"Сага о драконе" - читать интересную книгу автора (Смирнов Игорь)

12. ВРЕМЕННОЕ ПЕРЕНАЗНАЧЕНИЕ

Мы как раз приводили все в порядок после тех убийств — вы знаете, как это бывает: надо подготовить тела к перевозке на их родные планеты для погребения, занести в журналы результаты всех анализов, проводившихся до того, как мы разделались с нашими заботами, наверстать упущенное время и дообследовать тех, кого еще пока не успели — когда меня вызвали по громкой связи.

— Доктор Эмерсон, вас просят явиться в зал совещаний номер четыре.

— Принято, — ответила я и всучила Сэму кучу микросхем, оказавшихся у меня в руках.

— Как вы думаете, зачем зовут? — спросил он, когда я уже направлялась к выходу.

— Понятия не имею, — отозвалась я. — Лишь бы только не какие-то очередные плохие новости. Не думаю, что смогу сейчас справиться хоть с чем-то еще — после всего, происходившего вокруг в последнее время!

На повороте меня занесло, и дальнейший путь в зал совещаний я проделала более спокойным шагом. Входила я туда, готовая ко многому, но не к тому, что увидела. За совещательным столом разместилось несколько вулканитских телепатов-знатоков вкупе с капитаном Брауном и судовым психологом. Один из мастеров оказался тем самым, кто первым испытывал меня в восьмилетнем возрасте и следил за моими успехами — или отсутствием оных — все годы, что я провела на Вулкане. Несколько мгновений я изумленно взирала на собравшихся, а потом доложила:

— Явилась по вашему приказанию, сэр.

— Присаживайся, Карен, — сказал капитан Браун.

Я сделала, как велели. Когда я немного освоилась, он продолжил:

— Мне рекомендовали, и довольно настойчиво, должен сказать, отослать тебя на Вулкан для дальнейшего обследования.

— Но почему? — спросила я. — В моей мысленной связи с Пэном нет ничего необычного. Мне говорили, что мои скрытые телепатические возможности могли способствовать его Запечатлению, но чего-то особенного — такого, чтобы это беспокоило перинитов — нет и в помине.

Браун бросил взгляд на соседей по столу.

— Кажется, положение изменилось. По словам сверхчувствующих людей из числа экипажа и вулканитов, твоя телепатия больше не скрыта. На самом деле, как мне говорили, ты начала ненароком передавать всем вокруг свои мысли и чувства, как только вернулась с Перна, и эти совпадения стали происходить чем дальше, тем чаще. До сих пор это не слишком мешало сверхчувствующим, но такое может случиться. — Он жестом указал на вулканитских мастеров. — Я попросил присутствующих здесь джентльменов подняться на борт, чтобы подтвердить это, и они согласились.

Я уже открыла рот, чтобы с жаром отрицать всякую возможность внезапного расцвета моих телепатических способностей после стольких лет… и прикусила язык. Вспомнилось услышанное когда-то восьмилетней девочкой: вокруг моего разума имелась естественная преграда, и мои способности станут развиваться, «когда придет время». Пробудить их могло всякое, в особенности тесная дружба с животными или продолжительное общение с вулканитами. За прошедшие годы я испытала несколько мысленных слияний с разными вулканитами, в том числе Сипаком, но до сих пор они ни к чему не приводили. Я задумалась, начала копаться в себе. И осознала: с самого возвращения на корабль что-то было не так, но то одно, то другое мешало мне разобраться, в чем дело. Теперь время у меня появилось.

Не обращая внимания на окружающих, я вошла в состояние неглубокой медитации. И для этого ведь у меня не было времени… или нужды? Потом я поняла, в чем состояло затруднение. Возникло чувство какой-то пустоты — словно выдернули зуб. Не то чтобы болело, а будто внезапно пропало нечто давным-давно находившееся на своем месте, нечто такое, с чем я свыклась и чувствовала себя уютно. Глубже погружаясь в транс, я попыталась проследить, что это было. И вдруг на меня обрушились ясно различимые мысли — мыслей людей со всего корабля! Той естественной преграды, которая не оставляла меня всю жизнь, больше не существовало, но за прошедшие годы я многому научилась и по наитию соорудила искусственную преграду на месте старой. Хотя она не смогла бы долго предохранять ни окружающих, ни меня от них.

Потрясенная только что постигнутым, я вышла из транса. Глаза мои открылись. Глядя на знакомого мастера, я сказала:

— Пэн. Он стал причиной, так?

