"ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ" - читать интересную книгу автора (Клулас Иван)

Глава 2. ФИНАНСОВЫЕ ТРЮКИ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ИСКУССТВО

Провал заговора Пацци дал Лоренцо Медичи возможность поставить правительство под свой контроль с помощью Совета семидесяти. Старинные советы непременно одобряли решения Совета семидесяти, а синьория проводила их в жизнь.

В июне 1481 года подавление нового заговора дало Лоренцо возможность косвенно показать, что он — подлинный глава государства. Все началось с недовольства двух именитых людей, которые сочли, что их несправедливо отстраняют от государственных должностей. Про одного из них, Маротто Бальдовинетти, было известно, что он поддерживает сношения с Джироламо Риарио. Другой, Баттиста Фрескобальди, бывший представитель Флоренции в Турции, арестовал Бернардо Бандини — одного из убийц Джулиано Медичи. Фрескобальди привез его к Лоренцо, но никакого вознаграждения от него за это не получил. Обидевшись, он задумал сделать то, что не удалось Пацци — убить Лоренцо. Но едва слух о заговоре дошел до окружения Лоренцо, злоумышленники сразу же были осуждены и 6 июня повешены на окнах Барджелло. Поспешная казнь многим показалась несправедливой — ведь заговорщики еще не успели ничего совершить. Однако синьория и Совет семидесяти решили дать острастку другим. Стало ясно, что всякий, покусившийся на Лоренцо, будет наказан беспощадно.

Такая строгость, возможно, была вызвана растущим недовольством налоговыми мерами, обеспечившими поступление средств для ведения войны с Неаполем и папой. Налог, исчислявшийся от оценки имущества, стал прогрессивным. В мае 1480 гола он составлял 5 процентов для самых бедных, с доходом от одного до 50 флоринов, и 16,33 процента для самых богатых, получавших в год 1200 флоринов и более. В январе 1481 года налог на самых богатых был поднят до 22 процентов. Его назвали «decima scalata» — «степенная десятина»: в пользу города должна была поступать десятая часть всех доходов флорентийцев, то есть как минимум 25 тысяч флоринов. Подушный налог, так называемая «капитация», тоже возрастал пропорционально подоходному налогу: тот, кто платил 7 процентов подоходного налога, уплачивал 1 флорин 4 и 4/5 сольдо капитации, плативший же 22 процента — 4 флорина 4 и 4/5 сольдо.

Весной 1482 года, когда началась Феррарская война, налоговое бремя стало как никогда тяжелым.

5 марта было постановлено, что налоговые сборы должны достичь 150 тысяч флоринов в год, то есть шестикратно превысить «степенную десятину». Но в июне флорентийские войска выступили в поход, и это потребовало новых податей. Был учрежден еще один налог. Его назвали dispiacente sgravato — чрезвычайный или, буквально, «неприятный уменьшенный»: налогоплательщик мог сам себе установить налоговую скидку до четверти ставки. Можно было получить и большую льготу, но не иначе как с разрешения синьории и коллегий.

Степенные десятины и чрезвычайные налоги поочередно взимались с сентября 1482-го по ноябрь 1488 года. Всего таким образом было собрано 44 чрезвычайных налога и 33 полудесятины. Граждане платили как наличными, так и зачетом процентов на суммы, вложенные в городскую кассу. Но иногда касса сама удерживала проценты — целиком, половину, треть или четверть, — чтобы погасить государственный долг, и тогда приходилось платить наличными. С 1485 по 1487 год так было двадцать шесть раз.

Фискальный пресс разорял и частных лиц, коммерческие предприятия вынуждены были вести все свои дела крайне осторожно. Банка Медичи после ликвидации его филиалов в Брюгге и Венеции это коснулось прежде всего: следствием заговора Пацци была конфискация собственности римского и неаполитанского филиалов.

