"Узы первой любви" - читать интересную книгу автора (Берланд Нэнси)

6

Хотя Клэр пребывала в полном смятении, она старалась выглядеть спокойной, чтобы не волновать своего пациента. К счастью, лекарства вскоре подействовали, и Дуган забылся глубоким, но беспокойным сном.

Если бы Клэр не была врачом, она бы не так ответила на предложение Дугана. Запустила бы ему чем-нибудь в лицо и сказала, что он опоздал на двенадцать лет. Но такая реакция не улучшила бы состояния больного.

Она попросила Лилу заменить ее и посидеть с Дуганом. Хотелось побыть одной, хотя одиночества в ее сердце было предостаточно. Мир сейчас жил, вращался, кружился по своим законам без нее. Она находилась где-то между прошлым и будущим.

Казалось, боль, которую она столько лет носила в сердце, сейчас, после признания Дугана, должна исчезнуть. Но, напротив, ее страдания становились еще более горькими. Признания Дугана вернули Клэр назад: тяжелое время перед отъездом в Филадельфию, слова мужа, что он не любит ее больше, смятение, страх – Клэр уже не могла понять, старая ли это боль, воспоминание о ней или новая обида.

Разум подсказывал ей, что нужно время и спокойствие духа, чтобы отличить правду от вымысла. Сейчас она не могла ни в чем разобраться – слишком сильное потрясение пережила, да и устала.

Клэр спустилась по лестнице вниз к стойке портье. Она сняла другой номер. Пусть Дуган остается в ее комнате, а она будет подальше от него, насколько это возможно.

Ее новый номер находился в дальней части гостиницы. Тот самый номер для новобрачных, который, как правило, не сдавали обычным постояльцам.

Но Клэр не обращала внимания на пыль, на застоявшийся воздух давно не проветриваемого помещения. Едва она переступила порог, выдержка покинула ее. Теперь не нужно было ни перед кем притворяться и изображать железную женщину. Клэр прислонилась к деревянным панелям и обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь.

Ей было холодно. Слова Дугана, их горькая правда стали для Клэр ледяным душем.

«Не позволяй ему растрогать тебя, – сказала она самой себе. – Не позволяй снова проделать это с тобой. Он не сможет причинить тебе боль, если ты сама не позволишь».

Стараясь избавиться от смятения, Клэр глубоко вздохнула. Потом легла на кровать и постаралась отвлечься от назойливых мыслей. Но они возвращались снова и снова. Клэр думала о тех годах, которые они могли прожить вместе, скажи он ей правду тогда, а не сейчас. Он так натурально изобразил равнодушие, что она поверила. Поверила, что его любовь умерла вместе с дочерью.

Ну как может мужчина сказать такое женщине, которую любит?

В дверь постучали.

– Клэр? Клэр? Ты там? Это я, Лила.

– Пожалуйста, оставь меня одну. Я устала, так устала… – Последние слова она произнесла шепотом.

Клэр уткнулась лицом в тонкое красивое покрывало. Возможно, Лила поймет и уйдет. Лила поняла, но не ушла. Подойдя к Клэр, она протянула ей две таблетки аспирина и стакан воды.

– Прими это, – велела тетушка.

– Но я…

– Врач прописал.

– Я сама врач.

– Сейчас ты, как я вижу, просто огорченная молодая женщина.

Неожиданно у Клэр возникла догадка, и она решила тут же удостовериться в своем предположении.

– Ты знала, Дуган сказал тебе! – Клэр не спрашивала, утверждала.

– Сразу, как ты уехала.

Лила подошла и села на кровать рядом с племянницей. Она заботливо провела по щеке Клэр, убирая непослушные волосы. В этом движении Лилы было столько жалости и сострадания, что Клэр вдруг почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую утешает добрая, все понимающая мама.

– Ему сейчас очень плохо, – сказала Лила. – Его терзает чувство вины.

– Правильно, пусть страдает.

– Как страдала ты?

– Мое страдание невозможно описать. Тетя Лила, он разбил мне сердце. Он говорит, что сделал это из-за любви ко мне. Но это же бессмыслица.

– Ну, я не знаю, малышка. Возможно, будь ты на его месте, в его обстоятельствах, ты бы поступила так же.

– Никогда. Никогда в жизни.

Лила улыбнулась и протянула Клэр носовой платок. Та даже не заметила, что плачет.

– Никогда – это слишком сильное слово.

– Я никогда не отталкивала мужчину, которого любила.

– А любишь ли ты его до сих пор, Клэр? Думаешь ли постоянно о нем? Вспоминаешь ли то время, хорошее время, когда вы были счастливы? Мечтаешь ли о близости с ним?

Клэр обреченно кивнула.

– Да, да, да! Как я могу забыть? Если бы я только могла забыть!

– Вот видишь, значит, ты только что оттолкнула мужчину, которого любишь.

– А что, по-твоему, я должна была сделать?

– Не мое дело советовать. Я только хотела показать на противоречия в твоих рассуждениях.

– Как я могу знать, что он не обманывает меня? Один раз он уже обманул. Возможно, и сейчас Дуган не искренен. Возможно, он решил – вот вернулась вполне здоровая, хорошо зарабатывает, теперь она уже не будет обузой.

