"Подвиг" - читать интересную книгу автора (Мицкевич Анатолий Петрович)1Все началось совершенно неожиданно. Олла пришла очень взволнованная, с фототелеграммой в руках. – Я немедленно возвращаюсь в Москву. Плазмодин отправляется через сорок минут. Через час мне нужно встретиться с Корио. Я удивился. Наш отпуск только начался, а что касается Корио, то он сам должен был прибыть на берег моря со дня на день. – Что такое стряслось? – спросил я сестру. – А вот послушай. «Любимая Олла, мне очень нужно с тобой повидаться. В моем распоряжении только сутки. Сегодня в двадцать два часа решается моя судьба. Корио». – Это звучит, как в старых приключенческих романах, – сказал я. Корио – мой друг и возлюбленный Оллы. Я знаю его много лет как очень умного и уравновешенного человека. Его работы по микроструктуре энергетических полей сделали его имя известным среди ученых всей планеты. Год назад Корио получил Почетную грамоту Народов Земли второй степени и звание Ученого первого класса. Это совпало с его замечательной победой в чемпионате по игре в шахматы на стоклеточной доске. В скупых строках фототелеграммы я уловил нотки скрытой тревоги. Олла чувствовала тревогу значительно острее, чем я. Она торопливо начала складывать свои вещи в пакет. – Корио не пошлет такую телеграмму без всяких на то оснований. Если с ним все благополучно, я сегодня же вернусь, – сказала Олла. – Если же нет… – Что ты, милая! – воскликнул я, беря сестру за руки. – Что может с ним случиться? Болезнь? Опасность? Ну, что еще там? Я себе просто не представляю, что в наше время может случиться с человеком. Был бы он космонавтом или ракетчиком-испытателем… Он ведь физик-теоретик. – Корио не пошлет такую телеграмму без всяких оснований, – повторила Олла упорно. – До свидания, милый Авро! Она подошла ко мне и поцеловала меня в лоб. – До свидания. От меня пожми руку Корио. И еще – позвони мне вечером. Было бы хорошо, если бы у видеотелефона с тобой был и Корио. Олла улыбнулась и покинула комнату. С террасы я помахал ей рукой. Через несколько минут от Южной станции, прямо через горы умчался монорельсовый электровоз. В нем Олла отправилась на аэродром. После обеда я не пошел отдыхать в эрарий, а спустился на набережную посмотреть на море. Набережная была пустынна, только несколько любителей морского прибоя сидели с полузакрытыми глазами и слушали, как о бетонные стены разбиваются волны. Над морем висела сероватая дымка, сквозь которую солнце казалось оранжевым. Было очень жарко и влажно. У гранитного спуска к воде я посмотрел на гигантские термометр и гигрометр. Двадцать девять по Цельсию и восемьдесят процентов влажности. Если бы не одежда из гидрофобного материала, люди чувствовали бы себя погруженными в теплую ванну. Я долго стоял у двух колонн из стекла, которые одновременно являлись измерительными приборами и украшением лестницы к морю. Архитектору, создавшему этот ансамбль, удалось соединить воедино целесообразность и красоту. – Если так будет продолжаться, я отсюда уеду, – услышал я голос сзади. – А, старый ворчун Онкс! Что тебе здесь не нравится? Это был мой друг, Онкс Филитов. Ему никогда ничего не нравится. Его специальность – ворчать и во всем выискивать недостатки. Недаром он член критического совета Центрального промышленного управления. – Мне не нравится вот это. – Он показал пальцем на измерительные приборы. – А по-моему, недурно. Архитектор, безусловно, малый с фантазией. – Я о другом. Мне не нравятся показания приборов. Не знаю, как ты, а я жару переношу неважно. Особенно когда воздух больше чем наполовину состоит из водяных паров. Я рассмеялся. – Ну, тогда тебе нужно ехать отдыхать на север, например в Гренландию. Онкс поморщился. Не говоря ни слова, он протянул мне бюллетень Института погоды. – Вот, читай про Гренландию… Я прочитал: «Пятое января. Восточное побережье Гренландии – +10…» – Чудесно! Скоро там зацветут магнолии! – Не знаю, зацветут ли. Только на памяти человечества такого еще не бывало. Продолжая что-то бормотать, Онкс побрел вдоль набережной, то и дело вытирая платком потную шею. В пять часов я сдал в электронный профилакторий данные о своем самочувствии – кровяное давление, влагообмен, температура, электрокардиография и так далее – и, вместо того чтобы смотреть в телевизионном театре спортивную передачу из Нью-Йорка, возвратился в свою комнату и уселся у видеотелефона. Олла была в Москве уже шесть часов и должна была вот-вот сообщить мне все о Корио. Глядя на матовый экран прибора, я почему-то волновался. Так я просидел до ужина, не дождавшись вызова из Москвы. В столовой ко мне подошла Анна Шахтаева, мой лечащий врач. – У вас немного повысилось кровяное давление и частит сердце. Примите вот это, – она протянула мне таблетку. – Ложась спать, не забудьте включить кондиционер. Я посмотрел на нее с удивлением. – Ничего страшного, – сказала она, улыбаясь. – Это почти у всех. Из-за погоды. – Жарко, – сказал я смущенно и почему-то вспомнил Онкса. – Да. И влажно… Олла позвонила мне только в двадцать три часа, когда я начал дремать. – Что случилось? – воскликнул я, всматриваясь в лицо сестры. Оно было каким-то странным и чужим. – Что случилось, Олла? Где Корио? Олла жалко улыбнулась. Я видел, как дрожали ее губы. – Ты плачешь, милая? Ты плачешь? – закричал я. Я никогда не видел свою сестру плачущей. Никогда. Только в те времена, когда она была совсем-совсем маленькой. Это было невероятно! Я вообще никогда не видел плачущих людей! Олла отрицательно покачала головой. – Нет, ты плачешь! Немедленно говори, что случилось! – Только что я почти попрощалась с Корио, – наконец сказала Олла шепотом. – Он?.. Я хотел сказать «он умер», но сестра опередила меня. – Нет, он жив и чувствует себя прекрасно… – Он тебя не любит? Он тебя больше не любит? Олла опустила голову и странно улыбнулась. – Это все так непонятно… Я ничего не понимаю в том, что произошло… У меня перехватило дыхание. Если бы Олла была рядом со мной! Но она была от меня на расстоянии полторы тысячи километров, и я мог лишь беспомощно наблюдать, как она страдала. – Милая моя. Я тебя умоляю, расскажи все по порядку. Я должен тебе помочь. Тебе все должны помочь. – Мне никто не сможет помочь. Никто. Олла отбросила прядь волос со лба и, сжав зубы, процедила: – Скоро Корио не будет… Я ухватился за металлическую раму экрана. – Ведь ты же сказала, что он жив и чувствует себя хорошо… – Да… Но… Я видел, как сестра не выдержала, слезы брызнули из ее глаз, и, закрыв лицо ладонями, она исчезла из поля зрения видеотелефона. Я продолжал звать ее, кричал в трубку, грозился пожаловаться на операторов, пока, наконец, на экране не появилось строгое лицо молодой девушки, которая сказала: – С вашим корреспондентом очень плохо. Она не в состоянии продолжать беседу. Ее увели в лабораторию первой медицинской помощи. Эмоциональный срыв, – добавила девушка грустно, и экран погас. По местному телефону мне сообщили, что первый плазмодин отправляется в Москву завтра в пять утра. |
|
|