В Риме конфискация сопровождалось отказом платить по долгам Апостолической палаты перед банком и запретом на торговлю с Флоренцией. Джованни Торнабуони был из­гнан. Сикст IV передал право на добычу и сбыт квасцов, прежде принадлежавшие Пацци, крупным генуэзским купцам Чигала, Чентурионе и Дориа, которые в 1478—1480 годах заняли место флорентийцев.

Лишившись привычных льгот, Лоренцо был вынужден в июле 1478 года просить у миланского канцлера Симонетты огромный аванс в 30—40 тысяч дукатов. С мая по сентябрь того же года он занял у своих внучатых племянников Джованни и Лоренцо, младших сыновей Пьерфранческо Медичи, целое состояние — 53 643 флорина. В 1485 году молодые люди, достигнув совершеннолетия, потребовали вернуть деньги. Не имея средств заплатить, Лоренцо должен был отдать им виллу Кафаджоло и другие поместья в Муджелло, но полностью расплатиться с племянниками так и не смог. Значительную часть занятой суммы Лоренцо удержал якобы как долю участия Джованни и Лоренцо в убытках лондонского отделения и в многочисленных крупных расходах, к которым их отец Пьерфранческо на самом деле не имел ни какого отношения.

Пришлось переналаживать торговые и банковские связи смотря по обстоятельствам. В Риме в декабре 1481 года, как раз когда папа мирился с Флоренцией, Джованни Торнабуони заключил компромиссное соглашение с Апостолической палатой. В уплату долга Медичи Рим передавал свои запасы квасцов. Лучше было бы получить долг звонкой монетой, ибо сбывать сырье стало очень трудно: всю торговлю квасцами держали в руках генуэзцы, а филиалы Медичи в Лондоне и Брюгге, куда можно было бы вывезти минерал, уже не существовали. Впрочем, несколько позже (в 1485 году) фирме удалось вернуться в прибыльную торговлю квасцами, но ненадолго: время доходной торговли прошло. Оставалась банковская деятельность. Возвратив себе фавор у папы, Джованни Торнабуони вернул и доверие постоянных клиентов — вкладчиков. В 1483 году фондовые операции принесли значительную прибыль, а убытков зафиксировано не было. Так продолжалось как минимум до 1487 года. В этом году Торнабуони заключил со своим племянником Лоренцо Медичи новый партнерский договор. Прежняя компания была ликвидирована, 18 783 дуката разделены: три четверти отошло к Лоренцо, одну четверть получил его дядя. Доходы должны были делиться в той же пропорции, что и капитал старой компании. Новая компания должна была обеспечить контроль над филиалом. Было оговорено, что Джованни Торнабуони может забрать три тысячи дукатов, вложенные в лионский филиал, дела которого тогда сильно хромали. Тем самым он фактически готовился отойти от дел. Вскоре Джованни уехал из Рима во Флоренцию, возложив управление банком на своего племянника Онофрио. На положении конторы плохо сказывались крупные займы, которые Джованни в угоду брачной политике Лоренцо был вынужден выдать папе Иннокентию VIII, его сыну Франческетто, а также Орсини.

Франческо Сассетти, основного компаньона Лоренцо и главного управляющего банком Медичи, неприятности римского филиала задели лишь косвенно. Но зато но нему тяжело ударило дурное управление лионским филиалом, где он был в доле с Лоренцо. Филиалом заведовал Лионетто Росси — муж незаконной сестры Лоренцо Марии. После смерти жены в 1479 году Лионетто уже не мог как родственник пользоваться снисходительным отношением Лоренцо. Ему следовало вести свои дела как можно осторожнее. Он же, наоборот, втянул контору в рискованные операции, вынудившие Лоренцо и Сассетти дважды посылать в Лион ревизора Лоренцо Спинелли — агента Медичи в Монпелье. Ревизии показали, что капитал филиала по большей части вложен в дорогие товары, ювелирные изделия и ковры, которые невозможно быстро продать, чтобы исправить торговый баланс Лион извлекал из римского банка такие суммы, что Джованни Торнабуони пришлось несколько раз отказываться от уплаты по его векселям. Наконец, выплаты французского духовенства Риму за свои патенты так долго задерживались в Лионе, что у этой конторы постоянно оставалась недоимка перед Апостолической палатой. Традиционные взаимозачеты международных банков на Лионской ярмарке также подпортили положение филиала банка Медичи.