Всех, кроме мастеров-вулканитов, я удивила своей внезапной репликой. Через теперь уже искусственную преграду я ощутила удивление. Может, именно поэтому я собрала воедино ниточки, которые вели к разгадке недавних убийств — ниточки, которые никто больше не мог связать между собой. А что, если я подсознательно чувствовала идущие вразрез с думами всего экипажа мысли врагов, затаившихся на борту, и мое сознание заработало в правильном русле?

Вулканит ответил:

— Да, следующую ступень твоих телепатических возможностей пробудили тесные взаимоотношения с этим драконом. Теперь ты должна вместе с Пэном вернуться на Вулкан для дальнейшего обследования и учебы. Теперь, когда твоя естественная преграда рухнула, мы в состоянии определить величину твоих возможностей и, таким образом, помочь тебе с ними справляться. Должны тебя предупредить. Овладеть всеми сверхчувственными способностями взрослому гораздо тяжелей, чем ребенку. Ты уже не так гибка и податлива. Ты устоялась, приспособилась жить в таком мире, где не каждый день сталкиваешься со своим даром. Новые силы многое могут перевернуть в твоей жизни.

Я вздохнула. Определенно, НЕ ТО я желала бы услышать. Не прошло и шести месяцев со дня моего возвращения на «Экскалибур», а меня уже снова куда-то отсылают!

— Много ли времени потребуется?

— Пока неизвестно. Возможно, мы сможем судить уверенней, обследовав тебя, — отозвался мастер. — Это продлится столько, сколько продлится. Многое будет зависеть от тебя, от того, насколько быстро ты сможешь научиться тому, чему должна. Можем, однако, с уверенностью сказать, что, откажись ты вернуться с нами на Вулкан — и сооруженная тобой сейчас преграда в какой-то миг рухнет, а последствия могут оказаться гибельными и для тебя, и для тех, кто тебя окружает. Выбор — за тобой.

Я повернулась к капитану Брауну.

— Я понимаю, что, пока я оставалась на Перне, вы держали для меня место начальника медслужбы, и командование не возражало. Но дальше терпеть беспорядок в медчасти невозможно, в особенности сейчас, когда мы не знаем, что случится на этот раз и сколько потребуется времени. Мне надо вернуться на Вулкан: я выросла там, хоть по рождению землянка, и глубоко впитала их культуру и знания, настолько, что знаю, чем грозит высвобождение на корабле телепатических сил, обладатель которых не обучен ими управлять.

— Я уже связался с командованием Звездного флота и дал им знать о создавшемся положении. Зная тебя, я мог не сомневаться в том, какой ты дашь ответ. Замена тебе будет ждать нас в очередном порту. До той поры, думаю, медслужба не подведет. Тебе остается лишь назвать имя того, кто станет временно исполнять обязанности начмеда.

— Сэм. С тех пор, как я вернулась, он работал со мной рука об руку и знает отдел не хуже любого, если не лучше. — Я откинулась в кресле и положила голову на спинку. — А когда я закончу обучение на Вулкане?..

Мое ухо уловило вздох капитана Брауна.

— Обещать не могу. Посмотрим.

— Понимаю. Ничего другого и не ждала. — Я встала, поклонилась знатокам и сказала: — Пойду расскажу Пэну, что творится, хотя и уверена: он уже знает. Я не старалась скрыть от него эту беседу. Нам нужно собраться, да еще надо ввести Сэма в курс планировавшихся мной в лазарете перемен. — Я еще раз взглянула на мастеров. — Сколько времени вы мне дадите?

— Спешить особо не надо, но, чем скорей мы начнем, тем раньше закончится обучение и вы сможете вернуться к выполнению своих обязанностей. В ближайшем будущем опасность падения воздвигнутой вашим подсознанием преграде не грозит, — отозвался один из младших знатоков. Как он мог судить об этом, не знаю, хотя и убедилась в дальнейшем, что его способности чувствовать подобное, не прикасаясь к обследуемому, намного превосходят возможности остальных.

Я подумала немного и сказала:

— Если «Экскалибур» не связан какими-то сроками, — капитан Браун покачал головой, — то неплохо бы получить по меньшей мере пять дней, чтобы все уладить и привести в порядок документацию. А еще я хотела бы попрощаться с теми, которых я, возможно, никогда больше не увижу, — с Сэмом, подумала я, и с Вэл, и с Нуритой.

