"Тайна «Силверхилла»" - читать интересную книгу автора (Уитни Филлис)

Глава X

– Я привезу из города человека, который выкинет весь этот хлам, – произнес Элден. – Дерево насквозь прогнило, все протекает. Единственная лодка, которая содержится в порядке, – это шлюпка Криса, потому что он сам за ней ухаживает. Сейчас ему нужен к ней моторчик, а позднее ему понадобится настоящая лодка.

Тетя Нина что-то рассеянно ему отвечала, и мне было слышно, как они двигаются там, внизу. Я стала искать глазами место, где можно было бы переждать, пока они уйдут и я смогу остаться на лодочной станции одна. Но спрятаться негде, если не выйти наружу. Я направилась к откинутой двери в подпол, чтобы дать им знать о своем присутствии.

– Ну, теперь уже можно не волноваться, – продолжал Элден. – Моя сестра и ваш сын больше друг другу не угрожают. Никакой свадьбы не будет.

– Конечно, не будет, – резким тоном отозвалась тетя Нина. – Джеральд решительно выступил против воли бабушки, и со временем она начнет смотреть на вещи так же, как он.

– Вы так думаете? – Элден засмеялся неприятным смехом. – Вы что, забыли, как быстро миссис Джулия может сменить направление, если ей что-нибудь взбредет в голову? Разве вы не видите, куда она сейчас клонит?

– Не знаю, о чем вы говорите, – возразила тетя Нина, но в голосе ее слышалось сомнение.

"Теперь я уж ни за что не перестану слушать", – пронеслось у меня в голове, и я еще ближе подошла к отверстию в полу.

– Вы прекрасно знаете, что для миссис Джулии главное – сохранить непрерывность рода, чтобы было кому оставить в наследство все свои богатства. Я сомневаюсь, чтобы ей приходило в голову изменить ранее принятое решение, пока она не увидела юную Малли. Но теперь-то вы видите, куда она гнет. Она понимает, что заполучить правнука с помощью этой девицы – вещь гораздо более вероятная, чем с помощью вашего сына Джеральда. Думаю, что она сегодня уже пересмотрела прежнее решение, так что вы можете вздохнуть свободно, так же как и я.

Я слышала сдавленный возмущением голос тети Нины:

– Мама Джулия никогда этого не сделает. Силверхилл для Джеральда – это все, все!

– Хотел бы я иметь такие возможности распорядиться Силверхиллом, какие были у него! – грубо возразил Элден. – Что он сделал тут хорошего? Отдать все это Джеральду Горэму – означало бы попросту выбросить все на ветер, и она начинает это понимать.

– Вы… вы забываетесь! – вскричала тетя Нина. Элден снова рассмеялся, и мне было слышно, как он перелезает через старые лодки и груды досок. Через некоторое время он выбрался через какой-то, еще ниже расположенный выход и быстро зашагал прочь между деревьями, ни разу не оглянувшись.

Тетя Нина поднялась по лестнице, вылезла наверх и подошла к откидной дверце, прикрывающей вход в подпол. Она не видела меня, пока я не окликнула ее, а увидев, поднесла ладонь ко рту и уставилась на меня с выражением, близким к ужасу.

– Я слышала, что сказал Элден, – поспешила я обратиться к ней. – Но если бы даже у бабушки возникла такая идея, это не имело бы никакого значения. Я все время повторяю всем одно и то же: мне не нужен ни Силверхилл, ни что-либо из того, что там находится. Вы не должны видеть во мне соперницу Джеральда.

Каждая черточка, каждая морщинка на ее лице были напряжены, и мне было ясно, что она не поверила ни единому слову из того, что я сказала. Она заговорила серьезным, настойчивым тоном, как будто ей нужно было каким-то образом убедить меня в том, что мне и без того было известно.

– Силверхилл для Джеральда – труд всей его жизни. Я не знаю, что он будет делать, если кто-нибудь попытается отнять у него этот дом. Когда он сердится… – При мысли о гневе Джеральда она содрогнулась и не стала заканчивать фразу.

Я не могла сказать ничего, что изменило бы ее слепую убежденность, и, видя, что я молчу, она попыталась сменить тактику, выворачиваясь наизнанку в отчаянной попытке убедить меня.

– Вы говорили, что хотите уехать, Малинда. Если желаете, я могу отвезти вас в город. Я умею управлять «Бентли», и мы можем тронуться в путь, как только вы будете готовы.

Мне хотелось хотя бы таким способом ее успокоить, но к настоящему моменту все изменилось.

– Я не могу уехать и допустить, чтобы над тетей Фрици учинили эту кошмарную несправедливость, – заявила я ей. – Как это вы можете проявлять такую заботу о своем сыне и не понимать, что тетя Фрици тоже способна страдать?

Лицо ее слегка порозовело от гнева.

– Я? Думать о ней? Когда Арвилла Горэм – источник всех наших бед? Когда именно она виновата в том, что Джеральд родился таким! Не кто иной, как она, виновна в этом – это все ее своеволие, ее приступы раздражения, ее дикие выходки. Мне пришлось уехать, чтобы вообще быть в состоянии родить. Я никогда не видела ничего похожего на то, как она себя вела, когда вернулась в Силверхилл. Это была сумасшедшая женщина. Ее пришлось какое-то время запирать, чтобы она не сбежала.

– Запирать? – в негодовании прервала я ее. – Какой ужас! Разве можно делать такие вещи! Почему бабушка не могла предоставить ей самой строить свою жизнь, уехать в Калифорнию и выйти замуж за ее Ланни Эрла?

