"Дуэль" - читать интересную книгу автора (Мецгер Барбара)

Глава 2

Йен, понимая, что в доме Ренслоу все крайне встревожены, торопливо привел себя в порядок. Его, не покидала мысль, что юный Ренслоу может переселиться в мир иной прежде, чем его близкие сумеют поговорить с ним в последний раз.

Он не мог допустить, чтобы это произошло. Он сорвал с себя рубашку и бриджи. Все равно их выбросят или сожгут. Они насквозь пропитаны кровью. Он не мог нанести визит дамам небритым, но слишком торопился, чтобы выдержать длительную процедуру, в которую превращал бритье Хопкинс, и побрился сам. Крови он потерял при этом не так много, как раненый юноша, но все-таки порядочно. Он торопился и поэтому не стал возиться с галстуком, так что камердинеру пришлось найти пестрый платок, который Йен повязал вокруг шеи. Провел расческой по темным кудрям, надел простой серый жилет, великолепную синюю куртку свободного покроя и сбежал с лестницы в тот момент, когда забили часы в холле.

Неужели всего девять утра? Йен вынул свои часы на цепочке. Ему казалось, словно он провел целый день в чистилище, но все равно было еще слишком рано для модного Лондона пить утренний шоколад. Вот что бывает, решил Йен, когда начинаешь день еще до рассвета. Или когда на завтрак у тебя только бренди.

Семья юноши, должно быть, уже обо всем знает, даже если они еще не встали. Слуги поднимаются наверх, ходят по дому, да и тот грум, должно быть, поднял крик, когда вернулся на поляну и не нашел своего упавшего с лошади подопечного. Если только то не был случайный знакомый, с которым юноша отправился проехаться верхом. Или если он вообще не сбежал, украв при этом лошадь. В настоящее время думать об этом было невозможно. Встреча с… как их там зовут? Эффи и Рома, вот как. Встреча с двумя сестрами и без того будет достаточно трудной. Друг Йена Карсуэлл ждал внизу у лестницы; каждый волосок у него на голове был аккуратно приглажен, на одежде – ни морщинки, ни пятнышка, несмотря на ранний час и на события этого утра.

– Как он? – спросил Карсуэлл, не тратя времени на приветствие.

– Пока что жив, – ответил Йен, уводя друга в библиотеку, подальше от ушей прислуги. – Врач и хирург совещаются насчет лечения. Хопкинс и экономка уверены, что они не дадут ему умереть.

– Превосходно. Но вид у тебя ужасный.

Йен втянул голову в плечи.

– А ты чего ждал? По крайней мере, ты выглядишь, как всегда, элегантно, если учесть, что ты был секундантом на дуэли, которая могла кончиться убийством.

Карсуэлл отвел глаза и кашлянул.

– Да, кстати, я подумал, что ты должен знать – Филиотт ничего не скажет, поскольку этот тип, Пейдж, оказался подлым трусом. С Филпотта достаточно, что соревнование в стрельбе кончилось так неудачно. Он будет рассказывать в клубах, что вы с Пейджем решили уладить свои разногласия, соревнуясь в умении стрелять, но пуля полетела не туда. Филпотт клянется, что заставит Пейджа уехать из Лондона и никогда больше сюда не возвращаться. Этот грязный тип уехал с места дуэли прежде, чем мы нашли мальчика, так что он не сможет опровергнуть версию о промахе. Твой кучер, конечно, подтвердит нашу версию, но вот врач?

Йен хрипло рассмеялся.

– За те деньги, которые зарабатывает этот костоправ, он скажет все, что угодно, даже что мальчик сам в себя выстрелил. А я вот не выношу лжи.

