"Мир не меч - 2" - читать интересную книгу автора (Апраксина Татьяна)

Глава 6 Провал

Первый привал Вайль разрешил сделать только через три часа. Полупустыня давно кончилась, сменившись лесостепью, уже дважды пришлось форсировать небольшие речки.

— Воду не пить, — рычал Вайль, идя сбоку и внимательно следя за тем, как семерка идет через воду, подняв над головой рюкзаки. Первым шел Лаан, как самый высокий. — Кто будет пить, из того я всю воду вытряхну на берегу.

Только на берегу он разрешал вымыть лица и руки, прополоскать рот, потом совал каждому фляжку и отсчитывал глотки.

— Кто не хочет дойти — пусть идет и хоть обопьется. Кто со мной — тот терпит. Ясно?

Всем было все ясно, но любви к господину капитану это не прибавляло. Даже Аэль с трудом давила желание нахлебаться воды вдоволь, упасть в воду так, чтобы только нос торчал из нее, раствориться. Горло пересохло давно, она говорила хриплым шепотом. Остальные тоже кашляли. Но пить перед трехчасовым броском было смерти подобно. Аэль подобрала круглый окатыш и засунула в рот, посоветовала остальным сделать то же самое.

И вновь — бег, на этот раз по темному редкому лесу. Теперь требовалось еще и под ноги смотреть, чтобы не упасть и не подвернуть ногу. Ботинки Аэль надежно держали подъем и щиколотку, но она все равно боялась. Отправляясь на Технотрон, она и не представляла себе, что «тест для Вайля» окажется тестом и для нее самой, и на что — на элементарную выносливость!

Лаану было проще — он уставал, конечно, и, точно так же, как и все солдаты, на привале валился на землю, дыша, как загнанная лошадь; но он знал, что сможет подняться и вновь бежать. У него даже хватало сил на неустанное наблюдение за Вайлем. Пока что дорогая покупка держалась вполне сносно. Он довольно удачно использовал и грубость, и шутку, действительно подбадривая подчиненных, а при необходимости и пугая. Девчонке, которая после первого привала отказалась вставать с земли, он отвесил пару тяжелых пощечин, украсив скулы двумя синяками, но она поднялась — только на страхе, на ужасе перед здоровенным командиром, который пообещал переломать ей ноги и оставить валяться.

— Выбирай, что тебе больше нравится, пять секунд на выбор! — говорил он, потряхивая ей, словно куклой. Лаану не слишком нравилась подобная грубость, но при необходимости он сам сделал бы то же самое. За определенной гранью усталости более щадящие методы уже не работали.

Второй привал был Лаану не нужен — он присел, прислонившись спиной к дереву, и понял, что еще пять минут, и сам не поднимется. Поэтому он отправился вперед, на разведку. Уже через километр его насторожила тишина. Вся лесная живность заткнулась и попряталась. Он активировал хамелеонный режим комбинезона, пошел осторожнее.

Голоса разведчик услышал почти сразу. Громкие, не считающие нужным таиться.

— Пусти-ка взвод егерей прочесать лес, что-то у меня поганое предчувствие.

— Да, пожалуй. Сейчас отправлю и слухача с ними пущу, пусть поработает, дармоед...

Лаан быстро, уже не стараясь двигаться совсем неслышно, вернулся на поляну, рассказал Вайлю и Аэль, что услышал.

— Взвод егерей и слухач, по-моему, это безнадега, — не без надежды на то, что больше никуда идти не придется, пожала плечами Аэль.

— Нет. Там метрах в ста пещера. Вы укроетесь там. А я пойду и сниму слухача. Лаан, отдай комбинезон.

— Найдут тело — начнут искать нас.

— Расслабься, — презрительно улыбнулся Вайль. — Все будет... Комбинезон, быстрее. И отведи людей туда.

Ночь, умение двигаться беззвучно и комбинезон были мощными козырями в пользу Вайля. Он представлял себе, что такое слухач — существо из тенников, обладающее не только особо чутким слухом, но и волшебным даром обнаруживать живых по следам мыслей. Вот здесь Вайлю помогало мироощущение, которое так жестоко высмеяла Аэль. Пара минут у него ушла на то, чтобы заткнуть внутренний монолог, вдохнуть всей грудью запах ночного леса и почувствовать себя хищником на охоте.

