"Канатные плясуны" - читать интересную книгу автора (Костин Андрей)

ВЕТЕР В СПИНУ

Было ветрено.

Порывы воздуха накатывали волнами, поднимали пыль, и пылинки, танцуя на ветру, бились в окна придорожного ресторана. Звук был такой, словно точильщик точит нож, только намного тише.

Вжик… Вжик…

Солнце на закате уже коснулось верхушек самых высоких деревьев, но знойный воздух августовского дня все еще был малопригоден для дыхания.

— Скоро осень, все изменится в округе, — предугадал Ренат, наливая пиво в запотевающий на глазах бокал.

Низкие лучи солнца проникали сквозь грязные окна ресторана и били в глаза. Трое мужчин средних лет пили пиво и закусывали его яичницей с жареным беконом.

В лучах закатного солнца Ренат отбрасывал гигантскую тень на дощатый пол летнего ресторана, а пивная бутылка в его руках выглядела хрупкой, даже боязно было, что он ее раздавит по неосторожности. Ренат, если бы не раскосые глаза, запросто мог бы сыграть роль Гаргантюа — при росте под два метра он обладал таким «пивным» брюхом и широкими плечами, что казалось, если его положить на бок, он все равно в высоту займет столько же, если стоял бы по стойке «смирно».

— Смена красок этих трогательней, Постум, чем наряда перемена у подруги, — подхватил стихотворение Семен, отрезая грудинку тонкими ломтиками, прежде чем отправить в рот. — А вот в моем ресторане это блюдо готовят по-иному. Свинина с яйцами — варварство. Что бы вы сказали о порезанной кусочками небольшой сельди, уже очищенной от кожи и костей, которую надо выложить на горячую сковороду с маслом, выпустить сверху несколько яиц и так поджаривать? А при подаче на стол посыпать сверху зеленым луком или петрушкой… Хотя, конечно, яичницу в моем заведении редко готовят, — признался он. — Вот рубленая сельдь с костным мозгом или бисквитный торт с абрикосовым пюре и сырой печенью — это наши хиты.

— Меня сейчас стошнит, — проворчал третий из спутников, Дмитрий, и, не доедая оставшееся, потянулся за сигаретами.

— Мой ресторан — «Бешеный Конь» — славится своей кухней на всю Москву! — обиделся Семен. — Блюда, которые я назвал, очень вкусные. У меня и послы бывают, и президенты, и даже «сам»… — многозначительно приложил палец к губам.

— Странное название ты выбрал для своего ресторана, посетители могут подумать, что ты их потчуешь ящурной кониной, — громко заметил Дима.

Несколько невеселых молодых людей, занимавших ближний к выходу столик, невольно оглянулись на громкий голос. Они пили кофе с солеными крекерами.

— Мне это название досталось вместе с рестораном, — объяснил Семен. — «Раскрученное», зачем менять?

Длинные с проседью волосы Дима затянул на затылке в «конский хвост». За сорок лет жизни он только сжигал лишние калории. Загорелое тело его казалось высеченным из мореного дуба. И хотя он был одного роста с Ренатом и почти такой же широкий в плечах, но выглядел вполовину меньше.

— Божественно! — Дима потушил сигарету и снова демонстративно принялся за бекон. — Лучше сальца, да поджаристого до состояния шкварок, ничего не знаю. Это вам не форшмаки какие-то.

— И одновременно нокаут по печени, — кивнул Ренат. — Кстати, вы знаете, почему свинину многие народы не едят?

— Дураки? — предположил Дима.

— По той же самой причине, что высокоразвитые существа не поедают себе подобных.

— Так это высокоразвитые, — протянул Семен и подлил себе пива в бокал.

— Хочешь сказать, мы — свиньи? — обиделся Дима. — Если жрем себе подобных — свиней? Вот вечно вы, избранная нация, нас, русских…

— Из всех пригодных в пищу животных свиньи — наиболее близкие к людям по генетике, причем независимо от национальности этих людей. Недаром лекарства для человека испытываются в первую очередь на хрюшках. И даже органы, кажется, уже начали от них пересаживать, — сообщил Ренат.

— Это он в газете вычитал, — догадался Семен.

— Не нравится, не ешь, — отрезал Дмитрий.

— Нет, я не против сытных блюд, — попытался «разрулить» ситуацию Семен. — Вот, скажем, «рыбий суп». Копчености, тушеная черная фасоль, рассыпчатый рис… Все ингредиенты я с собой захватил, так что порадую вас, старики, на первом пикнике на обочине. Месяц потом пердеть будете.

— Если вкусно, можно и потерпеть, — благосклонно согласился Дима. — А почему — «рыбий суп»? Рыбой там вроде не пахнет?

— В Бразилии так называют. В постные дни они готовят фасоль с копченостями и называют это «рыбьим супом», чтобы Он, — Семен указал ложкой вверх, — не догадался.

— Фарисейский народ, — фыркнул Дима. — Все ваши штучки — едите одно, а называете по-другому.

— Да бразильцы тут при чем? — возмутился Ренат.

— А… — Дима пренебрежительно махнул рукой, — тоже иноверцы…

— Ничего, будет приличная река по дороге, я вас настоящим рыбьим супом, тройной ухой обеспечу. Даром что ли на заднем сиденьи снасти лежат? — Ренат махнул рукой в сторону джипа. Джип был припаркован вплотную к окнам ресторанчика.

— Сколько лет мы по этому маршруту не ездили? — задумчиво протянул Семен.

Огненно рыжий, с окладистой бородой, Семен был похож на Альва, подземного гнома. Голубые глаза его смотрели на спутников с восхищением и нежностью. Он гордился, что у него такие замечательные школьные друзья и, рассказывая о них посторонним, всегда сообщал: «Мы подрались еще первого сентября в первом классе. Нас оставили после уроков, родители ждали на улице, и наши мамы даже плакали, узнав, что мы натворили. Они думали, мы пойдем по кривой дорожке. А мы с тех пор самые лучшие друзья. Ренатик, знаете, очень умный. Он еще в школе умел любые цифры в уме складывать и умножать. Теперь он президент акционерного общества. А Димка — жутко талантливый. Он самые лучшие сочинения писал…» — Двадцать? Лет двадцать мы не ездили отдыхать в Камышевск… Оттягиваться, как теперь принято говорить.

— Восемнадцать, — уточнил Ренат, любивший точные цифры.

— Классное было время, — согласился Семен. — А помните, как все началось? Взяли карту, ткнули пальцем наугад, и поехали.

— Классное было время, — согласился Ренат. — В Москве тогда с пивом уже туго становилось, а в Нововладимире — полчаса на автобусе от Камышевска — на вокзальной площади бочка стояла. Я как увидел, так и обалдел… Двадцать копеек кружка — и хоть залейся.

— А в театре, Хан, помнишь, в Нововладимире театр такой здоровенный, сталинской архитектуры, так в антракте портер продавали. Это сейчас — портер, а тогда — ПОРТЕР! — многозначительно уточнил Дима.

— Я в том театре впервые посмотрел спектакль… как его? — Семен постучал себя по лбу. — Имена такие одинаковые…

— Ничего, скоро ты мой спектакль там посмотришь, — Дима подмигнул. — Спектакль моего сочинения.

— Ну да?! Димка, это ж класс, неужели, твою пьесу поставят? Ты, значит, ее написал, а актеры все сыграют, и люди будут смотреть и радоваться? Здорово! Я вот твой рассказ в «Технике-молодежи» читал, давно еще, как его, «Счастливчик…» с какой-то там планеты… Хоть и фантастика, а, знаешь, плакал. А вот чтоб спектакль… — Семен восхищенно смотрел на друга. — Счастливый ты, Димка. Я всем рассказываю, какой у меня кореш талантливый.

— Да это — так, пустяки, — Дима скромно махнул рукой. — Просто главреж театра давно меня просил, вот я и подумал, воспользуюсь случаем, раз туда едем отдохнуть, заключу с ними договор. Так что, старики, простите, решил совместить приятное с полезным.