– Запомни, это несчастный случай! Ты вовсе не собирался ни в кого стрелять. Ты ведь даже не попытался пристрелить этого труса Пейджа. Но ты же знаешь, что из этого сделают скандальные газетенки и колонки светских сплетен. Тебе придется не одну неделю все объяснять, и чернь будет требовать, чтобы тебя вздернули на виселице, как это делали французы, когда очертя голову уничтожали своих аристократов. Принцу-регенту не нужно, чтобы с кем-то из людей его круга случались такие неприятности, да еще теперь, когда его собственная популярность упала так низко.

– Неужели ты думаешь, что слухи о сегодняшнем происшествии могут свалить правительство? Если бы Принни, – сказал он, имея в виду принца-регента, – тратил национальное богатство, кормя бедных, вместо того чтобы объедаться деликатесами, он стал бы героем в глазах простых людей.

– Мы с тобой знаем, что этого не произойдет. Но подумай, как этот скандал повлияет на законопроект, который ты хочешь провести в следующем месяце в парламенте, если увидят, что ты считаешь себя выше закона. Подумай о своей матери и сестре. Это погубит их.

Йен думал о сестрах юного Ренслоу и о его матери, если таковая у нею есть.

– Да, я понимаю: Ренслоу, конечно, знает правду. Я, подожду, пока не узнаю его мнения, до какой степени откровенно, мы можем рассказывать об этом.

– Твой дворецкий сказал мне, что он совсем еще мальчик. Разве он способен понять, чем все это может кончиться?

– Он стоит на пороге смерти… и он совершенно ни в чем; не виноват. Как магу я не отнестись с уважением к его желаниям?

Карсуэлл пнул скамейку для ног.

– Какая неразбериха!

Йен не стал возражать, но повернулся к двери.

– Мне, нужно идти рассказать все его близким.

И без того бледное лицо Карауэлла побледнело так, что приобрело оттенок его шейного платка, ниспадающего каскадом на грудь. Он судорожно сглотнул, но предложил пойти вместо Йена!

Йен хлопнул своего школьного друга по плечу.

– Ты верный друг, но это я должен сделать сам:

– Понимаю, – сказал Карсуэлл, не скрывая облегчения. – Я загляну в «Уайтс» проверить, правильно ли Филпотт! излагает всю историю, и зайду к тебе позже, узнать, как дела у мальчика. Ренслоу, говоришь? Кто-то в «Уайтс» должен знать, из какой он семьи, я уверен.

– У меня есть адрес.

– Ну ладно; желаю тебе справиться с этим нелегким делом. Ах да. Я принес твой фрак и пистолеты. Оставил все у твоего слуги.

– Можешь взять пистолеты себе. Забери их, когда уйдешь.

– Правда? – Карсуэлл не сумел скрыть своей радости, но все же сказал – Я не могу их принять. Это слишком дорогой, подарок.

– Для меня они просто мусор. Я; не хочу держать их у себя в доме.

– Ну что ж, если ты вознамерился просто выбросить их, я с удовольствием возьму их себе. Надеюсь, это наградное оружие?

Конечно. Йен не стал бы покупать эти пистолеты, без промаха несущие смерть. Он никогда больше не прикоснется к ним и никогда не захочет на них взглянуть.

– Пользуйся ими в свое удовольствие: До свидания.

Карсуэлл вместе с Йеном вышел на крыльцо и прошел до выездной дорожки, где его ждала оседланная лошадь и экипаж на тот случай, если придется доставить в Мэддокс-Хаус дам из семейства Ренслоу.

Пожав другу руку, Карсуэлл пожелал ему удачи, а потом притворился, что протирает свой монокль.

– Вот еще что, старина. Моя яхта стоит в гавани, она готова к отплытию на тот случай… если случится худшее и тебе придется ненадолго уехать отсюда.

– Хочешь сказать – если мальчик умрет, и меня обвинят в его убийстве, и я предпочту бежать, а не предстать перед судом? Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я, может быть, зайду в собор Святого Георгия по дороге в «Уайтс», а? Помолюсь и все такое. Как я всегда говорю, это не помешает.

