"Том 17. Джимми Питт и другие" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

Глава XVII ДЖИММИ КОЕ-ЧТО ВСПОМНИЛ

Когда Джимми вернулся в бильярдную, партия между Харгейтом и лордом Дривером все еще продолжалась. На доске был выписан счет: семьдесят — шестьдесят девять.

— Хорошая игра, — сказал Джимми. — Чья очередь?

— Моя, — сказал его лордство и тут же смазал совсем несложный карамболь. Лорд Дривер был почему-то очень весел. — Харгейт просто на ходу подметки режет. Только что у меня было преимущество в одиннадцать очков, а тут он р-раз — и отыграл двенадцать за один ход.

Лорд Дривер был игроком того класса, где выиграть более десяти очков за один ход считается знаменательным событием, достойным всяческого почтения.

— Повезло, — буркнул молчаливый Харгейт.

Дня него это была длинная речь. С самой первой их встречи на Пэддингтонском вокзале Джимми не приходилось слышать, чтобы он произнес слово, состоящее больше чем из двух слогов.

— Ничего подобного, старичок! — великодушно возразил лорд Дривер. — Вы грызете удила, прямо как резвая двухлетка! Скоро я уже не смогу давать вам фору в двадцать очков из ста.

Он подошел к столику у стены и смешал себе порцию виски с содовой, напевая обрывки какой-то опереточной песенки. Не могло быть и тени сомнения, что в эту минуту жизнь для него прекрасна. Последние несколько дней, и особенно сегодня после полудня, лорд явно маялся. В половине шестого Джимми видел, как он слоняется по террасе, и подумал, что бедняга выглядит точь-в-точь как плакальщик на похоронах, а теперь, всего несколько часов спустя, он сияет, всему на свете радуется и чирикает, словно птичка.

Игра продолжалась ни шатко ни валко. Джимми уселся и стал смотреть. Счет рос медленно. Лорд Дривер играл плохо, Харгейт — еще хуже. Когда счет перевалил за восемьдесят, его лордству наконец-то начало везти. После серии удачных ударов его счет достиг девяноста пяти очков. У Харгейта благодаря ряду промахов соперника было к этому времени девяносто шесть.

— У меня сейчас инфаркт будет, — сказал Джимми, азартно подавшись вперед.

Шары расположились идеально. Даже Харгейт в такой позиции не мог не пробить карамболь. Он и пробил.

Даже при самой паршивой игре острый финал захватывает. Джимми еще сильнее подался вперед в ожидании следующего удара. Похоже было, что Харгейту пока еще рано праздновать победу. Хороший игрок, пожалуй, мог бы провести карамболь в той позиции, как легли на этот раз шары, но не Харгейт. Шары расположились почти на одной линии, причем белый был в центре.

Харгейт чуть слышно выругался, но делать было нечего. Он, не глядя, ударил по белому шару. Белый шар подкатился к красному, замер на мгновение и отлетел назад, попав ровнехонько по битку. Игра была окончена.

— Ох ты, черт! Вот это удар! — вскричал молчаливый Харгейт, на радостях сделавшись прямо-таки разговорчивым.

Тихая улыбка изобразилась на лице Джимми. Он вспомнил то, что так мучительно вспоминал всю неделю.

В эту минуту открылась дверь, и на пороге возник Сондерс со словами:

— Сэр Томас желал бы побеседовать с вашим лордством в библиотеке.

— А? Что ему надо?

— Сэр Томас не поделился со мной своими планами, ваше лордство.

— А? Что? Ну да. Что делать, до встречи, ребята.

Он прислонил кий к столу и надел пиджак. Джимми вышел вслед за лордом и притворил за собой дверь.

— Одну секундочку, Дривер.

— А? Привет! В чем дело?

— Игра была на деньги? — спросил Джимми.

— Э, да, черт возьми, действительно, на деньги. По пятерке. М-м, кстати, старина, у меня, видите ли, как раз сейчас временно такое дело… У вас, случаем, не найдется под рукой пятерки? Дело в том…

— Ну конечно, дружище, о чем речь. Прямо сейчас с ним и рассчитаюсь, да?

— Спасибо громадное, вы меня жутко выручите. Завтра же отдам.

— Спешить некуда, — сказал Джимми. — У меня в закромах еще имеются запасы.

