Лаура Дэниелз Свет любимых глаз

1

Ненавижу Льюисов! – вертелось в ноющей голове Люччи Кауфман. Ненавижу Льюисов!

Она отчаялась вспомнить, откуда в ее воспаленном мозгу взялось это навязчивое словосочетание. Но каким бы дурацким оно ни казалось, все-таки в каком-то смысле помогало не думать о главном – о том, от чего запросто можно сойти с ума.

Люччи в который раз прошлась из угла в угол по гостиной, уют которой представлялся ей сейчас, когда потеряно самое драгоценное и утрачен смысл жизни, почти оскорбительным. Затем она остановилась, глядя себе под ноги, но ничего не различая.

Ненавижу Льюисов! – вновь проплыло в ее голове.

Люччи принялась массировать виски кончиками пальцев, как будто это способно было помочь избавиться от мучительной ноющей боли, терзавшей ее вот уже двенадцатый день. Но если не действовали таблетки, то какую пользу мог принести обыкновенный массаж?

Тем не менее Люччи продолжала машинально давить на виски и, пока занималась этим, постепенно осознала, что вновь стоит в самом центре неброского рисунка, украшавшего лежавший на полу гостиной толстый дорогой ковер. Уже не первый раз ловила она себя на подобном действии. Ноги будто сами несли ее к основной части узора, хотя, разумеется, двигало ими подсознание, стремившееся любым способом уладить ситуацию.

За нынешний день Люччи, наверное, уже раз пятый оказывалась на этом участке ковра, и приводила ее сюда суеверная мысль, что, если она остановится именно здесь, все волшебным образом образуется и жизнь вернется в привычную колею.

Впервые обратив внимание на свое странное поведение, Люччи испугалась. На мгновение ей показалось, что она сходит с ума, что, впрочем, и немудрено было в ее нынешнем положении. Потом, решив не усложнять жизнь новыми страхами, она подумала, что странным ее поведение может показаться лишь со стороны, причем человеку, который сам никогда не испытывал подобного ужаса. Сама же Люччи готова была ухватиться за что угодно – за любой воображаемый предмет или обстоятельство, включая пресловутую соломинку, – только бы дело сдвинулось наконец с мертвой точки.

Когда в мозгу Люччи возникло слово «мертвой», ее красивое лицо исказила болезненная судорога. Даже всего лишь входя в состав устойчивого фразеологического оборота, понятие смерти вызвало у нее сейчас столь обостренную реакцию, что она едва сдержала рыдания.

Правда, слез у нее почти не осталось, она выплакала их за минувшие дни. К нынешним, двенадцатым по счету суткам кошмара, Люччи могла лишь давиться сухим беззвучным плачем.

У нее не укладывалось в голове, что все это происходит с ней. Последние события воспринимались ею как кино. Возможно, таким образом проявлялся инстинкт самосохранения – неважно. Главное, что в глубине души она надеялась на почти традиционный для голливудских кинофильмов хеппи-энд, счастливый конец.

Не исключено, что кто-то назвал бы подобное отношение к происходящему инфантильным, и, скорее всего, был бы прав, только для Люччи мнение посторонних не имело никакого значения. Разве способны они понять, что творится в ее душе? И вообще, судить других легче всего, а попробуй сам окажись в подобной ситуации!

Хотя этого Люччи не желала никому. Единственное, чего она хотела – вернее, жаждала всей душой, – это чтобы кошмар поскорее прекратился. Потому что силы ее были на исходе. Временами она даже сомневалась, доживет ли до завтрашнего утра. Душевная боль была так сильна, что терпеть ее становилось все труднее. Люччи даже удивлялась, как это ей удалось продержаться до сих пор.

Только надежда еще держала ее на этом свете. Мысль о том, что она сдастся, падет под натиском тоски и безысходности, а потом, когда ее не будет, ситуация наконец-то исправится, во-первых, не давала расслабиться, а во-вторых, казалась верхом несправедливости.

Нет, подобной несуразицы она не допустит. Если судьба распорядится так, что в дальнейшем сквозь плотный слой облаков проглянет солнце и произойдут события, которых она так мучительно ждет, то ей следует быть их участницей. Как же иначе?

Немного приободрившись – если можно употребить это слово применительно к едва различимому лучику света, проникшему в омут ее отчаяния, – Люччи тряхнула головой.

Чушь! Не может быть все так плохо. Просто… мм… вышло нечто наподобие недоразумения, только, упаси бог, не трагического! Нет, нет и нет! Нужно настраивать себя на позитивный лад и именно так прогнозировать дальнейшее развитие событий. Тогда они окажутся положительными. А если воспринимать ситуацию как драму, то таковой она и…

Нет! Не получится она такой! Все будет хорошо, и точка.

Люччи покинула центр ковра и шагнула к окну. Там застыла на несколько минут, прижавшись лбом к прохладному стеклу.

Ненавижу Льюисов! – снова проплыло в ее мозгу. Ненавижу Льюисов!

Она тихонько застонала, настолько безысходными показались ей эти слова. Люччи вполне разделяла их смысл, но ее беспокоило то обстоятельство, что никак не удавалось вспомнить, откуда они взялись и почему засели в голове. Это тоже было нечто сродни подсознательному стремлению очутиться в центре ковра – суеверный, ни на чем не основанный страх, что если она не вспомнит происхождение короткой фразы, то все, жди беды.

Если бы я хотя бы не была сейчас одна! – с горечью подумала Люччи, зажмуриваясь. Если бы со мной находился Арни…

Не успела возникнуть в мозгу Люччи эта мысль, как в ее сердце словно вонзилась игла. Мысли об Арни и отношениях с ним находились под запретом. И думать о нем означало взваливать на плечи дополнительный груз тревог, смятений и разочарования. Подобная ноша сейчас не только была не под силу Люччи, но попросту могла раздавить ее.

– Ненавижу Льюисов, – пробормотала она, не открывая глаз.

В эту минуту перед ее внутренним взором неожиданно возникло видение фанерного щита, одного из тех, которыми были заколочены окна местных домов. На нем белела порывисто начертанная мелом надпись, состоявшая из двух слов, тех самых, что мгновение назад слетели с губ Люччи и которые мучили ее все минувшие дни: «Ненавижу Льюисов!». Кто-то, вероятнее всего ребенок, вложил в эту надпись свое отношение к происходящему.

Щит с упомянутой надписью Люччи мельком увидела двенадцать дней назад на выезде из Пенсаколы. Тогда она находилась за баранкой своего «ауди» и рядом с ней, на пассажирском сиденье, пристегнутая ремнем безопасности сидела Элси.

Люччи со стоном повернула голову, теперь уже не лбом, а виском прижавшись к прохладному стеклу. Проезжая мимо того дома и читая выразительную надпись, она даже представить себе не могла, что всего часа через два произойдет самая ужасная в ее жизни история – если, конечно, не считать той, которая разрушила отношения с Арни.

Впрочем, два эти эпизода невозможно даже сравнить. Один касался всего лишь мужчины, пусть даже и мужа, а другой – ребенка, а это, разумеется, неизмеримо больше, что подтвердит любая мать.

– Боже мой… – прошептала Люччи. – Господи… дай мне силы выдержать это дикое напряжение!

Она умолкла, исступленно кусая губы, потом, будто опомнившись, принялась горячо молиться Пресвятой Деве, прося о спасении самого дорогого, что есть в ее жизни…

Люччи едва дождалась пяти часов вечера, когда можно было вновь позвонить в местный Центр по чрезвычайным ситуациям и запросить информацию о вновь обнаруженных жертвах урагана, которому по укоренившейся традиции дали имя Льюис.

В Центре было два списка: в один заносили имена обнаруженных спасателями живых людей, в другой тех, кому не повезло. Вернее, второй состоял в основном не из имен – так как в одежде жертв далеко не всегда обнаруживали документы, – а из описаний.

Дважды в день, утром и вечером, Люччи звонила в Центр. Всякий раз она с надеждой и ужасом набирала номер, который не просто знала наизусть, а словно видела перед внутренним взором как ряд объятых пламенем цифр. Временами ей казалось, что они опаляют ее мозг.

Сначала Люччи называла имя – Элси Кауфман – и просила проверить список живых. Потом, не добившись желаемого результата, с дрожью в голосе сообщала данные для поиска во втором списке. Говорила всегда одно и то же: девочка трех лет, темноволосая, в розовом трикотажном костюмчике – шортах и майке, – на ногах сандалии в тон и белые носки. В кармане шортов должна лежать записка, в которой указано имя, полный домашний адрес и номера телефонов – сотового и домашнего. И пока сотрудница Центра по чрезвычайным ситуациям изучала второй документ, Люччи молила про себя небеса, чтобы и здесь результат оказался отрицательным. Потому что в таком случае еще оставалась надежда на благоприятный исход ситуации.

Вообще, как объяснили Люччи сотрудники Центра, погибших, к счастью, было мало. Объяснялось это конечно же не милосердием урагана, а оперативностью властей, которые извлекли уроки из прошлогоднего бедствия, унесшего жизни гораздо большего количества людей. Едва узнав о приближении урагана Льюис, власти постарались опередить стихию. Штаты Флорида, Алабама и Миссисипи были объявлены зоной бедствия, и там началась эвакуация. К настоящему времени стало известно, что она затронула сотни тысяч человек. Если бы не подобная расторопность, жертв наверняка оказалось бы гораздо больше. Успеху спасательных операций способствовало также и то, что ураган Льюс практически в точности повторил маршрут прошлогоднего, носившего название Айван.

Для Люччи разница заключалась в следующем: ураган Айван обошел Пенсаколу стороной, а Льюис угрожал задеть город. Из-за этого Люччи и решилась двинуться в путь вместе с другими горожанами на запад, в безопасные районы, где можно было переждать, пока кончится напряженный период.

Возможно, она не рискнула бы отправиться в такое трудное путешествие с трехлетней дочуркой, но накануне телевидение то и дело транслировало репортажи с картинками из тех мест, которые уже посетил бушующий в регионе ураган. Увиденное потрясало, тем более что происходило все в относительной близости от Пенсаколы – мало того, двигалось в этом направлении.

Ведущие теленовостей тревожными голосами сообщали, что в районе стихийного бедствия порывы ветра, достигают ста двадцати пяти миль в час. Телезрители воочию могли убедиться, какой огромной силой обладают подобные воздушные потоки – на их глазах добротные дома разлетались как картонные, вырванные с корнем деревья носились как перышки и, если падали на крышу какого-нибудь коттеджа, от той ничего не оставалось.

Увидев, что происходит в эпицентре урагана, Люччи отказалась от мысли заколотить окна фанерой, как сделали многие соседи. В таких условиях подобные действия были лишь пустой тратой времени или жестом отчаяния.

Однако ни того ни другого Люччи не могла себе позволить. У нее на руках находился маленький ребенок, о котором она должна была заботиться. Поэтому, как только по радио объявили, что жителям Пенсаколы рекомендуется временно покинуть свои дома, Люччи побросала в дорожную сумку самое необходимое и черкнула на бумажке имя дочурки и адрес – так, на всякий случай. Положив сложенный вдвое листок в карманчик надетых на Элси шорт, она взяла ее на руки, подхватила сумку и поспешила к стоящему во дворе «ауди».

– Ура, мы едем кататься! – радостно воскликнула девчушка, сообразив, что им предстоит путешествие. – Правда, мам?

– Да, золотце, прокатимся немного.

– А можно Мэри поедет с нами? – спросила Элси высоким звонким голоском, звуки которого всякий раз заставляли сердце Люччи сжиматься от нежности.

– Разумеется, малыш. Как же можно ехать без Мэри! Кстати, не помнишь, где она? – Речь шла об игрушечном медвежонке, на котором при покупке была этикетка с надписью «Тедди». Однако Элси сказала, что это девочка и зовут ее Мэри. Люччи спорить не стала.

– Она спит под диваном.

– Ну идем возьмем ее.

Проходя мимо телефона, Люччи мельком взглянула на него, но даже не замедлила шаг. Арни вовсе незачем знать о ее перемещениях. Пусть не воображает, что она такая беспомощная. К тому же, если он решил вычеркнуть ее из своей жизни, то не должен претендовать на какую-то особую осведомленность. И хотя у Люччи возникло чувство, что она поступает неправильно, в ее голове промелькнуло: Арни давно уже сам по себе, а я сама по себе. Так что я не обязана ставить его в известность о своих поездках, тем более кратковременных.

И все же, когда она сбегала по ступенькам крыльца, некое шестое чувство пыталось предостеречь ее от опрометчивого шага. Уезжать неизвестно куда, никого не предупредив, да еще с маленькой дочерью – не безрассудство ли это?

Но Люччи лишь упрямо сжала губы. Разве она не взрослый самостоятельный человек? Разве обязана перед кем-то отчитываться? Да, Арни до сих пор ее муж, но лишь формально, они не живут вместе уже больше трех лет. И пусть Арни содержит ее и Элси, полностью обеспечивая их нужды, а также оплачивая коммунальные и прочие счета, это не так уж важно, потому что подобные расходы для него пустяк. И оказание финансового содействия не дает ему права контролировать ее.

Примерно с такими мыслями Люччи устроила дочурку на переднем пассажирском сиденье, после чего сама села за баранку и тронула автомобиль с места. Выехав за ворота, она оглянулась на дом. Странно, но на какое-то мгновение у нее мелькнула мысль о том, что, возможно, в таком виде их с Элси уютное гнездышко видится ей в последний раз. Если его постигнет та же участь, что и другие здания, очутившиеся на пути следования урагана, то…

Люччи не стала додумывать грустную мысль до конца. Вместо этого она нажала на газ, послав «ауди» вперед. Ее сердце болезненно сжалось, но лишь на миг, потому что все помыслы были сейчас сосредоточены на одном: вывезти из опасной зоны Элси.

Однако напрасно она воображала, что Арни останется безучастным к событиям, разыгравшимся в регионе, который в числе прочих населенных пунктов включал в себя Пенсаколу. Не успела Люччи отъехать от города на несколько миль, как ее сотовый телефон залился трелями. Она машинально ответила, полагая, что это звонит Кэтти, приходившая убираться в доме по вторникам и пятницам. Сегодня как раз был вторник. И хотя Люччи совсем не ожидала со стороны прислуги такого рвения, чтобы выйти на работу, когда все готово улететь в тартарары, все же в первую очередь почему-то подумала именно о ней.

Наверное, Кэтти наткнулась на запертую дверь и решила прояснить ситуацию, промчалось в ее голове, пока она подносила мобильник к уху.

– Да? – произнесла Люччи и тут же без паузы продолжила: – Кэтти, мы уехали! По радио объявили эвакуацию, и я решила не задерживаться…

– Это я уже понял, – неожиданно раздался в трубке чуть хрипловатый, до боли знакомый и безумно родной голос, которого Люччи не слышала несколько лет.

На миг у нее перехватило дыхание.

– Арни?

– А ты ждала кого-то другого? – саркастически обронил он.

Люччи сразу поняла намек и нахмурилась. Конечно же Арни подразумевал, что она ожидала звонка другого мужчины.

– Верно, – сухо слетело с ее губ. – Я думала, что звонит моя прислуга. Сегодня вторник, она должна была убираться в доме, но мы уехали, не предупредив ее, и…

– И меня, – мрачно произнес Арни.

Повисло молчание. Люччи одной рукой держала руль, сосредоточенно глядя на загруженную частным транспортом дорогу. Все двигались в одном направлении, на запад, стремясь поскорее покинуть опасную зону.

– Тебе безразлично, что с нами происходит, – наконец сдержанно произнесла Люччи.

Арни откликнулся незамедлительно:

– Это не имеет значения. Ты пока еще моя жена, и я должен быть в курсе событий твоей жизни. Пока еще жена…

Не успел мозг Люччи усвоить эти слова, как на сердце лег камень. Она прикусила губу. Тяжело слышать такое от человека, которого продолжаешь любить, несмотря ни на что.

– Почему-то ты заговорил об этом только сейчас, – сказала Люччи, с беспокойством поглядывая на небо сквозь ветровое стекло. – Все эти годы…

В трубке послышался смешок.

– Все эти годы мне был известен каждый твой шаг.

– Как это может быть, если мы не общались? – хмуро произнесла Люччи.

– А ты подумай как следует – и все поймешь.

Она снизила скорость, заметив впереди дорожную развязку. Арни говорил намеками, а ей сейчас было не до решения загадок.

– Не знаю… По-моему, ты блефуешь.

– Зачем мне это? Я не из тех, кто играет в подобные игры.

2

С этим трудно было спорить. Арни – Арнольд Кауфман – был человеком дела. Ему принадлежала одна из крупнейших в стране рекламных компаний, фирма «Эд промоушн», в которой работали лучшие художники, фотографы, а также клипмейкеры и операторы, трудившиеся в оснащенных по последнему слову техники студиях.

В средствах массовой информации Арнольда Кауфмана частенько именовали акулой рекламного бизнеса, и это сравнение било прямо в цель, особенно что касается жесткой манеры ведения дел и внешней холодности.

Наверное, одна только Люччи знала, какой пылкий и страстный человек в действительности Арни. Привычная для него маска ледяной невозмутимости была скорее данью полученному в детстве воспитанию. Мать Арни, Берта Кауфман, была довольно деспотичной особой и всячески старалась привить сыну любовь к порядку и дисциплине. Неудивительно, что, развиваясь в таких условиях, он рано научился сдерживать себя во всех своих проявлениях.

Окружающим он чаще всего казался просто холодным человеком, и возникновению подобного впечатления, кстати, в немалой степени способствовала его внешность. Арни был высоким, худощавым, с белокурыми вьющимися волосами, правильными чертами лица и голубыми глазами, блеск которых порой казался ледяным.

Впервые увидев Арнольда Кауфмана, Люччи тоже почувствовала себя так, будто на нее повеяло холодком. Однако продолжалось это всего секунду. В следующее мгновение Арнольд рассмотрел стройную, от природы смуглую красавицу с блестящими темными волосами и карими глазами, будто изучающими тепло, и его взгляд сверкнул, как осколок отразившего солнце льда. Именно в это мгновение Люччи постигла суть Арни и всю обманчивость его неприступной внешности.

– Подумай, кто из твоего окружения постоянно находился при тебе все это время, – добавил он.

– Элси, – мгновенно ответила она, взглянув на дочурку, которая в эту минуту была увлечена переодеванием игрушечной медведихи Мэри.

– Да, но она не в счет. Думай еще.

Люччи скрипнула зубами. Весь этот разговор казался ей совершенно неуместным и вдобавок мешал следить за происходящим на дороге. Но в следующую минуту ее вдруг словно посетило некое озарение.

– Кэтти? – произнесла она, чувствуя холодок в сердце.

– Умница, – усмехнулся Арни. – Молодец. Неужели только сейчас догадалась?

Люччи до боли стиснула баранку.

– Выходит, Кэтти работает на тебя. – Это был не вопрос, а констатация факта.

В трубке прошелестел вздох. Затем Арни произнес – терпеливо, будто беседуя с несмышленым ребенком:

– На кого же еще? Ведь зарплату она получает у меня. Вернее, от меня. Моя бухгалтерия каждые две недели переводит на банковский счет Кэтти определенную сумму. Бьюсь об заклад, ты даже не знаешь какую.

Люччи действительно этого не знала. Она вдруг поймала себя на мысли, что давно уже не задумывается о многих вещах, которые досаждают другим людям – об оплате счетов за электричество, например. Или за газ. У нее также никогда не возникало сомнений, обеспечена ли средствами ее кредитная карточка и хватит ли денег для покупок во время очередного похода в супермаркет. Ее собственный банковский счет пополнялся, словно по мановению волшебной палочки.

Разумеется, никакого волшебства тут не было. Просто за всем этим стоял Арни.

Он держит меня как в золотой клетке, пронеслось в голове Люччи.

Вслух она произнесла совсем другое:

– Мы с Кэтти никогда не обсуждали вопрос об оплате.

Это была правда. В свое время Арни сообщил ей через своего ближайшего помощника Джима Картрайта, что Люччи вольна нанять прислугу в любом количестве и какую только сочтет необходимой – горничную, кухарку, няню и тому подобное, – при этом вопрос оплаты труда будущих работников не должен ее интересовать.

– Это не твоя забота, – сказал Джим. – Арни платит за все. Так что не стесняйся.

Помнится, Люччи тогда подумала, что лучше бы Арни не заставлял ее уезжать из дому и вообще не ломал бы жизнь ни ей, ни себе. Ни ребенку, который вскоре должен родиться.

Выбор прислуги она ограничила горничной, потому что остальные ей не были нужны, особенно няня. Ей не хотелось поручать своего ребенка чужому человеку. В услугах же кухарки она вообще не нуждалась. Зачем одинокой молодой женщине кухарка?

Чуть ослабив хватку, Люччи немного повернула руль, чтобы выровнять движение автомобиля.

– Постой, – вдруг произнесла она в телефонную трубку, – ведь прислугу выбирала я сама! Ты не мог влиять на мое решение.

В трубке вновь прозвучал вздох.

– Прямо не мог, конечно, – сказал Арни. – А косвенно… – Он не договорил, будто окончание фразы и так было понятно. Затем добавил: – Кроме того, Кэтти очень постаралась тебе понравиться.

На миг плотно сжав губы, Люччи заметила:

– Ко мне приходили разные женщины. Ты не мог быть стопроцентно уверен, что я остановлю выбор именно на Кэтти.

– Верно, детка, спорить не буду. Но так или иначе я позаботился о том, чтобы возле тебя находился мой человек.

– А, понимаю… Среди претенденток не одна лишь Кэтти была подослана тобой! Допускаю, что от твоего имени действовали вообще они… все?

– Хм, ты впрямь молодец. Хоть и с опозданием почти в четыре года, но все-таки догадалась.

Люччи вновь стиснула баранку.

– Зачем такие сложности? Стремление во всем меня контролировать… Какие цели ты преследуешь? – Слова слетали с ее губ отрывисто, будто ей трудно было говорить. Впрочем, это соответствовало действительности. Ощущение своей полной беззащитности перед Арни угнетало Люччи.

– Цели? По-моему, они очевидны. Ты моя жена, из этого я и исхожу в отношениях с тобой.

– В каких отношениях? – грустно усмехнулась она. – Мы не только не виделись, но даже не разговаривали все эти годы.

– А о чем мне с тобой разговаривать после всего, что случилось? – хрипловато произнес Арни.

О, давненько я этого не слышала! – мелькнуло в ее голове.

– Послушай, я не собираюсь продолжать подобный разговор посреди трассы. Со мной ребенок.

– Никакого разговора не возникло бы, если бы ты удосужилась сообщить мне об отъезде. Тем более при таких обстоятельствах.

– Я не посчитала необходимым ставить тебя в известность, – сухо обронила Люччи. – Меня вообще удивляет твое стремление контролировать мою жизнь. Почему бы тебе не развестись со мной и не оставить меня в покое?

– Вот как? Теперь ты заговорила о разводе? Интересно, как же ты представляешь свое дальнейшее существование без моей финансовой поддержки?

Люччи прикусила губу. Арни знал, куда бить. У нее действительно не было никаких средств, кроме тех, что поступали от него.

– Ничего, как-нибудь устроюсь, – буркнула она. – Работать пойду.

– Много ты заработаешь без специального образования!

– У меня оно было бы, если бы… – Если бы я не влюбилась в тебя, мысленно завершила Люччи фразу.

– Только не говори, что это я во всем виноват, – хмыкнул Арни.

– О, разумеется, вина лежит единственно на мне! – Несмотря на сарказм этих слов, Люччи действительно во многом винила себя в прежних своих действиях. Если бы сейчас сложилась ситуация, подобная той, что возникла около четырех лет назад, она действовала бы совершенно иначе. За минувшие годы Люччи детально обдумала историю своего замужества и сделала определенные выводы. Жаль только, что невозможно повернуть время вспять и исправить ошибки, а то бы она повела себя абсолютно по-иному.

– А может, я чего-то не знаю? – вдруг сказал Арни. – Может, появился кто-то? Мужчина, способный поддержать тебя так же, как я?

Ну вот, подумала Люччи, теперь я еще должна и оправдываться!

Она молча продолжала вести автомобиль, поминутно поглядывая то на дорогу, то на Элси.

– Что, угадал? – мрачно произнес Арни. – Кэтти не все удалось разузнать?

Она невесело усмехнулась.

– «Разнюхать» ты хотел сказать?

– Я сказал именно то, что собирался. Не уводи разговор в сторону, ты не ответила на мой вопрос.

– И не намерена отвечать. Пусть информацию для тебя собирают твои ищейки. А Кэтти я уволю, пусть только уляжется ураган.

Как ни странно, ее слова произвели на Арни успокаивающее действие.

– Ты изменилась, – с коротким смешком заметил он.

– А чего же ты ожидал? Минувшие годы не прошли для меня даром. – После некоторой паузы Люччи спросила: – Ну ты все выяснил?

– Нет. Куда ты направляешься? В лагерь для эвакуированных?

– Нет. Собираюсь отъехать на безопасное расстояние и остановиться в каком-нибудь мотеле.

– А конкретнее не можешь сказать? Люччи вновь усмехнулась.

– Что, трудно без соглядатаев?

– Детка, я ведь все равно тебя найду, так что не пытайся увильнуть.

Вот еще! Я сама не знаю, где окажусь. И вообще, у меня сейчас одна забота: вывезти Элси из опасной зоны. Так что твои проблемы меня не волнуют. Хочешь, ищи нас, если больше нечем заняться. Лично я бы на твоем месте этого не делала. Все равно через несколько дней ураган уляжется и мы вернемся домой. В настоящий же момент могу сказать, что у нас все в порядке, если тебя интересует это, а не что-либо другое.

– Очень рад, – сдержанно произнес Арни. – У меня была мысль выслать за тобой самолет, но ни один аэропорт в округе его не примет. Действует штормовое предупреждение, я выяснял.

Люччи отметила про себя это «за тобой». Как будто речь идет только о ней, а Элси вовсе не существует!

В ее сердце словно воткнулась игла. Больно было слышать такое от Арни.

– Не стоило беспокоиться, – обронила Люччи. – Мы все равно не полетели бы к тебе.

– В самом деле? Но, насколько мне известно, тебе больше не к кому ехать.

И вновь он угодил в самую точку. Из близких родственников у Люччи остался только дед Марио Толетти, в настоящее время пребывающий в специализированном, предназначенном для страдающих болезнью Паркинсона доме престарелых в Монтгомери. Матери Люччи не знала, потому что та скончалась вскоре после родов из-за осложнений, вызванных операцией, – пришлось делать кесарево сечение. А отец, Антонио Толетти, военный летчик-испытатель, разбился во время одного из вылетов на новой машине. Люччи тогда было двенадцать лет. Все трое – дед, отец и она сама – жили в Пенсаколе, в том доме, который Люччи и Элси покинули, спеша убраться из зоны бедствия.

Отца она помнила очень хорошо. Он был веселым человеком, шутил, дарил ей книжки, игрушки, конфеты. Водил в кино, зоопарк, покупал мороженое, сахарную вату на палочке. Она знала, что еще до ее рождения имя ей выбрал отец. Именно он назвал ее Лючией, сократив затем для удобства, и получилось Люччи.

После трагической смерти отца они с дедом остались вдвоем. Люччи ходила в школу, по окончании которой отправилась в Нью-Йорк – благодаря отличным отметкам ее зачислили студенткой в давно облюбованный колледж по гостиничному бизнесу, и к тому же со стипендией.

В Нью-Йорке Люччи и познакомилась с «акулой рекламного бизнеса» Арнольдом Кауфманом, который впоследствии стал для нее просто Арни.

– Пусть не к кому ехать, но и к тебе я не поеду, – произнесла она в телефонную трубку. – Ни я, ни Элси. Впрочем, малышка тебе безразлична, – Люччи покосилась на дочурку, но та не прислушивалась к разговору, продолжая наряжать плюшевую медведицу Мэри, – а ты для нее просто чужой, потому что она тебя никогда не видела.

– Ладно, оставим этот разговор, – хмуро произнес Арни. – Собственно, мне нужно лишь одно: чтобы ты периодически звонила и сообщала, как у тебя дела.

– Зачем это тебе? Зачем я тебе вообще нужна? Сам говоришь, что нам даже разговаривать не о чем.

– Мне необходимо знать, что ты жива и невредима. Никто из моих знакомых, за исключением Джима Картрайта, не знает, что мы живем врозь, – сухо пояснил он.

Для Люччи это было новостью.

Вот оно что! Выходит, все это время Арни делал перед приятелями и партнерами по бизнесу вид, что у него образцовая семья и вообще все замечательно. Хм, какие интересные вещи выясняются…

– Порой у меня спрашивают, как ты поживаешь, как у тебя дела и тому подобное, – продолжил Арни. – Я должен знать, что отвечать.

Она коротко рассмеялась.

– Прости, но мне с трудом верится, что ты не способен придумать что-нибудь на ходу. Это ты-то, известный выдумщик и оригинал! – Тут ей пришла в голову новая мысль, и она добавила: – Кроме того, тебе ведь все равно приходится врать.

Повисла непродолжительная пауза, затем Арни осторожно спросил:

– Почему это?

– Ну я не думаю, что ты рассказываешь знакомым о моей жизни в Пенсаколе, о соглядатайстве Кэтти… и, наверное, ни слова не говоришь о том, что в нашей так называемой семье растет ребенок, верно? – произнесла она, осененная внезапной догадкой.

Твой ребенок, – ледяным тоном уточнил Арни. – Разумеется, ни о чем таком я не рассказываю. Моя семейная жизнь никого не касается. От тебя же требуется лишь обещание держать меня в курсе событий. Запомни телефонный номер. – Он назвал цифры.

Люччи отметила некоторое противоречие в словах Арни – то ему нужно рассказать знакомым, как поживает жена, то подобные вещи никого не касаются, – но не стала заострять на этом внимание.

– Хорошо, – нехотя согласилась она, – если будут новости, я тебе сообщу.

– Большое спасибо, – саркастически произнес Арни. – До свидания.

– До свидания. – Вторую часть слова Люччи договаривала, когда в трубке уже звучали короткие гудки. Она нажала на кнопку и улыбнулась поднявшей голову дочурке.

– С кем ты разговаривала так долго? – едва заметно картавя, сказала Элси, у которой звук «р» вызывал некоторые трудности.

– С… э-э… одним дядей.

– С дядей Брюсом? – спросила Элси, старательно напирая на проблемный звук.

Дядя Брюс был шестнадцатилетним соседским пареньком. Разумеется, трехлетняя малышка Элси воспринимала его как очень взрослого человека.

– Нет, с другим дядей.

Однако подобный ответ девчушку не удовлетворил.

– С дядей-папой? – вновь спросила она, с детской непосредственностью объединяя понятия постороннего и родного человека.

Люччи вздрогнула. С некоторых пор Элси начала спрашивать, где ее папа и почему он никогда не появляется дома. Всякий раз Люччи не знала, что отвечать.

– Мм… так не говорят, золотце, – с запинкой заметила она. – Так неправильно.

– А как правильно? – немедленно задала Элси новый вопрос.

Люччи вздохнула.

– Ну… или дядя, или папа. А как себя чувствует Мэри? – добавила она, стремясь отвлечь Элси от предмета разговора. Дочь периодически спрашивала, есть ли у нее, как и у других детей, папа и где он находится. – Не укачало ее в автомобиле?