– Помолись за двоих, ладно? За Ренслоу и за меня. Видит Бог, это нужно нам обоим.

Дом, в котором жили Ренслоу, оказался именно таким, каким его и представлял Йен, – аккуратным, но без всяких претензий, среди других тесно стоявших домов, гораздо менее эффектных, чем те, что находятся ближе к фешенебельным кварталам. Кареты, мимо которых он проезжал, были немного хуже начищены, лошади не такие холеные.

Прохожий, к которому Йен обратился, чтобы узнать, где живут Ренслоу, никогда не слышал о семье Ренслоу. Няня, гулявшая с двумя детьми, показала ему нужный дом.

– Это родственники капитана. Пока он в море, они тут поселились. – В голосе ее звучали неодобрительные нотки. – Впрочем, это не мое дело.

Йен тоже так считал, но поблагодарил ее и направился к скромному дому. Он подождал, пока подъедет его экипаж и один из грумов спрыгнет на землю, чтобы подержать его лошадь. После этого он подошел к двери. На медной табличке было написано: «Барнаби Бичем, капитан флота его величества». Йен глубоко втянул в себя воздух и постучал. Никто не отозвался, и он постучал еще раз.

– Погодите чуток, салага вы этакий, вы же знаете, что я не могу подбежать к двери, – услышал он в тот момент, когда собрался постучать погромче или вообще выбить дверь. – А вам давно пора бы вернуться. Пока я не рассказал…

Дверь раскрылась. Перед Йеном появился низкорослый беззубый старик.

– Вы не юный Ренслоу.

Йен рассматривал представшее перед ним странное подобие дворецкого. У этого седоволосого ископаемого была повязка на одном глазу и крючок вместо руки. Возможно, капитан Бичем и служил в Королевском флоте, но этот морской волк был похож на пирата. Единственное, чего ему не хватало, так это деревянной ноги и попугая на плече.

– Нет, я определенно не мистер Ренслоу. Но я пришел сюда из-за него.

– Говорил я ему, что не следует ездить верхом. Лошади – опасные зверюги. – Старый моряк рассматривал экипаж, стоявший неподалеку. – Что, привезли его домой, да? Алфи Браун сказал, что с ним, верно, что-то стряслось и он не может ходить. Очень глупое занятие, вот что я вам скажу. Алфи следовало поехать за ним с лошадьми. Значит, с пареньком все в порядке?

– Будет все в порядке. – Йен не собирался обсуждать создавшуюся ситуацию с этим беззубым старым мореходом, и уж тем более стоя на улице, где какая-то дворняжка с клочковатой шерстью обнюхивала его сапоги с неведомыми намерениями. – Я все объясню миссис Ренслоу, если вы передадите ей мою карточку. Моряк почесал голову.

– Никакой миссис Ренслоу нету. Вам лучше поговорить с мисс Эффи.

– Или мисс Ромой.

– Хотите поговорить с Ромой?

– С любой из женщин, которая опекает мальчика. – Он нахмурился и приказал: – Поторопитесь. Она, вероятно, беспокоится.

Услышав в его голосе властные нотки, моряк посмотрел на визитную карточку.

– Слушаю, милорд. Но она не знает, что с мальчиком что-то случилось, и вроде бы оно и к лучшему.

И к худшему для Йена. Что, если эта особа нервная? Если у него нет матери, сестра могла взять на себя эту роль, и она либо трясется над братом, либо не дает ему шагу ступить, кутая в розовую вату. В конце концов, юный Трой находится в Лондоне, где его держат на коротком поводке, а не в школе, как положено мальчику его возраста. Как сможет граф сообщить его наседке, что ее цыпленок клюет зернышки у дверей смерти? Теперь Йен был рад присутствию потрепанного старого моряка, который назвал себя Макелмором – или Макэлмором? – и медленно потащился по узкому холлу.

