"Мир не меч - 2" - читать интересную книгу автора (Апраксина Татьяна)

Глава 3 Гусиная фабрика

Хайо пришел, как и обещал, на следующий день. Ему пришлось найти себе дом на инициирующей завесе, иначе на отдых у него не было бы и часа. А ему хотелось выспаться, восстановить силы. Все получилось вполне удачно — нашлась свободная квартира в квартале от заведения Рэни, с утра он успел сходить в бассейн, подивился тому, в какое кошмарное сооружение превратился бассейн на этой завесе — он точно помнил, что закладывал в эскиз вполне обычный многоэтажный бассейн, и был потрясен, увидев коробку из стекла и бетона высотой этажей в двадцать. Кажется, здание еще находилось на финальной стадии строительства — трубы и провода никто не убрал в короба, во многих душевых под ногами не было плитки, вместо нее пол покрывал все тот же бетон. Но Хайо не был слишком разборчив, а полазив по уровням, нашел бассейн с достаточно горячей водой, в котором больше никого не было. Семь километров, перерыв, пять километров — это помогало держать форму. В последние месяцы, начиная с самой Катастрофы, у него почти не было времени на спортивный зал.

Потом он отдыхал в сауне, ходил на массаж и в солярий, словом, морально готовился к предстоящему сеансу общения с Рэни, ее мужем и прочими заинтересованными лицами. Он угадал, что она не будет одна — у стойки бара сидел вчерашний Сергей. Увидев Хайо, он сделал морду кирпичом, но Смотрителя подобными гримасами напугать было трудно.

— Привет, Рэни. Привет, Сергей, я Хайо. — Он протянул руку, и парень ее пожал, хотя и не собирался этого делать еще секунду назад — сработала простейшая ловушка: действуй достаточно уверенно, и ты сможешь всучить человеку хоть дохлую кошку, хоть гранату без чеки. — Собственно, я к тебе. Есть деловой разговор...

— Ну, если так, то пойдем отойдем за столик, — насупившись, ответил Сергей. Рэни проводила их удивленным взглядом — она была уверена, что Хайо пришел к ней.

— Итак, мне рассказали, что ты здесь — посредник. Надеюсь, это правда?

— Да.

— Отлично. Есть дело, для которого мне понадобится помощь двух посредников.

— Какая-нибудь авантюра? — Сергей постепенно отмякал, но еще старательно держал настороженный вид.

— Как посмотреть. Мне нужно заключить договор с местными тенниками. Серьезный официальный договор. А для этого, сам понимаешь, нужно найти того из них, кто сможет принять на себя обязательства за себя и остальных.

— Пожалуй, ты пришел по адресу, — кивнул Сергей. — Конечно, придется повозиться. У остроухих перманентные бардак и анархия, а порядок все никак не родится. Но... пожалуй, это возможно.

— Не хочешь прогуляться немного? Погода на улице отличная.

— Ну-у... я обещал помочь Рэни прибраться.

Хайо демонстративно оглядел пустое помещение, в котором не было ни души.

— Мне кажется, что от того, что вы закроете кафе на пару часов, Город не рухнет. Кто-нибудь из вас играет в боулинг?

— Я, — обрадовано воскликнул Сергей. — Ох, давно не брал я в руки шара... Все не с кем.

Хайо знал это, знал и то, что Сергею не с кем играть, а Рэни терпеть не может этот вид спорта, от тяжелых шаров у нее болят руки и спина, а легкие постоянно улетают на соседние дорожки. Он знал о всех троих столько, сколько они и сами о себе не знали, а потому играть было нетрудно.

— Ну что, идем? В Парке открыли новый клуб, там неплохо.

— Я иду. Рэни, ты как?

— А кто будет убираться?

— Плюнь, я тебе потом помогу. Ну пойдем, пожалуйста! — попросил Сергей.

— Хорошо, но ты мне поможешь.

— Обязательно, солнышко.

