"Дуэль" - читать интересную книгу автора (Мецгер Барбара)

Глава 17

– Я еще мог бы понять, если бы вы боялись пауков и змей, но неужели вы боитесь бриллиантов? Или вы боитесь колец? Я понимаю, перстень – это ужасно, это что-то вроде кандалов или кольца в носу.

– Что за чушь вы несете! – Афина накрыла тарелку с кольцом крышкой и пододвинула ее в его сторону. – Мы оба понимаем, что это значит.

– Превосходный бриллиант, один из тех, которые принадлежали нашей семье несколько столетий, но, если хотите, я могу купить современное кольцо. Вы, кажется, любите жемчуг.

– Сейчас не время для шуток, милорд. Кольцо – это просто символ.

– Символ, означающий мои чувства? Обещание заботиться о вас и вашем брате? Залог того, что вы никогда ни в чем не будете нуждаться?

– Это предложение вступить в брак.

– И кажется, не очень действенное. Полагаю, мне следовало стать на колени. Собаки здесь нет?

Афина не обращала внимания на его старания отвлечь ее. Она еще дальше оттолкнула тарелку с кольцом.

– Кольцо – это предложение, которого я ждала со страхом.

– А-а, а я было решил, что страху вас вызывает моя персона.

– Я боялась, что присущее вам чувство долга заставит вас просить моей руки.

– Так оно и есть, само собой разумеется.

– Я не согласна, что тоже само собой разумеется.

Сначала Йен почувствовал облегчение, а потом решил, что ему следует обидеться.

– Поскольку предложение не было высказано словами, полагаю, что я не могу пожаловаться на стиль вашего отказа, но женщину благородного происхождения учат поблагодарить джентльмена и сказать, что она считает его предложение честью для себя.

– Прекрасно, я вас благодарю. Вы оказали мне честь. Теперь вы удовлетворены?

– Не совсем. Вы сказали, что не согласны и это само собой разумеется. Не вижу в этом ничего само собой разумеющегося. Разумная женщина тщательно обдумала бы предложение, и особенно если у нее нет выбора.

– Но у меня есть выбор.

– Уигги? Думаю, что они поладили с леди Пейдж. Кажется, он полагает, что ее связи помогут ему найти приход с доходом. Либо это, либо он вознамерился жить на ее деньги – так же как собирался жить на ваши.

– Мистер Уиггз – и леди Пейдж?

– Я видел и более странные пары.

– Да, вроде простой деревенской девушки и лощеного лондонского джентльмена.

Йен взял кольцо и стал поворачивать его так и сяк, чтобы видеть, как играет бриллиант.

– В такой паре нет ничего плохого. Мужчине вовсе не обязательно жениться на опытной женщине.

– Скажите откровенно: в ваши планы входило взять в жены деревенскую девушку, такую простушку, как я?

– В мои планы вообще не входило жениться, клянусь вам.

– Вот видите. Вы не хотите жениться.

Он поднял кольцо.

– И все же я сделал предложение. И потом, простушка может стать не простушкой. А вот характер изменить нельзя. Только дураки женятся на хорошеньких личиках.

Афина молчала, обдумывая сказанное.

– Я не говорю, что у вас личико не хорошенькое, – поспешил он добавить, – но вы можете предложить гораздо больше. Любой мужчина, будь то герцог или ломовой извозчик, был бы счастлив назвать вас своей женой.

От этого комплимента Афина вспыхнула, но оставалась спокойной, словно ждала чего-то большего.

Йен откашлялся. Всю ночь он придумывал речи, которые казались ему недостаточно хорошими. В это утро они звучали еще хуже. По его мнению, женщина заслуживает, чтобы ей сделали предложение, не просто положив перед ней на тарелку бриллиант, а так, чтобы у нее появилось хоть какое-то основание выйти замуж, если она не жаждет этого.

– Я восхищен вашим чувством долга, – начал он, – каковое, я уверен, сделает вас достойной графиней. Вы поладили с моей матерью, а это не так-то просто, и моя прислуга вас обожает, а это еще более серьезное испытание для характера человека, Полагаю, мы с вами подойдем друг другу. Взаимопонимание и общность интересов – основы супружеской жизни.

– Но вы не сделали бы мне предложения, если бы не чувствовали себя обязанным, сделать его.

– Я бы не познакомился с вами, если бы ваш брат не оказался у меня в доме. Моя матушка не успокоится, пока я не женюсь. Никто не хочет, чтобы мой титул унаследовал мой двоюродный брат Найджел. Вместо того чтобы управлять имением, он предпочитает наблюдать за птицами на природе. А его сыновья – невоспитанные щенки.

