"Дуэль" - читать интересную книгу автора (Мецгер Барбара)

Глава 21

Как он популярен! Ни одного моряка не встречали с таким нетерпением и так многолюдно, думал капитан Барнаби Бичем. Даже Одиссея, вернувшегося с войны, после того как собака опознала его среди других. Капитану Бичему сейчас не хотелось ни с кем общаться. Единственное, чего он жаждал, – это долгого сна, не прерываемого корабельными склянками, доброй английской стряпни и одежды, которая не была бы пропитана сыростью. Возвращение домой было кошмаром. То, чем встретил его Лондон, тоже было кошмаром.

Его слуга Макелмор встретил его в доках и наполнил его уши новостями, от которых капитану захотелось поднять якорь и снова уйти в море. Ливрейный лакей спросил, может ли некая важная персона посетить его. Барнаби не успел еще заново научиться ходить по суше, как на Камерон-стрит появился граф Марден. Для штатского граф оказался весьма представительным мужчиной – крупный, сильный, уверенный в себе. Барнаби понравилась его оснастка, но ему показалось, что просторная одежда Мардена могла бы сидеть на нем лучше. Граф говорил сжато, выразительно и по делу. Он не лавировал, шел прямо против ветра, это тоже понравилось Барнаби. Но вовсе не понравилось то, что сказал этот человек.

Прежде чем капитан успел оглядеться в поисках кофельнагеля, которого не увидел, хотя какая-то отвратительная ваза была под рукой, Марден принял на себя всю ответственность за спутанную снасть. Он намеревался поступить правильно и с Афиной, и с Троем, который не являлся подопечным капитана. По мнению Бичема, Марден не имел отчаянного вида человека, приговоренного пройти по доске, он, казалось, просто рвется жениться на капитанской племяннице. Ее приданое его не интересует, сказал Марден, стараясь убедить Барнаби в своих честных намерениях, и он сохранит приданое в неприкосновенности для их будущих дочерей, какова бы ни была его сумма. Своих сыновей он обеспечит сам, сказал Марден. Дальше граф сообщил, что проявит щедрость при заключении брачного контракта, так что Афина будет обеспечена, даже если он умрет молодым, не оставив после себя наследника.

Чего еще оставалось требовать холостому дядюшке? Его подопечная выходит замуж за графа. Прекрасная партия. Теперь капитану надо пожужжать в ухо морскому начальству о предоставлений ему адмиральского чина, командующего собственным флотом. Флот этот не должен быть очень большим.

Йен обещал помочь убедить Адмиралтейство, а капитан Бичем – помочь убедить Афину.

Но сначала капитан должен был усыпить бдительность леди Марден. Матушка графа подстерегла его прежде, чем он успел послать дворецкого за племянницей.

Графиня принадлежала к тому типу женщин, которые вызывали у капитана восхищение, – богато одаренных телом и духом. Такую не испугает шторм, и такая не потерпит дерзости от кого бы то ни было. Пусть она держит у виска кусочек кружева, то и дело испускает вздохи, но она крепкая, как деревянная фигура на носу его корабля, и так же прекрасна собой.

Марден разговаривал о чести, а его мать толковала о социальных факторах в лондонской жизни. Честь никак не связана с поступками девушки, объясняла она капитану, когда они сидели за крепким чаем и изысканными пирожными, и очень связана с ее планами. Именно восприятие светом ее поведения, пусть Афина и не совершила ничего дурного, сделало этот брак обязательным. В противном случае его племянница окажется обесчещенной, а его болезненный племянник останется на попечении скряги Ренсдейла. Сына графини осудят за бездумный флирт, а сама она сгорит от стыда, осознав, что вырастила такого бессовестного негодяя. Ах, она может даже умереть, поскольку состояние ее здоровья оставляет желать лучшего. События прошлой ночи повергли ее в шок, однако она спала и даже появление Ренсдейла ее не разбудило.

Эта женщина поглотила все миндальные печенья, лежавшие на блюде, прикончила все сандвичи с огурцами. Бичем не думал, что она в скором времени умрет от расстройства нервов, однако расстраивать такую замечательную женщину ему не хотелось.