— А я просто отдохнуть еду, — сообщил Ренат, несколько уязвленный успехами друга. — Устал, братцы. Бизнес — он все соки из тебя сосет. И «тачку» заодно обкатаю, — он любовно посмотрел на джип. — Что ни говорите, люблю я классные машины. Самая последняя модель. Из первой партии лимит для России — всего три штуки. За год очередь занимал. Сто двадцать тысяч долларов. Но такая сейчас только у меня, да еще… Ну, не стоит имен называть, коммерческая тайна. Жемчужина моего гаража!

— А у тебя их сколько? Машин? — спросил Дима, косясь на джип.

— Еще две. Двухдверный «мерс» с откидным верхом для загородных прогулок и «Тойота» для жены, так, дешевка, все равно она их каждый месяц долбает, — Ренат пренебрежительно махнул рукой.

— А зачем тебе с отрытым верхом для загородных прогулок? — спросил Семен. — Разве на джипе плохо?

— Ну ничего не понимает в женской психологии! — Ренат всплеснул руками. — У меня в студенческие годы любовь была, потом в Америку уехала. Может, помните — худощавая, но с полными ногами. Молоденькая была — ох, хо-орошенькая. Прошлым летом приезжала в Москву. Лицо то же, а жопа — во! — он развел руками так, что получилось нечто невообразимое. — Но все равно, что-то в сердце всколыхнулось. В ресторан пригласил, туда-сюда, шашлык-машлык, культура-мультура… Ну, пресыщенная баба, сами понимаете, у нее там в Америке муж миллионер. А посадил в тачку, да с отрытым верхом сто двадцать километров по Дмитровскому шоссе к себе на виллу… Экстаз. «Жарил» ее потом два дня, она и пошевелиться не могла, куда там американский муж! Из постели не вылезал, не поверите, только там чего выпить и поесть, и сразу обратно.

— Ты можешь — ДВА дня подряд?!.. — Димка округлил глаза.

— Я же блюда, которые своему повару заказывал, просил петрушкой посыпать погуще, — скромно пояснил Ренат.

— Два дня — это не срок, — небрежно заметил Семен.

— То-то у тебя детей столько, — хмыкнул Ренат. — Завидую твоему здоровью. Я слышал, твоей младшенькой года еще нет. Ну ты даешь, старик! Седина в бороду, бес в ребро. Или пониже…

— Молодые были — дураками были. А теперь — считай пятый десяток разменяли, а дураками остались, — ни с того, ни с сего выдал Дима.

— Все, трогаемся, — подвел черту Ренат. — В путь, в путь. Нас ждет великолепный отпуск, путешествие в юность. Снимем домик в Камышевске, там полная нирвана, будем вставать поздно, пить на завтрак пиво, закусывать хлебом и огурцами. Ловить рыбу, загорать. Спать в саду под старыми сливами и рассматривать перед сном созвездия. А раз в неделю станем ездить в Нововладимир, на танцы. Помните, у них по субботам бывали в клубе танцы?

— Это где мы подрались с местными? Тебе еще нос сломали…

Расплатившись, они двинулись к выходу. Тут-то Дима и взял со стола, который перед этим занимала компания угрюмых молодых людей, слегка помятую, но свежую газету.

— Блин! — вдруг воскликнул Дима, просматривая на ходу первую страницу. — Откуда я вдруг знаю фамилию Трупин?

— Трупин? — удивился Семен. — Смешно, но и я где-то такую слышал… А чем он знаменит?

— Да вот, — Дима потыкал пальцем в газету, — пишут, что убили какого-то Трупина.

— Убили? А где? — поинтересовался Семен.

— Московская газета. Сегодняшняя. Эти серьезные парни, которые только что уехали, оставили ее на столе. Значит, они едут быстрее нас, если газета у них сегодняшняя… Интересно, куда торопятся?

— Трупин! — Ренат живо схватил газету, и, близоруко прищуриваясь, пробежал глазами заметку. — Трупин…

— Характерная фамилия для покойника, — заметил Дима.

— Как же вы не помните! — Ренат потряс газетой в воздухе.

— У него офис в том же здании, что и мой. И на том же этаже.

Когда у меня собирались, перед отъездом, мимо его двери проходили, должны были видеть табличку. Операции с ценными бумагами, кредитование. Короче, люди, у кого большие «бабки», нанимают его, чтобы он из больших «бабок» сделал немножно больше.

— Ничего я не видел, — возразил Семен.

— Ну как же, как же?.. Помнишь, ты еще сказал, что куртку об ручку двери порвал, а у моей секретарши ниток с иголкой не нашлось, и я ей еще говорю: «Сходи к Трупину, может, у его референтки найдется»…

— А я вообще позже всех пришел, — напомнил Дима. — Я и про рваную куртку не знаю…

— Вот, смотри, — Семен выставил плечо, чтобы был заметен расползшийся шов.

— Эка тебя угораздило. А почему не зашил до сих пор?

— Так у Трупина дверь была закрыта, и он, и секретарша, и сотрудники уже ушли, — оправдываясь, пояснил Ренат.

— У меня нитки есть, спросили бы… — предложил Дима.

— Подожди, а когда его убили? — вдруг спросил Семен.

— Вчера… Вот тут написано, — Ренат склонился над газетой, — «киллер проник незамеченным», «оглушил и сделал контрольный выстрел в голову через подушку»… Где киллер раздобыл подушку, разве с собой принес? «Выстрела никто не слышал»… «Видели отъезжающий джип»… Ага! Вот написано — около восьми вечера…

— Вчера, ровно в восемь, мы выехали из Москвы…

— Значит, его грохнули как раз тогда! — воскликнул Дима.

— Похоже на то… — согласился Семен.

— Мы едем или нет? — прикрикнул Ренат. — Еще километров сто надо сделать, если хотите ночевать в мягких постелях с чистым бельем…

— Но интересно же… Мы как раз все собрались у тебя, а за стенкой происходило убийство…

— Ты писатель, ты и думай, — посоветовал Ренат. — Может, сюжет для нового романа.

— Я детективы не пишу.

— А что ты пишешь? — Что-то вроде… «Тропик Рака» Генри Миллера читал?

— Нет. Но название не нравится.

— Философствующая эротика, — пояснил Дима. — Если б не философия, была бы порнография.

— А я вот, мужики, — сообщил Семен, когда они уже ехали по шоссе. — Не читал там, как его, «Тропик»…

— В смысле раком… — хихикнул Ренат.

— Но кино всякое смотрел, — Семен замялся и решительно, не без внутренней борьбы, подтвердил, — порнографическое. У сына нашел, отобрал… и не удержался, в «видик» кассету вставил. И, поверьте, почти двадцать лет женат, а разные позиции только тогда и увидел. Нет, серьезно, — обиженно воскликнул он, заглушенный хохотом спутников. — Зачем все эти тропики и раки нужны, если ты на самом деле любишь женщину? С ней и так хорошо.

— Почти двадцать лет любишь? — кашляя от смеха уточнил Дима. — Тогда тебе никакие позиции уже не помогут.

— Двадцать… нет, почему, семнадцать, мы встречаться начали еще в институте…

— И в одной позиции — семнадцать лет? — Дима покрутил у виска пальцем, продолжая ржать. — Лучше на нарах отсидеть такой срок.

— У нас трое детей. Младшая — забавная такая…

— Не сомневаюсь… Ренат! — Дима хлопнул его по плечу. — Мы упустили парня, мы его проглядели. Он так и помрет безгрешным. В первом же городе, где найдется хоть одна приличная шлюха…

— Да затихнись ты! — рявкнул вдруг Ренат. — Видишь, менты тормозят? А менты на трассе, тем более если ты в джипе… Руки за голову, ноги… Ты давно раздвигал ноги пошире?..