Никаких замечаний со стороны присутствующих не последовало; я вышла из зала и пошла к себе, чтобы встретить там до крайности подавленного дракона. За последние месяцы своей короткой жизни Пэну уже пришлось пережить столько перемен, что, право, ему они больше не требовались — но выбора у нас действительно не было. Он только-только познакомился с новыми друзьями и научился с ними «разговаривать» — а теперь ему придется осваиваться в совершенно новой среде, о которой мы оба не имели представления. Я не бывала на Вулкане много лет — фактически, с тех пор, как прилетала туда ненадолго с Сипаком, познакомиться с его родственниками с вулканитской стороны. Люди, которых я знала в детстве, станут теперь не моими друзьями, а неблизкими знакомыми. Пэну придется сызнова приучать людей «слушать» его, и у меня было предчувствие, что вулканитам может не понравиться его более «навязчивая» манера общаться телепатически; хоть он и не мог читать мысли, а лишь воспринимать некоторые чувства и видеть «картинки», передаваемые ему людьми, с которыми он «говорил».

В последний день, который я провела на корабле, команда устроила для нас с Пэном грандиозный прощальный вечер. Хоть и недолго пробыл на борту большой дракон, но успел произвести на экипаж неизгладимое впечатление и обзавелся множеством друзей. Нечего и говорить, что много-много слез пролилось вокруг и повсюду раздавалось горестное сопение. Сэма пришлось с превеликим трудом вызволять из объятий Пэна. Затем мы отбыли.

По всеобщему настоянию нас нуль-транспортировали. Я не сержусь — мои воспоминания о планете были в лучшем случае отрывочны, и я не хотела подвергаться риску навечно уйти в Промежуток вместе с Пэном из-за того, что не смогу передать ему верной картины. Он ворчал по поводу медлительности нуль-транспортировки но, думаю, только чтобы скрыть свой страх перед ожидавшей нас неизвестностью. И на этот раз я не могла его разубедить, поскольку и сама не знала, куда мы отправляемся.

Материализовались мы посреди чистого поля за пределами главного космопорта Вулкана. Солнце стояло высоко над головой; воздух был горяч и очень сух. Придется заново привыкать к этой жаре и низкому содержанию кислорода. Мне уже передали, что нам разрешат пообвыкнуть немного до начала занятий с вулканитскими мастерами и что кто-то вызвался приютить нас, но осталось неизвестным — кто и где. После мягкого корабельного освещения внезапное сияние полуденного вулканитского солнца застало меня врасплох, и, поставив на землю рядом с собой свой последний баул, я ослепла от слез. Хорошо Пэну — его глаза почти мгновенно приспосабливаются к любому освещению.

«Кто-то сюда идет», — заметил он.

«Кто именно? Кто-то знакомый? Мужчина, женщина?»

«Пожилая женщина. Я ее не знаю».

Глаза мои медленно приладились, и я постаралась смигнуть слезы. В конце концов женщина приблизилась настолько, что силуэт ее прояснился, а потом я ее узнала.

— Леди Аманда! Вы как здесь оказались?

Она рассмеялась.

— Я — тот самый доброволец, который вызвался пригласить вас к себе домой. Когда я узнала, что происходит, то подумала: тебе будет намного удобней с другой земной женщиной, нежели с четой вулканитов. И я не возражаю, чтобы за тобой по пятам следовал твой друг. Вот еще одно очень важное основание вас приютить.

— А как же посол Сарек, мэм? — спросила я. — Он не станет возражать?

Я встречалась с леди Амандой давным-давно, еще вместе с Сипаком. Посол Сарек приходился сколькотоюродным братом его матери, значит, в том же родстве с ним состоял и Спок.[20] Поскольку происхождение Сипака было столь же редкостным, как и у Спока, его пригласили посетить посла и его жену. Осведомившись, желательно ли мое присутствие, и получив разрешение на визит вдвоем, мы с Сипаком провели у них дома три восхитительных дня.

— Его сейчас нет на планете, — отозвалась она. — На самом деле ему пришлось отбыть сразу после Вавилонского совещания, чтобы разрешить спор между враждующими группировками на Андоре. Он одобрил твое пребывание у нас… вообще-то он сам это и предложил. — Она примолкла, подхватывая один из моих чемоданов. — И зови меня, пожалуйста, Амандой. Не стоит вести себя столь официально, ведь ты будешь жить у меня дома.

— Хорошо, м… Аманда. И я вполне смогу донести свои чемоданы. Они не так тяжелы.

— Ничего страшного.

Она продолжала нести взятую ею поклажу. Потом обернулась и сказала, блеснув глазами:

— Ты еще не представила меня своему другу. Его, кажется, зовут Пэн?