Он пробирался к краю леса, вынюхивая следы. Пахло людьми — добычей, вкусной, но опасной. У людей было оружие, люди умели причинять боль. Но их плоть была мягкой и сладкой, она стоила риска при охоте. Лес молчал — боялся людей, они были чужими. Шумели, разжигали костры. Стреляли. Лес не хотел людей, он хотел привычного покоя, а потому помогал Вайлю, выводя его на нужный след. Минуты три он крался почти вплотную за группой из трех солдат-людей, охранявших невысокого тенника. Никто его не замечал, ни егеря в камуфляже, старательно приглядывавшие к каждой ветке, ни тенник, сканировавший пространство метров на двести вокруг себя.

Вайль прижался к широкому стволу и хрустнул веткой. Вся тройка людей дружно обернулась, вскидывая на звук стволы. Стрелять никто не стал.

— Что там? — спросил коренастый тенника, кивая в сторону Вайля. Слухач напрягся. Фонарик одного из солдат подсвечивал его узкое лицо с длинными ртутно поблескивающими глазами. Вайль отключился на мгновение — он был зверем, частью леса, хищником на охоте.

— Зверюга какая-то. Крупная. Пальни очередью... — небрежно сказал ртутноглазый через несколько секунд.

Ствол надежно защитил Вайля от пуль. Он достаточно внятно изобразил страх, злобу и разочарование — но и упрямство.

— Не уходит, — изумился тенник. — Упорная тварь...

— Сейчас я ее научу бояться, — сказал коренастый, со стволом наизготовку отправляясь к кустам. — Вернемся с трофеем.

Вайль прыгнул — из низкой стойки, стелясь над землей, сшиб грудью егеря, следующим прыжком наскочил на слухача, ударил по голове левой рукой, как тигр бьет лапой, зарычал и бросился в кусты. Двое стреляли очередями ему вслед, но лес хранил своего обитателя, ни одна пуля не задела его. Пробежав метров сто, Вайль свернул в сторону и, теперь уже действительно бесшумно, вернулся к людям.

— Эта гребаная тварюка ему шею свернула, падла, — бессильно ругались они над телом тенника, более не числившегося в списках живых. — Нам же командир теперь тоже головы поотрывает. Псова гадина, угробище лесное...

— Хорошо, что его, а не нас. Не люблю я этих ублюдков, — сказал коренастый. — Какие-то они стремные. Одно слово — погань...Ладно, пойдем докладывать.

Вайль крался за ними до самого края леса, и, убедившись, что люди ушли в свой лагерь, вернулся к пещере. Внимательно огляделся. В кромешной тьме найти вход было почти нереально — даже он, видя в темноте лучше кошки, едва ли подумал бы, что вход вообще существует. Так, неглубокая дыра в земле, не более. И мох не сорван. Лаан постарался с маскировкой.

Вайль осторожно влез внутрь, оглянулся, проверил, не оставил ли следов сам, потом полез по извилистому узкому туннелю. Дважды ему пришлось пробираться ползком на животе. Это было хорошее укрытие.

— Это я, — сказал он, чувствуя напряжение, с которым Лаан обернулся к выходу из пещеры. — Все хорошо. Они уверены, что слухача убил какой-то зверь.

Вайль не мог не улыбнуться, говоря эту фразу. Он смотрел Лаану в глаза так, словно выиграл маленький, но важный поединок. И Смотритель не мог не вернуть ему подначку.

— Звери с чувством юмора — новость в нашем лесу, — ухмыльнулся он.

— Наверное, я какой-то мутант, — пожал плечами Вайль.

Аэль хмыкнула, потом подобралась чуть поближе к капитану, прислонилась к его плечу, попросила рассказать подробности.

— Одурачить слухача — это сильно, ты молодец, — сказал Лаан. — Как думаешь, они уйдут к утру?

— Нет. Они пройдут через лес. Мы выйдем завтра вечером. Пока — сидим тут.