— За это можно и в хлебало получить, — перестав смеяться, сказал Дима.

— Тихо… — приказал Ренат, прижимая машину к обочине. — Ты только тихо теперь. Меня раз в месяц непременно обшмонают, так что я сейчас со знанием дело говорю — тихо веди себя, и все обойдется…

— Ренатик, — ласково сказал Семен, — что ж ты мне раньше не сказал? У меня регулярно обедает один очень ответственный… То ли ФСБ, то ли МВД. Говорят, он может со временем стать, страшно сказать кем. Так я его попрошу, он сделает тебе мигалки… Помигаешь, и все отдадут честь…

— Вот уж свою честь я бы никому не отдал, — гордо сообщил Дмитрий. — Кстати, а тачка у них обыкновенная, без всяких опознавательных знаков, даже той самой мигалки нет. Может, послать их куда?

— Димка, я читал в газете, не помню название, это специальные такие патрули, на обыкновенных машинах, чтобы водителей обмануть. Ренатик, по-моему, они ждут, когда ты сам выйдешь из машины и подойдешь к ним, — заметил Семен, наблюдая, как человек в милицейской форме нетерпеливо похлопывает сам себя жезлом по ляжке.

— Интересно, кому нужны деньги — мне или ему?

— Ты скорость превысил?

— Ерунда. Не настолько, чтобы… А вот пиво я зря пил.

— Где я его уже видел? — задумчиво протянул Дима, разглядывая патрульного. — И ведь совсем недавно видел…

Ленивой походкой человек в милицейской форме приблизился, Ренат опустил стекло.

Из стоящей впереди машины вылез еще один и, обойдя джип, встал позади него. Третий остался за рулем, сквозь заднее окно был виден только его затылок.

— Все наружу. Руки на капот, — лениво приказал тот, что подошел к окну, и, направив ствол автомата на сидевших в машине, поторопил их.

— Я читал, — прошептал Семен, — сотрудники милиции должны сначала представиться…

— И выстрелить в воздух, — фыркнул Дима, вылезая.

— Командир, если я скорость превысил, так и скажи, — Ренат достал из «барсетки» техпаспорт и права. — У меня есть предложение — решим проблему на месте.

Тот, одной рукой придерживая автомат, принялся рассматривать документы.

— Ну, и какое предложение? — так же лениво поинтересовался он.

— Сто.

— Ха.

— Двести, — быстро поправился Ренат.

— Алкоголь употребляли? — патрульный втянул ноздрями воздух.

— Безалкогольное пиво, командир, честное слово — весело сообщил Ренат. — У меня целая упаковка в машине. Забирайте ее себе от греха подальше. И три сотни плачу за скорость.

— Оружие, наркотики есть? — человек в форме указал стволом автомата в сторону багажника.

— Командир… — обижено развел руками Ренат.

— Из машины, шевелись, — тот недвусмысленно повел стволом автомата. — Достать вещи. По очереди, один достанет вещи, остальные — руки на капот, — уточнил он.

Так как говорил он, глядя на Семена, тот и стал вытаскивать свою сумку из машины.

— Проверь, — приказал патрульный одному из своих напарников.

Тот расстегнул молнию на бауле, не глядя сунул внутрь руку, а потом выпрямился, что-то сжимая в кулаке.

— Вот…

На ладони у него лежал шарик размером с горошину. Шарик этот представлял собой упакованный в тонкую целлофановую пленку какой-то порошок.

— Наркотики, — удовлетворенно сообщил патрульный.

— Позвольте, — возмутился Семен, — это моя сумка. В ней не могло быть никаких наркотиков! Я ведь даже не курю…

— Разберемся, еще успеем, — по-прежнему лениво, как будто слова прилипали к языку, приказал человек с автоматом. — К нам в машину садишься ты и ты, — он ткнул стволом в сторону Рената и Димы. — Ключи от джипа сюда давай. Я поведу, — сообщил он своим коллегам, — а жиденок со мной пусть поедет, — он кивнул на Семена.

— Да как вы… да как ты смеешь? — со стиснутыми челюстями произнес Дима, сделав шаг вперед, чтобы оказаться между человеком в форме и Семеном. — Я тебе сейчас за «жиденка» твою собственную дубинку в твой собственный зад засуну…

Человек в форме потянулся к автомату. Сидевший дотоле за рулем вылез из машины и тоже приблизился к ним. Тишина нависла зловещая.

Где-то за поворотом дороги, нарастая, послышался гул приближающейся большой машины. Еще через мгновение показалась морда грузовика «DAF». Загодя заскрипели тормоза, и, словно вздохнув от усталости, грузовик остановился.

Патрульные напряженно посмотрели в его сторону.

Дверца грузовика открылась, сначала на асфальт упал потрепанный рюкзачок, а потом показалась худенькая нога в джинсах и туфле со стоптанным каблуком. Нога, как оказалось, принадлежала девушке с длинными и очень светлыми волосами.

Грузовик снова фыркнул и, набирая скорость, ринулся прочь.

— Привет, — девушка помахала рукой всем собравшимся. — Кто-нибудь подбросит меня до ближайшего города? — и она надула пузырь из жвачки, который тут же оглушительно лопнул.

Патрульные выглядели несколько растерянными.

— Между прочим, — она посмотрела вслед удаляющемуся грузовику, — я денег за интимные услуги не беру. Работаю только за еду и дорогу.

— Вы появились в неподходящий момент, девушка, — пробормотал Семен. — Если бы не обстоятельства…

— Услуга за услугу, — она подошла к одному из патрульных и бесцеремонно взяла его за отворот форменной куртки. — Ребята, не знаю, что они нарушили, но готова оплатить их штраф. Всю жизнь мечтала покататься на таком «крутом» джипе. Договорились?

Вам понравится, как я за них штраф оплатю… — намекнула она.

— Оплачу, — тихо, себе под нос, поправил Дима.

— Отойди с ней в сторонку, — решил человек в милицейской форме, который говорил так лениво.

Его напарник, стоящий рядом с девушкой, кивнул. Взяв ее под руку, он помог ей перебраться через канаву на обочине дороги и, продираясь сквозь кусты, вместе они скрылись из виду.

— Будем ждать? — поинтересовался третий, который раньше сидел за рулем и до этого времени не произнес ни слова.

— Сам разберется, — нехотя ответил тот, что выглядел главным, отстегивая с пояса наручники.

— Вспомнил! — вдруг произнес Дима. — Я вспомнил, где видел их лица! В придорожном кафе, компания, что у самых дверей сидела. Этот парень был среди них и без формы, — он указал на водилу. — И другой тоже, только я его в кафе плохо разглядел…

И тут тишину пустой дороги прорезал женский крик, а чуть позже — одиночный выстрел из автомата.

Ренат вздрогнул, Семен втянул голову в плечи. Оба «патрульных» непроизвольно посмотрели в сторону, откуда раздался выстрел. В тот момент Дима, словно впереди была не поросшая кустарником обочина, а гладь бассейна, прыгнул…

— Гнида! — вовсе не лениво заорал «старшой», вскинув ствол автомата.

Очередь вздыбила фонтанчики пыли на краю дороги. И тут Ренат, пригнувшись, как игрок в регби, бросился на стрелявшего. Он обхватил его ниже пояса и повалил на землю. Автомат слетел у того с плеча и, описав дугу, упал на дорогу.

Из канавы, где прятался Дима, вдруг прозвучал хлопок — оглушительный, будто взрыв петарды. Остававшийся пока не у дел водитель быстро достал из кобуры пистолет, целясь в сцепившихся в драке, но стрелять еще не решился, опасаясь попасть в своего напарника, а тут, услышав хлопок из канавы, очень похожий на выстрел, бросился бежать, отбросив от себя оружие подальше.

— Семен, помоги! — крикнул Ренат, чувствуя, что ему не одолеть молодого человека в милицейской форме.