Стало ясно, что Лионетто Росси своими действиями довел банк до неплатежеспособности. В 1485 году Лоренцо вызвал зятя во Флоренцию, где, по согласованию с Сассетти, арестовал его и посадил в Стинке, в 1487 году ненадолго отпустил и вновь посадил: Лионетто был должен прежним компаньонам 30 тысяч флоринов, заплатить которые никак не мог. Новый ревизор Агостино Билиотти установил, что дефицит филиала достиг астрономической суммы 50 тысяч экю. Чтобы спасти лионский банк от банкротства, необходимо было распустить старую управляющую компанию и создать новую в составе Лоренцо, Франческо Сассетти и Джованни Торнабуони — последний, очевидно, вступил в нее не без давления племянника. Лоренцо Спинелли назначили управляющим. Но ему не удалось восстановить дело. В мае 1488 года недужному старику Сассетти пришлось отправиться в Лион приглядеть за конторой, и оказалось, что новый управляющий ничуть не лучше старого. Спинелли присвоил себе огромную часть компенсации (3 тысячи экю), вынес из банка ювелирные изделия и другие драгоценности. Он давал займы самому себе — не из личной корысти, а чтобы отчетность выглядела лучше. Сассетти провел во Франции год и пять месяцев, пытаясь вернуть суммы, данные взаймы дворянам и высшему духовенству. Возврат этих кредитов позволил филиалу вновь удержаться на плаву. Но банк Медичи разделил общую судьбу всех итальянских банковских отделений в Лионе. В марте 1484 года правительство Карла VIII запретило вывозить золотую монету в Италию, а также ввозить шелк и предметы роскоши во Францию. Впрочем, филиал продолжал играть важную роль в сношениях Флоренции с королевским двором: так, он вел переговоры с Людовиком XI о предоставлении юному Джованни Медичи аббатства Фондус. Но времена процветания филиала прошли. В марте 1490 года умер Сассетти, вместо него компаньоном стал его тщеславный и бестолковый сын Козимо. После этого дела покатились под гору еще быстрее.

Что касается других отделений банка Медичи, весьма разнообразные операции вел банк, находившийся в самой Флоренции — так называемая «Тавола», то есть «меняльная лавка». У него были большие торговые связи, особенно с Испанией и Левантом, откуда вывозились золото, серебро и другие ценные товары, в том числе шелк-сырец. Но основную прибыль «Тавола» получала от спекуляций с долговыми обязательствами «Монте» — флорентийского городского казначейства: банк покупал их по низкой цене, взимал по ним проценты и выгодно перепродавал. Немало давали и пункты обмена денег, открытые банком.

Во время заговора Пацци ответственность за флорентийское отделение возлагалась на Франческо Нори (он возглавлял лионский банк, но был изгнан из Франции, не сойдясь характером с Людовиком XI). 26 апреля 1478 года он был убит в Санта-Мария дель Фьоре, прикрывая бегство Лоренцо, и это место занял его помощник Лодовико Мази. В 1482 году в управление «Таволой» входили мажоритарные компаньоны Лоренцо и Франческо Сассетти, а с 1484 года также Джованни Торнабуони и Агостино Билиотти. Постепенно и во Флоренции дела пошли на спад.

В 1487 году крупные компаньоны, которым хватало и собственных проблем, вышли из дела, и Лоренцо остался один с мелким компаньоном Джамбаттистой Браччи. В 1494 году, после политического поражения Медичи Браччи  пришлось ликвидировать «Таволу», конфискованную республикой вместе со всем состоянием Медичи. Но к этому времени банк Медичи, как и все флорентийские банки, уже утратил свои позиции. Некогда процветавший цех менял практически сошел со сцены.