– Что ты, мам! Ведь она все время с нами ездит. Я беру ее с собой, потому что ей скучно оставаться дома одной.

Люччи перевела дух. Кажется, уловка удалась.

– Как красиво ты ее нарядила! Если бы здесь были другие медведи, они позавидовали бы твоей Мэри.

– Поза… Что? – спросила Элси, услышав непонятное слово.

– Позавидовали.

– А что это? – заморгала малышка. – Элси такого не знает.

– Как бы тебе объяснить… – Люччи на миг задумалась. – Ну, словом, другие медведи тоже захотели бы так красиво одеться.

Элси в свою очередь сморщила лоб, размышляя. Спустя некоторое время – Люччи успела притормозить и постоять немного в общем ряду на железнодорожном переезде – она сказала:

– Нет, другие медведи не стали бы заведовать.

– Завидовать, – машинально поправила Люччи. – Почему ты так думаешь?

Элси озорно блеснула голубыми, как у отца, глазками.

– Потому что другие медведи настоящие, а Мэри… тоже настоящая, только игрушечная. И маленькая. Таких медведей можно одевать, а больших нет.

– Вот как? – улыбнулась Люччи.

Элси уверенно кивнула.

– Да. Я видела по телевизору. Большие медведи живут в лесу и ходят совсем без одежды.

Люччи представила себе голого медведя и тихонько рассмеялась. Элси всегда удивительным образом поднимала ей настроение…

Из воспоминаний ее вывел бой часов. Привычные звуки безжалостно вернули ощущение кошмарной реальности, от которой Люччи удалось на время отрешиться.

Пять часов! – лихорадочно подумала она, взглянув на циферблат, но все равно продолжая машинально считать удары, каждый из которых бил по ее напряженным нервам, будто кнутом, притом все больнее и больнее.

Когда часы наконец умолкли, Люччи медленно повернула голову, переведя взгляд на телефон, являвшийся одновременно источником муки и надежды. Пора было звонить в Центр по чрезвычайным ситуациям.

Нервно сжав губы, Люччи двинулась к аппарату.

Как и утром – и все эти дни подряд, – имени Элси Кауфман в первом списке не оказалось. С замиранием сердца Люччи попросила собеседницу перейти ко второму списку и дала заученное наизусть описание – трехлетняя девочка, темноволосая, в розовом трикотажном костюмчике, на ногах сандалии и белые носки. В кармане шорт находится записка с указанием имени и полного домашнего адреса.

– В этом списке Элси Кауфман тоже не значится, – сказала сотрудница Центра. – Сейчас проверю описания…

До боли в пальцах вцепившись в телефонную трубку, Люччи ждала результата. Однако его не последовало. Вернее, как и во все предыдущие дни, он, к счастью, оказался отрицательным.

– Спасибо… – прошептала Люччи.

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Нервное напряжение забирало все ее силы, но больше всего мучило ощущение полной беспомощности, а также абсолютная растерянность. Люччи понятия не имела, что следует делать дальше, и посоветоваться было не с кем. Психологи Центра убеждали ее запастись терпением и ждать. Собственно, ничего иного и не оставалось, только как же трудно было выдержать полную неизвестность!

По щекам Люччи покатились слезы. Почувствовав их, она удивилась: ей казалось, что глаза уже лишились способности выделять влагу. Потянувшись в карман за носовым платком, Люччи вздрогнула, потому что молчавший до того момента телефон вдруг издал трель.

Несколько мгновений она со страхом смотрела на него. Ее номер был известен в местном Центре по чрезвычайным ситуациям. И хотя она всего несколько минут назад сама звонила туда, мало ли что – вдруг появилась новая информация, которая в равной степени может оказаться как хорошей, так и плохой.

Тем временем телефон продолжал звонить, настоятельно требуя отклика, и в конце концов Люччи протянула к трубке дрожащую руку.

– Да?

– Продолжаешь игры?

Арни! Он задал вопрос сразу же, как только услышал ее голос. Однако Люччи сейчас пребывала в таком состоянии, что не поняла смысла сказанного и лишь тихонько всхлипнула.

– Снова скрываешься от меня? – с едва различимой угрозой продолжил Арни. – Обещала звонить – и молчок! Мобильник отключила… Здесь я тебя тоже, наверное, случайно поймал, а? Люччи! Что ты молчишь?

Она поспешно высморкалась в платочек.

– Не отключила, а забыла зарядить… У меня вылетело из головы, что… – Она шмыгнула носом, изо всех сил стараясь удержать слезы. – Впрочем, здесь нет электричества…

– Что такое, ты… плачешь?

Слезы хлынули из ее глаз потоком. Откуда они только берутся! – с досадой подумала Люччи, потому что ей вовсе не хотелось показывать свою слабость перед Арни.

– Да что случилось-то, можешь ты мне внятно сказать? – воскликнул он, явно начиная терять терпение.

– Элси… – выдавила она.

– Что? Заболела? Ей нужна помощь? Люччи отчаянно боролась со слезами.

– Да…

– Требуется врач? Послушай, я могу…

– Нет, – сказала она. – Врача не нужно.

– Так она не болеет? Ничего не пойму!

– Ее нет… Она… – Горло Люччи сковал новый спазм рыданий.

– В каком смысле «нет»? – с нотками растерянности в голосе произнес Арни. – Послушай, попробуй успокоиться и объясни наконец внятно, что случилось.

Люччи так сильно сжала в кулак правую руку – в левой находилась телефонная трубка, – что ногти едва не до крови впились в ладонь. Только так ей удалось унять слезы. Прерывисто вздохнув, она сказала:

– Элси исчезла.

– Исчезла? Каким образом? Это… связано с ураганом? Но ожидалось, что он пройдет стороной…

Люччи на миг закрыла глаза, прежде чем продолжить:

– Так думали многие. По всем прогнозам, ураган не должен был двинуться в том направлении, куда мы ехали. Но… до сих пор непонятно, как получилось… Он словно разделился на два вихря, один из которых изменил курс и…

– Давай поближе к тому, что случилось с Элси, – нетерпеливо бросил Арни.

– Ну, мы ехали по трассе, и в какой-то момент я заметила, что асфальт стал мокрым. Потом начались лужи, пополнявшиеся из ручьев, которые текли оттуда, куда мы ехали.

А вскоре хлынули потоки, быстро затопляя все вокруг. Транспорт остановился, кто-то крикнул, что впереди прорвало дамбу. Будто бы ветер нагнал воды из залива и заграждение не устояло под натиском волн.

– И в этих условиях ты продолжала ехать вперед? – хмуро спросил Арни.

– Что ты! Если бы у меня даже возникло такое сумасшедшее желание, осуществить его не удалось бы. На трассе возник затор, многие съезжали на обочину и пытались развернуться. А вода уже закрывала колеса. Вскоре прилетел вертолет спасателей, и нам через громкоговоритель объявили, что дальше ехать нельзя. – Люччи горько усмехнулась. – Как будто у кого-то еще оставались сомнения! В салоне моего «ауди», у меня под ногами, уже было полно воды, а снаружи бушевал ветер.

– Но Элси находилась с тобой?

– Она по-прежнему сидела рядом и лишь вертела головой, не понимая, что происходит. Только больше не держала Мэри на коленях, а прижимала к груди.

– Мэри?

– Это любимая игрушка Элси, медвежонок.

– Дальше, – коротко произнес Арни.

С ее губ слетел новый прерывистый вздох.

– Дальше я подумала, что нужно что-то делать, как-то выбираться из ситуации, в которой мы очутились. Но изнутри, оставаясь в автомобиле, трудно было оценить обстановку…

– И ты покинула салон, – хмуро констатировал Арни.

Думаю, на моем месте ты поступил бы так же, – заметила Люччи. – Или, по-твоему, я должна была сидеть и ждать, пока мой «ауди» закачается на волнах?

– Ладно, продолжай.

– Я велела Элси оставаться на месте и не отстегивать ремень безопасности, а сама открыла дверцу – что оказалось не так-то легко из-за бурлящей вокруг воды – и вышла. Кстати, многие сделали то же самое. Неподалеку от меня ругались возле своего «лендровера» супруги, чуть поодаль какой-то старик, стоя рядом с «фольксвагеном», грозил кулаком кружившему над нами вертолету. Услышав голосок Элси, крикнувшей «мама, я боюсь!», я нагнулась, заглянула в окошко и сказала, что через минуту вернусь. Затем побрела по колено в воде к спорящим супругам. Мы поговорили – минут пять, не больше. Сошлись на том, что придется поворачивать, тем более что некоторым водителям позади нас уже удалось это сделать и в общем потоке транспорта образовались просветы. Я двинулась обратно, а когда садилась за баранку своего «ауди», порыв ветра швырнул волосы прямо мне в глаза. Поэтому я не сразу заметила, что… – голос Люччи дрогнул, но она справилась с собой, – Элси нет в салоне.

– Что конкретно ты увидела? – резко спросил Арни, до этого внимательно слушавший ее.

– В первую секунду я словно ослепла, не могла уяснить, как такое могло случиться: ведь только что Элси сидела на переднем пассажирском сиденье – и вот ее нет! – Она умолкла, словно заново переживая то ужасное мгновение.

– Но какие-то детали ты запомнила? Например, был ли отстегнут ремень безопасности?

– Да. Иначе как бы Элси встала?

– Ну мало ли… А дверца с ее стороны была открыта?

– Да, – произнесла Люччи упавшим голосом.

3

Повисла пауза. Неизвестно, о чем думал в эти долгие мгновения Арни, а Люччи представила себе, как ее трехлетняя дочурка выбралась из автомобиля в холодную мутную воду, сразу окунувшись едва ли не по горло.

Зачем Элси сделала это? – промчалось в ее голове. Ведь она такая послушная и вообще умница.

– Наверное, Элси очень испугалась, – медленно произнесла Люччи, обращаясь больше к себе самой, чем к Арни.

– Или решила, что ты не вернешься за ней, – обронил тот.

– Нет! – воскликнула она. – Элси не могла так подумать! Мы никогда с ней не расставались… не расстаемся, – быстро поправилась она, страшась прошедшего времени.

– И тем не менее ты оставила ее одну, да еще в такой страшной ситуации, – безжалостно заметил Арни.

– Всего на пять минут! – воскликнула Люччи, голос ее срывался.

– Которые наверняка показались Элси вечностью.

Люччи застонала от этих безжалостных слов.

– Зачем ты мучаешь меня? Тебе доставляют удовольствие мои терзания? Это такая месть с твоей стороны?

– Глупости, – парировал Арни. – Я лишь хочу дать тебе понять, что было бы гораздо лучше, если бы ты переждала опасный период у меня.

Люччи скрипнула зубами.

– Я скажу тебе, что было бы лучше! – с надрывом вырвалось у нее. – Нам с Элси следовало отсидеться в подвале нашего дома и никуда не ездить. Ураган промчался бы над нами, и все. Мы остались бы целыми и невредимыми. Кстати, дом наш уцелел. Только на кухне выбиты оконные стекла, да на крыше недостает черепицы. Кроме того, как я уже говорила, нет электричества, зато работает телефон. Так что мы с Элси, вероятно, даже ничего не заметили бы, сидя в подвале. Там есть аварийное освещение, от аккумуляторов.

Наверное, – холодно согласился Арни. – Если бы ты связалась со мной перед отъездом, я, скорее всего, тоже посоветовал бы тебе остаться на месте. По всем прогнозам, ураган должен был лишь краем задеть Пенсаколу. Все указывало на то, что его основной маршрут проляжет севернее. Ну скажи, почему ты не сообщила мне о том, что собираешься делать? Из гордости или из вредности? Пусть мы не общались в течение минувших лет, но когда возникает такая необычная ситуация…

Не отрывая от уха телефонной трубки, Люччи горестно покачала головой.

– Боже мой, о чем мы говорим… У меня ребенок пропал, понимаешь ли ты это? Мне сейчас не до дурацкого выяснения отношений. Зачем ты только позвонил?! И зачем я взяла трубку?.. У меня мелькнула мысль, что звонят из Центра по чрезвычайным ситуациям, поэтому я и ответила. Если бы знала, что это ты…

– Ладно, не распинайся, твое отношение ко мне хорошо мне известно.

Люччи усмехнулась так мрачно, что выражение ее лица больше походило на гримасу отвращения. Однако направлено это чувство было на нее саму и на питаемую к Арни слабость, ведь после всего, что тот сделал с ней, она все еще продолжает его любить!

– Ты заблуждаешься, – едва слышно слетело с ее губ.

Он оставил это замечание без внимания и взамен решительно произнес:

– Значит, так, постарайся успокоиться и убеждай себя, что все будет в порядке. Кстати, лично я уверен, что в конечном счете все действительно образуется.

– Ты в самом деле так считаешь? – жалобно спросила Люччи.

– Разумеется. Иначе не говорил бы. Я тебя никогда не обманывал.

Даже сейчас он не смог удержаться от завуалированной колкости. Но Люччи молча проглотила ее, в эту минуту ей было не до того.

– Сколько же мне еще ждать, пока все уладится? – вздохнула она.

– До завтрашнего дня. Люччи насторожилась.

– А что случится завтра?

– Только не волнуйся, – быстро произнес Арни. – Ничего плохого не случится. Просто я приеду к тебе в Пенсаколу.

– Ты? – Она думала, что в своем нынешнем состоянии ничему не сможет удивиться, однако подобное мнение оказалось ошибочным. – Сюда?

– Конечно. Почему ты так изумляешься? В конце концов, я твой муж.

– Но за четыре минувших года ты не вспоминал об этом… разве что когда раз в месяц отдавал своей бухгалтерии приказ перевести деньги на мой счет.

– Мне не нужно делать это каждый месяц, – усмехнулся Арни. – Бухгалтерия действует согласно единожды полученному распоряжению.

Люччи пожала плечами, хоть он и не мог ее видеть.

– Все равно, мне как-то странно слышать, что ты намерен лично прибыть сюда.

– Не только прибыть, но и разобраться в ситуации.

После некоторой паузы Люччи сказала, машинально комкая носовой платок:

– Хорошо, приезжай. – В ее сердце вновь затеплилась надежда. Все эти дни она чувствовала себя маленькой и беспомощной, а Арни являлся именно тем человеком, которому хорошо удавалось разбираться в чем бы то ни было.

Стук в дверь раздался через несколько минут после того, как Люччи сделала утренний звонок в Центр по чрезвычайным ситуациям – вновь безрезультатно. Но сегодня она воспринимала положение чуть менее трагично. Вчерашний разговор с Арни словно вселил в нее надежду – пусть и слабую – на благополучный исход всей жуткой истории.

Решив, что это приехал Арни, Люччи поспешила в прихожую. Однако ее ждал сюрприз: вместо него она увидела на крыльце двух незнакомцев, средних лет мужчину и женщину.

– Миссис Кауфман?

– Да, – кивнула она, обежав обоих посетителей удивленным взглядом.

Мужчина был в льняном костюме цвета кофе с молоком и белоснежной рубашке, женщина – в элегантного кроя хлопковом платье. Она также была в очках, с короткой стрижкой.

– Я Рон Ковальски, врач, – сказал мужчина. – А это Нина Питерсон, психотерапевт. Нас прислал ваш муж, мистер Кауфман. Он опасается за состояние вашего здоровья и…

– Но… разве сам он не приедет? – растерянно произнесла Люччи.

Не беспокойтесь, непременно приедет, – быстро произнес Рон Ковальски, в свою очередь окидывая Люччи профессиональным взглядом. – Возможно, он уже в пути. Просто нас мистер Кауфман отправил вперед, чтобы, не теряя времени, мы осмотрели вас и поддержали медикаментозно… или как-либо иначе, если понадобится.

– Я не думаю… – начала было Люччи.

Однако Нина Питерсон мягко прервала ее:

– Миссис Кауфман, пожалуйста, позвольте нам войти, – произнесла она негромким грудным голосом. – Ведь мы прилетели сюда из Нью-Йорка единственно ради вас. Ради вашего спокойствия. Кроме того, мистер Кауфман просил нас непременно дождаться его. Если желаете, позвоните ему, он все подтвердит.

Люччи вовсе не хотелось дожидаться Арни в обществе двух незнакомых людей, но оставить их на крыльце она не могла. Каким бы большим ни было ее горе, она не настолько утратила чувство собственного достоинства, чтобы захлопнуть дверь перед носом медиков, проделавших из-за нее такой долгий путь. Конечно, за свои труды они получат от Арни немалую сумму денег, но это не отменяет правил элементарной вежливости.

А тут еще Нина Питерсон добавила проникновенно:

– Поймите, мы ведь даже города не знаем. Нам неизвестно, где здесь гостиницы, да и вообще… В обычных обстоятельствах любой таксист отвез бы нас к какому-нибудь отелю, но сейчас Пенсакола будто вымерла. Мы едва нашли человека, согласившегося доставить нас сюда из аэропорта. – Выдержав небольшую паузу, она произнесла, глядя Люччи прямо в глаза: – Посудите сами, не ждать же нам мистера Кауфмана во дворе!

– Хорошо, – вздохнула та. – Прошу.

Едва переступив порог гостиной, Рон Ковальски спросил, где можно вымыть руки, а затем они вместе с Ниной уговорили Люччи согласиться на короткое обследование. В конце концов, ей пришлось принять какие-то капли и таблетку.

Потом они некоторое время сидели молча: Люччи на диване, Рон и Нина по бокам журнального столика, в широких удобных креслах. Царящую в доме тишину нарушало лишь негромкое мерное цоканье маятника в высоких напольных часах. Позже, когда те пробили одиннадцать, Нина задала какой-то малозначительный вопрос о доме, и вскоре Люччи с удивлением обнаружила, что рассказывает историю своей семьи, начиная от первого в их роду переселенца из Италии Джузеппе Пьяччи, который затем перевез в Америку жену Марию и первенца Тинто.

Она понимала, что Нина завела этот разговор неспроста, что это профессиональный психологический прием, призванный отвлечь ее от мыслей об Элси, но все равно продолжала длинное повествование, потому что так в самом деле было легче. Впрочем, не исключено, что на нее просто подействовали принятые лекарства.

Время от времени Рон поднимался с кресла, подходил к Люччи, чтобы проверить пульс, состояние зрачков и что-то еще, чего она не понимала. Ей лишь было ясно, что он изнывает от бездействия и невозможности как-то помочь делу, сдвинуть ситуацию с мертвой точки.

Когда Рон возвращался на место, Нина задавала новый вопрос – и все начиналось сначала. Люччи возобновляла рассказ, маятник часов продолжал отсчитывать минуты, а стрелки двигались по кругу с таким невозмутимым спокойствием, будто всем своим видом желая сказать: ничего-ничего, все проходит, пройдет и это.

И все, включая Люччи, ждали прибытия того, кто должен был как-то повлиять на ход событий.

Но как они ни прислушивались к доносящимся снаружи звукам, все-таки шуршание шин по проходящей мимо дома дороге застало их врасплох. Это был первый изданный автомобилем звук за последние полтора часа.

Рон и Нина переглянулись. Люччи же повернула голову к выходящему во двор окну и застыла.

Хлопнула дверца, по дорожке зазвучали шаги. Как ни странно – а может, это было вполне естественно, – Люччи узнала стремительную походку Арни. Четырех лет оказалось недостаточно, чтобы забыть ее.

Но даже сейчас она не сдвинулась с места. Не поднялась с дивана, не прошла в прихожую, не отворила входную дверь. Вместо нее это сделал доктор Рон Ковальски.

Возможно, у него были на то свои причины, потому что в холле произошел короткий разговор. По-видимому, Ковальски отчитывался перед Арни о проделанной работе и о состоянии Люччи. Сама она отнеслась к этому с изрядной долей безразличия, которое наверняка имело искусственное происхождение и было вызвано принятыми седативными препаратами.

– Вот видите, все идет по плану, – негромко заметила Нина. – А сейчас, когда прибыл мистер Кауфман, вам больше ни о чем не придется беспокоиться.

Люччи взглянула на нее и бесстрастно произнесла:

– Благодарю. Кажется, вам действительно удалось успокоить меня, хотя бы немного.

Нина кивнула, поднимаясь с кресла.

– Похоже, мне пора.

Не успела она сказать это, как дверь распахнулась и порог гостиной перешагнул Арни. Он молча взглянул на Нину, которая тут же поспешно произнесла:

– Я оставляю вас.

Арни нетерпеливо кивнул. Затем, не обращая больше внимания на направившуюся к выходу Нину, двинулся к Люччи.

Та невольно залюбовалась им – даже сейчас, в такой напряженной обстановке, пребывая во взвинченном состоянии, острота которого правда была искусственно понижена, но все-таки…

Стоило ей увидеть Арни, как на нее нахлынули прежние, хорошо знакомые чувства, среди которых далеко не последнее место занимало обожание. Люччи просто ничего не могла с собой поделать, это было сильнее ее.

Арни был, как всегда, подтянут и элегантен – впрочем, легко выглядеть так замечательно в костюме, за который выложено едва ли не целое состояние.

Он приблизился к Люччи, окинул ее быстрым пристальным взглядом, и его глаза вспыхнули. В них возникло выражение, как у приготовившегося к прыжку на жертву хищника. Казалось, еще мгновение – и Арни набросится на Люччи, сгребет в ее охапку… и что дальше? Задушит в объятиях или нежно расцелует?

Наверное, он сам не знал ответа на этот вопрос. Не исключено, что его раздирали оба этих желания.

– Люччи… – слетело с его губ. Потом последовала продолжительная пауза, во время которой взгляд Арни продолжил медленное путешествие. – Ты ни капельки не изменилась.

Наверное, она должна была бы порадоваться подобному замечанию – или комплименту, если угодно, – но ей было безразлично. И на этот раз дело заключалось вовсе не в принятых седативах. Просто от пережитых волнений ее душа словно превратилась в выжженное пространство, утратив при этом способность реагировать на эмоции, которые принято считать положительными.

Тем не менее Люччи отметила про себя, что в самом Арни тоже не наблюдается особых перемен, если не считать того, что он как будто стал еще привлекательнее и увереннее в себе. Минувшие годы оказались слишком небольшим сроком, чтобы с Арни произошли какие-то перемены. И уж разумеется в его душе так и не возникло склонности к милосердию, способности прощать и тому подобным вещам.

Иными словами, Арни остался самим собой – жестким волевым человеком, бизнесменом до мозга костей.

И меня он по-прежнему презирает, с горечью констатировала Люччи. В этом смысле четыре года прошли впустую.

Действительно, они сейчас находились рядом, в одной комнате, но между ними все еще стояло нечто страшное и несуразное, возникшее невесть откуда – о, Люччи прекрасно были известны истоки этой напасти! – и не позволявшее восстановить былое взаимопонимание.

Пока она размышляла, Арни протянул руку и провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Вижу, ты совсем измучилась.

Эта фраза вовсе не была проявлением сочувствия, просто Арни констатировал факт. Люччи ничего не ответила. Что тут скажешь? Ее состояние вполне очевидно. Как может чувствовать себя мать, ребенок которой исчез и о нем нет никаких известий?

– Я приехал за тобой, – вдруг произнес Арни.

Она вздрогнула.

– Как? Зачем это? Я никуда не поеду!

– Тебе опасно здесь оставаться. По последним сведениям, ураган был только началом. Он перемешал потоки холодного и теплого воздуха, что привело к возникновению в районе Кубы грозового фронта, который перемещается в северо-западном направлении, то есть движется в сторону Пенсаколы. Флориду уже заливают дожди, есть опасность наводнений.

Люччи слушала молча, вперив взгляд в узоры находящегося под ногами ковра. Ей не нравилось все то, что говорил Арни. В конце концов она прямо сказала ему об этом:

– Мне не по душе твой план. Что бы там ни было, я должна остаться здесь и ждать сведений об Элси.

Арни медленно покачал головой.

– В этом нет необходимости.

Едва эта фраза успела слететь с его губ, как Люччи вскинула на него гневный взгляд.

– Для тебя – может быть! Элси тебе безразлична, ты не питаешь к ней никаких чувств, кроме раздражения. А для меня дороже ее нет ничего на свете. – Тут в голове Люччи возникла новая мысль и она прищурилась. – А, кажется, я понимаю, какие соображения привели тебя сюда! Ты решил, что наконец избавился от Элси и теперь можешь забрать меня к себе, чтобы в дальнейшем персонально контролировать каждый мой шаг, не прибегая к услугам таких людей, как Кэтти и ей подобные! Тем самым ты создашь для окружающих видимость нормальной семьи, что немаловажно для твоего престижа. Угадала?

В глазах Арни промелькнуло выражение легкого презрения.

– Не суди о других по себе, дорогая, – процедил он сквозь зубы. – Это в твоем характере заворачивать интриги, а я привык играть честно.

– Вот как? Почему же тогда ты пытаешься помешать мне дождаться сведений об Элси?

Он усмехнулся.

– У меня и в мыслях этого нет. Просто тебе не нужно сидеть тут ради получения информации. Я связался со здешним Центром по чрезвычайным ситуациям и распорядился с нынешнего дня все сведения об Элси, если таковые появятся, направлять по моему адресу в Нью-Йорке. Вдобавок я дал все возможные номера телефонов, по которым со мной можно связаться. Если позвонят домой, ты первая обо всем узнаешь. Кроме того, никто не возбраняет тебе самой звонить, куда ты только сочтешь нужным.

Люччи задумалась. В словах Арни содержался здравый смысл, но ей почему-то боязно было покидать свой дом. Казалось, стоит уехать отсюда – и она больше никогда не увидит Элси. Да и совместная жизнь с Арни представлялась ей невозможной.

Вернее, нет, не так. Люччи многое отдала бы за то, чтобы возобновить прежнее житье, но именно прежнее – счастливое, безоблачное, пронизанное взаимной любовью и нежностью. Сейчас же, по прошествии почти четырех лет, оказаться вдруг с Арни под одной крышей… Ей даже как-то странно было думать об этом. И потом, что это будет за жизнь? Параллельное существование? Холодное «здравствуй» по утрам и «спокойной ночи» по вечерам? А днем, когда Арни находится в своем офисе, одинокое бдение у телефона?

Впрочем, с некоторых пор Люччи привыкла к одиночеству. И даже полюбила. Правда, его нельзя было назвать полным, потому что хотя в жизни Люччи и отсутствовал мужчина, зато рядом постоянно находилась дочурка.

Стоило ей подумать об этом, как она, почти физически ощутив прикосновение маленькой ручки к своей ладони, прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Пристально наблюдавший за ней Арни, видя ее сомнения, добавил:

– Не забудь, в случае наводнения у тебя перестанет работать телефон. Представь, что получится: мобильником ты не можешь пользоваться уже сейчас, потому что его нельзя зарядить из-за отсутствия электричества, а вдобавок исчезнет и обычная связь. Как ты тогда думаешь добывать сведения об Элси?

Люччи испуганно вкинула на него взгляд. Подобая мысль не приходила ей в голову, хотя все, казалось бы, лежало на поверхности, ведь, находясь в зоне бедствия, следует ожидать разного рода непредвиденных обстоятельств. Впрочем, в данном случае предвидеть их было просто, они логически вытекали из самого факта наводнения, при котором окажутся затопленными все подземные коммуникации.

– Что, видишь теперь, как я прав? – хмыкнул Арни.

Она отвела взгляд.

– Как всегда.

– Это упрек?

– Что ты! – невесело усмехнулась Люччи. – Скорее комплимент.

– Ладно, оставим взаимные колкости. Ближе к делу: ты поедешь со мной?

Наступило молчание. Люччи все раздумывала, а Арни с явным напряжением ждал ее решения. Наконец он не выдержал и вновь погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.

– Послушай, ты ведь умница, должна понимать, что тебе здесь опасно… и незачем оставаться.

Она отпрянула.

– Не прикасайся ко мне! Ты рад, что Элси исчезла, я знаю! Это устраивает тебя по всем статьям.

Арни опустил руку.

– Я слушаю всю эту чушь только потому, что в каком-то смысле ты сейчас не в себе. В противном случае наш разговор давно бы прекратился. Ответить же могу лишь следующее: я приложу все усилия, чтобы разыскать твою дочь.

Твою дочь! Снова эти ненавистные слова. Люччи открыла было рот, чтобы что-то произнести, но в следующее мгновение плотно сжала губы. Пререканиями делу не поможешь. В конце концов, какая разница, что Арни думает об Элси, главное, чтобы она нашлась.

– Надеюсь, ты понимаешь, что у меня гораздо больше возможностей, чем у тебя? Мое финансовое положение позволяет мне привлечь к поискам любые силы, и я это сделаю, потому что мне важен результат.

– Какой? – мрачно обронила Люччи.

– Положительный, уверяю тебя, – хмуро ответил он.

– То есть ты хочешь, чтобы Элси нашлась? Но зачем это тебе?

Арни нервно дернул плечом.

– Хотя бы ради принципа. Устраивает тебя такой ответ? Тогда собирай все необходимое и поедем. Детские вещи не забудь положить – надеюсь, пригодятся. Да, и фотографию твоей дочери обязательно захвати, если таковая найдется. Мало ли что, вдруг понадобится снимок.

– Постой, если ты по-прежнему живешь со своей матерью, я никуда не поеду, – произнесла Люччи, стараясь говорить как можно спокойнее.

На минуту наступило молчание, затем Арни хмуро ответил:

– В настоящее время мы живем раздельно. Она вздохнула.

– Ну если так…

4

Хоть Люччи и не очень поверила тому, что сказал Арни относительно своей заинтересованности в положительном исходе поисков Элси, его предложение показалось ей весьма разумным. Впрочем, как и все, что он делал или говорил. Не мешкая, она наскоро собрала в саквояж на колесиках вещи, в основном принадлежавшие Элси, и Арни повел ее к выходу.

Во дворе стоял вместительный фургон «форд», в котором кроме водителя находились Рон Ковальски и Нина Питерсон. Когда Люччи и Арни сели, в салоне осталось достаточно места еще как минимум для двоих.

– В аэропорт, Рич, – сказал Арни, обращаясь к шоферу, и тут Люччи поняла, что этот автомобиль он привез с собой в своем личном самолете.

Что ж, у него действительно больше возможностей, чем у меня, промчалось в ее голове. И если он сумеет отыскать Элси, я… буду очень ему признательна.

В течение всего перелета до Нью-Йорка они находились в отдельном персональном отсеке Арни.

– Это мой кабинет, – сказал он, делая рукой широкий жест. – Располагайся. – А когда Люччи опустилась в удобное мягкое кресло, открыл бар и спросил: – Плеснуть тебе чего-нибудь? У меня здесь неплохой выбор. Хочешь бренди? Или коньяку?

Она покачала головой.

– Мистер Ковальски дал мне лекарство. Наверное, я не должна пить спиртное.

– Да? – с сомнением взглянул на нее Арни. – А мы сейчас выясним!

Он повернулся, чтобы выйти в салон самолета, но тут по внутренней связи прозвучала из пилотской кабины просьба сесть и пристегнуть ремни. Пришлось Арни вернуться. Пока самолет выруливал на взлетную полосу и поднимался в воздух, он безмолвно сидел рядом с Люччи и смотрел в иллюминатор.

Когда они взмыли над землей, взяв курс на Нью-Йорк, Арни осуществил свое намерение. Вернувшись к Люччи, он усмехнулся с оттенком самодовольства.

