"Смена командования" - читать интересную книгу автора (Мун Элизабет)

Глава 9

Касл-Рок, Старый дворец

Хобарт Конселлайн провел рукой по блестящей поверхности широкого стола, который теперь стал его письменным столом, как когда-то был столом Банни Торнбакла, а до этого и Кемтре Альтманна. Он был очень доволен. Дельфина теперь жила в покоях, которые раньше занимала Миранда, ему же досталось все, о чем он много лет мечтал, начиная с почтительности молчаливых слуг и кончая уважением тех, кто в одночасье из равных превратился в подчиненных.

Увидев Брюн и Баттонза за столом Торнбаклов, он сильно заволновался, но те не смогли ничего сказать. И даже не важно, как именно они проголосовали, все равно все прошло так, как он запланировал. Даже их дядя поддержал его… конечно, не просто так, но это тоже уже не имеет значения. Хобарт все равно назначил бы новых министров внутренних дел и внешней политики, назначил бы новых судей. И даже в его собственном септе нужно кое-что пересмотреть. И если что-то из этого оказывается выгодным Харлису, пусть он думает, что это делается только ради него, какая разница.

Откинувшись на спинку стула, Хобарт предался мечтам. Он еще относительно молод, а при помощи повторных омоложений останется молодым надолго… молодым, сильным и могущественным. Всем известно, как процветало государство несколько поколений тому назад, когда ввели монархию и власть стала передаваться по наследству в семействе Альт-маннов. Но он продемонстрирует такое, чего никто еще не видел. Он обеспечит государству стабильность и благополучие. На это способен только лидер, который никогда не впадет в старческий маразм. Он будет оставаться у власти год за годом, десятилетие за десятилетием, он будет защищать государство и вести его к процветанию…

Раздался звонок, сработало устройство внутренней связи на рабочем столе, и Хобарт выпрямился на стуле. Все мечты осуществятся в будущем, а сейчас ему предстоит разобраться с проблемами, оставшимися от предшественников.

— Милорд, полковник Бай-Дарлин, начальник спецгруппы безопасности, хочет поговорить с вами.

— Впустите.

Он покажет им, как работает настоящий лидер. Он будет работать, не покладая рук, на благо государства — так же беззаветно, как до того трудился на благо семьи и септа. И, если принять во внимание, какую роль играет его септ в экономике государства, легко понять: то, что выгодно и хорошо для семейства Конселлайн, будет выгодно и для всех остальных. По крайней мере, для большинства.

Вошел Бай-Дарлин, по-молодецки отдал честь и щелкнул каблуками. Да, настоящий военный. Но умен ли он? Умеет ли работать?

— Милорд, я подумал, вы захотите узнать новые факты относительно расследования обстоятельств гибели лорда Торнбакла…

— Это же дело рук террористов Нового Техаса, — ответил Хобарт. — Не понимаю только, почему вы их все еще не поймали.

— Милорд, предварительные расследования показали, что с тех пор, как в системе появилась группа рейнджеров, ни один их представитель не бывал на Касл-Роке.

— Значит, вы проявили полную некомпетентность. Неужели вы думаете, что они начнут разгуливать по планете, раскрасив лицо красной краской? Они грозились убить Спикера. Спикер убит. Какие еще доказательства вам нужны?

Бай-Дарлин посмотрел на него таким взглядом, что Хобарту стало не по себе.

— Мне действительно нужны доказательства.

— Они у вас есть: это, в первую очередь, труп лорда Торнбакла. И раненый сер Мэхоней, и покореженная машина.

— Конечно, милорд, но это вовсе не доказательство того, что покушение было совершено Богопо-слушной Милицией Нового Техаса. У нас нет никаких сведений, что они вообще были на планете. Ни в корабельных списках, ни в журналах регистрации прибывших нет никаких подозрительных записей.

— Значит, они наняли кого-то.

— По нашим сведениям, они никогда не пользуются услугами наемных убийц и не применяют такие виды оружия, которые были использованы при покушении. Они предпочитают действовать открыто. Их стиль — подойти на улице к намеченной жертве и расстрелять в упор.

— Это все слова, — твердо констатировал Хобарт. — Хотя если покушение не дело рук Милиции, то я, кажется, знаю, кто еще мог это сделать.

— Кто же, милорд? Я весь внимание…

— Эйджеисты, — сказал Хобарт. — Лорд Торн-бакл прошел омоложение, его жена тоже, причем не один раз. — Бай-Дарлин перевел взгляд на ухо Хобарта. Тот покачал головой. — Это просто украшение, полковник. Я значительно моложе лорда Торнбакла. Человек в моем положении должен следить за собой. Я тоже, естественно, поддерживаю омоложение и, как любой благоразумный человек, обязательно пройду его лет через десять. А пока я ношу эти небольшие кольца в ушах… — И он дотронулся до своего уха. — Чтобы те, кто уже прошел омоложение, знали, что я их вполне поддерживаю.