Тела дерущихся переплелись настолько тесно, что непонятно было, где, и чьи руки и ноги. Они перекатывались друг через друга некоторое время, но вот молодость победила, ударом кулака молодой тренированный человек разбил Ренату нос, а потом отпихнул его и на четвереньках бросился к брошенному в пыль оружию…

В это время Семен успел схватить за ручки стоявшую на земле сумку и обрушить ее ему на голову.

Звук получился металлический. Именно в этой сумке была его любимая сковорода, на которой он полчаса назад собирался приготовить «рыбий суп».

— В машину, скорее, за руль! — послышался звонкий голос, и из кустов, что росли вдоль дороги, возникла светловолосая девушка. На щеке у нее была свежая царапина. — Сматываемся!

— Ренатик! — Семен бросился его поднимать.

Из кювета появился Дима. Отпихнув попавшуюся на пути девицу, он впрыгнул на водительское сиденье, завел мотор.

Ренат поднялся. Он тяжело дышал. Глаза его казались белыми. Вся одежда была забрызгана кровью, которая просто лилась из разбитого носа.

Ни слова не говоря, он, поддерживаемый Семеном, побежал к джипу. Втолкнул его впереди себя, тоже забрался внутрь и не успел захлопнуть дверцу, как завизжали шины рванувшейся с места машины.

Девица уже устроилась на сиденьи рядом с водителем.

Минут пятнадцать Дима гнал джип на предельной скорости. Сквозь чуть приоткрытое окно врывался поток воздуха. Было слышно, как о лобовое стекло разбиваются насекомые. Потом он свернул с основной трассы на проселочную дорогу:

— Я — срежу, — пояснил он спутникам. — Так — короче.

— Что мы наделали, мужики? — простонал Семен, стирая со лба крупные капли пота.

Пальцы он вытер об обшивку сидений.

— Замочили мента, ой, суки, мента замочили, — невозмутимо пропел Ренат на мотив «Убили негра», и все выглядело как шутка, только его от природы смуглая кожа казалась позеленевшей, да распухающий нос смотрелся уморительно. — Пожизненное заключение обеспечено. В худшем случае. А может, в лучшем. И почему, скажите, почему мне все время разбивают нос в этом регионе?

— В худшем? А что может быть лучше пожизненного заключения?

— с надеждой переспросил Семен.

— Расстрел.

— Ребята, я не хотел… Я взял с собой газовый пистолет, — начал оправдываться Дима. — С холостыми патронами. Думал, на всякий случай… Решил их припугнуть… Ох, если бы я не выстрелил!..

— Если бы ты не выстрелил, вас всех бы замочили эти, блин, «менты», — совершенно спокойным голосом заявила девица, сидевшая рядом, надула пузырь из розовой жевательной резинки, который тут же лопнул.

— Нас? Замочили бы? Милиционеры? — полувопросительно, полуиспуганно переспросил Семен.

— Да какие это менты! — фыркнула девица. — Это такие же менты, как ты Сильвестр. Я актера имею ввиду, а не бандита, — уточнила она. — Я про мертвых никогда плохо не сказываю.

— Не говорю, — поправил Дмитрий.

— Как же? — удивился Семен. — Разве они не милиционеры?

— Это мой участок, — несколько горделиво сообщила она. — Я здесь всех знаю, от Камышевска до Нововладимира. И меня все знают, — рукой она придерживала от сквозняка длинные волосы. — Никакие это не менты. Они вас на гоп-стоп брали…

— Куда брали? — совершенно ошалело поинтересовался Семен.

— Туда брали — джип бы у вас отобрали, шмотки, а самих…

— и она недвусмысленно провела ногтем большого пальца по горлу.

— Я читал про такое, — подтвердил Семен. — Преступники в милицейской форме останавливают машины, пассажиров убивают… Ох… — вздохнул он и снова стер пальцами пот с лица, наконец понимая, чего они избежали. — Как это, в газете этой, название забыл… Такое криминальное название…

— Во-во, — согласилась девица.

— Но если ты знала, что это ненастоящие менты, зачем вылезла из грузовика? — спросил Дима. — Понимала ведь, чем рискуешь?

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского! — она залихватски прищелкнула пальцами.

— Не шампанского, а шампанское. А какое шампанское ты имеешь ввиду? — осторожно поинтересовался Дима.

— Папаша, думаешь, легко обслуживать дальнобойщиков?

— Не знаю, не пробовал, — сухо заметил Дима.

— Тогда поверь на слово.

— Ну и в чем теперь твоя выгода? — Дима на мгновение оторвался от дороги и посмотрел на нее.

— Вы люди солидные, к тому же пожилые, на дорогой машине. Вы не станете эксплуатировать бедную сироту, которая спасла вам жись, — делано плаксивым голосом сообщила девица.

— Жизнь, а не жись, — снова поправил Дмитрий.

— Чего ты хочешь? — настаивал Ренат.

— Прокататься с вами. Я ж говорила — всего-то за еду и дорогу. Захотела устроить себе отпуск. Ну как, по рукам? Прокатаемся?

— Прокатиться, а не прокататься, — пробормотал Дима себе под нос.

— Если бы не она, неизвестно, были бы мы теперь живы, — выразил свое мнение Семен.

— Я что, я не против, — Ренат пожал плечами. — Стащить у нас она все равно ничего не сможет, так как сумка с продуктами осталась на дороге… Но только прошу тебя, — обратился он к девушке, — отлепи жвачку, которую ты только что приклеила к дверной ручке…

— Ох, все мои приправы в той сумке, посуда… — застонал Семен. — Мы все оставили на дороге…

— Да плевать на приправы. Деньги и документы при нас, кое-что из вещей сохранилось, остальное купим при первом же случае, — беззаботно заметил Дима.

— А вдруг я убил этого парня, стукнув его сумкой со сковородой?!.. По этой сумке могут нас найти… Надо ехать в ближайшее отделение милиции и все самим рассказать, — подвел итог Семен.

— Что рассказать? — поинтересовался Дима.

— Да и сумка ваша — тю-тю, — весело добавила девица. — Вместе с приправами. Нет больше вещественного доказательства.

— Как это — тю-тю?

— Если джип они не отобрали, то хоть чем-нибудь поживятся, — пояснила она. — А труп своего подельника, если, конечно, вы на самом деле его умудрились убить своей сумкой, сами же и зароют. Вместо ваших трупов, — уточнила она, отклеив жвачку от ручки и снова засунув ее в рот. — Наверняка, яму они предварительно откопали где-нибудь в лесу, чтобы потом время не тратить. Так что все будет чисто.

— Я бы сейчас же вернулся в Москву, — сказал Семен.

— Кстати, о Москве, — девица обернулась к нему. — Заметили, какие номера были на их машине? Московские.

— Ну и что?

— Ваш джип «пасли» с самой Москвы.

— Не слишком ли много чести? — Ренат пожал плечами.

— Не знаю, папаша, тебе лучше знать, — передразнивая его, девица тоже пожала плечами.

— А если… — начал Дима.

— Что — если? — Номера автомобиля — московские. Газета, которую они, а это были именно они в придорожном ресторане, забыли на столе — тоже, московская, сегодняшняя. К тому же твой сосед по офису… Трупин… Которого застрелили…

— Ну и что? — повторил Ренат.

— В газете написано — после убийства видели отъезжающую от здания машину.

— Ну и что?

— А что, если видели именно их машину? Именно эти лжепатрульные, а проще говоря, бандиты, и убили твоего коллегу, и теперь гонятся за нами, а вовсе не за тем, чтобы нас ограбить.

— А зачем они за нами гонятся? — недоумевал Ренат.

— Вдруг кто-то из нас троих, а мы все находились рядом с местом преступления, смог что-то такое «лишнее» увидеть? И теперь является опасным свидетелем, которого необходимо устранить.

— Фантазер. Писатель.

— Папашки, — весело воскликнула девица, — вы что, успели влипнуть еще в какое-то преступление? А с виду — порядочные…

— и засунула в рот новую пластинку жевательной резинки.

