"Один" - читать интересную книгу автора (Внуков Николай Андреевич)

ДОМ

Буль... буль-буль... буль-буль-буль... буль...

Приятно слушать голос воды, смотреть, как она течет из трещины в камне, и сознавать, что ты попал в приключение, о каких пишут в книжках.

Никогда я не думал, что со мной может произойти такое, о чем даже не осмеливаешься мечтать. Море, небо и остров и ничего больше. И все это на день или на два - твое! Ты можешь делать что хочешь - ловить рыбу, охотиться на птиц, исследовать незнакомую землю, купаться сколько душе угодно. Красотища!

Свой собственный остров, а?

Я хозяин всего: этой горы с дубом, бухточки, каменных осыпей, кустов, ручейков, леса, птичьих гнезд. Я могу сам называть красивые уголки острова, мысы, бухты, заливчики. Я уверен, что они еще никем не названы и никем хорошо не исследованы. Да наверное, и подробных карт таких островков не составляют. Кому это нужно! На лоцманских картах очерчена береговая линия, а что внутри острова - никого не интересует. Я был уверен, что мой остров - необитаемый.

Если бы на нем жили люди, я бы сразу заметил это с вершины горы.

Я взглянул на небо.

Солнце уже довольно низко скатилось к горизонту. Скоро вечер, а потом ночь.

И тут меня будто ударило: где же я буду спать? Не в этой же траве на камнях! Надо искать дом. Обойти кругом гору и посмотреть, не найдется ли какой-нибудь пещеры.

Я очень отчетливо представил себе эту пещеру: небольшая, светлая, с сухим песчаным полом. У одной стены выступ, на котором удобно сидеть. На выступ я навалю сухой травы и сделаю замечательную постель. На ночь перед входом буду зажигать костер...

Я обогнул родник и направился влево, продираясь сквозь плотные кусты. Ну и кустики! Вроде бы не высокие, а идти сквозь них... Тут и шиповник с кривыми колючками, которые прямо вцепляются в одежду, прокалывают ее насквозь и царапаются, как живые. Тут и даурский орех. И еще что-то, тоже колючее до невозможности. Надо взять повыше, там, кажется, заросли пореже.

Но и повыше не было лучше.

Я блуждал среди кустов, описывая полукруги, выбирая, где зелень пониже, и почти не продвигался вперед.

Пещера открылась неожиданно. Я чуть не влетел в провал между двумя камнями. Но какая это была пещера! Тесная, сырая, как погреб, мрачная. Вместо пола осклизлые зеленые камни. Потолок узким треугольником уходил во тьму, и из этой тьмы что-то капало. Не то что жить - заглядывать в такую пещеру было неприятно.

Я снова начал проламываться через заросли и неожиданно вышел на полянку, сплошь покрытую оранжевыми с черными крапинками цветами. Лепестки цветов завивались, как стружка, и я, глядя на них, почувствовал, как в животе что-то пискнуло и тягуче сжалось.

Я прекрасно знал эти цветы и то, что находилось под ними в земле. Когда я с отцом ходил в сопки, я специально искал саранки и выкапывал из земли сочные, мучнистые луковицы. Вкуснее их не было ничего на свете. А если поджарить луковки на сковородке со сливочным маслом...

Только не так уж много я находил саранок на сопках. Отец сердился, когда я набивал луковицами карманы. Он говорил, что из-за таких любителей, как я, саранка становится сейчас редким растением и, наверное, скоро будет занесена в lt;Красную книгуgt; и за каждую луковицу будут штрафовать не меньше чем на десятку.

А здесь этих саранок было как сорняков!

Я открыл нож и подкопал один стебель.

Ну и луковка! Величиной с теннисный шарик. Мне еще не доводилось видеть такие.

Содрав верхнюю грязную пленочку, я сунул клубень в рот. И только сейчас понял, что зверски хочу есть. Ведь я не успел позавтракать утром. Отец еще спал, когда я выскочил на палубу, чтобы посмотреть море.

Эх, вкуснота-то какая!

Я объедался клубнями до тех пор, пока не стало тошно. Накопал еще про запас.

Пока возился на полянке, солнце опустилось еще ниже и теперь косыми лучами било через кусты. С горы потянуло холодом. Я взглянул на вершину. Она стала зыбкой, призрачной. На ней быстро сгущался туман.

Наконец я обогнул гору. Склон ее закрыл солнце. Здесь был уже вечер.   Трава   густо   брызгалась   росой,   и   джинсы   сразу   промокли.

