"Тайна «Силверхилла»" - читать интересную книгу автора (Уитни Филлис)

Глава XI

Холл не был освещен. Дверь в комнату Фрици была закрыта. Кейт, тюремщица поневоле, сидела в тени, снаружи.

– Кейт, сказала я ей голосом таким же тихим, как у Джеральда, – что нам делать? Каким образом мы можем помешать увезти ее отсюда? Я не могу поверить, что Уэйн Мартин поможет бабушке в этом деле.

Кейт грустно и неуверенно на меня посмотрела.

– Может, он и прав, Малли. Может, при сложившихся обстоятельствах это лучшее, что можно для нее сделать. Все здесь слишком для нее трудно.

– Трудно?! – переспросила я. После всех страданий, которые она перенесла! Во всяком случае, бабушке не удалось заставить меня молчать. Если мне удастся выяснить, куда дели ребенка и где он сейчас, я считаю, тетя Фрици имеет право это знать и воссоединиться со своим сыном.

Кейт так крепко меня схватила меня за руку, что я вздрогнула от боли.

– Нет, Малли, не надо! Оставьте все как есть. Не пытайтесь ничего выяснять, не то вы непременно об этом пожалеете. Вы разрушите осиное гнездо.

Я решительно отодвинулась от нее и подошла к настенному выключателю. Когда свет в холле зажегся, я обернулась к ней и внимательно вгляделась в ее лицо. Какое-то время она пыталась выдержать мой взгляд, но очень скоро наклонила голову и закрыла лицо руками.

– Вы что-то знаете, не так ли? – спросила я. – Вы давным-давно знаете о ребенке. Может, вы даже знаете, где он. Кто вам сказал? Откуда вы узнали?

Сейчас из нас двоих я была сильней, я не чувствовала сострадания к ее горю. Убедившись, что она мне не отвечает, я схватила ее за плечо и сильно встряхнула.

– Скажите мне! – приказала я. – Скажите сию же минуту. – В своем собственном голосе я услышала интонации бабушки, и это мне не понравилось.

Кейт отвела руки от лица и встала. Она заговорила со мной умоляющим голосом:

– Нет, Малли. Ваша бабушка права. Это тайна, которую не следует раскрывать, так как это может причинить большой вред.

– Вы говорите какую-то бессмыслицу! – нетерпеливо воскликнула я. – Как вы можете об этом судить?

Она беспомощно махнула обеими руками.

– Я читала письмо вашей матери. Мне необходимо было это сделать ради Джеральда. Мне удалось его заполучить, прежде чем миссис Джулия его сожгла. Бланч рассказала всю правду. Она писала вашей бабушке, что собирается рассказать вам все и что она пошлет вас сюда, чтобы вы ликвидировали все обиды, когда-то причиненные ее сестре Арвилле. Миссис Джулия была в бешенстве, пока не убедилась, что ваша мама умерла, не успев поведать вам эту давнишнюю историю. То немногое, что вам было известно, не имело значения, так что в конечном итоге вы не представляли для них опасности. Но я знаю все остальное. Я это знаю с момента вашего появления здесь.

Теперь мне стало понятнее поведение Кейт по отношению ко мне – ее сомнения насчет меня, когда мы впервые с ней встретились, ее нежелание отвечать на мои попытки завязать с ней дружеские отношения. Но она сказала мне не все.

– Я хочу знать все, – заявила я. – Мама хотела, чтобы я знала, – это было необходимо, чтобы я могла помочь Фрици.

– Ваша мама заблуждалась. Правда ей сейчас не поможет.

Она плотно сжала губы, села и сложила руки на коленях, всем своим видом демонстрируя мне тихую, но могучую силу, заключенную в ее существе, – силу, которую ничто не способно было поколебать. Бывали моменты, когда Кейт клонилась как тростник и казалась готовой улететь при первом же сильном порыве ветра. Но в конце концов она всегда находила в себе достаточно силы, чтобы занять твердую позицию и делать то, что казалось ей необходимым. Я прекрасно понимала, что в настоящий момент ничего больше от нее не добьюсь.

– Можно мне повидать тетю Фрици? – спросила я.

