"Лики любви" - читать интересную книгу автора (Уэттерли Шэрон)Глава 9Вечеринка была в самом разгаре, но Констанс почти не смотрела на сцену, где происходило действо. Ее глаза растерянно шарили по стоящим в полумраке зала мужчинам. Красная маска на ее лице ясно говорила, что она хочет встречи с конкретным человеком. Вот только поймет ли он, что сигнал предназначен именно ему? Может быть, этот мужчина, как и она сама, каждый раз надевает черную маску, ища новых встреч и развлечений? Ее кольнуло неприятное чувство – ведь она никогда не обращала внимания, не пришел ли кто-нибудь из ее былых кавалеров в красной маске. Возможно, кто-то из них подавал такие сигналы ей самой, а она даже не обратила внимания на эти попытки… Однако сейчас в зале Конни не видела ни одного из своих случайных партнеров. Ни один из стоящих здесь мужчин не походил на них телосложением. Все ее кавалеры были высоки и широкоплечи, как Тьери. Констанс зажмурилась. Ну что ж, это единственное, чем она могла себя оправдывать: каждый из ее любовников был немного похож на любимого. Впрочем, в его глазах это вряд ли будет достойным оправданием. Эту историю надо похоронить в зародыше, чтобы даже мимолетные слухи не дошли до Тьери, когда они помирятся. А в том, что это случится, Констанс уже не сомневалась. – Прекрасное представление, не правда ли? – Глубокий бархатный голос оторвал Конни от раздумий, и она повернулась к его обладателю, чувствуя, как сильно забилось сердце. Напротив нее стоял мужчина, с которым она познакомилась в первый свой вечер в клубе. Темно-карие глаза пытливо смотрели из-под красной бархатной маски. – Да, сыграно чудесно, – согласилась Кон-ни, покривив душой: она не видела ничего из спектакля. – Мы уже встречались с вами, не правда ли? Он молча склонил голову в знак согласия. – Кого вы ищете здесь? – Констанс с надеждой сделала шаг к нему, и мужчина ее не разочаровал. – Вас. – Он подхватил ее под руку и увлек в танце. – Хотя мне пришлось искать вас довольно долго. Впрочем, я не каждый раз бываю здесь. Но у меня есть прекрасная память о том, как вы однажды подарили мне свою благосклонность, la peintre belle'…[14] Констанс обмякла в его руках. У нее не осталось сомнений – перед ней именно тот, кто ей нужен. Он все-таки понял, что знак предназначен ему, и, к счастью, тоже оказался в красной маске. – Я хотела бы, чтобы вы пользовались лишь нематериальной памятью о том вечере, – с легкой прохладой в голосе произнесла она. – Картина продана вам по ошибке, и мне хотелось бы вернуть ее. – Мне очень жаль, но полотно просто великолепно, и у меня нет ни малейшего желания расставаться с ним, – дерзко парировал ее кавалер, невозмутимо продолжая танец. – Я даже склонен предположить, что оно бесценно. Признаюсь, я был поражен, когда услышал от служащих галереи, что могу приобрести его. – Говорю вам: это была ошибка! – расстроенно прошептала Констанс. – Пожалуйста, позвольте мне выкупить «Лицедеев»! – «Лицедеев»? Вот как, оказывается, называется эта дивная картина! – Он попробовал слово на вкус, словно изысканное лакомство. – Отчего она так нужна вам? С ней связано что-то особенное? – Да. – Конни отвечала неохотно, но не видела другого способа уговорить своего визави. – Я написала его, когда любила одного человека – это было десять лет назад. Оно очень много значит для меня. Пожалуйста, продайте мне его! Он остановил их кружение и несколько секунд смотрел на Констанс своими странно блеснувшими глазами. – О, теперь я понимаю, что оно действительно бесценно. – Его бархатный голос ласкал слух, и в любых других обстоятельствах Конни готова была бы остаться в его объятиях навсегда, но только не сегодня. – А разве можно купить то, что не имеет цены? – Что вы хотите сказать? – Я готов вернуть вам