"Цвет абрикоса" - читать интересную книгу автора (Сяошэн Би)

Глава X

Студент воротился в Янчжоу вместе с Чжэньнян, Юйнян, Айюэ и Аймэй. Его родовой дом был маловат, и разместиться с нем с одиннадцатью женами было трудновато. Тогда он решил расширить усадьбу - прикупил два соседних дома с садом и озером с насыпными горками посредине. Устроился удобно и покойно. Когда усадьба была обновлена и дома отстроены, он переехал в них со всеми красавицами. И все было бы хорошо, если бы не кровать! Кровать явно не могла вместить всех. И тогда он пригласил мастера и велел ему изготовить широкую и просторную кровать в два чжана и шесть чи[45] длиной и в три чжана шириной, дабы была она истинным ложем для наслаждений. Материалом для нее избрали хайнаньскую дальбергию, дерево теплого тона и с красивым рисунком. Еще решили украсить кровать резьбой в виде сплетающихся драконов и танцующих фениксов. Мастер долго полировал дерево, долго резал рисунок, и только через несколько месяцев кровать была готова. Тогда же заказали мастерицам и одеяло из парчи на шелковой подкладке. Длина одеяла была два чжана и пять чи, а ширина равнялась трем чжанам и шести чи. На одно это изделие пошло шесть штук парчи, которая изготовляется только в землях Шу[46], и двадцать шесть штук тончайшего заморского полотна потребовалось для простыней. На матрац постелили тюфячки в два слоя. Еще, прикрепив к золотым крюкам, навесили огромный полог. Пришлось особо изготовить три пары изголовий[47], положив их в головах и соответственно в ногах кровати. Всеми делами по устройству дома распоряжалась Чжэньнян. Как главной жене, ей было предназначено и главное место на этом поле любви подле студента. За ней было место для Юйнян, Яонян, а далее - всем остальным, последней была Аймэй.

Днем студент вкушал с женами пишу, ночью спал с ними под одним одеялом, и жизнь его была полной. С раннего утра уже играло в бокалах вино, а поздним вечером наступало время телесных радостей. Первой начинала любовные утехи Чжэньнян, потом наступал черед Юйнян, затем - Жолань и Яонян, за ними - Юйин и Цяонян - так по установленному порядку и предавались они любви. И всякий раз, забавляясь с девушками, студент всем им дарил радость и удовольствие. Играл с каждой до тех пор, пока она не увлажнит лона. Перечислить немыслимо, сколько тут было разных поз! Описать невозможно эти страстные вскрики и томные стоны! Скажу одно: вряд ли в Поднебесной найдется другое более удивительное место, чем устройство этого дома и порядки в нем. И какая фантастическая любовь расцвела в нем!

Когда Аймэй впервые вступила в спальные покои, она ни за что не хотела поверить, что можно быть счастливой при такой ораве соперниц. Но, видя, как ловко студент обходит жен и притом ни капельки не устает, даря каждой высшую из радостей, она в сердцах воскликнула:

- Ай-яй-яй! Что за талант! Мужчины, кои приближались ко мне, были в силе не более четверти часа, и я никогда не радовалась этой любви, ибо ни разу не подошла к желанному концу. А здесь господин объезжает своих кобыл, точно богатырь. Ну и резвый жеребец! Хочу быть среди них!

В тот миг студент наслаждался прелестями Айюэ. Не прерывая своего занятия, он обнял Аймэй. Зрелище плотских утех подобно заразе, которая заражает человека вожделением. Аймэй уже не властвовала над собой: она бросилась на постель, развела ноги, готовая принять студента. Остальные жены окружили ее, стараясь привести в состояние неистовости: кто-то уже раздвигал бедра пошире, кто-то уже проник рукой за потайные двери и вовсю ласкал ее внутреннюю плоть, иные тискали груди и теребили соски, но, даже когда жены поднесли к ней янское орудие своего господина, она еще не была на пределе чувств. Студент простерся над ней и упал на ее пышный луг. Он слегка прошелся по нему, а потом утопил себя в ней. Аймэй охала и стонала, выла и сквернословила, но вот студент погрузил в нее пест по самый корень. Аймэй показалось, что у нее внутри запылала жаровня. Она чувствовала, как в ней взрастает и сокращается уд, как ее колет и теребит его "черепашья головка". Переживая момент полноты чувств, она воскликнула:

- Пусть сестрички не перестают подогревать меня, ибо во мне еще не созрело дивное чувство небытия.