Лила отвела взгляд в сторону, задумалась о чем-то, как бы борясь с собой, потом решилась.

– Я не имею права никому говорить этого. Но есть некоторые вещи, объясняющие твое появление здесь, и ты должна их знать.

– Не хочу никаких секретов. На сегодня вполне достаточно разоблачений и старых тайн.

– Придется тебе выслушать еще одну. Знаешь, если бы не Дуган, ты бы никогда не получила тут работу.

– Что ты имеешь в виду?

– Клэр, если ты проговоришься кому-нибудь, меня обвинят в нарушении этики. Ты поняла? Если обронишь хоть слово, я от всего откажусь, скажу, что тебе это приснилось. Когда мы голосовали, мнения членов совета разделились. Точно поровну. И тогда голос Дугана в твою пользу решил дело. Он выбрал тебя, Клэр. И вызвал осуждение некоторых, должна я добавить. Так что удача не свалилась тебе с неба. Ее принес человек, против которого ты ополчилась.

– А я, конечно, должна захлебываться от восторга. Извини, не захлебываюсь. Удивлена – да. Благодарна – нет. – Клэр покачала в сомнении головой. – Сейчас, после всего, что произошло, я вообще не уверена, нужна ли мне эта работа. Или нужна ли ей я. Тетя Лила, я тебя люблю, как маму, но мне тяжело слушать, что ты говоришь.

– Правда часто бывает болезненной. Но она помогает прочистить мозги от всякой шелухи. Ты должна знать, что Дуган, когда отправил тебя отсюда, заботился не о себе. Он хотел дать тебе возможность приблизить твою мечту. Назначив тебя директором клиники, он завершил то, что начал двенадцать лет назад. С его стороны было, конечно, глупо втолкнуть тебя в автобус, ничего толком не объяснив. Но он считал, что так будет лучше для тебя. Клэр, у твоего мужа не было ни капли эгоизма, о себе он не думал. – Лила передохнула и продолжала: – Я знаю, тебе было очень больно и обидно. Да ты и сейчас переживаешь. Но подумай о нем, Клэр. Подумай, через что он прошел, чем пожертвовал. Каково было Дугану расстаться с тобой!

– Мечта, – повторила Клэр, перебирая пальцами покрывало кровати. – Он дал мне одну возможность, но другую отнял. Он не имел права!

Лила наклонилась к ней и поцеловала в щеку.

– Я вижу, что тебе нужно хорошенько подумать обо всем.

Губы Клэр дрожали, она молча кивнула. Подумала, сколько лет ей понадобилось, чтобы наконец понять и принять то, что произошло с ее семьей, с ее Дуганом.

– Не беспокойся о Дугане, – сказала Лила, выходя. – Твое постоянное присутствие уже не обязательно, если я правильно понимаю твое желание.

Лила понимала ее правильно. Клэр организовала постоянное дежурство Лилы и двух медсестер. Они были достаточно опытны, и третий, последний день кризиса Дуган пережил без осложнений.

В конце недели он отправился домой. Клэр запретила ему заниматься физическим трудом, поднимать тяжести весом более пяти фунтов, чтобы не напрягать поврежденную артерию.

Каждый понедельник она приезжала на ферму, чтобы сделать перевязки и проверить, как заживают раны. Клэр старалась, чтобы во время ее визитов в доме находилась пожилая женщина, которая готовила еду и убирала в доме Дугана.

Клэр боялась, что, если они останутся одни, какой-нибудь его порыв, да просто невинный поцелуй в щеку, уничтожит все ее самообладание. И она окажется в его объятиях. Либо заедет ему кулаком в челюсть.

Памела Сью и Клэр стояли позади клиники и рассматривали новенький двухэтажный дом в викторианском стиле, построенный по заказу Клэр.

– Получилось очень симпатично, – сказала Памела.

Клэр улыбнулась и кивнула. Каменщики и плотники заканчивали работу, электрик уже проводил свет. Дом действительно вышел красивым: с балкончиком, башенками, широким крыльцом, на котором она, выйдя на пенсию, будет мирно сидеть в кресле-качалке.

Одна.

Клэр глубоко вздохнула и подставила лицо теплому сентябрьскому ветру. Памела не догадывалась, какие двойственные чувства испытывает Клэр, глядя на этот дом. С одной стороны, она никогда не думала, что сможет построить собственный дом. А с другой… Они с Дуганом часто сидели по вечерам на крыльце старого фермерского дома и мечтали вслух о том доме, который построят. Так и не построили. Вернее, каждый воздвиг собственный. И в каждом гуляет одиночество.

– Когда родится ребенок, – сказала Клэр, – ты можешь переехать сюда и оставаться, сколько хочешь.

Ее собственные дети никогда не будут смеяться и шалить в этом доме, не будут носиться по лестнице и разбрасывать игрушки. Никогда.

Памела положила руки на свой большой живот и весело засмеялась.

– Иногда мне кажется, что малыш не хочет появляться на свет.

– Посмотрим. Еще шесть недель – и станет ясно, задержится ли он. Верно?