полотно, не требуя возмещения уплаченной за него суммы, – пояснил мужчина. – Наша единственная встреча была столь упоительной, что еще за одну такую ночь я отдам вам эту бесценную картину… Констанс задохнулась от возмущения и моментально вырвалась из его объятий. – Мсье, – звенящим от напряжения голосом произнесла она, – я полагала вас человеком чести, иначе не пришла бы говорить с вами. Однако теперь вижу, насколько глубоко было мое заблуждение. Оставьте «Лицедеев» себе – в память о том, как сильно вы унизили женщину, обратившуюся к вам с просьбой! Она собиралась демонстративно покинуть его, но в последний момент мужская рука вежливо придержала ее за локоть. – Мадемуазель Лакомб, не понимаю, почему мое предложение вызвало у вас столь странную реакцию, – тихо сказал он, и Констанс внутренне съежилась – он с такой легкостью назвал ее имя! – В прошлый раз вы показались мне более сговорчивой. Неужели я чем-то обидел вас тогда? Она снова глубоко вздохнула и повернулась к нему. – Вы правы: мне не в чем упрекнуть вас. Но я больше не распоряжаюсь собой, потому что люблю одного мужчину – и он для меня дороже всех на свете полотен, которые я – Не недооценивайте себя, мадемуазель. Однажды увидев вас, я способен узнать вас под любой маской. – На этот раз в его голосе прозвучала грусть. – Я хотел бы, чтобы вы сбросили ее для меня, но, раз ваше сердце уже занято другим, мне ничего не остается, кроме как вернуть вам «Лицедеев». Если хотите, мы можем поехать за картиной немедленно… Она согласилась, и через несколько минут они уже сидели в такси. Видимо, шоферу бьшо не в новинку везти двух людей в бархатных полумасках, потому что никаких комментариев по этому поводу не последовало. Констанс постаралась сесть как можно дальше от своего визави, чтобы он больше не имел оснований настаивать еще на одной ночи с ней. Однако он не делал никаких попыток сблизиться – молча смотрел в окно. Через некоторое время Конни расслабилась и тоже повернулась к окну – со своей стороны. – Приехали. – Голос ее спутника прозвучал спокойно и равнодушно, словно он внезапно утратил интерес к происходящему. Такси остановилось у высокого дома, и, выйдя на тротуар, Констанс вздрогнула – она уже была здесь сегодня. Ночное такси привезло их к многоквартирному зданию на бульваре Анри IV. Первым ее порывом было уйти немедленно, прежде чем актер успеет увидеть ее с другим мужчиной. Но, подняв глаза на темные окна его квартиры, Конни вспомнила, что он уехал. Ей нужно всего лишь забрать у спутника картину – и ничего более. Лифт открылся со знакомым скрипом, и Констанс вошла в него первой. Она не видела, на какую кнопку нажал ее кавалер, только поняла, что ехали они недолго – примерно столько же она сегодня поднималась на этом лифте до этажа, на котором расположена квартира Тьери. Внутренне она сжалась: неужели ее случайный любовник – сосед д'Ортуа? В таком случае сразу после примирения она настоит, чтобы Тьери сменил квартиру… Конни шла за мужчиной по тускло освещенному коридору и мысленно отмечала, что квартира, звонок которой она сегодня терзала, расположена точно так же. Возможно, она находится прямо под или над той квартирой, которую сейчас отпирал ее случайный кавалер. – Прошу. – Он гостеприимно распахнул дверь. Констанс вошла, сделала два шага и остановилась, боясь наткнуться на что-нибудь в – Полагаю, что дальше нет смысла продолжать этот фарс, – устало произнес мужчина и снял полумаску. На этот раз Констанс удалось сдержать крик. Она уже предположила, что в эту квартиру ее мог привести только ее хозяин. Тьери молча прошел к зеркалу и, достав коробочку, осторожно вынул из глаз цветные контактные линзы. Он с силой провел руками по скулам, снимая гримерные накладки, делавшие овал лица более широким. Достав