"Бродяга" - читать интересную книгу автора (Яцкевич Владимир)

Глава третья

Шайка разбойников долго пробиралась горными тропами.

С одной стороны стремя царапалось о гранитную скалу, а с другой висело над бездонной пропастью, откуда клубами выползал туман. Где-то там, внизу, журчала горная река, прыгая через огромные камни.

Наконец впереди показалась полуразрушенная крепость, увитая лианами. Разбойники с грубым хохотом сняли с седла свою добычу, привязали коней у потемневших от времени столбов.

Верхние этажи крепости обрушились внутрь здания, но подземелья хорошо сохранились. Никто не забредал в это дикое место, и разбойники жили здесь в полной безопасности, совершая набеги под предводительством своего загадочного главаря.

Лилю втащили в сырое подземелье, освещенное пылающими факелами, и бросили на холодный пол бесчувственное тело, опутанное крепкой джутовой веревкой.

От удара об землю несчастная женщина очнулась и попыталась встать.

– Отпустите меня, – простонала Лиля. – Что вам надо? Кто вы такие?

Ей никто не ответил. Пленница видела вокруг себя мрачные, зверские лица разбойников, которые не сулили ничего хорошего. Некоторые из них сжимали в руках факелы, бросающие кровавые отблески на обнаженные сабли, острые пики, которыми они были вооружены.

Все застыли в молчании, будто ожидая появления грозного подземного чудовища, избегающего солнечных лучей.

Лиля была напугана, но она – жена судьи, она не хотела показывать бандитам свой страх. Рагунат вел много дел, связанных с нападениями неуловимой шайки, очевидно, они решили отомстить ему, ударив неожиданно, найдя уязвимое место. Разбойники рассчитывали запугать неподкупного судью, заставить его отказаться от преследования.

Но кто придумал этот дьявольский план? Кто держит в руках эту банду головорезов?

И тут она услышала чьи-то шаги. Наверху скрипнула дверь, впустив струю свежего воздуха, от которого заколебалось пламя факелов.

– Птичка в клетке? – раздался низкий, хриплый голос, похожий на рычание бенгальского тигра.

Разбойники расхохотались, приветствуя главаря дикими криками.

На каменной лестнице показался силуэт человека среднего роста, широкого в плечах, с фигурой, как у борца.

Лиля увидела грозного главаря разбойников. Он был одет в расшитую золотом одежду, на боку висела сабля в отделанных золотом ножнах, украшенных драгоценными камнями.

При появлении вожака разбойники почтительно расступились, с опаской поглядывая на его саблю.

– Кто вы такой? – спросила Лиля. – Что вам от меня нужно?

– Я бандит, – грозно прорычал незнакомец, – и отец мой, и дед были бандитами. Ну а сделал меня таким твой муж, Рагунат!

– Мой муж?! – жалобно воскликнула Лиля.

– Да. Я не был ни в чем виноват, но твой муж осудил меня и посадил в тюрьму только потому, что я сын вора. Но он мне дорого заплатит, я буду мстить. Мое имя – Джагга, запомни это перед смертью.

Имя разбойника многое объяснило. Рагунат как-то говорил, что этот бандит поклялся отплатить ему, Джагга получил большой срок за воровство, и его отправили далеко от Лакхнау, в тюрьму, стоящую среди болот, из которой никому не удавалось убежать.

Лиля поняла, что ее ждет страшная участь. Бандит схватил женщину за плечи и поднял с земли. Она увидела перед собой сверкающие злобой глаза, длинные, закрученные кольцами усы и потеряла сознание. Джагга некоторое время держал ее в руках, наслаждаясь беззащитностью своей жертвы, но такая скорая развязка не устраивала разбойника. Он встряхнул Лилю и кинул ее своим подручным.

– Унесите, я подожду, когда она очнется.

Пленница лежала на низком диване в полутемной комнате, драпированной разноцветными тканями. Старая прислужница омывала ее лицо губкой, смоченной холодной водой. Потрясение оказалось слишком сильным для молодой женщины. Прислужница заботливо поправила бархатную подушку, чтобы ей было удобно, ведь она узнала очень важную тайну, которую никто еще не знал.

Открылась дверь, распахнутая пинком ноги, и в комнату вошел главарь банды:

– Ну, как, она пришла в себя?

– Нет еще, – ответила прислужница.

Она ухаживала за ранеными бандитами и готовила для них пищу, когда они возвращались после набегов.