— Понятно, сэр. И вы считаете, что эйджеисты убили лорда Торнбакла потому, что он был приверженцем омоложения? Значит, они могут быть опасными и для вас?

— Я считаю, что покушение совершено Милицией Нового Техаса. Я вам уже это говорил. Но если это не так, кому, кроме эйджеистов, могло быть выгодно убийство лорда Торнбакла?

Бай-Дарлин явно сомневался.

— Я надеялся, милорд, что вам могут быть известны некоторые обстоятельства… недовольство среди династий — членов Совета… возможно, лорд Торн-бакл восстановил кого-то против себя? Он был очень популярен среди большинства, но всегда найдется кто-нибудь…

Хобарт махнул рукой.

— Недовольство есть всегда, но ничего серьезного я не замечал. Конечно, кому-то могло показаться, что он превысил полномочия, поставив на карту благополучие всего государства ради спасения дочери. Мы тогда прямо высказали свое мнение. Но я не знаю никого, кто желал бы его смерти, хотя, конечно, я не очень в курсе дел септа Барраклоу.

— Прекрасно, сэр. И спасибо, за аудиенцию, милорд.

— Поймайте убийц, полковник, а я позабочусь о наградах.

Бай-Дарлин мрачно посмотрел на Хобарта, потом развернулся и вышел. Странный человек. Наверное, с ним будет сложно сработаться.

Спустя несколько дней Хобарт сидел за тем же письменным столом, но уже в очень невеселом настроении. Вечно так, когда приходится иметь дело с глупыми и упрямыми людьми. Человек в его положении имеет право выбирать себе министров, с которыми можно работать. Почему люди, которых назначил Банни Торнбакл, считают, что они должны остаться на своих местах и вставлять ему палки в колеса? Могли бы уж понять, что он шутить не любит… Но, похоже, они ничего не желают понимать. Больше он не собирается с этим мириться, не хотят — не надо. Когда выкорчевывают корень, вместе с ним погибает все дерево.

Хобарт мысленно представил, на кого он может рассчитывать. Кого из министров сместить первым? Министр обороны в последнее время слишком много говорит об омоложении личного состава Флота, что-то там не в порядке со старшим офицерским составом. А их идиоты-медики решили всерьез обследовать всех, кто прошел омоложение, и докопаться до причин нарушений. Он не раз говорил Ириону Солинари, что длительное обследование подобного рода будет очень дорогостоящим и, скорее всего, не принесет желаемых результатов, что гораздо разумнее сократить расходы и просто-напросто отправить всех пострадавших в отставку под предлогом профессиональной непригодности. Но Солинари не соглашался с ним, он вообще вечно с ним спорил. Он вспомнил, что министр обороны всегда спорил и с Банни, хотя именно Банни назначил его на этот пост. Видимо, у него просто сложный характер, а люди с подобным характером не должны занимать пост министра обороны.

Если убрать Солинари, а на его место поставить своего человека… тогда будет легче справиться и с наиболее упрямыми из адмиралов. Возможно, и их можно будет убрать из Флота под предлогом профнепригодности. В то время омолаживающие препараты получали из Республики Гернеси. Если удастся доказать, что что-то было не в порядке именно там, можно будет переключить внимание общественности с Пэтчкока на что-нибудь другое. На самом деле адмиралов не обязательно отправлять в отставку. Если, конечно, Флот найдет способ сделать так, чтобы они не совали нос не в свои дела… В настоящее время и медицинское управление Флота, и старший офицерский состав ведут себя крайне неблагоразумно, а Солинари всячески их поддерживает. Солинари однозначно должен уйти.

Хобарт открыл блокнот и начал писать письмо Солинари. Он пробовал объяснить причины, по которым отправляет министра в отставку. Он хотел без резкости дать понять Солинари, что тот просто-таки некомпетентен. А даже если и компетентен, то недостаточно дипломатичен. Хобарт еще раз напомнил себе, что письмо должно быть грустным, но не злым. Конечно, может, и не стоит из-за этого Солинари так переживать. У него нет влиятельных друзей, его окружает свора злобных, мстительных ничтожеств из малозначимых семейств. И скоро они поймут, с кем имеют дело.

Адмирал Вида Серрано редко занималась гражданскими делами. Смена руководства государства обычно представляла собой всего лишь церемонию и много речей. Никакого значения для Регулярной Космической службы это не имело, как, впрочем, и смена фельдмаршала.

