"Узы первой любви" - читать интересную книгу автора (Берланд Нэнси)1В Сьерре ничто не изменилось. Сухой июньский ветер так же нес по улице песок, мел им по улице, вдувал в закрытые окна и двери. Казалось, он старается, чтобы у Клэр перехватило дыхание. В узкой полоске тени, защищавшей от полуденного солнца, у здания банка на старой скамье сидел Эберт Морган. Совсем как прежде, он вырезал ножом с костяной ручкой фигурки животных. Хотя Клэр старалась отогнать навязчивые воспоминания, сердце ее невольно сжималось от того, что Дуган Николс находится всего в десяти милях на восток отсюда. Сейчас он, наверное, гордо восседает в седле на своем Аполузе или обрабатывает жалкий клочок земли, оставшийся от огромной фермы деда. Она почти видела бисеринки пота на его бронзовой груди, чувствовала твердость мускулов под тугими джинсами. Она вспомнила, как любовалась им, гордилась, как ее тянуло к нему. Они были счастливы, очень счастливы, пока Анжела своим коротеньким, на несколько часов, появлением на свет не разбила всю их жизнь на «до» и «после». Анжела… Клэр с трудом сдержала слезы. Уезжая из Филадельфии, она поклялась, что не даст старым воспоминаниям терзать себя. Нужно попробовать методику отчуждения от болезненных переживаний, которой их учили в институте. Она – врач и должна уметь лечить боль не только чужого, но и своего сердца. Воспоминания воспоминаниями, но, если удастся убедить попечительский совет, что она, выросшая здесь, лучше претендентов со стороны, ее мечта станет реальностью. Можно будет заниматься медициной так, как мечтает любой доктор – один на один с больными, послав к черту страховые компании и бюрократов от медицины. В проекте контракта, который лежит у нее в кармане, записано, что врач не имеет права отказать в лечении никому из местных жителей, независимо от финансового положения пациента. Нужно только усыпить старые воспоминания… Едва она вышла из машины, взятой напрокат, накрахмаленную белую блузку тут же запорошило песком. «Попробуй тут выглядеть прилично», – подумала Клэр, потянувшись за чемоданом и медицинской сумкой. – Клэр, дорогая! Честное слово, я не ждала тебя раньше завтрашнего утра. Услышав голос тетушки, Клэр обернулась и оказалась в ее объятиях. Лила мало изменилась: те же лучистые глаза, седые волосы собраны в пучок. – Одной ночи в Амарильо мне хватило, – сказала Клэр. – Все старые друзья разъехались, и я решила не задерживаться там. Тем более что не могла дождаться, когда увижу… – Клинику. – И тебя! Клэр невольно бросила взгляд на дорогу, ведущую на восток, прежде чем сказала: – Ты выглядишь прекрасно. – Праведная жизнь и стаканчик вина на ночь, – ответила Лила без всякой иронии. – Ну да ладно, давай я уведу тебя с этого проклятого ветра, а то тебе придется лечить саму себя. Тетя Лила, семидесятилетняя вдова, здоровью и энергии которой могли бы позавидовать женщины вдвое моложе, сунула большой и указательный пальцы в рот и лихо свистнула. В окне единственной в городе гостиницы показалась чья-то голова и тут же исчезла. Двухэтажное здание возвели в 1927 году, а с тех пор, как уехала Клэр, его немного перестроили. – Этот Фред, – проворчала тетушка. – Ленивей его не найдешь. Она направилась к гостинице, чтобы ударить в старинный колокольчик и вызвать рассыльного. – Фред, – радостно пробормотала Клэр и приготовилась к теплым объятиям, которые были сейчас так нужны ей. Но как только она увидела Фреда, счастливая улыбка сползла с ее лица. Милая небритая физиономия старика не выражала ничего, кроме равнодушия. Он бросил на Клэр мимолетный безразличный взгляд, коснулся шляпы, приветствуя ее, пробормотал что-то неодобрительное и принялся вынимать вещи из багажника. Клэр растерялась. Песок кружился вокруг ее ног и, казалось, царапал сердце. Что это? Сердечная встреча с человеком, которого она любила как родного? Человека, который был посаженным отцом на ее свадьбе? Родители Клэр один за другим в полтора месяца умерли, когда она заканчивала школу. И оплакивала