И с этими словами она теснее прежнего прижалась к студенту, моля дать ей еще и еще этой странной любви. Она изогнула стан и стала походить на надломленную ветром ветку ивы. Она колыхалась, будто челн, плывущий по крутым волнам. Из ее груди вырывались какие-то звуки, напоминающие бульканье, и чем дольше держал ее в руках студент, тем более охватывала ее волна страсти. А уж когда все в порыве распутного озорства принялись ее ласкать, гладить бедра, щипать соски, влага лона наконец увлажнила простыни.

Скажу заранее: после уже никакая печаль не терзала ее сердце, ибо она была вполне ублаготворена, познав высшую радость, доступную смертному. И куда делось ее сердце-камень! Она дала клятву никогда не покидать студента и быть с ним до седых волос.

Незаметно забрезжил рассвет, месяц-лепесток повис в небе. Девушки устроились на беспредельной кровати и были раскованы: кто лежал и отдыхал, кто вытирал простыней ароматный пот, запах румян, пудры, притираний веял в воздухе, черные клубы волос раскинулись по изголовьям, а сами девушки походили на цветы, раскинувшие свои цветущие ветки у резных перил, или на веточки нефритового коралла, выросшие за шелковым пологом. Обойдя всех возлюбленных жен, студент был премного ублаготворен и доволен.

Ранним утром он поднялся первым. Вслед за ним поднялись и его прекрасные наложницы, и никто не был ни растрепан, ни неряшлив. Студент был в зале, когда пришел посыльный и сказал, что в лодке, которая только что подошла, прибыла некая дама из семьи Сюэ Мяонян и ожидает его. Студенту не хотелось покидать дом, но, храня память о своей умершей супруге, он согласился пойти встретить гостью. Студент пришел на берег реки и поднялся на лодку. Какая-то красавица встала ему навстречу, назвав его мужем старшей сестры.

- Кто вы? - спросил ее студент.

- Я названая сестра вашей покойной супруги, мое имя Дай Ичжи.

- Так, значит, вы мне родственница? Рад вас видеть, рад видеть.

Сели на циновку, Ичжи налила бокал вина и поднесла студенту. Он принял из ее рук бокал, и потекла меж ними беседа вперемежку с вином. Вдруг небеса потемнели, пошел дождь, Ичжи подошла к окну и выглянула - было темно, как будто всю землю объял мрак. Ичжи засветила свечу. В тот миг она показалась студенту едва ли не самой прекрасной на свете. Поистине она была красавицей, освещенной свечой, а он был "молодым человеком под луной". Еще выпили по нескольку бокалов вина. Студент взыграл духом - винные пары затуманили ему мозг, и он, уставившись на девушку, спросил:

- Пришла ко мне, похоже, за каким-то делом? Могу доставить тебе радость, какую и три добрых мужа не доставят.

Ичжи обратила к нему взор - так катит воды осенняя река - и, вздохнув, ответила:

- Слыхала, будто соитие доставляет радость… По сей день не ведаю, какое в том удовольствие? Пока не прояснится небо, побудьте со мной на лодке.