Конечно, убийство лорда Торнбакла потрясло всех, но адмирал считала, что в конечном счете ничего не изменится. На его место выберут кого-нибудь другого, возможно, произойдут некоторые замены в кабинете министров, но в целом все останется по-прежнему. Добиться перемен не так-то просто. А дело Виды Серрано следить за тем, чтобы Флот был готов противостоять любой угрозе извне, потому что враги могут воспользоваться даже небольшим замешательством.

Именно поэтому она сама решила разобраться в той сложной ситуации с омоложением, которая сложилась во Флоте, и в результате пришла к тем же выводам, что и медицинская комиссия. Виной всему была недоброкачественная партия препаратов, выпущенная тем самым заводом на Пэтчкоке, который она видела лично. Выход из создавшегося положения прост: повторить процесс омоложения с использованием доброкачественных препаратов тем, у кого нарушения пока еще обратимы, а тем, у кого они уже необратимы, обеспечить медицинский контроль и помощь. Она сама составила отчет и отправила его по инстанциям вверх вместе с письмом, в котором предлагала, чтобы все издержки по проведению повторных омоложений и медицинской помощи пострадавшим взял на себя завод-изготовитель недоброкачественной продукции.

Но с тех пор так ничего и не произошло. Расследование было прекращено, и когда она обратилась за разъяснениями в Главный штаб, ей ответили, что «прекратили его в целях обеспечения безопасности». До нее доходили слухи о том, что одна из ведущих независимых лабораторий, занимавшихся расследованием, сама оказалась в центре внимания каких-то комиссий в связи с возможной фальсификацией данных и растратой общественных денежных фондов. Главный штаб резко прекратил финансирование повторных омоложений, не объясняя при этом причин своих действий. Из своих собственных дискреционных средств Вида оплатила столько процессов омоложения, сколько смогла, но ее денег на всех никак хватить не могло. Она уже подумывала связаться с Мартой Катериной Саенц, фармацевтическим заводам которой вполне доверяла. Но пришел новый приказ Главного штаба: вообще не касаться вопроса омоложения, не обсуждать его ни под каким предлогом даже на внутренних совещаниях. Вынося вопрос за пределы Флота, адмирал Серрано рисковала попасть под трибунал.

Она никак не могла понять, кто отдает все эти глупые приказы. Неужели кто-то из флотских? Или директивы исходят от правительства? Спикером был избран Хобарт Мереталь Конселлайн. Он назначил своих людей в различные комитеты обороны. Но министром обороны по-прежнему оставался Ирион Со-линари, а тот всегда был человеком надежным. Вида собралась было поговорить с самим министром, но, вспомнив свой горький опыт, решила, что ни к чему хорошему это не приведет.

Имена вновь назначенных людей ничего ей не говорили. Семейства Конселлайн и Моррелайн имели отношение к скандалу на Пэтчкоке, это было известно абсолютно всем, но ни одна база данных не выдавала ей никакой подробной информации о Хобарте Меретале Конселлайне. Только краткая официальная биография, которую зачитывали, когда он был впервые представлен Большому Совету и по праву наследования занял там свое место. Непонятно было, почему Династии решили избрать именно его, разве что в отместку друзьям лорда Торнбакла.

Раздался звонок секретаря.

— Адмирал, прибыл курьер с депешей из Главного штаба.

Неужели старые клячи, одержимые страстью писать депеши и передавать их с курьерами, будут сидеть в Главном штабе вечно? Наверное, это послание от начальника отдела личного состава. Возможно, прислал ответ на ее запрос о том, сколько старших офицеров вернулись к службе в других секторах после повторного омоложения.

— Пришлите курьера ко мне, — ответила она.

К ее удивлению, в кабинет вошел приятель Херис Серрано, капитан Ливадхи… как его имя? Араш? Арам?.. Под мышкой он держал папку. Ага, на воротничке поблескивала новая звездочка. Значит, он уже не капитан третьего ранга, а младший адмирал.

— Поздравляю, — сказала она. — Я ничего не слышала о вашем повышении. — Она не слышала даже о заседании комиссии, принимавшей решения о повышении офицеров. А должна бы была. В мозгу прозвенел сигнал тревоги.

— Извините, адмирал, кажется, я принес вам неприятные известия, но все равно спасибо за поздравление. — Вид у него был как у побитой собаки.

— В чем дело? — Может, он и стал младшим адмиралом, но она старший адмирал и вправе позволить себе такой тон.

— Не знаю, известно ли вам, что теперь у нас новый министр обороны…

— Солинари ушел в отставку?

— Да. И уехал, ни с кем даже не поговорив. Вроде бы домой, но он не давал никаких интервью. И не отвечал ни на какие вопросы.

— Понятно. — Что такое могли сделать с Солинари, который никогда не избегал интервью и репортеров, с Солинари, который всегда говорил то, что думал? Что могло заставить его вернуться на… бог ты мой, откуда же он родом? Что могло заставить его замолчать? Вида почувствовала ледянящий холод.