14 июня 1478 года король Фердинанд объявил о конфискации всей собственности Медичи. Его чиновники арестовали товары на складах в апулийских Трани и Остуни, заняли помещение банка в Неаполе и отобрали кассовые книги. В марте 1479 года после заключения мира произошла реституция, но она не позволила возобновить дела: компромисса с двором достичь не удалось, сомнительные долги не вернулись. Джованни Торнабуони в Риме пришел в отчаяние, когда в 1481 году узнал, что неаполитанский филиал задолжал римскому 10 тысяч дукатов, ведь сам он вложил в этот филиал 7 тысяч и теперь не имел никакой надежды на их возмещение. В 1483 году строгая ревизия счетов показала, что убытки Медичи в Неаполе составили 30 тысяч дукатов. Франческо Нази поручили ликвидировать эту компанию. Нази справился с поручением успешно и даже основал новую компанию со сравнительно скромным капиталом 9500 дукатов, в которой наряду с Лоренцо был главным пайщиком. В 1490 году ей удалось стать прибыльной.

В 1478 году была проведена ликвидация миланского филиала. Ее поручили управляющему филиалом Ачеррито Портинари, который добился возвращения основных займов, а затем создал собственную компанию. Именно к нему 1 января 1481 года обратился нуждавшийся в деньгах Лоренцо. Ачеррито одолжил ему 2 тысячи дукатов, а взамен получил право пользования миланским помещением банка Медичи на пять лет. В I486 году, когда этот срок истек, Лоренцо поручил Фолько Портинари продать этот дворец герцогу Лодовико Моро. Сделка эта принесла 4 тысячи дукатов. Мебель и ковры в стоимость дворца не входили.

Единственный в Италии банковский филиал, который приносил Лоренцо хоть немного прибыли, оставался в Пизе. В 1486 году он основал там вместе с Иларионе Мартелли недолго просуществовавшую компанию (вскоре в нее вошел Джованни Камби), которая стала контролировать товарищество («магону») из Пьетрасанты, занимавшееся главным образом экспортом железной руды с острова Эльбы, принадлежавшего синьорам Пьомбино. Железо, выплавляемое пистойскими и аретинскими мастерами, компания перепродавала в Рим, Неаполь и Палермо.

Доходы от этой деятельности были невелики по сравнению с теми, которые прежде получали от добычи и продажи квасцов. Что касается промышленных предприятий Медичи, то только одно из них теперь приносило прибыль — шелкоткацкая мануфактура во Флоренции. После падения Медичи в 1494 году она перешла к Лоренцо Торнабуони, сыну Джованни, и к ее капиталу в 7500 флоринов прибавилось 11 тысяч.

В 1482 году после ликвидации важных филиалов в Брюгге и Венеции Лоренцо задумался о полной перестройке предприятия. Были созданы две новые компании. Первая, под управлением Франческо Сассетти. контролировала флорентийскую «Таволу» и филиалы в Лионе и Пизе. Другая, управляемая Джованни Торнабуони, — филиалы в Риме и Неаполе. Минимальный капитал двух компаний составлял 48 тысяч дукатов, 18 из которых дал Лоренцо, и по 15 Сассетти и Торнабуони. Планировалось привлечь миноритарных пайщиков еще на 20 тысяч дукатов. Приоритетным направлением становился шелк: предусматривалось расширение флорентийских мастерских и основание мануфактуры в Лионе под руководством Франческо Товальи.

Главным мотивом реорганизации было желание усилить контроль центральной конторы нал всеми филиалами. Но она так и не состоялась, очевидно, из-за сопротивления филиалов, ревностно отстаивавших свою автономию. В 1486 году был составлен новый проект организации центральной компании, где главными пайщиками становились Лоренцо, Сассетти и Торнабуони, причем все они вносили долю и в местные филиалы. Но такая реорганизация зависела от Сассетти, а он к ней не стремился. До его смерти (31 мар­та 1490 года) ничего так и не было сделано.

В общем, структурная реформа буксовала, а между тем необходимо было решать насущные финансовые проблемы.