она их на груди у Фреда. Клэр вспомнила то утро, когда она, несчастная двадцатилетняя женщина, в отчаянии уезжала из Сьерры. Фред сказал тогда, что будет ждать ее здесь, дома. А теперь разговаривает с ней, как с посторонней, и даже хуже. Да в Сьерре и к незнакомцам никогда не относились пренебрежительно, о своих же и говорить нечего. Во всяком случае, она не сталкивалась с подобным отсутствием хороших манер, пока жила здесь. Неужели Дуган распустил о ней какие-то сплетни, чтобы оправдать свой поступок? Чтобы объяснить ее стремительный отъезд? Ведь у нее не было времени ни с кем толком проститься. Клэр подняла глаза и посмотрела на пустынный квартал деловой части города. Несмотря на жару, по спине пробежал холодок – за каждым из окон магазинов и лавок ей мерещились любопытствующие злорадные взгляды. Что, если и другие будут с ней так же «любезны», как Фред? Но за что? – Это все, доктор Линвуд? – раздался за спиной грубоватый голос Фреда. – Да, – в замешательстве ответила Клэр. – И, пожалуйста, зови меня как прежде – Клэр. – Она шагнула к нему, ласково погладила по спине и слегка пожала локоть. – Возможно, я и доктор сейчас, но я все та же Клэр, которая любила кататься у тебя на плечах. Хотя она улыбалась Фреду самой нежной улыбкой, он никак не отреагировал на это. Молча взял чемодан и стал подниматься по ступенькам. Они с тетушкой шли за ним по коридору, и Клэр вспоминала, как в детстве Фред держал ее на коленях и рассказывал о своей далекой юности. Тогда, перед Великой депрессией, горожане были уверены, что строительство железной дороги превратит Сьерру в оживленный торговый центр и они заживут по-другому. Почему же Фред встретил ее так холодно? Клэр скрестила руки на груди, как бы желая избавиться от гнетущей пустоты внутри. – Оставим вещи, а затем перехватим что-нибудь в кафе у Имоджен, – планировала Лила. – Тебе ведь нельзя пропускать время еды. – Все мои хвори в прошлом, тетя. Кроме того, я бы хотела сначала посмотреть клинику. – После обеда, дорогая. Впрочем, и завтра утром у тебя будет достаточно времени. Ожившая боль еще не отпустила Клэр, тем не менее ей очень хотелось получить здесь работу. Сама себе начальник, она будет определять политику, не боясь запутаться в сетях чиновничьих уловок, как это было в больнице в Филадельфии. То, что было лучшим для пациента, могло оказаться невыгодным в финансовом плане для клиники или страховой компании: «Мы вам не рекомендуем, доктор». К тому же здесь никто не помешает ей заниматься тем, что нравится больше всего – семейной медициной. Так уж складывается, что именно здесь, в Сьерре, она может воплотить свою мечту. Если, конечно, сумеет забыть о своих ночных кошмарах и не обращать внимания на того, кто является их причиной, на человека, который живет в десяти милях к востоку от города. А получится ли это, неизвестно. – Как ты оцениваешь настроение совета? Ты думаешь, они выберут меня? – спросила Клэр тетушку. Она протянула Фреду два доллара, которые тот равнодушно взял, и закрыла за ним дверь. – Если все окажутся столь же приветливы, я не удивлюсь, если мы обе останемся с носом. – Ерунда, – сказала Лила. – Они выберут тебя, вот увидишь. Но она избегала взгляда племянницы, старательно перекладывая вещи из чемодана в шкаф. Клэр поселили в комнате, выходящей окнами на Мэйн-стрит, главную улицу. – Как я понимаю, – сказала Клэр, – весь проект обошелся городу более чем в два миллиона долларов. – Почти в три, если считать страховку за врачебную ошибку. – И сколько претендентов подали заявления? Пятьдесят, сто? – Да нет, только семь. – Всего семь? Почему? – Не забывай, Сьерра – городок маленький. Развлечений никаких. Большинство подобных городков уже давно предпочитают оплачивать обучение своего врача в институте. Но ты же знаешь, какие мы тугодумы, и выбор у нас небольшой. – Все еще… Тетю Лилу трудно было прервать, пока она не закончит свою мысль. – С тех пор как ты уехала, мы уже сыты по горло высокомерными докторами. Ведут себя