— Вкратце дело обстоит следующим образом. Новый Спикер остался недоволен тем, что говорил ему Солинари о проблеме омоложения, и назначил на этот пост человека, который будет беспрекословно исполнять все, что ему прикажут. Новый Спикер считает, что в случае с омоложенным старшим офицерским составом фармацевтические препараты ни при чем…

— Но это не так, — запротестовала Вида. — По нашим данным, все совершенно ясно…

Данные могут, быть и сфальсифицированными, — ответил Ливадхи. — И Спикер считает, что именно так и произошло в нашем случае. Есть люди, которые заинтересованы в подтасовывании фактов, и они могут влиять даже на ученых, проводящих исследование.

— Просто ему хочется, чтобы так было, — начала с гневом Вида.

— Не мне судить, — ответил Ливадхи и замолчал, а Вида смотрела на него во все глаза. Она прекрасно поняла, что Ливадхи имел в виду.

— В чем же дело?

— Если принять гипотезу, что в некачественном омоложении виноваты не препараты, можно предположить, что это следствие некоторой идиосинкразической реакции… в данный момент поговаривают о том, что во флотских семействах высока степень инбридинга, но считайте, что от меня вы ничего не слышали.

— Можно подумать, что в их семьях нет того же инбридинга!

— Но среди нас нет зарегистрированных эмбрионов… так, по крайней мере, говорят. — Он снова замолчал, потом продолжал: — Учитывая все это, они говорят, что существует опасность того, что и со старшими офицерами произойдет нечто подобное. Было решено провести самое полное медицинское обследование командования Флота.

— Какая чушь! — Вида Серрано заметно напряглась.

— Но они говорят об этом вполне серьезно. Ужесточен медицинский контроль над всем личным составом Флота, но в особенности над офицерами, и жестче всего над офицерами высокого ранга, которые проходили омоложение более десяти лет тому назад. Всех старших офицеров, попадающих в эту категорию, освобождают от несения службы до полного медицинского обследования.

— Но…

— Адмирал, я знаю, что случай беспрецедентный. — Надо отдать ему должное, говорил он искренне. Если он что-то и скрывал, то делал это очень умело,. — Все это ужасно. Но, по крайней мере, отстраняют вас от службы с сохранением жалованья, полного для чинов ниже капитана третьего ранга, и половины жалованья для высших чинов.

— То есть они отстраняют от службы почти всех офицеров, — огрызнулась Вида. — Всем известно, что со мной все в порядке, медицинские показатели стабильные. Прошло уже двадцать пять лет после омоложения, и никаких жалоб у меня нет…

— Да, сэр, но…

— А кто же, по их мнению, нас всех заменит? Те неудачники, на омоложение которых даже решили не тратиться? И которых не продвигали по служебной лестнице? Нет, не отвечайте. Я ничего не говорила, вы ничего не слышали. Черт побери! — Теперь понятно, как получил повышение Ливадхи… наверняка не один капитан третьего ранга в данный момент прикрепляет к кителю звездочки, которые надеялся получить лишь через десять лет. Может, и Херис стала новым адмиралом Серрано?

Вида отвернулась от Ливадхи и уставилась в одну точку. Перед ее мысленным взором проплывали прожитые десятилетия. Она прекрасно помнила все имена и лица, словно события происходили вчера. Не может быть, чтобы с ней было что-то не в порядке. С головой у нее все нормально. Она медленно пододвинулась назад к столу.

— Что ж, прекрасно. Я слагаю с себя все полномочия. Отправлюсь в медицинское управление, пусть они все проверят, тогда можно будет вернуться к своим обязанностям.

— Нет, адмирал. Посмотрите, пожалуйста, приказ.

— Который, как полагаю, составляли не вы. Хорошо, давайте его сюда. — Она протянула руку и внимательно прочитала этот старомодный документ.

Хуже, чем можно было предположить. Немедленно сложить все полномочия. Немедленно передать дела заранее назначенному офицеру, в ее случае — младшему адмиралу Ливадхи. Немедленно сдать все средства связи, шифраторы и дешифраторы, средства доступа…

— Я не собираюсь… извините меня, адмирал, но я считаю, что недостойно офицера высшего ранга так позорно и поспешно покидать свой пост…

— Все становится на свои места, если предположить, что кому-то необходимо убрать нас со своего пути, — ответила Вида. Она уже справилась с первой волной гнева, ум работал с прежней ясностью боевого офицера. — Выбросить нас, как можно быстрее, обезвредить, сделать так, чтобы мы не могли по своим каналам связаться с друзьями, которые могут еще оставаться на постах, сделать так, чтобы у нас не было больше доступа к файлам…

— Я поселился в отсеке транзитных офицеров, — сказал Ливадхи. — Не хочу никоим образом давить на вас…

Вида посмотрела на него и заметила тень сочувствия на лице офицера. Херис говорила, что он неплохой человек.