Она так долго колебалась, что я подумала, она ответит мне отказом. Но она поднялась, тихонько открыла дверь в комнату Фрици и позволила мне заглянуть внутрь. Я могла лишь потрясенно смотреть на то, что представилось моему взору.

Тетя Фрици сидела на полу перед старым сундуком, из которого вытащила почти все содержимое. Она держала в руках какой-то сверток и тихонько что-то напевала, раскачиваясь взад и вперед. Голос, когда-то весело распевавший партию Зобелии, сейчас едва слышно выводил горестную колыбельную.

Кейт тихонько прикрыла дверь.

– Оставьте ее в покое. Она нашла платьице ребенка. Она говорит, что оно все время было там вместе с остальными ее старыми вещами, но она просто не знала, что именно ищет. Через некоторое время я заберу его.

Я чувствовала, что меня душат слезы.

– Зачем отбирать? Почему вы не можете ей оставить хотя бы это?

Кейт ответила очень просто:

– Потому что платьице не может заменить ребенка. А ребенка нет.

– Но где-нибудь… – начала я.

– Не сентиментальничайте! – крикнула она совершенно так же, как раньше те же слова выкрикивала тетя Нина. – Миссис Джулия права. Где-то существует взрослый человек, который не поблагодарит вас за то, что вы скажете ему, кто он такой, и который, вполне возможно, возмутится тем, как с ним поступили.

– Да почему вы считаете, что это – справедливо? – воскликнула я. – Ну откуда вам это известно, в самом-то деле? Правду слишком долго скрывали. Быть может, пока она не выйдет наружу и пока не исчезнет все нагромождение лжи, ничего нельзя залечить и поправить.

Она посмотрела на меня каким-то странным взглядом, но я повернулась к ней спиной и направилась к парадной двери. Она тотчас же бросилась за мной, схватила меня за руку.

– Тут есть еще одно обстоятельство, Малли, пожалуйста, выслушайте меня!

Я ждала, не сдавая своих позиций.

– Не передавайте Элдену ничего из того, что я вам сказала. Если ему покажется, что я знаю что-то, чего он не знает, он заставит меня все ему рассказать. А он никогда не должен об этом узнать – никогда! Это дало бы ему такую власть надо мной, что я бы не вынесла. Элден любит власть, и он всегда ненавидел Джеральда. Он нашел бы сотни способов отравить ему жизнь.

Я тупо слушала ее, и мое удивление нарастало. Она не рассказала мне всю правду, но теперь она как бы отдавала свою судьбу в мои руки. Я начинала кое-что понимать, и возможные последствия такой ситуации меня встревожили.

– Во всяком случае, сейчас я Элдену ничего не скажу, – заверила я ее.

Она вернулась на свой пост у двери в комнату тети Фрици, а я вышла в передний вестибюль, где были зажжены настенные бра. Белый с черным мрамор под моими ногами был холодным. Вновь собранный по кусочкам Мортимер стоял в своем углу с копьем в руке, и его латы ярко сверкали. Я прошла на другую половину дома и заглянула в гостиную. Там было пусто. Отыскав тенистый уголок в дальнем конце комнаты, я уселась в кресло с подлокотниками.

"Элден!" – размышляла я. Элден, которого будто бы привезли сюда родители, когда ему был всего один годик и который чувствует себя почти членом семьи Горэмов. Элден, нежно преданный своей сестре Кейт, которая, быть может, вовсе не сестра ему. Кусочек за кусочком отдельные факты выстраивались в цельную картину. Теперь, возможно, быть незаконнорожденным уже не считалось таким позорным, как в прежние времена, и я сомневалась, чтобы сам Элден усмотрел в этом сколько-нибудь серьезные препятствия. Конечно, бабушка Джулия могла завещать свое состояние, но завещание можно было оспорить, и я подозревала, что как только Элден узнает правду, он обязательно его оспорит. Он погубит Джеральда, если только ему представится такая возможность. Он, возможно, даже попытается изгнать его из Силверхилла. Мне было понятно, почему при таких обстоятельствах Кейт пребывала в сильнейшем страхе, почему она, так же как и бабушка, хотела, чтобы тайна не вышла наружу. Мысль о том, что испытает Элден, узнав, что тетя Фрици – его мать, заставила меня содрогнуться.