Капитан решил поговорить сначала с Ренсдейлом. Единокровный брат Афины не принадлежал к его любимцам начиная с того дня, когда он повел себя невежливо с сестрой Барнаби у нее на свадьбе. Но тогда он был моложе, а теперь находился в трудном положении. Капитан решил, что не стоит устраивать ему взбучку за то, что он так плохо заботился о юных Ренслоу. То есть пока не стоит, если этот спор можно будет уладить к удовлетворению капитана.

Ренсдейл высказал свое мнение обоим капитанам. От сотрясения мозга у него еще двоилось в глазах. Он не мог ходить и не мог коснуться собственного носа. Но он ныл и скулил, обвиняя во всем Афину. Не будь она такой взбалмошной и тупой особой, он сидел бы в своем Дерби.

Капитан вышел из комнаты Ренсдейла, почесывая подбородок. Этого болвана стукнули по голове кирпичом, а Троя ранили, и его сбросила лошадь. После этого война показалась ему не такой опасной.

Трой пришел в восторг при виде дяди и книги об астронавигации, которую тот ему привез. Капитан отказался от намерений сделать мальчика моряком, но все еще надеялся расширить его познания. Он явно обогатил словарь Троя, когда услышал о планах Ренсдейла отослать его в санаторий, если Афина не выйдет за графа. Все таки, решил Барнаби, придется протащить Ренсдейла под килем. Никто не посмеет выбросить за борт его племянника только потому, что он не может ходить прямо. У самого капитана была деревянная нога, но это никогда не мешало ему на юте. Теперь настало время повидаться с племянницей. Были объятия, поцелуи, смех и слезы. Афина тоже немного всплакнула.

За те два года, что капитан был на этот раз в море, Афина из тощей девчонки превратилась в красивую молодую женщину, как две капли воды похожую на его сестру. Неудивительно, что Марден в нее влюбился.

– Нет, девочка, я не могу оставить тебя и твоего брата у себя. Палуба корабля не место для благовоспитанной барышни или паренька со слабым здоровьем, пусть даже Ренсдейл и позволит мне взять его к себе. А если бы я оставил вас в Лондоне одних на попечение Макелмора, мне было бы неспокойно. Это место хуже в смысле опасности, чем фарватер без ориентиров. Куда ни глянь, акулы и барракуды, водовороты и мертвая зыбь, а ты уже высадилась на берег. Лорд Марден мне все рассказал.

– Все?

– Да, как вы здесь оказались и все такое.

– Он рассказал вам о поцелуях?

– Нет, этот негодяй не говорил о поцелуях! Иначе я задал бы ему трепку!

– Нет, дядя. Все это пустяки. То есть поцелуи не пустяки.

– Что ты городишь? Теперь я понимаю, что имела в виду леди Марден, сказав, что тебе необходимо выйти замуж.

– А что, если я этого не хочу?

– А целоваться хочешь?

Афина рассматривала черепаховые гребни, которые ей привез дядя.

– Да.

– Ну что ж, он славный малый, хорош собой. Тебя устраивает, что он большой, точно барка, а?

– О нет, он кажется мне очень привлекательным. И он вовсе не толстый для его роста.

– И не очень старый?

– Более молодые люди кажутся мне пустыми.

– Тогда, девочка, я не вижу оснований, почему бы тебе не выйти за него. Парень богат, очень щедр. Он влиятельный аристократ, но пользуется своей властью во благо. Сказал, что постарается сделать так, чтобы было выделено побольше деньжат на ремонт кораблей и увеличение провианта. Он хорошо относится к своей матери, у него хорошая кухня, и он блюдет свою честь. Твои братья считают, что он – лучше некуда. Чего тебе еще надо?

Афина провела пальчиком по зубцам гребня, и они запели.

– Мне нужно, чтобы он любил меня.

Капитан был ошарашен. Он погладил свою бороду, потом ее руку.

– А ты уверена, что он тебя не любит? Ведь он решил жениться на тебе.