— Правда? Значит, вы большой дурак, молодой человек. Когда меняется ветер, паруса должны поворачиваться вместе с ним. Если вы не будете настаивать на точном исполнении приказов, долго не продержитесь. Я освобожу кабинет к указанному в документе сроку.

— Да, но я даже не представляю, что мне нужно делать… — В его голосе звучала мольба.

Вида улыбнулась ему той самой известной широкой улыбкой Серрано, и Ливадхи побледнел, на его лице отчетливо проступили веснушки.

— Справитесь, сынок, так же, как справилась в свое время и я. И будете учиться. Страшно наконец получить то, о чем мечтали? А теперь извините, мне надо очистить для вас стол. — И она нажала на кнопку вызова секретаря. — Сэнди, зайдите ко мне, у нас много дел.

Через час она начала процесс передачи командования седьмым сектором младшему адмиралу Ливадхи. Никаких церемоний, на это им не дали времени. Вида вызвала всех своих подчиненных, сообщила им приказ и дала распоряжение ввести Ливадхи, который только что прибыл из пятого сектора, в курс дел. Она тем временем отделяла личные файлы от служебных. Она заберет с собой все файлы относительно омоложения. Можно, конечно, предложить Ливадхи снять копии. Нет. Если их у него обнаружат, он попадет в беду. А как насчет перераспределения сил в Большом Совете? Она и на этот счет собрала некоторую информацию. Наверное, тоже стоит взять. Списки членов семьи, находящихся на действующей службе, люди, у которых она может легально… почти что легально… узнавать все интересующие ее вопросы… все адмиралы Серрано прошли омоложение, значит, и новый приказ коснется всех. Начиная с Давора, который сейчас учится на третьем курсе академии, и кончая Госсином. Она сморщилась от одной мысли, что ей придется иметь дело с Госсином… В списке было девятнадцать, нет, семнадцать человек, потому что родители Херис только что подали в отставку. Мать Барина до сих пор на службе, но отец уже ушел в отставку. Он занялся семейными делами.

Раздался звонок, кто-то вызывал ее по внутренней флотской связи. Она нажала на кнопку.

— Вида? Это Гадар Ливадхи. Ты слышала новый странный приказ о том, что прошедшие омоложение адмиралы отстраняются от дел?

— Только что, Гадар, — ответила она. — Мне принес его один из твоих родственников. Араш. У него замечательные новые звездочки на погонах.

— И что будем делать?

— Насчет тебя не знаю, а я собираю личные бумаги. Ты тоже проходил омоложение в рамках первого эксперимента?

— Да, и со мной все в полном порядке, только голова дымится от всей этой ерунды.

— Гадар… сейчас не время…

— …болтать. Знаю. Но именно сейчас, когда Торнбакла нет в живых, нам нужны опытные командиры.

— Если мы хорошо поработали, значит, офицеры, занявшие сейчас наши посты, будут знать, что и как делать. — Она и сама в это не верила.

Гадар тоже только фыркнул в ответ. — Ты оптимистка. Ты что-нибудь слышала про Коппер-Маунтин?

— Ничего, — ответила Вида. — А что такое?

— Ну… ты ведь знаешь, что мой брат, Аркад, работает в судопроизводстве…

— Да…

— Он проверял дела подсудимых, которых направляют в тюрьму на Коппер-Маунтин, на этот, как его… Стэк Айлэндс, что ли, потому что именно туда Лепеску отправил экипаж твоей племянницы.

Вида внимательно слушала и заметила, как Ли-вадхи замолчал, ожидая, что она спросит его, что же обнаружил Аркад. Типичный Ливадхи.

— И?

— И он обнаружил кое-что интересное. Молодые Лепеску — офицеры низкого ранга, поэтому им удалось остаться на свободе, когда разразился скандал, теперь они оказались именно на Стэк Айлэндсе, но не в качестве заключенных, а в качестве охранников. Конечно, кроме них, есть и другие охранники.

— О Боже…

— Если кому-то нужны отчаянные и опасные исполнители, то лучших людей не найти.

— И ты, конечно, считаешь, что что-то там замышляется. А что именно?

— По-моему, очередной мятеж…

— На кого они работают? И кто поддерживает их финансово?

— Я не смог ничего разузнать. Но я всегда думал, что Лепеску каким-то образом был связан с семейством Моррелайн, если вспомнить степень его участия в деле на Пэтчкоке…

— Он только все испортил…

— Но по большому счету это укрепило власть семейства Моррелайн. А дурную славу вместе с ними разделили все остальные династии…

— Ты тогда ничего подобного не говорил, — заметила Вида.