Молодые люди решили переждать непогоду, и чем дольше беседовали, тем более нравились друг другу. В конце концов студент уже не мог держать себя в узде. Он обнял Ичжи, прижал к груди и стал стаскивать с нее юбку. Раздев ее, он выставил перед ее потайными вратами уд и поместил "черепашью головку" прямо в лоно. Услыхав, как она охнула, понял, что попал в цель. Ичжи почувствовала, что внутри нее все горит огнем. Ее охватила радостная истома. Свернувшись в комочек, она прижалась к груди студента, не смея шевельнуться. Студент достиг предела вожделения, вошел в раж и показал себя подлинным мастером. Тыкаясь в ней так и сяк, его уд то походил на копье, то разил, словно меч, не давая себе передышки. От его усердия Ичжи охватила необузданная, сумасшедшая, вожделенная страсть. Из нее потоком изливалась влага и, она, побежденная, сразу поникла. Студент отпустил ее. Ичжи увидела удилище и, взяв его в руки, принялась изучать и гладить. Испуганно спросила:

- Полагаю, немного таких орудий любви найдется в Поднебесной. Когда вы проникаете в меня, доставляете мне высшую из радостей, и я словно возношусь к небесам.

- Могу дарить эту радость всякий день и без передыху, - сказал студент.

- Наконец я нашла себе человека по сердцу. Отныне не смогу расстаться с вами. Вы еще не женаты? - спросила она.

- В моем доме уже одиннадцать наложниц. Все обладают редкостными добродетелями. Завтра я приведу тебя к ним.

- Ну, на этакое богатство всегда охотниц много. Одного опасаюсь, при таком обилии наложниц не дождаться мне благостных минут, и тогда вряд ли удостоюсь вашей близости хотя бы раз в месяц, а то и в год. Но если, как вы говорите, все одиннадцать жен полны истинной добродетели, они не станут чинить мне препятствий, и потому соглашаюсь жить с ними под одной крышей.

Дай Ичжи повезла студента к себе. Только прибыли, вошли во двор и заперли ворота. Ичжи повела студента в спальню. Девочка-служанка принесла чаю. Поклонилась студенту.

- Кто ты? - спросил ее студент.

- Я из семьи Сюэ Мяонян, - ответила она. Услыхав имя покойной жены, Юэшэн вновь пережил

боль утраты.

- Не предавайтесь горю, - сказала ему Ичжи. - Так можно повредить здоровью.

- Ты не знаешь, Мяонян была моей отрадой. Сейчас в доме одиннадцать наложниц, и хотя любовь их крепка, точно гора, не могу позабыть жены. - Сказав так, он достал из-за пазухи сверток с серебром. Протянул девочке два лана: - Купи на них пудру и помаду. Бери, бери.

Девочка поблагодарила и ушла, захватив поднос с чайным прибором.

"Вот муж, одаренный глубокими чувствами!" - подумала Ичжи. Читатель, здесь вполне уместно напомнить присловие:

- Есть у меня дело, - сказала Ичжи студенту. - Да не знаю, как вы к нему отнесетесь.

- Что за дело?

- Ваша наложница, хотя и познала многих мужчин, никому не отдала своего сердца. Ныне увидела господина, и все мои упования теперь связаны с ним. Хотела бы, пока сияет на небе моя звезда, служить ему с совком и метелкой[48].

- Вы приходитесь сестрой моей первой жены. Завтра вместе поедем домой, к родному очагу. Таковы же и упования моего сердца Хотел бы дожить с тобой до седых волос.

Ичжи ликовала, совершила перед студентом глубокий поклон. Студент поднял ее на руки. Тут служанка принесла вина и закуски. Студент и Ичжи сели за стол, и началось у них веселое пирование. Служанка принесла еще вина. Студент перепил и был во хмелю. Ичжи была тоже пьяной. Они принялись любоваться друг другом: она, расстегнув пуговицы, - его удилищем, он, стащив с нее юбку, - ее потайным лоном. Оба не нашли друг у друга каких-либо несовершенств и скоро так увлеклись этим занятием, что оказались в объятиях друг друга. Девочка-служанка поспешно вышла из комнаты, затворив за собой дверь.

