"Жить с Библией" - читать интересную книгу автора (Даян Моше)

НЕИСКУПИМЫЙ ГРЕХ

Жизненный путь Иакова был отмечен драматическими изгибами и поворотами. Авраам, первый патриарх, ушел из родного Ура Халдейского в Ханаан, дабы сделать его своим домом и отчизной и породить здесь сыновей. Иаков, последний из патриархов, вышел на закате дней своих из Ханаана и последовал за своими сыновьями на чужбину, в Египет.

Иаков и Исаак родились в Ханаане. Все праматери были родом из Месопотамии -- Сарра, Ревекка, Лия и Рахиль, из Месопотамии были также наложницы Авраама - Билха и Зилпа. Мать Иакова Ревекка была привезена в Ханаан управляющим Авраама Элиэзером. Он явился в ее дом с десятью верблюдами, груженными добром своего господина, -- то были золотые и серебряные вещи, одежды. Всем этим он одарил Ревекку и членов ее семьи.

Иаков пришел в дом Лавана с пустыми руками. Хотя его отец и отец его отца имели много золота и серебра, несметные стада скота и множество рабов, он не приехал верхом на верблюде и не привез серебряных и золотых вещей. Он шел пешком, переправился через Иордан, и единственным его достоянием был его посох.

Когда Элиэзер пришел в Харан, чтобы найти жену Исааку, сыну своего господина, он встретил Ревекку у колодца. Девушка поспешила предложить ему воды из своего кувшина, а затем напоила и его верблюдов. Иаков, придя в Паддан-Арам, тоже встретил Рахиль у колодца. Но она не утолила его жажды. Иаков отвалил камень от устья колодца и напоил овец, стада отца ее Лавана. Затем 'поцеловал Иаков Рахиль, и возвысил голос свой и заплакал'.

Иаков трудился не покладая рук, чтобы заложить свой дом. Он служил Лавану в течение двадцати лет: семь за Рахиль, семь за Лию и еще шесть лет за стада Лавана. Он ничего не получил от своего отца Исаака и ничего даром от своего тестя Лавана. Все свое имущество он нажил тяжким трудом. Он трудился в знойные дни и в холодные ночи. Бог благословил его предприятия, и он необычайно преуспел -было у него много рабынь и рабов, много скота, верблюдов и ослов.

Однажды он услышал голос Божий: 'Возвратись на землю отцов твоих и на родину твою, и Я буду с тобою'. Впервые с тех пор, как он оставил Ханаан, Господь воззвал к нему. В ту последнюю ночь, когда он уходил из Ханаана, заночевал он в Бет-Эле, взял один из камней того места и положил себе вместо изголовья. Во сне он увидел лестницу, верх которой касался неба, ангелов Божьих, которые восходили и нисходили по ней, и Бога, стоявшего на ней. И Бог обещал Иакову: 'Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему'. Ныне, в Месопотамии, Господь снова явился Иакову и призвал его вернуться на родину.

Иаков покидал Паддан-Арам тайком, воспользовавшись отсутствием своего тестя Лавана, который поехал помочь своим сыновьям стричь овец. Стояла весенняя теплая пора, и овцы больше не нуждались в шерстяных попонах, хранивших'тепло их тел. Иаков посадил своих жен и сыновей на верблюдов и отправился в путь.

Они передвигались медленно. Ягнята, козлята и телята, родившиеся весной, были еще слабыми и нежными, и их не следовало переутомлять. Их надо было пригонять с пастбища до наступления ночи, чтобы самки могли накормить сосунков, а пастухи и рабыни сделать свою работу -- подоить коров и овец и сбить масло и творог.

В начале лета Иаков дошел до переправы через Яббок. На душе у него было тяжело: его брат Исав шел навстречу ему, и с ним четыреста людей. Таил ли он еще ненависть в своем сердце? Не намеревался ли он убить их всех и 'матерей с детьми'? С Иаковом были одиннадцать сыновей и одна дочь. Дина. Все они родились в Паддан-Араме, семеро от Лии, двое от Билхи, двое от Зилпы и один от Рахили. Старшему, Реувену, еще не исполнилось тринадцати лет, а младшему, Иосифу, было семь лет. Ради них он трудился в поте лица своего, служа двадцать лет Лавану Арамеянину. Они, дети его, были его великой надеждой. О них Господь сказал ему: 'Я буду благотворить тебе, и сделаю потомство твое, как песок морской, которого не исчислить от множества'. У родителей его отца -- Авраама и Сарры -- был единственный сын Исаак. У его отца было двое сыновей -- он и брат его Исав. Исав обитал в горах Сеир, а ему, Иакову, была обещана земля Ханаанская. И Исаак дал ему благословение: 'Тебе, и потомству твоему с тобою, чтобы тебе наследовать землю странствия твоего, которую Бог дал Аврааму'. Ныне, когда он стоит на пороге своей страны, сбудутся ли слова Господа или сразит его меч Исава?