– Ты похитил двоих, – открыла тайну прислужница. – Эта женщина ждет ребенка!

Такая новость заметно озадачила Джаггу.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул вожак. – Рагунат сказал мне на суде, прежде чем отправить подыхать в тюрьму, что сын честного человека будет честным человеком, а сын вора обязательно станет вором, когда вырастет. Посмотрим, верно ли это. Отпустите ее! Пусть идет прочь!

Рагунат возвращался домой после трудного заседания. На сердце лежал камень – он нигде не мог разыскать и следа исчезнувшей жены. Перед глазами возникали ужасные картины того, что разбойники могли с ней сделать.

Он поднял на ноги всех. Жена судьи похищена бандитами – эта новость облетела всю округу. Каждый, в меру своего ума, судачил об этом, но никто не знал, где ее спрятали.

Рагунат шел по аллее, обсаженной цветущими розовыми кустами. Погода была на редкость солнечная и теплая, но ничто не радовало его душу. Навстречу ему выбежал сияющий слуга:

– У нас большая радость! Госпожа вернулась!

Рагунат бросился по лестнице, распахнул настежь резные двери и увидел Лилю, встречавшую мужа счастливой улыбкой, будто и не было ничего страшного.

– Наконец я дома, – сказала она, радуясь, словно ребенок, и глядя с любовью на мужа.

Лиля думала, что все уже позади, но все только начиналось.

– Я так тосковал без тебя, – сказал Рагунат. – Я разыскивал тебя повсюду.

Но было видно, что Рагуната что-то мучает:

– Как ты убежала от них? Ведь эти бандиты не щадят никого!

– Наша любовь оградила меня от всех несчастий, – беспечно ответила Лиля.

Она даже не подозревала, какие демоны поселились в душе ее мужа.

– Я так рада, что мы снова вместе.

В эту минуту в комнату вошел слуга, принявшийся зажигать свечи, но Рагунат не мог позволить, чтобы посторонний человек присутствовал при беседе.

– Уходи, я сам зажгу.

Рагунат взял длинную палку с горящим фитилем на конце и принялся зажигать множество свечей, укрепленных в люстре под потолком. Он взялся за обычные домашние дела, пытаясь таким образом обрести душевное равновесие. В комнате запахло ароматным воском, огонь осветил все уголки комнаты, но не проник в мрачные мысли Рагуната.

Лиля, казалось, не замечала настроения мужа:

– Я опять с вами, даже не верится. Вы наденете халат? Я принесу его сама.

Как и полагается хорошей жене, она помогла мужу облачиться в домашнюю одежду. Рагунат, как должное, воспринимал это, не думая о том, как измучена Лиля, испытавшая столько потрясений. Его заботили в основном собственные душевные переживания.

– Кто же похитил тебя?

Лиля вздрогнула, вспомнив злобное лицо разбойника.

– Он называл себя Джагга!

При этом имени Рагунат вздрогнул.

– Вот оно что… Значит, он бежал из тюрьмы. А я думал, он надолго там задержится.

– Джагга говорил, что хочет отомстить вам, и только наша любовь помогла мне выбраться из этого страшного подземелья.

… Перед ее глазами вновь встали разбойники с пылающими факелами и секирами в руках и главарь, спускающийся по каменным ступеням.

Лиля вспомнила, то, что говорил Джагга.

– Я хочу спросить вас, можно? – смиренно обратилась она.

– Конечно, – великодушно разрешил муж.

– Правда ли, что сын честного человека всегда честен, а сын вора всегда становится вором?

Мужу явно не понравился такой вопрос. Он даже отставил в сторону плошку с теплой водой, в которой плавали дольки лимона, предназначенной для того, чтобы омыть руки перед едой.

– Правда. А зачем тебе это?

– Так.

Лиля не стала ничего объяснять, иначе ей пришлось бы рассказать, что Джагга обвинил мужа в том, что он вынес несправедливый приговор и осудил человека только за то, что он родился не в той семье, в какой надо было.

Но Рагунат и без всяких объяснений почувствовал неладное. Грозовые тучи медленно, но верно собирались в безоблачном ранее небе, заслоняя солнце любви.