По дороге парни болтали обо всем, что не интересовало Рэни, и она постепенно чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Уж лучше было остаться в кафе, полируя столики и стаканы. Они смеялись, шутили, а к ней даже никто не обращался. Рэни терпеливо шла слева от Сергея, то и дело получая по плечу его сумкой, а он даже не обращал на это внимания. Было жарко, оба шли достаточно быстро, и у нее заболели ноги. Так что в боулинг-клубе она уселась под кондиционер, заказала себе коктейль и достала из кармана блокнот с карандашом. Девушка не слишком хорошо умела рисовать, но быстрые скетчи ей удавались, а времени на рисунки обычно не хватало — и сейчас она была почти довольна, что выбралась на прогулку. Хайо скинул свою косуху, оставшись в майке без рукавов и джинсах, прорванных на бедрах и коленях. У него была хорошая фигура с равномерно прокачанными мышцами, разве что шея была коротковата, на вкус Рэни. И двигался он экономно, не совершая лишних жестов, не то что Сережка, у которого каждый бросок сопровождался бурными махами свободной рукой, выкриками, а промах — весьма цветистой бранью. Хайо же бросал шары молча, после каждого броска только отряхивал ладони и улыбался. И выигрывал вот уже второй матч.

По ходу игры они разговаривали, и Хайо не потребовалось слишком много времени, чтобы вывести Сергея на рассказ о втором потенциальном посреднике. Убедившись, что Рэни сидит далеко и не слышит, соперник не слишком выбирал выражения, и Хайо услышал много интересного, хотя и — ничего нового.

— Он вечно стремится командовать всем и вся. Прикинь, он пытался выбрать для меня квартиру. Я мог бы работать и один, но — ты понимаешь, я вынужден его терпеть.

— Почему?

— Да ради Рэни. Я ей помогаю возиться с этим идиотским кафе, которое никому нафиг не упало. Сумки таскаю, продукты выбирать помогаю, убираться, то, се. Грег же пальцем о палец не ударит, хотя это кафе придумал он. И обстановку эту дурацкую, которую полировать часами нужно.

— А зачем?

— Да откуда я знаю. Видите ли, это стильно! Может, конечно, и стильно. Только геморрой не у него. Он только распоряжается. И меня задолбал — пойди туда, сделай это. Если бы не я, к нему уже никто не обращался бы. Он с половиной клиентов перессорился, я потом заминал...

— Да, не повезло тебе с напарником...

— Ничего, я справлюсь. Хотя, конечно, меня это все начинает доставать. В конце концов, я себя не на помойке нашел, понимаешь?

— Разумеется. Но с работой-то он справится?

— Я справлюсь. Не парься, все будет отлично... А, твою же небом мать!!! — завопил Сергей, отправив в «канаву» очередной шар. — Понимаешь, дело такое. Я работаю, он командует. Пусть себе командует, лишь бы совсем на рожон не лез. И Рэни не трогал. А то он же на ней срывается после каждого облома. А я потом утешай. А мне оно надо?

— Наверное, надо, — пожал плечами Хайо.

— Ты прав, парень. Оно мне надо, — усмехнулся в ответ Сергей.

— Вот и отлично. В данном деле наши интересы совпадают. А как уж вы там живете личной жизнью — прости, не мое дело.

— Договорились, — Сергей кивнул и смерил Хайо оценивающим взглядом. — А ты неплохо играешь...

— Просто мне сегодня везет.

Хайо уже с нетерпением ждал возможности поговорить с самим Грегом. Когда-то, когда он только появился в Городе, его звали Григорием. Потом случилась мода на англоязычную переделку имен, и возник Грег. Это был один из немногих людей, предпочитавших жить на инициирующей завесе постоянно. Если Сергей и Рэни еще не представляли себе, что помимо нее существует еще десяток, разных, уютных и не очень, то Грег в свое время пошатался по Городу почти сверху донизу, убедился, что наверху он — явный неудачник, лишенный способностей, внизу слишком некомфортно, и вернулся на инициирующую завесу. Здесь он чувствовал себя уверенно, ибо знал и видел больше, чем окружающие. По рассказам Рэни и Хайо получалось, что Грег — воплощение местного зла, домашний тиран, закомплексованная сволочь и вообще, с какой стороны не посмотри — полный урод. Хайо знал, что это, мягко говоря, не соответствует истине. Но ему нужно было подтвердить свою уверенность свежей информацией из первых рук.

Часам к пяти они вернулись в кафе, где Хайо предложил Рэни помощь в уборке, и был, то ли в качестве мести за боулинг, то ли в качестве рыцарского испытания отправлен приводить в порядок кухню и чистить плиты. Когда через десять минут (семь из которых были потрачены на поиск и питье холодной воды) Хайо вышел из кухни, сказав «готово!», Рэни сочла это издевательством. Но после тщательной инспекции она убедилась, что все действительно убрано, и убрано так, как она не смогла бы отскрести и за целый день.

