"Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов" - читать интересную книгу автора (Ричардсон Сэмюэл)

ПИСЬМО III.

Таковъ былъ отвѣтъ сестры моей, и г. Ловеласъ имѣлъ волю толковать его такъ, какъ то ему было угодно. Согласился онъ на толь убѣдительныя и сильныя причины, показывая наружно чувствительное сожалѣніе. Или я обманываюсь, моя любезная пріятельница, или человѣкъ сей совершенной лицемѣръ. "Толико рѣшительности въ молодыхъ лѣтахъ! такая благородная твердость! и такъ надлежало отказаться отъ перемѣны ея мыслей, принятыхъ ею послѣ довольно здраваго разсужденія! онъ вздыхалъ, прощаясь съ нею, говорила намъ моя сестра; взялъ ея руку, приложилъ къ ней уста свои съ великимъ жаромъ; вышелъ съ видомъ, наполненнымъ почтительности! сіе для нее было столько чувствительно, что едва не была она побѣждена тронувшею ее жалостію". Жалость сія можетъ служить изряднымъ доказательствомъ ея намѣреній; ибо въ то время мало было въ томъ надежды, чтобъ онъ возобновилъ свои требованія; оставя Беллу пошелъ онъ въ покой моей матери, и пересказалъ ей неудачную свою участь; однакожъ въ столь почтительныхъ словахъ для моей сестры и для всей нашей фамиліи, и по видимому съ толикимъ сожалѣніемъ лишаясь надежды быть съ нами въ родствѣ, что въ мысляхъ всѣхъ людей оставилъ о себѣ добрыя мнѣнія, и подалъ поводъ ожидать возобновленія его стараній. Сказала уже я тебѣ, что братъ мой находился тогда въ Шотландіи. Г. Ловеласъ пріѣхалъ въ Лондонъ, гдѣ и пробылъ цѣлыя двѣ недѣли. Тамъ увидѣлъ онъ дядю моего Антонина, которому приносилъ весьма чувствительныя жалобы о несчастномъ предпріятіи его племянницы не перемѣнять своего состоянія; тогда узнали уже всѣ ясно, что дѣло то было прервано совершенно.

Сестра моя въ такомъ случаѣ не потеряла никакъ разсудка. Изъ необходимости здѣлала она добродѣтель, и потерянной любовникъ былъ тогда въ глазахъ ея "человѣкъ наполненной тщеславія, и старавшейся только объ однихъ собственныхъ своихъ выгодахъ; а сіе было совершенно противно прежнимъ ея объ немъ мыслямъ. Ласковъ и суровъ по одному своенравію. Любовникъ перемѣнчивый, подобно лихорадкѣ. Сколько бы предпочла она ему человѣка добродѣтельнаго, добронравнаго и имѣющаго свойство твердое и постоянное. Такой человѣкъ весьма бы былъ хорошъ для сестры ея Клары; она терпѣлива, имѣетъ въ себѣ даръ увѣрительности, и можетъ перемѣнить въ немъ худые его свойствы; чтожъ касается до нее, то не надобенъ ей такой мужъ, на котораго сердце можетъ она полагаться только одну минуту. Не надобенъ онъ ей, хотя бы имѣлъ у себя все золото со всего свѣта, и она весьма довольна тѣмъ и рада, что ему отказала" -

Г. Ловеласъ пріѣхавши въ деревню, посѣтилъ моего отца и мать; надѣюсь, говорилъ онъ, что не взирая на несчастіе, что не можетъ онъ быть въ нашемъ свойствѣ, ласкается по крайней мѣрѣ надеждою пользоваться дружбою такой фамиліи, къ которой сохраняетъ онъ совершеннѣйшее почтеніе; по несчастію тогда я была дома, и примѣчено мною, что мысли его клонились всегда ко мнѣ.