– Вот видишь, как удобно иметь рядом врача! Рон сказал, что прошло уже достаточно времени и ты можешь выпить глоток-другой мартини с содовой. Устроит тебя подобный коктейль?

Она слегка двинула плечами.

– Ну если врач сказал…

В присутствии Арни все делалось легко и просто. И так было всегда. Люччи мельком подумала, что за четыре года успела отвыкнуть от этого. Впрочем, в ту пору Арни еще не являлся владельцем собственного самолета.

Приняв из его рук бокал, она сдержанно кивнула. Затем с беспокойством заметила, что он направляется к соседнему с ней креслу, хотя вокруг было достаточно Других сидений.

– Если ты в состоянии разговаривать, я предпочел бы прямо сейчас выяснить некоторые подробности того, что произошло на трассе после прорыва дамбы. В общих чертах ты изложила мне по телефону эту историю, но не всю. А я хотел бы знать как можно больше и поскорее. Чем быстрее мои люди начнут действовать, тем лучше. – Он внимательно взглянул на Люччи. – Ну что, поговорим?

Ей не очень хотелось вступать с ним в беседу, однако ради Элси она пересилила себя.

– Да, конечно. Что тебя интересует, спрашивай…

Пока он обдумывал вопрос, Люччи отпила глоток коктейля, в котором содовой было девять частей, а мартини одна. Тем не менее напиток согрел ей пищевод и мягко растекся по желудку. Вскоре помещение, в котором она находилась, показалось ей еще более уютным, чем в первую минуту. В душе возникло желание устроиться в кресле поудобнее и хотя бы на короткий срок позволить себе слегка расслабиться – что она и сделала.

– Знаешь что, расскажи мне еще раз по порядку, что произошло после того как ты заметила на трассе лужи, – попросил Арни. – Только как можно подробнее.

Она вздохнула, нервно повертев бокал. Тяжело было вспоминать все это.

– Я понимаю, – сказал Арни, – тебе нелегко. Но ради дочери ты должна сосредоточиться.

– Постараюсь, – вновь вздохнула Люччи. И принялась рассказывать, стараясь не пропустить ни единой мелочи.

Арни внимательно слушал, время от времени поднося к губам стаканчик, в котором таял политый виски и свежим соком лимона лед. Спустя некоторое время он прервал Люччи.

– Постой, ты уже второй раз упоминаешь про какой-то синий «додж».

Люччи взглянула на него, не понимая, к чему он клонит.

– Да? И что?

Он задумчиво покачал головой.

– Пока не знаю. Но все равно постарайся вспомнить, чем этот «додж» привлек твое внимание?

– Ничем, – растерянно протянула Люччи. – Можно сказать, я вообще не обратила на него внимания. Это ты сейчас указал мне на…

– Хорошо, я понял, – вновь перебил ее Арни. – Значит, некий синий «додж» двигался неподалеку от тебя от самой Пенсаколы?

В соседнем ряду, – уточнила она. – Он держался чуть позади… но от Пенсаколы двигался или нет… не знаю, не могу вспомнить. Если бы я заранее знала, чего следует ожидать от этого путешествия, то более внимательно рассмотрела бы соседние автомобили. Однако теперь поздно что-либо говорить. А почему ты сосредоточился на этом «додже»?

– Так, пока у меня нет никаких мыслей, просто хочу собрать побольше полезной информации. – Произнося эти слова, Арни старался сохранить максимально спокойный тон, но едва заметная напряженность в его голосе выдавала волнение человека, наткнувшегося на конец нити, потянув за который можно постепенно размотать весь клубок загадок. Кроме того, ему не хотелось без особых причин волновать Люччи.

Однако она все же что-то уловила в интонациях его голоса и сразу встревожилась.

– Но тебя ведь чем-то заинтересовал этот «додж»? – произнесла она, с беспокойством всматриваясь в лицо Арни. – Скажи, о чем ты думаешь?

Он нетерпеливо качнул головой.

– Говорю же тебе, ничего конкретного!

Но Люччи не поверила ему.

– Наверное, ты взвешиваешь вариант, при котором Элси мог подобрать кто-то из пассажиров соседних автомобилей? – с замиранием сердца спросила она.

Арни отхлебнул очередной глоток виски.

– Не знаю… В принципе подобную возможность нельзя сбрасывать со счетов, но она кажется мне маловероятной.

– Почему? – быстро спросила Люччи.

Он пожал плечами.

– Практика показывает, что в ситуациях, подобных той, в которую угодили вы с Элси, каждый в первую очередь заботится о себе самом. А до других ему мало дела. Или скажем иначе: он бы и рад помочь, но это будет означать, что, занимаясь спасением посторонних, он проворонит своих близких. Понимаешь, о чем я говорю? – Его губы изогнулись в невеселой усмешке. – Взять хотя бы тебя. Обратила ли ты внимание на детей, ехавших в соседних автомобилях?

– Н-нет, – с запинкой ответила Люччи.

– Вот видишь! Потому что с тобой находился собственный ребенок. И ты в первую очередь думала о его безопасности. Точно так же и остальные.

Она заметно сникла.

– Значит, надеяться на то, что кто-то подобрал Элси, не приходится?

Арни неопределенно пожал плечами.

– Если бы это действительно произошло, подобная информация наверняка появилась бы в Центре по чрезвычайным ситуациям. Ведь люди понимают, что родители начнут искать пропавшее дитя. Кстати, Элси способна назвать свое имя и адрес?

– Я учила ее, но не знаю, как она поведет себя в стрессовой ситуации. На всякий случай я положила в карманчик ее шорт записку с этими сведениями.

– Ну, в таком случае они давно стали бы известны в Центре. Ведь столько времени прошло…

И с каждым днем шансов на спасение убавляется, промчалось в мозгу Люччи.

Ее нижняя губа задрожала, глаза наполнились слезами, поэтому она поспешно поднесла к губам бокал, чтобы как-то замаскировать свое состояние… и вдруг ощутила прикосновение Арни. Он легонько сжал пальцы ее левой, лежавшей на подлокотнике кресла руки.

Люччи невольно замерла. Разумеется, это был жест утешения, но какой чувственностью он был пронизан!

И, хотя она вовсе этого не хотела, ее душа затрепетала, наполняясь воспоминаниями обо всех волнующих моментах их прежнего счастливого общения.

– Люччи, – тихо произнес он, совсем как бывало раньше, когда они души друг в друге не чаяли.

Это нежное обращение словно стало последней, прорвавшей плотину каплей. Повернувшись, Люччи уткнулась в плечо Арни и разрыдалась! Поглощенная своими переживаниями, она даже не сразу заметила, что он взял из ее руки бокал и поставил на столик. Затем тоже немного повернулся, одновременно переместив Люччи таким образом, чтобы ее лицо оказалось у него на груди и ей было удобнее плакать. Лишь когда в щеку Люччи вдавилась пуговица надетой на Арни рубашки, она сообразила, что находится почти в его объятиях.

Ох, что это я?! – мелькнуло в ее мозгу.

Она поспешно отстранилась, опасаясь, как бы Арни не расценил ее жест превратно. Однако он отпустил ее с оттенком сожаления, словно не прочь был продлить минуты тесного общения.

Не глядя на него, Люччи вынула из сумочки носовой платок и высморкалась.

– Кхм… так что ты сделала, обнаружив исчезновение Элси? – спросил Арни голосом, в котором появилась едва заметная хрипотца.

Люччи откинулась на спинку кресла, на миг закрыла глаза и медленно выдохнула воздух.

– Я… не знаю… Думаю, у меня был приступ паники. Я сидела в каком-то ступоре, глядя прямо перед собой, но ничего не видя, потому что в глазах у меня было темно. Я словно умерла на несколько минут.

– Иными словами, ты потеряла драгоценное время, когда Элси еще, наверное, можно было найти, – сдержанно заметил Арни.

Люччи обиженно поджала губы.

– Да, разумеется. Ты как всегда прав! Но ты никогда не чувствовал себя отцом. Не держал ребенка на руках, не ощущал тяжести его маленького тельца, не знаешь, как это приятно. У тебя не возникало желания защитить эту кроху, которая во всем зависит от тебя. И ты не представляешь, что значит потерять свое дитя. Это жуткое ощущение. На тебя будто обрушивается гора, придавливая всей своей убийственной тяжестью. И ты не можешь даже вздохнуть, не то что действовать здраво и логично! – Она отвернулась. – Так что не тебе меня критиковать. Ты никогда не бывал на моем месте, поэтому не имеешь никакого морального права оценивать мои поступки. – Люччи закрыла лицо ладонями. – Ох, что же мне делать?.. Я с ума сойду! Если Элси не найдется…

– Конечно, не найдется, если ты и дальше станешь понапрасну тратить время, предаваясь совершенно неконструктивным, с моей точки зрения, эмоциям, – бесстрастно произнес он.

Люччи опустила руки и медленно повернулась к нему.

– Неконструктивным эмоциям? Ты сам-то слышишь, что говоришь?

– Разумеется. И надеюсь быть услышанным тобой. Если хочешь увидеть свою дочь, возьми себя в руки.

Нахмурившись, Люччи несколько мгновений смотрела прямо ему в глаза, затем отвела взгляд. Арни снова был прав. Что толку ахать и охать? Этим делу не поможешь. Но как же трудно сохранять хладнокровие в такой кошмарной ситуации! Наверное, для этого нужно быть мужчиной… который не знает, что речь идет о его собственном ребенке.

– Хорошо, – со вздохом произнесла она. – Чего ты от меня хочешь?

Взгляд Арни вспыхнул, однако он сразу же пригасил блеск, обронив:

– Этот вопрос слишком широк для того, чтобы обсуждать его сейчас. Возможно, позже мы вернемся к этому, а пока расскажи наконец, что ты предприняла для поисков Элси.

А что я могла предпринять? Немного придя в себя, выскочила из автомобиля, стала кричать, звать, смотрела всюду, где только возможно, не мелькнет ли розовый костюмчик, расспрашивала окружающих… – Голос Люччи вновь задрожал, и она умолкла, в течение короткой паузы попытавшись справиться с собой – на сей раз успешнее, чем прежде.

– Эти расспросы дали какой-нибудь результат? – спросил Арни.

Она медленно покачала головой.

– Лишь неутешительный. Из всех, с кем я говорила, никто не заметил маленькой девочки в розовой одежке. Самой мне тоже не удалось найти следов Элси. Впрочем, сейчас, по прошествии времени, я понимаю, насколько смешно было на что-то надеяться в той кутерьме. Все старались как можно скорее убраться из зоны затопления, потому что вода прибывала быстро. Люди использовали малейшую возможность, чтобы развернуть свою машину и уехать в обратном направлении. Некоторые бросали автомобили, отправляясь назад пешком. Я видела, как один такой оставленный хозяином олдсмобиль мужчины перетаскивали в сторону, чтобы не мешал другим.

– Ты тоже двинулась обратно? – произнес Арни, беря со столика еще почти полный бокал мартини с содовой и протягивая Люччи.

Та взяла, коротко кивнув, отпила глоток и только тогда ответила:

– Да, но не сразу. Сначала я предприняла еще одну отчаянную попытку отыскать Элси и для этого влезла на возвышение.

Арни удивленно вскинул бровь.

– Где же ты нашла его на трассе? Она усмехнулась.

– О, я проявила столь любимую тобою сообразительность!

– Очень интересно. Поделись опытом.

– Неужели не догадываешься?

– А, ты использовала…

– Ну да, свой «ауди». Попросту забралась на него, прямо на крышу, и принялась осматриваться. – Из ее груди вырвался очередной вздох. – Занималась этим, пока не осталась на трассе почти одна. Остальные отправились искать объездные пути. Вокруг бушевал ветер, гоня волны по воде, в которой стояли автомобили, брошенные теми, у кого не выдержали нервы. Моей девочки не было и следа. Тогда, не зная, что еще можно предпринять, я спустилась на капот, спрыгнула в воду, потом села за баранку. Мне и самой пора было выбираться, пока положение не ухудшилось еще больше. Доехав до ближайшей дорожной развязки, куда не достигла вода, я решила вернуться домой. Это действие показалось мне единственно верным. Простая логика подсказывала, что в случае обнаружения Элси спасателями или кем-либо еще информацию о ней передадут именно по тому адресу, который указан в лежащей в кармане ее шорт записке. Если же я отправлюсь не домой, а куда-либо еще, то кто и где станет меня искать? Мысль же о том, что в моем доме может не оказаться электричества, в ту минуту как-то не пришла мне в голову. К счастью, стационарная телефонная связь действовала, и, едва добравшись до дома, я начала звонить, куда только можно, сообщая о пропаже ребенка. И делаю это по сей день…

Она вновь отпила из бокала, перебивая желание расплакаться.

– Понятно… – задумчиво протянул Арни. – Что ж, пора подключаться к поискам и мне. На мой взгляд, этому процессу не хватает активности. Просто сидеть и ждать, пока в списках появится имя Элси, недостаточно. Нужно действовать более решительно. Как только прилетим в Нью-Йорк, я дам распоряжение своим людям и надеюсь, что им удастся сдвинуть дело с мертвой точки. Кроме того, я использую свои каналы и еще кое-что… Словом, у меня есть определенные соображения на этот счет.

– А мне что делать? – с некоторой растерянностью спросила Люччи.

– То же, что и прежде: звони, выясняй, добивайся… А вообще, когда приедем домой, постарайся отдохнуть. Лучше всего – доверься мне и ни о чем не думай.

Она прикусила губу. Слова Арни звучали заманчиво, однако поддаваться искушению было опасно.

– Довериться тебе? Но ты в этом деле не являешься заинтересованным лицом.

– Почему?

– Потому что Элси носит твою фамилию.

– Мне это известно. Я не возражал против того, чтобы ты дала своей дочери мою фамилию.

Люччи мрачно кивнула.

– Да. Но не забывай, что Элси является твоей наследницей. Допускаю, что пока данный вопрос тебя не волнует, но все может измениться.

– Почему? – вновь спросил Арни.

Она покосилась на него.

– Ты молодой мужчина. Рано или поздно тебе надоест твой нынешний вынужденный холостяцкий образ жизни и ты женишься, разумеется сначала разведясь со мной. У тебя появятся дети, и тогда Элси станет досадной помехой, от которой захочется избавиться. Не сомневаюсь, что, как человек умный и практичный, ты уже сейчас понимаешь это. Спрашивается, зачем тебе прилагать усилия для поисков ребенка, само существование которого в будущем породит одни лишь проблемы?

Взгляд Арни сверкнул ледяным блеском. Смерив Люччи взглядом, он произнес:

– Не понимаю, что дает тебе основания подозревать меня в бесчестных намерениях? Разве я не содержал тебя и твою дочь все эти годы?

– Я тебя об этом не просила, – сдержанно напомнила она.

– Но и не отказывалась от помощи.

Люччи помедлила, прежде чем ответить:

– Думаю, ты не допустил бы подобного отказа. Он помешал бы тебе упиваться собственным благородством.

Гневно засопев, Арни пошевелился в кресле.

– На твоем месте я бы поостерегся дерзить! Не забывай, что это ты виновата передо мной, а не наоборот.

– Я ни в чем не виновата! – не менее яростно возразила она. – Говорила это тогда и повторю сейчас. Жаль только, что ты не слышишь меня.

– Зачем мне слушать слова, когда я все видел собственными глазами. Твои попытки оправдаться смехотворны. Лично у меня они не вызывают ничего, кроме раздражения.

– А твое шовинистическое мужское нежелание вникнуть в суть того, что говорю я, женщина, у меня вызывает отвращение.

Арни удивленно взглянул на нее.

– Неправда, я с уважением отношусь к словам женщин, разумеется если они произносят что-то дельное. Например, моя мать…

– О да! – саркастически произнесла Люччи. – Твоя мать! Уж она-то изрекает только дельные вещи.

Он сразу замкнулся, словно ему претил тон, избранный Люччи для разговора о его матери. Лицо Арни стало похожим на маску. Повисла пауза. Каждый из них сидел, хмуро глядя в угол и не предпринимая попыток возобновить беседу. Так продолжалось до самого Нью-Йорка.

В оставшееся до посадки время Люччи со щемящим чувством ностальгии вспоминала прежнюю безоблачную жизнь с Арни.

Они познакомились случайно – разумеется, только так это и могло произойти, учитывая разницу их положений. Люччи была студенткой колледжа, изучала гостиничный бизнес, а имя Арнольда Кауфмана уже тогда было хорошо известно в кругах, так или иначе связанных с рекламой.

Люччи очень нравилось учиться, и вообще она была довольна жизнью, хотя стипендии на все не хватало и приходилось подрабатывать где придется. Собственно, находясь на работе, Люччи и повстречалась с Арнольдом Кауфманом.

В тот день она на велосипеде доставляла заказчикам пиццу. После очередной ходки вернулась в пиццерию за последним на этот день заказом. Ей вручили пять больших коробок и назвали адрес студии на фирме «Эд промоушн», где, как впоследствии выяснилось, шли рекламные съемки. Пиццу заказала проголодавшаяся съемочная группа.

Люччи пришлось понервничать, доставляя этот заказ, потому что высотное здание, в котором указанная фирма занимала помещения на двух этажах, было очень большим и ей не сразу удалось отыскать комнату с нужным номером. А пицца тем временем стыла, и заказчики в конечном итоге могли от нее отказаться. Тогда оплатить все пять коробок пришлось бы самой Люччи из собственного кармана.

Наконец студия была найдена. Люччи отворила дверь и сразу очутилась в совершенно непривычной для себя обстановке. Большая часть помещения находилась в полумраке, зато один угол был просто залит светом, и там происходило какое-то действо.

Несколько минут Люччи наблюдала за странноватой, но очень оживленной возней, затем опомнилась и принялась искать человека, сделавшего заказ. Это оказалось еще труднее, чем найти нужную комнату. Задача осложнялась еще и тем, что Люччи несла перед собой стопку больших коробок с пиццей.

– Просите, можно узнать… – попыталась она остановить спешившего мимо человека в синем комбинезоне.

Однако тот, думая о чем-то своем, лишь скользнул по ней отсутствующим взглядом. С девушкой в синих джинсах получилось то же самое. Третий человек на ходу кивком указал ей в сторону ярко освещенного участка зала, где, наблюдая за чем-то, сгрудилось большинство народу.

Прикусив губу, Люччи двинулась туда. И тут ей неожиданно повезло: первый же человек, с которым она попыталась заговорить, воскликнул:

– А, пицца! Наконец-то… Сколько с меня? – И он полез в карман за бумажником. Расплатившись, он забрал у Люччи коробки и рысью умчался куда-то.

– Сэр! Вы должны расписаться! – крикнула она вслед, однако заказчик, наверное, даже не услышал ее.

Что же делать? – со вздохом подумала она. Если я вернусь без отметки в книге доставок, мистер Кастеллани будет недоволен.

Книги доставок – по одному экземпляру на каждого разносчика пиццы – и система расписок существовали для того, чтобы клиентам неповадно было по прошествии некоторого времени с момента доставки предъявлять претензии к качеству продукта. Расписываясь, они подтверждали тот факт, что доставленный продукт их устраивает.

– Это мой главный аргумент для суда, если кому-нибудь из господ потребителей вздумается туда обратиться, – частенько говаривал владелец пиццерии мистер Кастеллани.

Люччи вновь обвела взглядом всех, кто находился перед ней, и направилась к крайнему слева человеку, который был одет с импозантностью, отличавшей его от остальных. Впрочем, Люччи выбрала его не из-за одежды, а потому, что он выглядел наиболее спокойным и собранным, хотя с неменьшим интересом, чем другие, наблюдал за происходящими на ярко освещенном участке помещения событиями.

– Простите, мне необходимо, чтобы кто-нибудь расписался в книге доставки, – негромко, но твердо произнесла Люччи, приблизившись к незнакомцу.

Тот слегка повернул голову в ее сторону, хотя смотреть продолжал в прежнем направлении.

– Мм?

– Я доставила сюда пиццу, и кто-то должен расписаться вот в этой…

Не дослушав, незнакомец вынул из нагрудного кармана пиджака авторучку и наклонился к раскрытой книге доставок, которую Люччи держала наготове.

– Где?

Она провела ногтем по строчке.

– Вот здесь, пожалуйста.

Незнакомец черкнул роспись, и в этот момент что-то жутко грохнуло – Люччи даже присела от неожиданности, растерянно взглянув вперед, потому что звук донесся оттуда.

– Снова лампа взорвалась! – крикнул кто-то.

– Все целы? – громко спросил незнакомец, протягивая авторучку Люччи и тоже глядя в направлении яркого участка, освещенность которого если и уменьшилась, то лишь на йоту.

– Все, мистер Кауфман… – Люччи машинально взяла авторучку, положила на сгиб книги доставки и захлопнула ее. Больше ей здесь делать было нечего.

Так они и разошлись в разные стороны: Люччи двинулась к выходу, а тот, кого назвали мистером Кауфманом, направился туда, где произошел инцидент с лампой.

Так они, наверное, больше никогда и не встретились бы, если бы не авторучка. Вернувшись в пиццерию, Люччи сдала выручку и открыла книгу доставок, чтобы проверить отчетность. Первое, что она увидела, была авторучка мистера Кауфмана.

– Ох ты господи! – с досадой пробормотала Люччи, сразу вспомнив, как здесь очутилась эта вещь.

Работа на сегодня была окончена. Люччи собиралась отправиться домой, потому что ей еще предстояло прочесть кое-что к завтрашним занятиям в колледже, однако обнаружение чужой авторучки все меняло. Находку следовало поскорее вернуть владельцу, тем более что вещь была дорогая – «Паркер» с золотым пером.

Ну почему я такая невнимательная! – досадливо подумала Люччи. Теперь придется снова тащиться в эту рекламную фирму!

Делать действительно было нечего. Пришлось ей сесть на велосипед и отправиться в обратный путь.

К счастью, искать фирму «Эд промоушн» уже не пришлось. Зато мистера Кауфмана на студии не оказалось. Кто-то сказал Люччи, что он находится в своем кабинете, не сообщив при этом, где его искать. Так что Люччи вновь отправилась по комнатам и этажам.

Наконец ее поиски увенчались успехом, но не в том смысле, что она обнаружила кабинет мистера Кауфмана – главы фирмы, как ей уже стало известно. Нет, Люччи случайно заметила его самого в окружении людей, одетых в деловые костюмы. Он что-то говорил им, и Люччи неловко было прерывать эту беседу, но она и так потеряла много своего личного времени. А ведь еще предстояло добраться домой, вернее в квартиру, которую Люччи снимала вместе с двумя другими девушками-студентками. Подумав об этом, она двинулась вперед.

– Мистер Кауфман, простите… На минутку…

Он обернулся и взглянул на нее с высоты своего роста. Их взгляды встретились. Люччи навсегда запомнила это мгновение. Собственно, только в тот миг они и разглядели друг друга по-настоящему.

И, когда это произошло, холодные голубые глаза Арнольда Кауфмана полыхнули пламенем. А в душе Люччи возникло чувство, с трудом поддающееся определению. Она лишь могла бы сказать, что до этой минуты никогда ничего подобного не испытывала.

– Слушаю вас, – сказал Арнольд Кауфман.

От низких, бархатных обертонов его голоса Люччи затрепетала. Пересилив волнение, она произнесла:

– Вы случайно отдали мне свою ручку. Я приехала, чтобы вернуть ее вам.

– Ах да! – Он не сводил с Люччи глаз, в которых сквозило откровенное восхищение. – Я ее искал. Никак не мог понять, куда она подевалась.

Люччи вынула авторучку из сумочки и протянула ему.

– Вот.

Однако вместо того чтобы забрать свой «Паркер», он продолжал стоять и смотреть на ту, которая принесла его.

Пауза несколько затянулась. Даже не глядя по сторонам, Люччи знала, что на них начали поглядывать. Ощущала это кожей. Но ей непонятно было, почему Арнольд Кауфман медлит. И уж конечно она не могла предположить, что от восторга тот забыл, где находится.

Эти минуты были началом их любви.

Позже оба не раз возвращались в беседах к тому дню и делились воспоминаниями об испытанных в те мгновения чувствах. Первый откровенный разговор произошел в постели, где они очутились не далее – чем через неделю после знакомства. Едва дождавшись, пока Люччи придет в себя после испытанного в его объятиях острого чувственного наслаждения, Арни принялся рассказывать, какие эмоции посетили его, когда он разглядел ее как следует.

Они лежали в спальне Арни на шелковых простынях, оба еще покрытые испариной после закончившегося несколько минут назад любовного соития. Поглаживая нежную, бархатистую кожу Люччи, Арни рассказывал о любви, вспыхнувшей в его сердце в то самое мгновение, как их взгляды встретились. А Люччи таяла, растворялась в его нежности, хотя все еще не могла избавиться от девичьей стыдливости.

Вскоре они поженились и зажили как в сказке. Жаль только, что продолжалось это недолго…

5

– Ты живешь в Дакота-билдинге! – Люччи не удержалась от этого восклицания, когда автомобиль, в котором они ехали, остановился перед зданием, отдаленно напоминавшим рыцарский замок. Вез их уже не фургон «форд», а широкий, элегантный «линкольн», ожидавший возвращения Арни на платной стоянке в аэропорту имени Джона Кеннеди.

– Да, – сухо произнес тот. – Переехал сюда около двух лет назад.

На секунду повернувшись к нему, Люччи вновь перевела взгляд на необычное здание. Как она знала, здесь селились в основном известные музыканты, артисты, писатели. Нечего и говорить, что это место считалось весьма респектабельным.

Возможно, Арни чувствует себя здесь как в родной стихии, промелькнуло в голове Люччи. Ведь он занимается рекламой, которую сейчас многие рассматривают как своего рода искусство.

– Поставить автомобиль в гараж, сэр? – спросил Рич, водитель. Тот самый, что прилетел с Арни в Пенсаколу.

– Нет, подожди меня здесь. Сейчас я отведу жену домой, потом вернусь и ты отвезешь меня в офис.

– В таком случае я поднимусь с вами, сэр. Доставлю саквояж миссис Кауфман.

– Ах да, я и забыл! Спасибо, что напомнил.

Втроем они поднялись в лифте на последний этаж, где было много растений в напольных горшках и лишь одна квартира, дверь которой Арни отпер с помощью пластиковой карточки. Рич поставил саквояж в просторном холле и удалился.

– Вот, осматривайся, – сказал Арни, и в этот момент навстречу им вышла аккуратно причесанная женщина средних лет.

– Добрый день, мистер Кауфман, мэм. С прибытием.

– Благодарю, Марта, – ответил он, затем, слегка обняв Люччи за плечи, добавил: – Познакомься, дорогая, это Марта, кухарка.

– Здравствуйте, – через силу улыбнулась Люччи.

Ответив ей улыбкой, Марта повернулась к Арни.

– Я приготовила ужин на две персоны, как вы велели. Кроме того, в холодильнике найдется что перекусить, включая десерт и мороженое. А сейчас, если позволите, я отправлюсь домой.

– Конечно, Марта, ступайте. Дальше мы вполне справимся сами.

– Вам осталось лишь подогреть, – сказала Марта, взглянув на Люччи с оттенком сомнения, будто не была полностью уверена, что та станет возиться на кухне.

Арни понял ее взгляд.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке. Миссис Кауфман привыкла управляться с домашними делами.

Ужин на две персоны, тем временем отметила про себя Люччи. Значит, вылетая сегодня в Пенсаколу, Арни не сомневался, что я соглашусь отправиться с ним в Нью-Йорк, иначе зачем ему отдавать кухарке подобное распоряжение? Какая, однако, самоуверенность! Впрочем, это совершенно в его стиле.

Через минуту Люччи пришло в голову, что это же качество характера Арни может распространиться и на поиски Элси.

Вдруг он только думает, что ему удастся ее найти? – мелькнула у нее тревожная мысль. Или, вернее, что он справится с поисками лучше, чем я, хотя бы потому, что является мужчиной? А в действительности дела у него пойдут еще хуже, чем у меня? Ох, не нужно мне было уезжать из дому! Хотя… Арни ведь сказал, что сообщил в Центр по чрезвычайным ситуациям информацию о моем новом местопребывании. А если это ложь, направленная единственно на то, чтобы успокоить меня? Боже мой, я с ума сойду!

Едва за Мартой закрылась дверь, как Люччи обессиленно опустилась на стоящий в холле стул. Ноги почти не держали ее.

– Что с тобой? – с беспокойством спросил Арни, склоняясь над ней. – Тебе плохо?

– Я… не знаю… Наверное, усталость накопилась.

Он как-то сразу засуетился.

– Да-да, разумеется, тебе необходимо отдохнуть. Идем в спальню. Впрочем, давай-ка я тебя отнесу.

Арни произнес это совершенно естественным тоном, будто речь шла о чем-то обыденном, что разумелось само собой, и Люччи поддалась на это, даже не задумавшись, насколько интимным может оказаться подобное путешествие. Она безропотно позволила Арни подхватить ее на руки и понести куда-то по коридору.

Лишь спустя несколько мгновений – что, строго говоря, было довольно долгим периодом, но как же уютно ей было в сильных мужских объятиях! – Люччи с тревогой взглянула по сторонам.

– Куда ты меня несешь?

– То есть как? В спальню. Я же сказал.

– В чью спальню?

Он остановился и, прищурившись, взглянул на Люччи сверху вниз.

– Тебя что-то не устраивает?

– Я не буду спать в твоей спальне! Даже не мечтай.

Арни мрачно усмехнулся.

– Признаться, я ожидал нечто подобное. Так вот, дорогая моя, это ты не мечтай, что я буду спать с тобой. Но что бы между нами ни происходило, окружающие должны быть уверены, что у нас все в порядке. Если ты не примешь эти условия, я сейчас же отвезу тебя обратно в аэропорт, усажу в свой самолет и прикажу доставить в Пенсаколу. И не стану заниматься поисками твоей дочери!

Люччи скрипнула зубами. Спать в одной постели с Арни для нее являлось вещью неприемлемой. Ей не было известно, до какой степени тот способен контролировать себя – возможно, и тут он прибег к некоторой браваде, – зато сама она очень сомневалась в своей стойкости. Как ни прискорбно было осознавать, но сейчас, когда после почти четырехлетней разлуки он вдруг объявился собственной персоной, ее чувства всколыхнулись с новой силой.

Словом, Люччи не доверяла себе. И осознавая это, произнесла:

– Окружающие ни о чем не догадаются, это я тебе гарантирую. Но на ночь мы будем расходиться в разные комнаты. Ведь ночью прислуги в доме нет?

Арни медленно покачал головой.

– Нет.

– Значит, никто и не узнает, как мы проводим время, когда остаемся наедине, верно?

Он некоторое время стоял, будто размышляя над словами Люччи, но продолжая держать ее на руках. Наконец в его голове созрело решение.

– Хорошо, – сдержанно произнес он. – Будь по-твоему. У меня есть гостевая спальня, и сейчас я отнесу тебя туда. Но в присутствии третьих лиц будь добра играть роль любящей супруги.

Люччи с трудом сдержала вздох облегчения.

– Идет!

После этого Арни, как и обещал, отнес ее в уютную комнату, обставленную мебелью красного дерева, украшенную живописью, с односпальной кроватью и толстым ковром на полу.

– Отдыхай. До моего возвращения тебя никто не побеспокоит.

– Спасибо. – Люччи действительно была благодарна ему за заботу. – Только мне непонятно…

– Да?