– За него? Замуж?! Что за вздор! Не впадайте в сентиментальность, Малинда. Вы думаете, папа Диа не навел самых доскональных справок об этом малом? У него уже была жена. Он не мог жениться на Арвилле, даже если бы хотел, что было весьма сомнительно. Но, несмотря ни на что, она все равно бы убежала к нему и устроила бы чудовищный скандал. Мама Джулия ни за что бы этого не потерпела. А дедушка Диа считал, что, если им удастся придержать Арвиллу дома до тех пор, пока у нее не пройдет увлечение, все придет в норму. Но этот ее пресловутый киноактер погиб в автомобильной катастрофе, и когда она об этом узнала, она стала вести себя хуже, чем прежде. Я просто не могла выносить того, что она творила, мне необходимо было уехать. Старый доктор Мартин – отец Уэйна – говорил, что ребенок может оказаться так или иначе «меченым» в первые месяцы после зачатия. Он всегда считал, что эмоциональный стресс может оказать вредное воздействие на беременную женщину, так что с ребенком может случиться что угодно.

Я слушала ее с горьким чувством. Что бы ни натворила бедняжка Фрици, как бы она себя ни вела в то трагическое время, так что, по мнению Нины, ее собственный эмоциональный стресс отразился на Джеральде, все это осталось в далеком прошлом. Ничто не могло изменить случившегося, и не было ничего более несправедливого, чем обращать сейчас прошлое против Фрици. Сегодня она походила на женщину, что так дико вела себя в приступе отчаяния, не больше, чем я походила на девочку, нечаянно раздавившую в руке птичку. Прошлое сотворило ее, как мое прошлое сотворило меня, но мы эволюционировали, мы уже были не те, что прежде.

Но чувства тети Нины были мне понятны. Сколько бы ни были глупы ее фантазии, она явно в них верила, а изувеченная рука Джеральда служила ежедневным напоминанием, подогревавшим ее озлобление против Фрици.

Переведя дух, она снова быстро заговорила. – Когда Джеральд был еще грудным ребенком, он чуть не умер из-за Арвиллы. Генри привез меня с Джеральдом домой слишком рано – ему было всего месяц или два. Мы были здесь, когда произошла та страшная катастрофа, бывшая в основном делом рук Арвиллы, – смерть ее отца. Вот тогда-то и надо было упрятать ее куда-нибудь, где она никому больше не могла бы причинить вреда. Она завидовала мне потому, что я была замужем и у меня был ребенок, и она то и дело выкрадывала Джеральда из колыбельки куда-то с ним убегала – так иногда поступают старые девы, жаждущие иметь детей. Один раз она даже принесла его сюда и пыталась выехать вместе с ним на пруд в лодке. Если бы мама Джулия ее не поймала, она могла его утопить. Это было ужасное, просто ужасное время. Вы не можете себе даже представить – вы слишком далеки от всего этого. Но мама Джулия помнит, так же как и я. Нет, мы не можем питать большой любви к Арвилле. Мы сделали все, что только могли, но ничего не помогает. Больше мы не в силах терпеть, особенно когда она начала опять выкидывать отвратительные номера, направленные против Джеральда, и красть у него вещи. Все опять начинается сначала, но нашему терпению пришел конец.

Я выслушала ее с усиливающимся чувством потрясения, но в то же время и с чувством жалости ко всем этим людям. И все же наибольшую жалость сейчас у меня вызывала тетя Фрици. Остальные утратили ощущение перспективы. Вероятно, они не могли видеть ее такой, какой она были в настоящем и какой ее видела я, не смущаемая прошлым. Я не могла бросить ее сейчас на произвол судьбы, не могла оставить ее, в особенности после того, как Уэйн Мартин отрекся от своего долга защищать ее и помогать ей.

Я подошла к окну, выходящему на пруд. Ветер поднял рябь на синей глади воды, и на маленький каменистый пляж внизу набегали небольшие волны. Юный рыбак начал грести к берегу.

Повернувшись, я сказала через плечо тете Нине:

– Недавно тетя Фрици показала мне одну скульптуру, выполненную Джеральдом. Он делает замечательные вещи.

Нина грустно покачала головой.

– Мог бы делать. – Она подошла ко мне и остановилась рядом, у окна. – Все, что он создает, всегда испорчено тем, что он всякий раз придает своему произведению какой-то жестокий оттенок. Любая его работа кого-нибудь ранит. Теперь он прячет свои произведения от меня и от всех нас. Кроме некоторых вещиц, которые показывает бабушке. Она рассердилась на него за сделанное им скульптурное изображение ее головы, но когда он высмеивает кого-нибудь другого – это ей нравится. Он не всегда был таким. Я хорошо помню его маленьким мальчиком.

Она облокотилась на подоконник, наблюдая за приближавшимся к берегу Крисом.

– Мы с Джеральдом часто выезжали в лодке, когда он был немногим старше Криса Мартина. Мы сидели рядом на скамье, я обнимала его одной рукой, так что мы чувствовали себя как бы одним существом. И начинали грести вместе, я – правым веслом, он – левым. В те дни мы так много вещей делали вместе. Его отец слишком часто был нетерпелив, когда имел с ним дело. Генри никогда не обладал богатым воображением, и он считал, что спорт – единственный способ развития для мальчика. Спорт – это для Джеральда-то! Так что мой сын был всегда ближе ко мне, чем к отцу.

Я позволила себе спросить Нину:

– Почему вы не хотите, чтобы он женился на Кейт Салуэй? Разве он не нуждается больше, чем в чем-либо другом, именно в такой жене, как Кейт?

Она посмотрела на меня с нескрываемым ужасом.

– Жениться на этой ужасной девице! Вы не знаете ее так хорошо, как я. На какие хитрости она способна – она и этот ее братец! Если бы от меня зависело…

– Бабушка считает ее вполне подходящей партией, – заметила я.

Тетя Нина вздернула подбородок.