Они встретились и помирились. Исав простил его и принял его дар -овец, коз и крупный рогатый скот, ослов и верблюдов. Превосходен был мелкий скот -- полосатый, в крапинах, пятнистый и пегий -- результат скрещивания различных пород. Каждое стадо состояло из самцов и самок. Только верблюжье стадо состояло из одних верблюдиц, тридцати верблюдиц с верблюжатами. Верблюды не дают покоя самкам и молодняку. Поэтому их пасут отдельно. Только осенью, когда у самок начинается течка, их сводят, но после того как те зачинают, их снова разделяют.

Исав расстался со своим братом. Его люди взяли подаренных животных, и он повернул на юг, назад в свою страну, к горам Сеира.

Словно камень свалился с души Иакова. Благословение сбывалось. Плоть и кровь его, дети, которыми одарип его Господь, были с ним. Он перенес их на руках через Яббок. Они поселятся в Ханаане, вырастут и станут народом, а землю, на которой осядут, превратят в свою страну.

Наконец, весь караван переправился через Яббок. Настала ночь. Оставшись один, Иаков вступил в единоборство с некиим существом, которое боролось с ним, пока не взошла заря. Когда Некто увидел, что не одолеть ему Иакова, он 'коснулся сустава бедра его, и повредил сустав бедра'. Некто, который был ангелом Божьим, пытался высвободиться из рук Иакова. Но тот сказал: 'Не отпущу тебя, пока не благословишь меня' -- и ангел благословил его:

'Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль' ('Израиль' (Исра-эль) - на иврите 'боровшийся с Богом') -- так как Иаков боролся с Богом. Иаков назвал это место Пнуэль ('Лик Божий'), '...ибо, -- говорил он, -- я видел Бога лицом к лицу, и сохранилась душа моя'.

Взошло солнце и, хромая, он прошел Пнуэль, присоединился к своему каравану и продолжил свой путь. За ним шла вереница верблюдов, с женщинами и двенадцатью его детьми -- отныне детьми Израиля.

Расставшись с Исавом, Иаков двинулся к местности Суккот, что на восточном берегу Иордана, и здесь 'для скота своего сделал шалаши' (суккот). Так как в Иорданской долине выпадает мало осадков, достаточно покрыть тростниковую крышу глиной, чтобы она не пропускала влаги.

В Суккот Иаков построил себе дом (шатер). Здесь он оставался, пока не выросли его сыновья. Он переправился через реку Иордан и вступил в Ханаан. Но не так, как он покинул его, один, с посохом в руке в качестве своего единственного достояния. Теперь он возвращался с большим имуществом, со слугами и домочадцами.

Так пришел Иаков в Ханаан. К тому времени, однако, он уже оставался только формально главой семьи: тон в ней задавали его взрослые сыновья. Шимон и Леви истребили жителей Шхема, Реувен спал с Билхой, наложницей своего отца, а Иосифа братья сговорились продать исмаилитянам.

Когда в стране наступил голод, как и при Аврааме, Иаков тоже обратился за помощью к фараону и послал своих сыновей купить зерно из житниц Египта. Но, в отличие от Авраама, они не вернулись в Ханаан и после того, как голод прекратился. Благодаря влиянию, каким пользовался Иосиф в Египте, им предоставили для поселения землю Гошен. Вначале им жилось хорошо и они ни в чем не испытывали недостатка, но потом положение изменилось, и их обратили в рабство.

Все попытки нашего учителя Библии Мешуллама доказать, что аналогии между тем, что происходило во времена патриархов, и тем, что происходит в наше время, недопустимы, оказались безуспешными. Для нас, детей Нахалала, покинуть Страну в любую эпоху было неискупимым грехом. Как могли сыны Израиля оставить свою страну? Разве для того Авраам пришел из Харана в Ханаан, чтобы его внук Иаков и дети Иакова ушли оттуда?

Мы и сами столкнулись с этой проблемой. В моих глазах жизнь в Стране символизировали два члена мошава Нахалал. Одним из нихбыл'Аврахам Махлин, один из первых поселенцев в Нахалале. Через пять лет после своего поселения в Нахалале, в 1926 году, он эмигрировал со своей семьей в Австралию. Махлин был превосходным фермером, сыном земледельцев. Пахал он землю на волах в двойной упряжке, как это делали у него дома, в Беер-Тувии. Его жена, Эстер, тоже родилась в Стране, в Экроне. Была она веселой и красивой женщиной, обладательницей нежного сопрано, участницей нашего хора.