Она сморщила лоб, подбирая слова.

– Ты говоришь, что я должна играть роль любящей жены… Но ведь стольким людям известно, что последние четыре года мы жили порознь, ты здесь, мы с Элси в Пенсаколе. Неужели ты думаешь, что ни у кого не возникает вопросов по этому поводу?

Арни усмехнулся с обычным для него оттенком самодовольства.

– Все вопросы я предусмотрел заранее. И принял меры. Кроме того, ты невнимательно слушаешь, что я говорю. Повторяю: моим знакомым неизвестно, что ты живешь в другом городе. Прислуге же – включая шофера – сказано, что у Элси слабое здоровье и врачи не рекомендуют ей постоянно жить в Нью-Йорке. Поэтому большую часть года ты проводишь с ней на берегу Мексиканского залива, в Пенсаколе. А я периодически навещаю вас. – Он вновь пристально взглянул на Люччи. – Кстати, запомни эту версию и всегда придерживайся ее, если вдруг разговор с кем-нибудь из нанятых работников зайдет о чем-либо подобном. Не забудешь? – Дождавшись, пока Люччи качнет головой, Арни добавил: – Очень важно, чтобы мы придерживались единой линии. Тогда нас никто не поймает на вранье.

Понятно, – протянула Люччи, машинально поправляя темные поблескивающие волосы. Вот, значит, как… Он действительно все продумал. Остается лишь следовать, так сказать, генеральной линии. Даже Элси пригодилась! – с горечью подумала она. Интересно, что он изобрел бы, если бы ребенка не было?

– Замечательно, – кивнул Арни. – Ну все, ухожу. Пора вплотную заняться поисками твоей дочери. – С этими словами он направился к выходу.

Однако на пороге его остановил голос Люччи:

– Кстати, я тут вспомнила – может, пригодится…

Арни обернулся.

– Да?

– Речь идет о том синем «додже», помнишь, который двигался позади меня, в соседнем ряду? Ты еще обратил внимание, что я несколько раз упоминала о нем, рассказывая про прорыв дамбы и исчезновение Элси.

– Помню, помню, – нетерпеливо произнес он. – И что ты хочешь сказать?

– Мне показалось странным, что на нем калифорнийский номер. Я еще подумала мельком, мол, как водитель «доджа» здесь оказался, среди жителей Флориды и Джорджии, каковых на трассе было большинство. Впрочем, меня больше интересовало, как бы поскорее вывезти Элси из зоны стихийного бедствия, поэтому я быстро забыла о «додже». Вспомнила лишь сейчас и решила на всякий случай сказать. Мало ли что, может, эта информация поможет поискам.

– Что же ты раньше молчала! – воскликнул внимательно слушавший ее Арни. – Ведь я просил тебя сообщить мне любую мелочь, относящуюся к тому дню.

– Говорю же тебе, я только сейчас вспомнила.

– Ладно. Если еще что-нибудь придет в голову, говори не мешкая. Звони по номеру, который я назвал во время нашего первого телефонного разговора. Помнишь его? Хорошо. Это номер мобильника, который всегда со мной.

Люччи безумно измучилась за минувшие дни, поэтому, оставшись в одиночестве после ухода Арни, сама не заметила, как уснула. Ощущение – пусть даже иллюзорное – того, что кто-то взвалил на себя часть ее забот, расслабляло.

Она спала крепко, без сновидений, словно провалившись в черную яму, но именно в этом больше всего нуждался сейчас ее организм…

Проснулась Люччи от внутреннего толчка. Открыв глаза, некоторое время не могла понять, где находится. Вокруг было сумеречно, помещение освещалось лишь тем светом, что проникал снаружи через окно. Однако через минуту Люччи вспомнила все: и что находится в апартаментах Арни, и что Элси до сих пор не с ней.

Потом ее слух уловил звучащие где-то в недрах квартиры голоса. По-видимому, они и разбудили ее.

Поднявшись с кровати, на которой лежала не раздеваясь, Люччи выглянула из спальни. Ей потребовалось время, чтобы определить, откуда доносятся голоса. Затем, сообразив, что справа, она двинулась в том направлении.

Коридор имел форму буквы «Г». Свернув за угол, Люччи увидела в конце приоткрытую дверь, за которой горел свет. Голоса доносились оттуда, и один из них принадлежал Арни. Другой показался Люччи знакомым, и в голове у нее промелькнуло, что, должно быть, это Джим Картрайт, правая рука Арни. Больше она никого не узнала.

Зато услышала разговор.

– …Поэтому не исключено, что девочка не просто пропала, а была похищена, – произнес кто-то. – Таким образом, дело осложняется.

Затем раздался голос Арни:

– Каковы же твои соображения по данному поводу?

– Думаю, продолжать поиск по официальным каналам не имеет смысла. Занимаясь этим, мы лишь распылим силы и впустую потратим время.

– Что конкретно ты предлагаешь?

– По-моему, следует начать более пристальное наблюдение за Шоном Уотером. Если малышка действительно была похищена, то без него тут не обошлось. Прямых доказательств нет, но я нутром чую, что Шон Уотер имеет к этой истории самое непосредственное отношение.

Наступила пауза, затем Арни произнес:

– Что ж, согласен. Если девочку выкрали, то рано или поздно Шон приведет нас к ней… или к людям, которые заказали это похищение.

Тут остановившаяся перед дверью Люччи покачнулась и вынуждена была упереться рукой в стену.

Похищение! – лихорадочно пронеслось в ее мозгу. Боже правый, кому и зачем понадобилась моя Элси? Следом пришла другая мысль: неужели я действительно больше никогда не увижу ее?

От осознания подобной возможности в глазах Люччи потемнело настолько, что она даже перестала различать льющийся из-за двери свет. В следующее мгновение ноги у нее подкосились и она упала на устилавшую пол ковровую дорожку.

Находившийся в своем кабинете в обществе своего ближайшего помощника и двух профессиональных охранников Арни настороженно замер, услышав глухой стук.

– Что это? Вы слышали?

– Это в коридоре, – шепнул один из парней, вынимая из наплечной кобуры пистолет. В два неслышных шага он преодолел расстояние до двери и рывком распахнул ее, направив в темное пространство дуло своей «беретты». Для того чтобы сориентироваться, ему понадобилось всего несколько секунд. Затем он вернул оружие на место, сделал еще шаг и склонился над распростертой на ковре фигурой. – Миссис Кауфман?

– Люччи? – Арни вскочил из-за письменного стола и бросился в коридор. Там довольно бесцеремонно отодвинул охранника и в свою очередь нагнулся к Люччи.

– Дорогая? Что с тобой? Ты слышишь меня?

– Без сознания, – констатировал охранник.

– Врача! Быстро! – приказал Арни, даже не взглянув на него, и тот потянулся в карман за телефоном.

Тем временем, опустившись на одно колено, Арни подхватил Люччи на руки и понес в ту спальню, где она отдыхала. Там уложил на кровать, слегка похлопал по щекам, однако ничего этим не добился. Люччи по-прежнему лежала без движения.

– Дьявол! – в сердцах выругался он.

Невыносимо резкий запах заставил Люччи открыть глаза. В следующее мгновение она вновь зажмурилась и сморщила нос, потому что едким веществом, казалось, был насыщен сам воздух.

– Очнулась, – прозвучало над ней.

– Люччи, слышишь меня? – Это был голос, который она узнала бы из тысячи других.

– Арни? Ты…

– Слава богу! – с чувством произнес тот. – Ты напугала меня.

– А… что случилось?

– У вас был обморок, миссис Кауфман, но сейчас он прошел.

Поведя взглядом, Люччи увидела человека в белом халате. Стоя у столика, он набирал в шприц какое-то желтоватое вещество из ампулы.

– Вы переволновались, – продолжил он. – Но сейчас мы устраним негативные последствия вашего стресса. – С этими словами врач двинулся к кровати, держа шприц между пальцами.

– Что это? – встревожилась Люччи. – Зачем? Я не хочу уколов!

– Это очень хорошее средство. Оно поможет вам успокоиться. Повернитесь на живот, пожалуйста. Инъекция внутремышечная.

To есть в ягодицу. Иными словами, мне придется оголиться в присутствии Арни, пронеслось в голове Люччи. Только этого недоставало!

– Нет! – резко произнесла она. – Я… не позволю!

Врач внимательно взглянул на нее, затем произнес тоном человека, на которого капризы пациентов давно перестали производить впечатление:

– Ну не упрямьтесь, миссис Кауфман, это для вашего же блага.

– Я знаю, что в той ампуле было снотворное! Но мне не хочется спать, я недавно проснулась!

Врач покачал головой.

– Ошибаетесь, это совсем другой препарат. Он поможет вам спокойно воспринимать окружающее.

– Не устраивай сцен, дорогая, – сдержанно, но с хмурым видом обронил Арни.

– Я…

– Ты ведешь себя, как капризный ребенок. Повернись, пожалуйста. Давай-ка я тебе помогу…

Не успела Люччи опомниться, как оказалась лежащей на животе с поднятым подолом платья и приспущенными трусиками. В следующую минуту по ее обнаженной ягодице прошлась прохладная, пропитанная спиртом ватка, после чего в это место вонзилась игла.

– Ой!

– Все, миссис Кауфман. Не стоило и волноваться.

Люччи прикусила губу, чувствуя, как пламенеют кончики ушей. Затем быстро одернула подол, села на постели и процедила сквозь зубы:

– Благодарю.

Врач снисходительно улыбнулся.

– Вы в самом деле будете благодарны мне, когда почувствуете, что вас отпускает нервное напряжение. – Захлопнув саквояж, он кивнул Арни и покинул спальню.

Только тогда Люччи наконец отчетливо вспомнила, что послужило поводом для ее обморока.

– Элси! – простонала она, горестно покачиваясь из стороны в сторону. – Малышка моя… Где ты? С кем?

– Люччи, Люччи! Успокойся… Твоя дочь жива. – Присев рядом с ней, Арни взял ее руки и крепко стиснул. – Послушай меня, дорогая! Твоя Элси цела и невредима. Она не утонула на затопленной трассе, ее не унес ураган, на нее ничего не упало, не нанесло травм, увечий и так далее и тому подобное. Пойми, ничего непоправимого с твоим ребенком не произошло.

Твоя Элси… Твоя дочь… Твой ребенок…

Люччи подавила вздох. Интересно, сохранял бы Арни такое же спокойствие, если бы знал, что Элси и его дочь тоже? Если бы не ведал, где в эту минуту находится его малышка, какие люди рядом с ней, кормят ли ее и если да, то чем? Ведь она не всякую пищу любит, а порой ее приходится уговаривать поесть, прибегая при этом к невинному шантажу.

Вспомнив о шантаже, Люччи похолодела. В ее мозгу словно молния сверкнула, осветив проблему во всех деталях.

Наверняка в этом все дело! – подумала она. Элси похитили с целью получения выкупа. Кто-то пронюхал, что у Арнольда Кауфмана есть дочь. А он еще бахвалился, что никому не известно о наличии у него ребенка! Господи, ведь вся прислуга об этом знает. Все было предопределено. Рано или поздно нечто подобное непременно случилось бы – нашелся бы человек, который пожелал заработать на отпрыске Арнольда Кауфмана.

Все время, пока Люччи размышляла, Арни продолжал что-то говорить. В конце концов она перебила его, даже не подумав извиниться.

– Элси похитили!

Умолкнув, Арни несколько мгновений пристально всматривался в ее лицо, словно взвешивая возможность серьезного разговора.

– Не беспокойся, – мрачно усмехнулась она. – Истерик не будет. Вы с доктором позаботились об этом.

– Ты чувствуешь, что лекарство начало действовать? – спросил он с явным оттенком недоверия.

Люччи открыла было рот, чтобы съязвить по этому поводу, но прислушалась к себе и вдруг с удивлением обнаружила, что хотя и беспокоится об Элси, но словно вполсилы, без сползания в панику.

– Кажется, да…

Арни облегченно вздохнул.

– Вот видишь! Хорошо, что я тебя не послушал и позволил врачу сделать укол.

При воспоминании о том, как это происходило, Люччи едва заметно порозовела.

– Да, ты действовал в своем стиле – быстро и решительно, – негромко проворчала она.

– Потому что только такие действия дают желаемый результат. – Немного помолчав, Арни произнес: – Значит, ты подслушивала под дверью моего кабинета?

Подобная постановка вопроса покоробила ее.

– Ничего подобного! Вечно ты подозреваешь меня в каких-то неблаговидных поступках. – Это был намек на кошмарную историю из прошлого, разом оборвавшую их счастливую жизнь.

Арни нахмурился.

– Ты даешь повод.

– Ничего подобного, я… Впрочем, не вижу смысла оправдываться. Думай что хочешь.

Он вновь внимательно посмотрел на нее.

– Ты очень изменилась.

6

Пожав плечами, она высвободила руки из ладоней Арни.

– Помнится, несколько дней тому назад ты сказал по телефону то же самое.

– Но это действительно так.

Люччи кивнула.

– Да, ты больше не увидишь той доверчивой и беззащитной девушки, которая была влюблена в тебя по уши, но не смогла защитить свою любовь… от тебя самого!

– От себя, дорогая, от себя, – хмуро возразил Арни. – Не нужно валить с больной головы на здоровую. Если бы ты не предприняла… гм… некоторых действий, мы до сих пор жили бы вдвоем припеваючи.

– Втроем, – машинально поправила она. И тут же заметила на лице Арни скептическую усмешку.

– Нет, дорогая, именно вдвоем, ведь если бы не то маленькое недоразумение, как ты тогда выразилась, Элси вовсе не появилась бы на свет.

Элси не имеет к тому недоразумению никакого отношения, хотела было сказать Люччи, но ей вдруг наскучило направление, которое принял разговор.

– Оставим этот бессмысленный спор. Лучше расскажи, как тебе стало известно, что Элси похитили. – Последнее слово далось ей с трудом. Она еще не освоилась с этой мыслью – если такое вообще возможно. Все ее существо протестовало против подобной вероятности.

– Мои ребята потянули за ниточку, которую ты дала, и вышли на одного известного в определенных кругах человека, – сдержанно произнес Арни.

– За какую ниточку? – с живым интересом спросила Люччи.

– Я имею в виду сведения о том, что за тобой от самой Пенсаколы следовал синий «додж».

– Строго говоря, я не могу точно сказать, когда он появился – от Пенсаколы или позже.

– О, думаю, теперь сомнений больше нет. Мои ребята использовали также информацию, что на подозрительном автомобиле был калифорнийский номер, и благодаря совокупности всех сведений выяснили, кому он принадлежит.

– И кому же?

– Некоему Стиву Уотеру.

Люччи задумчиво сморщила лоб. Находясь в темном коридоре под дверью, за которой происходило совещание Арни со своими сотрудниками, она отчетливо слышала имя Шон.

– И что это дает?

Арни усмехнулся.

– Почти все. Стив Уотер является родным братом Шона, парня, о котором я только что упомянул. Он известен многим, в том числе и моим людям.

– Ты говоришь, его знают в определенных кругах. В криминальных? – спросила она.

– Там тоже, хотя работает он как частный детектив. Только без лицензии.

– Но ведь подобная деятельность незаконна?

– Ну… – протянул Арни, – строго говоря, да. И уж налоги со своих доходов парень точно не платит. Его нанимают, когда возникает необходимость кого-нибудь выследить, уладить какую-то деликатную проблему или, наоборот, создать ее для кого-либо.

– Получается, за мной и Элси постоянно велась слежка, – констатировала Люччи. – Причем с двух сторон. С одной стороны, шпионила нанятая тобой Кэтти, а с другой… Скажи, Шону Уотеру прежде случалось похищать детей? – с дрожью в голосе спросила она.

Арни ответил не сразу.

– Вижу, тебе многое удалось подслушать. Сколько же ты стояла там, под дверью? – Но так как Люччи лишь хмуро взглянула на него, он продолжил: – Мои ребята говорят, что до сих пор не было сведений об участии Шона Уотера в таких грязных делах. Но все меняется. Возможно, ему посулили за это дело крупный куш, кто знает…

– Каким мерзавцем надо быть, чтобы украсть ребенка! – гневно сверкнула глазами Люччи.

– Для людей такого плана это всего лишь бизнес, – со вздохом произнес Арни. – Для них нет ничего святого. Они смотрят на подобные вещи лишь как на некую комбинацию, которая может разом принести большую прибыль.

Она медленно покачала головой.

– Значит, я правильно догадалась – Элси похитили ради выкупа.

– Прежде всего, это произошло потому, что она носит мою фамилию. Похитители уверены, что это мой ребенок и я отдам за него все на свете.

Люччи вздрогнула. До тех пор пока Арни не произнес последней фразы, она даже не задумывалась над тем, что тот может не дать денег на выкуп.

– Сколько требуют за Элси? – спросила она, сплетя и до боли стиснув пальцы.

Арни не смотрел на нее, о чем-то размышляя.

Неужели он и впрямь не пожелает раскошелиться? – вспыхнуло в мозгу Люччи. И что мне тогда делать?

– Почему ты молчишь? – воскликнула она, чувствуя приближение паники.

Арни медленно поднял на нее взгляд.

– Я вот думаю, почему похитители до сих пор не вышли на связь? Ведь с того момента, когда вы с Элси покинули Пенсаколу, выбираясь из зоны действия урагана, прошло почти две недели. Если за твою дочь хотят получить выкуп, почему я до сих пор не услышал никаких требований?

– Ты? – удивленно взглянула на него Люччи. – Но почему именно ты? Ведь мать я.

– Мы ведь только что об этом говорили, – с оттенком досады произнес Арни. – Похитители думают, что Элси моя дочь, и любая логика подсказывает, что обратиться они должны в первую очередь ко мне. Ведь из нас двоих я делаю деньги, а не ты.

Да, разумеется, с горечью подумала Люччи. Я не только не зарабатываю сама, но даже не завершила образования, потому что влюбилась как последняя идиотка! А теперь у меня ни специальности, ни семьи, ни дочери…

Она подняла на Арни полный ярости взгляд.

– Ты уплатишь выкуп! Посмей только отказаться. У тебя денег куры не клюют! Тем более что Элси действительно твоя дочь.

Он поморщился.

– Ох, только не нужно этого, детка! Я понимаю твое взвинченное состояние, но ты хватила через край. Мы оба прекрасно знаем, что Элси не может быть моим ребенком. Это невозможно физически.

– Ошибаешься!

Арни вскочил с кровати.

– Послушай, не делай из меня идиота! Я своими глазами видел, как страстно ты целовалась с тем парнем. – Он иронично усмехнулся, меряя Люччи взглядом. – Куда же подевалась твоя обычная скромность?!

Она скрипнула зубами.

– Ты ведь сам столько раз говорил, что мне пора избавиться от стеснительности, помнишь? Что я должна стать более раскованной, свободной, темпераментной – как истинная итальянка.

– Но не до такой же степени! – воскликнул Арни. – Ты явно хватила лишку.

– Ах вот как ты теперь заговорил!

– И теперь и тогда, – сверкнул он взглядом. – Я не имел в виду, что ты должна завести хахаля.

– Я его и не заводила, пойми же ты наконец!

– А с кем же я видел тебя в саду? С призраком? С бесплотной тенью? Но все-таки какой-то плотью то привидение должно было обладать, если ты умудрилась забеременеть от него.

Ноздри Люччи гневно раздулись.

– От тебя, дорогой! Я забеременела от тебя. Заруби это себе на носу. И вообще, когда речь идет о наших интимных отношениях, слушай меня, а не свою драгоценную мамочку. Арни вновь смерил ее мрачным взглядом.

– При чем здесь моя мать? Я сам прекрасно знаю, что ты не могла от меня забеременеть. Меня месяц не было дома, а когда я вернулся, застал тебя с другим.

Люччи сокрушенно покачала головой.

– И тогда и сейчас ты видишь лишь внешнюю сторону событий.

Он пожал плечами.

– Допустим, но она не противоречит их внутреннему содержанию.

– Не противоречит… Эх ты! Ну почему ты не хочешь вникнуть в то, что я говорю?

Арни принялся мерить шагами спальню.

– Я давно это сделал. Тебе просто хочется любым способом оправдать себя в моих глазах, а возможно, и в своих собственных.

Мне это ни к чему, – сердито засопела она. – Я всего лишь хочу, чтобы ты узнал правду. Он кивнул.

– Которая мне и так известна.

– Хорошо, в чем же, по-твоему, она заключается?

Арни остановился, повернувшись к ней всем корпусом.

– В том, что в мое отсутствие ты спуталась с посторонним мужиком, который сделал тебе дочурку. Допускаю, что она премиленькая девочка, только я к ее появлению на свет не имею ни малейшего отношения. На мою долю лишь выпало вызволять ее из беды. Что я и сделаю, разумеется. По этому поводу можешь не волноваться.

Люччи вздохнула.

– Когда-нибудь ты узнаешь, как сильно заблуждаешься. А за заботу об Элси спасибо. Этого я никогда не забуду.

– Лучше бы ты тогда не забывалась, – буркнул Арни.

На это она упрямо произнесла:

– Я ни в чем перед тобой не виновата.

– А кто виноват? Я?

С точки зрения Люччи, именно так все и было. Впрочем, с одной оговоркой: ей с самого начала не следовало соглашаться с тем, что после свадьбы они с Арни поселятся там, где он жил постоянно, – в родительском доме, большом, богато обставленном особняке, находящемся близ Джерси. Но в ту пору Люччи была ослеплена любовью к Арни, просто обожествляла его. Она даже не очень-то задумывалась над тем, почему такой состоятельный человек, как Арнольд Кауфман, не хочет создать собственное гнездышко. Важнее всего для нее являлось то, что они были вместе. И если бы Арни не уезжал так часто по делам, не оставлял ее наедине с Бертой, своей матерью, – его отца, Курта Кауфмана, к тому времени уже не было в живых, – никакой трагедии не произошло бы.

Люччи не сразу, но все-таки поняла, что Берта недолюбливает ее. До мозга костей пропитанная идеей чисто немецкого педантизма, та очень настороженно отнеслась к девушке, которую Арни назвал женой и привел в дом.

Стройная смуглая красавица с буйными темными локонами и искрящимися карими глазами, Люччи представлялась Берте вызывающе яркой. Не такой виделась ей супруга Арни.

Она не понимала, почему сын остановил выбор на смазливой итальянке. Разве в их кругу мало приличных девушек из немецких семей? Берта с ходу могла бы назвать с десяток имен.

Сама она и ее покойный муж Курт были детьми немецких иммигрантов, которые, не приняв гитлеровский режим, перебрались в Америку. Оба получили в детстве традиционное немецкое воспитание, которое Берта привыкла считать единственно правильным. То же мировоззрение она старалась привить и своему Арни. В общем и целом ей это удалось. Однако сделанный сыном выбор спутницы жизни вызвал у Берты недоумение, которое затем переросло в раздражение, а позже – в открытую неприязнь.

Но Берта была слишком умна, чтобы при сыне показывать истинное отношение к невестке. Когда они собирались за обеденным столом, с бледных уст Берты не сходила улыбка. Иные назвали бы ее постной, однако на это можно было возразить, что, мол, такая у человека внешность. Действительно, худая, с впалыми щеками и несколько вытянутой физиономией Берта Кауфман производила такое впечатление, будто радости жизни ей давно не милы, а что касается отношения к окружающему миру, то он не оправдал ее ожиданий, а потому вообще не заслуживает внимания.

Ну кто, скажите на милость, мог предположить, что Арни – умный, красивый молодой мужчина, преуспевающий бизнесмен – выберет в жены эту девчонку, отпрыска каких-то…

В этом месте ход мыслей Берты застопоривался, потому что в голове у нее возникало словечко «макаронников», однако она не могла себе позволить так думать, потому что это было бы политически некорректно. Все-таки почти всю свою жизнь, за исключением первых пяти лет, Берта провела в Америке и идеи этой свободной, Богом благословенной страны – во всяком случае, таковой являлась официальная точка зрения на вещи, – прочно вошли в ее сознание.

Но, что бы Берта ни думала, ее явные и тайные действия были направлены против Люччи. Скорее тайные, чем явные.

Со временем Люччи поняла, что Берта относится к ней, как к занозе в пятке. Однако она даже вообразить не могла, какую гнусность тайком готовит ей свекровь.

Положение осложнилось еще и тем, что Люччи, сама того не ведая, подыграла Берте. Ох, если бы она знала, какой козырь вручает той! Правда, Берта тогда играла втемную, козырь обнаружился несколько позже.

– Что же ты молчишь? – хмуро произнес Арни. – Я виноват?

Люччи кивнула.

– И ты в том числе. Я тоже виновата, но не так, как ты думаешь.

А еще кто? Ты сказала «в том числе», это подразумевает некую множественность. Имеешь в виду своего любовника? – Губы Арни презрительно скривились.

– Разумеется, хотя он мне не любовник… Он, можно сказать, нанятый работник.

Арни присвистнул.

– Это что-то новенькое! Не знал, что ты еще и платила за то, чтобы с тобой спали. Кстати, замечу, моими деньгами, ведь своих у тебя не было.

На миг Люччи задохнулась от ярости. Да кто он такой, в конце концов, чтобы так ее унижать! Однако в следующую минуту постаралась взять себя в руки, вспомнив об Элси, судьба которой полностью зависела от настроения Арни.

– Платила не я, – сдержанно произнесла она.

Арни ухмыльнулся.

– О, похоже, сейчас выяснится, что речь идет не о классическом любовном треугольнике, а скорее о квадрате! Кто же четвертый, дорогая?

– Берта, – глухо обронила Люччи.

Он вновь остановился, в упор взглянув на нее. Усмешка медленно сползла с его губ.

– Боже, что за чушь ты несешь! Уши вянут. Или так проявляется действие введенного тебе врачом препарата?

– Я сказала то, что хотела, – твердо произнесла она. – Четвертой участницей той истории была Берта.

Прищурившись, Арни процедил сквозь зубы:

– Ты пытаешься убедить меня, что моя мать платила тому субъекту, чтобы он спал с тобой, моей женой? А тебе не кажется, что это полный нонсенс?

Люччи гордо подняла подбородок.

– Поверь, я была бы счастлива, если бы Берта действительно рассматривала подобную вещь как абсолютно невозможную. К сожалению, она придерживалась иного мнения на сей счет. И платила тому человеку не за то, чтобы он спал со мной, а чтобы в нужный момент только сделал вид, что занимается этим.

Сунув руки в карманы брюк, Арни раза три качнулся с пятки на носок и остановился.

– Демонстрируешь чувство собственного достоинства? Не поздновато ли спохватилась? О подобных вещах нужно было думать раньше. Теперь же ты просто пытаешься свалить вину на другого человека.

Она вздохнула.

– Я всего лишь говорю правду, которую ты, по-видимому, не в состоянии усвоить.

– Какую правду?! В тот вечер ты лепетала что-то о племяннике моей матери – якобы я застал тебя с ним, – но тебе следовало бы предварительно изучить историю нашей семьи. – Арни вновь усмехнулся. – У Берты нет племянников! Ни единого. Впрочем, что я горячусь… Ведь я еще тогда сказал тебе то же самое.

Люччи кивнула.

– Помню. Но это свидетельствует лишь о расчетливости Берты. Она понимала, что у меня не возникнет сомнений, и поэтому назвала того парня своим племянником.

Он провел ладонью по лицу.

– Ты с ума меня сведешь! Где здесь логика? Получается, если парень племянник моей матери, то тебе можно кувыркаться с ним в постели?

– Да с чего ты взял, что я ложилась с ним в постель?!

– Я видел, как вы целовались и между вами было полное взаимопонимание. Одного этого достаточно, чтобы прийти к определенным выводам, но, кроме того, существует неопровержимое доказательство – Элси. Если бы не «племянник», она не появилась бы на свет.

– Еще как появилась бы! Повторяю: Элси твоя дочь.

– Это я тебе повторяю: меня месяц не было дома, то есть я не прикасался к тебе. Вернувшись, застал тебя в объятиях другого, на чем мы и расстались, а потом ты позвонила и заявила, что беременна.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Только прошу тебя вспомнить, как все было. Действительно, ты месяц отсутствовал, но перед твоим отъездом мы каждую ночь занимались любовью. И предпоследнюю, накануне твоего отбытия, тоже.

– А последнюю нет! – парировал Арни. – Надеюсь, ты помнишь почему?

Люччи прикусила губу. Речь шла о том самом козыре, который она, сама того не сознавая, дала Берте в руки. О если бы ей знать, чем все обернется! Но недаром существует пословица: если б знал, где упадешь, соломку подстелил бы.

В последний день перед отъездом Арни, дуясь на него за то, что он вновь ее покидает, Люччи соврала ему, сказав, что у нее начались месячные. Причем сделала это единственно из мелочного желания наказать его, лишив возможности насладиться еще одной жаркой ночью.

Позже, поняв смысл своей – поначалу казавшейся невинной – лжи, Люччи кусала себе локти, однако изменить ничего не могла. Как известно, слово не воробей.

Арни тогда уехал, будучи уверенным, что после бурных занятий любовью у его жены начались месячные. Сама Люччи ни о чем не волновалась, кроме того, что она вновь остается с Бертой и им придется три раза в день встречаться в столовой, потому что питание порознь было не в традициях этого дома.

Все так и было за одним исключением: на следующий же день после отбытия Арни за ужином появился неизвестный молодой человек. Его внешность ласкала взгляд, темные волосы поблескивали, высокие скулы украшал легкий румянец, полные чувственные губы притягивали взгляд.

– Познакомься, дорогая, – приторно-сладким голосом произнесла Берта, завидев Люччи на пороге столовой. – Это Зиг, мой племянник. – Затем она повернулась к парню. – А это Люччи, моя невестка.

Давно хотел познакомиться с супругой Арни, – произнес Зиг, поднимаясь из-за стола и направляясь к ней. Несколько старомодным жестом он поднес ее пальцы к губам. – Очень, очень рад! – Затем, оживленно поблескивая зеленовато-серыми глазами, Зиг проводил Люччи к столу и элегантным жестом отодвинул для нее стул. – Вижу, слухи о вашей красоте не являются преувеличением.

– Благодарю, – сдержанно ответила она, чувствуя себя вдвойне неуютно: ей придется терпеть общество не только Берты, но и ее племянника. И это в то время, когда мысленно она была с отсутствующим Арни!

В течение всего ужина Зиг проявлял к Люччи повышенное внимание, которое лишь утомляло ее. Она была рада, когда наконец подали десерт. Поковыряв его вилкой, Люччи попрощалась с Зигом и Бертой и ушла к себе. Только гораздо позже, лежа в постели, она подумала, что не видела Зига среди гостей на свадьбе, а ведь, по словам Арни, были приглашены все ближайшие родственники. К сожалению, эта мысль была мимолетной.

С того дня Зиг стал появляться в доме почти каждый день. Данное обстоятельство немного удивляло Люччи, но не настораживало, потому что думала она только об Арни, считая дни до его возвращения.

7

Наконец этот день настал. Арни должен был прибыть домой вечером, но Люччи приготовилась к встрече с утра, а потом весь день только и делала, что поправляла макияж.

Берта велела приготовить праздничный ужин, так как Арни сообщил по телефону, что дело, ради которого он уезжал, удалось.