– Пожалуй, вам пора уразуметь, какую бесчувственность проявляет ваша бабушка во всем, что касается других. Она никогда не отличалась способностью понимать или принимать близко к сердцу чувства других людей. Не говоря уж о том, что Кейт Салуэй недостойна моего сына, я не хочу, чтобы он столкнулся с интимной стороной брака. Если она не может, то я то могу себе представить, какие он испытает страдания. Я держала его на руках, когда он был младенцем, я ухаживала за ним, когда он был маленьким ребенком. Я хорошо знаю уродство, которое он прячет от всего мира.

Она отвернулась от меня с каким-то жалким достоинством и, не говоря больше ни слова, покинула лодочную станцию, – женщина, готовая всегда обмануть прежде всего себя самое. Ни одна девушка никогда не будет достаточно хороша, чтобы сын Нины Горэм мог на ней жениться, потому что она сама все никак не могла перерезать некую серебряную пуповину, все еще соединявшую его с ней. Поразительно, что сам Джеральд давным-давно ее не разрубил.

Я снова выглянула из окна и увидела, что Крис добрался до берега и привязал свою лодку к одной из деревянных свай причала. Пересекая каменистый пляж, он помахал мне рукой и исчез в нижнем помещении лодочной станции. Спустя мгновение он появился, приподняв дверцу в полу и затем аккуратно закрыв ее за собой.

– Я увидел вас и потому подплыл к берегу, – сказал он. – Рыба все равно не клюет.

Сегодня на нем была выцветшая синяя рубашка и синие джинсы, которые он закатал до колен. Его вихор стоял торчком, а на носу, казалось, появилось множество новых веснушек. Он стоял, широко расставив босые ноги, и изучал меня своим задумчивым взором, так не соответствовавшим его возрасту.

– Как сейчас Кейт – в порядке? – спросил он.

– Думаю, да, – ответила я. – У нас с ней была хорошая встреча.

– Вы не сказали ей, что я…

– А мне нечего было рассказывать. – И тут мне пришла в голову одна мысль, которой я сейчас же поделилась с ним.

– Крис, не проводишь ли ты меня в оранжерею тети Фрици? Может быть, ты войдешь туда вместе со мной и расскажешь о некоторых ее растениях и птицах? Тогда я смогу быть уверенной, что уже никогда больше не буду бояться этого места.

Он кивнул, явно довольный.

– Конечно, я пойду с вами. Знаете, я иногда помогаю тете Фрици за ними ухаживать. Хотите, пойдем сейчас?

Время показалось мне вполне подходящим, потому что единственное, что мне оставалось, – это чем-то заполнить часы до возвращения Уэйна или до того момента, когда меня вызовет к себе бабушка. Совершенно неожиданно время потянулось медленно, минуты двигались одна за другой черепашьим шагом – и все потому, что очень многого я просто не в состоянии была сделать одна. Неприятно было чувствовать себя беспомощной, неспособной ускорить ход событий. Тогда я не имела представления о том, как скоро наступит момент, когда минуты как бы ринутся вскачь, торопя события, которые мне всегда будет хотеться позабыть. Мне и в голову не приходило, какие чудовищные воспоминания шевелились в мозгу Фрици, толкнув ее к катастрофическим действиям.

Вместе с Крисом мы покинули лодочную станцию и прошли между соснами к петляющей лесной дорожке. Продвигались мы не слишком быстро, так как у Криса была манера вдруг кидаться то вправо, то влево, дабы внимательно изучать все, что попадалось ему на глаза, – была ли то кора дерева или какая-нибудь дырка в земле. В некоторых отношениях жизнь в Силверхилле, очевидно, доставляла много радости любому мальчугану. Но он был слишком одинок, у него не было товарищей одного с ним возраста.

Когда наша тропинка достигла аллеи и мы пересекли ее, чтобы самым коротким путем пройти через лужайку перед Силверхиллом, я увидела дом, сверкавший в лучах утреннего солнца как платина. Его центральная башня и высокие окна казались совсем не такими настороженными и зловещими, как вечером. Страх у меня вызывал не сам дом, а населявшие его люди и почти неразрешимые проблемы, над которыми еще предстояло поломать голову. Когда бабушка будет готова к нашему свиданию, она меня позовет, и я должна каким-то образом набраться сил, чтобы иметь с ней дело и постоять за тетю Фрици. Каким образом этого добиться, я не имела ни малейшего представления. И, кроме всего прочего, оставался еще Уэйн. Мне не удалось побыть одной на лодочной станции и отыскать в себе источник новых сил в воспоминаниях о том, что произошло там не далее как сегодня утром. С той радостной минуты, когда он меня поцеловал, когда мы случайно встретились в галерее, в нем совершилась какая-то потрясающая перемена. Непоколебимый человек, повернувший прочь от меня свою машину, не был тем же самым человеком, с которым я столкнулась в галерее.

Пока мы поднимались вверх по склону холма, Крис начал говорить, и, отодвинув в сторону свои тревожные мысли, я стала слушать.

– Как бы мне хотелось увидеть Силверхилл таким, каким он был много лет назад, когда березы росли на большом расстоянии от дома, вон там, возле лесной опушки, – сказал он.

Я бросила на него быстрый взгляд и убедилась, что его юное личико было очень серьезным.

– Вот эта группа берез. Росла далеко от дома. Как это могло быть? – спросила я.

– Дядя Джеральд говорит, что, когда он был маленьким мальчиком, они росли там, – сообщил мне Крис. – Он говорит, что по ночам они бродят и иногда забывают, где их настоящее место, и вот в результате они подходят к дому все ближе и ближе. Он говорит, что они так давно ведут наблюдение за нами, что позабыли, что сами всего лишь деревья. Они воображают, что они – люди. Чего им хочется – так это проникнуть прямо в комнату для приема гостей и обвиться вокруг нас. Так он говорит.

Я облегченно рассмеялась. На какие-то мгновения он меня поразил.

– А тебе нравятся такие рассказы, а, Крис?