В один прекрасный день Махлины объявили, что они эмигрируют в Австралию, чтобы присоединиться к своим друзьям, которые родились и выросли в поселениях билуйцев (Билуйцы - организация еврейской молодежи в России, название которой составлено из начальных букв слов библейского стиха 'Бейт Яаков лху ве-нелха' ['Дом Иакова! Вставайте и пойдем!', Ис. 2:5], послужившего призывом к переселению в Эрец-Исраэль. Билу возникла в 1882 году). В Австралии, говорили Махлины, имелись огромные пустующие земли, там много влаги и много солнца, и такие опытные земледельцы, как они, могут владеть огромными фермами в тысячи акров. Одна австралийская ферма, по их словам, занимала такую же площадь, как весь Нахалал!

Вторым человеком, который был, на мой взгляд, полной противоположностью Махлину в его отношении к Стране, был Элиэзер Брон, уроженец России. Как и Эстер Махлина, он пел в нашем хоре, и не только в хоре. В ясные зимние утра, в посевной сезон, издалека был слышен его могучий, дышащий уверенностью бас: 'Играй, играй моей мечтой, я лишь мечтатель жалкий...' Особенно он акцентировал предпоследнее слово. В праздничные дни в Нахалале, когда все мы собирались в клубе на общие торжества или когда давал концерт какой-нибудь приезжий певец или музыкант из Тель-Авива, я старался сесть поближе к Элиэзеру и не сводил с него глаз. Он был низкорослым и худощавым молодым человеком, но резко выделялся среди остальных благодаря всклокоченной кучерявой копне волос и огненным глазам. Даже когда на сцене разыгрывали пьесу или кто-нибудь произносил речь или декламировал, Элиэзер сидел, погрузившись в свои мысли, и мурлыкал что-то себе под нос. На сцене оркестр или заезжий певец могли исполнять все, что им угодно, а он почти беззвучно, но с молитвенным восторгом напевал песни Сиона, самые дорогие его сердцу песни, которые никогда не сходили с его уст.

Отъезд Махлина оставил неприятный осадок в Нахалале. Вскоре собрание кооператива приняло в свои члены новичка, Иосефа Эртрекета. Сразу же после отъезда Махлиных он получил их участок.

Наш учитель Мешуллам уже подготовлял нас к следующему разделу Библии 'Исход из Египта'. Но мой смущенный ум все еще оставался с Иаковом и его сыновьями. Покинуть Страну? Детям Иакова, родившимся в Стране? Неудивительно, что они стали рабами. Поделом им!

x x x

Иаков дожил до 147 лет, проведя последние семнадцать лет своей жизни в Египте, в земле Гошен. Исаак умер, когда ему было 180 лет, а Авраам -- когда ему было 175 лет. Великие испытания выпали на долю Иакова, и он сказал об этом, когда предстал перед фараоном: 'Малы и несчастны дни жизни моей, и не достигли до лет жизни отцов моих'. В отличие от него, его предшественники мирно жили в своей стране без мытарств и скитаний.

Почувствовав близость смерти, Иаков попросил, чтобы его не хоронили в чужой земле. Он сказал Иосифу: 'Если я нашел благоволение в твоих глазах, положи руку твою под стегно мое и клянись, что ты окажешь мне милость и правду, не похоронишь меня в Египте, дабы мне лечь с отцами моими'. Его дед Авраам потребовал от своего управляющего Элиэзера принести ему такую же клятву, когда речь шла о том, что он не увезет Исаака из Ханаана в Харан: 'Положи руку твою под стегно мое, и клянись мне Господом Богом неба и Богом земли, что ты не возвратишь сына моего туда'.

Иосиф затем подвел двух своих сыновей, Менашше и Эфраима, к постели Иакова, чтобы тот благословил их. Зрение Иакова притупилось от старости, и он не мог различить их лиц. Был он больным и слабым и лишь собрав все свои силы смог сесть на постели. Сыновей подвели ближе, и Иаков поцеловал и обнял их. Затем он простер свою правую руку и положил ее на голову Эфраима, а левую руку положил на голову Менашше, таким образом предпочтя младшего старшему, как это делали в свое время его отец и дед. Иосиф, пытаясь исправить то, что он полагал ошибкой своего подслеповатого отца, снял руку Иакова, чтобы переложить ее на голову Менашше, и сказал: 'Не так, отец мой, ибо это мой первенец; положи на его голову правую руку твою'. Но Иаков не согласился и возразил: 'Знаю, сын мой, знаю' -- и продолжал держать руки скрещенными -правую на голове Эфраима и левую на голове Менашше. Так он сам, Иаков, получил благословение, которое причиталось его брату Исаву, и так его отец Исаак получил благословение от Авраама, который отдал предпочтение своему младшему сыну перед старшим, Исмаилом.