По отъѣздѣ его, сестра моя, бывшая непослѣднею изъ учинившихъ сіе замѣчаніе, объявила съ великимъ равнодушіемъ, что ежели онъ чувствуетъ ко мнѣ склонность, то она будетъ стараться способствовать ей и помогать всею силою. Тетка наша Гервей была тогда съ нами, и сказала, что мы будемъ лучшая чета во всей Англіи, ежели сестра моя не будетъ тому препятствовать, Сестра моя совершенно отъ того отказалась, показывая видъ презрѣнія и негодованія. Весьма странно, что послѣ отказа, учиненнаго со здравымъ разсужденіемъ, осталась еще у нее къ нему склонность. Мать моя призналась, что нежеланіе его вступить въ союзъ съ которою нибудь изъ ея дочерей, можетъ служить причиною къ опорочиванію его нравовъ. Дядя Іулій Гарловъ отвѣчалъ, что Клари можетъ его исправить лучше всѣхъ женщинъ. Дядя мой Антонинъ на то согласился, только съ тѣмъ, чтобы сестрѣ моей то было угодно. Тогда повторила она къ нему презрѣнія, и призналась, что ежели бы онъ былъ одинъ мущина во всей Англіи, то и тогда бы никакъ не согласилась быть его женою; и готова теперь утвердить сіе письменно, и отказаться отъ него при свидѣтеляхъ, ежели дѣвица Клари прельстилась его пышнымъ видомъ, и ежели всѣ люди полагаютъ, что намѣреніе его къ ней ничемъ опорочить не можно.

Отецъ мой сохранялъ долгое время молчаніе; но будучи убѣжденъ дядею моимъ Антониномъ объявить свои мысли, сказалъ всему собранію, что еще при перьвыхъ посѣщеніяхъ г. Ловеласа, получилъ онъ отъ сына своего Іамеса письмо, которое не показалъ моей матери для того, что дѣло было уже перервано. Въ семъ письмѣ сынъ его не соглашается никакъ на союзъ съ г. Ловеласомъ въ разсужденіи развратныхъ его нравовъ; а притомъ извѣстно ему и то, что уже давно они между собою въ ссорѣ; по чему для предупрежденія могущихъ случиться въ фамиліи несогласій, оставляетъ имъ точное изъясненіе своихъ мыслей до прибытія моего брата, дабы выслушать всѣ его возраженія. На мнѣніе же сына своего тѣмъ болѣе долженъ онъ согласиться, что нравы и поступки г. Ловеласа не очень въ хорошей у людей славѣ, и всѣ почитаютъ его человѣкомъ развратнымъ, непостояннымъ, по уши въ долгахъ и великимъ мотомъ.

Всѣ эти обстоятельствы узнала я отъ части отъ тетки моей Гервей, а отъ части отъ моей сестры; ибо при семъ разговорѣ приказано мнѣ было вытти. При приходѣ моемъ къ нимъ, дядя мой Антонинъ спросилъ меня; нравится ли мнѣ г. Ловеласъ? Всѣ люди, примолвилъ онъ, примѣтили то, что ты его побѣдила. Я отвѣчала на сей вопросъ, что онъ мнѣ не нравится ни мало. Г. Ловеласъ думаетъ о себѣ и о своихъ достоинствахъ такъ много, что не сочтетъ жену свою достойною своего вниманія. Сестра моя, казалось была отвѣтомъ симъ очень довольна; находила его справедливымъ и основательнымъ, и хвалила мнѣніе мое чрезвычайно, по тому, что оно сходствовало очень много съ ея мыслями. Въ слѣдующей день пріѣхалъ въ замокъ Гарловъ Милордъ ***. Меня тогда не было дома. Объявилъ формально свои требованія, увѣряя, что фамилія его поставляетъ себѣ за честь быть съ нашею въ союзѣ, и онъ ласкается тѣмъ, что меньшая сестра будетъ въ отвѣтѣ своемъ къ родственнику его гораздо благосклоннѣе, нежели большая. Однимъ словомъ г. Ловеласу позволено было ѣздить къ намъ какъ такому человѣку, которой заслуживалъ себѣ отъ фамиліи нашей уваженіе; въ разсужденіи же мыслей его обо мнѣ, отецъ мой отложилъ рѣшительной на то отвѣтъ до пріѣзда его сына; мои противъ его возраженія были всегда одинаковы. Время учинило обхожденіе наше гораздо короче; однакожъ въ разговорахъ нашихъ не было никакихъ особливостей, и я всячески старалась убѣгать оставаться съ нимъ одною.