Прошло совсем немного времени после печальных событий. В городе не смолкали пересуды вокруг возвращения жены судьи. Никто не мог понять, почему такой кровожадный бандит, как Джагга, который, оказывается, вернулся в родные края, выпустил жену своего злейшего врага живой и невредимой. Кумушки на базаре высказывали предположения, что Джагга выпустил Лилю не просто так, а наградив ее подарком, который уже невозможно скрыть под цветастым сари. Живот Лили стал гораздо заметнее, и она с трудом могла выходить из дома.

Все эти сплетни достигали ушей Рагуната, заставляя его терзаться страшными подозрениями. Он уже думал, что Джагга не из мести похитил его жену, а потому, что давно встречался с ней.

И только Лиля ничего не слышала и не замечала. Она была счастлива, как любая женщина, ощущающая зарождение новой жизни от любимого человека. Она уже готовилась к скорому рождению ребенка – это непременно будет красивый и здоровый мальчик. Он станет судьей, как его отец. Ведь сам Рагунат не раз говорил, что хочет наследника, которому он передал бы все свое имущество и свою профессию.

Господин Рагунат делал блестящую карьеру, еще немного усилий – и он займет место старшего судьи. У него была репутация непреклонного человека, придерживающегося только буквы закона. Никто не мог рассчитывать на снисхождение при вынесении приговора. Однажды Рагунат судил человека, который украл в харчевне кусок нана – свежеиспеченного хлеба. Бедняга работал на вокзале носильщиком – кули. Жилистый, словно пальмовый корень, он носил сразу три-четыре тяжеленных чемодана, но однажды взялся за непосильный багаж, в надежде заработать лишнюю пайсу. Когда он уже подходил к поезду, какой-то опаздывающий пассажир толкнул его, кули упал, сломал себе руку. И больше не мог работать носильщиком, а дома его ждали пятеро детей и больная жена. Он долго ходил по городу в поисках хоть какой-нибудь работы, но кому нужен такой работник! Он должен был принести домой еду, и тогда кули украл этот кусок хлеба.

Рагунат отправил беднягу в тюрьму, хотя и учел смягчающие вину обстоятельства. Никто не знает, что стало с семьей кули, с его детьми. Закон есть закон, и пусть там, где он властвует, чувства молчат.

Непреклонность Рагуната совсем не означала, что в его сердце не было места для жалости. Нет, он знал боль потерь, отчаяние безысходности, горечь утраченных надежд. Он понимал, что делается в душе отца, перед которым стоят голодные и плачущие дети, молящие о куске хлеба. Но долг судьи – тяжелое и великое бремя для простого смертного – обязывал его быть строгим и неподкупным. Для того чтобы простить и помиловать, есть Бог. Он знает, какие грехи искуплены муками и бедами земной жизни, он милосерден и не умеет мстить. Пусть Бог рассудит судью с приговоренными им, пусть вынесет свой приговор. Рагунат был готов к этому суду. Он нес свою ношу – ношу мести общества тем, кто нарушил его законы, кто убил подобного себе, или украл принадлежащее другому, или обманул доверившихся ему…

Обман… С недавних пор Рагунату казалось, что его дом стал храмом обмана и предательства. И сделала его таким женщина, еще недавно бывшая добрым духом дома, наполнявшая его радостью, смехом, чудесным милым голосом, пробудившая в нем столько любви.

Этим утром он вошел к ней, чтобы забрать свои бумаги, оставленные на столике у окна. Лиля просияла ему навстречу, прекрасная, как обычно или еще более, чем обычно. Рагунат вгляделся в ее рукоделие, лежавшее на коленях, и понял, что вызвало эту счастливую улыбку. Лиля вязала носочек – крошечный носочек для новорожденного. На голубой шерсти не осталось ни одного свободного местечка – Лиля украсила носочки своего будущего ребенка всеми известными ей видами узоров. Сейчас она продевала в носок синий шнурочек с двумя кисточками на концах. Это занятие казалось ей, очевидно, таким увлекательным, что Рагунат невольно залюбовался ею. Но это длилось не больше мгновения.

Лиля подняла глаза от работы и сказала мужу голосом, полным сознания важности и значительности того, что он сейчас узнает:

– У нас скоро появится маленький гость.

Рагунат вздрогнул. То, о чем он давно уже знал, показалось ему еще более страшным от того, что было произнесено вслух. В их доме появится ребенок, знак их любви, наследник его имени, его состояния, его дел и планов. Ребенок! Как он хотел иметь ребенка, их с Лилей сына, брать его на руки, тормошить, слушать его смех и лепетанье, шептать ему на ушко нежные слова, которых никто, конечно, не должен слышать от такого важного господина. Его ребенок мог бы стать его счастьем.