Теперь я и в самом деле не могла ничего никому рассказывать. Я буду вынуждена хранить тайну Кейт, тайну моей бабушки, предоставив всем им продолжать свой обман. Конечно, лишь при том условии, если сам Элден не находился на пороге опасного открытия. Я слишком хорошо помнила выражение его лица, когда он слушал, что творилось в столовой.

В чувство меня привел шелест платья бабушки Джулии. Она вошла в комнату и, освещенная ярким светом, остановилась перед портретом Диа на стене над каминной полкой. Она сцепила руки, плечи ее опустились, а обычно гордая шея позволила голове поникнуть так, как никнут головы старых женщин.

– Плохо прошло. – Она разговаривала с портретом. – Все сложилось как нельзя хуже.

Я встала с кресла, и, услышав шум, она подняла подбородок и расправила плечи. Рубины в ее ушах мерцали – так же как на портрете, но лицо, которое она повернула ко мне, напоминало старческую насмешку над юным лицом на картине, висевшей рядом с портретом Диа.

Она, как видно, заметила, как я перевела глаза с нее на картину, потому что ответила мне легкой улыбкой.

– Портрет надо снять. Диа остался таким же, как был, а я – нет. Я уже не та женщина, что позировала для портрета.

Я вспомнила ее слова и о том, что все сложилось как нельзя хуже. Ясно, что виновата в этом была она сама.

– Неужели уже никак нельзя исправить то, что случилось? – спросила я.

Она прошла к дивану своей обычной грациозной походкой, села и жестом указала мне место рядом с собой. Она казалась снова уверенной в себе, чувствуя себя хозяйкой положения. Даже сутулость куда-то исчезла.

– Надо в настоящем очень многое сделать, Малинда. Подойди и сядь рядом со мной. Я не могу больше зря тратить время, и ты должна мне помочь.

Я не без тревоги уселась на краешек дивана, готовая в любую минуту к бегству.

– Если вы говорили всерьез о своем намерении изменить завещание… – начала я.

Она покачала головой.

– Конечно, я это говорила не всерьез. С тех пор как ты тут, мне иногда хочется, чтобы то, о чем я говорила, было действительно возможным. Но что я больше всего в тебе ценю, так это то, что тебя невозможно купить. Я ошибалась, когда думала, что ты явилась сюда, подгоняемая корыстью. Ты во мне не нуждаешься, и я горжусь тобой за это. Но теперь я нуждаюсь в тебе.

Я пристально смотрела на нее с удивлением и в то же время с чувством громадного облегчения. Она улыбнулась, заметив выражение моего лица, и я увидела в ее собственном лице гораздо больше тепла, чем когда-либо прежде. Быстрым движением она стянула с пальца рубиновый перстень и вложила его в мою руку.

– Возьми на память. Это – единственная вещь, которую ты когда-либо от меня получишь, и я дарю его тебе без всяких условий – независимо от того, поможешь ты мне или нет. Но все-таки я надеюсь, ты мне поможешь.

Я надела кольцо на безымянный палец правой руки, и, глядя на него, почувствовала, что тронута гораздо сильнее, чем мне хотелось самой себе в том признаться. Я даже говорить была не в состоянии.

– Все, что я говорила сегодня за обедом, – продолжала она, – я говорила совершенно всерьез. Может быть, у меня устарелые взгляды, но я хочу, чтобы в мире, меняющемся, на мой взгляд, слишком быстро, существовала непрерывная линия нашего рода и чтобы наши потомки жили в этом доме и с любовью относились к вещам, которые мы с Диа туда принесли. Я хочу, чтобы хоть это осталось. Музеи – это что-то холодное, безликое. Я хочу, чтобы Силверхилл снова стал открытым домом, где принимают гостей, танцуют, где бегают дети. Когда-то ведь так и было, могло бы и снова стать так даже при Джеральде, если бы только он женился на Кейт. Он живет в мире зеркал, в зеркалах он видит искаженное, деформированное изображение. Кейт разобьет зеркала и научит его понимать, что такое реальная жизнь, – надо только, чтобы он дал ей такую возможность.

Я слушала ее внимательно и серьезно, но я не верила в осуществимость ее надежд. На мой взгляд, Джеральд слишком долгое время отворачивался от реальной действительности. Женившись на Кейт, он ничего, кроме горя, ей не причинит.