Я почувствовала, что краснею.

— Ох, простите! Пэн, это леди Аманда. Она приютит нас, пока мы будем на Вулкане. Если мне не изменяет память, у нее есть не только красивый большой прохладный сад, но и пустыня начинается у ее задних ворот, и ты сможешь там соорудить себе просторное гнездо. Леди Аманда, это Пэн, — я вновь обратилась к ней. — Он не владеет звуковым языком, но, проведя день-другой в его обществе, вы сможете понимать его телепатическую речь.

Она кивнула, словно ей уже сообщили об этом. Потом наша хозяйка направилась к машине, стоявшей, как я теперь заметила, на краю того чистого поля, где нас высадили. Я жестом показала Пэну, что нам надо идти за ней, и тронулась следом.

Когда мы подошли к машине, Пэн сказал:

«Хм, не думаю, что мне удастся туда залезть».

«Я знаю. Может, расправишь крылья и пролетишься немного? У меня поблизости нет твоей упряжи, поэтому я лететь с тобой не смогу. Как ты, не потеряешь нас из виду?»

«Да не должен. Если и потеряю, то просто позову тебя, и ты скажешь, где вы».

«Договорились».

Тут мы и подошли к машине.

— Аманда, Пэн может полететь над нами. Он никому не помешает?

— Нет, если только я дам знать регулировщикам движения, что странная тень, которую они увидят — дракон. Впрочем, если Пэн пробудет здесь достаточно долго, они привыкнут видеть его на своих экранах. — Она опять рассмеялась. — Наш дом недалеко. Потом мы вас устроим.

Остальные мои вещи уже переслали Аманде домой — да не так-то много их было — и она все уже убрала. Поэтому разместилась я в своей комнате быстро. Потом Аманда показала Пэну, где он может вырыть себе гнездо — в пустыне за домом — и где ему расположиться в саду, когда станет слишком уж жарко торчать на солнце. Она позаботилась и о том, чтобы неподалеку нашлось стадо местных животных. Вулканиты — вегетарианцы, но инопланетяне — нет, поэтому для гостей держат скот в качестве источника свежего мяса. Вулканиты оказались прекрасно осведомлены о том, что от Пэна трудно ждать пристрастия к вегетарианству — ему регулярно требовалось свежее мясо.

Нас ждал и еще один сюрприз. Командование Звездного флота позаботилось о том, чтобы Пэн мог посещать занятия расположенного на Вулкане филиала Академии и сдавать соответствующие экзамены. Если мы проведем здесь достаточно времени, Пэн сможет окончить учебу в чине мичмана, а не кадета. Это было бы полезно, в основном, потому, что нам уже сообщили: ему придется провести некоторое время в Академии для окончательного тестирования и других очных занятий. Его расписание будет согласовано с моим.

Мне предоставили в общей сложности три дня на то, чтобы устроиться и дать Пэну освоиться с теми местами, куда ему надо будет ходить, прежде чем меня попросили явиться туда, где вулканитские целители собирались начать мое обучение. Вот тогда-то и началось по-настоящему тяжелое время.

Сначала мне понадобилось избавиться от той подсознательной преграды, которую я воздвигла на месте «пропавшей» природной. Это оказалось не слишком трудным — теперь я знала, что искать. Потом пришлось начать с того же, с чего начинает ребенок, впервые приступающий к такого рода занятиям — научиться сознательно устанавливать в собственном мозгу преграду и по желанию понижать либо повышать ее проницаемость. Вулканитские знатоки оказались правы — мне очень пригодилось бы, если бы всему этому я научилась в детстве, пока оставалась гибкой и впечатлительной, а не сейчас, будучи повзрослевшей и устоявшейся личностью. Эх, уделять бы мне тогда больше внимания урокам, которые я в то время считала бесполезными! Разочарование было самым безобидным из обуревавших меня чувств, доложу я вам! Уж не знаю, как выдерживали окружавшие меня вулканиты те необузданные страсти, которые я телепатически излучала во все стороны.

Тем не менее, благодаря своим опытам, вулканитские мастера получили более ясное представление о моих возможностях. Оказалось, что во мне скрыто такое, о чем я и не мечтала, не говоря уже о том, чтобы этим пользоваться. Мне объяснили, что, когда мое обучение завершится, я стану очень чувствительным телепатическим приемником и мощным передатчиком мыслей и чувств. К тому же, мне не понадобится для этого физическое соприкосновение — одно из основных ограничений вулканитской разновидности телепатии.