— Подожди ты, — отмахнулся Дима. — Там в газете… Под сиденье засунул, достань… Надо перечитать заново… — он съехал с основной трассы, и теперь машину покачивало на ухабах.

— Там еще насчет коммерческой деятельности потерпевшего было написано… У меня появилось еще одно соображение…

— Хватит соображать и вести машину одновременно, — решил Ренат, — Ты мне на этих кочках все раздолбаешь.

— Подожди, впереди какие-то строения… — При чем здесь строения?

— Выглядят заброшенными.

— Тем более, зачем нам какая-то брошенная фазенда?

— А ты собираешься появиться в гостинице в залитой чужой кровью одежде? — спросил Дима. — Переночуем здесь, приведем себя в порядок. Чтобы никаких следов.

Временный забор из сетки-рабицы окружал массивное трехэтажное здание из красного кирпича. Вместо окон в здании зияли пустые провалы, а бетонные плиты, служащие дорожкой к дому, обросли лишайником.

— Веселенькое местечко, — заметил Семен, вылезая из джипа.

— За последние лет пять мы здесь первые живые люди, — согласился Ренат. — Это просто рок какой-то, — сменил он тему.

— А вот каждый раз за последние двадцать лет я появляюсь в этих краях с разбитым носом, — и сам засмеялся, а остальные промолчали.

Он с сожалением принялся рассматривать испачканную кровью спортивную куртку.

— Примета времени, — с пафосом сообщил Дима, оглядывая место предстоящей ночевки. — Какой-нибудь новый русский — вроде тебя, Ренат, — уточнил он, — начал строить особняк. Вид, особенно на речку и дальний лес — по-отрясающий. Но насладиться не успел. По носу дали.

— Я не новый русский, а старый татарин, — обиделся Ренат.

— Ну что ж, — Дима временно взял командование на себя, пока Ренат не придет в себя от пережитого. — От ветра спрятаться есть где, машину загоним в недостроенный гараж, ее и не видно будет. Теперь за водой на речку, и поужинаем…

— Надо сначала обследовать дом, — осторожно предложил Семен. — Не нравится мне он что-то. Мрачный какой-то.

— Это от освещения, — легкомысленно заключил Дима. — На закате все кажется мрачным. Вот в маленьком литовском городе я знаю костел, так на закате кажется, что с него слетают гаргулы.

— Кто-кто?

— Я где-то читал это слово, — вступился за Диму Семен. — Это такие с крылышками, зубастые, из камня… Я знаю это слово, я его только забыл.

— Бр-р-р, — эмоционально отреагировала девица. — Я лучше пока за водой на речку схожу.

— Сейчас, — Ренат на мгновение скрылся в машине и появился, держа в одной руке канистру, а в другой — спиннинг. — Речка обещает быть интересной. Если я не принесу через час пару-тройку щучек, а то и судаков, можете сломать удочку об мою голову.

И направился вниз, по сбегающей к реке тропинке.

— Куртку оставь! — крикнул ему вслед Семен. — Я постираю…

Остановившись, Ренат передал спиннинг и канистру девушке, стянул с себя куртку и бросил. Куртка упала аккурат под колеса.

— Ждите, пацаны, с добычей, — несколько гундосо из-за распухшего носа крикнул он.

Девица захихикала.

У реки Ренат быстро собрал спиннинг, затянул кольцами катушку и одному ему известным узлом привязал «хвост». Девица тем временем стащила через голову желтую, запачканную на плече в машинном масле блузку. Под блузкой у нее ничего не было.

— Чего уставился, папашка, — хохотнула она. — Забыл, поди, как сиськи выглядят? Смотри, хорошенькие молоденькие сиськи.

— Доченька, — только по дрожанию кончика спиннинга можно было догадаться, как злится Ренат. — Я много чего видел… И провалами памяти не страдаю. Что же касается твоих…

— Ладно, ладно, проехали, — согласилась девица. — Просто искупаться хочу, а то некогда было. Неделя пришлась тяжелая. Могу себе устроить личную гигиену?

И она стала стягивать джинсы, вращая коленями, словно репетировала твист.

— Ты только воду в канистру набери прежде, чем помоешься, — хмуро заметил Ренат.

— Папашка, река-то проточная, — отпарировала девица. — Какая разница?..

— Как можно быть спокойным? — пробормотал Семен, подняв брошенную Ренатом куртку. — Я — я! Ударил по голове человека. Пусть бандита. Кстати, был там еще другой, который с этой девушкой в кусты отошел, помнишь? — он обратился к Диме. — Мы выстрел услышали… А она ведь одна вернулась? А куда тот, что с ней удалился, делся? А вы тут про рыбалку, про ночевку…

— Расслабься, — посоветовал Дима. — Что нам теперь, пеплом голову посыпать? Постой, — он достал из кабины свою сумку, покопался в ней и выудил увесистый томик. — Счас, зачту. «Так говорил Заратустра» называется. Дело вот в чем. Этот самый Заратустра наблюдает, как над рыночной площадью пляшет на канате плясун. Плясун, естественно, падает. «Теряя жизнь, я ничего не теряю, — сообщает перед смертью канатный плясун. — Я немного больше животного, которого ударами и впроголодь научили плясать.» Ну и, естественно, так называемый Заратустра взваливает труп плясуна на плечи и тащит, чтобы где-нибудь похоронить, бормоча при этом: «Поистине, прекрасный улов был сегодня у Заратустры. Он не поймал человека, зато труп поймал его». Так вот, подхожу к главному. Шел он и шел с трупом на плечах, сначала по городу, и люди смеялись и шушукались между собой: «Заратустра уносит с собой мертвую собаку: браво, Заратустра обратился в могильщика! Ибо руки наши слишком чисты для этой поживы. Не хочет ли Заратустра украсть у черта его кусок? Ну, так и быть! Желаем хорошо поужинать! Если только черт не более ловкий вор, чем Заратустра! — Он украдет их обоих, он сожрет их обоих!». А потом уже в лесу, прикидывая, как пристроить труп, чтобы защитить его от волков, Заратустра вдруг захотел кушать. «Голод нападает на меня как разбойник, — с удивлением заметил он. — В лесах и болотах нападает на меня голод мой и в глубокую ночь»…

Тем временем Семен, порыскав по оставшимся сумкам, достал двухлитровую бутылку «кока-колы» и тазик. Вылил туда содержимое бутылки, а потом замочил в коле окровавленную куртку Рената.

— Я где-то читал, что для запачканной, засаленной одежды бутылка кока-колы лучше двух пачек обычного порошка, — смущенно пояснил он. — Не знаю, возьмет ли кровавые пятна… Так для чего ты мне прочитал этот отрывок из Ницше?

— Даже с трупом на плечах человек хочет есть. Плюс другие естественные потребности.

— А-а… И куда он в результате спрятал труп?

— В дупло дерева на высоте своей головы.

Пока Семен стирал куртку, Дима решил обследовать дом.

Казалось, дом был брошен строителями в одно мгновение, и даже рабочий комбинезон валялся на деревянных лагах, ведущих на второй этаж. Дима запустил руку в карман комбинезона и выудил пачку сигарет «Прима» и листок бумаги, исписанный бисерным почерком.

«Сегодня мне приснился сон, — писал неведомый владелец комбинезона, — ты лежишь на спине, а между ног у тебя на коленях стоит мохнатый мужчина. У него такая длинная шерсть на спине, что завивается колечками. Я вроде как подхожу ближе, и мне кажется, что у мохнатого маленькие лакированные ботинки. А это не ботинки вовсе.

Вчера бригадир сказал, что если я не приду вечером к ним в вагончик, меня закопают прямо в огороде. Они просто бандиты, не понимаю, как они вдруг стали строителями? Да они и не строят вовсе, строим мы, рабы. Их дело — тыкать нам в лицо стволом ружья и кричать.