— Что же ты раньше молчал? — удивленно и обиженно спросила она.

— Раньше ты не просила меня помочь.

— А... а все остальное ты убрать можешь?

— Могу, — кивнул Хайо. — Но лучше я научу тебя. Знаешь, в Городе мало кто орудует тряпками и чистящим порошком...

— У меня не получится... — запротестовала Рэни. — Я совершенно бездарна...

— Хорошо, — пожал плечами Хайо. — Делай по-своему.

— А меня научишь? — с жадным любопытством спросил подошедший Сергей. — У меня получится?

— Конечно. Повернись спиной и прикрой глаза. В первый раз я тебе помогу.

Хайо опустил пальцы на виски Сергея, нащупал нужный информационный канал и легким «касанием» передал ему несложный навык. Судя по тому, как легко парень принял информацию, у него все должно было получиться.

— Не открывай глаза. Представь себе половину зала убранной идеально. Тщательно перебери в уме все, что должно измениться — окна, столики, пол... все. Представь и прикажи этому быть. Отлично. Смотри теперь...

— Обалдеть! — восхитился Сергей. — Вот так вот просто захотел — и все?

— Именно. Теперь потренируйся сам.

Сергей не слишком уж поверил в свои силы, но ему хотелось сделать все не хуже, чем с помощью Хайо, и ему потребовалась только пара минут, чтобы самостоятельно пересчитать и представить стерильными четыре столика, два широких окна, половину барной стойки и пол — и у него все получилось. Удивленная Рэни смотрела, как по залу словно гуляет серебристая поземка, и там, где она отступает, воцаряется блистательная чистота, которой она не смогла добиться бы никогда в жизни.

— Я тебе что-то должен за это? — спросил Сергей.

— Да. Одно обещание. Ты никогда не будешь убираться за Рэни.

— Почему это?! — хором спросили оба, возмущенно глядя на Хайо.

— Потому что я предлагал ей научиться самой, но она отказалась.

— Я же не виновата, что не умею...

— Ты даже не попробовала, — отрезал Хайо.

— Хорошо. Я попробую... только можно — не сейчас?

— Все можно. Но — я жду. Сергей?

— Хорошо. Обещаю... — тяжело выдохнул Сергей.

— Ты сказал — я услышал, — кивнул Хайо.

Светловолосый парень только развел руками, виновато глядя на Рэни. «Ты же видела сама — я ничего не мог сделать», было написано на его лице. А формулировка обещания не подразумевала возможности солгать. Попытайся Сергей сделать это — умение покинуло бы его в тот же момент. Может быть, ему удалось бы вспомнить последовательность действий, мыслей и ощущений. Может быть, нет. Профессиональный посредник знал это хорошо, а Хайо знал, что тот — знает.

Вскоре вернулся Грег, неодобрительно посмотрел на пьющую пиво за столиком у окна компанию, особо тяжелым взглядом смерил Хайо. Тот встал ему навстречу, протянул руку.

— Я Хайо. У меня деловое предложение. Сергей расскажет подробности.

— Пива, закуски. — Грег буркнул это в пространство, но Рэни тут же подскочила и помчалась к холодильнику.

— Я сейчас вернусь, — предупредил Хайо, отправляясь в туалет. Ему не столько нужно было облегчиться, сколько дать Сергею возможность похвастаться выгодным и перспективным заказом. Когда он вернулся, его приняли куда более благожелательно.

— Так значит, ты сюда по делу приходил, а не глазки строить? — со широкой улыбкой поинтересовался Грег; должно быть, ему казалось, что он обаятельно подшучивает, но Хайо был невысокого мнения о шутках, которые произносятся таким напряженным голосом и сопровождаются пристальным оценивающим взглядом. Никакая обаятельная улыбка не могла исправить впечатление.

Хайо только молча кивнул. Грег еще раз смерил его взглядом, постучал по краю стола кончиками пальцев. Движения были бы красивыми, если бы не отчетливая манерность, расчет на производимый на собеседников эффект. Грег напоминал актера-неудачника, который вместо того, чтобы играть на сцене, играет каждый эпизод своей жизни в надежде на восторг аудитории, состоящей из родни и приятелей. Смотритель привык к несколько другому — к естественной резкости жестов Киры, к мягкой обманчивой плавности Лаана, к скупой грации Тэри; там, где он проводил большую часть своего времени, никто не играл, все просто были собой. И сейчас ему все время нужно было напоминать себе, что он общается с людьми, стоящими на гораздо более низком уровне развития, с теми, кто, может быть, и никогда не станет равным ему. От подобных мыслей было грустно — Хайо никогда не нравилось делить людей на слабых и сильных, на интересных и скучных; но все же некоторые были одновременно скучными и слабыми.