Им крупно повезло. Сеть пещер и пещерок неплохо годилась для временного укрытия. Аэль и Лаан уже определили, кто где будет спать, а где устроят туалет, куда лазить не рекомендуется категорически, а где и маленький очаг можно устроить. Лаан вызвался принести сушняка и проверить маскировку. Вернулся он через полчаса со здоровенной охапкой, отправил старшину принести ото входа все остальное. Ползти через пару узких мест с хворостом было тем еще испытанием на ловкость и сообразительность, и второй раз повторять этот подвиг Лаан не хотел.

Потом слегка перекусили — по полчашки давешнего «псевдочая», который на самом деле был раствором аминокислот и углеводов с витаминами. Ощущения сытости жидкость не давала, но всем нужным организм обеспечивала. Лаан посмотрел на солдат, сгрудившихся в кучу возле котелка с напитком. Они жались друг к другу, лишь иногда косясь на «командиров» — Лаана здесь считали кем-то вроде сержанта и слушались, Аэль тоже, судя по всему относилась к начальникам, ведь с ней господин капитан общался совсем иначе, чем с ними. На всей семерке лица не было — ввалившиеся глаза, туго обтянутые потрескавшейся кожей скулы. Девушка с синяками до сих пор покашливала — Лаан обратил на это внимание Аэль, но та усмехнулась.

— Курить не надо было, что ж я теперь сделаю... Вообще — спать пора, — потянулась она. — Ставим часовых и ложимся. Я там для нас сухую пещерку присмотрела.

— Для всех? — невинным голосом поинтересовался Лаан. — Или для вас?

— Для всех.

— Э... — попытался возражать Вайль, но Аэль наклонилась к его уху и шепотом что-то сказала, и капитану пришлось заткнуться.

Сказала она всего-навсего «я, милый мой, не такая крепкая, как ты», но Вайль сильно огорчился. Ему не хотелось спать, после прогулки по лесу он чувствовал себя просто великолепно. Ему хотелось упражняться в «построении отношений». Но обе девицы-солдата в партнеры явно не годились — одна уже дремала, свернувшись калачиком, у другой в глазах еще со времени рукоприкладства Вайля застыли страх и отторжение. Чем себя развлечь, он не представлял. Можно было погулять по лесу — но слишком муторно было выбираться из пещеры. В результате Вайль решил отдежурить первым, потом отсидел и вторую вахту, и только через четыре часа достаточно продрог и измаялся от скуки, что начал позевывать. Только тогда он разбудил следующих часовых, настрого приказал им «не спать и не дежурить по очереди» и отправился туда, где спали Лаан и Аэль.

Девушка спала, прижавшись к Лаану. Вайлю эта картина не слишком понравилась, он, стоя на коленях, поднял ее на руки, улегся сам к Лаану спиной и уложил спящую Аэль рядом. Она сквозь сон пробормотала несколько слов на непонятном ему языке, потом четко проговорила «да вы, сударь, собственник» и устроилась поудобнее, засунув ступни между голеней Вайля, так ей было теплее. Он еще долго не спал, лежал, оперев голову на локоть, и рассматривал профиль Аэль.

У нее было очень узкое лицо с длинноватым носом и широким выразительным ртом, огромные миндалевидные глаза, которые только из-за того, что были глубоко посажены, не производили впечатление занимающих половину лица. Очень маленький подбородок, казавшийся каким-то приложением к полной нижней губе. Если бы Вайль имел представление о канонах женской красоты, он никогда не назвал бы Аэль красавицей — но у него не было ничего подобного. Он никогда бы не смог описать свой идеал женщины. Насмешница Аэль — Вайль еще помнил свое желание размазать ее по стенке, — нравилась ему потому, что была близкой. В ее запахе он улавливал отголоски собственного. Он помнил вкус ее пота, сильные тонкие пальцы, впивавшиеся в кожу на спине. Она была своей.

— Моя женщина, — сказал он вслух, пробуя на вкус непривычные слова. — Моя...

