"Том 9. Лорд Бискертон и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

XIV

Во время исключительно важной беседы между Пэки и миссис Гедж мистер Гедж маялся поблизости от библиотечной двери; и не успел самозванный служащий фирмы «Нью-Йорк, Лондон и Париж» выйти из библиотеки, как наткнулся на него, трепещущего от возбужденности и любопытства.

Отчет Пэки вдохнул в Геджа новую жизнь. Видимо, все сошло легко и гладко. Миссис Гедж проглотила сказочку, не поперхнувшись. И муж ее преисполнился радостью, словно ему даровали отсрочку приговора на ступенях эшафота.

Преподнесенная несколькими минутами спустя новость — миссис Гедж предлагает ему поменяться спальнями — ничуть не уменьшила его ликования. С чего вдруг жене вздумалось совершать такой странный обмен, понять он не мог, но она всегда совершала множество поступков, мотивы которых оставались для него темны. Приписав все пустому женскому капризу, он вышел во двор, чуть ли не пританцовывая. У него, конечно, оставались еще тревоги, но пока что самая большая была решена. Заворачивая за угол, он даже запел.

Возможно, он так и так не пел бы долго, — человеку с множеством забот на уме очень скоро нашлось бы, над чем поразмышлять молча, но пение его оборвалось совсем уж быстро. Неспешно подойдя к задним комнатам Шато и бесцельно блуждая взглядом по сторонам, он наткнулся на зрелище, от которого оторопел, словно его хорошенько двинули кулаком.

Действительно, такая картина обескуражила бы любого, и то, что Гедж издал приглушенный писк, а пятясь, больно стукнулся головой о дерево, нельзя считать свидетельством какой бы то ни было слабости.

Ведь увидел он жандарма! Тот только что нырнул в кусты рядом с кухонной дверью, да как нырнул! Со зловещей прытью леопарда на охоте.

Воспользовавшись преимуществом обзоров с птичьего полета, узнаем про этого жандарма поподробнее, и выяснится, что он — не безжалостная гончая, мчащаяся по следу, а всего лишь милый молодой человек по имени Октав, дожидающийся пирога. Тем самым мы можем взглянуть на него хладнокровно. Глаза наши не выкатятся из орбит, как не скатываются твердо сидящие на своих орбитах звезды, а кудри останутся лежать, и ни один волосок не вскочит дыбом, как иглы на взъерошенном дикобразе. Однако с Геджем именно все перечисленное приключилось. Он превратился в настоящее желе из пульсирующих нервов. С силой молота на него обрушилась кошмарная истина: несмотря на все старания и предосторожности, полиция вышла на его след!

Пройти мимо страшных кустов с их страшной начинкой оказалось выше его сил, и, развернувшись, он засеменил обратно. А заворачивая снова за угол, наткнулся на Пэки, единственного человека, с кем мог обсудить это жуткое происшествие.

— Послушайте! — задыхаясь, проговорил он.

Как и почти все, кто видел этого коротышку, Пэки намеревался бросить ему словечко-другое и проскользнуть мимо, но взглянул на него и застыл на месте. Его поразили выпученные от ужаса глаза. Всего минут десять назад он оставил его в состоянии душевного покоя, и не мог вообразить, что же вызвало столь удивительный рецидив.

— Послушайте! — воззвал Гедж. — За домом следят! Теперь уж Пэки впал в совершеннейшее недоумение.

— Ну что вы! — растерянно возразил он.

— То есть как «что вы!»? — осведомился Гедж. Бывают минуты, когда приходится говорить жестко даже с союзниками. — Я видел копа! Собственными глазами!

— Видели?

— Да-с, сэр!

— Где?

— В кустах у кухонной двери.

— Всего один коп?

— И одного хватит.

— Как странно…

Гедж находился не в том настроении, чтобы судить о mot juste,[14] но уж очень ему показалось неподходящим это определение. И он разгневанно фыркнул:

— Странно! Ничего себе!

— Погодите здесь! — велел Пэки. — Сбегаю, взгляну на него.

— Только сами на глаза не попадайтесь!

— Ладно.

Пэки занял выгодную позицию, откуда хорошо просматривалась кухонная дверь. Долго следить не пришлось — трогательная любовная сцена представителей низшего класса вознаградила его за вахту. Из дома вышла кухарка, неся дымящийся пирог. Точно бы влекомый запахом, из кустов выполз жандарм. Пирог перешел из рук в руки. Жандарм поцеловал кухарку, кухарка поцеловала жандарма, и жандарм пошел прочь, держа курс на юг. Он нес пирог и мурлыкал себе под нос какую-то сентиментальную песенку.