Студент снял платье. Ичжи - нижнюю юбку и рубашку. Оба были совершенно голыми. Распахнуто зияла прекрасная пещера, и нефритовая тропа вела в нее через росные травы. Студент потихоньку положил на язык заветное снадобье. Ичжи первой возлегла на ложе и уже поджидала его, вольно раскинувшись на матрасике. Студент взгромоздился на нее. Ичжи развела "золотые лотосы" и широко распахнула потайные двери. Сердечко цветка давно уже сочилось влагой, которая струйкой изливалась наружу. Студент поднял уд и прошелся по росным травам, потом вошел за ворота и стал легонько продвигаться по пещере. Он никак не ожидал, что вослед его движениям будет двигаться и тело Ичжи. И потому ему никак не удавалось вставить корень до конца. Наконец Ичжи словно заглотнула его. Ее переполняла телесная радость. Студент до предела утонул в ней и чувствовал себя там привольно и свободно. Он ее то вертел и крутил, то мял и колол, она в свой черед то подымала бедра, то опускала, то вовсе прятала от него лоно. Наконец студент стал недвижим и слил уд с сердечком цветка. Поистине так отвечают друг другу палочки и барабан, играя свою музыку. Вряд ли можно представить лучшую позицию для любовника. Через какое-то время Ичжи до того заигралась, что ей доставляло радость одно ощущение прикосновения его тела, этих сплетающихся ног, этих губ, нежно касающихся ее, рук, бродящих по бедрам. Дух распутства овладел ею, и она излила влагу лона, словно полноводный поток. Студент поднял золотое оружие и стал еще более точен. Взбодрился стократ духом, и слышно было, как он хлюпает внутри и вовне этой лоханки. Охваченный одной мыслью о наслаждении, он забыл об отдыхе и не прерывался. Поистине оседлавший коня вряд ли перестанет скакать и к середине ночи. Ичжи была словно солдат, к которому приближается рать врагов. Она обвила его торс ногами, и, собрав все оставшиеся силы, отдала их объятиям, ибо ноги, разведенные студентом, были уже не подвластны ей. Приподнявшись на руках, она поднесла себя студенту. В тот же миг силы оставили ее. Теперь она обмякла, кости и мышцы потеряли упругость, рука студента легко скользила по коже, которая была точно умащенная притираниями, и только тогда студент испустил дух страсти. Эту ночь молодые люди провели в объятиях друг друга, и обоюдная сладость наслаждения была беспредельной.

А тем временем Чжэньнян грустно сидела за благоуханным пологом. По одну сторону от нее были Юйнян, Жолань, Яонян, Цяонян и Юйин, а по другую - Хаохао, Паньпань, Мю десятая, Айюэ и Аймэй.

- Милые сестры, - обратилась она к ним. - Сегодня у нас похитили главу дома, нашего возлюбленного господина. Но сохраняйте порядок, пусть каждая займется каким-нибудь делом.

Девушки приняли ее слова к сведению. Далее она сообщила:

- Отныне все вы - словно дворцовые девушки. Каждая делает свою работу. А когда собираетесь вместе в зале, то никаких тайных ласк, никаких улыбок или сплетен.

Девушки опять согласно кивнули головами.

- Во всяком порученном вам деле вы теперь главные ответственные чиновницы, как будто и вправду являетесь таковыми. И как во всякой управе, вам должно смотреть за слугами.

Девушки опять с ней согласились и кивнули головами. Чжэньнян распределила между ними обязанности:

- Двоих выделяю смотреть за очагом и пищей, двое же пусть ведают перепиской нашего золотого повелителя, одного человека вполне достанет, чтобы отвечать за приемы гостей, двоих - следить за платьем, чтобы не было противоестественного, одна - за освещением всех комнат и сохранностью утвари. Служить господину за пологом будем по двое.

Через час последовало еще одно ее распоряжение:

- Если кто из нас, замыслив недоброе, возмечтает привлечь к себе нашего господина, для чего станет кокетничать, строить глазки или же прибегать к иным злокозненным средствам и умыслам, то будет немедленно изгнан из дому на месяц или же в наказание будет по целым дням подметать двор или шить. Кто пением, игрой на музыкальных инструментах или вызывающими танцами станет совращать нашего повелителя, дабы вовлечь его в плотскую игру, та в наказание будет отлучена от постельных дел.