Займы, конечно, давали кое-какие возможности, но этого было недостаточно. Крупные финансовые предприятия Флоренции рушились одно за другим: в 1422 году их было 62, в 1470-м — только 33, а в 1494 году не осталось и полудюжины. Медичи продержались дольше других потому, что могли использовать государственные ресурсы. В январе 1495 года, сразу после их изгнания, коммуна потребовала от их представителей возместить 74 948 флоринов, которые городской казначей Франческо делла Тоза выдал Лоренцо и его агентам. Неизвестно, как Лоренцо распорядился этой весьма значительной суммой — возможно, так он вознаградил себя за услуги государству. Но тот факт, что ответственность за возмещение убытков была возложена и на Лоренцо Торнабуони, и на Джамбаттисту Браччи, в то время компаньона банка Медичи, заставляет предположить, что государственные средства использовались в личных интересах Лоренцо. Разумеется, банк Медичи имел возможность брать комиссию и с государственных расходов. Так, в народе ходили слухи, будто Лоренцо с выплат кондотьерам через банк Бартолини, в котором был пайщиком, брал себе 8 процентов. Но пока он был жив, никто не осмеливался предъявить ему подобное или иное в том же роде обвинение.

С июля 1481 года контроль над финансами осуществлялся Советом ста, но этот совет подчинялся Совету семидесяти, состоявшему из людей, преданных Лоренцо. Закон, изданный 17 сентября 1484 года, утвердил это положение дел. В 1489 и 1493 годах действие закона продлялось. Он давал Совету семидесяти полномочия ежегодно вновь утверждать порядок избрания Совета ста. Прежде собрание половины членов Совета семидесяти, то есть тридцати пяти человек, раз в два месяца избирало состав синьории. Чтобы избежать всяких разногласий внутри этой группы, было решено, что впредь Совет ста будет назначать пять человек из половинного состава Совета семидесяти специально для выборов синьории. Обоюдный контроль двух советов имел целью воспрепятствовать формированию оппозиции в одном из них.

Что касается других государственных структур, в частности администраций на территориях, новый закон о выборах от 17 сентября также делил контроль за ними между Советами семидесяти и ста. Совет семидесяти и действующая синьория назначали комиссию из 231 горожанина для отбора кандидатур, Совет ста определял 10 аккопьяторов, людей, составлявших списки кандидатов на каждую должность.

Пример избирательного собрания 1484 года, хорошо известного по описанию Пьеро Гвиччардини, дает представление, каким образом Лоренцо участвовал в важнейших политических событиях Флоренции. В избирательной комиссии должно было быть не более двух представителей одной семьи с правом голоса. Но синьория имела право увеличивать эту квоту для некоторых именитых семейств. Поэтому в числе избранных членов комиссии могло быть пятеро Медичи и четверо Ридольфи. В числе Медичи был юный кузен Лоренцо, Лоренцо ди Пьерфранческо, но его кандидатуру отвели под предлогом, что он имел налоговые задолженности. Возможно, это было следствием давления Лоренцо на синьорию: он как раз прилагал усилия, чтобы вернуть деньги, данные кузену в долг в 1478 году. Правда, вскоре Лоренцо Медичи, назначенный одним из десяти аккопьяторов, вписал его в списки кандидатов на замещение высших должностей в провинции — капитана или подеста Пизы. Лоренцо был готов сделать кузену протекцию, но только подальше от Флоренции.

8 тысяч имен, внесенных комиссией 1484 года в списки кандидатов в состав синьории и се коллегий, распределялись следующим образом: 6400 из этих граждан принадлежали к старшим цехам, 1600 — к младшим. Из числа первых 4250 принадлежали к знатным семьям — gli popolani antichi nobili. Наряду с прославленными Барди и Строцци, которых считали настоящими пополанами, здесь были представители древних благородных фамилий — Альбицци и Перуцци, члены настоящих политических династий — Гвиччардини, Корсики, Содерини, а также представители новых людей (genie nuova), то есть буржуазии. Эта группа дала больше половины кандидатов, отобранных на три главные государственные должности. Десять аккопьяторов, в числе которых был Лоренцо Медичи, предпочитали дать шанс этим людям, от которых ожидали совершенной покорности, а не старинным семействам. Впрочем, Лоренцо настоял на том, чтобы старейшие пополанские семьи, поддерживавшие его, тоже получили свое.