В кедах захлюпало. Никаких пещер больше не попадалось. Я понял, что здорово сглупил:  гору не обойти и за день. Зря только вымок.

Снова повернул к солнцу.

Через час был опять у ручья.

Снял джинсы, отжал их покрепче и натянул на ноги.

Бр-р!

Брючины облепили колени и бедра, как пластырь. Понесла же меня нелегкая на теневую сторону! Нет, больше никуда не пойду. Проживу как-нибудь без пещеры.

Я открыл нож и начал срезать ветви для шалаша. Шесть самых длинных и толстых связал капроновым шнуром наверху, а нижние концы их заострил и воткнул в землю. Потом промежутки между длинными палками заложил в несколько слоев ветвями с листьями. Старался укладывать ветки по скату шалаша так, чтобы листья концами свисали вниз и перекрывали друг друга, как черепицы. Если пойдет дождь, вода будет скатываться по листьям, не попадая внутрь. Так учил меня отец.

Я ворочался в кустах, как медведь. Очень быстро смеркалось. Последние ветви укладывал уже в темноте. На пол шалаша тоже набросал обрезков с широкими листьями. Их у меня много осталось от жердей для каркаса.

Туман так быстро сгущался над островом, что все кругом стало серым. Рубашка прилипала к спине, джинсы к ногам. С горы подул ветер. Сначала слабый, он с каждой минутой усиливался.

Окончив работу, я присел на подстилку внутри шалаша, но минут через десять от холода весь покрылся мурашками. Пришлось снова выползти наружу. Темнота залила все вокруг, как тушь. Внизу грохотало море. Что-то оно разошлось к ночи. Или так всегда?

Я на ощупь стал срезать верхушки кустов. Нарезав большую охапку, влез в шалаш и заложил ветками вход. Дуть стало поменьше.

Опять уселся на подстилку, положил голову на колени, охватил колени руками и замер. Вроде бы стало теплее. Я понял, что, чем меньше шевелишься, тем лучше.

Попытался задремать, но не мог. В голову лезла всякая чушь. Я думал, например, о том, что Робинзону достался очень неплохой остров. На нем водились дикие козы, съедобные птицы, росли фрукты, и к тому же расположен остров был в тропиках. Там вообще не было зимы. Вечное лето! Кроме того, у Робинзона имелись ножи, топоры, ружья и порох, которые он добыл с корабля, севшего на мель. И одежды у него было навалом. Он не дрожал так, как сейчас дрожу я.

А ведь когда-то и я мечтал о необитаемом острове. Очень хотел пожить, как Робинзон, без всяких родителей, школ, улиц, друзей. И вот получилось... Правда, неожиданно, когда я к этому не был готов. Но ведь катастрофы на море всегда происходят неожиданно, и тут ничего не поделаешь. Одному везет, а другому... И отец, наверное, сейчас переживает как сумасшедший.

Ну, ничего. Завтра или послезавтра меня отыщут, а пока приходится терпеть и выкручиваться.

Не маленький - четырнадцать лет. Сколько книжек перечитал о разных приключениях! Вот и попробую применить знания, которые получил из этих книжек.

...А может быть, авторы этих книжек просто все напридумывали?

Сами-то небось никогда не были в таких переделках. Просто сидели за письменными столами в уютных кабинетах и фантазировали, хихикая в кулак. Может быть, они тоже мечтали о приключениях и выдумывали их для себя, а дураки вроде меня верили и попадались на крючок? Ведь я наверняка знаю, что Жюль Верн никогда не жил на необитаемом острове, а роман lt;Таинственный островgt; - сплошная фантазия. Но как здорово выдумано! Колонисты добыли нитроглицерин, нашли и обжили Гранитный дворец, даже построили телеграф, потому что знали, как это делается. У них был инженер Сайрус Смит. У них был моряк Пенкроф, который соорудил настоящий шлюп. У них был... Я нащупал за пазухой саранку и сунул ее в рот. Мучнистая луковка с хрустом рассыпалась на зубах.

Ладно. У меня на острове не водятся дикие козы и не растут лимоны, как у Робинзона Крузо. Зато есть вода, саранки, шиповник, эти красные ягоды вроде кизила. И пожить на необитаемом острове два-три дня - это же здорово! А потом меня найдут и опять все будет нормально.

...Всю эту ночь я дрожал от резкого сырого холода и дремал урывками, как кошка. Под утро заснул на несколько минут.