Ближе к вечеру вновь появился Зиг – вероятно, Берта пригласила его разделить семейную трапезу. Некоторое время тетушка и «племянник» беседовали в саду за столиком, на котором стояла ваза с фруктами, и Люччи была рада, что они ее не беспокоят. Она сидела в их с Арни супружеской спальне, время от времени поглядывая то на часы, то на широкую кровать, на которой лежала специально приобретенная ради такого случая ночная сорочка из тончайшего белого шифона. Когда терпение Люччи приближалось к критической точке, она выходила на балкон и вглядывалась в ту сторону, откуда должен был появиться автомобиль Арни, хотя и понимала, что еще рано.

Во время очередной такой проверки ее окликнула Берта.

– Дорогая, – произнесла та, глядя снизу вверх, – не спустишься ли к нам? Зиг заинтересовался твоим хобби и хочет что-то с тобой обсудить.

Речь шла о тюльпанах, целую клумбу которых Люччи высадила в отдаленном уголке сада. Ей нравились эти цветы, к тому же занимаясь ими, она в отсутствие Арни обретала удобный повод уединяться, уходить подальше от Берты.

Едва скрывая досаду, Люччи изобразила любезную улыбку и отправилась в сад. При ее появлении Зиг по своему обыкновению встал, и ей показалось, что хотел было вновь поцеловать руку, хотя они сегодня уже здоровались. Она едва сдержала улыбку – тогда ее смешила старомодная галантность этого парня! Хотя она ведь еще ни о чем не догадывалась…

– Оказывается, Зиг тоже выращивает дома, на подоконнике, тюльпаны, – сказала Берта. – У вас одинаковое увлечение. Не покажешь ему свои цветы?

Люччи меньше всего хотелось что-либо показывать Зигу – она вся была настроена на скорое прибытие Арни, но отказать Берте не могла.

Напоследок оглянувшись в ту сторону, где вот-вот должен был показаться автомобиль Арни, Люччи повела Зига по дорожке в глубь сада. Он завел беседу, причем говорил исключительно о тюльпанах, пересыпая свою речь названиями сортов и терминами, относящимися к цветоводству. Поэтому у Люччи даже сомнений не возникло, что он действительно увлекается разведением тюльпанов.

Позже, когда у нее появилось много времени для размышлений, она оценила степень подготовки человека, именовавшего себя Зигом. Тот изучил предмет досконально – разумеется, с подачи Берты. Ведь самому ему никогда не удалось бы догадаться, какое у Люччи хобби. И главное, устроено все было так, чтобы прогулка к клумбе состоялась перед самым приездом Арни!

Дальнейшие события врезались в память Люччи навсегда.

Они с Зигом пришли в уголок сада, где росли тюльпаны, и тот принялся восхищаться цветами. Незаметно для себя Люччи и сама увлеклась разговором, начала показывать отдельные экземпляры, которыми гордилась особо. Осторожно ступая, оба зашли прямо на клумбу, потому что так удобнее было рассматривать тюльпаны.

Позже Люччи вспомнила, что Зиг постоянно стремился сделать так, чтобы она стояла спиной к дорожке. Ему это прекрасно удавалось, потому что в ту минуту ее вниманием владел предмет разговора.

В какой-то момент Люччи, взгляд которой был устремлен на кусты редкостных тюльпанов почти черного цвета, услышала преувеличенно громкое и излишне пафосное восклицание Зига:

– Ах, любовь моя, это выше моих сил, я сгораю от нетерпения!

Люччи удивленно подняла голову, но в следующее мгновение изумилась еще больше, потому что Зиг порывисто обнял ее, плотно накрыв губы ртом, так что она даже пикнуть не могла. Не понимая, что это вдруг случилось с предупредительным и очень деликатным Зигом, Люччи уперлась ладонями в его грудь с намерением отодвинуть… Но не тут-то было! Зиг стиснул ее так, что в глазах потемнело. В следующее мгновение он задрал подол платья, и через секунду его ладонь легла на ее обтянутые кружевными трусиками ягодицы…

– Позволю себе прервать вас, – раздалось за спиной Люччи.

Арни! – радостно вспыхнуло в ее мозгу. Сейчас он проучит своего нахального родственника!

Однако она ошиблась.

– Мерзавка! Так вот чем ты занимаешься в мое отсутствие?! – срывающимся голосом продолжил Арни. – Завела себе любовника!

Как только прозвучало слово «любовник», Зиг отпустил Люччи и метнулся в кусты жасмина, только ветки закачались. Все произошло так быстро, что она лишь увидела оставшиеся на клумбе следы и втоптанные в землю тюльпаны.

Растерянно повернувшись к Арни, она похолодела: он был в бешенстве. Люччи не только никогда не видела его таким, но даже предположить не могла, что он способен испытывать столь сильные эмоции. Его губы были плотно сжаты, глаза совершенно побелели от гнева и метали молнии.

– Арни… – пролепетала она.

– Шлюха!

– Что ты, дорогой?! – в панике воскликнула Люччи.

– Не называй меня так! – рявкнул он. – С этой минуты между нами все кончено. Если хочешь, беги следом за своим хахалем, а нет – иди на все четыре стороны! Мне ты больше не нужна!

От внезапного дикого напряжения у нее заломило виски.

– Послушай, я вовсе не…

Арни повернулся и зашагал по дорожке обратно к дому. Люччи же осталась стоять посреди клумбы. Несколько мгновений она смотрела вслед человеку, которого любила больше жизни и который навсегда уходил от нее. В одно мгновение произошло нечто настолько ужасное, что сознание просто отказывалось воспринимать это.

Сказать, что Люччи растерялась, – значит ничего не сказать. Сначала ее мозг словно опустел, вместо мыслей возник тихий звон, от которого голова заболела еще больше. Потом будто зазвучал чей-то голос: что же ты стоишь, милая! Ведь эдак твой Арни действительно уйдет!

Встрепенувшись, Люччи прямо по клумбе бросилась вдогонку за удаляющимся мужем – только стебли тюльпанов захрустели под ногами. Денек для несчастных цветов явно выдался не из лучших.

– Арни! – крикнула она. – Постой! Ты не можешь так уйти. Нам нужно поговорить.

– Не о чем нам говорить, – жестко обронил он через плечо, даже не замедлив шага.

Тогда Люччи почти бегом обогнала его и встала на пути.

– Ну пожалуйста, милый, выслушай меня! Я ни в чем не виновата, правда. Это все Зиг! Он сегодня какой-то странный. Я никак не ожидала, что он набросится на меня…

Вынужденно остановившийся Арни прищурился.

– Сегодня? Выходит, прежде он таким не был?

– Что ты! – быстро произнесла Люччи, радуясь, что он не отказывается разговаривать. – Зиг был сама любезность. Стул отодвигал, когда я садилась, ручку це… – Она осеклась, сообразив, что про целование руки лучше промолчать. – Гм… А тут вдруг словно взбесился.

Ноздри Арни гневно раздувались и опадали.

– Значит, ты давно знакома с… Зигом? – Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о ядовитой гадюке.

– Примерно с месяц, – с готовностью ответила Люччи, не замечая подвоха. Она чувствовала себя без вины виноватой. Действительно, ей не в чем было себя упрекать, однако Арни полагал, что застал ее с любовником, и осознание этого порождало чувство ложной вины. Поэтому на вопросы Арни она отвечала, будто оправдываясь. Поскольку он молчал, Люччи добавила: – Собственно, как ты уехал, так я с Зигом и познакомилась.

– Вот как? Интересно – где? – От тона Арни веяло арктическим холодом.

– Здесь. Нас представила друг другу Берта. Услышав это, Арни задохнулся от негодования.

– Берта?! Моя мать?! Да ты… ты… – Казалось, его душит собственный гнев. – Как ты смеешь приплетать своим шашням мою мать?!

Люччи вспыхнула.

– Никаких шашней я не заводила! А Берта действительно познакомила меня с Зигом, когда тот приехал к ужину. Рано или поздно это все равно произошло бы. А если бы ты не уезжал так часто, то и сам присутствовал бы тогда в столовой.

– Все равно произошло бы? – с оттенком угрозы процедил он.

– Конечно. Ведь Зиг приходится Берте племянником… а тебе, очевидно, двоюродным братом или что-то в этом роде?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого же еще? Зиг принадлежит к вашей семье, поэтому тебе лучше знать степень родства с ним.

Повисла пауза. Чуть склонив голову набок, Арни разглядывал Люччи, будто впервые видел. Однако его внешнее спокойствие было обманчивым. Когда он заговорил, у Люччи мороз пошел по коже.

– Надо же, какая изобретательность! Признаться, ты меня удивила. Получается, я совсем тебя не знал…

– О чем это ты? – спросила Люччи, охваченная внезапным предчувствием чего-то очень, очень плохого.

Арни саркастически рассмеялся.

– Будто не понимаешь!

– Н-нет, – с запинкой произнесла Люччи.

– Боже мой, какое лицемерие!

– Да почему ты так думаешь?

Он махнул рукой.

– Тут и думать нечего. И так все ясно.

– Тебе – да! – воскликнула Люччи. – А мне ты можешь объяснить?

Арни вновь смерил ее с головы до ног презрительным взглядом.

– Значит, не желаешь сдавать позиции? Будешь отпираться до последнего?

Она почувствовала, что к глазам подступают слезы отчаяния.

– Ради бога, дорогой, скажи, что ты имеешь в виду?

– То, что тебе не стоит так грубо искажать правду. А проще говоря, нечего лгать.

Твое вранье примитивно, неужели ты сама этого не понимаешь?

– Но… я не лгу! – Люччи казалось, что она пребывает в каком-то кошмарном сне. Арни говорил так уверенно, будто ей и впрямь все должно быть ясно, однако она не понимала ни слова. И из-за этого чувство растерянности быстро переходило в ощущение своей полной беспомощности.

– Хорошо, – с усмешкой обронил он. – Если ты так настаиваешь, я объясню… хотя это полная бессмыслица, потому что ты и без того все знаешь. Итак, слушай: твоя вопиющая ложь изначально обречена на провал, потому что мне прекрасно известно, что у моей матери нет никаких племянников. Понятно? Ни единого! Тем более такого, который носил бы имя Зиг. Так что не пытайся водить меня за нос.

Это объяснение еще больше запутало Люччи.

– Как это нет, если сама Берта сказала, что Зиг…

– Ничего она тебе не говорила, ты все выдумала, – процедил Арни. – Моя мать достойная женщина и не станет делать подобные вещи. Ты ведь неглупый человек, вот и посуди сама: зачем моей матери заниматься сводничеством? Ведь речь идет обо мне, ее сыне!

– Но тогда почему она сказала, что Зиг ее племянник? – с мукой в голосе воскликнула Люччи.

Арни потемнел лицом, хотя его взгляд сверкнул кинжальным блеском.

– Прекрати паясничать! Ты и так уже долго испытываешь мое терпение! – Он обогнул стоявшую на его пути Люччи и быстро зашагал по дорожке.

Она бросилась за ним.

– Дорогой! Зачем нам спорить? Ведь мы прямо сейчас можем обо всем расспросить Берту!

Арни ничего не ответил, продолжая молча идти, однако Люччи даже это расценила как хороший признак. Во всяком случае, он не отверг ее предложения сразу.

Когда они вышли из дальней части сада, Люччи сразу увидела Берту. Та по-прежнему сидела за столиком. Заметив быстро шагавшего сына и едва поспевавшую следом невестку, она удовлетворенно усмехнулась.

– Вижу, ты нашел Люччи там, куда я тебя направила?

Арни промолчал.

Зато Люччи поспешно произнесла:

– Прошу вас, скажите, что ваш племянник приезжал ужинать по вашему приглашению! Арни увидел меня с ним и подумал невесть что…

Тонкие бледные губы Берты вновь изогнулись в улыбке.

– Племянник? Не понимаю, о чем это ты.

Люччи похолодела.

– Зиг, ваш племянник! Который бывал здесь почти каждый день! Пожалуйста, скажите, что он навещал вас, а не меня!

Арни выжидающе смотрел на Берту. Заметив это, она в свою очередь окинула Люччи презрительным взглядом.

– Милая моя, я понимаю, что ты говоришь о каком-то мужчине, но лично меня никто не навещал. А племянников у меня просто нет. – Берта повернулась к сыну. – Арни втолкуй, пожалуйста, своей супруге, что у нас нет таких родственников.

Не сговариваясь, они вдвоем посмотрели на Люччи, и она съежилась под их взглядами, почувствовав себя никчемным лживым созданием.

– Я объяснил ей это всего несколько минут назад.

– Берта! – воскликнула Люччи, теряя голову от ощущения неотвратимо надвигающейся катастрофы. – Умоляю вас, не поступайте так со мной! Ведь вам известно, что я говорю правду…

Берта скривила губы.

– Знаешь что, дорогая моя, не впутывай меня в свои плутни. Сама заварила кашу, сама и расхлебывай. – Она отвернулась, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

Мрачно усмехнувшись, Арни направился к крыльцу.

– Дорогой! – воскликнула Люччи, все еще не в силах поверить, что все кончено. – Ты не можешь так…

– Могу, – бросил он на ходу. – Ты для меня больше не существуешь! И на этом закончим. Постарайся сегодня не попадаться мне не глаза. А завтра я сообщу тебе свое окончательное решение относительно твоей дальнейшей судьбы.

Это был их последний разговор в тот день. Люччи всю ночь рыдала в одной из спален третьего этажа, а утром Арни предложил ей выбрать место, где она будет жить, и сказал, что берет на себя ее дальнейшее содержание при условии полного отказа от контактов с посторонними мужчинами.

– Как только узнаю, что ты завела себе любовника, денежные поступления от меня прекратятся, – холодно предупредил он.

Конечно, Люччи предприняла еще одну попытку урезонить его, но… Арни все для себя решил и рассматривал свою резолюцию как окончательную. Ни слезы, ни мольбы не поколебали его решимости.

В конце концов Люччи вынуждена была подчиниться в надежде, что по прошествии некоторого времени, поостыв, Арни успокоится и появится возможность вернуться к разговору. Поселиться она решила в коттедже своего деда Марио, к этому времени уже полгода пребывавшего в доме престарелых.

Когда Люччи сообщила о своем решении Арни, он через Интернет забронировал одно место в самолете, следующем из аэропорта Элизабет в Пенсаколу, затем вызвал на соответствующее время такси и велел ей собираться.

Через три часа она покинула дом, в котором началась и, вероятно, закончилась ее супружеская жизнь.

Провожать Люччи никто не вышел. Спустившись по ступенькам к такси, она оглянулась на окна и за одним из них увидела Арни. Он стоял, холодно наблюдая за ее отъездом и не делая ни малейших попыток попрощаться хотя бы кивком или взмахом руки. Нет, он просто хотел проконтролировать ситуацию.

Слезы выступили на глазах Люччи. Не желая, чтобы Арни видел их, она быстро нырнула в такси, предоставив водителю поставить дорожные сумки в багажник. Затем тот сел за баранку, захлопнул дверцу и повез Люччи в аэропорт. Не удержавшись, она бросила взгляд на окно, но Арни там уже не было…

Позже, живя в Пенсаколе, она не раз удивлялась, что Арни не приставил к ней охрану – это было бы совершенно в его стиле. Ей непонятно было, каким образом он намеревался собирать сведения о том, появился у нее любовник или нет. И только сейчас она поняла, что слежка велась постоянно и незаметно – с помощью прислуги Кэтти.

Вдобавок за Люччи наблюдал какой-то Шон Уотер, который, судя по всему, причастен к исчезновению Элси.

– Так ты помнишь, почему мы не занимались любовью в последнюю перед моим отъездом ночь? – вновь спросил Арни, выводя Люччи из задумчивости.

Она подняла на него взгляд.

– Знаешь, мне не хочется продолжать этот разговор. Меня сейчас волнует не прошлое, а настоящее. Я хочу увидеть дочь!

Несколько мгновений Арни молча смотрел на нее, потом сказал:

– Хорошо. Мне эта беседа тоже не доставляет удовольствия. Если ты достаточно хорошо себя чувствуешь, идем в столовую. Там все собрались, чтобы перекусить, ждут только нас с тобой. Ребята сами разогрели ужин, приготовленный моей кухаркой.

– Мартой?

Он кивнул.

– Она ведь готовила еду на две персоны, – заметила Люччи, вспомнив разговор, состоявшийся в прихожей этой шикарной квартиры, порог которой они с Арни переступили по приезде из аэропорта.

– Я помню. И поэтому дополнительно заказал для всех пиццу.

Люччи вздрогнула. Это очень напоминало обстоятельства их знакомства.

– Пиццу?

– Да, – с усмешкой ответил он. – Ты что-то имеешь против?

– Э-э… нет. Просто мне не очень хочется есть.

– Брось, тебе нужно как следует подкрепиться. У тебя должны быть силы для схватки, которую мы начинаем. Вернее, начали ее они, но мы, чего бы нам это ни стоило, вынуждены продолжать навязанную игру.

Люччи покачала головой.

– Я не смогу есть, пока не узнаю, что ты предпринял для возвращения Элси.

– Все, что было в моих силах, уверяю тебя. В этом деле заняты все, кого я только мог привлечь. Подробности же тебе ни к чему, достаточно и того, что я говорю.

– Это ты так думаешь! Нет, так на самом деле. От того, будешь ли ты знать, какое конкретно задание выполняет каждый из моих людей, ничего не изменится. Кроме того, их слишком много для того, чтобы говорить обо всех.

Люччи понимала, что он прав, но ей не хотелось признавать это.

– Тогда скажи хотя бы, установлена ли слежка за Шоном Уотером, – упрямо произнесла она.

Арни удивленно вскинул бровь.

– Тебе и это удалось подслушать?

Та лишь пожала плечами.

– Не волнуйся, распоряжение о слежке за этим парнем я отдал в первую очередь, – сказал он.

Люччи смотрела на него и думала о том, чего он лишился по вине своей матери и из-за собственной доверчивости. Их дочери уже три года, а он не только до сих пор не знает, что Элси его ребенок, но и не имеет возможности любить ее. Радость отцовства миновала его, что, по мнению Люччи, являлось худшим наказанием.

Берта тоже многого лишилась, отказавшись от внучки. Правда, не исключено, что она относится к категории женщин, которые не спешат становиться бабушками и запрещают внукам, если таковые есть, называть их подобным образом. Люччи слишком мало общалась с ней, чтобы узнать это наверняка. Впрочем, сказать, что она сожалеет об этом, было бы явным преувеличением.

И все-таки порой она задумывалась над тем, вспоминает ли Берта об Элси, о существовании которой ей прекрасно известно.

Ведь она-то – единственная из всего окружения Арни – знает правду! И у нее конечно же нет сомнений в том, кто на самом деле является настоящим отцом девочки.

А может, ослепленная желанием избавиться от невестки, которая, по ее представлениям, не пара ее сыну, и осуществив его, она вычеркнула из памяти эту историю, а также все, что с ней связано, включая рождение внучки.

В связи с этим у Люччи возникал еще один вопрос: не мучит ли Берту совесть? Ведь она исковеркала жизнь не только Люччи, но и родному сыну. Или эта женщина настолько испорчена, что ее интересует лишь собственное комфортное существование?

С другой стороны, Берта может не только не терзаться угрызениями совести, но, напротив, испытывать удовлетворение от того, что ее планы удались. В таком случае она еще более страшный человек, чем Люччи привыкла думать.

Однако, несмотря ни на что, ей хотелось верить, что Берта сожалеет о содеянном.

Разумеется, она ничего не сказала о своих мыслях Арни. Просто встала с кровати, наскоро причесалась перед зеркалом и позволила отвести себя в столовую.

8

Поздний ужин превратился для Люччи в тяжкое испытание. За столом, кроме них с Арни, собралось еще трое: Джим Картрайт, а также двое крепких парней, по-видимому охранников, один постарше, другой помоложе – Макс и Рокки. Последнее являлось скорее кличкой, чем именем, но Люччи не было до этого никакого дела.

Правда, ей немного согрело душу теплое приветствие Джима Картрайта, с которым они были знакомы еще со времен свадьбы. Люччи даже почудилось в его глазах сочувствие, однако она не сомневалась, что стоит Арни приказать Джиму произвести в отношении нее какие-либо действия – и тот не станет долго раздумывать.

Мужчины негромко обсуждали дела, стараясь не произносить ничего такого, что усугубило бы беспокойство Люччи. Та не участвовала в общей беседе – да и что она могла сказать? Ей удалось проглотить несколько ломтиков свиного рулета с черносливом, который она запила минеральной водой. От всего остального Люччи отказалась, а на пиццу вообще старалась не смотреть, но не из-за того, что простецкая еда оскорбляла ее гастрономический вкус, – ведь, в конце концов, она итальянка! – а потому, что своим видом она порождала ассоциации, относившиеся к прежнему счастливому времени.

Вскоре Люччи встала из-за стола.

– Прошу прощения, я вас покину. – Она взглянула на Арни. – Вернусь в спальню.

Тот кивнул.

– Приляг и попробуй уснуть.

В ее глазах промелькнуло сомнение.

– Уснуть? А если…

Поняв, о чем она думает, Арни быстро произнес:

– Если появятся какие-нибудь новости, я тебя сразу разбужу. Так что укладывайся совершенно спокойно, дорогая, и ни о чем не беспокойся.

Дорогая! Люччи вскинула ресницы, пристально вглядываясь в его лицо… но в следующую минуту подавила вздох разочарования: разумеется, он произнес это нежное обращение в расчете на посторонних. Конечно, Джим Картрайт в курсе истинного положения дел, однако Макс и Роки – наверняка нет. Поэтому Арни и употребил поразившее Люччи слово.

Ах как давно он не называл ее дорогой всерьез!

Она вновь вспомнила те благодатные времена, и уголки ее губ непроизвольно приподнялись в улыбке.

Заметив это, Арни в свою очередь внимательно всмотрелся в лицо Люччи, однако, поймав его взгляд, она перестала улыбаться и в ее глазах возникла настороженность.

– Проводить тебя? – спросил он, кладя нож и вилку.

Она качнула головой.

– В этом нет необходимости. Продолжай ужинать… дорогой. – Последнее слово далось ей с трудом. Подкативший к горлу ком помешал произнести его как привычное, давно утратившее новизну супружеское обращение. Люччи выговорила это будто впервые.

Арни прищурился, но она уже повернулась уйти.

– Приятных сновидений, солнышко.

Вздрогнув, Люччи на миг застыла.

А вот это уже нечестно! – промчалось в ее голове. Вовсе незачем играть с такими интимными вещами.

Дело в том, что эту фразу Арни обычно произносил, когда она медленно погружалась в сон после бурных занятий любовью. Он целовал Люччи в висок и шептал: «Приятных сновидений, солнышко». После этого ей было очень уютно и спокойно засыпать.

Однако подобные нежности остались в прошлом и ворошить их не стоило.

Так и не взглянув на Арни, она направилась к выходу из столовой, и, пока шла, в ее мозгу вспыхивали упоительные, вызывающие чувство острой ностальгии образы.

Как они ласкали друг друга, оставаясь наедине! Страстно, исступленно, бесконечно… Целуя, стискивая, покусывая…

Даже сейчас, посреди непрекращающегося кошмара, в совершенно неподходящем месте, каковым была эта чужая столовая, да еще в присутствии посторонних, Люччи все равно испытала пусть слабый, но такой знакомый по прежним временам чувственный импульс.

Удивляясь себе, она поспешила скрыться в коридоре. Там, очутившись в тишине и полумраке – на стенах лишь слабо светились маленькие изящные плафоны ночного освещения, – она замедлила шаг и провела ладонью по лицу. Столько эмоций навалилось на нее в последнее время, и все такие разные… Ее и без того изматывало бесконечное нервное напряжение, а тут еще это!

Одной-единственной фразой Арни пробудил в ней старательно пригашаемые эмоции. Как все некстати! – вздохнула Люччи. И в этот момент за ее спиной раздалось:

– Постой!

Она обернулась. Из столовой вышел и направился следом за ней Арни.

Приблизившись к Люччи, он неожиданно прижал ее спиной к стене, упершись ладонями в деревянные панели по обе стороны ее головы.

– Что ты… – начала было она, но Арни прошептал, обжигая ее дыханием:

– Меня все время мучает один вопрос!

– К-какой? – ошеломленно выдавила Люччи, не зная, чего ожидать от внезапного натиска.

– Скажи, ты и его ласкала так же, как меня? И с ним испытывала такое же наслаждение?

В первое мгновение она не поняла сути вопроса. «Его», «с ним» – о ком речь? Но, когда Арни взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам, все стало ясно.

Совершенно неожиданно для себя Люччи почувствовала, что краснеет. Она-то думала, что давно избавилась от девичьей стыдливости. И что сейчас, по прошествии почти четырех лет, сумеет постоять за себя. Однако стоило Арни заговорить о прошлом, как ее тут же охватило смущение. Правда, он прикоснулся к ней, а, с ее точки зрения, это был запрещенный прием. Сам Арни, конечно, может думать иначе.

Его вопрос подразумевал отношения Люччи с Зигом, – или как там на самом деле его звали? – псевдоплемянником Берты. Она медленно покачала головой.

– Что? – спросил Арни, всматриваясь в ее глаза. – Не хочешь отвечать? Но ты представить себе не можешь, что я испытывал, представляя тебя в постели с тем субчиком! В ту минуту, когда я увидел вас целующимися… – он на секунду умолк, отчаянно пытаясь справиться с волнением, – мне показалось, что мое сердце остановилось. Ведь я обожал тебя! – Арни на миг закрыл глаза. – Да что там… я боготворил каждый твой жест, взгляд, звуки голоса. Я, слышишь, только я один мог обладать этим прелестным телом! – Чуть отстранившись, он обежал изящную фигуру Люччи взглядом. – Только мне можно было слушать все нежные, ласковые или дурашливые слова, которые ты произносила в постели.

Люччи грустно усмехнулась.

– Ты не поверишь, но так оно и есть.

Он нахмурился.

– О чем ты?

– О том же, что и ты. В действительности только тебе и принадлежало все – и тело, и слова, и жесты, и взгляды.

Не успела она договорить, как Арни крепко схватил ее за плечи и тряхнул.

– Не лги!

– Я не…

На этот раз у Люччи просто не было возможности завершить предложение, потому что Арни наклонился и властно прильнул к ее приоткрытым губам и на нее разом обрушились до боли знакомые запахи и вкусы.

И в одно мгновение словно изменился весь мир, будто вернулось то, прежнее, что вызывало у нее ностальгические переживания. Какими привычными и естественными были эти объятия, каким сладостным – поцелуй!

На Люччи сразу нахлынуло половодье эмоций. А потом, когда язык Арни соприкоснулся с ее языком, она почувствовала себя так, словно и не было четырех лет разлуки.

Обжигающее прикосновение губ Арни порождало в теле Люччи волны страстного трепета. Позже он дотронулся до ее лица щекой, на которой отросли за день волоски, и она содрогнулась, пронзенная острым импульсом желания. В следующую минуту, сама того не заметив, Люччи обвила шею Арни руками и плотно прижалась к нему всем телом. Осознала это, лишь услышав сдавленный стон, который он издал, не размыкая губ. Но и тогда, вместо того чтобы опомниться и отстраниться, Люччи зарылась пальцами в волосы Арни, притягивая его голову с жадностью истосковавшейся по мужской ласке женщины…

Как ни долог был поцелуй, но он все-таки завершился. Их губы разомкнулись, после чего Арни чуть отстранился от Люччи, а она без сил прислонилась к стене. Оба учащенно дышали и были так напряжены, будто внутри каждого сидела туго сжатая пружина, которую во что бы то ни стало следовало удержать в подобном состоянии.

Спустя несколько мгновений Люччи отделилась от стены и тихо произнесла:

– Помнится, ты говорил, что я тебе больше не нужна.

– Да, – кивнул Арни.

Она немного помолчала, затем спросила еще тише:

– А… что скажешь сейчас?

Арни пожал плечами.

– Тогда я действительно так думал.

У нее пересохло в горле от волнения, и она непроизвольно сделала глотательное движение.

– Значит, с тех пор что-то изменилось? Он протянул руку и убрал с лица Люччи прядь шелковистых волос.

– Видишь ли, детка, хоть ты и предала меня, но по-прежнему принадлежишь мне. Воспользуюсь я этим или нет, пока не знаю. Но ты до конца своих дней не будешь принадлежать никому иному, понятно? Я об этом позабочусь.

Она внимательно взглянула на него.

– Это угроза?

– Понимай как хочешь, золотце. Угроза или предупреждение – на твой выбор. Мне же все равно.

– М-да… – протянула Люччи со всей иронией, на которую была способна. – Вот как ты заговорил, оказавшись вдали от посторонних ушей! То «дорогая», а то сразу «детка», «золотце»…

Арни усмехнулся.

– Зачем притворяться, если никого нет поблизости? – В следующее мгновение его глаза вновь полыхнули страстью. – Правда, дорогая?

Последнее слово было насыщено такой откровенной чувственностью, что по спине Люччи побежали мурашки. Избавиться от этого ощущения она не успела, потому что Арни вновь наклонился и прильнул к ее губам.

Все повторилось – чувственный трепет, ищущая выхода лава желания, сизая дымка, окутывающая мозг и мешающая думать трезво…

Наконец, сделав над собой усилие, Люччи оттолкнула Арни и быстро двинулась по коридору в направлении спальни. Но прежде чем скрылась за дверью, до нее донеслось негромкое:

– Небось любовника своего не отталкивала.

Она оглянулась. Арни стоял посреди коридора, сунув руки в карманы брюк, и смотрел ей вслед.

Их взгляды встретились и несколько мгновений оставались будто сцепленными. Затем Люччи опустила голову и перешагнула порог спальни.

Закрыв за собой дверь, она подошла к кровати, села и подумала: я тут целуюсь с Арни, а мой ребенок неизвестно где и с кем. Что за странное существо человек? Наверное, только людям удается совмещать несовместимое…

Упершись локтями в колени, Люччи закрыла пылающее лицо ладонями.

Когда примерно через час дверь спальни беззвучно отворилась, Люччи все еще не спала, хотя и приготовилась ко сну, переодевшись в захваченную из дому шелковую ночную сорочку.

Заметив в дверном проеме чей-то силуэт, она вздрогнула, однако в следующее мгновение узнала вошедшего. Это был Арни, очертания фигуры которого ей были известны более чем хорошо. Еще бы, ведь его тело она изучила, наверное, лучше, чем собственное!

На Арни ей всегда было приятно смотреть. Впрочем, это неправильное слово, потому что она не просто смотрела, а откровенно любовалась великолепной фигурой своего мужа и возлюбленного.

В течение всего непродолжительного периода, пока длился их брак, Люччи не переставала спрашивать себя: не снится ли ей все это? Действительно ли этот необыкновенный мужчина ее супруг? Возможно – и даже скорее всего, – она была необъективна в оценке Арни, однако он казался ей во всех смыслах удивительным и неповторимым.

Ах какое сказочное было время: Арни принадлежал ей, она – ему…

А разница в возрасте не только не была помехой их отношениям, но, напротив, придавала им некую изюминку.

Они вообще были очень разными. Арни – состоявшийся, преуспевающий человек, творческая личность. Люччи – молоденькая студентка, не уверенная в себе, или, вернее, в вопросах, относящихся к интимной стороне жизни. Внешне тоже не наблюдалось никакой схожести, скорее речь можно было вести о противоположности: Арни – светловолосый, голубоглазый, с классически правильными чертами лица, Люччи – смуглая, кареглазая, с блестящими темными локонами.