Таким образом, выбор кандидатов был довольно гибким. Принимались во внимание и личные способности, и популярность группы, к которой человек принадлежал. В самом деле, «новые люди» приобретали и голоса своих деловых партнеров, происходивших из древних фамилий, и голоса выходцев из самых низких социальных групп, из которых вышли сами.

Лоренцо конечно же не ограничивался косвенным влиянием на политические процессы в республике. Он принимал у себя во дворце членов городских советов, поддерживал акции государства своими письмами и с помощью своих посланников. Историк Франческо Гвиччардини назвал его «любезным тираном», tiranno piacevole. С 1478 года до самой смерти в 1492 году он управлял Флоренцией в полном согласии со своими сторонниками, а это требовало единомыслия, основанного на точной оценке и гибком приспособлении к непредвиденно меняющимся обстоятельствам.

Среди качеств, позволявших Лоренцо удерживать политическое господство, следует отметить его равнодушие к традиционным титулам Флорентийского государства. В от­личие от отца, он никогда не избирался членом синьории — именно это позволяло ему всегда стоять выше приоров и гонфалоньера. Зато он внимательно следил за финансовыми делами как член Комитета двенадцати прокураторов в 1484—1489 годах, как и чиновник городского казначейства в 1487—1490 годах.

Дважды, в 1481 —1482-м и 1490—1491 годах плачевное состояние бюджета требовало создания специальной балии — так называемых балий Семнадцати реформаторов. Большинство современных историков, начиная с Реймонта и Перрана, вслед за Гвиччардини видело в этом временном учреждении новый комитет, поставленный над Советом семидесяти для его нейтрализации. Английский историк Николай Рубинштейн опроверг этот тезис. Совет семнадцати имел вполне конкретную, ограниченную по времени задачу: финансовое оздоровление государства. С этой целью в 1490 году ему и поручили провести непопулярную денежную реформу, что повредило и популярности Лоренцо, входившего в комитет.

Совет семнадцати решил вывести из обращения серебряные монеты старой чеканки под тем предлогом, что они износились и почернели. Отчеканили новые, чистые деньги с содержанием серебра две унции на фунт, которые стоили на четверть дороже прежних. Соляной сбор у городских ворот и в провинции должен был оплачиваться этими монетами. Старую принимали только в городском казначействе за четыре пятых номинала. Само же государство выпускало их на рынок для уплаты долга по рыночной стоимости.

Таким образом, реформа временно сбалансировала бюджет: доходы государства выросли на 20 процентов. Но она вызвала резкий рост цен и сильнейшее недовольство народа манипуляциями с государственными займами, прекращением выплат по процентам, уменьшением дотаций государства на приданое. Восемь стражей (полицейский комитет) с большим трудом то здесь, то там предотвращали народные возмущения. Одно из них произошло в январе 1489 года. О нем рассказывал Гвидони — посол Эрколе д'Эсте. Некоего молодого человека привлекли к суду за убийство агента, состоявшего на службе у Восьмерых стражей. Народ встал на его защиту и помог ему убежать. Но Восемь стражей схватили молодого убийцу. Старшины ходатайствовали перед Лоренцо о его помиловании. Среди них были троюродные братья Лоренцо и Джованни. Хозяин города наговорил им любезностей, а сам поторопил судей. Те вынесли смертный приговор, который тотчас был приведен в исполнение — убийца был повешен на решетке Барджелло. Четырех человек, помогших обвиняемому бежать, арестовали и приговорили к четырем ударам бичом и четырехлетнему изгнанию. Случай очень характерный: чтобы строго поддерживать порядок, Лоренцо не нужно было входить в полицейский комитет. Воля Восьми стражей была его волей. Когда он подавлял заговор Пацци, народ избрал его в состав Восьмерки, но через восемнадцать дней он подал в отставку, желая показать, что злоумышленники наказываются за государственное преступление, а не из личной мести.