– Только потому, что он щедр и благороден и заботится о своем фамильном имени. Он не хочет жениться на мне, просто считает это своим долгом.

– Я бы не стал говорить с такой уверенностью, мисс. Он мог бы найти и другой выход из положения – с его мошной и влиянием.

– Я опасаюсь, что он будет мне изменять с любовницами. Я этого не вынесу.

– Можно пригрозить ему, что, если он будет гулять, его завербуют в армию. Мак знает команды, которые подбирают рекрутов.

Она улыбнулась:

– Нельзя же насильно отдать графа во флот.

– Но я могу избить его до полусмерти, если, он сделает тебя несчастной.

– Не знаю, удастся ли ему справиться с самим собой. – Она понизила голос, словно доверяла дяде нечто крайне важное: – Понимаете, он повеса.

Капитан знал о Мардене все – от своего слуги Макелмора. По его мнению, небольшой опыт делает мужчину лучшим любовником для молодой жены, но Барнаби привык разговаривать с грубыми матросами на борту корабля, а не со скромными молодыми леди в гостиных.

– Не думаю, что нужно укорять мужчину за его прошлое, когда вы еще не знали друг друга, – сказал он.

– Он тоже говорит, что его прошлое не имеет отношения к будущему.

– Ну тогда ступай. Он честен с тобой, а это дорогого стоит. Главное – любишь ли ты его? Сдается мне, девочка, что ты танцуешь замысловатый танец вокруг бизани. Если ты его терпеть не можешь, я найму тебе компаньонку или куплю домик в деревне для тебя и твоей компаньонки. Жизнь без мужа, без детей – я не такого хотел бы для дочери моей единственной сестры, но я не могу выйти в отставку, пока не кончится война.

– Ах, я никогда не стала бы просить вас об этом. Флот – это ваша жизнь.

– Нет, я намереваюсь подать в отставку, как только мы посадим на цепь этого корсиканского дьявола. Но до того я предпочел бы видеть тебя в руках джентльмена, а не предоставленной самой себе. Каким бы я был опекуном, если бы оставил тебя плавать среди всяких опасностей?

– Вы замечательный опекун, дядюшка. Лучший, какого только может пожелать девушка.

– Ты могла бы пожелать опекуна, живущего в Лондоне, либо джентльмена, у которого есть жена, которая могла бы познакомить тебя с уймой холостяков, из которых ты могла бы выбирать, но компас не желает поворачиваться в эту сторону. Однако ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь этого увальня или нет?

– Я… я не знаю. То есть я считаю его восхитительным во всех отношениях и хочу быть с ним, и мне нравится, как его рот кривится в одну сторону, а потом в другую, когда он улыбается. Я люблю разговаривать с ним, и мне кажется, что его карие глаза похожи на лужицы шоколада, и меня бросает в жар, когда он смотрит на меня. От него пахнет лимоном и специями, и он притворяется, что мое пение вовсе не ужасно, и он…

Капитан поднял руку.

– Но ты не уверена, что любишь его?

Афина улыбнулась:

– Я его люблю.

Дядюшка вздохнул, откинулся на стуле и похлопал ее по руке.

– Тогда выходи за него, девочка. Ничто не заставит его полюбить тебя больше, чем твоя любовь к нему, если он уже не полюбил тебя. И потом, как ты можешь это узнать не попытавшись? Ты ведь понимаешь, что тебе будет одиноко без него, не так ли?

– Так одиноко, что я умру, если никогда больше не увижу его.

– Тогда воспользуйся шансом, Эффи. Сначала подними нос и вскочи на ноги, как я всегда говорю своим матросам, когда мы находимся в безопасной мелкой воде. Если потонешь, я тебя выловлю, но ты должна коснуться дна и снова всплыть либо плыть к какому-нибудь прекрасному берегу. Никогда нельзя знать, что упустишь, если не прыгнешь.

– Вы хотите на мне жениться?

– Почту за честь и наслаждение.

– Вы уверены? – спросила Афина.

Йен поднес к губам ее руку и поцеловал пальцы.