Они услышали позади себя звук шагов и обернулись одновременно. Дуган. Он приближался к ним, слегка прихрамывая. Руки он держал в передних карманах джинсов, как бы помогая себе при ходьбе. Клэр крепко зажала в кулаке ключи от машины, острый металл врезался ей в ладонь.

– О, Дуган! Здравствуйте, – тепло приветствовала его Памела. – Вы отлично выглядите.

– Как только что сказал Фред, свеженький как огурчик. Все благодаря нашему доктору.

Он говорил с Памелой, но смотрел только на Клэр. Памела многозначительно посмотрела на обоих.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она со вздохом, – вернусь в клинику.

– Не забудь немного полежать, – напомнила ей Клэр. – Надо дать спине отдых.

– Хорошо, – ответила Памела. – Всего вам доброго, – пожелала она с нажимом.

Памела чувствовала, что здесь происходит что-то интересное, что обидно пропустить. Да делать нечего. Она махнула рукой и зашагала к клинике.

– Боже мой, – покачала головой Клэр, – этот ребенок скоро будет матерью.

– Все будет хорошо, ведь ты рядом. Вот увидишь.

– Что привело тебя в город? – спросила Клэр и с неудовольствием услышала, что голос ее дрогнул.

– Мозес закончил ремонт моего пикапа.

– Значит, покупать новый не нужно?

– Этот еще побегает.

– А твоя нога? Ты считаешь, что уже можешь вести машину?

– Готов биться об заклад, – улыбнулся Дуган. Он развел руки в стороны приглашающим жестом. – Если вы сомневаетесь, доктор, проверьте сами, я не буду возражать.

– И не мечтай.

Разговаривая с Дуганом, Клэр смотрела в сторону, боясь, что он прочтет в ее глазах смятение и радость, охватившие ее при его появлении.

– Мечтаю, ничего не скажешь, – произнес Дуган, подчеркивая каждое слово. – Но, доктор?..

– Да?

– По крайней мере, я увидел вашу улыбку.

– Я улыбаюсь часто.

– Прекрасно. Совсем не то, что я слышал.

– А что ты слышал?

– Что последний месяц ты очень грустная.

Он подошел ближе. Так близко, что Клэр услышала легкий лимонный запах его лосьона.

– И ты никогда не улыбалась, когда видела меня, – сказал Дуган тихо.

«Ну зачем ему быть таким наблюдательным? – подумала Клэр. – И какого черта он так красив?»

Она разрешила себе взглянуть на лицо Дугана. Подбородок. Такой же упрямый, чуть квадратный, как у его деда. Как красиво очерчена линия бровей! А под ними глаза – глубокие, карие. Внимательно изучают ее. Она уже тысячу раз говорила себе, что нельзя находиться так близко от него. Вдруг Дуган заметит, что у нее голова идет кругом. Говорят, чтобы чувства остыли, нужно время. Сколько же времени, черт подери?

– Я слышал от Орвила о твоем доме, – сказал Дуган, глядя через ее плечо.

Вслед за ним и Клэр обернулась. Теперь они оба стояли лицом к новому дому.

– Что скажешь? – спросила Клэр.

– Честно?

– Конечно.

– Этот дом слишком велик для одной женщины. Хотя гостиница, ясное дело, тебе надоела.

– Ты не представляешь, до какой степени.

– Но не обязательно было строить дом.

– Я не нашла ничего подходящего. Пришлось заняться строительством, – возразила Клэр.

– Ты можешь переехать жить ко мне.

«А ты прогонишь меня, если тебе вздумается. Это уже было. Ни за что», – подумала Клэр.

– Дуган! – сказала она резко.

– Хорошо, хорошо. – Он успокаивающе поднял руки.

Дуган опустил взгляд вниз, помолчал немного, затем снова поднял глаза на Клэр.

– Я не буду об этом говорить сейчас. Но я не перестану ждать твоего решения. Я не могу от тебя отказаться, Клэр. Черт подери, мы оба не можем отказаться друг от друга.

– Поступай, как знаешь.

– Я всегда так и делаю.

– Вот это точно, – пробормотала Клэр.

Ей нужна была передышка. За несколько минут разговора с Дуганом она тратила энергии больше, чем за целое дежурство. Постоянно держать себя в руках, контролировать выражение лица, жесты, слова, бороться с внутренним раздвоением – на это уходила масса сил.

Клэр заставила себя улыбнуться и пригласила Дугана осмотреть дом.

Это было ошибкой. Они прошли через крыльцо и оказались внутри дома. Дуган внимательно проверил качество работы строителей, затем хмуро сказал:

– Этот дом стоил тебе кучу денег. Материалы, работа, оборудование.

– Я могу себе это позволить, – ответила Клэр, немного ощетинившись.

– И роскошную машину тоже?

Клэр глубоко вздохнула. Она задержала дыхание, чтобы сдержаться и не наговорить Дугану дерзостей.