Все было как-то просто и необычно одновременно. Раньше он всегда был одинок. Он пытался найти себе пару, но девчонки Города либо шарахались от него сразу, чувствуя опасность, либо соглашались переспать, но когда Вайль только-только входил во вкус сексуальных игр, почему-то пытались улизнуть, сопротивлялись. И тогда он забывался — тьма заливала разум, приходило небытие, в котором было немного наслаждения, но много свободы. А наутро в комнате было много крови, и просыпался он всегда один. Аэль была другой — она не смеялась, не дразнила и не шарахалась прочь в испуге. Она приняла его и сумела сделать так, что было хорошо. Тьма не пришла за ним, Аэль была сильнее тьмы.

Вайль не слишком задумывался над тем, почему так случилось. Она появилась, и она могла сделать ему хорошо, очень хорошо. Могла прогнать тьму. Этого было достаточно. Недавнюю боль он принял, как принимал все в себе, и почти забыл. Марш-бросок вернул ему свободу дыхания и привычное ощущение полупокоя. Боль была, Аэль говорила, что нужно терпеть, он терпел. Потом боль ушла, ее больше не было. Должно быть, время терпения прошло. Он мог вспомнить все свои мысли и ощущения, но не считал нужным обдумывать это.

Ему дали выспаться как следует, хотя он и не просил. Когда он проснулся от боли в занемевшей во сне руки, в пещерке никого не было. Вайль уже привычным движением оправил форму, вылез в основную пещеру. Там было весело и шумно — Аэль и Лаан по очереди рассказывали какие-то байки, солдаты ухахатывались, толкая друг друга локтями. Потом они заметили Вайля и заметно притихли, поглядывая на него с опаской.

— Веселитесь, — махнул он рукой, и потянулся, напрягая затекшие мышцы.

После сна на холодном камне ломило шею, а между лопатками возник жесткий мышечный блок. Вайлю это не понравилось, он попытался выгнуться назад и промять рукой мышцы — но получилось так себе. Ему нужна была хорошая нагрузка, пробежка, например. Но, судя по часам, об этом и мечтать не приходилось — только-только вечерело. Где-то через полчаса, когда Вайль допивал витаминно-протеиновый напиток, свод пещеры вдруг задрожал и раздался устрашающий низкий гул. Вибрировал пол, вибрировала каменная стена за спиной Вайля, ходуном ходили валуны, ограждавшие импровизированный очаг.

— Бомбардировка? Или танковая колонна над нами? — с интересом посмотрел вверх Лаан. — Пойду-ка посмотрю...

Аэль испуганно прижалась к Вайлю — само по себе пребывание в пещере уже обостряло ее привычную клаустрофобию, и ей было трудно держать себя в руках, но сейчас, когда казалось, что стены обрушатся и их завалит камнем, она почувствовала, что вот-вот завопит во весь голос и побежит следом за Лааном — куда угодно, лишь бы прочь отсюда, наружу, на открытое пространство. Ее паника быстро передалась остальным — девчонка, которая так и осталась для всех «девушкой с синяками», вскочила, ударилась головой о выступ камня, упала и зарыдала в голос, еще двое парней тоже вскочили, глядя на капитана. Через минуту поднялся такой переполох, что Аэль неожиданно успокоилась и теперь старалась только вовремя отодвигать ноги от солдатских ботинок, регулярно появлявшихся перед ней.

— Всем сесть!!! Тишина!!! — рев Вайля, наверное, был слышен и снаружи, и подействовал он, как удар парализатора. — Пещера выдержит. Если вы не будете бегать. Так что следующего, кто встанет, я пристрелю.

Это, пожалуй, было слишком круто — да, паника почти прекратилась, но Аэль подметила, как трое — старшина и парочка парней — косятся на Вайля, словно просчитывая, как убрать его ото входа в пещеру и выбраться наружу.

— Так, мальчики и девочки, — сказала она. — Сейчас мы будем петь. Тихонечко, чтобы нас не услышали.

Она сама затянула медленную напевную мелодию известной всем баллады о прощании воина, и уже на второй строке ей начали подпевать. Сначала пение описывалось пословицей «кто в лес, кто по дрова», но Аэль продолжала, и постепенно голоса слились во вполне гармоничный хор. Это чуть-чуть успокоило всех, а где-то под конец баллады и гул земли прекратился.

Вернулся Лаан.

— Это все же были танки. Они прошли на северо-запад. Там снаружи уже не лес, кстати.

— А что?