Вчера один таджик, а их несколько таджиков работает на бетоне, позволил себе возразить одному из надсмотрщиков, который ударил его палкой — как ты смеешь, у меня пятеро сыновей. А потом зачем-то добавил: «козел ты». Таджика увели и больше мы его не видели. Бригадир сказал, что его уволили и посадили на попутную машину в Таджикистан. Но я не верю. Скоро должен приехать хозяин, для которого мы строим, и я скажу, чего бы мне это ни стоило, я скажу: ты строишь дом, ты строишь счастье своей семьи, но нельзя в фундамент замуровывать трупы.» Дима, не дочитав, спрятал листочки в карман, а из пачки «Примы» достал сигарету и закурил. Он уже собирался по положенным наискось доскам взобраться на второй этаж, когда снаружи послышался голос Рената:

— Пацаны, как и обещал. Четыре рыбки. Чтобы вы без меня делали?

— А я, — засуетился Семен, — тут шампиньоны нашел…

— Шампиньоны здорово растут на удобренной почве, — тоном знатока пояснил Ренат.

— Удобренной… смотря чем, — сказал Дима, появляясь из проема, где по замыслу архитектора должна была быть дверь.

— Мужики, чего расскажу, — понизив голос, сообщил Ренат. — Когда мы с этой девицой пошли на речку, она купалась. Разделась — совсем. И я вам со знанием дела доложу — волосы у нее на голове — крашеные. Она должна быть шатенка.

— Нехорошо подглядывать за маленькими девочками, — назидательно заметил Дима. — Она тебе в дочки годится.

— Нет, ты подумай: если она перекрасила волосы, может, она выдает себя за другую? Может, она заодно с бандитами?

— А при чем здесь волосы? Тем более на лобке?

— Чтобы мы потом ее не опознали. — пояснил Ренат. — Вот, ляжем спать, а утром, без шума и пыли, мой джип — тю-тю. Если ее после поймают, а меня позовут на опознание, что я смогу? Скажу — блондинка?.. Или шатенка?

— А ты ее по тем волосам, которые натурального цвета, опознавай, — заржал Дима.

— Мужики, мне нужны панировочные сухари, — жалобно попросил Семен. — Тогда я вам такое… ТАКОЕ приготовлю, пальчики оближите. И еще пару крутых яиц…

— На что ты намекаешь? Парни мы, конечно, крутые…

— Да погоди ты со своими яицами, — отмахнулся Ренат. — Она «плечевая», понимаете? Она — продажная. Продастся любому.

— Вот и попользуйся, — нехотя предложил Дима.

— Верно, — согласился Ренат, — я за ней этой ночью присмотрю. А фигура, доложу тебе, идеальная. Когда разделась, мне показалось, я не спиннинг в руках держу…

— Я даже петрушку нашел в огороде, кто-то посадил, — простонал Семен. — Вот только где взять сковородку и сухари…

— Заразу еще подцепишь, пока присматривать будешь, — предположил Дима. — Ты представляешь, кто у нее мог быть до нас? Давай лучше свяжем?

— А презервативы на что?

— А у тебя и презервативы с собой?

— Нет… Может, у нее самой есть? Ведь, все-таки, это ее бизнес.

— Разве что с резинкой… — нехотя согласился Дима. — Но на твоем месте я бы, Хан, не рисковал.

— Избавимся от нее при первом же случае. Но пока будем следить… По очереди.

— Меня — уволь, — хмуро сказал Дима.

— Никто ж тебе интима не предлагает. А сторожить придется. Тише! Вон, вон она идет! Спроси ты, Митрич, есть ли у нее презервативы? Как человек искусства, у тебя получится… Этак остроумно, вроде вскользь спроси…

— Девушка, — крикнул Дима, — а у вас не найдется…

— Мне панировочные сухари нужны, — Семен схватился за голову и покраснел.

— А у меня черствая буханка имеется, — веселым голосом сообщила девица. — Если растолочь, будут сухари. И еще пара яиц — вам не пригодятся? Свежие яйца, я их утром из-под курицы стащила.

— Сема, я тебе это припомню, — сквозь зубы сообщил Ренат.

— У тебя же жена — такая хорошенькая… — еще тише, чем он, пояснил Семен.

— Ага. Восемь лет уже знаю, какая хорошенькая. На ощупь могу определить в темноте…

— Сема, — с каким-то облегчением подытожил Дима. — В первую же аптеку, которая попадется на дороге, идешь ты.

— Зачем?

— За резиновыми изделиями. Как я понял, девушка едет с нами до конца. До твоего конца, понял меня, Сема? — с угрозой в голосе уточнил он.

— Эй, пора бы познакомиться, — не ясно, слышала ли она их разговор, но подойдя ближе протянула ладонь как для приветствия, — Джессика… — представилась девушка.

Ренат и Семен назвали себя и несколько церемонно скрепили это предложенным ею рукопожатием.

А Дима вместо своего имени поинтересовался:

— Джессика? Это еще что за зверь?

— Имя такое есть, — вступился за девушку Семен. — Я сам читал в журнале про актрису, не помню фамилию, которая с обезьяной гигантской снималась. Так вот она — Джессика…

— Это где жена мужу с шимпанзе изменяет?

— Все мужики обезьяны, только не все гигантские, — хохотнула девица, которая назвала себя таким странным именем.

— Может, сокращенно станем называть ее «Джес»? — предложил Дима. — или «Сика»?

— Меня вообще-то Евгения зовут, Женя. Но какое-то мужское имя родители дали. Мне Джессика больше нравится, и звучит похоже…

— Слушай, — Ренату нетерпелось сменить тему, и он обратился к Диме. — Раз ты такой умный, то скажи, почему Трупина убили… Вернее, почему бандиты решили за нами погнаться?

— Сейф был открыт.

— Что?

— Что-то из сейфа забрали.

— Откуда знаешь?

— В газете написано. Я перечитал, пока ты свой улов демонстрировал.

— Ну, и если взяли какие-то документы?.. — А если взяли, значит, кому-то они позарез нужны. Вот нас и ловят те, кому нужны. Они полагают, что взяли мы.

— Какой ты писатель, толком объяснит ничего не можешь. Лучше дай газету, я сам прочитаю.

— Блин! — вдруг заорал Дима. — Семен Семеныч, ты чего делаешь?!

— Рыбу чищу.

— Я вижу, что рыбу чистишь. Но на ЧЕМ ты ее чистишь!

— На газете.

— А как я костер разводить буду? За берестой в лес, что ли, идти?

— Папашки, не ругайтесь, — встала между ними Джессика, — у меня полная сумка ненужных бумаг.

— А зачем тебе столько? — удивился Дима.

— А ночевать? Не всегда ведь в кабине удается. Под одежду запихнешь, и тепло…

— Резонно, — подал голос Ренат. — Поделись на эту ночь бумажкой со мной.

— Да запросто, — она пренебрежительно махнула рукой. — Ты такой толстый, значит, калорифера не надо.

Семен выпотрошил щучек, потом натер их солью и перцем, которые нашлись в сумке у Димы. Мелко нарубил очищенные шампиньоны, смешал их с зеленью, найденной на заброшенном огороде, а также яйцами и размолотыми сухарями, которыми внесла свою долю Джессика. Запихав смесь внутрь рыбин, он стянул им брюшка травинкой.

— А сковородка и масло? — вздохнул он, глядя на произведенное кулинарное искусство.

— Глина! — хлопнул себя по лбу Ренат.

— Глина?

— Я видел у реки хорошую жирную глину. Закатаем рыбу в глину и запечем на углях…

— Запечете, да, на углях? — мстительно возразил Дима, мотнув в сторону «конским хвостом». — А костер? Эти доски со стройки не загорятся. Они пропитаны специально…

— Держи, — девица сунула руку в рюкзачок и достала первую попавшуюся бумажку. — Не хватит, я тебе еще дам… У меня, кстати, целая пачка…

— Между прочим, — Ренат поджал губы, — настоящие туристы разжигают костер с одной спички.