Он вернулся в бильярдную. Харгейт отрабатывал карамболи. Когда Джимми открыл дверь, он как раз готовился пробить.

— Сыграем? — предложил Харгейт.

— Спасибо, что-то не хочется, — вежливо ответил Джимми.

Харгейт ударил по шару и промазал. Джимми улыбнулся.

— На этот раз не так удачно получилось, — заметил он.

— Да.

— А в тот раз вы отлично пробили.

— Повезло.

— Не знаю, не знаю. Джимми закурил сигарету.

— Вам случалось бывать в Нью-Йорке? — спросил он.

— Случалось.

— А бывали вы в клубе «Ваганты»?

Харгейт отвернулся, но Джимми успел увидеть выражение его лица и был им вполне удовлетворен.

— Не знаю такого клуба, — сказал Харгейт.

— Отличное местечко, — сказал Джимми. — Там собираются в основном актеры, писатели, ну, и так далее. Одна беда — они иногда приводят с собой довольно сомнительных друзей.

Харгейт промолчал с безразличным видом.

— Да, — продолжал Джимми. — Например, один мой приятель, Мифлин его зовут, в прошлом году привел с собой знакомого, записал его гостем клуба на две недели, и этот его знакомый порастряс наших ребят на бильярде уж не знаю на какие суммы. Старый трюк, понимаете ли. Водит-водит партнера, а под самый конец — хоп! Внезапный рывок. Конечно, раз-другой это может быть и случайность, но если человеку, который прикидывается новичком косоруким, под конец партии обязательно удается блестящий удар… Харгейт обернулся.

— Того деятеля вышибли из клуба, — сказал Джимми.

— Слушайте!

— Да?

— Это вы к чему?

— Скучная история, я вам надоел, — извинился Джимми. — Между прочим, Дривер просил меня рассчитаться с вами за эту партию, на случай, если его задержат. Вот, прошу.

Он протянул пустую ладонь.

— Получили?

— Что вы собираетесь делать? — спросил Харгейт.

— Что я собираюсь делать? — повторил Джимми.

— Вы знаете, о чем я. Если будете держать язык за зубами, поделим доход пополам. Хватит вам этого?

Джимми возликовал. Он знал, что по правилам на такое предложение следовало подняться с кресла, сурово закаменев лицом, и немедленно отмстить за оскорбление, но в подобных случаях он часто пренебрегал условностями. Столкнувшись с человеком, чей личный поведенческий кодекс не совпадает с общепринятым, Джимми прежде всего испытывал желание поговорить с ним, понять его точку зрения. К Харгейту он вовсе не чувствовал враждебности, точно так же как не чувствовал ее по отношению к Штырю при первом их знакомстве.

— А много можно заработать такими фокусами? — спросил он с интересом.

Харгейт заметно приободрился. Вот это деловой разговор!

— Кучу денег, — горячо воскликнул он. — Уйму просто. Я вам говорю, даже если поделить пополам…

— А не рискованно?

— Да нисколько! Изредка бывают неприятные случайности…

— Вроде меня, например? Харгейт усмехнулся.

— Тяжелая ведь работа, — сказал Джимми. — Приходится все время себя сдерживать.

Харгейт вздохнул.

— Это хуже всего, — подтвердил он. — Неприятно изображать неумеху, когда какой-нибудь молодой дурак снисходительно похлопывает тебя по плечу и воображает, что чему-то может научить. Я несколько раз чуть не сорвался, так и тянуло показать им, как по-настоящему играют в бильярд.

— У каждой интеллектуальной профессии есть свои недостатки, — сказал Джимми.

— Ну, в этой профессии они, по крайней мере, хорошо оплачиваются, — откликнулся Харгейт. — Так что, договорились? Войдете со мной в долю…

Джимми покачал головой:

— Пожалуй, нет. Вы очень добры, но коммерческие операции — это не по моей части. Боюсь, на меня вам лучше не рассчитывать.

— Что! Неужели вы всем расскажете…

— Нет, — сказал Джимми. — Не расскажу. Я не комитет по охране нравственности. Никому не скажу ни слова.

— О, ну тогда… — начал обрадованный Харгейт.

— Разумеется, — продолжил Джимми, — если вы не станете больше играть в бильярд, пока находитесь в этом доме.