— Нет. Я тогда и сам этого не понимал. Я же был в Первом секторе, уговаривал там дипломатов Конфедерации Одинокой Звезды. Терпеть не могу рутинные передвижения…

Вида промолчала, и Ливадхи вынужден был продолжать:

— Я только недавно заново все просмотрел и разобрался.

— Ну, теперь мы должны, как послушные дети, отправиться по домам, — ответила она. — Надеюсь, они разберутся с делами. Не хочу обижать ваше семейство, Гадар, но твой новоиспеченный младший адмирал тут чуть в штаны не наделал, когда понял, что ему предстоит отвечать за весь сектор в преддверии угрозы атаки Милиции Нового Техаса, а времени на стажировку — трое суток.

— Я очень расстроен, — простонал Гадар. — Надеюсь, что все это временно, и как только нас проверят медики, мы снова вернемся к своим обязанностям.

— Надеюсь, что так, — ответила Вида. — Но если кто-то хочет от нас избавиться, по крайней мере, от кого-то из нас, он просто будет тянуть с этими медицинскими проверками, и все.

— Какие вы все, Серрано, шутники! — бросил Гадар.

— А вы, Ливадхи, такие весельчаки! — ответила она и положила трубку.

Вида не могла припомнить в своей сознательной взрослой жизни ни одного случая, чтобы в течение нескольких дней ей бы было нечего делать. Конечно, она временами брала отпуск, но у нее всегда были определенные дела и планы. Путешествия, курсы, решение семейных проблем. Денег у нее было достаточно, она откладывала средства еще с тех пор, когда стала лейтенантом, многие ее вложения принесли плоды. Она прекрасно может прожить и на половину жалованья. Куда больше волновало то, что она оказалась отрезанной от семьи и не имела никаких планов.

Что ж… тогда она отправится домой, в имение Серрано на Меландере, один из источников доходов семейства.

Ее очень раздражало, что пришлось заказывать билеты на гражданский рейс. Она пыталась посмеяться над собой, говоря: «Неужели ты думаешь, Вида, что все вокруг начнут прыгать, едва услышав твое имя?» Но было все равно очень грустно. Она довольно презрительно относилась к штатским людям, считая их беспомощными и неорганизованными… Оказалось, что ей тоже непросто решить, что взять с собой в качестве ручной клади, что отправить в багаж, и так далее.

На борту корабля она сразу же узнала среди пассажиров еще нескольких старших офицеров Флота. Не сговариваясь, они избегали друг друга. Сначала все были в форме, как и полагалось офицерам Флота, находящимся в отпуске. Вида первая переоделась в гражданское платье. Так же поступили и некоторые другие офицеры.

Орбитальная станция Меландера разрослась с тех пор, как она в последний раз была здесь, но ее, конечно, было не сравнить с теми огромными станциями, к которым она привыкла. Вида заметила, что на станции было много людей в форме, но на нее никто не обращал внимания: кто же под красным гражданским костюмом может распознать адмирала? Она внимательно рассматривала офицеров. Вот эти двое — члены семьи Серрано.

Она села на шаттл, летящий в северном направлении, справилась о погоде на станции назначения и достала из сумки теплую куртку. Ранняя весна на Меландере обычно холоднее среднего регулируемого климата орбитальных станций и космических кораблей.

Семейный городок Серрано лежал на берегу озера со странным названием Спокойствие, хотя воды его, казалось, никогда не бывали тихими, потому что ветер, долетавший с моря, все время поднимал легкую рябь. Ряд внушительных, респектабельных домов из коричневого камня или кирпича, с аккуратными зелеными лужайками и цветочными клумбами, фруктовыми деревьями, посаженными по периметру садов, чистыми, выложенными галькой дорожками, которые вели от дороги к каждом отдельному домику… Раньше все это казалось ей куда более привлекательным. Но последний раз она была здесь… лет тридцать тому назад, и яблони-дички, которые как раз цветут теперь, были тогда тонюсенькими палочками, только что посаженными в землю по инициативе ее тетки. Все, в общем, очень неплохо, но это не ее место.

Все семейные городки-поселения подобного типа, построенные флотскими семьями, выглядели примерно одинаково. Особняком стояли дома, где жили опекуны с детьми младшего возраста, потом дома, где жили дети постарше, дома для молодых офицеров на время их коротких отпусков, дома для старших офицеров и, наконец, дома для вышедших в отставку. Офицеры самого высшего ранга имели отдельные квартиры. В их отсутствие в ней могли располагаться именитые гости. Вида еще не была в своей квартире, потому что адмиралом стала после последнего визита на Меландер, но знала, что найдет все в полном порядке, и даже те вещи, что она в течение всех этих лет посылала домой, обязательно будут ждать ее там.