Афина прекрасно понимала, что первейшей обязанностью титулованного джентльмена является продолжение рода. Разве ее отец, когда женился во второй раз, не взял молодую жену, чтобы на свет появился наследник?

– Вы могли бы выбрать девушку из вашего круга, раз уж решили обзавестись семьей.

– А где мне искать невесту? Да, я мог бы выбрать молодую леди из тех, с которыми меня знакомили. Ну и что? Если бы вы жили в Лондоне в доме своего дяди, может, мы и познакомились бы с вами.

– У дяди нет связей в, высшем обществе.

– Не важно. Ваше происхождение ничем не хуже, чем у половины женщин, которые посещают «Олмак». Ваш отец – виконт.

– Но моя мать происходила из нетитулованного дворянства. И у меня нет земель и большого приданого, которое я могла бы принести мужу.

– А зачем мне земли и деньги? Это такие, как Уиггз, должны учитывать подобные вещи, думая о женитьбе. Мне повезло – я могу выбрать жену по собственному желанию.

– В том-то и дело. Вы не выбирали по собственному желанию.

Да, он не выбирал. Возразить на это Йену было нечего. Афина поднялась.

– Я не приму предложения, сделанного из чувства долга, милорд. У меня тоже есть гордость.

Именно это Йену и нравилось в мисс Ренслоу больше всего. Она не была легкомысленной особой, которую волнуют только собственные интересы. Сложность же заключалась в том, что она не понимала, в чем состоят эти ее интересы. А он понимал.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он. – Вернетесь домой с братом и станете бесплатной нянькой новорожденному племяннику или племяннице?

– Нет, этого я не сделаю, даже если моя невестка позволит мне вернуться домой.

– Тогда что же? Примете предложение Уигги, если ваш брат сможет найти достаточную сумму, которая возместила бы ущерб, нанесенный вам пребыванием в моем доме? Этот человек вам даже не нравится. От меня вы хотя бы не убегаете.

– Я уже решила, что не выйду за мистера Уиггза.

– Тогда что же? Вы же понимаете, никто не наймет вас на службу.

– Я могу вести хозяйство в доме дяди.

– Который является морским офицером в военное время. А что, если он не вернется? Вы об этом подумали?

– Я каждый вечер молюсь за него.

– И это, разумеется, поможет ему вернуться домой целым и невредимым.

– Я могу поселиться у вашей сестры. Она предложила мне.

– Чтобы стать кем – постоянной гостьей? А что, если Доро выйдет замуж? В жизни всякое случается. Понравится ли вам быть ее компаньонкой, ездить по стране, посещать угольные копи и текстильные фабрики?

– Я могла бы делать что-то полезное, как ваша сестра. Это может доставить мне удовольствие.

– Холодная вода тоже может доставлять удовольствие, но вы же не станете пить ее каждый день до конца дней своих. Ну подумайте же, Эффи! У вас нет никакого другого реального выхода, на который я мог бы согласиться.

– Милорд, речь идет не о вашем согласии.

– Господи, неужели вы хотите уморить меня этим «милордом»? Я только что сделал первое в своей жизни брачное предложение – точнее, положил его на тарелку, – и, кажется, я заслужил, чтобы ко мне обращались не так официально. Йен. Зовите меня Йен, черт побери!

Она кивнула, слегка приподняв уголки губ:

– Йен, только что доказавший, каким он станет деспотическим мужем.

Он стукнул кулаком по столу.

– Не стану! – Он встал, чтобы подхватить кольцо, покатившееся по столу. Вставая, пододвинул свой стул к ней, потом сел и взял ее за руку. Ему понравилось чувствовать ее руку в своей. – Мисс Ренслоу, Афина, дорогая Эффи, я стану хорошим мужем, обещаю. Я буду уважать вас, уважать ваши желания, вы будете пользоваться полной свободой, если только это не причинит вам вреда. Я не буду настаивать на том, чтобы мы жили круглый год в городе, если вы предпочитаете деревню, не стану заставлять вас бывать на скучных светских приемах, если вам это не нравится.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Она не отняла руку, и он продолжал:

– Все, что у меня есть, будет принадлежать вам. У вас будет столько денег, сколько вы захотите, даже если вы станете тратить их на… Проклятие, я же не знаю, на что вы захотите их тратить. Одежда, меха, драгоценности, экипажи?

– На книги. Я люблю книги.