– Ясное дело! – улыбнулся он в ответ. – Мне нравится, когда меня пугают. Правда, не всегда. У дяди Джеральда в запасе куча таких историй. Кейт не любит, когда он начинает выдумывать таки штуки, но, по-моему, это очень интересно и приятно. Конечно, когда находишься в безопасном месте и твердо знаешь, что ничего такого на самом деле произойти не может. И все-таки я несколько раз выбирался тайком наружу, чтобы проверить, можно ли увидеть своими глазами, как деревья передвигаются.

– Ну и как, удалось увидеть хоть раз?

Мы подошли к подъездной аллее в том месте, где она подходила к самому парадному, и Крис привел меня по траве к маленькой рощице белых берез. Это были высокие, красивые деревья с прямыми, стройными стволами, совсем непохожие на искореженные серые березки, что растут в лесу, и все-таки впечатление было такое, словно вся рощица как бы под напором ветра наклонилась в сторону дома.

Обдумывая мой вопрос, Крис стоял, скрестив на груди руки и пристально глядя на деревья.

– Я не уверен. Иногда мне кажется, они и в самом деле движутся. Но ведь, может быть, их просто клонит ветер. Пока что они еще не подошли настолько близко, чтобы коснуться дома, но я думаю, когда дует ветер, они пытаются это сделать. Дядя Джеральд говорит, что, когда они наконец ударятся ветвями в наши окна, со старым порядком жизни в Силверхилле будет покончено. Как только березы смогут прикасаться к дому, они заберут его себе. Поэтому я всегда слежу, не начинается ли штормовой ветер. Возможно, он начнется сегодня вечером.

Я содрогнулась от внезапного страха. Он улыбнулся мне доброй улыбкой.

– Вам нечего бояться. Я буду около вас, если начнется гроза. По-моему, пока что она переместилась по ту сторону горы. Видите там вон желтую дымку, а иногда слышатся раскаты грома.

– Значит, я могу на тебя рассчитывать? – сказала я. Он засмеялся в ответ, явно довольный моей зависимости от него.

– Пошли! – крикнул он, и мы бросились бежать. Мы вместе пробежали вокруг дома, через калитку в белом заборе и вдоль дорожки, ведущей к галерее. В углу сада стоял на коленях Элден и копал землю. Крис остановился около него.

– Вы похоронили Дилли? – спросил он.

Элден нахмурился.

– Больные птицы годятся хоть на что-то – хорошая подкормка для цветов.

Мне не понравилось, как он посмотрел на меня, и я с радостью устремилась вслед за Крисом, который торопливо поднимался по ступенькам черного хода. Из галереи он сразу же прошел в оранжерею, распахнул одну за другой две двери и ввел меня в царство утреннего света и тепла. Днем, как я выяснила, тут становилось так тепло, что поднимался пар. Неудивительно, что тете Фрици так часто бывало холодно в других помещениях. Яркий солнечный свет освещал все куполообразное строение, птицы весело распевали слаженным хором. От зеленых растений шел пар. Они были противоестественно неподвижны: сюда не допускалось не единого дуновения ветерка, который мог бы тронуть листья и вызвать их шелест. "Эти растения, – подумала я про себя, – похожи на обжор, которые только и делают, что кормятся и жиреют, не имея возможности хоть когда-нибудь помахать ветвями на ветру".

Мне здесь не нравилось. Я ощущала смутную тревогу, но прежнего бессмысленного ужаса уже не было.

Крис поманил к себе макао и представил его мне по всей форме.

– Вы знаете, Джимми тут своего рода сторожевой пес. Потому-то тетя Фрици и оставляет его на свободе. Если происходит какой-нибудь беспорядок или если какая-нибудь из других птиц нуждается в помощи, Джимми поднимает крик и тем самым ставит нас в известность: что-то случилось. Он иной раз и правда может напугать, когда что-нибудь его возбуждает и он чувствует, что надо звать на помощь. Иногда он кричит: "Караул! Убивают!" – и это действительно звучит страшно. Но теперь он уже с вами знаком и не станет нападать, как он проделал сегодня утром. Смотрите, я сейчас вам покажу.

Крис посадил Джимми мне на плечо, где мне вовсе не хотелось его видеть, и начал ласково успокаивать.

– Караул! Убивают! – пронзительно крикнула птица мне прямо в ухо, и я подскочила чуть не на целый фут. Но Крис был суровым наставником и не отпустил меня. Он успокаивал попугая до тех пор, пока тот не сказал ему: "Крис – хороший мальчик, Крис – хороший мальчик". После чего Джимми продолжал спокойно сидеть на моем плече, нравилось мне это или нет.

Так втроем мы обошли всю оранжерею. Мне удалось сделать вид, что пот, выступивший у меня на лбу, был вызван исключительно влажно-знойной атмосферой. Иногда попугай потирал свой клюв о мое ухо или чистил его о мое плечо после того, как Крис угощал его чем-нибудь. По-видимому, все это должно было возыметь терапевтическое действие. Благодаря тому, что я знала причину своего страха, мне удалось далеко продвинуться за это утро.

Главной целью того, чем я занималась сейчас, было убить время. Мне надо увидеться с Уэйном, мне надо с ним поговорить. Вот что было сейчас для меня самым важным.

Продолжая убивать время, я пообедала с тетей Фрици и Крисом на их половине дома. После сна она была свежа, и голова у нее была такой же ясной, как и во время нашего недавнего разговора у нее в комнате. О прошлом она упомянула один-единственный раз.

Когда Крис пошел в кухню попросить для себя еще один сандвич, она сказала мне шепотом:

– Я почти все вспомнила. Все события восстанавливаются в памяти очень четко, но есть еще и отдельные провалы. Мне больно вспоминать, и все-таки я думаю, мне это пойдет на пользу. Я не могу принудить себя что-либо вспомнить – все должно всплыть само по себе. Если я смогу вспомнить все, ведь не возникнет даже вопроса о том, чтобы услать меня куда-то, ведь так, Малли?