Харгейт вытаращил глаза.

— Но, черт подери, зачем же я тогда… Нет, послушайте! А если мне кто-нибудь предложит сыграть?

— Сошлитесь на свое запястье.

— Мое запястье?

— Да. Вы его вывихнете завтра после завтрака. Очень неудачно. Просто не знаю, как это вас угораздило. Вывих не очень тяжелый, но никак не позволяет вам играть в бильярд.

Харгейт задумался.

— Все понятно? — спросил Джимми.

— А, ладно, — буркнул Харгейт. И тут же взорвался: — Ну, если только у меня будет возможность поквитаться…

— Не будет, — сказал Джимми. — Не обольщайтесь. Поквитаться! Вы меня плохо знаете. В моей броне нет ни единой щелки. Я рыцарь без страха и упрека, в современном варианте. Теннисон писал с меня своего Галахада. Моя жизнь настолько беспорочна, что самому противно. Но чу! Мы не одни. Во всяком случае, будем через минуту. Кто-то идет по коридору. Так вы меня поняли? Пароль — вывих запястья.

Ручка двери повернулась. Это лорд Дривер возвратился после разговора с дядюшкой.

— Хелло, Дривер! — сказал Джимми. — Мы тут без вас скучали. Харгейт пытался меня развлечь акробатическими трюками. Все-таки вы слишком неосторожны, Харгейт. Попомните мое слово, так и запястье вывихнуть недолго. Вы vx, пожалуйста, поберегите себя. Что, уже уходите? Спокойной ночи! Приятный малый Харгейт, — прибавил Джимми, когда шаги в коридоре затихли. — Эй, дружище, что это с вами такое? У вас подавленный вид. Лорд Дривер бросился на оттоманку и глухо застонал.

— Черт! Черт!! Черт!!! — высказался он.

Его остекленелый взор встретился с взглядом Джимми и тут же вновь бесцельно устремился в пространство.

— Да что случилось? — удивился Джимми. — Вы ушли, распевая, словно канарейка, а возвращаетесь, стеная, как заблудшая душа. В чем дело?

— Дайте мне бренди с содовой, Питт, будьте другом. Вот спасибо. Я в жуткой дыре.

— Почему? Что такое?

— Я обручен! — простонал его лордство.

— Обручен! Объясните толком. В чем проблема? Или вы не хотели обручаться? Кто ваша…

Он вдруг умолк. Страшное подозрение закралось к нему в душу.

— Кто она? — закричал Джимми.

Он схватил измученного пэра за плечо и безжалостно потряс. К несчастью, он выбрал именно тот момент, когда пэр пытался успокоить свои истерзанные нервы хорошим глотком бренди с содовой. В течение двух минут казалось вполне вероятным, что помолвка расстроится в связи с преждевременной кончиной последнего представителя рода Дриверов. Впрочем, когда долгий и мучительный приступ кашля закончился, его лордство был все еще жив и быстро шел на поправку.

Он с упреком смотрел на Джимми, но Джимми был не в настроении извиняться.

— Кто она? — повторял он нетерпеливо. — Как ее имя?

— Так ведь и убить можно, — проворчал выздоравливающий.

— Кто она?

— Что? А, мисс МакИкерн.

Джимми знал, что он ответит именно так, но потрясение не стало от этого менее сильным.

— Мисс МакИкерн? — повторил он, словно эхо. Лорд Дривер скорбно кивнул.

— Вы с нею помолвлены? Еще один скорбный кивок.

— Не верю, — сказал Джимми.

— Я бы тоже хотел не верить, — печально откликнулся его лордство, не замечая, что его реплика несколько грубовата. — Но, к сожалению, это правда.

Впервые с той минуты, как прозвучало заветное имя, Джимми обратил внимание на причудливое поведение своего счастливого соперника.

— Вы что-то не слишком радуетесь, — промолвил он.

— Радуюсь! Я бы на эту лошадь пятерки не поставил! Прямо скажем, я не готов прыгать от счастья.

— Тогда какого черта? В чем смысл? Что вообще происходит? Если вам не хочется жениться на мисс МакИкерн, зачем было делать ей предложение?

Лорд Дривер закрыл глаза.

— Друг вы мой дорогой! Это все дядя!

— Дядя?