Нет, он не верил, что этот малыш мог бы назвать отцом другого человека. Его Лиля не смогла бы скрыть от него своего позора, если бы ей довелось его пережить. Ее глаза слишком безмятежны для женщины, которая скрывает так много. Но себе он верил еще меньше. Весь мир вокруг убеждал его в другом, в том, что возможна любая ложь, что предают даже самых близких, любимых, чтобы спасти свою жизнь, богатство – или честь. Разве мало он видел женщин, способных на такое! И разве не были иные из них прекрасны и чисты ликом – но не сердцем!

Все вокруг шепчут ему: она виновна, она опозорила тебя, твой род. И почему он должен верить не им, а своему сомнительному чувству, своей нелепой уверенности, что его жена не такая, как другие. Люди опытны, они смотрят со стороны – и они не желают ему зла. Разве не были они добры к его жене раньше, разве не любили они ее до этого кошмарного вечера, когда так круто изменилась его жизнь. Разве хотели бы они разрушить такое счастье, какое выпало ему, если бы не пробежала через их дом трещина предательства.

Ведь он судья, он берет на себя смелость судить других людей, распоряжаться их жизнью. Почему же он так слаб сейчас, когда речь идет о его собственной!

Но Лиля? Что будет с ней? Она сирота, и на свете нет дома, в который она могла бы вернуться. Куда ей идти, кто позаботится о ней, кому она нужна в этом мире, кроме него? Его бедная жена и ее ребенок, этот маленький гость, как она его назвала…

– Маленький гость? Что ты говоришь? – Рагунат сделал вид, что не понял ее слов.

Лиля вскинула на него удивленные глаза. Никогда ее муж не отличался такой недогадливостью. Впрочем, подумала она, мужчины все одинаковы: они любят женщин, не думая о том, что у их любви может быть плод. Им, наверное, и в голову не приходит, что в их налаженную, размеренную жизнь, наполненную честолюбивыми мечтами, удовольствиями и даже заботами, может войти новое существо, которое принесет с собой тревоги, переживания и надежды.

И все-таки, не смея говорить прямо, по заведенной издревле традиции она попробовала намекнуть еще раз:

– Он, как и вы, будет судьей.

Рагунат поморщился, как от боли. Судьей! Как бы не так! Этот ребенок будет разбойником, как его настоящий отец. Зачатый во грехе, он станет позором ни в чем не повинного рода. Запятнает честь, которая чтилась предками Рагуната превыше всего. Для того ли его деды и прадеды веками берегли свое доброе имя, чтобы дать его теперь сыну Джагги?!

Судья резко повернулся, чтобы Лиля не увидела его исказившегося лика, и направился к выходу. Но она не дала ему уйти.

Радость, переполнявшая будущую мать, была так огромна, что Лиле очень хотелось разделить ее с мужем, пусть даже он непонятлив и занят своими мыслями.

– Посмотрите, вам нравится? – она протянула Рагунату носочек, надеясь, что ему приятно будет взять в руки вещицу будущего сына.

Но рука ее повисла в воздухе. Рагунат не сделал и шага ей навстречу.

– Очень, очень, – с досадой ответил он.

Лилю как будто окатили холодной водой. Пальцы ее задрожали и выронили крошечный носок.

– Мне кажется, вы рассердились, – сказала она, с трудом наклоняясь за ним.

Какое-то смутное чувство не позволило ей заглянуть мужу в глаза. Может быть, это был страх того, что пришлось бы там увидеть.

– Рассердился? Нет, почему, – ответил растерянный Рагунат.

Он понял внезапно, как обижает жену демонстрируемая им черствость и равнодушие к ее радости. Еще недавно он и помыслить не мог, что будет так говорить со своей Лилей. Каково ей видеть его таким далеким и чужим – теперь, когда она так нуждается в его поддержке и внимании.

А что, если она ничего от него не скрывает? И не было нанесено никакого оскорбления его имени? Что, если Джагга отпустил ее по какой-нибудь случайной причине?

Он посмотрел на склонившую голову Лилю и в этот момент готов был обнять ее, броситься к ней и сказать, что тоже счастлив ожиданием их ребенка. Но вместо этого он резко повернулся и быстро вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Буду к обеду.