– Необходима женитьба, – сказала бабушка – Необходимы дети. Ты нужна мне, чтобы оказать давление на Джеральда и на Кейт.

– А как насчет тети Нины? – спросила я сухо. Бабушка Джулия пожала плечами.

– Она сделает так, как будет лучше для Джеральда, и она сделает так, как я скажу. Стоит им только поверить, что я всерьез собираюсь изменить завещание и сделать тебя наследницей, они тотчас станут послушными. Ты мне поможешь, Малинда? Согласна ли ты ради меня разыграть эту роль? Я думаю, это займет всего несколько дней, а может, все кончится даже сегодня, потому что они сейчас напуганы. Если мы с тобой объединимся, над нами никто не сможет взять вверх.

Я встала с дивана и подошла к боковому окну. Раздвинув шторы, я выглянула наружу. В небе между зубчатыми тучами плыла луна; белые березы клонились под ветром в сторону дома.

– Я не мастерица разыгрывать роли, – сказала я через плечо. – Вам не кажется, что этого и так было предостаточно еще с тех самых пор, когда тетя Фрици…

Она прервала меня.

– Это последняя роль, которую я попрошу кого-либо сыграть. После этого уже не будет нужды притворяться.

Отпустив занавески, я повернулась к ней.

– Не знаю, так ли это. Вы знаете, эти ваши секреты так и вылезают из всех углов. Я не только из-за того, что тетя Фрици вспоминает прошлое, тут и Кейт, и я играем какую-то роль.

Когда я села рядом с ней, она напряженно выпрямилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Кейт прочла письмо моей матери к вам прежде, чем вы успели его уничтожить, так что ей известна вся история. А теперь она известна также и мне.

Я не могла не восхищаться тем, как Джулия Горэм после каждого нового удара оказывалась способной вновь собраться с силами. Ее живой, предприимчивый ум, всегда готовый к плетению интриг, уже примеривался к изменившейся ситуации, работал над тем, как оттолкнуться от нее, не отступиться от конечной цели.

– Значит, ты понимаешь, что Джеральда надо защитить любой ценой, – сказала она. – Силверхилл должен остаться в его надежных руках, а правду нельзя раскрыть ни при каких обстоятельствах. Если бы он узнал об обмане, который мы устроили, он бы возненавидел нас всех.

"А. как же Элден? – подумала я с недоумением. – Он-то что почувствует, если узнает об обмане? И как себя поведет?" Но мою бабушку редко интересовали жертвы ее интриг. Она была слишком ослеплена целями, к которым стремилась, чтобы волноваться о том, не пострадает ли кто-нибудь из-за средств, с помощью которых она намеревалась этих целей достигнуть. Элден по крайней мере мог сам за себя постоять, но был среди ее жертв человеком, совершенно неспособным себя защитить.

– А тебя Фрици? – сказала я. – Что вы скажете о тете Фрици, которая как-никак имеет права на своего собственного сына?

Мои слова ее явно шокировали.

Она наверняка давным-давно перестала смотреть на свою дочь как на личность, и то, что я сейчас никак не могла выбросить Фрици из головы, казалось моей бабушке вздором.

– Уэйн позаботится о том, чтобы Арвилле был обеспечен надлежащий уход, – сказала она. – Сейчас надо особенно с этим поторопиться, пока она не успела выложить все то, что вспомнила, или воображает, что вспомнила.

– Но почему? – спросила я. – К чему такая спешка? Тетя Фрици не знает, что сделали с ее ребенком, и я не думаю, что кто-нибудь пожелал ее об этом проинформировать. Разве что я. Но, если говорить об Уэйне, я просто не верю, что он окажется таким бессердечным, как вы утверждаете. Как только он вернется домой, я ему расскажу…

– Нечего будет рассказывать, – заявила бабушка Джулия. – Я сама уже все ему сказала. Вряд ли он пребывал в неведении относительно этого негодяя – своего папаши, хотя он и не знал все подробности, касающиеся Арвиллы. Теперь он знает о том, какую помощь оказал доктор Мартин, когда Арвилла вернулась домой беременная и надо было что-то предпринимать. Ведь отец Уэйна был обязан мне всем – я даже потратила деньги на хороших адвокатов, чтобы спасти его от тюрьмы, – так что, когда речь зашла об Арвилле, он сделал то, о чем я его просила.