— Руины города. А мы тут типа в подвале. Чей город, чьи танки — непонятно. Вообще странное местечко...

— Жаль, — сказал Вайль. — Лес мне нравился больше...

Ему вдруг резко захотелось вернуться в совсем другой Город, в тот, что он знал и даже любил — ночные улицы, скользящие по теням прохожие, запах мокрого после дождя камня, огромная сила в каждой мелочи, в каждом фонаре в переулке. Это был все тот же лес, все та же мощь жизни, отдельной от человека и чуждой ему. Это Вайлю нравилось — он чувствовал, что связан с Городом, ближе ему, чем многие прочие. Город давал ему силу и подвергал испытаниям, помогал выжить. В Городе было много людей, но Вайль был особенным — местным жителем среди чужаков. Они были глупыми и слабыми, они часто мешали, но встать между Вайлем и Городом не могли. А снаружи не мог быть тот же город, это было чужое и противное место.

— Замечтался, капитан? — спросил Лаан негромко. — Что делать-то будем?

— Выйдем, осмотримся. Разберемся, кто там с кем за что воюет. Там и подумаем... — отмахнулся Вайль.

— Ну, ты здесь старший, — пожал плечами Лаан.

Выходили готовыми к стычке, держа в руках автоматы, поставленные на предохранители. Там, где накануне были проходы между пещерами, теперь появились узкие коридорчики с бетонными стенами, сами пещеры сменились темными сырыми подвалами, края которых не видел никто. Вел Лаан, Вайль шел замыкающим, поставив Аэль перед собой. Она тоже взяла автомат. Модель была незнакомой, но простенькой — предохранитель, переключатель режимов стрельбы — их было всего два, да мягко двигающийся спусковой крючок.

— Стоп, — вдруг поднял ладонь Лаан. — За этим коридором — выход, я посмотрю.

Через минуты две он вернулся, ухмыльнулся:

— Все чисто.

— Пошли, — скомандовал Вайль, и десятка бойцов начала подниматься вверх по лестнице. Они оказались во вполне обычном подвале многоэтажного дома — из маленьких оконных проемов лился розовато-красный закатный свет, под потолком проходили трубы и провода. Здесь было почти сухо и достаточно чисто, только мелкая сухая пыль лежала на всех плоских поверхностях. Видимо, ее наносило из окошек. К двери вели только следы Лаана. Все одновременно прислушались — снаружи было шумно. Стреляли, урчали моторы, что-то взрывалось, раздавались резкие хриплые голоса, грубый смех, менее понятные звуки — то ли кого-то у самой двери тошнило, то ли человек просто подхватил серьезный бронхит и теперь никак не мог прокашляться.

— Эх, знать бы, кто там колобродит... — мечтательно сказал старшина. — Может, наши...

«Наши», то есть части армии «Юг», терпевшей поражение за поражением, теоретически могли окопаться в городке. Тому, что успел узнать Лаан, это не слишком противоречило. Но город мог уже быть сдан противнику, армии «Север» — и тут особых противоречий со вчерашней раскладкой не возникало. Отличить по голосам одних от других было нереально. Лаан подтянулся на трубе, заглянул в окошко, постарался разглядеть знаки различия и цвета нашивок солдат, ехавших мимо на бронетранспортере.

— Северяне, — сказал он, спрыгивая. — Похоже, мы попали похуже, чем в лесу. Какие будут идеи? Начинаем с младших по званию.

— Сдаться? — неуверенно предложила вторая из девчонок, «девочка без синяков».

— Они пленных не берут, как мы не брали, — тут же откликнулся один из парней.

— Устроить засаду, раздобыть форму, потом угнать грузовик и ехать к нашим, — предложил старшина.

— Неплохо, — согласилась Аэль. — Господин капитан?

— Да, — кивнул Вайль, которому было все равно — его потихоньку одолевали апатия и безразличие. — Так и поступим. Старшина, возьмешь троих и устроите засаду...

— Есть!

Аэль прикусила язык, чтобы не наговорить капитану много неласковых слов. В его голосе звучало такое равнодушие, такое пренебрежение ко всем, за кого он должен был отвечать, что девушку передернуло. А ему было все равно — он сидел на полу, подтянув колени к груди, уперся подбородком в скрещенные пальцы, надвинул на лицо шлем и то ли дремал, то ли просто пялился в стену перед собой.