Разумеется, слияние с чужим разумом легче достигается с использованием особых точек на лице и по бокам головы, как делали вулканиты, но для меня это перестанет быть необходимостью. Однако меня научили пользоваться этими точками как средством сосредоточения внимания на том, с кем взаимодействую, и отгораживания друг от друга моего разума и разумов тех, с кем я стану вступать в телепатическую связь.

Наибольшим неудобством в изучении всего этого стала необходимость овладеть умением защищать и себя, и Пэна от других, а других — от меня. Будучи столь чувствительным телепатом-приемником, я провоцировала «нападения» со стороны представителей других обладавших телепатическими способностями рас, и, благодаря своим узам со мной, из-за этого мог пострадать Пэн. Выяснилось, что легче научиться защищать окружающих от моего беспорядочного «вещания», чем защищаться самой от непрошеных вторжений. Не скажу наверняка, но думаю, вулканитским знатокам пришлось выдумать прорву новых психотехник только для того, чтобы иметь дело со мной, да еще что-то изобрести, чтобы учить меня управлять своими возможностями!

На одном занятии, когда два мастера старались показать мне очередной такой способ, случилось нечто новое и необычное. Я «нажала» какой-то частью разума, и вдруг оказалась тесно связанной с ними обоими; все три разума словно слились воедино. Никогда не видела я двоих столь ошарашенных вулканитов, как те мои учителя! Связь разорвалась так же резко, как и установилась — думаю, ее оборвало мое удивление содеянным. Потом один из них поднял взгляд на меня и сказал:

— На сегодня достаточно, Карен. Встретимся завтра в это же время.

— Что я сотворила? — спросила я, понимая: со случившимся, какова бы ни была его суть, даже эти опытные вулканиты никогда ранее не имели дела.

— Мы не знаем, — ответил один из них. — Надо посоветоваться со старшими мастерами. Увидимся утром.

Я поняла, что на сегодня свободна и что ничего от них сейчас не добьюсь. Направившись домой гораздо раньше обычного, я сумела расправиться с большинством накопившейся почты и даже почитать немного, прежде чем с занятий вернулся Пэм. Похоже, он продвигался вперед намного быстрее и легче меня! Его тоже изредка учили кое-чему вместе со мной — в основном, управлять своими посылами и точно их нацеливать — но, поскольку он был избирательным телепатом (то есть мог передавать другим свои мысли, чтобы общаться), знатоки-вулканиты не так о нем беспокоились.

На следующий день я перенесла крупнейшее в своей жизни потрясение. Мастер, заведовавший Колинаром,[21] пришел на место моих занятий и отвел меня в сторонку. Его облик не выражал никаких чувств — иного я и не ожидала — однако оглядел он меня весьма придирчиво. Я понимала, что не стоит самой начинать беседу, и потому ждала — довольно нетерпеливо — когда он заговорит. Когда он наконец перестал молчать, я почувствовала почти облегчение.

— Ты в самом деле необычная для жителя Земли, — начал он. — Силы ума, которыми ты обладаешь, редко встретишь среди вулканитов, тем паче — среди представителей иных рас. Ты каждый день удивляешь младших мастеров и своей жаждой знаний, и тем, что раскрывается в твоем разуме по мере обучения. Твои способности не ограничиваются лишь возможностью стать редкой силы телепатом; при надлежащей тренировке и по прошествии времени ты можешь продвинуться много-много дальше.

— Куда же именно, почтеннейший наставник? — спросила я. — Я понимаю, что вчера сделала нечто, поразившее моих учителей. Не мог бы ты рассказать мне, что это было и пояснить, на какие мои способности намекаешь?

Он еще раз посмотрел на меня, и я почувствовала: оценивает. Мастер словно хотел удостовериться, смогу ли я совладать с тем, что он собирался мне поведать.

— Ты сделала то, что не делалось сотни лет на этой планете. Ты «связала» между собой более чем два разума. Не только ты осознавала мысли своих учителей, но и они осознавали и твои мысли, и мысли друг друга. В руках человека безнравственного такая сила может стать опасной — с ее помощью можно управлять большими группами людей. Тем не менее, тебя хорошо знают у нас на планете, и никогда ты не выказывала никаких склонностей к злоупотреблению имеющейся, как ты показала, у тебя силой. — Он чуть отстранился, не сводя с меня взгляда. — Если о твоей силе станет известно, тебя будут упорно разыскивать враги и, возможно, попытаются использовать эту силу как оружие против нас.