– У меня целая библиотека, но я построю еще одну, если вы захотите.

– И благотворительность. Мне всегда хотелось помогать нуждающимся.

– Я поддерживаю школы, сиротские приюты и дома престарелых, которыми вы сможете управлять. Доро и Карсуэлл собираются посетить сегодня сиротский приют, вы можете поехать с ними. Нет, лучше не ездите, иначе весь день будете говорить только об этом. Я сам вас отвезу.

– Я бы с удовольствием, но…

– Но это не изменит вашего отношения к моему предложению. Ну и пусть – я ведь не бог весть что. Юные леди то и дело растягивают лодыжки у моего порога либо падают в обморок в моих объятиях в слишком жарко натопленных бальных залах. Все говорят, что я могу заполучить любую женщину, какую захочу.

– Но меня вы не хотите.

Он наклонился и приблизил губы к ее губам. Осторожно обхватил одной рукой ее щеку и поцеловал нежно, страстно, ощутив сладость девических губ. Она ответила ему так пылко, как он и надеялся, и прильнула к нему.

– Я хочу вас, – сказал он, оторвавшись от ее губ. Афина утратила дар речи. Губы у нее дрожали, в голове от потрясения был туман. Господи, конечно, его сиятельство – то есть Йен – может заполучить любую женщину, которую захочет. Один поцелуй – и она упадет к его ногам. Афина порадовалась, что сидит, иначе рухнула бы на пол. Нет, бросилась бы в объятия графа.

Йен отдышался, ошеломленный желанием, которое расцвело от такого малого поощрения, точно полевой цветок, раскрывшийся после ливня. Черт побери, если один поцелуй может превратиться в такой цветок, даже представить себе невозможно, какой букет восторгов принесет ему женитьба.

– Обещаю, мы с вами будем счастливы, – сказал Йен.

– А вы можете обещать, что будете любить меня всегда?

Он отстранился, отпустив ее руку, которую все еще держал в своей руке.

– Никто не может этого обещать. Я верю, что любовь со временем может расцвести, особенно если начало столь многообещающее.

– А. как же леди Пейдж?

– Она ничто. Ушла, забыта. Обещаю, что из-за нее у нас никогда больше не возникнет осложнений.

Теперь, когда он не прикасался к ее руке, рука у Афины озябла.

– А как насчет остальных ей подобных? – спросила она. – Вы обещаете быть верным всегда? Честно?

Йен снова взял кольцо, ища ответ в его алмазных глубинах.

– Я постараюсь. Я твердо намерен выполнять брачные обеты.

– Этого недостаточно. Что, если я просто скажу, что попытаюсь быть верной в супружеской жизни?

О небо! Да он убьет ее любовника, несмотря на клятву никогда больше не драться на дуэли.

– Это не одно и то же.

– Для меня именно так.

– Нет, Эффи, подумайте о детях, которые могут появиться от любовной связи. Мне придется назвать их своими, даже если один из ваших сыновей должен будет стать моим наследником. Это невыносимо. Это понимает любая жена.

– Вероятно, они не думают о внебрачных детях своих мужей. Я буду думать. Вероятно, они вообще не любят своих мужей, потому что заключили удобный брак, к которому чувства не имеют никакого отношения. Я буду любить мужа. Не тайна, что я… обожаю вас. А теперь представьте себе, что я буду чувствовать, зная, что вы уделяете внимание другим женщинам. Это ужасает меня даже теперь, так что представьте себе, что я буду чувствовать, когда мы станем… станем близки. Наверное, я скорее умру с голоду под забором, чем вынесу это.

– Значит, вы отказываете мне из-за проступков, которые я, возможно, совершу в будущем?

– И из-за вашего прошлого. Вы не хотите жениться и сделали мне предложение из чувства долга, с какой же стати вы станете хранить верность обетам, данным по принуждению?

– Некоторые именно так и поступают. – Он знал очень мало таких мужчин, но они существуют, он в этом уверен.

– Если они любят своих жен.

Опять это слово. Йен уже начал надеяться, что Афина слишком уравновешенна, чтобы ей требовались цветы, стихи и вся эта мишура – вроде любви, – которая сопутствует ухаживанию.

– Любовь может расцвести, черт побери!

– И может умереть от пренебрежения.