– Дуган! – сказала Клэр притворно сладким голосом. – Мои личные финансовые дела тебя не касаются. Ты потерял право вмешиваться…

– Двенадцать лет назад, – перебил он. – Возможно, я и должен держать рот на замке. Но как друг – только как друг, ничего более, – я вижу, очень много вещей ты покупаешь в рассрочку, в кредит.

– Ты подписываешь мои чеки. Ты должен знать, что я могу себе позволить и это, – Клэр повела рукой вокруг, – и многое другое.

– Мой дед тоже думал, что может покрыть свои кредиты.

– Он увлекся, беря в долг. Я не сделаю такой ошибки.

Клэр хорошо помнила дедушку Дугана, который воспитывал внука один, когда родители Дугана уехали из Сьерры.

Дуган улыбнулся. Опять эти ямочки на щеках. И опять ее гнев улетучивается, как дым. Рассудок, оказывается, бессилен перед чувствами.

Они стояли в комнате, которая со временем станет кухней. Заходящее солнце освещало их лица. Любимое время дня Клэр. Наверное, они одновременно вспомнили кухню в старом доме, которую так же заливало солнце. Они готовят вместе ужин и подшучивают друг над другом.

– Я всегда любил смотреть, как светятся твои волосы на солнце, – тихо сказал Дуган. – Они похожи на золотое облако.

Он поднял руку и осторожно, очень нежно дотронулся до ее щеки.

Клэр замерла. Она испугалась, что если двинется хоть на миллиметр, то окажется у него на груди.

– Какая ты красивая, Клэр! Ты очень красивая женщина.

Тишину разорвал сигнал биппера у нее на поясе.

– Рабочий вызов, – прошептала она, не двинувшись с места.

– Да, – кивнул Дуган.

Он обнял ее за плечи, и они направились к выходу. Клэр казалось, что она плывет в сладком тумане.

– Работа есть работа, – сказал Дуган. – Никуда от нее не денешься, верно?

Она молча кивнула.

Уснуть Клэр не могла. Причудливым хороводом кружились в голове происшествия сегодняшнего дня, мечты и воспоминания. Она воображала, как дает жесткий отпор Дугану в его попытках завязать новые отношения. Но в следующую секунду вспоминала его лицо, запах, его дыхание на своей щеке. И ее охватывало сладкое волнение, как тогда, на кухне в ее новом доме. «Почему он не может оставить меня в покое?» – спрашивала она себя. И тут же понимала, что совершенно не хочет, чтобы он отступился от нее.

Клэр вздрогнула, когда раздался резкий звонок телефона на ночном столике. Она сразу сняла трубку.

– Доктор Линвуд.

И услышала сонный голос Фреда:

– Тебе звонят по международной связи.

– Откуда?

– Из Мексики.

– Из Мексики? Я никого не знаю в Мексике.

– Орвил и Рут сейчас там. Может быть, это они.

– Возможно, – сказала Клэр, – соедини.

Действительно, после долгих шумов и щелчков Клэр услышала взволнованный, дрожащий голос жены президента банка.

– Д-доктор Линвуд… Клэр! Это Р-Рут.

– Да, Рут. Что случилось?

– Орвилу п-плохо. Я-я боюсь, что это ин-инфаркт.

Ее слова едва можно было различить из-за рыданий. Клэр недавно полностью обследовала Орвила, обнаружив у него целый комплекс заболеваний: высокое артериальное давление, подагру, грыжу. Прописала строгий режим питания и лекарства, которые нужно было принимать по схеме. Но электрокардиограмма не показала никаких отклонений, никаких предвестников инфаркта.

– Успокойтесь, Рут, – сказала Клэр и взяла бумагу с ручкой. – Расскажите мне все по порядку. Во-первых, где вы находитесь?

– Отель «Паласио». Это в Канкуне.

– Вы обращались к врачу в отеле?

– Его нет, и, похоже, никто не знает, где его найти. Тут вообще никто не спешит что-нибудь сделать, – плакала Рут.

– Какие у Орвила симптомы? Что его беспокоит?

– Сегодня после обеда он почувствовал себя плохо. Я решила, что ничего страшного нет. Знаешь, новое место, новая еда. Дала ему таблетку от изжоги. Он и сам думал, что из-за сока папайи, который он пил в ресторане, разыгралась его грыжа.

– У него болело в груди?

– Немного.

– Боль отдавалась в руку?

– Он ничего не говорил об этом.

– Его тошнило, Рут?

– Да.

– Сколько раз?

– Один. И, Клэр, у него такое серое лицо. Я боюсь. Что нам делать?

– Я постараюсь сейчас найти врача, который его осмотрит, – сказала Клэр и про себя подумала, что это не так-то просто будет сделать. – Пусть Орвил лежит спокойно, не двигаясь, и, пожалуйста, не давайте ему никаких лекарств, пока врач или я не скажем. Рут, вы слышите меня?

– Да.

– Постарайтесь сами успокоиться, не пугайте своим видом мужа. Оставайтесь у телефона, в течение часа я перезвоню.

Час. Это целая вечность для человека, у которого случился инфаркт. Орвила нужно было бы доставить в больницу спустя тридцать минут после появления первых симптомов. Почему он, имея столько болячек, прежде чем лететь в Канкун, не позаботился выяснить, есть ли там врачи, к которым можно обратиться в случае необходимости?