Поступку сію сносилъ онъ съ такою твердостію, какой отъ пылкаго его свойства никакъ ожидать было не можно. Онъ былъ только одинъ сынъ, и мать его кромѣ его другихъ дѣтей не имѣла; слѣдовательно былъ онъ совершенно избалованъ. Терпѣливость его не препятствовала однакожъ тому, чтобы не видно въ немъ было внутренняго самолюбія, и можно было примѣтить, что надѣялся онъ успѣть тронуть меня мало по малу своими достоинствами. Сестра моя терпѣливость его понимала совсѣмъ въ другомъ смыслѣ, и говорила "что онъ такой человѣкъ, которой не имѣетъ къ супружеству ни малѣйшаго пристрастія, и можетъ быть привязанъ къ тритцати любовницамъ. Какая бы ни была причина столь противной пылкому его свойству терпѣливости, а особливо въ разсужденіи такого предмѣта, которой заслуживалъ старательнѣйшее вниманіе; однакожъ симъ избавился онъ многихъ досадъ и неудовольствій; ибо покамѣстъ отецъ мой отсрочивалъ рѣшительное свое согласіе до прибытія моего брата, что онъ получалъ отъ всѣхъ приличныя званію его и достоинстству ласки и учтивости; и хотя часто получали мы о немъ такіе извѣстія, которые весьма мало приносили ему чести; однакожъ въ разсужденіи обращенія его съ нами, были мы весьма довольны. Все обхожденіе его основано было на почтительности, и не было намъ причины жаловаться ни на какую съ его стороны дерзость; по чему и посѣщенія его сносимы были у насъ терпѣливо и съ удовольствіемъ. Равнымъ образомъ и я столько къ нему привыкла, что считала его обыкновеннымъ нашимъ гостемъ, и нимало его не береглась и не дичилась.

Между тѣмъ равнодушіе мое доставило ему съ моей стороны великія выгоды. оно было основаніемъ послѣдовавшей вскорѣ потомъ между нами переписки, въ которую не вошла бы я никакъ столь охотно, ежели бы она началась въ самое то время, когда обнаружилась вражда и несогласіе. Надобно тебѣ разсказать, что подало къ тому поводъ и причину. Дядя мой Гервей имѣлъ у себя подъ опекою одного знатнаго рода молодаго человѣка, котораго года черезъ два намѣренъ былъ отправить путешествовать. Г. Ловеласъ показался ему способнымъ подать свѣдѣніе о всемъ томъ, что для молодаго путешествователя было нужно; по чему и просилъ его описать всѣ дворы и земли, въ которыхъ онъ путешествовалъ; учиня притомъ свои замѣчанія о всѣхъ тѣхъ вещахъ, которыя наиболѣе достойны любопытства. Онъ на то согласился съ такимъ условіемъ, чтобы я обязалась назначать порядокъ и расположеніе описываемымъ имъ предмѣтамъ; штиль его въ письмахъ превозносимъ былъ отъ всѣхъ похвалами; по чему и надѣялись, что описанія его могутъ быть въ зимніе вечера весьма забавнымъ препровожденіемъ времяни; и какъ они будутъ читаны въ полномъ собраніи прежде, нежели отданы будутъ молодому путешествователю, то ни какъ не можно въ нихъ написать ничего такого, чтобы могло относиться прямо ко мнѣ. Я согласилась охотно имѣть съ нимъ переписку, чтобы предлагать ему иногда мои сумнѣнія, и требовать изъясненій, могущихъ служить къ общему наставленію. Сіе было для меня тѣмъ пріятнѣе, что я люблю чрезвычайно съ перомъ обходиться. И такъ съ общаго согласія всѣхъ родственниковъ, и по убѣжденіямъ дяди моего Гервея, должна я была учинить имъ всѣмъ сіе удовольствіе, дабы не показать въ себѣ такой застѣнчивости, которую бы самолюбивой Ловеласъ могъ толковать въ свою пользу, и чтобы сестра моя не имѣла причины дѣлать о томъ разныя по своему воображенію размышленія.