из пакета ватный тампон, сосредоточенно вытер лицо, убирая остатки грима. Констанс смотрела на него, как завороженная. Он не произносил ни слова, смывая грим с какой-то яростью и болью, и она не могла нарушить повисшее между ними молчание. – Ты купил «Лицедеев»… – утвердительно прошептала она. Тьери повернулся к ней и одарил тяжелым взглядом. – Да. – В знакомом голосе лишь угадывались бархатные интонации, которыми он соблазнял ее весь вечер. – Как только я увидел ее, то подумал, что картина написана будто про меня… Ты можешь ее забрать. – Она и написана про тебя. – Констанс бессильно опустилась на пол и закрыла лицо руками. – И всегда была предназначена тебе… По ее щекам потекли слезы, плечи задрожали. Через секунду Тьери оказался рядом с ней. – Если ты не хочешь забирать картину, то почему плачешь? – с неожиданной заботой спросил он, обнимая ее за плечи. – Я никогда не бросала тебя, – всхлипывая, проговорила Констанс. – Я знаю. – Он прижал ее к себе, баюкая, как ребенка. – Даниэль звонил мне и все рассказал. Поэтому я вернулся, хотя уже почти уехал… – Как хорошо, что это ты! – Поняв, что он не сердится, Конни прижалась к нему теснее. – Почему же ты не захотела узнать меня сразу? – Потому что думала, что это ты бросил меня. – А почему убежала, не позволив мне даже поговорить с тобой? – Я боялась, что снова могу полюбить тебя… – Трусишка. – Тьери заботливо отвел волосы с ее лица и прикоснулся губами ко лбу. – Если бы ты тогда осталась в театре, мы давно были бы вместе. И мне не пришлось бы играть столько разных ролей… – Сколько ролей? – Конни недоуменно отстранилась. – Я не понимаю. – Когда я увидел тебя в театре, – он прикрыл глаза, словно вспоминая этот момент, – то понял, что должен быть рядом с тобой. Но ты, видимо, этого не хотела – ведь иначе не покинула бы зал с такой поспешностью. И я решил, что как внучка Гийома ты обязательно появишься в клубе Фонтеро. Я должен был снова завоевать твое расположение! Поэтому и сам там оказался, хотя вообще-то давно отошел от этих вечеринок. Но мне становилось плохо от мысли, что ты найдешь там другого мужчину, который уже навсегда заберет тебя у меня. Поэтому я решил всех опередить. До определенного момента мне казалось, что это получилось… Но потом ты снова надела черную маску. Значит, первый мужчина, встреченный тобой в клубе, не стал твоим избранником. Мне пришлось импровизировать на ходу – хорошо, что с собой был минимальный набор грима. Я выскользнул из зала, слегка изменил внешность и вернулся под черной маской. Я стал говорить другим голосом и вести себя иначе, зато ты ничего не заподозрила. На следующей вечеринке я надеялся увидеть тебя уже в красной маске, но ты снова была в черной! Однако в тот раз я был готов лучше, поэтому и лучше сыграл. – И сколько же ролей тебе пришлось играть? – Неожиданное прозрение заставило Констанс широко распахнуть глаза. – Столько, сколько мужчин уводили тебя из зала. – Тьери улыбнулся. – Я не мог позволить никому другому даже прикоснуться к тебе – и мне удавалось всегда быть первым. – Индус, американец-ковбой, итальянец – это все был ты? Но как это возможно? – Даниэль рассказывал мне со слов Брижит, что будет в очередном представлении, и я стал преображаться заранее. Правда, каждый раз я брал сначала красную маску. Но, видя, что ты не желаешь встретиться с предыдущим кавалером, тут же выходил из зала, гримировался и менял свою маску на черную. Я предлагал тебе разных мужчин, чтобы ты могла выбрать из них кого-то одного – и я стал бы таким, каким ты хотела меня видеть. Но ты каждый раз приходила в черной маске! С ума можно сойти: тебе не понравился ни один из них! Может быть, я бездарно исполнял свои роли? Или просто ни один любовник не оказался в твоем вкусе, потому что я просто