– Опять вы беспокоитесь заранее. Вы не можете знать, что произойдет в будущем. Никто не может. Я видел браки, основанные только на одной любви, и они прокисали спустя месяц после свадьбы. Я видел, как браки по расчету превращаются в счастливые союзы. Я видел пары, которые клялись, что любят друг друга, пока не начали жить вместе. Никто не знает, что именно создает хороший брак, как вы не знаете, что будете чувствовать через десять лет. – Он снова взял ее за руку, положил ей на ладонь кольцо и сомкнул вокруг него ее пальцы. – Но я знаю, что вы созданы для брака, для того, чтобы иметь детей, а не для того, чтобы прожить всю жизнь одинокой, как никому не нужная старая дева.

Афина не разжала пальцы, ее рука, обхватившая его бесценное фамильное сокровище, оставалась в его руке. Все, что он сказал, заключало в себе столько смысла, и она уже склонялась к тому, чтобы принять его предложение, сделать ставку на то, что когда-нибудь он полюбит ее, в надежде на то, что, если она очень постарается, он не будет ей изменять. Его слова, его доводы, его желание убедить ее были весьма соблазнительны.

– Вы действительно хотите на мне жениться?

– Только в этом случае я буду счастлив. – Он никогда не будет жить в мире с собой, если позволит ей жить одной. Тогда, возможно, будут загублены еще две жизни, а не только жизнь мальчика.

– И вы искренне полагаете, что мы будем счастливы вместе?

– Почему же нет? Вы мне нравитесь, и вы сказали, что я вам тоже нравлюсь. Вам ведь понравился наш поцелуй?

Понравился ли он ей? Да еще немного, и она умоляла бы Йена жениться на ней, или взять ее в качестве замены леди Пейдж, или овладеть ею прямо здесь, целуя среди копченой рыбы и лаская над кофейными чашками. Какая непристойность!

– А вам он понравился?

Йен рассмеялся:

– Нет слов, чтобы выразить, как сильно он мне понравился. Но мне хочется большего. Разрешите.

На этот раз поцелуй длился дольше, был глубже, настойчивее, но в нем не было ничего устрашающего, если не считать страха перед возвращением дворецкого. Афина даже забыла об этом, ее бросило в жар. Поцелуев ей было мало, она хотела большего.

Йен заставил ее губы раскрыться. Коснулся языком ее языка, поначалу осторожно, как ей показалось, давая ей шанс испытать новое ощущение. Поскольку она не отпрянула, он провел языком по ее зубам, в то время как его рука… Господи, он может делать сразу две вещи, а Афина не может даже дышать и целоваться одновременно, тем более думать. Его рука гладила ее по спине, по предплечью, по шее. И каждая часть ее тела стремилась к нему, жаждая присоединиться к радости, приносимой поцелуем.

Потом его язык начал двигаться взад-вперед в волнующем ритме, который был понятен даже самой невинной барышне, а его пальцы коснулись ее груди, чего никогда не осмеливался сделать ни один мужчина. Афина обхватила голову Йена и привлекла его к себе.

А ему была необходима салфетка, чтобы вытереть кровь на щеке, оцарапанной кольцом, которое она все еще держала в руке.

– Ах, прошу прощения! – воскликнула она и опустила носовой платок в горячую воду, поданную для приготовления чая.

– А я не прошу, – сказал Йен, вытирая щеку. – Теперь вы убедились в том, что мы подходим друг другу во всем, что имеет значение. Не будь я джентльменом, я показал бы вам, как мне понравилось целовать вас, и держать в своих объятиях, и… но я джентльмен, так что подождем до свадьбы.

Соблазн был велик, но все же Афина не утратила способности соображать. Она не может поцеловать его рану, чтобы та зажила. Она не может запустить пальцы ему в волосы, чтобы привести их в порядок. Она не может тереться об него, как кошка. Она не может выйти замуж за человека, который так умеет соблазнять.

Она положила кольцо обратно на стол и встала, чтобы уйти прежде, чем она на самом деле не погибнет при собственном бездействии.

– Я буду думать о вашем великолепном кольце, о вашем жертвенном предложении и всех ваших обещаниях, так же как и о тех обещаниях, дать которые вы не можете. Но я ничего не стану решать, пока не вернется мой дядя и я не поговорю с ним. Возможно, у него есть планы на мое будущее. Это правильно?

– Это нелепо – думать, что ваш дядя-моряк может предложить вам что-то лучшее, что-то, о чем вы ничего не слышали. Я представить себе не могу, чтобы вы вышли замуж за незнакомого человека, а не за того, кого уже знаете, но я согласен ждать, если это необходимо. За исключением одной вещи, – добавил Йен, когда Афина открыла дверь столовой. – Вы ошибаетесь. Брак с вами не жертва с моей стороны. Клянусь.