Я стояла, точно оглушенная. Слишком много всего внезапно обрушилось на меня. Сначала — известие об исчезновении моей естественной преграды, потом — что я сильнейший телепат-землянин за последние сто лет, и вот теперь — это. Что еще свалится на меня, кроша в пыль всякое мое понятие о себе самой? Глубоко, пусть не без дрожи, вздохнув, я сказала:

— В таком случае эту силу нужно хранить в тайне, как это возможно в учреждении, подобном Звездному флоту. Я не желаю, чтобы меня использовали в качестве оружия ни против моего народа, ни против других.

Мастер кивнул, и я закрыла глаза, словно пытаясь отвратить то, что, как я знала, должно было еще последовать, и спросила:

— Что ты еще мне скажешь?

— При соответствующих упражнениях ты способна развить и телекинетические возможности; ты сможешь двигать и очень большие предметы, и предметы поменьше. — Я почти слышала в его голосе недоговоренность.

— Опасно ли мне все это знать? — спросила я, все еще не открывая глаз.

— Благодаря этому знанию последние глубинные преграды в твоем мозгу, не дающие использовать все те силы, о которых мы говорили, скорее всего, падут, и силы эти выплеснутся наружу, и их ничто не будет сдерживать, да ничто и не сможет. Но мы идем на этот риск: если такому суждено случиться, пусть это случится теперь, когда тебе могут помочь и чему-то научить. Лучше сейчас, чем в будущем, когда рядом не окажется никого, кто смог бы тебя поддержать. От тебя потребуется многое, если ты пойдешь на это.

Я открыла глаза и посмотрела вокруг, видя все будто впервые. В каком-то смысле я заново родилась. Если то, что говорил мне этот колинарский мастер, правда, то я смотрела на совершенно иную, чуждую жизнь по сравнению с той, что я знала раньше. Я чувствовала скрытую энергию и мощь моего разума и тела, и раздумывала, хватит ли мне сил и мужества сдержать и обуздать эти стихии, не уничтожив всего того, что я считала собой, своей душой. Вокруг меня рассыпался на куски остаток жизни.

— Выбора у меня нет, так ведь, — тихо сказала я. — Раз ты сказал мне это, я останусь здесь до тех пор, дока не смогу управлять тем, что, чувствую, бушует во мне.

— У тебя есть выбор: остаться — или уйти; учиться — или остаток жизни бороться с этими силами. Заставить тебя остаться мы не можем.

Я вздохнула.

— Может быть, вы не в состоянии силой оставить меня здесь, но мое знание вашей культуры и того, что может случиться, если я решусь уйти, вынуждает меня остаться. Я останусь. Не обещаю, что вам понравятся чувства, которые я, скорее всего, стану излучать телепатически — я не могу отказаться от своего происхождения, да и не желаю. Во мне — лишь земная кровь. Я не в состоянии избавиться от чувств, как вы, вулканиты.

— Мы осознаем это и готовы к тому, чтобы защищаться. Ты остаешься с нами и будешь учиться?

— А мои обязательства перед Звездным флотом? Перед моим напарником, Пэном? Как быть с ними?

— Звездный флот уведомят, что твоя учеба продлится гораздо дольше, чем первоначально планировалось. Тебе уже в самом начале предоставили бессрочный отпуск для занятий с нами, поэтому их это не удивит. Что же касается твоего напарника, то ему придется научиться, как взаимодействовать с тобой и твоими новыми возможностями; некоторые из последних могут повлиять на него. Мы с удовольствием дадим ему возможность смотреть, учиться, помогать тебе. Так ты остаешься?

— А остальные? Мои друзья, которые хотят знать, что со мной? Моя семья? Те, с которыми я живу сейчас? У меня сейчас нет того, кого вы бы назвали парой. Что если я, глупая землянка со всеми своими земными чувствами, полюблю?

— Все подобные вопросы мы станем решать по мере их возникновения. Тем, кто захочет узнать, что мы сегодня обсуждали, ты можешь говорить так много — или так мало — как сочтешь нужным. Но определенные знания можно передавать, лишь безоговорочно доверяя человеку.

Колинарский мастер не сводил с меня глаз.

— Я остаюсь.

Так началась моя учеба у колинарских знатоков, и училась я не тому, как управлять своими чувствами, а умственной дисциплине, необходимой, чтобы выжить рядом со своими новыми силами и овладеть ими. Я не догадывалась и о малой толике того, через что мне предстояло пройти, с чем столкнуться, что испытать, прежде чем я наконец снова окажусь на борту корабля Звездного флота.