Клэр попыталась найти врача через телефонистку на коммутаторе в отеле. Ночью там находилась только дежурная бригада обслуживания, и в ней не было никого, кто бы говорил по-английски.

Несколько звонков в местные больницы тоже не увенчались успехом. Похоже, действительно никто не мог осознать, что Орвил нуждается в срочной помощи.

Клэр обзвонила всех своих коллег в штате Техас, но никто не смог порекомендовать врача в Канкуне. Тогда она принялась звонить в туристические агентства в Либбоке, надеясь, что они могут назвать специалистов, к которым обращаются их клиенты. Но никто не ответил – рабочий день еще не начался.

Единственное, что она могла сделать в этой ситуации, это отправиться в Канкун сама. Клэр быстро достала свой чемодан и бросила в него несколько платьев. «Полтора часа на машине до Либбока, – считала она, – а там, кто знает, сколько ждать до самолета на Канкун». Если Орвил не получит в ближайшие несколько часов кислород и сердечные препараты, его положение может ухудшиться и даже стать критическим. Клэр быстро проверила медицинскую сумку.

Она, Клэр, не любит этого человека, очень не любит, но это не значит, что она желает ему преждевременной смерти, а Рут – горьких переживаний. Надо сделать все возможное и невозможное.

Клэр позвонила в «Паласио» и предупредила Рут о своем приезде.

– Я позвоню вам из аэропорта, когда буду знать время прилета, – сказала Клэр.

Затем она позвонила пожилому педиатру из Амарильо, с которым познакомилась на собеседовании. Он без долгих уговоров согласился подменить Клэр в клинике.

Она уже открывала дверь, чтобы выйти из номера, когда снова зазвонил телефон. Клэр бросила вещи и подбежала к аппарату.

– Доктор Линвуд, – сказала она торопливо. – Говорите, пожалуйста, быстрее. У меня срочный вызов.

– Клэр? Это Дуган. Что случилось?

– Орвилу плохо. Рут позвонила из отеля в Канкуне. Боюсь, что у Орвила инфаркт.

– О, Боже! Что ты собираешься делать?

– Они не могут найти врача. У меня тоже ничего не получилось. Поэтому я еду туда сама. Ты застал меня в дверях. Сейчас быстро доберусь до Либбока, а оттуда самолетом в Мексику.

– Ты делаешь это для Орвила, несмотря на то, что ненавидишь его?

– Ненавижу я его или обожаю – не имеет никакого значения. Он – мой пациент и срочно нуждается в моей помощи.

– Ты смотри, мы все-таки выбрали хорошего доктора, – сказал Дуган. В его голосе слышалось уважение. – Не нужно ехать в Либбок. На своем самолете я доставлю тебя до Канкуна в десять раз быстрее, чем ты будешь добираться на перекладных. – Дуган, это достаточно далеко.

– Я летал и дальше. Горючего в самолете полные баки. Кроме того, мы можем дозаправиться в Браунсвилле, где мне нужно будет оформить документы на международный перелет. К тому времени, когда ты доберешься сюда, самолет будет полностью готов.

– Дуган, не могу передать, как я тебе благодарна!

– Я позвоню твоей тетушке. Если придется везти Орвила обратно, ее помощь не помешает. Лила всегда наготове и не будет долго собираться. Кроме того, ты знаешь, какая она умелая и ловкая медсестра.

– Правильно, – одобрила Клэр, – это хорошая мысль. Дуган, если бы ты сейчас был здесь, я бы тебя крепко расцеловала. Ты – молодец. Я выбегаю.

– Ловлю тебя на слове.

Дуган был прекрасным пилотом. Он уверенно поднял самолет в ночное небо и повел его на юг. В Браунсвилле, оформляя бумаги, они задержались недолго, и снова взлетели к облакам.

Клэр сидела на месте второго пилота и слушала переговоры Дугана с авиадиспетчерами. Он сверял показания приборов с планом полета и вел самолет так спокойно и уверенно, словно был профессиональным пилотом и каждый день держал в руках штурвал.

Они летели на высоте двадцати двух тысяч футов и через два с половиной часа добрались до Канкуна. Солнце еще только всходило над черными водами моря, окрашивая их в удивительный нежно-бирюзовый цвет. Местный авиадиспетчер посадил их на аэродроме, который показался Клэр похожим на большую бензозаправочную станцию.

Поскольку их полет был частным и не объявлен заранее, таможенные формальности заняли много времени. Клэр нервничала, когда люди в форме, заставив ее открыть все сумки, придирчиво обследовали их содержимое. Они рассматривали портативную аппаратуру ЭКГ, перебирали медикаменты. Но наконец они закончили, и Дуган, Лила и Клэр бросились искать такси.

Они разбудили таксиста, дремавшего в своем «фольксвагене», который во всем мире называют «букашкой». Заплатив двенадцать тысяч песо, они через двадцать минут добрались до роскошного отеля.