Я сняла перстень с пальца и протянула его бабушке. Мне нестерпимо было ощущать его на своем пальце. Она отказывалась его взять, и тогда я бросила его на диванную подушку возле нее.

– Значит, ты приняла решение? – вызывающим тоном спросила она.

Отвращение к ней, даже к Уэйну – ко всему, что так или иначе было связано с Силверхиллом, прямо-таки душило меня, так что я не в силах была говорить.

– Ну что ж, – сказала она. – Выходит, в конце концов может пригодиться подкуп. Если я соглашусь оставить Арвиллу здесь, тогда ты мне поможешь? Если я изменю план Уэйна и позволю ей остаться здесь, среди ее птиц и цветов, тогда ты поможешь мне оказать давление на Джеральда?

– По-моему, вы просто чудовище! – вскричала я. – Я считаю, что вы полностью заслужили все те беды, которые сами же и обрушили на себя. Единственное, о чем приходится пожалеть, – так это о том, что вместе со своей собственной жизнью вы погубили столько чужих. Не думаю, чтобы дедушка Диа мог гордиться вами.

Она вдруг наклонилась вперед, обхватила себя руками, и я услышала ее сдавленный крик. "Еще одно представление, – подумала я, – еще одна хитрость, цель которой – подчинить меня своей воле". Я наблюдала за ней с полнейшим безразличием.

– Почему вы не могли оставить все как есть? – спросила я. – Почему вы никак не могли перестать всюду вмешиваться и предоставить событиям разворачиваться естественным путем? Я имею в виду Джеральда и Кейт и даже тетю Фрици. Я ее только что видела, и у меня сердце чуть не разорвалось от жалости. Она раскачивается взад-вперед и тихонько напевает колыбельную песенку.

Женщина рядом со мной усилием воли заставила себя выпрямиться.

– Я знаю, – сказала она. – Я тоже ее видела. Она теперь окончательно свихнулась. Если я позволю ей остаться, мне придется нанять медсестру, чтобы присматривать за ней и днем, и ночью. Но я пойду и на это, если ты поможешь мне, Малинда.

– А если нет?

– Тогда я буду действовать в одиночку. Я сумею достаточно убедительно разыграть спектакль, чтобы заставить их поверить в серьезность моих намерений. В мою пользу тот факт, что ни один из них не поверил ни на секунду твоим заверениям, будто ты ничего для себя не желаешь.

– Я полагаю, в этом деле, касающемся тети Фрици, вы и Уэйна подкупили?

Она, как видно, оправилась от спазма, вдруг охватившего ее, был ли он притворным или настоящим.

– Я попыталась. Я пригрозила предать огласке все, что творил его папаша, если он не поможет мне удалить отсюда Арвиллу.

– И поэтому он согласился? – спросила я с чувством глубокого внутреннего отвращения.

– Он согласился. Но не из-за того, что я что-то сказала. Так что нечего выглядеть так, будто тебя тошнит. О, мне понятно, какие чувства ты к нему испытываешь. У тебя есть для этого все основания. Мне бы хотелось, чтобы ты думала, что он сдался потому, что я его подкупила, – это укрепило бы мою позицию в отношении тебя. Но это не так. Уэйн – мужчина. Он такой же настоящий мужчина, каким был Диа в свои молодые годы, до того, как позволил мне силой заставлять его подчиняться моей воле. Так что теперь все зависит от тебя. Если только ты не захочешь мне помочь, Арвилла будет при первой же возможности отправлена в специальное заведение.

– Почему вы не могли подождать? – снова воскликнула я. – Почему вы не могли дать всем побольше времени для размышлений?

Она закрыла глаза, и я увидела на ее щеках щеточку тонких белых ресниц, которые на портрете были такими темными, густыми и длинными. Какой жестокой может быть старость, если только сквозь физический упадок не проявлялось с большей отчетливостью какое-то свойство характера. Я критически, без тени великодушия разглядывала ее и вдруг заметила, как в уголках ее глаз скопились слезы, скатившиеся затем по щекам. Нетерпеливым жестом она смахнула их.