так, словно Сьерра – медвежий угол. Поболтаются здесь полгода, в лучшем случае год, и… – Лила щелкнула пальцами, а ее голубые глаза сверкнули негодованием, – отправляются искать место получше. Совет решил найти такого человека, которому тихая жизнь была бы по нраву. – Она ласково потрепала Клэр по щеке. – Для людей вроде меня ничего лучше и быть не может. – Для меня тоже, – кивнула Клэр. – И как врач, я предпочитаю практику в небольшом городе. Но меня кое-что смущает. – Это что же? – Фред. Он ведет себя, по меньшей мере, странно. – Не обращай внимания на этого старого дурня. – Мы же были как родные… – Двенадцать лет назад. И снова будете. Предоставь людям возможность вспомнить тебя. – Не все помнят обо мне хорошее. Лила убрала со лба Клэр непослушный локон золотистых волос. – Надо что-то сделать с твоей прической. У доктора не должно быть такой гривы. Как у дикого жеребца. – Тетя Лила, у тебя все та же несносная привычка менять все, что тебе не нравится. – Ладно, но тогда не удивляйся, что не каждый будет встречать тебя с распростертыми объятиями. – У него все в порядке? – спросила Клэр, и прерывающийся голос выдал ее волнение. – Не могу поверить, что ты интересуешься этим человеком. – И все же. – Да. Во всяком случае, было все в порядке, когда я его видела в последний раз. – Давно? – В субботу утром. Он привозил салат на рынок. – Он женился? – Конечно, нет, кому он нужен. – Но он… – Помолвлен? Тоже нет. И не встречается ни с кем. Крутился около месяца с одной рыжей дурехой из Амарильо. Бог с тобой, Клэр, только не говори мне, что у тебя осталось какое-то чувство к нему. После того, что он с тобой сделал! – У меня даже нет желания видеть его, к твоему сведению. – Как единственный врач в городе, ты должна будешь видеть его, если он заболеет. – Конечно, я буду лечить его, как и любого другого. Но я никогда не подпущу Дугана близко и ни за что не дам ему пробраться к моему сердцу. – Ну-ну, поглядим, – пробормотала Лила. – Может, действительно все это глупая затея. Клэр подошла к окну, подняла жалюзи и посмотрела на город. Здесь она родилась, выросла – единственная дочь Бена и Элис Линвудов. Ее родители были преподавателями школы, в которой учились ребята из трех ближайших городков. Тут мало что изменилось. С детства привычная вывеска кафе Имоджен Паркер «Отличная еда». По чванливой походке и блестящей лысине Клэр узнала Орвила Гаррисона. Годы выбелили несколько прядей в его волосах, добавили жирку. Мощный живот нависал над туго затянутым ремнем. Рядом шел Мозес Келлер, хозяин автомагазина и ремонтной мастерской. Клэр удивилась, если бы Мозес научился жить своим умом, а не крутился вокруг Орвила, как глупый щенок. Дверь кафе распахнулась, и под палящее техасское солнце вышел высокий мужчина в выцветших голубых джинсах. Он стряхнул песок с соломенной ковбойской шляпы и вытер лоб рукавом рубашки. Солнце блестело на его черных как смоль волосах. Давно не стриженные, они спускались к вороту рубашки, и ветер трепал их. Дуган. Клэр прижала руку к губам. Казалось, ее пальцы до сих пор помнят, каковы на ощупь эти мягкие черные пряди. Чтобы сэкономить на парикмахерской, она подстригала его сама. Однажды она уселась сзади, обхватила его талию ногами и принялась орудовать ножницами. А он завел руки за спину и нежно ласкал ее обнаженную грудь. Потом, не дав ей достричь себя, Дуган вырвал ножницы и далеко отшвырнул их… А приятели Дугана долго подшучивали над его прической. Клэр знала, что должна отойти от окна, но не могла оторвать взгляда от мужчины, который сказал ей когда-то, что не любит ее. Дуган поднял согнутую ногу, посмотрел на подметку и соскреб с нее что-то, напоминающее жевательную резинку. Хотя его черные ковбойские сапожки были изрядно запорошены пылью, Клэр узнала их. Те самые, которые он, начистив до блеска, надел на свадьбу в июне – сразу после окончания школы. Дуган задержался взглядом на белом седане, привезшем Клэр из Амарильо. Затем он неторопливо сошел на асфальт. Президент