Когда пришло время Иакову отойти к праотцам, позвал он всех сыновей своих и благословил каждого отдельным благословением. Он поведал им о том, что случится с ними в грядущие дни, и наказал похоронить его рядом с его предками, 'в пещере, которая на поле Махпела'. Там похоронили Авраама с его женой Саррой, там похоронили Исаака с его женой Ревеккой, там он сам похоронил Лию. Только Рахиль не была похоронена там. Иаков сказал Иосифу: 'Когда я шел из Месопотамии, умерла у меня Рахиль в земле Ханаанской, на дороге, не доходя до Эфраты, и я похоронил ее там на дороге к Эфрате, что ныне Бет-Лехем'.

Рахиль, самая юная из праматерей, умерла, дав жизнь Биньямину, единственному сыну Иакова, который родился в Ханаане. Возможно, что по этой причине и назвал его Иаков Биньямином, то есть 'сыном юга', ибо в отличие от него остальные сыновья Иакова родились на севере, в Месопотамии. Рахиль назвала его Бен-Они, то есть 'сыном скорбей'. Ибо роды ее были трудными, боли нестерпимыми и имя это она произнесла, испуская последний вздох.

x x x

Когда мы изучали последнюю главу Пятикнижия в нахалалской школе, я не мог не связать в своих мыслях страданий Рахили с похищением ею 'терафимов', домашних богов. Терафимы -- идолы, но Рахиль верила в их силу и была привязана к ним. Она выкрала их из дома отца, спрятала под верблюжье седло и села на них. Не только отца своего она обманула, но и Иакову не обмолвилась ни словом о них. Она держала их при себе в продолжение всего долгого пути из Паддан-Арама в Ханаан, берегла их и верила, что они оберегают ее.

И вот незадолго до трудного дня, до дня родов, отобрали у нее терафимов. Иаков приказал своим домочадцам и всем бывшим с ним: 'Бросьте богов чужих, находящихся у вас, и очиститесь'. И они отдали их Иакову, и закопал их Иаков под дубом, 'который близ Шхема'. Караван затем повернул к Бет-Элю, где Иаков воздвиг алтарь, и назвал это место 'Домом Бога'. Господь услышал его мольбу и вселил ужас в окрестные ханаанские города, так что их жители не преследовали семью Иакова.

Иаков и его семья продолжили свой путь. Но это было печальное путешествие. В Бет-Эле умерла Девора, престарелая кормилица Ревекки. Ее похоронили под дубом и назвали это место 'Аллон-Бахут', 'Дубом скорби'. Из Бет-Эля они отправились в Эфрату, и в пути умерла во время родов Рахиль. Иаков поставил над ее могилой памятник.

Разумеется, я не верю в языческие истуканы, но я верю в силу веры, в утешение, которое дарует вера. Достаточно только взглянуть на безмятежное лицо ребенка, который засыпает, не выпуская из своих объятий обтрепанного медвежонка. Рахиль верила в своих терафимов и, разумеется, ей не хватало их во время родов.

Никто не может сказать точно, какой вид имели терафимы, которые Рахиль взяла с собой из дома отца. Но ясно, что они должны были охранять дом и служить порукой плодовитости и преуспевания семьи. Годами искал я древние терафимы. Время от времени в Израиль попадали фигурки богов плодородия, найденные при раскопках в Сирии и Ираке. Но ни одна из них не отвечала представлению о терафимах, сложившемуся в моем воображении.

Наконец, в моем владении оказалась глиняная статуэтка, и я думаю, что она изображает терафима. Я обнаружил ее в лавке древностей одного еврея из Ирана на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке. Она была из Шумера (Месопотамия) и насчитывала 4000 лет. Это была фигурка женщины с узким, продолговатым разрезом глаз, с ожерельем на шее и браслетами на запястьях, державшей в изгибе левой руки младенца. Ни мать, ни ребенок не могли претендовать на классическую красоту, но они и не были предназначены доставлять эстетическое наслаждение. Такие домашние бога должны были заклинать властителей как высших, так и низших миров ниспосылать благословение на дом. И это свое назначение они могли выполнить только в том случае, если члены семьи верили в них.