– Конечно! – ответила я ей с уверенностью, которой на самом деле вовсе не ощущала. По-видимому, именно воспоминания тети Фрици представляли угрозу для обитателей Силверхилла. Я все больше и больше приходила к выводу, что трюк с птичкой преследовал двоякую цель – напугать меня, чтобы я поскорее убралась восвояси, и убедить бабушку Джулию в том, что ее старшая дочь окончательно спятила. Но почему ее воспоминания могли кого-то пугать? Не потому ли, что смерть Диа на лестнице заключала в себе более серьезную тайну, чем та, что открылась моей матери?

Крис вернулся с огромным многоярусным сандвичем, и больше до конца ланча мы о личных делах не говорили.

Часы Силверхилла медленно отсчитывали минуту за минутой, а я все ждала. Так прошла остальная часть дня. Я ждала, когда снова увижусь с Уэйном Мартином. Ждала приглашения к бабушке. Наступило время обеда, но ни того, ни другого я не дождалась, Единственное, что сбылось, это пророчество Криса насчет возвращения грозы. Небо рано потемнело, и занавеси перед заглядывавшими в комнату березами задернули. Время от времени из-за горы до нас доходило рокотание грома, а над темнеющей горной вершиной небо иногда озаряли молнии. Пламя свечей на обеденном столе колебалось и чадило под ветром, проникавшим сквозь открытые окна и шевелившим занавеси.

Девушка-служанка, приехавшая из города, ушла раньше обычного. И мы сели обедать на полчаса раньше, чем всегда. Кейт помогала носить еду из кухни и убирать посуду.

Войдя в столовую, я убедилась, что бабушка Джулия вышла к обеду. Она опять была в своем длинном темно-красном платье, в ушах у нее были рубиновые серьги, а на правой руке ярко сверкал рубиновый перстень. На левой руке, как всегда, были бриллиантовые кольца – подарок Диа. Она была спокойна, элегантна и исполнена холодного самообладания, как если бы на протяжении дня ей не пришлось решать трудные проблемы. По сути дела, у нее был вид женщины, одержавшей верх над всеми трудностями, и уже одно это начало вызывать у меня растущую тревогу.

Не успели мы усесться за стол, как в комнату вошел Элден Салуэй. Бабушка, по всей видимости, посылала за ним, потому что он смыл с рук грязь, пригладил свои светлые волосы мокрой расческой, а потому имел более презентабельный вид, чем обычно.

– Элден пришел, миссис Джулия, – сказала Кейт, появившись чуть впереди него с подносом, на котором стояли чашки с холодным бульоном консоме.

Элден подошел к торцовой части стола и остановился возле бабушкиного кресла, окинув каждого из нас по очереди дерзким взглядом. Я знала, что Джеральд и тетя Нина терпеть его не могут, но бабушку как будто не трогала его неотесанность, которую она считала типичной чертой жителей Новой Англии.

– Элден, – сказала бабушка, – я хочу, чтобы вы проследили за машиной доктора Мартина. Я хочу знать, когда он появится. Он уходил рассерженный и поэтому может попытаться проскользнуть мимо моей двери, не заходя ко мне. Пожалуйста, передайте ему, что я хочу немедленно его видеть.

– Я передам, – сказал Элден, и в голосе его послышалось нескрываемое удовольствие, которое мне не понравилось. Он прямо-таки купался в семейных неурядицах.

Когда он повернулся, чтобы уйти, бабушка его остановила.

– Пожалуйста, подождите секунду. И ты тоже, Кейт. Поставь эти чашки на буфет и выслушай меня. Я хочу, чтобы вы оба выслушали, что я имею вам сообщить. – На какое-то мгновение ее лиловато-голубые глаза задержались на мне, но потом она перевела взгляд. – Уэйн позвонил мне сегодня днем и сообщил, что он предварительно договорился насчет места для Арвиллы в Шелби. Там есть лечебница, где согласны ее принять, пока мы не переведем ее в более подходящее заведение. Само собой разумеется, ей должен быть обеспечен надлежащий медицинский уход, и об этом я позабочусь. Уэйн отвезет ее в город послезавтра.

Ее слова были встречены удивленным молчанием. Я пришла в такой ужас, так была потрясена этим окончательным предательством Уэйна в отношении тети Фрици, что у меня словно язык отнялся. Наверное, никто из присутствующих за столом не ожидал, что бабушка Джулия предпримет столь оперативные действия. Кейт издала какие-то горестные восклицания, которые тут же и подавила, а тетя Нина начала вертеть в руках ложку, кивая в знак одобрения. Но Джеральд уже недовольно затряс головой.

– Послезавтра может оказаться недостаточно скоро, – заявил он. – Если Фрици учует, что ее ждет, один Бог знает, что она может натворить.

– Я думаю, с этим мы справимся, – сказала бабушка. – Хорошо, Элден…

– А как насчет птиц? – спросил он.

– Пока что вы с Крисом, без сомнения, сможете о них позаботиться, – сказала бабушка. – Нет, не надо спорить. Я не собираюсь сразу же что-то такое с ними сделать. Я знаю, как вы относитесь к оранжерее, но сначала мне надо посмотреть, что получится из этой договоренности насчет Арвиллы. Ведь не совсем же, я же, в конце концов, бессердечная!

– А по-моему, так совсем! – вскричала я, и звук моего голоса удивил всех, включая и меня самое. Я бесшабашно продолжила свою мысль: – Я считаю, что вы совершаете ужасающую жестокость. Не могу понять, как может на это согласиться Уэйн Мартин. У тети Фрици нет никакой болезни, которую нельзя было бы вылечить или облегчить, прояви к ней чуточку доброты и сочувствия.