Но, наверное, именно в такой женщине и нуждался известный воротила в сфере рекламного бизнеса Арнольд Кауфман – в юной, свежей, искренней и робкой в чувственных проявлениях. А Люччи, в свою очередь, требовался такой мужчина – умудренный опытом в интимной сфере, умелый, способный многому научить.

Боже мой, ну почему с нами случилась та гнусная история? – с горечью подумала Люччи, наблюдая за приближающимся мужем, звуки шагов которого гасил толстый ковер. Почему мы должны были стать жертвами капризной и эгоистичной женщины? А может, дело не в ней, а в нас самих? – тут же возразила она себе.

На миг замерев, Люччи подумала, что стоит запомнить эту мысль, в ней как будто просматривается зерно истины. Возможно, впоследствии подобное соображение поможет по-новому взглянуть на события четырехлетней давности.

– Есть известия? – негромко спросила она. Арни застыл в неудобной, слегка согбенной позе, потом выпрямился.

– Ты не спишь?

Люччи повыше натянула одеяло.

– Не могу уснуть.

– Понимаю, – сказал он. – Думаешь об Элси?

– Конечно, – просто ответила она. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Известия? Нет, пока тихо.

Люччи опустила ресницы и помассировала кончиками пальцев ноющие от беспрерывного напряжения виски.

– Элси такая впечатлительная… Может расплакаться, если на нее мрачно взглянет какой-нибудь посторонний человек. А сейчас в ее окружении нет ни единого знакомого лица! – Голос Люччи задрожал. – Эти выродки… Боюсь, они на все способны. – Она перевела взгляд на Арни. – Ты не представляешь, как мне страшно!

– Напрасно ты так думаешь. Я не бесчувственная колода.

Она приподнялась на локте.

– Как по-твоему, этот Шон Уотер способен причинить ребенку… боль? – Перед последним словом Люччи вынуждена была сделать паузу, потому что к ее горлу подкатил ком.

Прежде чем ответить, Арни задумался. Потом произнес, как показалось Люччи, недостаточно уверенно:

– Нет. Мои люди характеризуют его как человека умного и решительного. Склонности к излишнему насилию за ним не наблюдалось. Так что постарайся успокоиться, Элси будет цела и невредима. – Но так как Люччи продолжала тревожно смотреть на него, он добавил: – В конце концов… хм… похитителям попросту невыгодно причинять вред твоей малышке.

– Почему? – быстро спросила она.

– Ну… они ведь желают получить выкуп, – сказал Арни, отводя взгляд.

С губ Люччи слетел прерывистый вздох.

– Тогда мне непонятно, почему эти люди так долго не звонят. Почему они тянут время?

Арни мрачно усмехнулся.

– Играют у нас на нервах. Задумали измотать нас, уничтожить морально, чтобы потом проще было диктовать условия. По их мнению, после столь длительного периода неизвестности я готов буду выплатить любую сумму.

Люччи в упор смотрела на него. Ее карие глаза казались черными, возможно из-за залегших под ними теней.

– И ты выплатишь? – прошептала она и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

– Мы ведь уже обсудили это, – ворчливо произнес Арни. – Я сказал, что заплачу, и сделаю это. Кроме того, я пообещал вернуть тебе твою дочь живой и невредимой и намерен осуществить и это намерение. Почему ты мне не веришь? По-моему, из нас двоих именно я никогда не опускался до обмана.

Намек был более чем прозрачен, однако Люччи вовсе не собиралась сейчас обмениваться колкостями.

– Прости, я просто так нервничаю… – На ее ресницах дрожали слезы. Еще мгновение – и одна поползла по щеке. Люччи поспешно смахнула ее, однако по другой щеке уже катилась другая. Отчаявшись справиться с собой, она шмыгнула носом и позволила влаге капнуть на одеяло.

Наблюдавший за ней Арни молча вынул из кармана носовой платок, подал ей, а сам присел на край кровати. Пока Люччи промокала слезы, он молчал, но когда с этим было покончено, заметил:

– Ты вконец измучилась. Все-таки тебе нужно попытаться уснуть.

– Ты прав, и я пыталась, но у меня ничего не получается. Столько мыслей в голове…

– Дать тебе снотворное?

– Нет, спасибо. От него утром тяжелая голова.

– Как знаешь, – сказал Арни, расстегивая пуговицы на манжетах.

Люччи заметила это и слегка нахмурилась.

– Что ты собираешься делать?

– Тоже прилягу.

Ее ресницы широко распахнулись.

– Здесь?!

Он медленно повернулся к ней.

– Разумеется. Ведь я предупредил тебя, что для окружающих ты моя жена. Впрочем, формально так и есть, ты моя жена. – Он быстро разделся и лег.

Люччи отодвинулась к противоположному краю кровати.

– Разве в этой шикарной квартире мало места?

– Места достаточно, но, согласись, мои ребята удивились бы, если бы мы спали раздельно, тем более в такой напряженный момент, когда похищен ребенок, которого все считают нашим общим. – Немного помолчав, он добавил: – Не волнуйся, тебе ничто не угрожает, я просто полежу рядом. Я ведь тоже устал.

Люччи пробормотала в ответ что-то невнятное, к чему он не счел нужным прислушаться. Вместо этого он дотянулся до кармана своего пиджака, вынул оттуда мобильный телефон и набрал какой-то номер.

– Джим, я в спальне, с Люччи, в случае чего сразу дай знать.

– Ты чего-то ждешь? – тут же спросила она.

– Ничего конкретного. Но ведь ты сама понимаешь, что похитители Элси могут позвонить в любую минуту. Не исключено, что ночное время они сочтут лучшим для переговоров, потому что к нашему нервному напряжению присоединится еще и сонливость.

– И… что ты тогда будешь делать? – робко произнесла Люччи, думая о том, что в одиночку, наверное, никогда бы не справилась с этой проблемой.

Арни двинул плечом.

– Вступлю в переговоры, иных вариантов я пока не вижу. – Он встал, чтобы выключить свет, затем вернулся и растянулся на свободной половине кровати.

Наступила тишина. Продолжалось это довольно долго, потом Люччи пошевелилась под одеялом.

– Арни?

– Не нужно разговаривать, – сказал он. – Тебе следует поскорее уснуть.

– Хорошо, – прошептала она. – Просто мне нужно, чтобы ты знал: я благодарна тебе за то, что ты занимаешься поисками Элси.

Ответа не последовало. В полумраке Люччи видела, что Арни лежит на спине, положив одну руку на грудь. Открыты его глаза или нет, ей не удалось разглядеть, но дыхание не было таким размеренным и глубоким, как у спящего человека.

Сама она в эту минуту испытывала давнее приятное ощущение, которое прежде всегда охватывало ее, когда они с Арни укладывались в постель и гасили свет. Их окутывали уютные сумерки, и под покровом темноты в недрах их тел просыпалось желание.

Сама не понимая, что делает и зачем, Люччи потихоньку высвободила руку из-под одеяла и отправилась на поиски. Спустя некоторое время она наткнулась на запястье другой руки Арни, той, что была вытянута вдоль тела. Ощутив прикосновение, он медленно повернул кисть, и в тот же миг рука Люччи двинулась вперед. В следующую секунду их пальцы сплелись.

А еще через минуту Люччи откинула одеяло и переместилась под бок Арни. Он молча обнял ее, уложив головой себе на плечо.

– Дорогой… – прошептала она.

Арни повернул к ней голову, и их губы встретились.

Первое, о чем он подумал в этот момент, что должен презирать себя за слабость. Ему бы отодвинуться от Люччи и повернуться на бок, чтобы даже не видеть… но целоваться ней было так сладко, что захватывало дух. Ни с одной другой женщиной не испытывал он подобного наслаждения.

9

Дальнейшее было похоже на сказку. Люччи нежилась в объятиях Арни, воспринимая это как награду за долгие годы, которые они провели врозь. Как она истосковалась по нему! Именно по Арни, а не по мужской ласке, хотя отчасти было справедливо и это.

Она словно плыла в теплом ласковом потоке, омываемая волнами наслаждения. Ее тело будто потеряло половину веса, и это тоже было приятно.

Блаженно вздохнув, она прошептала:

– Ах, дорогой, как давно мы не… – Фраза осталась незавершенной, потому что Люччи осеклась и с опаской взглянула на Арни, испугавшись, что сболтнула лишнее.

Но тот лишь рассмеялся и на миг крепче прижал ее к себе.

– Я никогда не забывал, какая ты притягательная, – едва слышно слетело с его губ.

В следующую минуту он возобновил ласки, и Люччи вновь словно поплыла куда-то, погрузившись в быстро сменявшие друг друга оттенки чувственного удовольствия. Ее грудь налилась, и это ощущение, несмотря на всю его приятность, порождало нетерпение – ведь до сих пор Арни целовал плечи, шею, горло Люччи, но не грудь. И не соски, которые уже давно сжались в горошины, будто предвкушая сладостный момент, когда их втянут в рот.

– Арни! – с мольбой простонала она.

– Мм? – отозвался он, продолжая мять губами мочку ее уха.

– Я хочу большего!

Он отреагировал не сразу, да и потом ответил не словами, а действием: не касаясь груди, переместил руку вниз, нежно погладил живот Люччи, а потом скользнул пальцами между ног.

Она ожидала иного и от неожиданности воскликнула:

– Ах, дорогой!

– Угу… – произнес он, не прерывая ласк. – Что ты хотела сказать? Что тебе не нравится?

– Я… – Люччи уже забыла, что собиралась сказать. Волны блаженства накатывали на нее с все большей силой.

– Да? – поощрительно обронил Арни, ритмично надавливая пальцами на самую чувствительную точку женского тела.

– О, продолжай… – простонала Люччи, каждая клеточка тела которой трепетала под воздействием идущих откуда-то из глубины страстных импульсов.

И Арни выполнил ее просьбу. Со всем искусством, каким обладал.

Спустя некоторое время он хрипло прошептал, обжигая Люччи дыханием:

– Ты сводишь меня с ума! Это как наркотик… Аромат твоей кожи пьянит меня сильней вина, а ее вкус…

Арни умолк, и через мгновение Люччи ощутила прикосновение к своему плечу горячего влажного языка. Неожиданным образом это усилило ее дрожь.

– Ты мое несчастье, наваждение всей моей жизни, – услышала она словно сквозь толстый слой ваты, которой, разумеется, в действительности не было, просто так действовало на ее слух предельно усилившееся чувственное напряжение – от него закладывало уши.

– Арни…

Он чуть переместился, надвинувшись на Люччи всем корпусом, и покрывающие его мускулистый торс волоски защекотали ее напряженные соски. В этот момент она испытала ни с чем не сравнимое изысканное ощущение, причем Арни ни на мгновение не прекращал нежно массировать интимный участок между ее ног.

– Мне безумно хочется целовать тебя, – прошептал он и словно в подтверждение своих слов тут же прильнул к губам Люччи.

Она обняла его, впустила в рот язык и принялась играть с ним, едва слышно постанывая от удовольствия. Так продолжалось долго – пока хватило дыхания.

– Почему… – сдавленно произнес Арни, чуть отстранившись и глядя на нее сверху вниз, – только с тобой я во всей полноте чувствую себя мужчиной? Чем ты меня околдовала?

Как ни велико было возбуждение Люччи, все же она тихонько рассмеялась, услышав эти слова.

– Я не занимаюсь магией. Но если то, что ты говоришь, правда, то как ты мог сказать другое – что я тебе больше не нужна?

Он на миг замер, повисла пауза, и Люччи пожалела, что решилась на этот разговор, да еще в такую минуту! Но тут Арни негромко произнес:

– Единственно под влиянием момента, сама знаешь какого…

Он настолько владел собой, что его ласкающая рука даже не сбилась с ритма.

– Да… – выдохнула Люччи, начиная извиваться под ним, потому что выдерживать напор страсти становилось все труднее. Однако, сделав над собой усилие, она спросила: – Выходит, у тебя были другие женщины?

Арни был занят тем, что покрывал частыми поцелуями ее подбородок.

– Что же тут удивительного? Ведь ты кое-что позволила себе. После этого я счел себя вправе последовать твоему примеру.

– А, понимаю… – прерывисто произнесла Люччи. – Ты пытался найти мне замену…

Вновь немного помолчав, он обронил:

– По-моему, вполне естественное желание…

Люччи прикусила губу, однако не успела еще расстроиться по-настоящему, как Арни добавил:

– Впрочем, неосуществимое.

По ее лицу скользнула – к счастью, невидимая в темноте – победная улыбка.

– Вот как?

– Да. К моему несчастью, вскоре выяснилось, что ты незаменима.

С губ Люччи слетел вздох.

Как, должно быть, он мучается от того, что не сумел сдержаться и осуществить намерение просто полежать со мной в одной постели! – промчалось в ее голове. Вероятно, ощущение собственной беспомощности в этом вопросе для него унизительно. Ведь он уверен, что я изменила ему.

И все же она не удержалась от колкости.

– Мне жаль, что твои усилия пропали зря!

Арни до боли стиснул свободной рукой ее плечо.

– Не дразни меня! Ты не представляешь, чем были для меня все эти годы.

– Дорогой…

Но он прервал ее.

– Давай не будем разговаривать! – хрипло вырвалось у него. – Я хочу тебя…

И, не давая Люччи опомниться, он прильнул к ее губам в поцелуе настолько жадном, будто ему хотелось здесь и сейчас вобрать в себя эту женщину, чтобы больше уже никогда не разлучаться с ней. Вероятно, в глубине души он продолжал любить Люччи, хотя, наверное, не признавался в этом даже самому себе. Ложь, в которую он поверил, мешала ему это сделать.

Потом вдруг что-то переменилось: Арни убрал руку, которой все это время ласкал Люччи между ног, и она поняла, что заветный момент настал. От осознания этого ее сладострастная дрожь усилилась. Арни столь искусно подвел ее к кульминации, что завершающей вспышки наслаждения она могла ожидать в любую минуту. Ему осталось лишь войти в нее.

Что он и сделал, властно раздвинув бедрами ноги Люччи. И как она ни ждала этого мгновения, все равно из ее груди вырвался вскрик.

На Арни он произвел такое впечатление, что он на секунду напряженно застыл, упершись локтями в постель, будто опасаясь не сдержаться в самый неподходящий момент, когда восхождение к кульминации только начиналось.

Затем Люччи издала новый звук – на сей раз нетерпеливый, – и Арни одним мощным движением продвинулся до конца.

Всецело отдавшись власти человека, которого все еще продолжала любить, Люччи упивалась восхитительным ощущением цельности, которое порождала наполнившая ее твердая мужская плоть. Каждое мгновение казалось ей сказочным, и она делала все от нее зависящее, чтобы продлить волшебство, удержать своего возлюбленного в себе.

Ладони Люччи блуждали по сильным плечам и широкой спине Арни, и она физически ощущала, как накапливается, ищет выхода чувственное напряжение, которое привело его в эту постель и с которым он не смог совладать. В какой-то момент оно достигло пика, и движения Арни приобрели хаотичный оттенок. Затем он судорожно изогнулся, хрипло вскрикнул… и в эту минуту Люччи тоже испытала несколько мощных спазмов, которые потрясли ее всю, вознеся к вершинам блаженства…

Придя в себя после испытанного несколько минут назад удовольствия, Арни не задержался в постели. Люччи же по-прежнему лежала, глядя, как он одевается при свете ночника. Выводы, последовавшие за этим наблюдением, были неутешительными: судя по резкости и нетерпеливости движений Арни, он был недоволен собой.

– Вижу, ты уже жалеешь, что решил навестить меня здесь, – обронила Люччи, почти не испытывая досады.

Разумеется, – проворчал он, не глядя на нее. – Строго говоря, мне бы не следовало с тобой нежничать. Она усмехнулась.

– Твоей прямолинейности можно позавидовать. Даже ради простой вежливости ты не хочешь кривить душой.

Арни проворчал что-то маловразумительное, застегивая пряжку на брючном ремне.

– Не забывай, я была против того, чтобы ты ложился со мной в постель, – напомнила Люччи, втайне удивляясь собственному спокойствию. Неужели до сих пор сказывается действие того препарата, который врач вколол мне не без помощи Арни? – промелькнуло в ее голове.

– Я тебя и не виню, – буркнул он. – Ты не можешь нести ответственность за свое… очарование. – Последнее слово он произнес через силу, так не хотелось ему признавать свое бессилие перед женскими чарами Люччи. Кроме того, Арни избегал смотреть на нее, словно опасаясь, что ее нагота соблазнит его махнуть рукой на остатки принципиальности и вернуться в постель. – Ты в порядке? – хмуро спросил он. – Ничего, если я оставлю тебя одну?

Люччи вновь саркастически усмехнулась.

– Какая заботливость, подумать только! Будто и не ты четыре года назад выдворил меня из дома и из своей жизни. А сейчас играешь в любезность…

– Я даже не думал ни во что играть! – с оттенком раздражения парировал он. – Кстати, если бы ты не давала повода, тебя не понадобилось бы выдворять. Что же касается текущего момента, то сейчас особая ситуация, тебе может понадобиться помощь, ну и тому подобное…

– Ты уже достаточно помог мне, благодарю. – Люччи выразительно потерла ладонью место, куда ранее был сделан укол.

Арни наконец посмотрел на нее, но тут же отвел взгляд.

– По-моему, средство пошло тебе на пользу.

– Как бы то ни было, можешь не волноваться, – сказала она. – В случае чего я уж как-нибудь справлюсь сама. Не забывай, что почти четыре года я обходилась без твоей помощи. – Сейчас он напомнит про деньги, которые переводил на мой счет все это время, тут же подумала Люччи, однако Арни промолчал. – Словом, ступай к своим парням. Может, те сообщат что-то новенькое об Элси… – Последнюю фразу она произнесла без всякой надежды, просто видно было, что Арни не терпится уйти. Но, к ее удивлению, он задержался.

– Не хочешь ли ты сказать, что тебе понравилось одиночество? Прежде ты, помнится, жаловалась на него, когда я говорил, что мне нужно уехать по делам.

– С равным успехом я могла бы пожаловаться на одиночество и в те дни, когда ты находился дома.

Брови Арни удивленно поползли вверх.

– То есть как это? Ведь я был с тобой?

Она пожала плечами.

– Да, формально. А в действительности с тобой даже поговорить как следует невозможно было.

Вот как? Это для меня новость. Но если так, почему ты заявляешь об этом только сейчас? Почему ни словом не обмолвилась тогда? Игнорируя свою наготу, Люччи села на кровати и сокрушенно покачала головой.

– Вот! Именно то, о чем я только что сказала. Ты сам подтверждаешь истинность моих слов.

Арни сунул руки в карманы и сказал, стараясь не смотреть на ее высокую красивую грудь:

– Интересно – каким образом?

Глаза Люччи блеснули в полумраке.

– Если бы ты слушал меня тогда, то сейчас не задал бы подобного вопроса! Но ты всегда прислушивался к тому, что говорит твоя мать, Берта, а мое мнение не представляло для тебя никакой ценности.

– Положим, ты преувеличиваешь, – пробормотал Арни. – Но даже если так, то конечно же мнение человека, который старше тебя, имело для меня больший вес. По-моему, это естественно.

– Для кого как, – хмыкнула Люччи. – Если бы ты не доверял так слепо Берте, мы бы по сей день жили вместе и растили бы нашу дочь.

– Подразумевается, само собой, Элси?

Она мрачно усмехнулась.

– Естественно. Если только за это время ты не успел обзавестись другой дочуркой!

Арни смерил ее взглядом и довольно высокопарно заметил:

– В отличие от тебя я не имею детей ни в браке, ни вне такового.

– Тебе так только кажется, дорогой. Он сделал нетерпеливое движение.

– Послушай, ты начинаешь меня утомлять!

Я говорил тебе, что ты изменилась? А теперь добавлю, что не в лучшую сторону. Прежде ты не была такой… дерзкой!

– О да! Я была кроткой как овечка. Молча сносила колкости Берты, твою вечную невнимательность и…

– Колкости? – перебил ее Арни. – Когда это Берта опускалась до колкостей? Она всегда выражала свое мнение прямо и меня с детства приучала к тому же.

Люччи с сожалением качнула головой.

– Эх ты… Сказала бы я, как называют таких… хм… как ты, да не хочу тебя обижать. Замечу только, что в твоем возрасте пора бы уж перестать держаться за мамину юбку. Хоть ты и сказал, что вы больше не живете вместе, но, сдается мне, связь между вами ничуть не ослабла.

– Поостерегись, детка! – угрожающим тоном произнес Арни.

– Не переживай, я не собираюсь оскорблять твою мамочку. Но знай: она только и делала, что отпускала шпильки в мой адрес.

– Почему-то я не слышал ни одной.

Люччи насмешливо прищурилась.

– Неужели ты так низко оцениваешь интеллект своей высоконравственной мамаши?

– Послушай, я предупреждал тебя! – вспылил он.

– Хорошо, хорошо! – воскликнула Люччи. – Я просто хотела сказать, что Берта не настолько глупа, чтобы тиранить меня в твоем присутствии. Разумеется, все происходило в те периоды, когда ты отлучался из дому.

– Почему же ты ни разу не сообщила мне об этом?

Люччи даже руками всплеснула.

– Я тебе все уши прожужжала!

– Не помню такого, – холодно произнес Арни. – О тирании ты не упоминала никогда.

– Боже мой, разумеется, я не употребляла этого слова! Но иносказательно я едва ли не каждый день жаловалась тебе на насмешки Берты. Только ты не желал снизойти до того, что говорю я, твоя постельная забава! Я была для тебя только развлечением, иначе ты со вниманием отнесся бы к моим словам. Но разве можно воспринимать всерьез то, что произносит говорящая кукла? Когда же моя болтовня надоедала тебе, ты прибегал к идеальному способу заставить меня замолчать. Думаю, не нужно напоминать, как все происходило в подобные моменты?

– Нет, – буркнул он.

Обоим было ясно, что речь идет» о постельных удовольствиях, которым они предавались при любой возможности.

– Не понимаю, с чего ты взяла… – Арни пожал плечами. – Я никогда не относился к тебе как к неодушевленному предмету.

– Ты просто не задумывался, насколько глубоки наши отношения.

– Неправда! – хрипло воскликнул он. – Я любил тебя…

Люччи кивнула.

– По-своему – да. Ты придерживался таких же стереотипов, как и большинство мужчин: достаточно почаще укладывать жену в постель да покупать подарки – и все будет в порядке.

Арни несколько мгновений смотрел на нее так, будто видел впервые.

– Ты стала циничной.

Она поморщилась.

– Называй это как хочешь, мне все равно. – Немного помолчав, Люччи продолжила: – Вижу, я разочаровала тебя. После стольких лет разлуки ты встретил совсем другую женщину. – Она саркастически усмехнулась. – Что ж, дорогой, я тоже в тебе разочаровалась, так что мы квиты.

Арни быстро поднял на нее взгляд и спросил с плохо скрываемым беспокойством:

– Разочаровалась? В каком смысле?

Она невесело рассмеялась.

– Не волнуйся, к твоим мужским достоинствам это не относится. Просто в отличие от тебя я по-настоящему любила. Смотрела на тебя как на некое божество. Ты казался мне небожителем: такой умный, стройный, красивый… А потом вдруг обнаружилась твоя тривиальная суть.

Глаза Арни сверкнули известным почти всем, кто его знал, кинжальным блеском.

– Благодарю за прямоту, – процедил он сквозь зубы. – Теперь я хотя бы знаю, как ты ко мне относишься.

– Пожалуйста. – Люччи говорила, а между тем сама удивлялась собственной смелости. Она даже не ожидала, что станет дерзить Арни.

– Ну что же, – произнес он, направляясь к выходу, – раз тебе моя тривиальная суть не по душе, я освобождаю тебя от своего общества.

– Только напоследок одна просьба, – негромко произнесла Люччи ему в спину.

Он остановился и слегка повернул голову.

– Какая? – Это короткое слово невозможно было произнести суше.

– Маленькая. Не забудь, пожалуйста, чем мы здесь занимались. Презервативом ты не пользовался, а я не принимаю противозачаточных таблеток. Так что последствия могут оказаться вполне предсказуемыми. И на этот раз у тебя не будет оснований сомневаться в том, кто является отцом ребенка.

Ей почудилось, что Арни вздрогнул. Впрочем, если подобное и произошло на самом деле, то ему удалось мгновенно взять себя в руки. Простояв без движения еще не более секунды, он молча покинул спальню.

Оставшись в одиночестве, Люччи долго смотрела на закрывшуюся за Арни дверь. Ее душу переполняли эмоции, а голову – мысли. Все вперемешку: и болезненное беспокойство об Элси, и сладостные воспоминания о недавнем соитии, и раздражение по поводу того, что Арни по-прежнему не желает ее услышать, предпочитая питать свои чувства из старых источников.

Она зябко повела плечами и вновь улеглась в постель, натянув одеяло до подбородка.

10

Квартира у Арни была большая, поэтому, пока он дошел по коридору до гостиной, куда по случаю ночи был перенесен из кабинета штаб поисков Элси, ему удалось в значительной степени справиться с негодованием. Люччи открылась ему с новой – не очень приятной – стороны, к которой, по-видимому, придется привыкать.

Еще никто и никогда не называл Арни маменькиным сынком. Да и кому пришло бы в голову употреблять это выражение в отношении властелина мощной рекламной империи, перед которым многие если не лебезили, то во всяком случае держались почтительно?

С другой стороны, Арни поймал себя на мысли, что в подсознании действительно постоянно сверяет свои поступки с тем, что сказала бы или подумала по данному поводу его мать. Бесспорно, она являлась для него авторитетом, с ее мнением он считался всегда.

Пожалуй, сейчас Арни впервые задумался об отношении Берты к Люччи. Они никогда не обсуждали вопрос, нравится той невестка или нет, однако после разговора с Люччи у него возникли сомнения.

Арни вспомнил, что незадолго до его встречи с будущей женой Берта частенько упоминала – как правило, за ужином – об одной девушке из их круга, Эльзе Клайн, дочери весьма состоятельных и уважаемых родителей.

Возможно, это делалось неспроста и Берта втайне надеялась таким образом настроить Арни на более близкое знакомство с Эльзой.

Выходит, я обманул ожидания матери, приведя в дом совсем другую девушку? – подумал он, переступая порог гостиной.

При его появлении тихо беседовавшие о чем-то за столом помощник Джим Картрайт и начальник охраны Макс Келлер умолкли и повернули головы к двери, отдыхавший, растянувшись на диване, Рокки пошевелился и снял прикрывавшую лицо газету.

– Ну что тут у вас? – спросил Арни, решив до поры выбросить неприятные мысли из головы и сосредоточиться на деле.

– Мы уже хотели звать тебя, – отозвался Джим.

– Что случилось?

– Ничего такого, из-за чего стоило бы тревожиться. Просто ребята из группы слежения скоро должны второй раз выйти на связь.

– Кто-то из них уже звонил? – отрывисто спросил Арни, усаживаясь за большой стол, на который ради удобства был перенесен телефон, обычно стоявший на журнальном столике.

– Билл, – ответил Макс. – Говорит, есть хорошие новости.

– Какие? – метнул в него взгляд Арни.

– Однако тот покачал головой. Он не сказал. Хочет сообщить лично тебе. – Он переглянулся с Джимом. – Надеюсь, речь идет о прорыве в деле. Как бы то ни было, придется подождать, но, думаю, совсем немного.

– Хорошо.

Арни взял с подноса чистый стакан и откупорил бутылку минеральной воды. Затем плеснул себе немного шипящей, пузырящейся влаги, и, пока пил, Джим спросил его:

– Ну как там Люччи?

Арни поставил стакан на стол, но ответил не сразу. Его тело еще хранило сладкую истому соития, которую не перебил даже нелицеприятный разговор с Люччи, но он не хотел показывать это другим людям, пусть даже таким близким и проверенным, как Джим Картрайт.

– Она в относительном порядке, разумеется если в данных обстоятельствах можно говорить о чем-либо подобном.

– Что ж, хорошо хоть так, – вздохнул Джим.

В этот момент зазвонил телефон. Вернее, сразу два: один – стоящий на столе, другой – присоединенный к переноске и перемещенный в гостиную из кухни. Он находился возле Макса.

После первого же звонка Рокки поспешно сел на диване, уронив газету на ковер.

Арни бросил на ближайший телефон напряженный взгляд, затем последовательно перевел его на Макса, Джима и Рокки. Все четверо понимали друг друга без слов: звонок в равной степени мог поступить как от возглавляющего группу слежения Билла Картера, так и от похитителей, которые наконец решили сообщить условия выкупа Элси.

Звонки продолжались, и Арни быстро произнес, глядя на Макса:

– По моей команде, на счет «ноль».

Тот кивнул, и они оба положили ладони на трубки. Арни начал отсчет:

– Три, два, один, ноль! – Трубки одновременно взлетели в воздух. – Да! – сказал Арни, прижав свою к уху. – Слушаю! А, это ты, Билл… – Он обменялся взглядом с Максом, который с несколько разочарованным видом вернул трубку на аппарат: это оказались не похитители. – Ну что там у вас за новости?

– Слежка за Шоном Уотером принесла плоды, – доложил Билл.

Его тон хоть и был удовлетворенным, однако что-то в нем показалось Арни странным. Тем не менее, не задерживаясь на этом, он попросил сообщить детали.

– Все довольно просто, – сказал Билл. – Парень не особо и скрывается, как будто не совершил ничего предосудительного. Правда, как удалось выяснить, несколько дней обретался в Стоктоне, у своего брата Стива, на которого записан «додж», но потом вернулся в свою квартиру в Глендейле. Как ты знаешь, я разделил людей, поэтому мы отправились сразу по обоим адресам: в Стоктон и Глендейл. Я будто чувствовал, что где-нибудь Шон объявится. Так и получилось. Мы приехали в Стоктон как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шон уезжает от брата. Как ни в чем не бывало, он двинулся в автомобиле прямиком в Глендейл, к себе домой. Поначалу нас сильно сбивала с толку его беспечность, но мы продолжали слежку и в конце концов выяснили нечто такое, что разом объяснило все странности. – В трубке раздался треск, потом Билл произнес, повысив голос: – Алло! Арни? Ты там?

– Я слышу, слышу, – сказал тот. – Рассказывай дальше.

– Как ты понимаешь, прежде всего нас интересовало, где люди, с которыми связан Шон, держат малышку. То, что он выполняет чей-то заказ, было ясно с самого начала, оставалось лишь хотя бы примерно выяснить, в каком месте может находиться твоя дочурка.

– Вам это удалось? – быстро спросил Арни. Прежде чем ответить, Билл слегка замялся.

– В общем да, но…

– Что? Она… жива?

– Живехонька!

– В чем же проблема?

– Э-э… видишь ли… Словом, вернувшись сегодня к себе в Глендейл, Шон около пяти вечера покинул квартиру, сел в свой «додж» и направился прочь из города в южном направлении. Разумеется, мы последовали за ним, и он привел нас…

– Куда? – напряженно спросил Арни.

– Э-э… наверное, ты уже сам догадался, – негромко произнес Билл.

Вновь повисла пауза. Переваривая полученную информацию, Арни так крепко сжал телефонную трубку, что у него побелели костяшки пальцев. Наконец с его губ слетело:

– Не может быть…

Билл прокашлялся.