Грега же ему было попросту жалко — отвлеченной скептической жалостью. Хайо не знал, что именно сделало его таким, но результат был печален — Грег был и умен, и наблюдателен, и обладал трезвым взглядом на многие вещи, но какой-то, может быть, врожденный, может быть, приобретенный давным-давно и ставший естественной частью характера недостаток делал его слабым. Ему не хватало смелости посмотреть в лицо самому себе, беспристрастно, без привычки оправдывать себя, оценить собственные поступки. Ладья жизни Грега плыла по воле волн, лавируя между потребностью заставлять всех вокруг прыгать вокруг себя и полным неумением строить устраивающие его самого отношения с окружающими. Ему всегда было проще поссориться, чем найти общий язык, надавить, нежели попытаться понять.

Все это Хайо примерно себе представлял и раньше, но, после третьего часа деловой беседы, плавно переросшей в сдержанную пьянку, почувствовал, что начинает тихо сходить с ума от компании. Все трое — и Рэни, и Сергей, и Грег — нуждались в помощи; это было видно невооруженным взглядом. Но Хайо не мог себе позволить работать психологом для обоих мужчин; ему нужна была только Рэни. И нужно было отвлечься, заглушить вполне естественное желание принести добро ближнему своему. Хотя бы потому, что никто из них не просил об этом добре, и если мнение Рэни, ее просьбы и желания Хайо волновали весьма мало — она нужна была ему, а точнее — Городу, целой, невредимой и более-менее психически здоровой, то как-то воздействовать на Сергея или Грега Смотритель был не вправе.

Пили много — Хайо радовался, что на него алкоголь действует раза в три слабее, чем на собутыльников, иначе ему уже давно захотелось бы спать. Но он старался не выдавать того, что почти трезв или пьян лишь слегка, чтобы не разрушать постепенно складывающуюся доверительную обстановку. Он наблюдал за всей троицей, особенно внимательно — за Грегом, но едва ли тот понимал, что блаженно улыбающийся и жмурящийся Хайо на самом деле прекрасно контролирует себя. Рэни практически спала сидя, оперев подбородок на кулаки, и только иногда смеялась, когда кто-нибудь рассказывал анекдот или байку. Потом она и вовсе перелегла на колени к Грегу, еще через час Грег попросил Сергея унести «сие безжизненное тело» в спальню, и они остались втроем, но следующая стопка водки Сергея доканала, и он отправился в гостиную над кафе.

— А ты ведь и не пьян почти, — с проницательностью, которая приходит примерно после литра водки, вдруг заявил Грег.

— Это как посмотреть.... — улыбнулся Хайо. — Я года три не пил столько.

— Типа трезвенник?

— Спортсмен.

— Я тоже был спортсменом. Гонщиком. И...

— И что?

— Разбился так, что едва собрали. Больше не пробовал. Хотя тянет иногда — смотрю, как другие гоняют, тоже хочу сесть. Но куда мне.... я человек женатый.

— Не понял связи.... — сымитировал недоумение Хайо.

— У тебя есть баба?

Хайо никогда не называл свою девушку «бабой» и словечко неприятно резануло ему слух, но сейчас было не место для филологических дискуссий, поэтому он, мысленно попросив у подруги прощения, кивнул.

— И что? Она бы тебя отпустила? На гонки?

— Меня нельзя отпустить или не отпустить. Меня можно попросить не делать того или иного. Исполню ли я просьбу — зависит от многих обстоятельств. Но — я свободный житель Города, а не собака на привязи, — медленно и четко сказал Хайо, в упор глядя в темно-серые, асфальтового оттенка, глаза Грега.

— А ты крутой.... — ухмыльнулся мужчина. — Или косишь под крутого?

— Тебе виднее.

— Проверим? — с пьяным азартом вскочил со стула Грег. — А? Или слабо?

— На слабо ведутся только слабаки, — пожал плечами Хайо. — Как проверять предлагаешь? И какая мне выгода с того, что я тебе что-то докажу?

— Я на тебя бесплатно работать буду. По рукам?