– У меня нет времени ждать, – сказала она. – В моем распоряжении всего несколько месяцев, от силы – год. Я едва успею увидеть своего первого правнука, если мне повезет. Уэйн знает. Он понимает, что заставляет меня торопиться.

На этот раз она снова меня потрясла. Об этом я не догадывалась, хотя признаков было немало.

– Я… я не знала, – сказала я, запинаясь, и готова была дотронуться до ее руки, если бы она ее не отдернула.

– Нет! Это я не использую в качестве взятки. Я не боюсь боли, не боюсь смерти. Если ты мне поможешь, то по другим причинам, а вовсе не потому, что тебе вдруг стало жаль старую умирающую женщину.

Где-то поблизости от Силверхилла раздался громкий удар грома, и бабушка быстро поднялась на ноги. Я думаю, что ей хотелось как можно скорее уйти от меня.

– Будет буря. Я должна распорядиться насчет окон. А тебе следует поразмыслить над тем, что я сказала.

Она направилась к двери, но тут же остановилась: из холла вошел Элден. Брови его были, по обыкновению, насуплены, так что глаз из-под них почти не было видно.

– И долго ты там стоял и подслушивал? – спросила бабушка.

Он ответил ей похожей на гримасу улыбкой и не дал прямого ответа на вопрос.

– Мисс Фрици куда-то исчезла. Она услала Кейт зачем-то на кухню, а сама улизнула из свой спальни. Я ходил искать ее в комнатах доктора, но там ее нет. Крис говорит, он слышал, как хлопнула входная дверь, так что он думает, она вышла из дома. Кейт сейчас занята поисками.

– Так иди и помоги ей! – резко сказала бабушка. – Начинается буря, ее нельзя оставлять одну в лесу.

Элден поспешно вышел, и дверь захлопнулась за ним с таким грохотом, что нетрудно было догадаться, как он был раздражен.

Бабушка снова обратилась ко мне:

– Он стоял там, под окном, и слушал. Он, знаешь ли, частенько это делает. Мы ничего такого не говорили?..

– По-моему, нет. Во всяком случае, ничего такого, чего он бы еще не знал.

Она протянула ко мне руку.

– Подойди сюда, Малинда. Теперь между нами игра идет в открытую, не так ли? То, что ты сюда приехала, – это хорошо. Ты в некоторых проявлениях похожа на меня, но в гораздо большей степени ты совершенно самостоятельная личность. Когда Арвилла попала в беду, она рассыпалась на куски. Я ожесточилась. Думаю, что с тобой не произойдет ни того, ни другого. В тебе много черт, унаследованных от Диа, и это тебя спасет.

Мне впервые захотелось ее обнять, но я не решилась. Я знала, что она воспротивится любому проявлению подобной мягкотелости. Она покинула меня, оставив позади лишь шорох своего красного платья, – торопилась в свои покои, чтобы закрыть окна.

Я задержалась, чтобы закрыть окна в комнате для приема гостей, а затем вышла через парадную дверь и остановилась на ступеньках. Вокруг меня кружились в каком-то диком танце сорванные ветром листья, на дорогах поднимались воронки пыли. Сверкали молнии, но гроза была еще довольно далеко от нас.

"Надо помочь поискать тетю Фрици", – подумала я, и, сбежав со ступенек, направилась к боковой стене дома, чувствуя, как ветер толкает меня в спину. Подойдя к тому месту, я остановилась, пораженная, и попробовала внутренне собраться с силами.

Уэйн уже вернулся домой. Он стоял на боковой лужайке и следил за молниями, с треском вспыхивавшими над каменистой вершиной горы. Он не мог расслышать мои шаги за раскатами грома и воем ветра, но что-то все же заставило его обернуться и посмотреть в мою сторону. Я сразу почувствовала огромное расстояние, пролегшее между нами. Это было делом рук моей бабушки. Но я не могла с этим смириться, и я направилась к нему, преодолевая дувший мне в лицо ветер. Он настороженно следил за мной и заговорил только когда я подошла совсем близко.

– Ваша бабушка говорит, что намерена изменить свое завещание и оставить все вам. Наверное, она уже успела вам об этом сообщить?

