"Земная кровь" - читать интересную книгу автора (Лаумер Кейт)

Глава третья

Роун сидел на крыльце, держа на коленях большую, в яркой дорогой обложке, книгу, которая называлась «Герои Древней Земли». Он внимательно рассматривал находящиеся внутри картинки с изображением людей, кораблей и огромных городов, застроенных высокими зданиями. Книга была старая, очень старая. Некоторые страницы были уже утеряны. А вот иллюстрации сохранили свою красочность.

— Эй, идем с нами, — крикнул кто-то совсем рядом.

Роун оторвался от книги. Перед ним стоял Клане, его друг.

— Куда? — удивленно спросил Роун.

— Куда! — Клане хлопнул своим единственным бесполезным крылом.

Черное чешуйчатое лицо грасила выражало возбужденность, янтарные глаза искрились.

— Весенний брачный сезон. Все собираются в роще.

Бледное лицо Роуна вспыхнуло до корней волос.

— Не смеши, — смутился он. — Но… все равно, приятного полета.

И хотя это чистосердечное, хоть и бестактное пожелание могло показаться Клансу обидным, Роун позволил его себе, так как давно заметил, что грасил не видит в подобном большой обиды.

— Да, конечно… я не такой, как другие, — все-таки произнес Клане, но сразу же умолк.

Впрочем, Кланс заблуждался — как грасил он был красив и хорошо развит для своих четырнадцати лет. В детстве, пока отсутствие крыла не играло заметной роли, его выделяли среди прочих грасилов.

— Идем же, Роун, — снова принялся он уговаривать его.

— А что я там буду делать? — удивился землянин — Ведь я вряд ли сумею поднять женщину на дерево.

— Ну… крылья для этого вовсе не нужны. Во всяком случае, я надеюсь. Погляди-ка на меня. — И он поднял свою правую бескрылую руку.

Но Роун уже представил себе до осязаемости отвратительную сценку: с вожделенными намерениями он приближается к черной грасилке, а та, хрипло крича и сильно хлопая крыльями, отталкивает его еще и унижающей насмешкой…

— Нет, — решительно заявил Роун, — я даже не стану пытаться.

И порадовался тому, что и впрямь не испытывает к подобной женщине никакого влечения…

— Но тебе уже четырнадцать! — упорствовал Клане. — Что ты собираешься делать?

— Повременю, — сказал Роун.

— Зачем? — спросил Клане, но не дождавшись ответа, бросился вслед за проходившей мимо компанией хохотавших грасилов.

Роун проводил их взглядом, а потом уставился на облака, пытаясь нарисовать в своем воображении человеческую женщину. Припоминая портреты и описания, содержащиеся в книгах, он старался воссоединить разрозненные впечатления и штрихи в единое целое, однако этого ему не удавалось сделать — каждый раз, когда ему казалось, будто он уже близок к разгадке, едва возникающее видение неизменно ускользало от него. Ведь человеческие женщины совсем не такие, как мама, думал Роун, они как… Но нужных слов Роун не мог подобрать — он просто многого не знал.

День уже клонился к вечеру, а Роун все сидел и размышлял о человеческих женщинах, потом о мужчинах, древних городах… и героях, которые покинули своих женщин, чтобы найти новые миры обитания, но так и не вернулись домой, погибнув на этом непроторенном пути.

Молодые грасилы уже давно исчезли в роще. Первая луна все еще бледным пятном висела в небе, становясь все ярче и ярче. Вскоре взойдет серп антилуны, и церемония начнется. Роун мысленно пожелал Клансу самого хорошего, надеясь, что женщина не станет сильно смеяться над ним и над его рукой без крыла.

В сторону рощи, что-то возбужденно обсуждая и смеясь, направилась еще одна группа молодежи Но это были не грасилы.

В наступивших сумерках Роун пытался их разглядеть Поняв, что это веды, заинтересовался — что делают они здесь, на окраине города, так далеко от своего богатого квартала?

— Может быть, убили какого-нибудь веда? — уже вслух полюбопытствовал Роун.

Он обратился к матери, стоявшей в дверях, — она умудрялась быть в курсе всех новостей, однако предпочитала о них не распространяться.