— Не годится. Ты же не один работаешь...

— Да кто его спрашивает-то? — кивнул на потолок Грег. — Таких тут тринадцать на дюжину...

— Все равно не годится. Только ты и я, так? Ну, давай, — Хайо тоже поднялся, скинул куртку на спинку стула. — Способ?

Грег, конечно, был пьян, но оценить пластику и рисунок мышц потенциального противника был вполне в состоянии. Поэтому рукопашную схватку предлагать не стал, прекрасно представляя себе результат. Но ему все-таки хотелось обломать Хайо, объяснить, кто здесь хозяин. Он уже проиграл по очкам, предложив испытание — тем, кого по определению считают слабее себя, не предлагают ничего подобного. Теперь нужно было выходить из ситуации, да не как-нибудь, а победителем.

— Хорошо, уговорил, — рисуясь, сказал Грег. — Если тебе это так уж надо.... Ножички покидаем. До трех очков. Идет?

— По-моему, все это было надо тебе. Или я что-то перепутал?

— Ладно, неважно. Согласен или как?

— Согласен, — широко улыбнулся Хайо. — Твой способ. Теперь условия. Мое таково: проигрываешь — никогда больше не поднимаешь руку на жену. Твое?

— Откуда ты.... — задохнулся от возмущения Грег. — Хорошо, мальчик. Проигрываешь — никогда не прикасаешься к ней даже пальцем. Даже если она будет тонуть у тебя на глазах. Идет?

— Идет, — кивнул Хайо. — Я сказал, ты услышал.

— Я сказал, ты услышал. Кто начнет?

— Ты.

— Хорошо...

Хайо завел руку за спину, под куртку, ожидая, пока в ладонь ляжет подходящий клинок. Не стоило демонстрировать Грегу извлечение предметов из ничего; пусть думает, что нож засунут сзади за ремень. Выбранная человеком форма состязания казалась нелепой. Пьяный в стельку Грег имел все шансы попасть ножом себе в пятку, и очень мало шансов попасть в мишень. А мишень он выбрал сам, должно быть, окончательно спятил. Ровно в этот час проявило себя во всей красе разрушительное действие алкоголя на мозг.

Крошечное, с воробьиный глаз, еле различимое пятно на деревянной панели за барной стойкой. Из-за горлышек бутылок его едва видно, а сбивший бутылку очка не получает, даже если попадет в мишень.

Хайо даже усомнился, получится ли у него этот фокус; а нужно было выиграть, на карту поставлено слишком много, и нельзя промахнуться. Грег все-таки ухитрился втянуть его в свои идиотские игры. Мастер, ничего не скажешь. Просто гений дурацких поступков.

Смотритель получил три очка из трех, Грег — два. Он был на грани от ничьей, но в последнем броске нож воткнулся в дерево недостаточно глубоко, упал и сбил бутылку. В воздухе резко и противно запахло можжевельником.

— А ведь я тебя почти сделал, а? — Грег присел на край стула, потер средним и указательным пальцами левой руки переносицу. — Скажи — почти сделал?

— Почти. — Хайо был дипломатически вежлив.

— Дурацкое твое условие.... — выложившись в поединке, Грег уже почти не контролировал себя и почти перестал играть. — Мальчишка, что ты понимаешь.... это же все не мне надо, ей. Если я не буду ее строить — она же по рукам пойдет или сопьется. За ней только глаз да глаз.... Ты думаешь, я такой плохой. Злобный тиран просто, девочку обижаю.

— Нет, так я не думаю...

— Да не ври, думаешь. Бедная девочка, такая прекрасная и несчастная. Знаешь, как это — смотрят на тебя такими вот большими и чистыми глазами, и говорят «я в тебя верю, ты хороший!». И не дай Город потом устать или чтоб голова болела — ты же хороший, ты же не имеешь права быть плохим. Любая мелочь, любой промах — обида смертная. Потому что если я такой хороший, то если и делаю что не так, то, значит, назло. И обязан быть хорошим — день за днем, всю жизнь бесперечь. Веселуха, да?

— Я бы так не сказал. — Хайо сел за стол напротив, поставил локти на край и упер подбородок в кулаки. — По-моему, ничего веселого тут нет.

— Вот именно что. Я ее люблю, ты понимаешь?

— Понимаю.