Вотъ отъ чего произошла между имъ и мною переписка, которая началася съ общаго согласія; между тѣмъ какъ всѣ удивлялись почтительной его терпѣливости. Однакожъ не сумнѣвались никакъ, чтобы онъ со времянемъ не здѣлался смѣлѣе и докучливѣе, потому что посѣщенія его касались становиться гораздо чаще, и онъ не скрывалъ отъ тетки моей Гервей, что чувствовалъ ко мнѣ сильную склонность, сопровождаемую не извѣстнымъ нѣкакимъ опасеніемъ, которую приписывалъ ничему иному, какъ совершенной покорности воли моего отца, и удаленію, въ которомъ я его содержала. Но можетъ быть обходился онъ такимъ образомъ и со всѣми; ибо и къ сестрѣ моей имѣлъ онъ сперьва такое же уваженіе. Между тѣмъ отецъ мой ожидая отъ него изъясненія, имѣлъ въ готовности всѣ полученныя о немъ невыгодныя извѣстія и слухи, дабы притивоположить ихъ его требованіямъ. Признаюсь тебѣ, что сіе было весьма согласно съ моимъ намѣреніемъ. И могла ли я думать иначе?

Однакожъ должно признаться, что въ письмахъ, заключающихъ въ себѣ общія предмѣты, вкладывалъ онъ многократно особливое, въ которомъ изъяснялъ мнѣ свои страстныя чувствованія, жалуясь притомъ на мою холодность. Я не показывала ему нималѣйшаго о томъ вида, что ихъ читала. Писала къ нему только о предмѣтахъ общихъ, и не входила ни въ какія особливыя изъясненія, касающіяся до насъ собственно; а къ томужъ общая похвала, приписываемая его письмамъ, не позволяла мнѣ прервать нашу переписку, не обнаружа настоящей тому причины. А впрочемъ сквозь всѣхъ почтительныхъ его изъясненій весьма легко примѣтить было можно, хотя бы нравъ его и меньше былъ извѣстенъ, что онъ былъ по природѣ пылокъ и высокомѣренъ. Такое свойство не могла я терпѣть и въ моемъ братѣ, то какимъ образомъ можно мнѣ было сносить оное въ такомъ человѣкѣ, которой надѣялся принадлежать мнѣ гораздо ближе.

Послѣ одного письма, въ которомъ онъ уже въ третій разъ прилагалъ ко мнѣ особливую записку, спросилъ онъ меня при первомъ посѣщеніи, получила ли я оную. Я сказала ему, что на такія письма никогда отвѣчать не буду, и ожидала только того, чтобы самъ онъ подалъ случай объявить ему оное. Просила его ко мнѣ больше не писать и признавалась, что ежели отважится онъ еще на то хотя одинъ разъ, то отошлю къ нему оба письма, и ни когда больше ни одной строки онъ отъ меня не увидитъ.

Ты не можешь себѣ вообразить какое въ глазахъ его показалось тогда высокомѣріе, какъ будто бы я преступила должное ему почтеніе; однакожъ я не показала ему ни малѣйшаго вида, что то въ немъ примѣтила. Казалось мнѣ, что лучше всего можно его убѣдить холодностію и равнодушіемъ, которыми опровергала я всѣ его надежды. Между тѣмъ одинъ разъ между разговорами сказалъ онъ мнѣ, что когда мущина не можетъ убѣдить женщину признаться ему, что онъ ей не противенъ, то есть на то другой вѣрнѣйшей и полезнѣйшей способъ, которой состоитъ въ томъ, что-бы ее противъ себя разсердить.

Теперь письмо мое продолжать я не могу, для того что мнѣ мѣшаютъ; но при перьвомъ случаѣ не премину сообщать тебѣ продолженіе начатого мною повѣствованія.

Кларисса Гарловъ.