Внутри стоял запах воска, дерева, кожи и еще особый запах, характерный для электронных приборов высокого класса. И конечно, как она и предполагала, сувениры со всех уголков Правящих Династий. Все было так красиво и аккуратно расставлено, но вызывало у нее… чувство отвращения.

Она включила музыку. «Анданте для струнных инструментов Манамаш» Прескотта и первые полчаса в своей квартире провела за тем, что разворачивала лицом к стене все картины. Зачем ей теперь «Этюд в голубом», карикатура «Танец-продвижение по службе молодого офицера» или «Вид Касл-Рока с Рокхаус Мейджера» со старинными челноками Мордант на заднем плане?

Что это? Просто усталость или действительно нарушения вследствие неправильно проведенного омоложения? Она не могла сказать точно, но ее это и не интересовало. Квартира была куда просторней ее каюты на станции, но Вида чувствовала нечто похожее на приступ клаустрофобии. Она никогда ничего подобного не испытывала ни на орбитальных станциях, ни на кораблях. Она выглянула в окно и посмотрела на озеро. Надо пройтись, чтобы хоть немного развеяться.

Спустившись вниз, она столкнулась с Сабатино, еще одним офицером высшего ранга из семейства Серрано. Он приходился ей дальним родственником.

— Терпеть не могу планеты, — сказал он вместо приветствия.

— И я тоже, — ответила Вида.

Они никогда не были близкими друзьями, но оба являлись адмиралами Серрано.

— Собираюсь на неделю в горы, — сказал Саба-тино. — Уезжаю завтра.

Она вспомнила, что ему всегда нравилось жить на природе.

— А я направляюсь на прогулку, — ответила Вида. — Пообедаем вместе?

— Может быть. — Он помахал рукой и отправился к себе.

На улице она почувствовала себя совершенно незащищенной. Ветер вместо привычной регулируемой вентиляции. На озере поднимались волны, и Вида поплотнее запахнула куртку. Над головой проносились тучи, а над тучами эта жуткая непрозрачная крышка, которую жители планет именуют небом, да еще уверяют, что она красива. А она, на самом деле, скрывает от них звезды.

Когда Вида была маленькой девочкой, ей нравилась жизнь на планете, нравились все оттенки неба, нравились облака. Вида быстрым шагом прошла по выложенной галькой дорожке, пересекла дорогу и спустилась к озеру. Вдали яркими пятнами выделялись красные и желтые паруса. Что хорошо на планете, так это то, что можно идти и идти, оказываться в новых местах. Вида направилась на восток, прошла до конца поселка Серрано. Когда-то здесь было несколько небольших магазинчиков и прокат лодок для тех, у кого не было своих.

Она встала в очередь вместе с шумной толпой детей, купила чашку чаю и пирожное с корицей, а дети накупили сладких газированных напитков и булочек с кремом. Стоя посреди этого детского гомона, Вида понемногу успокоилась и стала смотреть на вещи веселее. В конце концов, планеты не так уж плохи. Она уселась на скамейку, защищенную от ветра одним из домиков, и залюбовалась горами, простиравшимися вдали. Будучи ребенком, она часто гуляла там, плескалась в горных ручьях, обследовала небольшие долины. Потом прибегала сюда, голодная, уставшая, чтобы вот так же купить себе сладкого лимонада. Нет, конечно, все не так плохо, если тебе нравится жить на планете.

Ей нужно придумать себе какое-нибудь занятие. Вида отправилась домой. Вернувшись с прогулки, она поняла, что сильно проголодалась. Самое время пообедать с Сабатино. Во время обеда они разговаривали о музыке и живописи. У нее была коллекция современной живописи, Сабатино собирал музыкальные записи. Он пригласил ее к себе послушать новый концерт для фагота Малахия ву Субы, и неожиданно вечер оказался намного интереснее, чем она предполагала. Они спорили о музыке ву Субы, который написал новое произведение для такого старинного инструмента. Сабатино утверждал, что звучание инструмента столь уникально, что стоило писать музыку в расчете именно на такое исполнение, но Вида считала, что лишь немногие знатоки услышат разницу в звучании древнего инструмента и современного.

На следующее утро Сабатино уехал в горы, а Вида так и не решила, что будет делать. Развернув картины лицом к зрителю, она переставила кое-какие побрякушки, перепроверила в который раз, чтобы все было убрано. Снаружи раздались резкие крики, и она выглянула в окно второй спальни посмотреть, что там происходит.

В садике между домами играли самые маленькие дети семейства Серрано. Когда-то так играла она сама. Они кричали и смеялись, как все дети на свете. Вида осмотрела детскую площадку с горками, башенками, мостиками. Ей трудно было поверить, что она когда-то сама была таким же шумным ребенком. Крики детей, словно иголочки, проникали прямо в мозг.