Он был бы еще более рад, если бы собака не пошла за ним, продолжая обнюхивать его и ворчать, нерешительно покушаясь на кисточки, висящие на его высоких сапогах, или на его ноги. Должно быть, это мерзкое невоспитанное существо живет здесь, а значит, этот дом нельзя назвать жилищем порядочного джентльмена. К тому же никакой джентльмен, разумеется, не нанял бы одноглазого морского волка себе в дворецкие. Когда собака не подчинилась приказанию Йена прекратить, остановиться, сесть или идти к дьяволу, он решил просто не обращать на нее внимания и сосредоточиться на том, что он скажет сестре Ренслоу. Фразы вроде «мне очень жаль» казались мучительно, болезненно не соответствующими положению дел.

Он обдумывал, как осторожно сообщить бедной женщине о плохом состоянии ее брата, решив утаить худшее, пока она сама не увидит мальчика. Если слуги не рассказали ей о дуэли, ему придется поговорить с этим грумом, Алфи Брауном, и скорее всего заплатить за его отъезд в Вест-Индию. Сам он будет покамест говорить, что это был несчастный случай. Чем дольше он сумеет откладывать рассказ любящей сестре об истинном состоянии ее брата, тем лучше.

Они подошли к двери в конце коридора, и Макелмор толкнул ее, не постучав.

Светловолосая женщина сидела за узким обеденным столом. Она пила утренний чай и читала газету. Она не подняла головы.

– Тебе давно пора было вернуться домой, Трой, завтрак остыл, и скоро придет мистер Уиггз заниматься с тобой. Мак, принесите, пожалуйста, свежего кипятку.

Макелмор сказал:

– Это ни к чему. Мальчик еще не вернулся. Вот этот франт пришел рассказать вам, что пуля сбила его с лошади. Говорил я вам, что эти прогулки верхом не приведут ни к чему хорошему. Насколько я понял, он сломал себе шею. Алфи Браун, рыбья наживка, допустил это.

Вот тебе и осторожный способ сообщить печальную новость.

А дворецкий продолжал свой ужасный рассказ:

– Этот господин все вам расскажет. Граф Марден – вот как он себя называет. За дверью стоит модный экипаж. А собак он не любит.

Йен в общем-то собак любил, при условии, что они знают свое место – гончие и борзые на охоте, пастушеские собаки – на пастбищах. Он терпеть не мог невоспитанных дворняжек с неведомой родословной, защищающих дом от обуви джентльменов. Эта псина хотя бы прекратила нападки на его сапоги и принялась искать крошки под столом.

Макелмор же, судя по всему, еще не закончил свое вступительное слово.

– Его сиятельство мало что сказал о пареньке, что, на мой взгляд, нехороший признак.

Йен сердито посмотрел на пирата, чтобы заставить его замолчать, но, поскольку Макелмор направился к чайнику, стоявшему на боковом столике, взгляд Йена пропал даром. Женщина же ахнула, опустила газету и слегка подпрыгнула, отчего ее стул с грохотом отодвинулся.

Она была маленькая и хрупкая, в простом платье свободного покроя, белокурые волосы падали ей на спину. Господи, подумал Йен, сжимая шляпу и перчатки, которые Макелмор не потрудился принять у него, эта сестра совсем еще девочка! Матери нет, дядюшка в море, брат ранен. Понятно, почему юный Ренслоу сказал, что она не может оставаться здесь одна, если по Макелмору можно судить об остальных слугах. Но что он будет делать с этим ребенком? И потом, сумеет ли она помогать и утешать своего раненого брата? И что делать, если она обезумеет или впадет в истерику? Йен провел рукой по своим темным кудрям и сказал, хватаясь за соломинку:

– Вероятно, ваша сестра тоже здесь?

Юная мисс покачала головой, отчего ее длинные белокурые волосы взметнулись во все стороны и она показалась еще более юной.

– У меня нет сестер. Возможно вы попали не в тот дом, – сказала она, и в голосе ее прозвучала надежда.