Джеральд рассмеялся неприятным смехом, а Элден язвительно усмехнулся. Только лицо Кейт говорило мне, что она на моей стороне, на стороне тети Фрици, хотя, конечно, она никогда не скажет каких-либо вразумительных слов на этот счет.

– Ты пробыла с нами двое суток, Малинда, и ты, по-видимому, успела узнать про нас решительно все, – сказала бабушка. – Пожалуйста, продолжай.

Я почувствовала, что краснею, но я обязана была вступиться за Фрици, которая сама за себя постоять не могла.

– Что бы кто-либо из вас ни думал, я не верю, что она убила канарейку или положила ее мне на подушку. Я не знаю, кто из вас совершил эту подлость, но только не тетя Фрици!

В комнате опять наступило странное, напряженное молчание. Все они смотрели на меня с таким видом, как будто это я была сумасшедшая, ну просто совсем, окончательно рехнулась. Запинаясь, я продолжала:

– Она начинает отчетливо вспоминать прошлое – она сама мне об этом сказала во время ланча. Может, в этом-то все и дело. Может, вы не хотите дать ей время все как следует вспомнить?

Кто-то, не знаю кто именно, сделал глубокий вдох и выдох. Я смотрела на бабушку и с удивлением увидела, что она улыбается, словно бы с каким-то добрым сочувствием, хотя я знала: сочувствие было ей совершенно чуждо.

– Интересно, что у тебя создалось такое впечатление, – заметила она. – Чрезвычайно интересно.

Ее слова встревожили меня больше, чем если бы она обрушилась на меня с бранью или выгнала вон из комнаты. Она явно что-то замышляла, а когда Джулия Горэм что-то втайне замышляла, кто-то обязательно должен был от этого пострадать.

Мне не пришлось долго гадать.

– Твоя позиция весьма интересна, – продолжала она, – так как я решила изменить свое завещание. Я – старая женщина, и мне надо прямо смотреть в лицо фактам: Джеральд, по всей вероятности, никогда не женится, и линия нашего рода на нем кончится – некому будет дальше передать Силверхилл. Между тем ты, Малинда, наверняка выйдешь замуж и будешь иметь детей. Через тебя наш род будет продолжен, и все, что мы с Диа создали, перейдет к твоим потомкам.

Тетя Нина тихонько вскрикнула сдавленным голосом. Джеральд ничего не сказал, хотя лицо у него побелело.

– Это нелепо… – начала я, но бабушка Джулия сразу же меня перебила. Она оглядывала сидящих за столом с таким видом, будто происходящее доставляет ей истинное удовольствие.

– Тебе нечего будет сказать по этому поводу, Малинда. Я позабочусь о том, чтобы в формулировки завещания были внесены необходимые ограничения, которые не позволили бы тебе безответственно, по собственному капризу распорядиться чем бы то ни было.

– Но я не хочу ничего этого! – запротестовала я. – Я не позволю, чтобы…

– Тебе придется позволить, – сказала бабушка Джулия. – И, разумеется, все мы знаем, что ты придешь в себя после того, как у тебя будет время хорошенько все обдумать. В ближайшие дни все будет устроено так, как я хочу. Разве что Джеральд изменит свое решение насчет того, о чем я его просила.

Элден наблюдал за происходящим со злорадным удовольствием, в то время как у Кейт Салуэй на глазах были слезы. Ни один из четверых человек, включая и саму бабушку, не верил в мое нежелание стать ее наследницей. Кто удивил меня в ту минуту, так это Джеральд. Он ответил на ее вызов горькой улыбкой, хотя в лице у него не было ни кровинки.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в своих действиях, – сказал он. – Тем не менее – пусть Кейт на меня не обижается – под твоим натиском я по этому пути не пойду, что бы ты ни делала. Но хочу тебя предупредить: я попытаюсь сделать все, что смогу, чтобы помешать тебе.

Чуть ли не впервые я обнаружила в своем кузене какую-то черточку, способную вызвать восхищение. Я даже подумала про себя: что если он обладает гораздо большей силой духа, чем мы предполагали, – силой, которая никогда не подвергалась испытанию и не имела повода как следует проявиться.

Бабушка посмотрела на него с удивлением.

– Каким образом ты можешь мне помешать? – начала она, но в этот момент из холла в комнату неожиданно вошла тетя Фрици. Это был более эффектный выход на сцену, чем ей когда-либо доводилось делать в театре.

Она решительным шагом прошла мимо Кейт, мимо Элдена и остановилась возле матери. На ней по-прежнему было цветастое зеленое с желтым платье, делающее ее похожей на одно из ее растений. Но, несмотря на кричащие краски платья, несмотря на то, что оно было неподобающе коротко, она держалась с подлинно трагическим достоинством. Она была всецело сосредоточена на своих собственных проблемах и совершенно не сознавала, какой напряженный момент выбрала для своего неуместного появления.

– Я вспомнила все! – объявила она, обращаясь к матери. – Я знаю, почему занималась маленьким белым платьицем и вышивала на нем голубые розочки – на счастье. Это было платье для грудного ребенка. Это было платье для моего ребенка – того, которого вы у меня отняли.

За столом никто, кроме бабушки Джулии, не шевельнулся. Она протянула руку к хрустальному бокалу и отпила немножко вина. Когда она заговорила, голос у нее был таким спокойным, как если бы тетя Фрици упомянула о громе, грохотавшем за окном.

– Если ты так прекрасно все помнишь, Арвилла, постарайся тогда припомнить и все остальное. Ты знаешь, что ребенок умер. Потому-то его у тебя и взяли. Это ты способна припомнить.

Выходит, тетя Фрици сказала правду! Вот где были корни ее жестоких страданий. Кейт сделала шаг в ее сторону, но Фрици не обратила внимания. Она указала на мать пальцем – это был обвиняющий перст!