Она велела Юйнян записать эти правила для запоминания. Та взялась за дело с толком, и вот что вышло из-под ее кисти:

"КАК НЕБО - ГЕКСАГРАММА ЦЯНЬ - ЯВЛЯЕТ МУЖСКОЕ НАЧАЛО МИРОЗДАНЬЯ,

ТАК И ЗЕМЛЯ - ГЕКСАГРАММА КУНЬ - ЕСТЬ ЖЕНСКОЕ ВСЕЛЕНСКОЕ НАЧАЛО.

КАК СОЛНЦЕ - СИМВОЛ СИЛЫ ЯН,

ТАК И ЛУНА - НАЧАЛО СИЛЫ ИНЬ.

КАК СОЛНЦА ЛУЧ EСТЬ УД СИЯЮЩИЙ, ЧТО ВВЫСЬ ПРОСТЕРСЯ СРЕДЬ ЧЕТЫРЕХ МОРЕЙ,

ТАК ТЕМЬ БЕЗБРЕЖНАЯ - ЖЕНСКОЕ ЛОНО ОХВАТЫВАЕТ ДЕВЯТЬ ОБЛАСТЕЙ.

КАК ПО ВОЛЕ ГЕКСАГРАММЫ КУНЬ ТВОРИТСЯ ЖЕНЩИНА,

ТАК СИЛОЮ ГЕКСАГРАММЫ ЦЯНЬ - МУЖЧИНА.

КОСНЕТСЯ ЖЕНЩИНА СВИРЕЛИ - ТВОРИТСЯ БЛУД,

ПОЙДЕТ МУЖЧИНА НЕПРАВЕДНОЙ СТЕЗЕЙ - ТОТЧАС ИЩЕТ РАЗВЛЕЧЕНИЙ.

МУЖЧИНА ПОДОБЕН ОСИ НЕБА,

А ЖЕНЩИНА - СТУПИЦЕ КОЛЕСА ЗЕМЛИ.

ВЫСОКОЕ НЕБО ВЕЧНО,

ЗЕМЛЯ - ВО ВЛАСТИ ВРЕМЕНИ.

ЕЙ ПРЕДНАЧЕРТАНО РОЖДАТЬ ВСЕ ТВАРИ МИРА.

ЛИШЬ ОБРАЩАЯ К НЕБУ-МУЖУ ЛИК, ПОЛУЧИШЬ ТУ РОСУ, ОТ КОЕЙ ПОНЕСЕШЬ.

ЖЕНА И НАЛОЖНИЦЫ ОБЯЗАНЫ ЧТИТЬ ГОСПОДИНА.

ЖЕНЩИНА ПОДНОСИТ ЕМУ ЛОНО ДО ГРОБОВОЙ ДОСКИ.

ВСЕ ЖЕНЫ ДОМА ЖИВУТ ЕДИНЫМ СЕРДЦЕМ,

ИБО ИНАЧЕ ПЛАЧЕВНЫЙ КОНЕЦ НАСТИГНЕТ ИХ ГОСПОДИНА.

ЕСЛИ ЖЕ СЕРДЦЕ ОХВАЧЕНО ЗАВИСТЬЮ, ОБМАНОМ И РЕВНОСТЬЮ,

ЕЖЕЛИ КТО ВОЗРОПЩЕТ НА НАШЕГО ДОБРОГО ГОСПОДИНА,

ТО НАДЛЕЖИТ ПОСТУПИТЬ. КАК В СТАРИНУ, - ОТСЕЛИТЬ ОСЛУШНИЦУ.

ДА ПУСТЬ БУДЕТ СЧАСТЬЕ ТЕМ, КТО ЕДИН В УСТРЕМЛЕНИЯХ,

СОСТАВЛЯЯ КАК БЫ ОДИН МАТЕРИК, ТЕМ, КТО СООБЩА СЛУЖИТ

ЗА ПОЛОГОМ И СООБЩА ВЕРШИТ ДЕЛА ДОМА.