Четверка должна была вернуться не позже полуночи. До этого срока все сидели тихо, скрывая напряжение. В любой момент в дверь могли войти враги, и Лаан, дежуривший напротив нее с автоматом в обнимку, едва ли мог сделать что-нибудь. Скорее всего, штурм начался бы с броска гранаты в окошко, а потом уже несколько человек зашли добить раненых. Все это было малоутешительно, но Вайль не давал команды выбираться наружу или хотя бы уйти подальше в глубь катакомб. Он вообще никаких команд больше не давал — сидел сиднем и молчал.

Через полчаса после расчетного времени в дверь постучали условным стуком. Лаан сначала подтянулся к окошку, прислушался и принюхался — пахло кровью, но кровь эта принадлежала только одному человеку. Только после этого он открыл. Старшина сделал пару шагов и рухнул навзничь, прижимая ладонь к груди. Сквозь пальцы проступала кровавая пена, ярко-розовая и густая.

Аэль схватила свой чемоданчик и бросилась к нему.

— Нас накрыли почти сразу... там тенники, видят как через стены... думали, что я помер... еле дополз.

— Все, не болтай, — положила ему ладонь на губы Аэль, расстегнула комбинезон старшины, распорола ножницами тельняшку. Пуля прошла навылет чуть повыше печени — парню, в общем, повезло. Если не думать о том, что открытый пневмоторакс требовал не только оказания первой помощи, но и операции в стационаре.

Лаан помог ей запечатать рану — сначала Аэль вылила склянку биоклея, потом приложила сверху листы тонкого пластика. Теперь, по крайней мере, старшина мог дышать. Антибиотик, противошоковое, анальгетик — стандартный набор. Вайль даже не пошевелился и не повернул головы в сторону раненого. Троих, а точнее — четверых, они уже потеряли. А ему вроде бы было все равно.

Итак, теперь в отряде оставалось трое полноценных бойцов — девушка и два парня, а также тройка командиров. Это еще был далеко не конец, по мнению Аэль — и в таком составе можно было сделать еще многое. Если бы Вайль захотел. Хотел ли он — она не знала.

Он вдруг поднялся, потянулся, снял шлем.

— Выходим. Оставьте все, кроме оружия и боеприпасов. Спорите знаки различия, все нашивки.

На это ушло минут пятнадцать — на шестерых было только два ножа, пришлось повозиться. Девушка ухитрилась порезать руку, и Аэль пришлось обработать ей рану. Это было настолько лишним и неуместным, что врачу вдруг захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда — от неумелых новичков, от неприятно апатичного Вайля, от Лаана, который ничего почти не делал, только наблюдал.

Старшине оставили автомат с тремя патронами и гранату. Впрочем, он был уже в забытьи, и не слишком обратил внимания на то, что его оставляют одного. Дышал он еле-еле, много кашлял — при каждом приступе изо рта его текла розовая пена с темными кровяными сгустками. Не жилец, это было вполне ясно. Нужен был госпиталь, оборудование — но на вражеской территории надеяться на то, что удастся раненого вытащить, не приходилось. Его просто вычеркнули из списков живых, несмотря на то, что пацан еще не умер.

Снаружи было темно и достаточно тихо. На улице никого не было, хотя с соседней доносился рев моторов и скрежет траков, размалывающих асфальт. Шли по тройкам — впереди десантники, позади Лаан, Вайль и Аэль. Вела девушка с порезанной ладонью, и пока что получалось у нее неплохо. Фонари не горели, улица освещалась только багрово-рдяным светом неба, пробивавшимся из-за туч. Девушка то и дело вскидывала ладонь с бинтом, приказывая остановиться, прислушивалась, потом опускала руку. Так они, крадучись, пробрались по двум улицам. Потом раздался низкий звук двигателя автомобиля. В начале улицы показалась машина с прожектором, луч бдительно рыскал по всем углам.

— В подъезд, — шепотом скомандовал Вайль.