— Если и убили, — равнодушно сказала она, — мне незачем об этом знать, а тебе и тем паче. Идем лучше ужинать, ведь не собираешься же ты торчать здесь всю ночь, привлекая внимание всякой дряни…

Но Роун продолжал сидеть, наблюдая за проходившими мимо ведами. Их чешуйчатые одежды поблескивали даже при вечернем тусклом освещении Шествовали они прямо, почти как люди, беседуя на своем языке.

— Это дети, — наконец сделал вывод Роун и пошел в дом, — приблизительно моего возраста.

— Им около пятидесяти, — уточнила мама, накладывая тушеные прозрачные зерна в тарелку — Они еще только подростки.

— Один из них — аристократ. Я успел заметить радужный квадрат на его щеке.

Роун задумался. Ну и великолепная же у этих ведов жизнь. Красивые дома, шикарные сады, бесконечные игры в ямки и цветные шары, и живут почти вечно.

— А когда я умру? — поинтересовался Роун. От неожиданности отец выронил нож с насаженными на него пурпурными плодами.

— А почему ты спрашиваешь об этом?

— Да так, просто подумал. Вот веды, к примеру, развиваются до бесконечности, грасилы умирают сразу, если разобьются. Ну а как же я?

— Видишь ли, Роун, я никогда не уходил от твоих вопросов, — сказал отец. — Отвечу тебе и сейчас — ты будешь жить долго. Вот смотри, мне уже сто восемьдесят, но у меня еще уйма лет впереди. Ты же будешь жить еще дольше потому, что ты настоящего земного происхождения, малыш

— Но это ведь если я не покалечусь или что-нибудь в этом роде, правда? А если со мной что-нибудь случится, я же умру?

— Конечно, — задумчиво произнес Раф, поднимая с пола нож, но я привлеку твое внимание к одной известной древней-древней истории. Когда-то давно, еще в начале времен, девять богов создали все виды разумных существ, а потом спросили их, что предпочли бы они — длинную жизнь или славную. Только человек выбрал славную жизнь и потом всегда этим гордился.

С улицы донесся звук шагов, и Роун, подойдя к темному окну, увидел еще одну группу ведов, которая тоже направлялась к роще. Той самой роще, где когда-то, с помощью лассо, он победил грасилов в игре с мячом и где теперь у них совершалась брачная церемония. То деревце наверняка давно уже выросло, и Клане взберется на него, чтобы потом, метнувшись вниз, поймать свою женщину.

Свет луны теперь казался желтовато-розовым, и куча мусора под окном сияла, словно груда драгоценностей. «Ведовские отбросы», — с неприязнью подумал Роун.

Ненависть к ведам заставила Роуна чуть лучше относиться к грасилам.

— Чувствую, сегодня ночью случится беда, — вдруг вымолвил он, заканчивая ужин.

Раф молча достал молоток и забил все окна досками.

— Подожди, — сказал Роун, когда Раф принялся забивать дверную задвижку.

Он аккуратно вытер нож и засунул его за веревочный пояс, потом приподнял рубашку, освобождая ноги. Раф внимательно следил за сыном.

— Там Кланс, — пояснил Роун. — Я скоро вернусь

— Подожди-ка, сынок…— начал было Раф. Но Роун уже исчез в лунном свете теплой весенней ночи.

— Зачем ты рассказал ему эту глупую историю? — укорила его Белла, чувствуя себя несчастной при одной мысли о том, что однажды Роун может не вернуться домой.

— Потому что это правда, — отозвался Раф.

Роун знал кое-что, о чем представления не имели веды. Он был знаком с каждой хибарой, каждым камнем, канавой или мусорной кучей в этом грязном закоулке. Едва он вышел из дома, как заметил еще одну группу, направлявшуюся к роще; он нырнул в проход между нагромождениями мусора. Тихо беседуя на своем свистящем языке, веды прошли совсем рядом с Роуном, и, хотя он совершенно не понимал их языка, ему все-таки удалось уловить два знакомых слова «грасил» и «луна».

Компания состояла из одних детей, значит, собирались они просто поразвлекаться, а не на охоту, чтобы отомстить грасилам за какое-нибудь их преступление. Десять полукровок за одного веда — таким законом руководствовались веды.

В разряд полукровок включались все, кроме самих ведов.