Пэки понял все, и к Геджу вернулся целеустремленно. Его осенила новая блестящая идея. Последнее время идеи так и сверкали у него в мозгу, так что он уж почти и удивляться перестал.

— Ну? — подался к нему Гедж.

— Да, жандарм здесь. Все верно. Мне все понятно. Его прислали для расследования. Поразительно, до чего ж сноровисто действует эта французская полиция!

Столь очевидного восторга оперативной работой французской полицейской машины Гедж явно не разделял. Он молча пританцовывал на месте.

Пэки, явно старавшийся докопаться до донышка, задал уточняющий вопрос:

— В ночь преступления…

— Не нравится мне, когда вы так это называете!

— В ночь того неудачного происшествия, — поправился Пэки, — вы говорили кому-нибудь, что отправляетесь на Праздник?

— Нет. Но в дом меня впустил, когда я вернулся, дворецкий. Он же уложил меня в постель.

— И, наверное, заметил, что вы в восточном наряде, с тюрбаном на голове?

— Ну, не заметить он вряд ли сумел бы.

— Вот и разгадка! Так полиция и напала на след. Видимо, информацией их снабдил дворецкий.

— У-у, гончая! — провыл Гедж. — А ведь обещал ни словечка не проронить!

— Надо было дать ему на чай.

— Как это, интересно, дать на чай? Я кто, по-вашему, Джон Рокфеллер?

— Ну ладно, теперь уж все равно поздно горевать. Если полиция села вам на хвост, остается удирать! Улизнуть и залечь на дно. И я скажу вам, где. На моей яхте!

— На вашей?..

— В Сен Рок я приплыл на ялике. Сейчас он стоит на якоре в гавани. Там вы будете в совершенной безопасности. Отлежитесь со всеми удобствами. На борту полно консервов. Можете хоть месяц там скрываться, вас не найдут. А когда появится возможность спокойно вернуться, расскажете миссис Гедж сказочку… ну, будто потеряли память, что-нибудь в таком роде. Афазия, по-моему, так это называется. Многие известные бизнесмены в Нью-Йорке исчезают из родного дома, а через несколько месяцев их обнаруживают в Дюбеке, к примеру, штат Айова, где они бродят со стеклянными глазами, вопрошая: «Где я?». Детали, в общем, продумаете на яхте. Времени хватит.

Из всех предложений, какие могли бы сейчас выдвинуть перед Геджем, ни одно не показалось бы ему соблазнительнее. Мысль сбежать подальше от дома пленяла его. Будь Пэки крупным финансистом да предложи ему неограниченный кредит, и то он не смотрел бы на него с большей симпатией.

— Пошли! — с пылом выкрикнул он.

— Минутку! — остановил Пэки. — Как же доставить вас на яхту?

— Моторкой управлять умеете?

— Конечно.

— Ну, так в лодочном домике на озере есть моторка.

— Вполне возможно. Но какой толк нам кататься по озеру?

— В озеро вливается канал, соединяющий его с гаванью.

— О, вот как? Прекрасно! Тогда бегите скорее, упакуйте зубную щетку, пижаму, всякие мелочи, и в путь!

С тихим удовлетворением Пэки наблюдал, как Гедж скрылся в доме. Наконец-то, показалось ему, он распутал это сложное дельце. Осталось только, переместив хозяина Шато на «Летящее Облако», нанести визит в отель «Дез Этранжэ», найти там Супа и уведомить его, что больше незачем терзаться колебаниями. Когда он сегодня ночью прокрадется в венецианскую спальню, она будет очищена не только от дамочек, но и от постояльцев мужского пола.

Чувствуя, что он обошелся со Слаттери очень щедро, Пэки повернулся спиной к ветерку закурить сигарету, вполне, по его мнению, заслуженную. А повернувшись, увидел, что к нему приближается Блэр Эгглстон.

Когда Блэр подошел поближе, стало очевидно, что выдающийся романист не в самом радужном настроении. Но это не отпугнуло Пэки от беседы с ним.

— Привет, Эгг, — окликнул он. — Ну, как они, делишки? Блэр насупился еще пуще.

— Не называйте меня Эгг, пожалуйста!

— Простите. А как все-таки делишки?

С минуту Блэр молчал. Он чуть поморщился, глаза у него совсем потемнели.

Дело в том, что от задания, навязанного ему, приятности он получал еще меньше, чем рассчитывал, что служило лишним доказательством трюизма — авторы редко похожи на свои книги.