Им повезло — они успели прошмыгнуть в наполовину выломанную взрывом дверь, прижаться к стенам внутри. Машина проехала мимо, не остановившись у их дома, прожектор только небрежно скользнул по дверному проему. Аэль вздохнула с облегчением, и тут же рядом с ней ударилось о стену нечто темное и огромное, завопила во весь голос девчонка. В вопле этом был леденящий душу ужас, словно в кромешной тьме ее обнял оживший мертвец или нечто иное, чему не должно было найтись места в мире живых. Оба десантника начали палить туда, в темноту, очередями. Пули с сочным чваканьем входили во что-то крупное, не издававшее ни звука.

Темнота в подъезде была неправильной, и такой она была с самого начала, поняла вдруг Аэль. Она видела в темноте не хуже тенника, она должна была различать и ступеньки, и перила, и проемы лифтов — но она не видела ничего, даже собственных рук. Не понимала, куда и во что стреляют солдаты, где Вайль, где Лаан.

Рычание, звуки борьбы — это мог быть Вайль, а могло быть и непонятное чудовище, напавшее из темноты. Стрелять она боялась, не хотела ранить кого-то из своих. Потом щеки коснулось что-то быстрое и горячее — пуля, рикошетом отскочившая от одной из стен. Этого следовало ожидать уже давно, и Аэль решила, что снаружи будет безопаснее. Она прыгнула в дверной проем, наружу — и в лицо ей ударил свет прожектора.

На нее были наведены три ствола автоматов. Четвертый стоял без оружия. Аэль могла бы допрыгнуть до него, но смысла в этом не было — ее бы подстрелили раньше.

— Что там такое? — спросил безоружный, какой-то весь серый, словно пылью присыпанный и с очень неприятными обметанными белой сыпью губами. — Драка?

— Там... херня какая-то... тварь... — поднимая руки, ответила Аэль. — Там пятеро наших... было пятеро.

Потом ее ударило в спину, она упала — почти под ноги к пыльному офицеру, постаралась выползти из-под тяжелого, которое ее и сбило с ног. Это оказались Лаан с Вайлем. Кто кого выкинул из подъезда, она узнала уже потом. Оружие они потеряли еще там, куда Аэль дела свой автомат, она не представляла. Подевался куда-то.

— Южане? — спросил офицер, презрительно выпячивая нижнюю губу.

— Нет, нет... — запротестовала Аэль, поднимаясь на колени. — Мы вообще не отсюда... это какая-то ошибка. Мы совсем из другого места.

— Пойди проверь подъезд, — распорядился офицер. — Вы пока полежите, не вставайте.

За спиной грохнуло, белыми клубами поднялась в воздухе размолотая взрывом в пыль штукатурка — северянин бросил гранату. Потом в оглушительной после взрыва тишине раздались шаги, сдавленный стон и вопль, от которого у всех мурашки побежали по коже.

— Что за ерунда? — удивленно спросил офицер. — Что там такое?

— Я же говорила... там тварь какая-то... троих наших забрала... — сплевывая с губ противное крошево штукатурки, сердито сказала Аэль. — Вайль, Лаан, ну скажите же ему...

Лаан промолчал, Вайль перевернулся на живот и медленно поднялся на колени.

— Я с ней дрался. Это спрут какой-то. С наждачной шкурой, — он провел руками по залитому кровью лицу, показывая, что по всей его физиономии словно рашпилем прошлись.

— Огнемет ее возьмет? — деловито спросил офицер-северянин.

— Не знаю, — качнул головой Вайль. — Не уверен...

Аэль насторожилась — сейчас Вайль ей был виден в полупрофиль, и она заметила жадный интерес, с которым капитан смотрел на машину патруля. Он быстро «обсчитал» взглядом троих противников, подобрался. Это было настолько очевидной глупостью — нужно было уговаривать, рассказывать легенду о посторонних, сотрудничать в борьбе с тварью из подъезда, — что Аэль не поверила глазам своим и почти упустила момент, в который Вайль бросился на ближайшего к нему солдата с автоматом. Потом ей долго казалось, что самого броска и не было — вот Вайль смирно стоит на коленях, опустив руки, и вот он уже выбил автомат из рук солдата и пнул его ногой к Лаану, и разворачивается, прикрываясь его телом, и тогда Аэль подпрыгнула, бросаясь на офицера, ей даже удалось дотянуться до его горла, и шансы еще были, третий солдат опешил и не сразу начал стрелять, и Лаан уже дотянулся до автомата и схватил его в руки...