Его архитектура напоминала пирамиды майя. В таком дворце, наверное, мог жить верховный правитель древнего народа. Хотя солнце только всходило над горизонтом, в открытых ресторанах, опоясывающих лентой берег моря, уже было заметно движение. Там меняли скатерти на столах, ставили на них вазы с тропическими фруктами и блюда с только что испеченными булками. Вокруг распространялись дразнящие ароматы кофе и свежего хлеба.

В отеле действовали кондиционеры, и в коридорах царила приятная прохлада. Номер «люкс» Гаррисонов находился на пятнадцатом этаже. Подойдя к двери, Клэр взглянула на часы. Прошло ровно четыре часа, как они поднялись в небо Техаса. «Только бы мы не опоздали», – заклинала она мысленно.

Рут была одета в пестрый халат, похожий на яркую клумбу с красными и желтыми цветами. Это буйство красок резко контрастировало с ее заплаканным, встревоженным лицом.

– Слава Богу, ты здесь, – воскликнула она, схватив Клэр за руки и потащив внутрь.

Они быстро пересекли комнату и стали подниматься по винтовой лестнице на второй этаж. Там Клэр сначала увидела огромную ванную, отделанную розовым мрамором, и туалетную комнату; слева находилась спальня, размерами, пожалуй, превосходившая процедурный кабинет в филадельфийской больнице. Стена напротив входа была полностью стеклянной, с красивыми шторами. Сейчас шторы были раздвинуты, а громадные окна-двери, выходившие на широкий балкон, открыты.

Орвил лежал в центре огромной кровати. Он казался маленьким, словно мушка на потолке. Орвил слегка улыбнулся и приподнял руку, приветствуя Клэр. Она поздоровалась и ушла в ванную вымыть руки и стряхнуть с себя дорожную пыль. Лила поправила Орвилу подушки, а Дуган остался стоять в проеме двери. Он слегка сжал руку Рут, выражая ей свое сочувствие и поддержку.

– Есть какие-нибудь изменения в его состоянии с тех пор, как мы разговаривали? – спросила Клэр жену банкира.

– Нет, все то же самое.

– Он спал?

– Около часа.

– Дуган, – попросила Клэр, – не сводишь ли ты Рут вниз, пока я осматриваю Орвила? Ей надо немного отдохнуть и перекусить. Лила останется со мной. – Конечно, доктор, – кивнул Дуган. – А если вы тут будете себя хорошо вести, мы и вам принесем те аппетитные булочки, которые видели внизу.

Рут подошла к кровати мужа и взяла его руки в свои.

– Я не задержусь долго, дорогой.

– Ничего, не торопись, – ответил Орвил. Но по тому, с какой неохотой он отпустил ее руки, Клэр поняла, как не хочется ему расставаться с женой даже на несколько минут.

– Не беспокойтесь за Рут, Орвил, – сказал Дуган. – Я позабочусь о ней, пока здесь доктор занимается с вами.

Когда дверь за ними закрылась, Орвил повернул голову к Клэр.

– Я говорил Рут, что не верю в твой приезд, – сказал он хрипло.

– Почему бы мне не приехать? – спросила Клэр спокойно и приставила к его груди стетоскоп.

– Один несчастный звонок домой, и ты здесь.

– Не будь этого несчастного звонка, я бы не увидела такого прекрасного места, как Канкун. А сейчас, Орвил, я хочу, чтобы вы помолчали. Мне нужно послушать вас.

Но Орвил не хотел молчать.

– Ты, наверное, знаешь, что я голосовал против тебя.

– Нет, не знаю, – ответила Клэр и про себя подумала, что было бы удивительно, поступи он иначе. – Но сейчас это не имеет никакого значения. Я ваш доктор, и я здесь. Я должна вас срочно осмотреть, дать лекарства и кислород. Не будем терять время.

– Все это из-за вражды между твоим отцом и мной.

Рука Клэр на секунду задержалась, потом снова стала переставлять стетоскоп по груди Орвила. Клэр взглянула на Лилу и встретила понимающий дружеский взгляд. Клэр знала, что никакая семейная вражда не помешает ей выполнить свой долг. Хорошо бы и Орвилу это понять.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – сказала она.

– Не лукавь со мной, доктор. Между нами не было никакой любви и раньше, а когда твой отец провалил… когда Джон провалился на экзамене по физике, я возненавидел Линвуда.

В любое другое время Клэр бы не упустила возможности вывести Орвила на чистую воду. Но не сейчас. Она постаралась улыбнуться как можно более дружелюбно.

– Что прошло, то прошло, Орвил. Сейчас меня беспокоит только ваше здоровье. Скажите, такой приступ с вами впервые?

– У меня давно неприятности с пищеварением. После обеда я всегда чувствую себя неважно. Но я грешил на пироги с мясом, которые печет Имоджен. – Орвил погладил свой большой живот. – Кроме того, сладкий перец вызывает у меня изжогу.

– Боюсь, что сейчас дело не в пирогах и перце, – сказала Клэр. – Но, кстати, о еде: когда мы вас починим, я хотела бы посадить вас на диету, чтобы сбросить несколько фунтов.

– Рут будет рада это услышать. Она давно уговаривает меня похудеть. Видно, пришло время прислушаться.