— Тут доски специальным раствором пропитанные, — вдруг вступилась за Диму девица.

— Будет вам костер, — пробурчал Дима, поджигая бумагу. — Тоже мне, критики. Небось, зажигалку «Zippo» только с третьего раза запалить способны… Слушай, а бумага твоя горит хреново… И с водяными знаками какая-то…

— Да это вроде как ваучеры, — Джессика пренебрежительно махнула рукой, — я на автобусной остановке целую пачку нашла. Маленькие по размеру, конечно. Но влагу очень здорово в себя вбирают. Я их в обувь, как правило, запихиваю.

Сложенные «колодцем» дрова вспыхнули необыкновенно синим пламенем. Потом костер приобрел красный оттенок и горел, потрескивая и выбрасывая вверх рои искр, пока не превратился в угли, которые в наступившей темноте казались драгоценными камнями, превосходящими сокровища Агры.

— Да, влипли, — вздохнул Семен, пристально наблюдая, как опустошается миска с его стряпней. — Девушка, — он осторожно обратился к Джессике, — А что случилось с тем молодым человеком, выдававшим себя за милиционера? С тем, тем самым, который уединился с вами в кусты? Мы выстрел слышали…

— Он споткнулся, папаша. Натурально споткнулся. И не порть аппетита, — она закончила есть и тут же, распечатав пакетик, сунула в рот пластинку жевательной резинки.

— Ни-чя-го, — оценил Дима кулинарные способности школьного товарища и смачно сплюнул прилепившуюся к губе косточку. — Разве что пересолил чуток…

— Но выстрел… — неуверено напомнил Семен.

— Бум! — она надула пузырь из жвачки вместо ответа. — Вот тебе и выстрел, папашка.

— Так что же могли взять из сейфа у этого Трупина? — ни к кому не обращаясь вернулся к теме Ренат, раскуривая от тлеющей головешки сигару.

Он выкуривал две сигары в день. А Дима — целую пачку сигарет. Двадцать штук.

— Тебе лучше знать, — Дима пожал плечами. — Ты же с ним дверь в дверь работал.

— Да, влипли, — вздохнул Семен, стараясь сесть так, чтобы в его сторону не несло сигарным дымом. — Хан, ты работал в одном и том же месте с убитым, да еще кто-то видел, как мы отъехали на джипе в то же время, когда произошло преступление.

— И за нами погнались бандиты, которым понадобилось то, что лежало в сейфе, — кивнул Дима. — Вернее то, что из сейфа было украдено. И правоохранительные органы, уверен, тоже нами интересуются. Что же там лежало в сейфе, вот загадка? — он обвел взглядом слушателей, уютно расположившихся вокруг костра.

Подброшенные только что доски, которые прежде не хотели гореть, теперь выстреливали в ночное звездное небо искрами. — Ренатик, а ты ведь — главный подозреваемый. Работал вместе, общие дела, наверное, были, и джип твой, что замечен поблизости преступления. Весьма вероятно, отпуск ожидает быть интересным и вовсе не таким благополучным, как мы себе его представляли.

— На хрена мне надо было его убивать, — поморщился Ренат.

— Мы с ним даже не партнеры… Так — привет-привет… Кстати, у меня еще и алиби имеется.

— Вот как?

— Незадолго перед отъездом я зашел к Трупину. Попросил, чтобы он забирал мою почту и «скачивал» с Интернета… А то накопится… Сотрудников своих я ведь всех еще два дня назад распустил. Пусть отдохнут, так выгоднее — в отпуск всем сразу…

— Когда это ты заходил? — удивился Семен. — Мы же с тобой, пока Митрича ждали, кофе пили… — он назвал Диму школьным прозвищем.

— Да еще до того, как ты появился… Где-то около семи.

— Кстати, кофе варить ты не умеешь, — Семен поджал губы.

— Так то не я, обижаешь, я секретаршу того самого Трупина и попросил. Моя-то уже в отпуске. Секретарша Трупина приготовила кофе и оставила в приемной. А к Трупину я как раз перед твоим приходом заходил.

— Вот ты и мог его пришить, когда заходил насчет почты и кофе. Нет, мужики, — замахал руками Дима, — я вовсе не хочу сказать, что Хан замочил соседа из-за того, что его секретарша не умеет варить кофе. Но…

— И я тоже не умею кофе варить, — призналась Джессика. — Каждый раз получается так, что резиной пахнет. Или презервативами. Палеными. Но вы ведь меня за это не замочите?

— Во-во, — подтвердил Семен. — Кофе — уникально тонкая субстанция, и запах, как и вкус, может зависеть от прокладки в кране, из которого набирают воду. Даже чай не так чувствителен… Запах главнее вкуса. При случае объясню, как этого добиться.

— Я не говорю, что Хан убил… Даже если б убил, я все равно на его стороне был бы. Но так могли подумать… — попытался объяснить Дмитрий.

— Так не могли подумать, — Ренат докурил сигару и бросил окурок на тлеющие угли. — Когда я уходил от Трупина, он был жив и здоров, и даже довольно весел. Это может подтвердить его секретарша.

— Что ж, один свидетель есть, — согласился Дима. — Если, конечно, про секретаршу ты не выдумал.

— Видел бы ты ее, сразу понял бы, что такую выдумать — фантазии не хватит.

— Что, красотка?

— Ослепительная женщина! — вдруг вставил Семен.

— Ишь ты, наш девственник, а ты откуда знаешь? — удивился Дима.

— Случайно, — Семен даже покраснел, — когда мимо двери проходил, а дверь была открыта… Ослепительная женщина и очень стильная… Я таких только на обложках журналов видел.

Королева, одним словом. Шатенка, глаза зеленые, платье модное, короткое, ножки — точеные, каблучки высокие…

— Но я думал, ты женщин не замечаешь, — ехидным голосом заметил Дима.

— Я на нее не как на женщину смотрел, а как на явление природы. Она еще мою сумку увидела и спрашивает: «Куда-то собрались?» А я ей — в Нововладимир, в отпуск. Она так улыбнулась и говорит: «Как романтично…» — Бродяги, я, пожалуй, пойду баиньки, — сообщила девица совершенно сонным голосом, — Мой дальнобойщик в четыре утра меня разбудил, так что и поспать в прошлую ночь не удалось.

— Что верно, то верно — пора, — Ренат поднялся.

— Я, чур, в машине, — Семен живо тоже вскочил, — а то тут змеи могут быть.

— Ложитесь с Димкой в машине, — согласился Ренат. — А я в спальнике где-нибудь тут, — он огляделся, подыскивая подходящее место, и наткнулся взглядом на Джессику. — У меня спальник, между прочим, на заказ шили, на гагачьем пуху, там трое уместятся. Лучше, чем на газетках, верно? Приглашаю…

— Гага северная птица, — ни к селу ни к городу сообщила девица, — она морозов не боится, и умеет на ходу… В спальник, так в спальник, я разве против, чесаться не буду… — и в очередной раз хлопнула пузырем из жвачки.

— Ренат, — вдруг проявил джентльменские наклонности Дима.

— Я могу и сам где-нибудь пристроиться. Там, в доме, сохранилась часть настила… Пусть девушка ложится в машину.

Сема ее не потревожит, да он и места мало занимает…

Ренат ответил многозначительным взглядом.

— Хан, я сам могу к тебе в спальник, — торопливо предложил Семен, — может, тут змей вовсе и нет. А девушка свободно разместится в джипе одна.

Взгляд у Рената стал испепеляющим.

— В спальник, так в спальник, — легко согласилась девица, — Папашки, вы тут из-за меня не спорьте, дорога-то впереди длинная.

Диме привидилось, что на него кто-то смотрит. Открыл глаза и увидел в зияющем проеме окна сидящего на корточках таджика. Таджик был почти натуральный, только немного прозрачный, в тюбетейке и длиннополом ватном халате. Сидел он прямо на подоконнике, свесив наружу зад.