— Люблю я ее, но это ж каждый день, каждый день — быть таким хорошим и прекрасным, таким-растаким. А ей не нужен хороший, не нужен прекрасный. Она так жить не может, на самом деле. Ей нужно, чтобы было от чего поплакать и пострадать, пожалеть себя. Помучиться. Иначе она и не поверит, что я ее люблю. Уйдет куда-нибудь, искать другого, кто...

— Так может, пусть уходит?

— Не могу. Не могу отпустить. Я за нее боюсь. Я уже ее знаю, знаю, что ей надо. Да, мне тяжело. Но.... это еще ничего. Это можно пережить. А если с ней что-нибудь случится?

Грег уже вовсю клевал носом и говорил через дрему. Хайо забрал у него стакан, отодвинул со стола миску с остатками салата, и, словно невзначай, задел пальцами висок, сглаживая и уводя на второй план воспоминания об этом разговоре. Можно было понадеяться и на алкоголь, но Хайо не хотел рисковать. Такая ночная откровенность могла обернуться утренней ссорой — это было бы лишним.

Он и в этой беседе старался быть бесстрастным и равнодушным, подавать обдуманные и просчитанные реплики, разыгрывать сцену как по нотам, собирая информацию и раскладывая ее по полочкам. Но сейчас, при виде спящего головой на столе Грега, Хайо вдруг понял, что его все решительно и бесповоротно достало. Ему срочно нужно было что-нибудь разбить, сломать, кого-то ударить. Темная волна поднялась из глубин души и накрыла с головой, заставила в бессильной злобе озираться в поисках подходящего предмета. Пожалуй, бутылка годилась, чтобы кинуть ей в окно.

«Стоп!» — сказал внутренний голос, один из многих внутренних голосов — тот, что никогда не утрачивал здравый смысл. «Если ты злишься — ты уже вовлечен в ситуацию. Выйди из нее, пока не поздно...» — и Хайо сумел взять себя в руки. Он прижался щекой к холодному стеклу соседнего столика, навалился грудью так, что тонкая полоса больно врезалась в кожу, начал медленно считать про себя. Через несколько минут его отпустило окончательно, и он вышел на темную ночную улицу, полной грудью вдыхая прохладный воздух.

«Итак, — подумал он. — Что мы имеем с данной гусиной фабрики? Двух, точнее, трех людей, завязанных сложными и нездоровыми взаимоотношениями. И Рэни, и Грегу они зачем-то нужны; вполне очевидно, что оба вовсе не настроены на полноценную счастливую жизнь и гармоничный семейный союз. Им нужна крутая смесь кнута и пряника — обоим. Каждый работает для другого и кнутом, и пряником — по ситуации. И пока они оба таковы, как сейчас — это единственный для них способ выжить. Ситуация отвратительна, но стабильна и даже полезна — по принципу «может быть и хуже». Действительно, может — перестав удерживать друг друга в определенных рамках, парочка может допрыгаться и до более серьезных неприятностей, каждый по отдельности. Сергей — явление временное; ему вся эта ситуация тоже зачем-то нужна, что-то он получает именно в такой раскладке, именно в положении платонически влюбленного верного рыцаря Рэни. Она же получает поддержку, внимание и сочувствие — чтобы и дальше оставаться с мужем, который ее, конечно, напрягает, но и помогает держаться на плаву...»

Хайо дошел до фонтана, щелкнул пальцами, заставив его работать, подставил лицо под брызги ледяной воды. Разработанный им самим план вдруг начал казаться невыполнимым, нереальным и бессмысленным. Да, он сам сделал все, чтобы три фигурки на доске сошлись в единую комбинацию. Тщательно подобрал двоих напарников для Рэни — тех, с кем ему удобно будет работать, тех, кто достаточно предсказуем и не слишком опасен. Но конструкция выглядела монолитной и болезненно хрупкой одновременно. Еще двое суток назад Хайо представлял себе, как будет действовать. Сейчас он сомневался, что сумеет.

«Я справлюсь...» — сказал он себе. И усмехнулся. Ровно то же могли бы сказать — и говорили, — и Рэни, и Грег, и Сергей. Они привыкли не побеждать, не добиваться, не решать — справляться. Не с какими-то стихийными обстоятельствами, не с природными явлениями и случайностями — с тем, что выбирали для себя сами.

«Видимо, эта форма сумасшествия заразна», с еще одной усмешкой, уже освобождаясь сразу и от раздражения, и от злости со страхом, подумал Хайо. «Но я уже переболел. По крайней мере, надеюсь на это...»