– Быть увереннее просто невозможно. Хотя я ждал от вас цветов и кольца, даже надеялся, что вы сделаете мне предложение, став на колени. Конечно, мне не следует жаловаться, поскольку сам я сделал вам предложение весьма немногословное. Как вы думаете, может мне сделать его еще раз? В конце концов, что вы будете рассказывать нашим детям о нашей помолвке? Что я предложил вам омлет? Или что я был настолько туп, что вам пришлось сделать это самой?

На сердце у Афины стало тепло, когда он заговорил об их детях. Ее рука согрелась в его руке. Она улыбнулась и сказала:

– Они будут думать, что их родители ротозеи, если узнают, что я отказала вам.

– Значит, я могу снова сделать вам предложение?

– Думаю, мне бы это понравилось.

Не выпуская ее руки, Йен встал с дивана и опустился на колено. Второй рукой он вынул из кармана коробочку с кольцом и подал ей.

– Моя дорогая мисс Ренслоу, примите это кольцо. Я сделаю все возможное, чтобы вы были счастливы и благополучны, я буду лелеять вас до конца наших дней и ночей. Не окажете ли вы мне честь, приняв мою руку?

Афина посмотрела на Йена, которого обожала. Этот дурачок ведет себя так, словно она не знает, что ответить, словно не приняла решения, когда попросила его поговорить с ней наедине или когда попросила его жениться на ней! Он по-прежнему предоставляет ей выбор, выражает ей свое уважение. Дядя прав. Она не упустит свой шанс, но ради счастья стоит рискнуть. Она высвободила руку и открыла коробочку.

Господи, подумал Йен, почему ей нужно столько времени, чтобы ответить? Что, если она передумала и снова откажет ему? Он сойдет с ума. Нет, он ни с чего не сойдет. Он останется здесь, будет стоять на коленях, за запертой дверью, чтобы Афина не могла убежать. Он проведет так весь день – или неделю, если понадобится, – чтобы заставить ее согласиться.

Она смотрела на кольцо, на этот раз жемчужное, подходящее к нитке жемчуга, которую она носит на шее, только жемчужины на кольце окружали рубины в виде сердечка. Она протянула ему кольцо, и на глазах у нее выступили слезы.

– Вам не нравится? Если вы предпочитаете кольцо с бриллиантом, я могу поменять. Или закажу для вас новые кольца. Я думал о бирюзе и аквамарине, чтобы кольцо было в тон ваших глаз, но это показалось мне более необычным, за ним стоит многовековая история. Оно изображено на портрете первой графини. Вам не нужно носить его для…

– Замолчите, глупый. Оно прекрасно и нравится мне гораздо больше бриллиантового. Но надеть его мне на палец должны вы. Это ведь входит в понятие «делать предложение», не так ли?

– Откуда мне знать? Я делал предложение всего раз и все испортил. Но значит ли это, что вы примете его?

Она снова подняла руку. Он надел кольцо ей на палец. Слава Богу, оно было впору.

– С этим кольцом… Нет, это для свадебной церемонии. Я уже все сказал, черт побери, Теперь ваша очередь.

– С этим кольцом на пальце, с гордостью и с радостью, зная, какую честь вы мне оказываете, я принимаю ваше любезное предложение. С этим кольцом на пальце я вверяю вам себя, обещаю быть самой хорошей женой и лелеять вас и наших детей каждый день всю жизнь.

– И ночь?

– Разумеется.

Афина опустилась на ковер, став на колени лицом к нему, и они закрепили свой обет жгучим поцелуем, который длился до тех пор, пока Йен не застонал.

– Боже мой! Вам больно? Я не хотела укусить вас за губу. Я…

– Нет, это колени. Они просто онемели. Но это легко поправить. – Он лег на спину, положил Афину на себя и снова поцеловал, крепко прижимая ее к груди, так что сердца их бились в унисон. Он поднял подол ее платья, погладил ее по ноге, по коленке и по бедру, пробираясь все выше. Потом стал гладить ее ягодицы, издавая при этом тихое довольное урчание.

Афина ощущала его возбужденную плоть под собой, и ей захотелось ощутить ее ближе, захотелось узнать, что все это означает. Она выгнулась ему навстречу, стараясь соединить свое желание с его желанием, и он застонал.