И впрямь, в сочинениях своих Блэр представал хладнокровным и безжалостным. Как и у многих наших романистов, весь тон его книг кричал, что он — разочарованный, ироничный человек, испивший до дна чашу недозволенной любви, но всегда готовый наполнять ее вновь и вновь. В иных его романах (особенно в «Черве» и «Потрохах») встречались пассажи, от которых читатель просто содрогался, такой цинизм проглядывал там, с такой брутальной силой срывались завесы и миру являли женщину, какая она есть.

Однако лишенный своей авторучки Блэр вел себя с женщинами довольно застенчиво. В реальной жизни ему никогда не доводилось оказываться наедине в благоухающей ароматами студии со скудно одетой, но знатной дамой, возлежащей на тигровой шкуре. Но, даже окажись он в такой ситуации, он непременно подтащил бы стул поближе к двери, а усевшись, завел разговор о погоде. На недавнем свидании у озера только мысль о том, что в кустах подслушивает сенатор, заставляла его вкладывать пыл в комплименты.

Теперь, при вопросе Пэки, он скривился от одного воспоминания.

— Не могу я придумать, что говорить этой проклятой девчонке! — признался он в припадке откровенности, напавшей при воспоминании о перенесенных муках.

— А я-то думал, — удивился Пэки, — что вы, современные романисты, истинные дьяволы с женщинами!

Тут ему пришла новая мысль.

— А здесь-то вы что делаете? Вам же полагается быть рядом с ней.

— Эта девица послала меня принести сигарет и бутылочку вина. Говорит, ее жажда замучила.

— О-о! Так в доме есть вино? — живо заинтересовался Пэки. — А я и не видел.

— Оно заперто. Но дворецкий может достать.

— Так, так, так! Как же теперь я примусь обхаживать этого дворецкого! Ценные сведения!

Повосхищавшись ими, Пэки вернулся к сути дела.

— Сигареты? Вино? Что ж, все складывается как нельзя лучше. Настоящий Омар Хайям. Видимо, вы добились большого успеха. Наверное, вы из тех, кто много не болтает, а всего добивается взглядами. Я бы не стал тревожиться из-за того, что нечего сказать. Продолжайте обстреливать ее глазами — и победа обеспечена!

Блэр содрогнулся от внезапной ярости.

— А я вот подумываю, взять да и бросить все!

— Нет, нет и нет! Это говорит не ваше истинное «я»! Вспомните, как мы на вас полагаемся!

— До того хочется взять да и бросить! Я считаю, вы со мной плохо обошлись. Поставили в самую неприятную и недостойную ситуацию! Хватит, надоело! Я чувствую…

Проникнуться симпатией к Блэру Пэки никогда не удавалось. С самой первой их встречи он оценил его как чрезвычайно ядовитый сорт сорняка, и мнение его с. той поры не менялось. Сотни раз терялся он в догадках: ну что в нем могло привлечь такую девушку, как Джейн? Тем не менее он не хотел, чтобы молодой романист слишком мучался. Вдохновение, позволившее ему столь триумфально провести недавнюю беседу с миссис Гедж, осенило снова и подсказало выход.

— Ну, если вам так уж противно ухаживать за ней, скажите, что вы сыщик.

— Что?!

— Да, да. Я и сам испробовал такую уловку. Подействовало, как по волшебству. С полной гарантией от Франклина. Скажите, что вы сыщик, работаете на страховую компанию «Нью-Йорк, Лондон и Париж». Вас прислали сторожить драгоценности миссис Гедж. Сами увидите, результаты последуют незамедлительно. Если она по той же части, тут же кинется пожимать вам руку и во всем признается. Ну, а если нет, то проникнется, скорее всего, такой почтительностью, что вы и на милю не сумеете к ней приблизиться. В общем, в любом случае вы выигрываете.

Если Пэки в последнее время и сеял тревоги и беспокойство среди своих новых знакомых, то сегодня он немало потрудился, чтобы восстановить баланс. Только что он заставил Геджа радостнее взглянуть на жизнь; вот-вот принесет радостные вести Супу; потом его новости окажут тонизирующий эффект на сенатора и Джейн. А теперь он явно снял тяжкое бремя с души Блэра. После короткой борьбы, приспосабливая свои способности к такому предложению, тот явно счел его очень утешительным. Глаза его вспыхнули, и он намеревался выразить свои чувства словами, когда послышалось пыхтение, и, семеня, к ним подскочил Гедж с чемоданчиком в руке.

— Значит, договорились, Эгглстон? — проверил Пэки.

— Слушаюсь, сэр, — откликнулся романист и направился к дому.

— О чем это вы договорились? — осведомился Гедж.

— Я только что дал ему совет, как себя вести, чтобы угодить сенатору.

— В лакеи к старому Опэлу я бы лично не пошел! — заметил Гедж. — Хоть бы и за миллион долларов! Нет, сэр! Ладно, двинулись!