Губы у нее побледнели, глаза наполнились влагой. Они были такого же бирюзового цвета, какой можно видеть иногда на горизонте над морем в ясный день, такие же, как у Ренслоу, так что никакой ошибки быть не могло. Но Йен все же спросил:

– Трой Ренслоу – ваш брат? А вы мисс Эффи?

Она кивнула и слегка присела.

– Я сестра Троя, Афина Ренслоу. Простите мое поведение, милорд. Прошу вас, сядьте и расскажите о брате. Мак, принесите, пожалуйста, кофе и чего-нибудь покрепче для милорда.

Йен не мог не восхититься силой ее духа. Девочка обладает стойкостью, она не разразилась гневной тирадой и не упала в обморок, слава тебе Господи. Когда слуга вышел, она снова села на стул, подождав, пока Йен сядет, и спросила:

– Скажите, прошу вас, с ним все в порядке?

– Да, – солгал Йен. – Врач надеется на полное выздоровление.

– Тогда почему он не вернулся домой, где за ним будут ухаживать?

Она к тому же еще и умница, подумал Йен, она сразу же попала в самую точку.

– Дело в том, что мы не знали, где вы живете.

– И он не мог вам сказать?

Девочка слишком умна, решил Йен, жалея, что дядюшки нет дома.

– Поначалу всех охватило такое смятение, его грум ускакал и все такое, и мы решили, что будет разумнее отвезти его в мой дом. Там он спросил о вас, и я приехал к вам так быстро, как только смог.

– Но почему вы не привезли его домой?

Йену пришли на память двое детей его кузена Найджела, которые гостили у него на прошлое Рождество. «Почему нам нельзя плавать в фонтане? Почему комнаты с оружием держат запертыми? Почему? Почему? Почему?» И теперь ему хотелось придушить мисс Афину Ренслоу точно так же, как хотелось придушить отпрысков двоюродного брата. Почему дети не могут просто принять его слова, не задавая никаких вопросов? Вопросы задают его слуги; вопросы задают его приятели – члены парламента. Он не намерен рассказывать этой полувзрослой особе, что ее брат, быть может, умрет, до тех пор пока он не передаст ее в умелые руки своей экономки. Равно как он не позволит мальчику переехать сюда, чтобы за ним ухаживала эта девочка-ребенок и старик с крюком вместо руки. Других слуг он еще не видел, хотя все еще надеялся на Рому, кто бы она ни была – кузина или компаньонка. Что еще ему оставалось? Он перейдет к этому через минуту. Пока же он сказал мисс Ренслоу:

– Мы решили, что его сон не стоит прерывать, после того как хирург прочистил рану. За ним ухаживают по меньшей мере пять человек из моей прислуги. И со мной карета, которая отвезет вас к нему.

– Я… понимаю, – сказала она, и Йен испугался, что она действительно все поняла. Но поскольку она не шевельнулась, чтобы поспешить к брату, его заверения, быть может, подействовали. Она занималась тем, что крошила кусочки поджаренного хлеба и бросала под стол собаке, – еще один признак распущенности, царящей в доме. И Йену не предложили этих поджаренных хлебцев, которые его пустому желудку могли бы показаться манной небесной. Хорошо еще, что она не спросила о дуэли.

Он почувствовал облегчение. Но оно очень быстро прошло.

– Рассказывайте, – приказала она таким тоном, словно разговаривала не с человеком старше себя, титулованным джентльменом, торопившимся домой к больному и к своему завтраку. Впрочем, сейчас это будет уже полдник, подумал он.

– Он поправится.

– Нет, расскажите, как получилось, что в моего брата попала пуля.

Черт, он мог бы выпить этот кофе. Или что-то покрепче, зачем отправился Макелмор. Но объяснить он все-таки должен. Проклятие, он должен этим детям все, что у него есть, и еще кое-что. И он начал:

– Некие джентльмены устроили соревнование по стрельбе неподалеку от Хэмпстеда.

