"Английские письма или история кавалера Грандисона" - читать интересную книгу автора (Ричардсон Сэмюэл)

ПИСЬМО III.

Въ замокъ Сельби 16 Генваря

Я отсылаю къ тебѣ въ семъ пакетѣ, моя дорогая Люція, странное письмо Г. Гревиля; а какъ ты у него оное просила, то онъ и не сомнѣвается, чтобъ не сообщила онаго и мнѣ. Я изъ того заключаю, что если онъ о томъ узнаетъ, тю тебѣ лучше всего ему въ томъ признаться. Но тогда онъ захочетъ знать, что я о томъ думала; ибо знаетъ, что я ничего отъ тебя не скрываю.

И такъ скажи ему, если за благо разсудишь, что я больше не довольна его стремительностію, нежели чувствительна къ его ласкательствамъ. Скажи ему, что весьма для меня жестоко, когда мои ближайшіе родственники оставляютъ мнѣ вольность; а другой какой-то человѣкъ, коему я никогда не подавала причины отказывать мнѣ въ иномъ почтеніи, коимъ онъ моему полу обязанъ, беретъ право мнѣ угрожать и судить о моихъ поступкахъ. Спроси его, съ какимъ намѣреніемъ хочетъ онъ слѣдовать за мною въ Лондонъ, или во какое другое мѣсто? Если я не лишила его учтивостей, сосѣдямъ приличныхъ; то теперь подаетъ онъ мнѣ къ тому весьма побудительныя причины. Любовникъ, которой способенъ угрожать, не можетъ быть иннымъ мужемъ, какъ тираномъ. Не такъ ли и ты о томъ думаешь, моя дорогая Люція? но не говори ему о предложеніяхъ любви и брака; люди такого свойства, какъ онъ, толкуютъ все въ свою пользу, и тѣнь принимаютъ за самую вещественность.

Женщина видя, что приносятъ ей такія Хвалы, коихъ она не заслуживаетъ, не должна ли по причинѣ опасаться, чтобъ сдѣлавшися женою ласкателя не лишится о себѣ хорошаго его мнѣнія, когда подастъ ему власть поступать съ собою, такъ какъ она заслуживаетъ, хотя бы то онъ столько ослѣпленъ былъ страстію, что отъ чистаго бы сердца ее хвалилъ. По истиннѣ я презираю и опасаюсь льстецовъ; презираю ихъ за лживость, когда они сами не вѣрятъ тому, что во безстыдству своему говорятъ, или за тщеславіе, когда они во всемъ ими говоримомъ увѣрены. Опасаюсь же ихъ по справедливой недовѣрчивости къ самой себѣ, отъ коей страшусь, чтобъ ихъ рѣчи, такъ какъ они должны себѣ оное обѣщать по первому изъ двухъ моихъ предложеній, не внушили во мнѣ тщеславія, которое бъ весьма уничижило меня предъ ними, и которое подало бы имъ поводъ возторжествовать надъ моимъ безразсудствомъ даже въ такое время, когда я буду наиболѣе гордиться своимъ благоразуміемъ; словомъ, великая вѣжливость всегда меня безпокоитъ, и тотчасъ меня понуждаитъ входить въ самую себя. Кому не можетъ; быть опасно самолюбіе свое? Я никакъ не сомнѣваюсь, чтобъ Г. Гревиль не желалъ, дабы я видѣла его письмо, а такая мысль внушаетъ мнѣ нѣкое противъ самой себя негодованіе. Мнѣ кажется, что сей человѣкъ открылъ въ моихъ поступкахъ какія-то погрѣшности, коибъ я себѣ не простила, еслибъ о нихъ знала, и кои подали ему надежду получитъ успѣхъ въ своихъ намѣреніяхъ тѣмъ, что будетъ со мною поступать, какъ съ безразсудною.

Я надѣюсь, что онъ и другіе не поѣдутъ за мною въ городъ, хотя, какъ кажется, и угрожаютъ мнѣ онымъ; а если они сіе сдѣлаютъ; то конечно я ихъ не увижу никогда, развѣ никакъ не можно мнѣ будетъ ихъ избѣгнуть. Однако если изъявлю имъ о семъ свое безпокойство, или буду просить, чтобъ не предпринимали такой поѣздки; то симъ сдѣлаюсь имъ обязанною за ихъ благоугожденіе къ моей волѣ. Мнѣ неприлично предписывать имъ въ такомъ случаѣ законы; ибо они свою покорность поставили въ чрезвычайно въ высокую цѣну, или былибъ можетъ быть удобны вмѣнять себѣ за нѣкое достоинство свою страсть, дабы мнѣ отказать въ своемъ повиновеніи.

Однако я не могу сносить, чтобъ они столь упорно слѣдовали повсюду за моими стопами. Сіи люди, моя дорогая, а малѣйшую выгоду, которуюбъ мы имъ надъ собою подали, оказывалибъ болѣе жестокости надъ нашею волею, нежели самые строгіе родители, хотя и не имѣютъ другой существенной причины, кромѣ собственнаго своего удовлетворенія, вмѣсто того, что наши самовластнѣйшіе родители имѣютъ въ своемъ видѣ единое наше благо, хотя ихъ безразсудныя дочери и не всегда въ томъ увѣряются. Но коль многія изъ нихъ весьма удаляются отъ родительскихъ намѣреній или по крайней мѣрѣ отъ своей должности, посредствомъ сихъ мнимыхъ любовниковъ, между тѣмъ какъ супротивленіе ихъ родительскимъ повелѣніямъ бываетъ непреодолимо? О моя любезная! сколь бы я для себя желала; щастливо провесть слѣдующія восемь или десять лѣтъ, по крайней мѣрѣ если не найду въ сіе время такого человѣка, которой бы могъ обратитъ къ себѣ всѣ чувствованія моего сердца? О! еслибъ они столь же благополучно протекли, какъ и последнія четыре года, кои не менѣе были важны! Видѣть себя въ состояніи взирать на предмѣты съ возвышенности тридцатилѣтняго возраста, утвердиться неколебимо въ своихъ правилахъ, не имѣть причины укорятъ себя ни за какое дѣйствительное безразсудство; все сіе какое благополучіе!

День къ отъѣзду моей двоюродной сестры Ревсъ назначенъ. Дражайшіе мои родственники не престаютъ мнѣ оказывать своего снисхожденія; и я все еще остаюсь при томъ же намѣреніи, но я не поѣду, не увидясь прежде съ моею милою Нанси. Какъ? чтобъ я склонилась веселишь себя утѣхами, и перенесла печаль отъ той мысли, что оставила въ страданіяхъ и болѣзни дорогую свою пріятельницу, подая справедливыя причины думать, будто я по сему опасалась принять на себя нѣсколько труда, между тѣмъ когда я увѣрена, что могу облегчить по крайней мѣрѣ ея сердце утѣшеніями нѣжнаго дружества! нѣтъ, моя Люція, вѣрь мнѣ, хотябъ я не имѣла столько великодушія, но столько однако имѣю самолюбія, что не подвергну себя столь сильнымъ угрызеніямъ совѣсти.И такъ будь увѣрена, что вскорѣ увидишь твою

ГЕНРІЕТТУ БИРОНЪ.