А тогда это что — детская забава или тренировка?

Роун дал возможность компании уйти вперед, а затем двинулся в ту же сторону, только задними дворами. Взобравшись на холмик, который возвышался над оврагом, Роун увидел забавляющихся грасилов.

Они бегали между деревьями по рощице, в мерцающем свете луны, и Роун слышал их высокие пронзительные выкрики. Сейчас они не думали ни о чем, кроме своих забав. Роуну даже показалось, будто в сумеречном свете ночи на молоденьком деревце он сумел разглядеть Кланса, хлопавшего единственным своим крылом. И еще ему привиделось совсем уж нечто странное: словно с вершины высокого дерева за всей этой суетной внизу спокойно наблюдает какая-то белая фигура.

Но вдруг Роун понял, что веды, окружив рощицу, уже были готовы к атаке. И тогда, набрав полную грудь воздуха, Роун что было сил закричал с вершины холмика:

— Осторожно!

Грасилы в панике заметались по роще, стали взлетать на деревья. Веды действительно начали стремительную атаку, но, похоже, никто из них так и не отметил, что предупреждающий крик раздался не из рощи. Тем временем Роун легко перемахнул через канаву и спрятался среди деревьев Роща буквально кишела разъяренными ведами, намеревавшимися при помощи своих острых, как бритва, когтей на земле расправиться с грасилами. Теперь же, когда грасилы взобрались на вершины деревьев, ведам стало трудно осуществить задуманное, тем более насладиться прелестью легкой победы.

Роун осторожно пробирался к ближайшему дереву вдоль края сухой канавы, когда почувствовал на своем бедре впившиеся в него крючковатые когти веда. В мгновение ока Роун выхватил из-за пояса нож и с силой всадил его в грубую плоть врага. Когтистые руки разжались. И этот короткий миг дал Роуну возможность сориентироваться и взобраться на дерево. Он примостился на толстой ветке, вслушиваясь в отчаянное хлопанье крыльев и пронзительные крики грасилов. Веды же, собравшись вокруг своего раненого товарища, что-то возмущенно обсуждали. Ни один грасил не смел применить оружие против веда.

Улавливая смысл некоторых знакомых слов, Роун понял, что они отправились на охоту без разрешения взрослых, а потому и не могут пожаловаться родителям на наглость грасилов. Они хотели сами наказать дерзких грасилов, но взобраться на деревья из-за своей неуклюжести не могли. Швырять же камни было бессмысленно.

Тогда несколько ведов ухватились за ствол тонкого деревца, на ветвях которого висели три грасила, и принялись его раскачивать. В паническом ужасе грасилы хрипло кричали, продолжая цепляться за ветви. Но когда дерево раскачалось слишком сильно и удержаться на нем не было никакой возможности, один из грасилов упал, даже не сделав попытки взлететь. Веды ликовали. Они тут же схватили упавшего грасинла, и Роун заставил себя отвернуться, чтобы не видеть его ужасной смерти.

— Перелетайте на другое дерево! — крикнул он двум грасилам, оставшимся висеть на тех же ветвях. — И ничего не бойтесь! Вы же умеете летать!

Да, они действительно умели летать. Но, скованные страхом, они могли только цепляться за ветви и кричать. Это укоренилось в них, возможно, это был их инстинкт, и изменить себя грасилы не могли, даже во имя спасения собственной жизни.

Еще один грасил свалился с дерева. И тут, сообразив, в чем дело, веды быстро рассыпались по всей роще.

— Перебирайтесь на более толстые деревья! — продолжал кричать Роун. — Они не смогут их трясти!

Но ни один грасил не сдвинулся с места. Разочарованный и обозленный беспомощностью грасилов и вознегодовавший на тупую жестокость ведов, Роун вдруг спохватился, вспомнив о Клансе. Где он сейчас? Наверное, все-таки успел спастись на каком-нибудь большом дереве.

— Кланс! — позвал он, но не дождался ответа.

Скорее всего Клане просто не слышал его, как и остальные грасилы, размышлял Роун, висит на какой-нибудь ветке и кричит от ужаса. Впрочем, он всегда несколько отличался от других, может быть, и на сей раз не поддался общей панике.