Значит, она и Уэйну преподнесла эту ложь! Правда была попросту чужда этой женщине. Но я не должна позволять себе сердиться. Ни при Уэйне, ни при бабушке. Несмотря на все то, что она сделала, несмотря на то, как он холодно, откуда-то издали смотрел на меня, я должна каким-то образом ухитриться сохранить в себе нежность, любовь и остаться настолько честной, насколько была способна. Я должна понять, что нас развела друг от друга и встала между нами его собственная боль и та тяжкая правда, которую сообщила ему бабушка. На самом деле все это не имело никакого отношения к Уэйну и ко мне. Все эти вещи касались прошлого, которое должно быть до конца высвечено, а после этого – предано забвению.

– Бабушка Джулия блефует, – сообщила я ему. – Что бы она ни говорила, меня это ни в коей мере не касается. Силверхилл перейдет к Джеральду, и ни к кому другому. Я только хочу сделать все, что может как-то помочь тете Фрици. И в этом я должна положиться на вас.

Он шагнул ко мне.

– Джулия рассказала вам все? О моем отце? О ребенке Фрици?

Я кивнула.

– Отчасти. То, чего она мне не сказала, я узнала от Кейт. Уэйн, почему при таких обстоятельствах вы продолжали оставаться здесь? Почему после смерти вашей жены вы вернулись сюда?

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Я должен заплатить долг. Что-то сделать, чтобы возместить вред, причиненный моим отцом, что-то расчистить ради Криса. И кроме того, последние два года Джулия нуждалась во мне. Дело в том, что она умирает. Я делал что мог, и кроме того, помогал приглядывать за Фрици.

– И тем не менее вы отсылаете Фрици отсюда?

– Ради ее же блага. Может быть, даже ради ее безопасности. После того как ваша бабушка рассказала мне всю историю, я понял, что Фрици нельзя оставаться под этой крышей.

– Нельзя оставаться! – начала было я и вдруг вспомнила. – Уэйн, она сейчас куда-то пропала! Она выбралась из своей комнаты и убежала. Ее разыскивают Элден и Кейт.

Выражение его глаз ясно дало мне понять, что опасность была весьма реальной.

– Я пойду на чердак, – сразу же сказал он. – Там есть маленькая комнатушка Кейт. А вы ищите внизу – всюду. Ее необходимо как можно скорее найти.

Я заразилась его тревогой. Мне никогда не приходило в голову, что Фрици грозит какая-то реальная опасность, так же как не верила в то, что сама она может быть опасной. По правде говоря, я не понимала, как это могло быть. Все, что она знала, выплыло наружу. То есть все, кроме правды, касающейся Элдена, – а ее она знать не могла. "Элден! – думала я, – Элден, который не пожелает, чтобы Фрици оказалась его матерью".

Мы с Уэйном одновременно кинулись к входной двери в тот самый момент, когда сверкнула молния и раздался оглушительный удар грома. Когда Уэйн растворил дверь, все лампы в доме замигали, на секунду вспыхнули ярче и погасли. Внутри нас встретили темный холл и темная лестница. Уэйн тут же пошел наверх, на ходу крикнув мне:

– В ящике стола, который стоит в холле, вы найдете свечи. Там есть и медный подсвечник. Идите искать Фрици!

Ощупью я пробралась через холл, наткнулась на стол и с трудом вытащила зацепившийся за что-то ящик. Мои торопливые пальцы нащупали воск, я вытащила высокую свечу, нашла подсвечник и вставила в него свечку. Электричество в Силверхилле гасло нередко, так что в ящике лежали наготове и спички. Я чиркнула спичкой и поднесла ее к фитилю. Жесткое белое волокно было совсем новым, необгоревшим и долго не хотело загораться. Мне показалось, прошло несколько минут, прежде чем вспыхнуло пламя, колебавшееся на сквозняке.

Гроза разыгралась всерьез. Между ударами грома слышны были шумные потоки дождя. Казалось, весь дом наполнился громким лязгом и гулом. Где-то на верхнем этаже я увидела мерцающий свет и поняла, что Уэйн тоже отыскал свечу.

Держа в руке подсвечник, я прошла между пляшущих вокруг теней в галерею. Я не верила, что тетя Фрици была где-то вне дома. Какое-то внутреннее чувство, подсказанное состраданием и пониманием, подсказывало мне, где она может быть. Одержимая горем, она наверняка побежит в оранжерею.