– Я знала, что вы попытаетесь меня уверить в том, что ребенок умер. Я знала, что вы это скажете! Но я помню, что я нашла его в колыбельке – это был крошечный мальчик! – и он был жив. Вы думали, я слишком больна, чтобы встать с постели, но я встала и начала искать его, пока не нашла и не взяла его на руки. Это был ребенок Ланни и мой. Я знала, что вы попытаетесь отобрать его у меня, поэтому хотела убежать и спрятаться, пока не смогу покинуть Силверхилл. Я вынесла его на улицу, но была еще слишком слаба и чувствовала, что смогу дойти только до берез, растущих возле одной из сторон дома. Отец поймал меня и вернул назад – и больше я никогда своего ребенка не видела. Но даже сейчас я иногда слышу, как он там плачет. Наша ссора с отцом произошла именно из-за ребенка. Это было тогда, когда я уже была в состоянии вставать с постели. Как-то раз я пошла за ним на чердак, чтобы показать ему платье, которое я сшила, чтобы доказать, что я знаю: ребенок жив. Я вовсе не хотела того, что произошло тогда там, на лестнице. Малли говорит, что я его не толкала. При этом была Бланч – она знала точно. Если мне удастся найти белое платьице, я его вам покажу.

– Мы достаточно всего этого наслушались! – Самообладание бабушки Джулии начинало давать трещину. – Кейт, немедленно отведите мисс Арвиллу к ней в комнату.

Но Кейт не успела сделать и шагу, как тетя Фрици быстро передвинулась к другому концу стола, так что до нее было не дотянуться.

– Вы что, не понимаете? – вскричала она. – Я точно знаю о моем ребенке! Я держала его на руках один-единственный раз, но я знаю, что он был жив и что вы отняли его у меня.

Бабушка Джулия поднесла руку к горлу, как будто ей было трудно дышать.

– Нет, – сказала она, – нет!

На этот раз наше внимание приковала к себе тебя Фрици. Мы смотрели на нее с ужасом.

– Дети вырастают, – продолжала она. – Моему сыну было бы сейчас лет сорок. И поскольку я – старшая дочь отца, это он должен унаследовать Силверхилл и все, что в нем находится. Мой сын, а не сын Нины, Джеральд. Где-то существует настоящий наследник, и я хочу знать, где он. Я хочу найти своего сына!

Спокойствие бабушки Джулии было окончательно нарушено. Я видела, как лицо ее исказилось от боли, но она только поджала губы. Когда она заговорила со своей дочерью, голос ее был нетверд.

– Мне жаль, что ты все это вспомнила, Арвилла, мы все это время пытались щадить тебя, оградить от боли воспоминаний. После своей болезни и нервного срыва ты забыла все, что было связано с ребенком, он все равно был бы незаконнорожденным. Вряд ли он смог бы претендовать на то, чтобы получить в наследство состояние своего деда, которое ныне принадлежит мне. Тебе надо вернуться в свою комнату и отдохнуть. Ребенок давным-давно умер. Ты должна забыть о нем. Кейт, пожалуйста…

Пока бабушка Джулия говорила, искорка, на мгновение загоревшаяся в душе ее дочери, погасла. Она на наших глазах как-то сникла и начала рыдать, закрыв лицо руками. Кейт успокаивающе обняла ее за плечи и ласково увела в комнаты.

Я взглянула на Джеральда: мне было интересно, как он реагирует на разговоры по поводу другого наследника. Я увидела его вперившим неподвижный взгляд в свою тарелку. И внезапно меня осенило, что по-настоящему все это его не взволновало. Его внимание было целиком сосредоточено на собственных проблемах, на его собственных интересах.

– Джеральд, – начала бабушка дрогнувшим голосом и не смогла продолжать.

Он сделал явное усилие над собой, встал и холодно посмотрел на нее с другого конца стола. "Сейчас он найдет способ ее наказать, – подумала я, – не из-за ребенка Фрици, а за ее намерение изменить завещание в мою пользу".

– До меня, конечно, доходили слухи, – сказал он, – хотя я никогда не знал, можно ли им верить. Ну, может быть, ты теперь скажешь мне правду?.. Существует взрослый сын Арвиллы или нет? Ты знаешь, где он находится?

Тетя Нина торопливо положила руку на плечо сына.

– Милый, не надо волноваться. Все необходимые меры приняты, ребенок…

– Так ты тоже знаешь? – спросил он и резко отодвинулся от нее.

Бабушка Джулия хмуро поглядела на свою невестку, и тетя Нина мигом притихла.

– Ну что ты, – сказала бабушка, – я сообщу тебе правду. Ребенок остался в живых. Я знаю, где он находится. Но ему никогда не рассказывали об обстоятельствах его рождения, и он понятия не имеет о том, кто он на самом деле. И, насколько это зависит от меня, так и останется в неведении. Теперь эта информация не могла бы иметь никакого значения. Теперь ты удовлетворен? Элден слегка шевельнулся, стоя где-то возле ее локтя, и она как будто впервые вспомнила о его присутствии и немножко опамятовалась.

– Вы, надеюсь, понимаете, что то, что вы видели и слышали здесь сегодня, не должно выйти за пределы этих стен? – сказала она, обращаясь к нему. – Я не желаю, чтобы в Шелби опять начались пересуды. Существует ли ребенок Арвиллы – живой ли, мертвый ли – не имеет значения, поскольку Силверхилл перейдет к наследнику, которого я назову в своем завещании. Вам следует передать вашей сестре то, что я говорю вам, чтобы она хорошенько все поняла. Никакого обсуждения наших дел вне этого дома быть не должно.

Когда бабушка прибегала к своим автократическим манерам, это ставило на место даже Элдена, так что на его лице сейчас не было и тени сарказма. Если Элден Салуэй кого-либо уважал, он уважал Джулию Горэм, хотя и бунтовал иногда против ее деспотических замашек. Насколько это зависело от него, никаких сплетен возникнуть не должно было.