Он трогал ее везде, где было возможно, при том что она лежала на нем, но этого было недостаточно, и он перекатился на бок вместе с ней, развязал завязки на ее платье, расстегнул на себе жилет и задрал вверх рубашку, чтобы прикасаться к ее грудям. Теперь они были настолько близки, насколько это возможно для почти совсем одетых мужчины и женщины, и ближе, чем следует до свадьбы. Но ведь свадьба уже скоро. Так что он не совсем перешел все границы морали, хотя почти совсем перешел все границы рассудка. Где-то на задворках сознания у него мелькнула мысль, напомнившая ему, что их ждет первая брачная ночь, настоящая кровать. Его прекрасная, неопытная, но пылкая невеста заслуживает большего, чем поспешное соитие, а оно будет поспешным, если учесть, с какой быстротой они продвигаются к нему, на полу в комнате, куда в любую минуту могут войти. Он отодвинул ее от себя, оправил на ней платье, на себе – рубашку. Опустил ее юбку на стройные ноги – это было самое трудное.

– Боже мой, – простонал он, – мне показалось, что я сейчас умру!

– Не умрете, пока не подпишете брачный контракт, – послышался в дверях голос дядюшки-капитана.

И Йен, и капитан Бичем полагали, что затягивать со свадьбой не следует. Хорошо бы она состоялась на другой день.

Ренсдейл почти ничего не мог сказать, речь его все еще оставалась невнятной из-за сотрясения мозга, но врач заверил Афину, что его состояние скоро улучшится.

Матушка Йена желала устроить великолепную свадьбу, зрелище, достойное Марденов. Ей хотелось, чтобы венчание происходило в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, а не дома в гостиной. Нельзя, чтобы их обвинили в желании сэкономить, в том, что они стесняются выбранной невесты, или в торопливости.

– Но мы действительно торопимся, матушка.

– Капитан мне так и сказал. Такая неуправляемая страсть не приличествует графу и не подобает графине.

– Я говорю о том, что Ренсдейлу нужно вернуться домой к своей беременной жене.

– Пока он не в состоянии путешествовать. Думаю, понадобится не один месяц, чтобы состояние его улучшилось. Пожалуй, месяца два. Мне с моим хлипким здоровьем понадобилось бы еще больше времени.

– В таком случае его жена родит без него.

– Не имеет значения. Он свое дело уже сделал. Вашего отца никогда не было дома, когда я разрешалась от бремени. Кстати, мы с вашим отцом были помолвлены в течение целого года.

– Год? Это нелепо!

– Больше того, для меня было бы слишком утомительно произвести все приготовления менее чем за два месяца. Ведь одни приглашения нужно написать и доставить.

Как будто эта леди хоть раз пошевелила пальцем, чтобы устроить званый обед, не говоря уже о свадебном завтраке.

– Нам не нужны сложные церемонии, и моя прислуга в состоянии управиться со всем. А Доро и Афина будут помогать.

– Прекрасно. Месяц.

– Два дня. Вот для чего я обзавелся особым разрешением.

Афина кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание графа и его матери.

– Прошу прощения, миледи, но я не хочу, чтобы на меня глазели в переполненной церкви, не хочу развлекать толпу незнакомых людей у нас в доме. И не вынесу примерок экстравагантного свадебного туалета, который мне вовсе не нужен. Мои новые платья почти готовы, одежда для моих братьев тоже. – Афина жаждала предаться той неприличной страсти, которая вспыхнула в них перед появлением ее дяди. То, что Йен охвачен страстью до такой степени, что настаивает на свадьбе завтра же, заставило ее кровь петь, пусть слегка фальшиво, но зато с большим подъемом. – И еще, милорд. Даже вашу опытную прислугу нельзя просить испечь свадебный торт за день до свадьбы. Неделя, – заключила она.

Графиня тяжело вздохнула от такого нарушения приличий, а граф начал браниться. Афина топнула ножкой.

– Неделя, – решительно заявила Афина. – В конце концов, чья это свадьба?