Они не учли, что в бронемашине был еще и шофер. А шофер моментально сообразил, что его не заметили и в расчет не приняли. Выдержки у него хватало с избытком — он взял с сиденья оставленный майором автомат, и, не слишком даже торопясь, снял Лаана очередью, а потом три пули пустил в спину Вайлю, стоявшему удивительно удобно.

Офицер ударил Аэль коленом в живот, оторвал от себя ее руки и, схватив за запястья, ловко подсек ее ноги. Падая, она больно ударилась копчиком об асфальт, застонала сквозь сжатые губы.

— Я врач, — сказала она. — Я не комбатант, вы не имеете права меня бить...

— Ах, какая ты умная, — сплюнул пыльный северянин, оправляя воротник и растирая шею. Даже после всего он не утратил ни выдержки, ни спокойствия. «Профессионал», подумала Аэль. «Не то что наши идиоты». — Ты находишься на чужой территории, на тебе форма без знаков различия и ты участвуешь в боевых действиях. Сказочка про врача мне нравится. Но по конвенции, на которую ты рассчитываешь — ты диверсант. Поступить с тобой, как с диверсантом? Или лучше будешь комбатантом, а, девочка?

Правота была на его стороне, Аэль сама была виновата, что напала. Если бы не это бесполезное действие, сейчас она могла бы рассчитывать хоть на какие-то поблажки. Всего-то нужно было не надеяться на Вайля, который привык драться только за себя и не сумел оценить ситуацию правильно, не почуял еще одного противника. Нужно было лечь на землю и ждать, демонстрируя самые мирные намерения — но машины времени, которая могла бы спасти Аэль, еще никто и ни разу не создал.

— Значит, буду... — зло сказала она. — Только давайте без неконвенционных действий.

Она очень боялась, что военная эпопея завершится еще и изнасилованием — оба солдата северян смотрели на нее с интересом, а Аэль валялась, как приглашение к групповухе. Подобное с ней однажды уже случалось; все это можно было пережить, воспоминания о Технотроне пропадали быстро — но Аэль вдруг вспомнила, как все было в прошлый раз. Полная беспомощность — руки заломлены за голову, нож у горла, почти прорезающий кожу над веной, бессмысленная жестокость — ее же еще и били зачем-то, хотя она и не сопротивлялась. Запах немытых тел, мочи, спермы...

Должно быть, все это читалось у нее на лице, и офицер армии «Север» то ли пожалел ее, то ли наклонностями садиста не отличался вовсе, и даже нападение Аэль не вызвало в нем желания отомстить и покуражиться над беспомощной сейчас женщиной. А может быть, армия «Север» просто была хорошо обучена и попадали в нее профессионалы, в отличие от бестолковых малолеток из армии «Юг».

— Само собой, — кивнул он. — Извини, пленных мы не берем. Встань на колени и повернись спиной.

«Не надо», захотела вдруг попросить Аэль. «Делайте со мной что угодно, бейте, насилуйте, пытайте — только оставьте меня жить, я не могу, я не хочу умирать, я же могу умереть навсегда, это только кажется, что смерть здесь для меня безопасна, а я не верю, я должна жить, я не могу не жить, пожалуйста, пожалуйста...»

Но она стиснула зубы, поднялась на колени, спрятала дрожащие руки в карманы, повернулась спиной и склонила голову, подставляя затылок под выстрел. Офицер не заставил ее долго ждать — но мгновение, когда он делал шаг и поднимал руку с пистолетом, показалось Аэль вечностью. Кровь пульсировала в висках, мочевой пузырь вдруг резко потребовал освободить его от содержимого, кишки скрутила судорога страха. «Терпи, это скоро кончится», сказала себе Аэль. «Это адреналин, это нормально...»

Смерть пришла незаметно — просто сухо щелкнул курок над ухом, перед глазами мелькнул сияющий тоннель, и ее понесла туда, мягко качая на невидимых волнах, тьма, в которой были крупные яркие звезды.