— Я же вам рассказывал — помните, что он хочет меня женить? Да помните, мы с вами об этом говорили.

Джимми долго молча смотрел на него.

— Вы хотите сказать… — медленно проговорил он наконец. И умолк. Было бы кощунством произнести это вслух.

— Что, старина? Джимми прочистил горло.

— Вы хотите сказать, что решили жениться на мисс МакИкерн только потому, что у нее есть деньги?

Он и раньше слышал, что британские аристократы иногда вступают в брак именно по этой причине, но впервые такая мысль наполнила его ужасом. При определенных условиях мы становимся восприимчевее.

— Да я тут ни при чем, старик, — промямлил его лордство, — это все дядюшка.

— Дядюшка! Господи ты Боже мой! — Джимми в отчаянии стиснул кулаки. — Ты что же, позволяешь дядюшке командовать тобой в таком деле? Неужели ты такой… такой… студнеобразный… ползучий бесхребетник…

— Послушай, старик! — обиделся его лордство.

— Я бы тебя назвал вонючим трусливым скунсом, но это была бы грубая лесть. Не в моем характере нагло льстить человеку прямо в лицо.

Лорд Дривер, оскорбленный в лучших чувствах, приподнялся с оттоманки.

— Не вставай, — предупредил его Джимми. — Я за себя не ручаюсь!

Его лордство поспешно сел на место. Ему стало не по себе. Он никогда еще не видел Джимми в таком настроении. Сперва он был этим просто огорчен и разочарован, поскольку ожидал сочувствия. Но теперь дело приняло более серьезный оборот. Джимми расхаживал по комнате, как молодой и разъяренный тигр. Правда, в настоящую минуту их разделял бильярдный стол, но его лордство предпочел бы хорошую, прочную решетку. Он приютился в уголке оттоманки так же истово, как моллюск присасывается к скале. Разумеется, со стороны Джимми было бы верхом дурного тона наброситься с кулаками на человека, у которого он в гостях, но можно ли рассчитывать, что Джимми сейчас способен вспомнить о правилах этикета?

— Не представляю, какого дьявола она согласилась, — пробормотал Джимми словно про себя, внезапно остановившись и злобно глядя на графа через стол.

Лорд Дривер перевел дух. Сказано было, может, и невежливо, но это, по крайней мере, не грозило физическим насилием.

— Сам не пойму, старичок, — сказал он. — Странно все это, строго между нами. Еще сегодня…

— Что — еще сегодня?

— Она мне наотрез отказала.

— Ты сегодня уже делал ей предложение?

— Ну да, и в тот раз все прошло отлично. Она так мило мне отказала. Даже слышать не хотела об этом. Чуть было не засмеялась мне в физиономию. А вечером… — От мысли о собственной горькой доле голос его повысился до писка, — дядюшка вдруг вызывает меня к себе и говорит, что она передумала, ждет меня в утренней комнате. Иду туда, и она мне в двух словах объявляет, что все как следует обдумала и вся эта пакость снова на ходу! По-моему, это называется свинством. Я просто не знал, что делать, в смысле — надо ее поцеловать или нет…

Джимми яростно фыркнул.

— А? — растерянно переспросил его лордство.

— Продолжай, — процедил Джимми сквозь зубы.

— Понимаешь, я стоял перед ней, как дурак. В итоге просто сказал: «Ну, значит, такие дела» — или что-то в этом духе. Черт возьми, сам не знаю, что я такое ляпнул, и давай Бог ноги! Странно все это, очень странно. Я ведь ей на самом деле не нужен, это же видно. Ей до меня и дела нет. Знаешь, что я думаю, старик, — сказал он торжественно, — ее, скорее всего, тоже заставили. Должно быть, дядюшка с ней поговорил.

Джимми коротко рассмеялся.

— Дорогой мой, ты, как видно, считаешь, что твоему дядюшке никто не в силах противиться. А по-моему, он только на тебя так действует.

— Ну, не знаю, мне кажется, дело в этом. А ты что скажешь?

— Что тут говорить? Нечего, да и незачем.

Джимми плеснул в стакан виски и добавил самую чуточку содовой.

— Лихо ты это дело принимаешь, — заметил его лордство с легкой завистью.

— По особым случаям, — ответил Джимми и одним глотком осушил стакан.