не подхожу на эту роль? Мне уже стало казаться, что ты давно догадалась о моей игре и специально водишь меня за нос. – Он вскочил и возбужденно прошелся по комнате. – Ты можешь хоть сейчас мне честно сказать, который из этих образов тебе больше понравился?.. Наверное, Конни могла бы ответить честно, если бы не расхохоталась. Она сидела на полу, раскачивалась и смеялась, чувствуя, как ее отпускает напряжение, жившее в ней уже несколько месяцев. Вот что неуловимо общее было во всех этих мужчинах – каждый из них воплощал частичку ее Тьери. Она не сошла с ума, высматривая в каждом из них любимого, – он и в самом деле был в каждом из них. И только одно она могла сейчас сказать ему: что не позволяла себе отношений больше, чем на ночь, так как боялась стереть из памяти его драгоценный образ. – Думаешь, это забавно? – с сомнением произнес Тьери. – Когда мы стали встречаться уже без масок, я не понимал, почему все те мужчины, которых я играю, тебе дороже меня настоящего. Правда, когда мы стали близки, ты, к счастью, перестала ходить в клуб – иначе я попросту свихнулся бы от ревности к самому себе! И был момент, когда мне стало казаться, что ты уже совсем принадлежишь мне – причем не иллюзорному человеку под маской, а именно мне… Но тут ты отменила поездку к моим родителям. В пятницу! Что я должен был подумать? Ты собиралась отправиться на очередную вечеринку в клуб Фонтеро и поэтому бросила меня! – Я собиралась на вечеринку в клуб, чтобы выкупить картину у того, кто ее купил! – возмутилась Конни. – И подарить ее тебе, потому что я написала «Лицедеев» после той нашей ночи, десять лет назад… И тут же снова тихо захихикала. – Почему ты смеешься? – Он снова сел рядом с ней. – Потому что до меня только что дошло, как глупо было бы выкупать картину у тебя, чтобы подарить тебе же. И как ты только осмелился предложить мне переспать с тобой за полотно? Неужели не догадывался, что я не просто откажусь от подобного предложения, но и теоретически могу ударить за это по лицу? – сердито спросила она. – Я должен был проверить, согласишься ты на это или нет. Но самое главное – я до сих пор не знаю, что чувствовал бы, если бы ты сказала «да», – уныло заметил Тьери. – Наверное, это была бы измена мне… Но со мной же! – И что бы ты сделал? – Не знаю… Но этого, к счастью, не случилось. Ты сказала мне, что любишь другого. – Да, сказала. Потому что я люблю тебя, а под маской был не ты… Нет, там был ты, но я не могла изменить тому тебе, которого видела без маски… Мы с тобой оба лицедеи, – пробормотала, запутавшись, Констанс. – Я сбросил маску. – Он показал рукой на лежащий рядом с ними кусок алеющего бархата. – Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить за то, что играл в эту нелепую игру… – Только если ты простишь меня за то, что я… была не с тобой, а каждый раз с новым мужчиной. – Она придвинулась к нему ближе и с нежностью коснулась губами его рта. Вихрь от этого мимолетного прикосновения захватил их обоих, сплетя в прочных объятиях. Тьери еще что-то шептал в ее волосы, но Констанс уже не слышала его, отдавшись воле своего жаждущего тела. Ее руки жили как будто отдельной от нее жизнью, торопливо расстегивая пуговицы рубашки Тьери. Губы бесстыдно пробирались по обнажавшемуся в распахнутой одежде телу все ниже и ниже. Она чувствовала, как и он срывает с нее одежду, но не обращала на это внимания. Все, что происходило за границами этой комнаты, потеряло смысл. Мир сосредоточился на крошечном пятачке, где два человека – мужчина и женщина – любили друг друга. Она ужом вывернулась из его рук и, соскользнув вниз, устроилась между его коленей. Легонько потерлась носом и щекой о выпуклость на брюках, отчего он глухо застонал. Не убирая последней преграды одежды, Констанс гладила