– Мне очень жаль, Арни, но… Словом, я сам видел девочку… Она играла на травке во внутреннем дворике под присмотром какой-то девицы, которая больше похожа на кикбоксера, чем на гувернантку. А вокруг были разбросаны игрушки в таком количестве, что впору открывать магазин. Так что, не сомневайся, твоя дочка там.

– Понятно, – медленно произнес Арни. – Спасибо, Билл, вы хорошо поработали. Передай ребятам мою благодарность.

Повесив трубку, он с минуту смотрел прямо перед собой, словно находясь в ступоре.

Джим, Макс и Рокки переглянулись, но никто из них не стал нарушать молчание, понимая, что шефа сейчас лучше не беспокоить. Затем Арни встрепенулся.

– Вам тоже спасибо, – сказал он, обведя всех троих взглядом. – Девочка в безопасности, так что можете быть свободны. Джим, пожалуйста, распорядись, чтобы завтра к одиннадцати утра был готов мой самолет.

– Хорошо.

Джим встал из-за стола, за ним поднялись и остальные. Через минуту Арни остался один.

Он медленно опустился на стул и устало провел ладонью по лицу, на котором застыло некоторое недоумение.

– Что все это, черт возьми, значит?! – вслух произнес он.

Просидев в задумчивости несколько минут, Арни потянулся было за телефонной трубкой, но потом взглянул на наручные часы и отказался от первоначального намерения. В столь раннее время звонить кому бы то ни было еще рано – тем более человеку, с которым ему хотелось объясниться.

Он подумал, что надо бы сообщить Люччи новость, которая обрадует ее хотя бы потому, что Элси жива и невредима, но сначала ему необходимо самому понять, в чем заключается суть этого странного похищения. А это будет возможно лишь после телефонного звонка, который пока нельзя осуществить. Так что в любом случае придется ждать до утра.

Арни встал из-за стола и направился к дивану, на котором недавно отдыхал охранник Рокки. Сбросив туфли, он лег, с наслаждением вытянувшись во всю длину тела, и приготовился ждать.

Ровно в семь, когда лучи солнца добрались до окон гостиной и беззастенчиво проникли сквозь них внутрь, Арни поднялся с дивана и направился к телефону. Набрав номер, он произнес в трубку:

– Доброе утро, это я. Не разбудил? Замечательно… По-моему, нам нужно поговорить.

Спустя два часа он тихонько заглянул в комнату, где находилась Люччи. Она еще спала, но ее пришлось разбудить, потому что вылет был назначен на одиннадцать.

Однако, прежде чем сделать это, Арни все-таки некоторое время помедлил, стоя перед кроватью и любуясь спящей женой. Несмотря на всю сложность существующих между ними отношений, Арни не мог не восхищаться Люччи. Возможно, его оценка была очень субъективной, но он считал свою предательницу-жену прелестным созданием. А сейчас, досматривая сладкие утренние сны, она была так красива, что у Арни от умиления сжималось сердце и он ничего не мог с этим поделать.

Наконец, шагнув вперед и приблизившись к кровати вплотную, он провел кончиками пальцев по обнаженному плечу Люччи.

– Мм… – недовольно промурлыкала она.

Потом пошевелилась, закинула руку за голову, но глаз не открыла. Зато ее движение заставило сползти одеяло, в результате чего почти полностью обнажилась грудь.

У Арни перехватило дыхание. Он непроизвольно протянул руку, чтобы обвести пальцем широкий темный сосок, но вовремя остановился: после вчерашнего разговора Люччи могла счесть этот жест неуместным.

В конце концов Арни просто легонько потрепал ее по плечу, избегая действий, которые могли бы быть истолкованы как чересчур интимные, хотя одного прикосновения к смуглой бархатистой коже было достаточно, чтобы пробудить в нем желание.

Ресницы Люччи распахнулись.

– Что? – тревожно спросила она, вмиг расставшись с дремой. – Звонили похитители? Требуют выкуп?

Арни поспешно поднял ладони.

– Нет-нет, успокойся.

Она заморгала.

– А что же тогда?

– Все в порядке. Твоя дочь жива и здорова. Люччи порывисто села на постели. Одеяло при этом слетело, и она, смущенно охнув, прикрылась им.

Арни отметил про себя этот жест и подумал, что утром все происходит совсем не так, как накануне вечером, когда Люччи вовсе не волновала собственная нагота. Впрочем, то было после бурных объятий, а сейчас ничего подобного нет и в помине, даже поцелуев. К сожалению.

Люччи же занимало вовсе не это.

– С Элси правда все в порядке?

– Да.

Она зажмурилась, и с ее губ слетел глубокий вздох облегчения. Однако в следующую минуту глаза открылись, и в них промелькнула подозрительность.

– А ты случайно не обманываешь меня, чтобы успокоить?

– Нет.

– Нет? – Она как будто не понимала, в ее взгляде читалась мука.

– Все кончено, дорогая, – просто произнес Арни. – Можешь больше не терзаться.

Люччи посмотрела на него и, кажется, лишь в этот момент поверила.

– Господи! – вырвалось у нее, и в следующее мгновение по ее щекам полились слезы. – Неужели правда? Цела и невредима?

Он кивнул.

– И в полной безопасности.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сообщили мои люди.

– И тебе известно, где Элси находится?

Последовал новый кивок.

– Более того, я хорошо знаю это место.

– А когда я смогу ее увидеть? – тут же спросила Люччи, проведя языком по пересохшим от волнения губам.

Арни невольно проследил за ее соблазнительными действиями. Только вчера ночью этот язык играл с его собственным.

– Гм… скоро.

– Когда?!

Э-э… – Он все смотрел на ее чуть припухшие после вчерашнего губы. – Собственно, я зашел сказать, чтобы ты оделась и собрала все, что сочтешь необходимым взять. Мы отправляемся к твоей дочери. Самолет будет готов к одиннадцати, поэтому поторопись, нам еще предстоит добраться до аэропорта. Люччи нахмурилась.

– Выходит, Элси сейчас далеко от Нью-Йорка?

– Довольно далеко.

Нетерпеливо заерзав на постели, Люччи проворчала:

– Ну что мне приходится вытягивать из тебя слова словно клещами! Скажи прямо, куда мы летим?

– В Калифорнию.

Она прищелкнула языком.

– Ах да! Я и забыла… Калифорнийский номер на синем «додже», да? Значит, дело не только в том, что этот… мм… Шон Уотер явился в Пенсаколу из Калифорнии, но и Элси отвезли туда же?

– Да. Я ухожу, а ты поторопись. Марта уже накрывает на стол, быстро позавтракаем – и в путь. Сумеешь быстро собраться?

– Разумеется!

– Хорошо. Как будешь готова, приходи в столовую. – С этими словами он направился к двери.

Когда он был уже у порога, Люччи негромко произнесла:

– Арни, я так тебе благодарна, ты не представляешь!

Он обернулся, и их взгляды встретились. Глаза Люччи сияли, как в счастливые прежние дни.

Как будто ничего плохого не случалось – ни измены, ни разлуки, – а была только долгая взаимная любовь.

– Поторопись, – хрипло произнес Арни, первым отведя взгляд.

После его ухода Люччи бросилась в ванную, где наскоро сполоснулась под душем, затем быстренько оделась, проверила саквояж и направилась в столовую.

Арни был там и ходил вдоль стола, поглядывая на большие напольные часы. Когда появилась Люччи, он быстро окинул ее взглядом. Для встречи с Элси она оделась во все светлое – длинную льняную юбку, белый трикотажный топ и того же цвета туфли на каблуке средней высоты. Из косметики воспользовалась лишь бесцветной губной помадой, которую Арни даже не заметил бы, если бы она не блеснула в лучах солнца. Чудесные темные локоны Люччи свободно лежали на плечах.

Она увидела, как Арни рассматривает ее, и подумала, что сам QH ВЫГЛЯДИТ очень элегантно. Впрочем, как всегда. И ему очень идет летний костюм светло-бежевого цвета в комплекте с белой рубашкой-поло.

– Разве твои парни не завтракают с нами? – удивленно спросила Люччи, заметив, что стол накрыт лишь на две персоны.

– Я еще ночью отправил их отдыхать, – пояснил он. – Кроме нас здесь только Марта.

– Понятно… – протянула Люччи. Затем усмехнулась. – Как это ты решился отпустить Джима? Ведь он всегда был главным твоим помощником.

Арни пожал плечами.

– Он ведь не железный, тоже нуждается в отдыхе. Кроме того, это дело семейное, а Джим хоть и очень близкий человек, но все же не родственник. – Он сделал жест в направлении стола. – Прошу. Пора завтракать.

После завтрака Арни захватил саквояж Люччи, затем они спустились на лифте в вестибюль и вышли на улицу, где их уже ждал шофер Рич в том самом элегантном «линкольне», в котором они приехали сюда из аэропорта. Сегодня им предстояла поездка в обратном направлении.

Все происходило как-то очень спокойно, даже обыденно, и в мозгу Люччи промелькнуло: выходит, проблемы похищения Элси действительно больше не существует! Она приветствовала эту мысль улыбкой.

Спустя некоторое время, когда они уже ехали по нью-йоркским улицам, Люччи спросила себя, сколько еще Арни пробудет с ней. Пока они не заберут Элси? Или, может, он будет настолько любезен, что доставит их обратно в Пенсаколу? И даже останется на несколько дней, пока не убедится, что им больше ничто не угрожает? Хотя он, наверное, позаботился о том, чтобы тех людей, которые заказали агенту Шону Уотеру похищение Элси, упрятали за решетку. Или Арни просто выплатил им выкуп?

Люччи вдруг подумала, что совсем не знает, на каких условиях была освобождена Элси и кто посягнул на ее жизнь и свободу. Но все это можно будет выяснить потом, да и неудобно заводить подобный разговор посреди дороги. Для этого еще будет время потом, когда улягутся страсти и выдастся удобная минутка. Сейчас же главное, что малышка жива и здорова.

Как она, бедняжка, должно быть, истосковалась по маме! Столько дней находиться среди чужих людей, которые наверняка даже не улыбались ей. А ведь за все три года, что Элси живет на свете, они с Люччи никогда не разлучались…

В салоне самолета, кроме них с Арни, никого не было. Люччи сидела, наблюдая сквозь иллюминатор за проплывающей внизу землей. Потом началась полоса облаков, закрывших обзор словно пуховой периной, и Люччи от нечего делать принялась листать журналы.

Впрочем, занималась она этим невнимательно, ее больше интересовал сидящий напротив Арни. Позавчера он обмолвился, что больше не живет с Бертой – в чем, собственно, Люччи и убедилась, побывав в его квартире, – но по какой причине произошло это разделение, не сказал.

Поначалу, пока не решился вопрос с Элси, Люччи было не до того, однако сейчас, вспомнив тот разговор, она сгорала от любопытства. Но не только: еще в ее душе теплилась хоть и слабенькая, но все же надежда, что Арни наконец понял истинную суть своей матери и решил вести раздельное существование.

Люччи несколько раз исподтишка косилась на него, раздумывая, стоит ли прямо спросить его о том, что ее интересует. А так как Арни – несмотря на их вчерашнюю стычку – выглядел довольно миролюбиво, она все-таки отважилась и осторожно произнесла:

– Можно задать тебе вопрос?

Он взглянул на нее, оторвавшись от каких-то документов, которые в этот момент просматривал.

– Слушаю.

– Вот ты говоришь, что вы с Бертой больше не живете вместе, а можно узнать почему?

Арни вновь устремил взгляд на содержимое лежавшей на его коленях папки.

– Берта продала дом близ Джерси и купила виллу в Сан-Паоло. А я приобрел квартиру в Дакота-билдинге, где мы с тобой провели… ночь. – Он едва заметно запнулся перед последним словом и в свою очередь покосился на Люччи.

Но ее сейчас занимало совсем не их недавнее совместное времяпрепровождение.

– В Сан-Паоло? – задумчиво произнесла она. – Что же заставило Берту продать дом, который она так любила?

– Полиартрит. Эта болезнь замучила ее. А в Сан-Паоло более подходящий для Берты климат, она меньше страдает от болей.

Что-то все это мне очень напоминает, хмуро подумала Люччи. Ах да, наш недавний разговор… Мол, прислуге сказано, что у Элси слабое здоровье и врачи не рекомендуют ей постоянно находиться в Нью-Йорке, из-за чего большую часть года я вынуждена жить с ней на берегу Мексиканского залива, в Пенсаколе, где нас периодически навещает Арни, любящий муж и отец. Вот откуда взялась вся эта чушь – примерно то же самое относится к Берте. Наверное, Арни просто лень было выдумать что-то другое.

– А где находится этот самый Сан-Паоло? – спросила она без особого интереса, даже не подозревая, какая новость ее ожидает. Слегка удивилась лишь, что, прежде чем ответить, Арни сделал длительную паузу:

– В Калифорнии.

11

Люччи застыла с раскрытым ртом.

– В Калифорнии? – с запинкой выговорила она спустя несколько мгновений, ощущая приближение паники, от которой, как ей казалось, избавилась, узнав, что с Элси все в порядке. – А… мы случайно не в Сан-Паоло направляемся?

Подняв на нее взгляд, Арни нехотя кивнул.

Получив подтверждение, она на несколько минут словно оцепенела.

Час от часу не легче, вертелось в ее голове. Что называется, из огня да в полымя… Почему-то странным образом все упирается в Калифорнию: номер на синем «додже» частного агента Шона Уотера, адрес последнего, нынешнее местопребывание Элси и, наконец, – какое интересное совпадение! – выясняется, что в тех же краях обосновалась и Берта.

– Скажи, – произнесла Люччи срывающимся от напряжения голосом, – на каких условиях была освобождена Элси? Тебе пришлось платить выкуп?

Арни захлопнул папку.

– Нет.

Услышав это, Люччи закрыла лицо руками и некоторое время сидела, покачиваясь из стороны в сторону.

– Все понятно… – слетало с ее губ. – Все понятно…

Арни внимательно наблюдал за ней, не произнося ни слова. Наконец она опустила руки.

– Признаться, я полагала, что Берта забыла о моем существовании. Все эти годы о ней ничего не было слышно. – Люччи взглянула на Арни, ожидая какой-то реакции на свои слова, однако тот лишь молча слушал ее. Тогда она процедила сквозь зубы: – Берта украла мою Элси!

Арни пошевелился в кресле.

– Послушай, это не совсем так…

– Не совсем? – с яростью крикнула она. – Не совсем? А как, наполовину? Почему Элси очутилась именно у Берты? И после всего этого ты осмеливаешься уверять меня, что твоя мать святая женщина? Да она просто монстр, если все эти годы вынашивала идею доставить мне… – Люччи хотела произнести «неприятности», но это было слишком мягкое определение для деяний Берты.

– Спасибо хоть говоришь только о себе, а не обвиняешь Берту в том, что она хотела причинить вред твоей Элси, – сдержанно заметил Арни.

Вне себя от гнева, Люччи стукнула кулаком по подлокотнику кресла.

– Если из-за того, что сделала Берта, с головы моей Элси упадет хоть волос, она пожалеет, что родилась на свет. Полиартрит покажется твоей мамочке райским блаженством по сравнению с тем, что я ей устрою!

Арни сейчас было не до веселья, однако он усмехнулся, видя такую воинственность.

– Ой как страшно! Что же ты такого сделаешь, если не секрет?

– На кусочки ее разорву! – крикнула Люччи. – И имей в виду, я говорю это серьезно!

– А, понимаю! – воскликнул он. – Если не ошибаюсь, у вас, итальянцев, это называется вендеттой, кровной местью?

Люччи презрительно прищурилась.

– Уверяю тебя, Берте будет безразлично, как это называется.

Изумленно покачав головой, Арни заметил:

– Не знал, что ты настолько кровожадна! Видно, правду говорят, что кровь не водица. Хоть ты и даже твои родители американского происхождения, а все-таки среда, традиции и…

Да уж не чета твоей педантичной мамаше, – перебила его Люччи. – А вот с тобой мы в чем-то похожи. Ты недавно обмолвился, что я принадлежу тебе и что ты не отдашь меня никому, если даже самому тебе не будет от меня никакого проку. Так вот, дорогой, я не менее крепко держу то, что принадлежит мне по праву! И ни Берта, ни какая-либо другая подобная ей… – Люччи вовремя прикусила язык, заметив во взгляде Арни ледяной блеск, но вовсе не от страха. После того, что с ней сделали в этой семейке, она больше не боялась никого и ничего. Однако Элси все еще находилась не с ней, поэтому вызывать гнев Арни было безрассудно.

– Молодец, что вовремя замолчала, – сухо произнес он. – Иначе мне очень трудно было бы продолжать разговор. Отзываться в подобном тоне о Берте я не позволю никому, а тем более тебе. Это моя мать, так что будь любезна выбирать выражения.

Она махнула рукой.

– Успокойся, не собираюсь я говорить всего, что думаю. Тем более тебе, – произнесла Люччи его же словами. – Вот если бы здесь находилась сама Берта, тогда другое дело. Впрочем, все это бессмысленно. Я лишь удивляюсь, что ты защищаешь ее после всего, что она с нами сделала.

Глаза Арни метнули молнию.

– Не она, а ты, дорогая моя! Прижила ребенка с посторонним мужчиной и еще позволяешь себе… – Он не договорил, задохнувшись от гнева.

Однако на этот раз Люччи и не подумала стушеваться, ее задело за живое.

– Прижила ребенка… Выражение-то какое! Не Берте часом принадлежит? Что, неужели твое собственное? М-да… Насколько же хитра и коварна Берта, что ей удалось лишить тебя – известного своим острым умом! – элементарной способности мыслить логически. Поражаюсь, как ловко она обвела тебя вокруг пальца! И продолжает это делать…

– Ты угомонишься наконец? – гневно спросил Арни.

– А если нет, то что? Что ты сделаешь? Их разговор странным образом повернул вспять: теперь Люччи задавала почти те же вопросы, что и Арни несколькими минутами ранее.

– Что сделаю? – с угрозой произнес тот, наклоняясь к ней. – Закрою тебе рот!

– Ну испугал! К твоему сведению, я тебя не боюсь. И ничего ты со мной не сделаешь.

– А вот тут ты ошибаешься, золотце!

Не успела Люччи опомниться, как Арни рывком притянул ее к себе. В следующую минуту он действительно весьма эффективно закрыл ей рот – собственными губами.

Все это очень напоминало небезызвестные события на клумбе с тюльпанами. Люччи и тогда не могла подать голос – потому что к ее рту плотно прижимались губы «племянника» Берты. Разница заключалась лишь в том, что сейчас происходящее доставляло Люччи удовольствие. Она испытала острый импульс желания, как только язык Арни соприкоснулся с ее собственным.

Поцелуй получился долгим и обжигающим. Люччи пришлось призвать все свои силы, чтобы отодвинуть Арни. Если бы она не сделала этого, то перестала бы уважать себя.

Однако и Арни не собирался сдаваться. Он вновь попытался притянуть Люччи поближе, однако она взвизгнула, сделав вид, что его пальцы слишком больно впились в ее плечи.

– Что, не нравится? – хрипловато слетело с его губ. – Но я не виноват, ты сама вывела меня из себя.

– Я вывела! – воскликнула Люччи с деланным возмущением. Сейчас ее беспокоило, как бы Арни ненароком не заметил, что она борется с порожденным поцелуем наплывом чувственности. – По-моему, ты стал плохо контролировать себя после минувшей ночи. Набрасываешься на меня, как какой-нибудь изголодавшийся за своей конторкой клерк на долгожданный ланч… Неужели наше вчерашнее ночное приключение так живо напомнило тебе, чего ты лишился, по милости Берты выгнав меня из своей жизни?

Прежде чем ответить, Арни несколько мгновений сверлил ее взглядом.

– Не стану скрывать, наше приключение, как ты выражаешься, действительно всколыхнуло во мне приятные воспоминания. Но… почему тебе кажется, что лишь ты одна способна доставить мне… э-э… радость интимного общения?

Люччи усмехнулась.

– Намекаешь на то, что женщин вокруг много?

Он пожал плечами.

– Это и так очевидно.

Ее глаза блеснули триумфом.

– Если это настолько очевидно, то почему ты вчера шептал мне все те слова… которые я могу повторить хоть сейчас? Что только со мной одной ты можешь…

– Достаточно! – прервал ее Арни. – Не нужно мне напоминать, у меня пока неплохая память.

– Тогда объясни, почему ты все это говорил?

Повисла пауза. Люччи даже показалось, что Арни растерялся, однако спустя некоторое время он произнес:

– Мало ли какие глупости говорят мужчины женщинам, которые жаждут услышать что-нибудь приятное. Например, вчера я мог сказать, что ты самая красивая женщина на всем белом свете. И что, ты поверила бы в это?

Люччи на миг задумалась. Перед ее внутренним взором пронеслась вереница волнующих образов минувшей ночи.

– Честно?

Он вновь двинул плечом.

– А как, по-твоему? Зачем мне неискренность?

– Хорошо, скажу: в ту минуту поверила бы!

В глазах Арни промелькнуло выражение, трактовка которого была бы равнозначна фразе: «И была бы права, потому что это так и есть, ибо для меня ты первая красавица в мире!».

Впрочем, вполне допустимо, что Люччи лишь хотелось, чтобы это было так.

Вновь наступило молчание.

– А он говорил тебе такие слова? – наконец произнес Арни.

– Кто? – недоуменно сморщила она лоб. Однако в следующее мгновение все поняла. – Ах, ты все о нем, о «племяннике» Берты? Что это он тебя так интересует?..

Арни мрачно усмехнулся.

– До сих пор мучаюсь любопытством, почему ты меня на него променяла.

Она устало поморщилась.

– Сколько можно повторять, я ни на кого тебя не… Впрочем, разве ты сам не в состоянии догадаться, что мог бы говорить мне мужчина?

– Догадываться мне ни к чему, – презрительно процедил Арни. – Я своими ушами слышал, что говорил тебе твой сожитель.

В эту минуту Люччи поймала себя на том, что в отличие от него абсолютно не может воспроизвести в памяти слова, произнесенные «племянником» Берты перед тем, как он начал лобызать ее посреди клумбы тюльпанов.

– А вот я что-то запамятовала. Напомни мне, пожалуйста.

Арни недоверчиво взглянул на нее.

– Сомневаюсь, что это правда, но так и быть… Сказано тебе было примерно следующее: «Терпеть выше моих сил, я сгораю от желания!». При этом он назвал тебя любимой.

– В самом деле? – Люччи действительно ничего такого не помнила. В ту минуту она осознавала лишь присутствие Арни, который появился тогда совершенно внезапно, несмотря на то что его прибытие ожидалось весь день. – Что ж, каждый слышит то, что хочет услышать. Я больше помню то, что говорил ты. И это были отнюдь не ласковые слова. Что ты так смотришь? Снова скажешь, что я изменилась? Ну да, я стала более жесткой и утратила большую часть прежней наивности. К примеру, я больше не питаю иллюзий относительно тебя. А ведь прежде думала, что ты меня любишь и будешь защищать от всех и вся.

Арни на миг отвернулся, словно говоря некоему невидимому собеседнику: какая чушь, просто уши вянут! Затем он вновь взглянул на Люччи.

– Не передергивай, золотце, это ты мне изменила, а не наоборот. Так что нечего валить вину на меня. Мне хорошо знаком этот женский прием, поэтому не старайся напрасно, твои уловки не подействуют.

– С твоей точки зрения, действительно виновата я. Но и ты не так уж безгрешен.

– Брось! – вспылил он. – Сейчас ты вновь начнешь упрекать меня за то, что я оставлял тебя одну, уезжая по делам. Но как бы я смог заниматься бизнесом, сутки напролет сидя возле твоей юбки?

Люччи медленно покачала головой.

– Не про бизнес речь. Твоя вина заключается в том, что ты не захотел выслушать меня, когда я умоляла тебя об этом. Твое «эго» не позволило тебе этого сделать. Как же, ведь ты все увидел собственными глазами! Зачем после этого опускаться до объяснений с провинившейся женой? С якобы провинившейся, потому что в действительности все это было подстроено Бертой. Кстати, надо отдать ей должное, она хорошо тебя знает, иначе ей не удалось бы использовать твои слабости.

– Против меня же? – насмешливо обронил Арни.

– В конечном итоге да, хотя, судя по всему, Берта этого или не понимает, или не желает понимать.

– У тебя буйная фантазия.

А у тебя слишком высок уровень самоуверенности. Ты слушаешь только себя. Да еще разве что Берту.

– Ты считаешь меня самоуверенным потому, что я не верю заведомой лжи? – Сарказму в тоне Арни не было границ.

Люччи раздраженно дернула плечом.

– Сколько можно повторять, я никогда не обманывала тебя!

– Иными словами, страстный поцелуй с посторонним мужчиной в уединенном уголке сада, среди зелени и цветов, с твоей точки зрения, не считается изменой?

– Если бы я хотела этого, то да, – согласилась она, подумав, что со стороны вся сцена, должно быть, выглядела довольно романтично. – Но я понятия не имела, что «племянник» Берты собирается меня поцеловать.

– Тем не менее от поцелуя не отказалась.

У меня просто не было такой возможности. Если бы тебя схватили в охапку и, можно сказать, заткнули рот поцелуем, ты тоже ничего не смог бы поделать. Кроме того, учти, что сил у меня заведомо меньше, чем у любого мужчины. – Люччи на миг умолкла. – Собственно, я не понимаю, зачем мы обо всем этом говорим. Если бы ты соизволил выслушать меня четыре года назад, тогда другое дело, а сейчас подобное обсуждение бессмысленно. Время ушло, все изменилось, включая меня саму, так что давай оставим бесполезную болтовню. Понимаешь, мне сейчас глубоко безразлично, что ты думаешь по поводу той давней истории. Самое важное для меня в настоящее время – Элси. Она – единственный предмет моих забот и тревог. На ней сосредоточены все мои мысли, а вовсе не на наших с тобой отношениях. И еще мне необходимо понять, что затеяла Берта. Почему наняла агента для слежки за мной. И зачем ей понадобилось похищать Элси. Тут Арни вновь нетерпеливо пошевелился в кресле.

– Берта не собиралась похищать твою дочь. Это вышло случайно. Наоборот, тот человек, Шон Уотер, в каком-то смысле спас твою дочь. Если бы он не следил за вами и если бы его не оказалось рядом, кто знает, чем завершилась бы вся история. Ведь, выбравшись из твоего автомобиля там, на трассе, Элси очутилась почти по шею в воде. В той кутерьме ее запросто могло смыть потоком и унести куда-нибудь. Так что нечего обвинять Берту, ты сама допустила оплошность, оставив малышку одну в салоне своего «ауди», по сути предоставив самой себе.

– Предоставив возможность ее похитить, – парировала Люччи.

Арни ответил ей тяжелым взглядом.

– Повторяю, у Берты не было намерения похитить твою дочь. Очень скоро ты сама это поймешь. И тогда тебе придется извиниться за все, что ты здесь наговорила. Ясно?

Мне ясно то, что ты по-прежнему ничего не понимаешь, промчалось в голове Люччи. Можешь боготворить свою мамашу и дальше, а я знаю, что эта неугомонная ведьма плетет какую-то интригу. И мне нужно во что бы то ни стало проникнуть в самую глубину ее тайных замыслов.

Для приземления персональному самолету Арнольда Кауфмана выделили специальную посадочную полосу, которую никогда не занимали обычные лайнеры.

– Пора, – сказал Арни, когда на специальном табло загорелось сообщение пилота о том, что посадка завершена.

От волнения у Люччи сжалось сердце. Скоро она обнимет свою малышку! Жаль только, что произойдет это во враждебном окружении.

Пока спускались по трапу, Арни придерживал ее за талию – как будто небрежно, но в то же время очень интимно. Это был жест собственника. И самое неприятное, что он ощутимо действовал на Люччи. Вернее, ей как раз было очень приятно – в том-то и таилась опасность.

Я не должна допустить, чтобы Арни влиял на меня через мою же собственную чувственность. Мне следует оставаться твердой при любых обстоятельствах, – особенно сейчас, когда я окажусь в осином гнезде! – потому что речь идет о моей дочери.

Но эти мысли находились, так сказать, на поверхности, а в глубине души Люччи вовсе не испытывала решимости. Разгадка подобной двойственности была проста: телом она вновь принадлежала Арни. Плоть сама все решила за нее, так как простая истина свидетельствовала о том, что они являются не просто мужем и женой – пусть даже разлученными в силу обстоятельств, – но идеальными любовниками.

Ранее Люччи намекнула Арни, что тот истосковался по женской ласке, однако сейчас чувствовала, что и сама точно так же нуждается в мужской. Это казалось унизительным. Действительно, разве можно оставаться так крепко привязанной в физическом смысле к человеку, который некогда не просто отверг тебя, но выбрал для этого самую жестокую форму, заставив страдать и, по-видимому, испытывая от этого удовольствие.

Как ехали из аэропорта в Сан-Паоло, Люччи почти не запомнила. Всю дорогу она сосредоточенно размышляла о кознях Берты, пытаясь понять, чего та добивается, и готовилась к минуте, когда увидит Элси.

Арни тоже молчал, поглядывая в окошко. Вероятно, и в его голове вертелись мысли, но к чему они относились, трудно было определить.

Правду сказать, Люччи несколько раздражало его близкое присутствие. Она и так нервничает в ожидании встречи с Элси и Бертой, а тут еще он сидит рядом, касаясь ее бедром и пробуждая неуместные желания!

Наконец, пройдя Сан-Паоло насквозь, автомобиль, в котором они ехали, свернул на узкую частную дорогу. Вскоре за старыми высокими кипарисами показалась вилла. За ней поблескивал под солнцем синий океан.

Покинув салон автомобиля, Люччи будто окунулась в ароматы цветов и вечнозеленых растений, которых тут было в избытке. К сожалению, все это великолепие являлось лишь контрастом для плетущихся за стенами виллы интриг. Люччи остро чувствовала притаившуюся среди здешних красот опасность и внутренне готовилась к встрече с ней.

Но, разумеется, больше всего ее интересовало, где находится Элси. Ничего, что напоминало бы о малышке, заметно не было.

Люччи подняла взгляд на Арни.

– Где она?

– Э-э… – протянул он, не зная что сказать, затем добавил, увидев вышедшую на крыльцо женщину: – Кажется, сейчас нам расскажут. Это Труда, экономка, она должна все знать.

– Здравствуйте. Добро пожаловать. Фрау Берта ждет вас, – несколько монотонно произнесла та.

– А где она находится? – спросил Арни.

– Где Элси?! – выпалила Люччи почти одновременно с ним.

Труда поочередно взглянула на них и ответила в порядке поступления вопросов:

– Фрау Берта находится на террасе. Девочка – там же, с ней.

С ней! – вспыхнуло в мозгу Люччи. Элси с Бертой?!

Она почувствовала приближение паники. Больше всего на свете ей захотелось взять свою дочку и поскорей убраться отсюда, из этого благоухающего цветочными ароматами змеиного заповедника.

– Как пройти на террасу? – быстро спросила она, в упор глядя на Труду.

– Можно через гостиную, – удивленно ответила та. – А можно…

– Я покажу, – вмешался Арни. – Идем.

Последнее было предназначено для Люччи.

Взяв ее под локоть, он повел ее вокруг дома, через сад и живописную лужайку, одним краем упиравшуюся в каменную ограду.