– Я привезла аппарат ЭКГ. Нужно провести это исследование, и тогда я точно скажу, что с вами. Тетя Лила, помоги мне, пожалуйста.

– Доктор! – позвал Орвил.

– Да? – Мне сначала нужно снять с сердца грех.

– Орвил, здесь не исповедальня. Я могу вылечить ваше сердце, но не совесть.

– Как знать, может, одно зависит от другого.

– Что вы имеете в виду?

– Возможно, я расплачиваюсь за грехи, которые совершил в жизни.

Клэр присела на кровать и приготовилась слушать. Не в первый раз ей приходится слушать откровения пациентов, которые, боясь предстать пред судом Создателя отягощенными грехами, обнажают душу перед врачом. Сейчас они теряли драгоценное время, но если не позволить Орвилу выговориться, он станет волноваться, что очень нежелательно. Она ожидала каких-нибудь тайн старого скупца по поводу нечестно нажитых денег.

– Я хотел, чтобы твой отец был жив, – неожиданно заявил Орвил.

– Что бы тогда было?

– Я извинился бы перед вами обоими.

– За что, Орвил?

– За то, что ненавидел его, а после его смерти тебя. Я обвинял кого угодно, только не самого Джона. Хотя виноват-то был он.

– А, это… – скучно протянула Клэр. – Это было так давно.

– Легко обвинить другого. Я просто кипел от злости, когда Джон провалился. И виновником считал только твоего отца.

– Папа поставил ему то, что он заслуживал. – Клэр невольно встала на защиту отца.

– Я хотел бы все вернуть назад. Я дал волю своему гневу. И он разъедал мою душу, как язва. Твой отец умер, и я не успел отомстить. И тогда я перенес ненависть на тебя. Если бы я дал тебе и Дугану ссуду, о которой вы просили…

– Мы бы еще глубже погрязли в долгах.

Орвил мял край простыни. Клэр было жаль этого кающегося человека. И она беспокоилась, как бы воспоминания не ухудшили его состояние.

– Нет, дай мне закончить, – сказал Орвил. – Я должен это сказать.

– Ну, если вам станет легче…

На самом деле ей не хотелось слушать его покаяние. Не хотелось ворошить прошлое, которое она с таким трудом пыталась забыть.

– Если бы я дал вам тогда деньги, – голос Орвила дрогнул, – возможно, ваш ребенок не умер бы. Возможно, тебе не пришлось бы бросать Дугана. И он не превратился бы в хмурого отшельника, а был бы счастлив.

Нельзя сказать, что Клэр не оценила признания Орвила, особенно желания извиниться перед покойным отцом. Но она не могла слышать о гибели Анжелы. Каждый раз, когда кто-нибудь напоминал ей о дочери, становилось больно.

Она также не хотела говорить о бедном, несчастном Дугане. Ей надоело выслушивать рассказы о том, как он, горемыка, страдал. Если бы все эти сочувствующие только знали, чьими руками разрушена их семья и ее жизнь!

Клэр пробормотала что-то в утешение Орвилу и отошла к своей медицинской сумке, лежавшей на стуле. Она не хотела, чтобы Орвил видел сейчас выражение ее лица.

– Я еще не так стар и вижу, – продолжал Орвил, и Лила закатила глаза, – я вижу, что тебе все еще нравится твой му… извини, человек, который был твоим мужем. Если вы оставите нас с Дуганом одних, когда он вернется, я скажу ему несколько слов о тебе.

– В этом нет необходимости, Орвил, – сказала Клэр и успокаивающе коснулась его плеча. – То, что случилось между нами, давно в прошлом. Сейчас мы другие люди. Он живет своей жизнью, я – своей. Не хочу, чтобы вы думали, будто я не благодарна вам за ваши слова. А сейчас, пожалуйста, расслабьтесь и дайте нам с Лилой позаботиться о вас.

Дуган и Рут сидели на удобных мягких диванах, вернувшись из ресторана. За завтраком Рут так и не смогла проглотить ни кусочка. Клэр закончила обследование ее мужа и спустилась вниз, чтобы рассказать о результатах. Дуган надеялся, что они не такие страшные, как опасалась Рут.

– У Орвила действительно был инфаркт, – сказала Клэр. – Но не обширный.

– Не обширный, – как эхо отозвалась Рут. – Хоть за это спасибо Господу.

– Скажите, Рут, не принимал ли он горячую ванну? Там наверху я видела джакузи.

– Да, мы вместе принимали, – ответила Рут, и голос ее дрогнул.

Дуган видел, как легкий румянец выступил на ее щеках. Он подумал, что Клэр вряд ли знает, чего стоило Рут уговорить мужа оставить дела и поехать в отпуск. Это была их первая поездка на курорт за многие годы.

– Как долго вы находились в горячей воде? – спросила Клэр.

– Сорок минут. Может быть, час. – Рут смущенно теребила складки платья.

– Сорок минут? В этом, наверное, и причина.

– Ты хочешь сказать, что горячая вода вызвала инфаркт?

– Очень вероятно. Особенно если вы находились в ней долго и погружались по шею.

– Инфаркт, – всхлипнула Рут. – Что же нам теперь делать?