– Не может быть, брату не разрешено ездить так далеко.

– Говорю вам, мисс Ренслоу, это было в Хэмпстеде. Кстати, сколько лет вашему брату?

– Пятнадцать.

– Это многое объясняет. Ни один мальчик в пятнадцать лет не станет подчиняться тирану в юбке. – Особенно если юбку носит особа немногим его старше.

Она нахмурилась:

– Продолжайте.

– Как я уже сказал, джентльмены стреляли из пистолетов и…

– Вы там были?

Этой девице явно нужно поучиться хорошим манерам. Йен забарабанил пальцами по столу.

– Да. Был густой туман.

– Не настолько густой, чтобы помешать стрельбе?

Он втянул в себя воздух.

– Да, не настолько. Но одна из пуль попала не в цель, а уклонилась в сторону деревьев. Никто не думал, что ваш брат едет там верхом. Быть может, он остановился, чтобы посмотреть. Я не спрашивал. Мы узнали о его присутствии, лишь когда услышали его крик.

– В него кто-то попал?

– Нет! Мы думаем, что пуля рикошетом отлетела от дерева. Поверьте мне, никто не целил в него нарочно.

– Конечно, я вам верю. С какой стати вы бы стреляли в мальчика?

– Вот именно. Как бы то ни было, его лошадь, услышав выстрел, понесла и сбросила его. – Йен не хотел говорить о камне, который разбил голову мальчику, и о падении, в результате которого его могло парализовать. Для девочки мисс Ренслоу держалась недурно. И он не хотел испытывать судьбу. – Грум – Макелмор назвал его Алфи – бросился догонять лошадь. Но у нас там были экипажи и врач, так что мы не стали ждать его возвращения.

– Вы взяли врача на тренировку?

Йен не стал отвечать на этот вопрос.

– Ваш слуга сказал, что Алфи поехал искать Троя, решив, что он, наверное, возвращается в город пешком.

– Нет, Трой не стал бы этого делать.

– Ну не важно. Он не вернулся домой. Я привез его в свой дом, где его мог осмотреть хирург, а также вызвал врача для консультации. Для его удобства и лечения делается все.

– Благодарю вас, милорд. Вы поступили необычайно любезно, открыв свой дом для постороннего человека.

Йену пришлось откашляться.

– Ничего особенного. Каждый поступил бы так же. Как бы то ни было, сейчас ваш брат у меня. Вы поедете к нему?

– Конечно. Я ждала, пока вы подкрепитесь, милорд. Судя по вашему виду, утро у вас было трудное и подкрепиться вам не помешает.

Дерзкая девчонка. Йен встал.

– Я прекрасно себя чувствую. Но вы должны собрать кое-какие вещи, на тот случай если решите остаться при брате пару дней, чтобы ему не было скучно. Он не хочет, чтобы вы оставались одна, так что он будет спать спокойнее, зная, что вы рядом.

– Вы очень великодушны, лорд Марден, и я еще раз благодарю вас. Я уйду на минутку – соберу учебники Троя и вещи.

– Я поеду верхом и предупрежу прислугу о вашем приезде, а для вас останется экипаж. Вы можете также взять с собой вашу… – он чуть было не сказал «няню», – вашу компаньонку.

– У меня нет компаньонки.

– Ну вашу горничную.

Она снова потрясла своими белокурыми локонами.

– Экономка помогает мне с моими туалетами. Во всем остальном я сама могу о себе позаботиться.

– Но Трой говорил о какой-то Роме. Он сказал, что ее нельзя оставлять одну.

– Как это похоже на него и как любезно с вашей стороны, милорд! Рома предана брату и ужасно скучала бы без него. Моя семья в долгу перед вами, дорогой сэр. – С этими словами она встала, наклонилась, обхватила руками грязную псину и сунула ее в руки Йену: – Будьте добры, отнесите Рому в экипаж.