банка что-то сказал ему, и Дуган остановился. Он поднял голову и встретился глазами с Клэр. Если бы ей запустили в лицо мячом, вряд ли было бы больнее. Почему она не могла отойти от окна, унять бешеный стук сердца? Дуган поднял шляпу и улыбнулся. Ленивая улыбка, ямочки на обветренных щеках когда-то делали Клэр совершенно безвольной. Однажды в холодный декабрьский день он заманил ее такой улыбкой из кухни в спальню. И мясо так пригорело, что даже пес Лентяй не стал его есть. Три следующих вечера они питались только консервированной фасолью. Но Дуган лишь лукаво подмигивал и отправлял кусочки хлеба в рот с таким заговорщицким видом, что Клэр так и хотелось броситься к нему в объятия. «К чему эта улыбка сейчас? – подумала она. – Почему не двенадцать лет назад, когда я была готова отдать душу за эти его ямочки на щеках?» Клэр отпрянула от окна и увидела, что Лила смотрит на нее с жалостью и неодобрением. – Прекрати, – сказала она тетке. – Прекратить – что? – Смотреть на меня так, словно у меня нет ни капли разума. – Я этого не говорила, но… – Еще раз повторяю тебе, – прервала ее Клэр, – я скорее провалюсь в преисподнюю, чем позволю ему приблизиться ко мне и снова причинить мне боль. Когда-то в детстве самым любимым лакомством для Дугана был лимонный пирог с меренгами в кафе Имоджен Паркер. Он вспомнил об этом сейчас, когда увидел Клэр. И вдруг отчетливо почувствовал жасминовый запах ее нежной кожи, ощутил прохладную свежесть чистого атласа, увидел легкую краску смущения. Когда он впервые зашел к ней в ванную, Клэр скрылась в воде по самую шею. Настойчивыми ласковыми поцелуями он уговорил ее показаться, и она медленно поднялась из воды. Радужные пузырьки стекали с острых кончиков ее грудей и собирались в ложбинку в низу живота. Она смотрела слегка прищуренными глазами, а он торопливо сбрасывал одежду, чтобы оказаться рядом с ней. Потом они смеялись, собирая полотенцами мыльную воду, которую разбрызгали повсюду. Но это видение оттеснило другое. Потерянное, вопрошающее выражение глаз Клэр, когда он почти насильно втолкнул ее в автобус и едва коснулся губами ее щеки. Клэр отшатнулась, как от огня, увидев его. Дуган попрощался с Орвилом и Мозесом и пересек улицу, чтобы забрать свой новый пикап из гаража механика. Он подумал о Руби, старом грузовичке, который до сих пор стоит за новой конюшней. Со старичка слезла оранжево-красная краска, его железный остов поржавел. Но Дуган не мог расстаться с ним. Даже сейчас он забирался в него, закрывал глаза и вспоминал те времена, когда Клэр была рядом. Их первое свидание, первую близость. Они лежали тогда на шерстяном одеяле позади Руби у водопада на пастбище Джозефа Виткобса. Иногда ему казалось, что воздух доносит чудный цветочный запах, который принадлежал только ей, Клэр. Сейчас сорняки пробились сквозь проржавевшие дыры в кузове грузовичка, и кролики роют под ним норы. «Что за насмешка! – подумал Дуган. – Кролики, вот все, что осталось у меня». Если бы удалось уговорить Клэр увидеться с ним! Возможно, он сумел бы объяснить, почему заставил ее уехать. Но пока больничный совет не выберет врача, это вряд ли возможно. Мысленно проклиная себя, он заплатил механику Мозеса, сменившему масло в автомобиле, и завел мотор. В зеркальце заднего вида он заметил Клэр с тетушкой, неторопливо идущих по улице по направлению к кафе Имоджен. Если бы он не поторопился с обедом, то сидел бы сейчас в угловой кабинке и наблюдал, как она входит в кафе. Зеленая ткань юбки плотно облегала бедра Клэр. И желание погладить их снова охватило его с такой силой, что он чуть было не дал задний ход. Ему хотелось промчаться вниз по Мэйн-стрит, схватить Клэр, затащить в кабину. И не отпускать, пока она не выслушает его. Клэр не станет слушать. Да она скорее плюнет ему в лицо, чем позволит объяснить то отчаянное решение. Ладно, что сделано, то сделано. Все равно он не в силах изменить прошлое. Если Клэр захочет выслушать его, он будет счастлив. Если нет – так тому и быть. |
|
|