Она вопросительно смотрела то на Клэр, то на Дугана. Он обнял Рут за плечи и ласково погладил, успокаивая.

Дуган с удивлением смотрел на Клэр. Лицо ее осунулось, и вообще она как-то изменилась за то время, пока он отсутствовал.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Клэр ничего не ответила. Она устала, была зла и расстроена. Ее беспокоило состояние Орвила, да и собственные переживания. Ей хотелось сказать Дугану что-нибудь злое, но она сдержалась.

– Прежде всего я хочу, чтобы состояние Орвила стабилизировалось. – Клэр обращалась к Рут. – Я дала ему обезболивающее, и сейчас ему легче. Не пугайтесь, когда войдете и увидите шланги и трубки. Это кислород и капельницы.

– Ему можно вставать с постели?

– Возможно, сегодня вечером я разрешу ему садиться. Если не будет ухудшения, мы даже будем делать упражнения. Лила привезла целую корзинку еды и несколько галлонов воды из Сьерры. Я бы не хотела, чтобы он ел что-то другое, здешнее. Дня через четыре Орвила можно будет перевезти в Либбок, где его посмотрят кардиологи.

– Перелет? Разве это не опасно для сердца? – Рут удивленно округлила глаза.

– Самолет оборудован всем необходимым, – успокоил ее Дуган. – Я и раньше перевозил таких больных.

– Лила и я будем по очереди дежурить около вашего мужа, – сказала Клэр. – У него на шее вы увидите маленькое устройство, вроде радиоприемничка. Этот аппарат просигнализирует нам, если в деятельности сердца произойдут изменения, даже такие, что сам не почувствует. Так что не волнуйтесь, самое страшное уже позади.

– Я могу пойти к нему?

– Да, я думаю, он тоже хочет вас видеть. Но, Рут, под действием лекарств он как бы в легком опьянении, так что ничему не удивляйтесь. А когда вернетесь домой, ему надо хорошенько пересмотреть свой образ жизни и отношение ко многим вещам.

– Я всегда ему это говорила. – Рут встала и поправила цветастое платье. – Несчастный человек, он загубил свою жизнь в этом банке.

Рут извинилась и пошла наверх, оставив Клэр и Дугана одних.

– Ты хорошо поработала, – сказал он и протянул Клэр руку.

Но она отвернулась и подошла к застекленной двери, ведущей на балкон.

Любители солнечного загара расположились в шезлонгах вокруг Г-образного бассейна перед отелем. Бармены в белых куртках протирали стаканы в баре у бассейна. Молодой круглолицый мексиканец широко улыбался, выдавая полотенца напрокат.

Клэр открыла дверь и вышла на балкон. Она вдохнула влажный, солоноватый воздух, посмотрела на море. Знаменитый бирюзовый цвет Карибского моря был действительно восхитителен. У горизонта вода казалась почти фиолетовой, а у берега волны, набегавшие на белый песок, были прозрачными. По пляжу беззаботно прогуливались отдыхающие, дети строили замки из песка.

– У нас есть проблема, – услышала она за спиной голос Дугана.

Клэр оглянулась. Дуган стоял рядом, прислонившись к стене балкона. Его одежда – ковбойские сапожки, клетчатая рубашка, выгоревшие джинсы – выглядела здесь странно. Клэр подумала, что вряд ли у него есть что-либо другое. И наверняка он не захватил купальных принадлежностей. Было еще утро, но солнце светило вовсю. Становилось жарко.

– Какая проблема? – спросила Клэр.

– В отеле, прямо под нами, есть номер-люкс, точно такой же, с двумя спальнями.

– Так в чем же проблема?

– Я не могу его снять.

– А, понимаю, – кивнула Клэр.

– Нет, не понимаешь. Мы собирались в спешке, и я не захватил много денег. Что-то пришлось сунуть таможенникам, чтобы они быстрее выпустили нас. Нужно послать домой телеграмму, чтобы мне выслали деньги.

– В этом нет необходимости, – сказала Клэр.

Она прошла в гостиную, достала из своей сумочки красное портмоне, вытащила кредитную карточку и протянула ее Дугану.

– Оформи на мою карточку.

– Я не хочу этого делать, – резко сказал он.

– Не будь таким щепетильным.

– Я не щепетилен. Но я не очень хочу снимать этот номер. Он стоит триста пятьдесят долларов в сутки. А мы должны прожить здесь несколько дней.

– Если повезет, – добавила Клэр и мечтательно посмотрела на пляж. – Я уверена, что Орвил возместит нам все расходы, когда мы вернемся.

– Я телеграфирую в банк.

– Отдай. – Клэр забрала у него пластиковую карточку. – Я спущусь и оформлю все сама, пока номер не отдали кому-нибудь другому. А ты не мог бы подняться к Лиле и спросить, не нужна ли ей помощь?

Она направилась к двери. Но Дуган остановил ее, преградив путь.

– Я получу деньги по телеграфу, доктор, – сказал он, чеканя каждое слово. – И когда мы будем уезжать, расплачусь за номер наличными. Моими наличными, а не вашей карточкой.