Свернув за угол виллы, Арни заметно замедлил шаг, будто его тоже волновала предстоящая встреча. Люччи же, наоборот, рвалась вперед, так что он машинально придерживал ее. Однако потом и она пошла медленнее, вспомнив, что увидит не одну только Элси.

Но заметила Люччи малышку не сразу. Сначала ее взгляд остановился на куполе большого оранжевого солнцезащитного зонта, возвышавшегося над растущими в кадках миртовыми деревцами, и лишь потом она увидела шезлонг, на котором, удобно вытянув ноги, лицом к морю сидела сухопарая дама с обесцвеченными специальным средством волосами.

Берта! Люччи узнала бы ее из тысячи других женщин. Кроме того, она почти совсем не изменилась – может, лишь больше похудела.

Однако не Берта потрясла Люччи: на коленях той, обнимая одной рукой за шею, сидела и преспокойно лопотала что-то Элси!

Эта совершенно нереальная, с точки зрения Люччи, картина потрясла ее до глубины души. Элси запросто общается с женщиной, которая ненавидит их обеих – и саму малышку, и ее мать!

С тем же успехом можно было вообразить Элси играющей с дюжиной скорпионов, парочкой гремучих змей и десятком тарантулов…

Пока в мозгу Люччи проплывало это сравнение, Берта, спиной почувствовав направленные на нее взгляды, обернулась. Увидев невестку, она непроизвольно сделала такое движение, будто хотела заслонить собой Элси.

И тем самым выдала себя с головой. Одного этого жеста было достаточно, чтобы Люччи поняла: никакая это не случайность, Берта давно задумала завладеть Элси. Той понадобилась внучка!

Она одна знает правду, вертелось в голове Люччи, пока она наблюдала за происходящим.

Однако в следующую минуту все разительно переменилось, потому что, заметив, что ее не слушают, Элси тоже обернулась. При виде матери она звонко и радостно воскликнула, слезая с колен Берты:

– Мамочка! Наконец-то ты нашлась!

Сердце Люччи на миг будто остановилось.

Затем она двинулась навстречу дочурке.

– Элзи, Элзи! Куда ты? – запоздало крикнула Берта, переиначивая имя девочки по-своему, на немецкий лад.

Малышка не обратила на ее возглас никакого внимания. Переступая через разбросанные на плитках террасы многочисленные игрушки, она побежала вперед и бросилась в объятия наклонившейся Люччи. Та подхватила ее, подняла и прижалась щекой к личику.

– Маленькая моя! Наконец-то!

12

Они застыли так на несколько мгновений, не замечая никого вокруг.

Зато остальные смотрели только на них: Берта, Арни, вышедшая на террасу из дома Труда и какая-то крепкая, похожая на боксера-тяжеловеса девица, сидевшая поодаль на скамейке, но при появлении гостей поднявшаяся на ноги.

Берта хмурилась, на лице Арни появилось какое-то странное, с трудом поддающееся толкованию выражение, а Труда и неизвестная девушка наблюдали за происходящим с нескрываемым умилением. Было заметно, что сцена нежной встречи дочки и матери растрогала обеих женщин. Труда даже как будто смахнула слезинку – во всяком случае, зачем-то поднесла руку к глазам.

Наконец Элси пошевелилась и оглянулась на Берту.

– Бабушка! Мама приехала!

Бабушка…

Люччи словно оцепенела, услышав это обращение. Как видно, Берта не теряла времени даром! С другой стороны, обвинять ее не в чем, ведь она действительно приходится Элси родной бабкой. И, похоже, относится к данному факту серьезно: чего стоит хотя бы это ее «Элзи» – явное производное от имени «Эльза».

– Что это еще за… – начал находящийся сзади Арни.

Однако завершить фразу ему не удалось, потому что Элси повернулась к нему и громко спросила:

– Мама, а это кто? Дядя-папа? Ты привезла его?

Люччи похолодела. В напряжении этого дня она как-то даже не сообразила, что Арни и Элси – отцу и дочери – предстоит впервые увидеть друг друга.

И вот сейчас это произошло.

К сожалению, Элси очень мало была похожа на Арни, гораздо больше малышка взяла от Люччи. Разве что глаза… Кроме того, что они были голубые, как у Арни, в них порой проскальзывало такое выражение… Это трудно было объяснить словами, но тот, кто хорошо знал Арни, непременно углядел бы некую связь между ним и малышкой. Однако упомянутое выражение появлялось нечасто, его еще нужно было поймать, так что доказательством родства оно служить не могло.

Дочь и отец смотрели друг на друга посреди внезапно наступившей тишины: Элси – с любопытством, Арни – внимательно, но с оттенком брезгливой раздражительности.

Чувствуя, что пауза затянулась, Люччи быстро произнесла:

– Сначала нужно поздороваться, дорогая. Дети делают это первыми. Ну, скажи «здравствуйте».

– Здравствуй! – послушно повторила Элси, слегка сократив слово для удобства.

– Здравствуй, – неохотно и очень сухо ответил Арни.

– Ты дядя-папа?

– Солнышко, вы потом побеседуете, – поспешно вмешалась Люччи.

Практически одновременно с этим Арни приказал, обращаясь к девушке-боксеру:

– Унесите ребенка!

Люччи немедленно взвилась.

– Что-о?! Даже думать забудь! Элси будет со мной, понятно? Понятно, спрашиваю?!

– Не кипятись, милая, – сладкозвучно прозвучало с той стороны, где находилась Берта. – Никто не собирается отнимать у тебя дитя.

В который раз за последние пять минут Люччи вздрогнула. Затем с прищуром взглянула на Берту. Сама того не ведая, та одной фразой прояснила загадку, над которой Люччи ломала голову всю дорогу от Нью-Йорка.

Вот что эта ведьма задумала! – лихорадочно пронеслось в ее мозгу. Хочет лишить меня дочери. Внучка ей понадобилась, чертовке! Я, разумеется, не нужна, а Элси она готова принять. Уже и имя придумала – Элзи! Знает ведь, мерзавка, что в жилах малышки течет и ее кровь… Нет, бежать, бежать отсюда, и поскорее!

Затравленно оглядевшись, Люччи прижала дочурку к себе и двинулась в том направлении, откуда ее привел сюда Арни.

– Ты, сынок, тоже будь сдержаннее, – увещевательным тоном продолжила тем временем Берта, по-видимому не замечая действий Люччи.

Зато Арни был начеку.

– Дорогая, ты куда это собралась? – резко бросил он в спину Люччи.

Та на миг замерла.

– Мы уезжаем. Благодарю за помощь, но… нам пора домой. – С этими словами она возобновила движение в сторону сада.

– Домой? – Арни быстро догнал ее и крепко взял за руку повыше локтя. – Мы только что приехали! И я пока не собираюсь отсюда уезжать. Она попыталась высвободиться.

– А я собираюсь. Нам с Элси нечего здесь делать. Мы возвращаемся домой.

Тут неожиданно подала голосок Элси.

– Домой! – радостно воскликнула она. – Я хочу домой. – Потом малышка слегка нахмурилась. – Только мы забыли взять Мэри. – Речь шла все о той же игрушечной медведихе, которой, очевидно, также посчастливилось спастись. – А еще мы с Мэри не дослушали сказку, которую бабушка Берта рассказывает нам на ночь. Значит, я теперь не узнаю, чем кончится путешествие мышонка Клауса?

В голосе Элси прозвучало такое разочарование, что Люччи взглянула на нее с удивлением. Еще большее изумление вызвала у нее новость, что Берта, похоже, впрямь способна вести себя как обычная бабушка по отношению к своей внучке.

– Я расскажу тебе другую сказку, еще интереснее, – пообещала Люччи. – А Мэри мы, разумеется, заберем. Где она?

– Сейчас принесу!

Элси оживленно заерзала на руках Люччи, и той пришлось опустить ее на землю, хотя она очень не хотела этого делать. Едва встав на ноги, малышка побежала… к Берте!

– Бабушка, мы с мамой уезжаем и Мэри забираем с собой! Я пришла за ней.

Берта погладила Элси по головке, потом что-то сказала, взяла за руку и повела обратно к шезлонгу.

При виде этого в груди Люччи вскипело возмущение.

– Элси! – нервно крикнула она. – Сейчас же вернись! Возьми Мэри и бегом ко мне!

– Успокойся, милая, – презрительно бросила Берта через плечо. – Вам некуда спешить. Видишь, Элзи не желает разлучаться со мной.

Люччи скрипнула зубами.

– Она просто хочет забрать любимую игрушку!

И тут, обернувшись, Элси произнесла милым детским голоском, от которого у Люччи всегда сладко замирало сердце:

– Мам, а давай возьмем бабушку с собой?

В ту же минуту с губ Берты слетел торжествующий и одновременно ехидный смешок.

– Как видишь, милая, у Элзи здесь не только игрушки любимые, но и кое-кто еще!

Пока, растерянно прикусив губу, Люччи искала ответ, Арни заметил:

– К чему вся эта спешка, дорогая? Не глупи. Тебя никто отсюда» не гонит, да и девочку незачем срывать с места. Вот отдохнем немного, и потом я доставлю вас в Пенсаколу. Кстати, сначала еще нужно выяснить, насколько там сейчас безопасно. Последние прогнозы, которые я слышал, были довольно неутешительными. А здесь тихо, спокойно, замечательный пляж… Погреемся на солнышке, искупаемся в море… Ну не будь занудой! Видишь, Элси не спешит уезжать отсюда, значит, не так уж ей здесь плохо. – Он взглянул на девушку-боксера, которая чуть приблизилась, внимательно наблюдая за ситуацией и прислушиваясь к каждому слову. – К тому же на вилле Элси ничто не угрожает. Видишь, какой у малышки охранник! Девушка коротко кивнула.

– Не тревожьтесь, мэм. Меня зовут Сью, и я позабочусь о том, чтобы с девочкой ничего не случилось.

Для пущей убедительности она чуть отодвинула половинку джинсового жилета, и Люччи увидела рукоятку висящего в наплечной кобуре пистолета.

Однако, вместо того чтобы успокоить, вид оружия еще больше встревожил Люччи. Она усмотрела во всей этой «заботливости» опасность лично для себя.

Уж не от меня ли самой собралась защищать Элси эта самая Сью? – мелькнуло у нее в голове.

Затем Люччи подумала о том, что ее мобильник остался дома, в Пенсаколе, и сейчас она даже не сможет незаметно вызвать такси, чтобы уехать с виллы. А кроме такси, иного транспорта не предвидится: ни Арни, ни тем более Берта не позволят воспользоваться их автомобилями. Впрочем, наличных денег у нее тоже было очень мало, так что она не смогла бы даже расплатиться с таксистом.

Похоже, придется прибегнуть к хитрости, после непродолжительных раздумий решила Люччи. Сделаю вид, что вняла резонным доводам, а сама тем временем буду начеку. Может, даже удастся выведать еще что-нибудь. Я должна знать, чего еще следует ожидать от Берты!

– Ну хорошо, – произнесла она словно нехотя, тоном, который был призван усыпить бдительность Арни. – Я не против того, чтобы остаться здесь, но только ненадолго, слышишь?

Во взгляде Арни промелькнуло довольное выражение.

– Всего на несколько дней. Считай, что у тебя отпуск. – Он огляделся вокруг, охватывая взором зелень сада, цветы и море. – Да и у меня тоже. И потом, должен же я разобраться во всей этой истории.

Разбирайся, дорогой, разбирайся, хмуро подумала Люччи. А мне уже, кажется, почти все ясно. Осталось выяснить детали, а потом я все равно заставлю вас всех оставить нас с Элси в покое. И твою драгоценную мамочку, и тебя!

Вообще же, если бы речь не шла о спокойствии Элси, Люччи призвала бы на помощь весь свой итальянский темперамент и закатила бы такой скандал этой педантичной немецкой семейке, что Берта и Арни надолго потеряли бы охоту вмешиваться в ее жизнь. Тем более что она не дает для этого никаких поводов, никого не трогает, живет спокойно и растит дочь. Так нет же! Сначала Берта наломала дров со своим «племянником», а теперь ей внучку подавай.

Неужели она думает, что я соглашусь жить с ней? – думала Люччи, пока наблюдала, как Элси и Берта бродят среди разбросанных по террасе игрушек в поисках медведихи Мэри. Это после всего, что было! Ну нет, я уже не та наивная дурочка, которую можно было уговорить жить под одной крышей со свекровью.

Однако скандал или даже простая перебранка были невозможной вещью, потому что Элси находилась здесь же и слышала каждое слово. Недоставало еще напугать ее после всех перенесенных волнений. Какая бы Люччи была мать, если бы подвергла свое дитя подобному испытанию!

А я замечу, что ты почти так же наивна, как и прежде! – раздался голос в глубине ее сознания. Ведь Берта сама выдала свои планы, сказав в качестве утешения, что никто не собирается отнимать у тебя Элси, а ты тут хорохоришься, мол, не соглашусь жить в одном доме со свекровью! Да кто тебя приглашает, детка? Берте необходима внучка, а невестка ей как не была нужна прежде, так не нужна и сейчас. Впрочем, если бы невестку выбрала она сама, тогда другое дело. Однако Арни проявил в этом вопросе самостоятельность и привел в дом совсем не такую девушку, какая требовалась Берте. Вот эта милая женщина в свое время и попыталась исправить положение как могла, хе-хе-хе… Пытается и сейчас. Так что твоя несговорчивость в плане совместного проживания смешна, дорогуша! Твоего согласия не только никто не спросит, но тебя вообще не примут во внимание. Для Берты ты никто, пойми это раз и навсегда. Своего рода суррогатная мать для ее внучки.

Именно в этот момент, будто нарочно подгадав, Берта подняла голову и через все пространство террасы посмотрела прямо на Люччи. Насмешливо и пренебрежительно, как она это умела.

Люччи ответила ей прямым взглядом, будто говоря: я вижу тебя насквозь. Арни ты можешь обмануть, но меня – никогда!

Этот визуальный поединок завершился тем, что Берта усмехнулась и перевела взгляд на Элси. В ту же минуту ее лицо преобразилось, улыбка стала приятной, почти ласковой. Затем Берта что-то сказала, и Элси запрыгала как мячик, огласив террасу радостным возгласом:

– Клубничное – это мое любимое!

– О чем это она? – раздалось рядом. Повернувшись к произнесшему эти слова Арни, Люччи увидела, что он тоже снисходительно улыбается. Вероятно, общение Берты с ребенком произвело на него определенное впечатление. Наверное, он вообще впервые в жизни видел Берту такой нежной.

Сердце Люччи сжалось от плохих предчувствий. Судя по всему, теперь ей придется сражаться сразу против троих: против Берты, Арни и Элси. Потому что Берта, будучи неплохим психологом, очень быстро и успешно перетягивает малышку на свою сторону. Разумеется, еще бесконечно далеко до того момента, когда Элси разлюбит мать, однако при соответствующей – тонкой и беспрерывной – обработке извне это когда-нибудь может произойти.

– О мороженом, – ответила Люччи, подавив тяжкий вздох. – Элси обожает клубничное мороженое, а Берта, вероятно, сообщила, что оно будет подано после ужина или что-то в этом роде.

Продолжая наблюдать за Бертой и Элси, Арни ошеломленно покачал головой.

– Не узнаю собственную мать… Так нянчиться с чужим ребенком! Который к тому же является плодом грехопадения ее собственной невестки.

Последняя фраза заставила Люччи поморщиться, но вовсе не из-за заложенного в нее смысла, а по поводу сопровождающей ее интонации. Все-таки Арни присуща некоторая высокопарность.

– Просто поразительно! – насмешливо прищурившись, произнесла Люччи ему в тон.

Тот перевел взгляд на нее.

– Да? Ты тоже так думаешь?

Усмешка Люччи стала шире.

– Я не о том. Удивительно, как ты бываешь глуп, когда дело касается твоей матери!

Его физиономия вытянулась, рот сам собой приоткрылся, в глазах промелькнуло что-то похожее на растерянность. Еще бы! Никто и никогда не осмеливался так разговаривать с ним. По сути, Люччи назвала его дураком.

– Что? – спросила она как ни в чем не бывало.

– Ты… – Арни задохнулся от гнева. Потом, справившись с собой, процедил сквозь зубы: – Что ты себе позволяешь?

Она пожала плечами.

– Ничего особенного. Просто сказала правду. Тебе ведь редко ее говорят. Разумеется, из-за своей самовлюбленности ты сейчас не сумеешь оценить моих слов по достоинству, но, надеюсь, дорогой, рано или поздно наступит день, когда это произойдет!

Вечером, после того как Элси покормили – в присутствии Берты, которая нежно ворковала, подкладывая малышке лучшие кусочки, а затем подставляя вазочку с клубничным мороженым, – Люччи ушла с ней в детскую.

Интересно, когда на этой вилле появилась детская? – вертелось в ее голове все время, пока она шла в указанную комнату. До того, как нанятый Бертой агент украл у меня Элси, или после, когда малышку доставили сюда?

До ужина еще оставалось достаточно времени, которое Люччи, разумеется, решила провести с дочуркой. Усевшись в кресло, она взяла Элси к себе на колени, и они стали негромко беседовать о всякой всячине, как бывало дома, в Пенсаколе. Люччи намеренно избегала моментов, которые могли бы расстроить малышку, поэтому общение получилось очень приятным. Кончилось все тем, что осоловевшая после вкусной еды Элси уснула у Люччи на руках.

Она не стала укладывать малышку в постель, а осталась сидеть в кресле. Только чуть переместила головку Элси, чтобы той удобнее было лежать.

Глядя сверху вниз на дочурку, Люччи с отголосками недавнего ужаса думала о том, как чуть было не потеряла ее. Потом ее мысли свернули в иное русло, и она стала размышлять над дальнейшими ходами Берты.

На что та надеется? Чего именно добивается? Ясно, что ей хочется всецело завладеть Элси, но как она собирается действовать, чтобы осуществить задуманное?

Больше всего Люччи интересовало, как Берта намерена объяснить Арни внезапное возникновение привязанности к совершенно постороннему для нее ребенку. Сказать, что Элси ее родная внучка, Берта не может, ведь тогда придется признаться во лжи, которая почти четыре года тому назад разлучила Арни с женой. Получается, он должен узнать, что является настоящим отцом Элси, но как Берта это преподнесет?

С точки зрения Люччи, единственным вариантом было поведать всю правду. В этом случае Арни станет известно, как низко пала его обожаемая мать в стремлении во что бы то ни стало настоять на своем и избавиться от неугодной невестки.

Однако предугадать, как поведет себя Арни в подобном случае, не представлялось возможным. Во всяком случае, для Люччи.

Может, это только я затрудняюсь с ответом, а Берта настолько хорошо изучила своего сына, что надеется и тут подтолкнуть ход его мыслей в нужном ей направлении? – думала Люччи, невесомо, едва касаясь пальцами, поглаживая щечку спящей Элси. И все-таки не представляю, как она может ухитриться так повернуть дело, чтобы Арни не перестал уважать ее. А ведь еще возникает вопрос со мной. Ведь Берте нужно будет признаться, что она все подстроила с той «изменой», которой в действительности не было и в помине. Арни придется усвоить обратное тому, что ему было втолковано прежде: я перед ним ни в чем не виновата. И тогда он вынужден будет задуматься над собственным поведением, над грубыми и несправедливыми словами, которые произносил в мой адрес, даже не удосужившись хотя бы для проформы выслушать меня.

– Наконец-то малышка уснула на руках у мамы! – тихо произнес кто-то с порога.

Подняв голову, Люччи увидела Сью, которая по-прежнему была в джинсах и жилете, топорщившемся в том месте, где находилась пистолетная кобура.

– Да, – так же тихо ответила Люччи. – А вы… давно присматриваете за моей дочерью?

Сью на минуту задумалась.

– Дней десять.

– Понятно, – протянула Люччи.

Ответ Сью означал, что ее наняли уже после того, как Элси была доставлена на виллу.

Выходит, Берта действительно не планировала похищать мою дочь, промелькнуло в голове Люччи. Просто зачем-то установила за мной слежку. Занятно, что они с Арни действовали одинаково, совершенно при этом не сговариваясь. Она едва заметно усмехнулась. А говорят, что муж и жена одна сатана… Мать и сын, похоже, тоже! Но зачем Берте понадобилось следить за мной? Что она вынюхивала? Какую информацию собирала? Как бы то ни было, думаю, ее агентам немного удалось раздобыть. При моем спокойном и размеренном образе жизни особых компрометирующих материалов не соберешь.

– И как Элси себя вела? – спросила она, надеясь восстановить как можно более полную картину случившихся без нее событий. – Плакала?

Сью немного замялась, по-видимому не зная, стоит ли говорить правду.

– Не бойтесь, я не буду волноваться, ведь все тревоги уже позади, – поощрительно улыбнулась Люччи.

Тогда Сью сказала:

– Поначалу плакала немножко, говорила, что хочет к маме, однако миссис Кауфман в значительной степени удалось успокоить ее. Мы несколько раз ездили в Сан-Паоло, где посещали магазины игрушек, кафе-мороженое, аттракционы в парке и даже побывали в кинотеатре, где есть сеанс мультфильмов.

– Вот как? – удивилась Люччи. – У вас была обширная программа. Сью кивнула.

– Миссис Кауфман всюду сопровождала нас. Мужественная женщина. Она ведь болеет, вы знаете, ей трудно передвигаться, и тем не менее ни одна поездка в город не проходила без нее.

– Не может быть, – сказала Люччи, чтобы что-то произнести.

Сью вновь живо закивала.

– Да-да, представьте себе. Ради внучки ваша свекровь преодолевала боль.

Люччи прикусила губу. Если дело зашло так далеко, то Берты следует опасаться вдвойне. Преодолевала боль! Это что-нибудь да значит! Неужели ее стремление обрести внучку так велико? Похоже, да, из чего следует, что Берта представляет собой еще более опасного противника, чем можно было ожидать.

– А когда по вечерам Элси капризничала и не хотела ложиться спать, миссис Кауфман брала ее на руки и убаюкивала, – добавила Сью. – Потому-то я и сказала, что наконец малышка уснула на руках у мамы.

Представив себе Берту сидящей с Элси и говорящей ласковые слова, Люччи испытала приступ острой ревности. Никто не смеет этого делать, только она одна!

Кажется, я начинаю понимать, что испытал Арни, увидев меня в объятиях постороннего мужчины! Затем она поймала себя на том, что подсознательно крепче сжала Элси в объятиях, и постаралась расслабиться. Малышку не должна задевать буря сложных взаимоотношений, бушующая между самыми близкими для нее людьми.

На этом разговор со Сью завершился, потому что пришел Арни, чтобы отвести Люччи в столовую.

Ужин происходил почти в полном молчании. Чувствовалось, что у Арни накопилось множество вопросов и он не прочь завести разговор. Это было заметно по взглядам, которые он то и дело бросал на Берту. Однако та их не замечала или делала вид, что не замечает. По мнению Люччи, справедливым было скорее второе, чем первое.

В конце ужина Арни не выдержал и прямо сказал Берте, что хотел бы с ней поговорить. После некоторой паузы та ответила, что ждет его у себя в комнате примерно через часок.

Однако беседы не произошло. Люччи узнала об этом позже, когда Арни заглянул к ней в детскую – она настояла на том, что будет ночевать с Элси, и ни с кем иным.

Как выяснилось, вскоре после ужина Берта внезапно почувствовала себя плохо. У нее усилились боли в суставах, и она легла в постель, сказав Арни, что поговорит с ним в другой раз. Тому не оставалось ничего иного, как смириться с обстоятельствами.

Удобная штука этот полиартрит, подумала Люччи, пока Арни рассказывал ей о своей неудаче. Как только тебя хотят вывести на чистую воду, так сразу начинается обострение болезни…

И все-таки не далее чем на следующий день Берте не удалось отвертеться от неприятного разговора. О том, что он происходит, Люччи узнала случайно. К ночи у нее разболелась голова, а таблетки в сумочке кончились. В ванной же аптечки не оказалось вовсе. Пришлось Люччи спуститься на первый этаж в поисках кухни, где в большинстве домов обязательно есть аптечка.

Она шла по коридору и уже миновала гостиную, когда ее слух уловил знакомые голоса. Но доносились они из другой комнаты. Возможно, там находилась библиотека или кабинет, Люччи это было безразлично, зато она остановилась как вкопанная, услышав следующее:

– …Да, именно развод! Прежде я не настаивала на этом, но, в конце концов, сколько же можно ждать? – Это говорила Берта.

Затаив дыхание, Люччи на цыпочках подошла поближе к двери, где объяснялись между собой мать и сын.

– Какая тебе разница, разведен я с ней или нет? – резко произнес Арни. – Это мое дело!

– В общем да, – смиренно согласилась Берта, – но пойми и меня, сынок. Что у тебя за жизнь – ни женатый, ни холостой? И что ты так держишься за эту вертихвостку, давно отправил бы на все четыре стороны. Можно подумать, ты до сих пор в нее влюблен!

– Может, и влюблен, это тоже мое личное дело.

– Хорошо, допустим, но мне-то сколько еще ждать?

– Не понимаю, при чем здесь ты?! И что это за история с частным агентом, слежкой за Люччи и, наконец, доставкой ее дочери сюда? Зачем ты устроила такую кутерьму, мама?

– Признаться, такой удачи, что малышка окажется здесь, я не ожидала, – довольно хихикнула та. – А что, по-твоему, оставалось делать моему человеку, когда он увидел, что Элси выбралась из автомобиля наружу и чуть не ушла с головой под воду? Хорошо, что парень не растерялся и тоже сразу выскочил, иначе мою… то есть… гм…Элси унесло бы потоком или она просто захлебнулась бы!

– Ладно, это я понимаю. Но скажи ради всего святого, почему ты называешь ее внучкой? Что это за блажь у тебя? А она тебя бабушкой зовет… Бред какой-то!

– Ну, мы сблизились, пока я выжидала, желая узнать, станет ли Люччи искать свою дочь, – спокойно пояснила Берта. – Видишь ли, я подумала, может, Люччи и не хватится малышки, тогда я оставлю ее у себя.

Наступила пауза, во время которой Люччи стояла в коридоре, ни жива ни мертва от ужаса.

– Да зачем?! – воскликнул Арни. – Эта девочка тебе никто, чужая кровь, я к ее рождению не имею никакого отношения!

– А кто об этом знает? – вдруг тихо обронила Берта. – Кроме твоего помощника Джима Картрайта, пожалуй, никто.

– К чему ты клонишь, не пойму? – удивленно произнес Арни.

– Тогда слушай. Я давно это задумала – взять Элси к нам. Ведь все уверены, что она твоя дочь. Для того и агента наняла: чтобы он собрал побольше материалов, доказывающих, что Люччи плохая мать. Тогда во время развода Элси присудили бы тебе и я смогла бы вплотную заняться ее воспитанием. Потому что твоя итальянка только испортит девочку…

– Оставь Люччи в покое! – повысил голос Арни. – Меня интересует, зачем тебе чужой ребенок?

– Видишь ли, сынок, у меня уже такой возраст, когда понимаешь, что жизнь не бесконечна. Но остаток дней хочется прожить во всей полноте. Словом, мне захотелось почувствовать себя бабушкой, передать внучке все лучшее, что есть у меня самой, и вообще… Ждать, пока ты разведешься, женишься вторично и обзаведешься детьми, долго. Вот я и подумала, что нужно действовать самой.

– Бред какой-то… – вновь пробормотал Арни. – Хорошо, предположим, я тебя понял, но тогда поставлю вопрос иначе: зачем чужой ребенок мне?!

Наступило долгое молчание. Берта словно что-то взвешивала про себя, Арни ждал, а притаившаяся в коридоре Люччи прижала пальцы ко рту, будто опасаясь невольным звуком спугнуть важный момент.

Наконец под Бертой заскрипело кресло.

– Дело в том, сынок, что Элси твоя родная дочь.

Этого Люччи не ожидала, хотя теоретически и допускала возможность подобного признания. От волнения у нее подкосились ноги, и она сползла по стене, присев на корточки.

– Моя… кто? – Голос у Арни был совершенно растерянный.

– Да, сынок, да. Ты отец Элси, другого нет.

– Знаешь, мама, в своем желании обзавестись внучкой ты хватила через край! Я своими глазами видел, как Люччи и этот…

– Что ты видел, ничего не значит. Все устроила я. У Люччи не было мужчин, кроме тебя, уж поверь мне, я с нее глаз не спускала.

Снова пауза. – Ты все устроила?! – Голос Арни дрожал от волнения. – Ты?! Обманула меня?! Заставила выгнать жену?! Лишила стольких лет счастливой жизни… А теперь вдобавок выясняется, что у меня есть дочь?! Мама! Зачем ты сделала это со мной?!

– Не с тобой, а для тебя, – назидательно заметила Берта. – Люччи тебе не пара. Ты сам виноват, нужно было жениться на Эльзе, о которой я тебе столько говорила. Такая замечательная девушка была! Сейчас-то она уже замужем… Спокойная, покладистая, из хорошей семьи. И тех же корней, что и мы. А эта вертихвостка… Уверена, рано или поздно она сама нашла бы себе любовника, без моей помощи. – Она захихикала.

– Не смей! – взревел Арни. – Ты! – Он осекся, потом раздался звук стремительных шагов, дверь распахнулась… и Арни едва не упал, налетев в полумраке на сжавшуюся в комок Люччи. – Что такое? Солнышко, что с тобой? Ты все слышала? Не плачь! – Он подхватил Люччи на руки. – Все кончено, все! Завтра же едем домой, в Нью-Йорк!

Сумбурно произнося еще какие-то слова, Арни пошел по коридору с Люччи на руках. Затем так же поднялся на второй этаж, едва ли не на каждой ступеньке прося у нее прощения. В конце концов Люччи обвила его шею руками и уткнулась лицом во впадинку между шеей и плечом.

Потрясенная внезапной развязкой истории, длившейся четыре долгих года, она слабо реагировала на окружающее. Осознавала только, что Арни с ней. И что ему все известно про Элси. На данный момент этого было достаточно.

Потом Люччи сообразила, что Арни внес ее в свою спальню и остановился. Тогда она подняла лицо. В следующее мгновение их губы слились…

– Арни! – по окончании обжигающего поцелуя прошептала Люччи, чувствуя себя пьяной от счастья. – Дорогой… Я хочу тебя. Пожалуйста, мне это необходимо. Я должна ощутить тебя в себе, только тогда поверю, что кошмар кончился.

– Солнышко! – Он бережно уложил ее на постель и принялся покрывать поцелуями грудь, раздвинув половинки шелкового халата. – Как я люблю тебя, если бы ты только знала! Ты самое драгоценное, что у меня есть, и я каждый день буду молить тебя о прощении, пока ты не… – Неожиданно Арни умолк и взглянул на Люччи сверху вниз. – А как же Элси? Мы здесь, а она… наша малышка… там?

Люччи счастливо и чуть снисходительно улыбнулась.

– Наша Элси сладко спит. К тому же в соседней комнате находится Сью. А завтра… завтра Элси узнает, что ты никакой не дядя, а самый настоящий папа.

– Ох, кажется, мое сердце сейчас не выдержит! Неужели это не сон?

– Как будто нет, дорогой, – прошептала Люччи. – Иди ко мне, сейчас мы выясним это вместе…