Зато во время войн, последовавших за заговором Пацци, он был неизменным членом военного комитета.

В делах городских советов Лоренцо Великолепный участвовал постоянно. В 1466 году он специальным декретом был назначен членом Совета ста вместо своего отца. В 1484 го­ду, достигнув положенного возраста — тридцати пяти лет, он вошел в него уже вполне легитимно. Кроме того, с 1481 по 1489 год Лоренцо был членом Совета семидесяти и исполнял должность аккопьятора при выборе членов синьории. Наконец, роль аккопьятора в избирательной комиссии 1484 года, как мы видели, позволила ему повлиять на отбор доверенных людей, поставлявших впоследствии кадры для государства. Но Лоренцо не только назначал должностных лиц, он призывал их к порядку, когда это было необходимо.

Хронисты Джованни Камби и Аламанно Ринуччини приводят один случай, взволновавший жителей Флоренции. Это было в 1489 году, во время жеребьевки постов провинциальной администрации. Жеребьевку должна была проводить синьория вместе с коллегиями. Но в нужное время в Коллегии гонфалоньеров не собралось кворума. Приоры послали за отсутствующими. Нашли всех, кроме шестидесятилетнего Пьетро Боргини, который уехал на охоту. Он явился только поздним вечером в охотничьих сапогах и черной шапке. На другое утро синьория по предложению гонфалоньера справедливости Нери Камби решила наказать Боргини и еще трех уклонистов поражением в гражданских правах на три года.

Лоренцо Великолепный тогда был в Пизе. Возмущенный таким приговором, он передал синьории через своего канцлера приказ отменить решение. Приоры отказались. Тогда по настоянию Лоренцо Совет семидесяти и комитет по внутренним делам наказали трехлетним лишением гражданских прав самого гонфалоньера, а четырех членов коллегии восстановили в правах.

Общество сочло это решение справедливым. На самом деле Лоренцо схитрил, взяв под защиту якобы преследуемых. В сущности, они принадлежали к тому же привилегированному классу, что и Камби — единственная разница была в их положении по отношению к народным массам. Члены коллегии были как бы представителями народа при синьории. Тронуть их — означало тронуть народ. Лоренцо не хотел ссориться с народом по процедурному вопросу. Удовлетворив горожан, он без труда завоевал себе популярность.

Между тем он по-прежнему жил жизнью простого гражданина. Лоренцо уступал дорогу любому, кто был старше его. Зная, что в Милане и в Риме его сыну Пьеро непременно предложат почетное место, он советовал ему скромно держаться во втором ряду. Он никогда не отказывался посетить в гостинице послов других иностранных держав или проезжих кондотьеров, хотя с течением времени все больше страдал от подагры и ревматизма. Если Лоренцо не мог явиться на собрание, он посылал туда своего представителя Пьера Филиппо Пандольфини, советы которого высоко ценил, или же своего канцлера Пьеро де Биббиену.

Но он всегда был в курсе всех дел и всегда умел выдержать паузу, чтобы вместе со своими советниками обдумать проблему и найти наилучшее ее решение. Каким бы напряженным ни был его распорядок дня, он находил время для расслабления и созерцания. В дипломате, финансисте и политике не умер коллекционер, знаток и любитель искусства, поэт. Официально Лоренцо был членом двух правительственных комиссий, отвечавших за культурную жизнь города. С 1472 по 1484 год он, как мы уже говорили, входил в правление Флорентийского университета, благодаря ему был создан университет в Пизе. Будучи членом комиссии дворцовых дел (Gli operai del Palagio) с 1479 года до смерти, он познакомился с величайшими художниками своего времени, и общение с ними, как и с представителями изящной словесности, доставляло ему одну из величайших радостей, доступных человеку.