его по бедрам, то и дело «задевая» ладонью упругий растущий холмик под его ширинкой. Откинувшись назад на локти, Тьери вздрагивал от этих прикосновений. Наконец Конни выпустила его вздыбленную плоть из тесных брюк и нижнего белья. Ее язычок легкой бабочкой запорхал по чувствительной коже его естества. Первые прикосновения были почти невесомы, но постепенно она усилила натиск. Констанс старалась приласкать каждую складочку кожи, каждую точку упругого жезла, предоставленного ее стараниям. Слегка задерживаясь на вершине этого пика, ее язык быстро спускался к его подножию и, описав вокруг него плавный полукруг, возвращался снова наверх. Потом она пленила его ртом и двигалась вдоль тугого ствола, переходя от быстрых движений к томительно-медленным. Тьери метался и стонал, находясь на грани блаженства. Стоило ей ослабить натиск, как он вывернулся из ее объятий и оказался сверху. Его жадные руки нежно и трепетно ласкали полукружия ее груди, губы обхватывали попеременно то правый, то левый сосок. Конни чувствовала, как изнутри ее буквально сжигает жидкое пламя, повинующееся его ладоням и рту. Опускаясь губами от ямочки на ее груди, он задержался на секунду на треугольнике светло-рыжих волос внизу ее живота. Тем временем его нетерпеливые пальцы уже проникли во влажную пещерку под этим треугольником, заставляя Констанс жадно выгибаться навстречу ласкам. Наконец он подхватил ее под ягодицы, и язык его горячим жалом вонзился в ее трепещущее от восторга лоно. Констанс казалось, что она занимается любовью сразу с множеством мужчин. О, он был многолик – ее единственный и неповторимый Тьери. Каждое его движение принадлежало ему – и не только. В нем были частички всех тех, чьи объятия Конни познала в последние полгода в Париже. С ней был и бесподобный любовник-индус, знающий толк в тантрических ласках, и грубоватый ковбой, заботившийся прежде всего о собственном удовольствии, и порывистый итальянец, вышедший на карнавал, желая изведать как можно больше женской плоти за эту разнузданную ночь, и нежный джентльмен, решившийся подарить девушке бесценную картину только потому, что она просила его об этом. Он рывком поднял ее и поставил на кровать, повернув лицом к маскам и «Лицедеям». Конни оперлась о стену двумя руками так, что картина оказалась между ее ладонями, и прогнулась. Тьери не надо было приглашать дважды – через несколько секунд она почувствовала, как в нее сзади вошло мощное литое копье мужской страсти. Раскачиваясь взад-вперед, она сама могла регулировать глубину его погружения и с наслаждением «насаживалась» на это прекрасное оружие. Ее ягодицы упирались в тугой пресс Тьери, и она чувствовала, как нежно его пальцы сжимают ее бедра. Констанс казалось, что маски на стене «кивают» в такт их движениям. Покачивающаяся перед лицом картина изображала их двоих – лицедеев, сбросивших маски. Когда пик наслаждения настиг их одновременно, она коротко вскрикнула и обмякла в руках любимого. Он нежно подхватил ее под грудь и вместе с ней медленно опустился на широкое ложе… – А как ты узнал меня под маской? – Я узнал бы тебя где угодно, – тихо прошептал Тьери, зарываясь лицом в темно-рыжие волосы Констанс. – Однажды оказавшись рядом с вами, вас уже невозможно забыть, ma artiste belle[15] Ну а ты так и не ответишь на мой вопрос? – На какой? – Кто из тех мужчин, что были с тобой рядом, понравился тебе больше других? Утомленные любовью, они лежали, не размыкая объятий, и Констанс казалось, что тело Тьери – продолжение ее собственного. Она прижалась щекой к его груди и улыбнулась. – Если бы мне кто-то из них понравился, я пришла бы в красной маске, – лукаво прошептала она. – Но их проблема была в том, что больше других мне всегда нравился ты. И вообще, никаких «других» не было… |
||
|