Дерево, на котором сидел Роун, стало раскачиваться Он огляделся, ища лиану, с помощью которой смог бы перебраться на какое-нибудь другое, с более мощным стволом, но ее не было. Раздосадованный своей оплошностью, Роун взвешивал, как ему действовать. Он легко встал на ветку, держась одной рукой за соседнюю и не забывая глядеть вниз, на ведов — с их ликующими белозубыми улыбками и плавными покачивающимися темными гребешками на головах.

Он заметил, как что-то упало одному из них прямо в руки. От неожиданности веды замерли, и Роун успел разглядеть белое тельце. А вдруг это человеческий ребенок, мелькнуло в его голове, и в тот же миг он прыгнул.

Роун оказался на спине того самого веда, который держал кричащее белое существо, и с ходу, не раздумывая, глубоко всадил нож в его правый глаз. Тот упал замертво.

В том же темпе Роун выдернул нож и вскочил на ноги, белое существо, повиснув на шее, всем телом прижалось к нему. Если бы веды бросились на него, ему трудно было бы обороняться. Но они и не собирались этого делать. Веды в ужасе удирали, потому что на их глазах он ранил одного из них и убил другого. Им много раз приходилось видеть смерть грасилов, но они даже помыслить не могли, что кто-нибудь посмеет поднять руку на них самих.

С озлобленным ожесточением они бросились мстить остальным грасилам. Это было безопаснее.

Роун с трудом оторвал от себя белое существо и тут разглядел его. Им оказалась белая грасилка.

— Я не мертва? — удивилась она. Как только исчезала опасность, страх у грасилов проходил. — Я думала, что разобьюсь, и приготовилась умереть… а теперь, выходит, я еще жива.

— Ты полукровка? — поинтересовался Роун. — Или мутант?

— Я — альбинос, — призналась она. — А ты спас меня, верно?

Какое-то время они молчали, разглядывая друг друга в слабом свете луны. Только что избежав подстерегавшей их опасности, они внезапно почувствовали, будто тесно связаны друг с другом. Сами того не понимая, они попытались в своем сознании преодолеть пропасть разделяющей их чужеродности.

— Теперь я принадлежу тебе, — сказала она, прижимаясь к Роуну.

Он обнял ее и поцеловал в холодные губы. И в эту секунду тревожная тьма, разъяренные веды и умирающие грасилы — все отошло на второй план. Он словно потерял связь с самим собой, ощутив единственной реальностью эту нежную грасилку, белеющую в лучах лунного света. Воздух сотрясали отчаянные вопли умирающих грасилов, но Роун слышал только ту музыку, которая в нем сейчас звучала.

— Его звали Клане, — задумчиво произнесла грасилка. — Я собиралась стать его женщиной, но теперь…

— Клане?! — невольно выпалил Роун, и ощущение прежней реальности вернулось к нему.

— Да, Клане. Но я его выбрала только потому, что никто другой меня не хотел. А теперь это не имеет никакого значения.

— Не имеет значения?! — он грубым рывком поставил ее на ноги.

— А ну-ка, покажи, где это случилось! Покажи, где Клане!

И чувство вины захлестнуло его. Он даже не слышал, что происходило вокруг! Да он еще хуже грасилов! Те просто не могли помочь друг другу, а он-то мог!

Он заметил, что веды стали покидать рощу. То ли им надоела такая забава, то ли наступило время возвращаться, чтобы родители не заметили их отсутствия.

— Он там, — рукой указала белая грасилка. — А что ты хочешь от него?

Последний вед хлестко ударил Кланса и исчез в темноте между деревьями. Роун опустился на колени перед умирающим грасилом.

— Клане, я не мог тебя найти, прости!

— Я разбился, — отрешенно произнес Кланс, глядя в пустоту невидящими глазами. — Но у меня была женщина, Роун.

— Я привел ее тебе, — сказал Роун, вставая и подводя грасилку к Клансу. — Ты можешь умереть у нее на руках, если хочешь…

— Это было глупо, — равнодушно сказала она, когда грасил умер.

Остальные грасилы спустились с деревьев и продолжили прерванную брачную церемонию.

Роун вышел из рощи и направился к большой мусорной куче, которая высилась на окраине гетто Он взобрался на нее, сел и, глядя на убогие трущобы, снова попытался представить себе образ человеческой женщины.