— Ты кто? — испуганно и беззвучно спросил Дима.

— Ай-яй-яй, нехорошо, — сказал таджик с акцентом, с которым, по мнению Димы, и должны говорить таджики. — Ай-яй-яй, нехорошо, убили парня, ай-яй-яй, ни за что ни про что замочили. Теперь мертвый гонится за вами, а что ему остается?

— Кто убил? — спросил Дима, чувствуя, как одервенело тело: то ли от страха, то ли от ночной прохлады.

— Кто убил, тот сам знает, — глубокомысленно заключил таджик речетативом.

— А ты, ты откуда знаешь, что убили?

— Ночным людям все известно, — таджик покачал головой. Наконец, понимая, что его преследует кошмар, Дима задал вопрос:

— Если все известно, то кто же убил Трупина?

— Плохо соображаю, — признался таджик. — Не помню уже. И раньше плохо соображал, а после того, как по голове обрезком трубы ударили, — он снял тюбетейку и повернул голову так, чтобы Диме была видна глубокая вмятина в черепе, — совсем не соображаю. Скажу только — каждый из вас, как только мертвым станет, тоже все узнает…

— Почему мы должны стать мертвыми?! — возмутился Дима.

— У бандитов большие деньги украли, — тем же речетативом сообщил таджик, покачал пробитой головой и надел обратно тюбетейку. — Теперь эти деньги с вами, а бандиты убьют, чтобы деньги вернуть.

— Хочешь сказать, кто-то из нас везет содержимое сейфа этого, как его, Трупина?

— Ой, хочу сказать, хочу, — таджик засмеялся противненьким смехом.

— Завтра же надо проверить! — решительно заявил Дима.

— Будешь обыскивать своих друзей? — таджик продолжал смеяться, и даже вытер с глаз смуглой ладонью выступившие от смеха слезы.

— Нет… нет конечно… Но что же тогда делать…

— Ты виноват… Ты будешь во всем виноват, — таджик погрозил ему пальцем. — Ты будешь виноват, если твоих друзей убьют. Ай-яй-яй, убьют. Ты был самым сильным и злым, ты первый лез в драку, когда вы были молоды. А теперь? Теперь кто их защитит?

— Я.

В голосе Димы не было сомнения.

— Ай-яй-яй, как ты их защитишь?

— Придумаю что-нибудь…

— Загляни под доски в правом углу…

— Сам собирался с утра это сделать.

— Ай-яй-яй, — таджик на прощание еще раз погрозил пальцем и растаял в оконном проеме, а Диме под утро вдруг приснился торт из мороженого.

Ренат некоторое время лежал и прислушивался. Наконец он понял, что девица, забравшаяся вместе с ним в один спальник, тоже не спит.

«Дурак, — мысленно простонал он, чувствуя, как потеет. — Дурак. Что же теперь делать? Может, сначала погладить ее по бедру?» Девица лежала к нему спиной, голая, но в гольфах, которые выудила из своего бездонного рюкзачка. Она поджала ноги и прижималась трикотажными пятками к его коленям.

Ренат дотронулся до ее ягодицы и попытался вспомнить какой-нибудь порнографический фильм. Но в голову почему-то лезла «Ирония судьбы, или с легким паром».

— Папаша, я только с резинкой, — довольно громко предупредила девица, наблюдая за его манипуляциями. — Я чистенькая, папашка, можешь не волноваться. В нашей профессии главное, как в банке — репутация. А то могут потом на трассе отловить, и по макушке — монтировкой, как банкира из пистолета с глушителем. Похожие профессии. Так что, — строго повторила она, — только с резинкой, и никаких поцелуев. Усек?

— А у тебя есть эта, резинка? — спросил Ренат, сначала ущипнув ее за задницу, а потом пропустил руку между ног. В голове крутился мотивчик песни «Если у вас нету тети».

— Эй, папаша, — девица вытолкнула его руку и живо повернулась лицом. В свете полной луны было видно, что глаза у нее хитрые. — Может, тебе маленько помочь?

— Это… ты давай скорее свою резинку, — пробормотал Ренат.

— Тебе какую — с «задержкой» или клубничную?

— Знаешь… давай клубничную…

— Папашка, ты безнадежен, — девица засунула руку под пояс тренировочных штанов, в которых парился в спальнике Ренат, и некоторое время что-то там теребила. — У меня предложение. Ты хочешь спать, и я хочу спать. А завтра я всем скажу, какой ты кла-ассный оказался мужик. Просто Казанова, е-мое. И после, когда с твоими друзьями в одном спальнике окажусь, буду им говорить, что ты был лучше. Идет?

— А если вдруг они правду узнают? — испугался Ренат. — Меня же до конца дней на смех поднимать будут.

— Папашка, как в твоем бизнесе — если тебя кину, можешь замочить.

— В моем бизнесе не мочат…

— А твоего партнера, как его… ах, да, Трупина! Замочили ведь, верно? Может, ты и замочил? Ну что, по рукам, папашка? — и она достала руку из его штанов, чтобы закрепить договор рукопожатием.

— Эта… они все равно не поверят… — простонал Ренат и подумал: «Пусть зараза какая, пусть вошки, но только бы встал, зараза!» — Поверят! — успокоила девица. — Я же скажу им — ты лучший, и ты первый. Про то, что ты первый у меня, точно не поверят. А в остальное — поверят запросто, доверься, — весело сообщила она.

— А что дальше?

— Дальше? Дальше давай спать, папашка…

— Не называй меня папашкой, — глухо попросил Ренат.

— Договорились, — девица обвила руками его могучее туловище, и прижалась щекой к груди. — Я стану называть тебя «пузатик», — и через мгновение уснула, сладко посапывая.

Ренат всю ночь боялся пошевелиться, чтобы ее не разбудить. Светлые волосы девицы, еще чуть влажные от купания, просохли за ночь. Во время сна она два раза чихнула и один раз лягнула Рената коленкой. Больше ничего значительного не произошло.

— Голубки, — с первым лучом солнца разбудил их Семен, — Картина, достойная художника.

— А ты думал! — по-свойски хлопнул его по плечу Ренат. — Есть еще порох…

— Прямо пороховая бочка, — льстиво поддакнула девица.

— Эй, — послышался голос Димы из недостроенного особняка, — подойдите-ка сюда…

Он разворотил несколько досок пола, и когда спутники подошли, между лагами они увидели тайник, в котором лежало завернутое в промасленную бумагу оружие.

— Мне во сне привиделось, что оно здесь лежит, — гордо сообщил Дмитрий.

Два пистолета и автомат чеченского производства.

— Только не дотрагивайтесь до них! — воскликнул Семен. — Это же уголовно наказуемое…

— Я предпочитаю, — Дима собрал оружие, а один из пистолетов засунул сзади за пояс, — чтобы меня судили незнакомые люди, чем несли на плечах друзья.

— Полностью согласен, — поддержал Ренат и взял другой пистолет себе.

Пока они шли к машине, Семен догнал его, и дергая за рукав, громко прошептал:

— Но ты-то, взрослый человек, должен понимать? Это Димка как был пацаном, так и остался…

— Сема, — Ренат остановился, нависая над ним этакой глыбой. — посмотри карту. Километров сто пятьдесят по проселку, и мы снова выедем на асфальт. Но заметь, на асфальт другого шоссе, где нас не будут ждать. «Кэмел трофи», понимаешь? Надеюсь, на другом шоссе патруль будет настоящий, и оружие мы к этому времени выбросим. А пока… Извини, но пока я не поручусь за нашу безопасность…

— Я тебя понял, — нерешительно кивнул Семен. — Митрич, дай мне пулемет, — и он забрал у него чеченский автомат, который смотрелся самодельной игрушкой.

— Лучше бы ты назвал автоматический пистолет «мортирой», предложил Дима. — не так обидно.