Когда он вышел из комнаты, Джеральд бросил взгляд в мою сторону и заговорил, обращаясь к бабушке.

– А как вы можете гарантировать, что предполагаемая наследница не станет болтать?

На мгновение мне показалось, что гордый фасад, который бабушка поддерживала с таким трудом, окончательно рухнет и что она начнет о чем-то молить своего внука. Но этого не произошло. Напротив, она встала из-за стола, внешне полностью владея собой, даже улыбка на ее устах была та же, что на портрете, – легкая, что-то скрывающая, волнующая.

– У меня есть собственные планы насчет того, как заставить Малинду молчать, – сказала она. – А теперь, с вашего позволения, я закончу обед у себя в комнате. День сегодня выдался тяжелый, и мне надо побыть одной.

Когда она направилась к двери, Джеральд поднялся, и я впервые увидела, как она споткнулась. Тетя Нина тут же вскочила и кинулась помогать ей выйти из комнаты.

После их ухода Джеральд принес себе и мне с буфета по чашечке бульона, и мы выпили его в мрачном молчании, избегая смотреть друг на друга. Миссис Симпсон с сердитым видом внесла второе блюдо и поставила его на стол. Я не понимала, что ем, если вообще что-то ела. Все мои мысли были сосредоточены на бедной тете Фрици и ее прошлых несчастьях, на Уэйне и его предательстве. Что касается мыслей Джеральда, то я подозревала, что они вертятся вокруг наследства, а это меня ничуть не интересовало.

Когда молчание стало просто угнетающим, Джеральд поднял свой стакан вина и мрачно произнес тост:

– За ваше грядущее счастье, кузина! Тут я решила взглянуть на него.

– Мое счастье в том, чтобы как можно скорее убраться отсюда. Я останусь лишь до тех пор, пока есть маленький шанс отстоять тетю Фрици, и ни одной секундой дольше. То, что бабушка собирается куда-то отправить ее – гнусная несправедливость. Тем более, если ребенок действительно жив. Когда я думаю, сколько она натерпелась от своей матери…

– А как вы можете помешать бабушке Джулии? – вызывающе спросил он.

– С помощью Уэйна Мартина, – твердо ответила я. Ведь было же не какое-то объяснение поведения Уэйна, его просто не могло не быть!

Джеральд скорчил гримасу.

– Если можно сколько-нибудь доверять россказням, которые я слышал, то в то время, когда родился ребенок, к Фрици был приставлен не кто иной, как доктор Мартин, и он наверняка был соучастником любого надувательства, которое могло тогда иметь место. А это дает бабушке прекрасное оружие, которое она может использовать против его сына. Я почувствовала ненависть к Джеральду.

– Уэйн не такой человек! Он никогда не поддается на шантаж или подкуп. В конечном итоге он окажется на стороне тети Фрици. Я в этом твердо уверена!

Джеральд тихонько присвистнул.

– Так вот куда ветер дует! Должен признать, кузина, вы времени зря не теряете. Теперь мне понятно, почему бабушка уже с надеждой ждет правнука. Быть может, свадебная церемония в галерее все же состоится. Когда день будет окончательно назначен, вы должны прислать мне приглашение.

В ответ я могла только возмущено смотреть на него.

– Тем не менее, – продолжал он, – я думаю, Уэйн беспрекословно сделает то, что прикажет бабушка Джулия. Ведь это ее он должен благодарить за то, что много лет назад она не дала посадить в тюрьму его пьяницу-отца за преступную небрежность в лечении больных. Мы все прекрасно знаем, что представлял собой ныне причисленный к лику святых старый доктор Мартин. В молодости бабушка Джулия и бабушка Уэйна были близкими подругами, и Джулия не дала в обиду сына своей подружки. Кроме того, Уэйн обязан ей тем, что получил образование, она же обеспечила ему крышу над головой. Но бабушка – из породы людей, которые выжмут из тех, кто ей чем-либо обязан, всю кровь, до последней капли. Если это ей потребуется, она ни перед чем не остановится. В конечном итоге, как вы выражаетесь, Уэйн сделает точнехонько то, что она прикажет.

Я выслушала ее с тяжелым чувством. Теперь я уже не знала, кому верить. Кейт сказала: довериться нельзя никому, даже Уэйну. Я отодвинула стул от стола и неуклюже поднялась. Джеральд немедленно вскочил и преградил мне дорогу к двери.

– Одно только слово, кузина! На вашем месте я не стал бы рассчитывать вступить во владение наследством, которое пообещала вам бабушка. – Я не желаю… начала было я, но по его лицу было ясно, что разговаривать с ним невозможно, он ни за что мне не поверит. Шоры у него на глазах совершенно лишали его возможности что-либо видеть. При всем моем отвращении я почувствовала к Джеральду нечто вроде жалости, ибо его сознание было исковеркано так же, как и его тело. Факты, конечно, докажут, как он ошибается относительно Уэйна. Что же касается наследства, бабушка не могла силой навязывать его мне против моей воли, я своего согласия никогда не дам. Меня ужасала одна мысль о том, чтобы притронуться к чему-то принадлежащему Силверхиллу, но близорукость Джеральда никогда не даст ему это понять.

Когда он убедился, что я не собираюсь продолжать разговор, он опустил руку, преграждавшую мне путь. Я тут же выскочила из комнаты и через галерею прошла на другую половину дома.

Я хотела только повидать тетю Фрици, обнять ее, сказать ей несколько утешающих слов. Я хотела пообещать ей свою преданность и поддержку, пока она будет в них нуждаться. Я собираюсь даже пообещать ей найти ее сына, если она выразит такое желание.

Может быть, нам с ней удастся утешить друг друга.