Наверное, в семейном архиве будет тише. Она спустилась на первый этаж, потом еще ниже, в подвал, в библиотеку. Здесь хранились самые древние документы архива семейства Серрано.

Биографии выдающихся людей семейства… Вида снова перечитала биографию своего любимого Роджера Ксавье Серрано, настоящего героя, который когда-то влюбился, как и все герои, в такую же смелую, храбрую и красивую, как он сам, женщину и покорил ее сердце. Прочитала историю Миллисент Серрано, которая родилась слепой, но необыкновенно одаренной. Вида всегда хотела побольше узнать о своем дяде Алькандоре, которого выгнали из Флота за то, что он забавы ради затащил на корабль диковинного зверя с далекой планеты, а потом восстановили в звании, потому что никто, кроме него, не мог поднять тот корабль. В официальной биографии все это выглядело скучным и неинтересным, а она помнила еще, как сам дядя Алькандор, отставной капитан со странным зеленым пятном на руке, рассказывал забавные истории, сидя на крыльце большого дома. В официальной биографии, например, ничего не говорилось о том, что тот зверь обожал кофе, или о его странном брачном поведении.

Несколько дней Вида изучала семейные биографии, потом, устав от этого чтения, стала искать что-нибудь поинтереснее. Отчеты о битвах… нет, этого добра она начиталась вдоволь. Отчеты о прохождении службы, об отпусках, тоненькие книжечки стихов. Авторы — тоже Серрано… Она открыла одну такую книжку и не смогла сдержать взрыв хохота. Либо Эймори Дейвид Серрано был не очень хорошим поэтом, либо за последние двести лет произошли сильные изменения в языке. Мерседес Эсперанца, с другой стороны, писала прекрасные эротические стихи. Странно, что они не воспламенили весь этот архив… но Мерседес умерла в ранней юности от лихорадки, типичной для молодых поэтов. Интересно, какой бы из нее вышел капитан космического корабля?

Кое-кто из Серрано писал художественную прозу для детей. С точки зрения Виды, книги эти были не очень-то интересными. Книжка «Карло и космический корабль», например, знакомила детей с устройством пассажирского космического корабля. Любопытный ребенок задает простые вопросы, а веселый щенок отвечает ему. Здесь их целая серия. «Карло и электростанция», «Карло едет в горы»; Потом она быстро пролистала книгу с иллюстрациями «Хелен — хорошая девочка». Маленькая Хелен жмет кому-то руку, сидит за столом выпрямив спину, дает другому ребенку поиграть в игрушечный космический корабль… Вряд ли кто-нибудь из Серрано, пусть даже в детстве, так легко отдал бы космический корабль.

Она чуть не пропустила книгу под названием «Давным-давно на Альтиплано».

Альтиплано. Родная планета невесты ее внука.

Страницы книги пожелтели, стали ломкими от времени. Картинки были не рисованными, в книгу вклеены старинные, потускневшие фотографии.

«Давным-давно на Альтиплано правила одна великая династия».

Именно так. И Серрано служили этой династии.

«Это была очень красивая планета с высокими горами, покрытыми наверху снежными шапками, и необъятными золотистыми равнинами, поросшими травой. Именно в такой мир Гарсиа-Макдрналдс привели свой народ. Люди жили легко и счастливо на этой плодородной земле. А преданные им воины семейства Серрано, их верные защитники, охраняли небо над планетой и не допускали нападения пиратов на корабли планеты». И это она тоже знала. Серрано были космической милицией планеты. Другие семьи несли службу на самой планете, там тоже была своя милиция.

«Но предательство погубило их. Их предали те, кому они доверили свои жизни.» Вида почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ведь не Серрано же их предали…

«Их предали солдаты на планете». Так-то оно лучше. Значит, не Серрано, а кто-то другой.

«И их всех убили, убили матерей, отцов и детей. Предатели были беспощадны. Вот почему, когда мы молимся Богу, мы не возносим молитв за людей, живущих на Альтиплано».

Какая странная детская книжка! Больше похожа на обличительную речь, причем очень резкую. Она посмотрела, какие еще книги стояли на этой полке. Ничего особенного. «Карло идет в обсерваторию», «Хелен идет в первый класс», «Трое маленьких Серрано едут на море». Больше ни одной книги с похожим выцветшим коричневым переплетом.

Вида еще раз внимательно ее пролистала. Очень, очень странно. Книга напечатана на ручном станке, а фотографии приклеены чем-то таким, что проступило на обратной стороне. Фотографии нечеткие, выцветшие от времени. На одной был изображен какой-то дом, на другой чье-то лицо. Остальные, наверное, были просто видами планеты. Из-за вклеенных фотографий книжка казалась толще.

Вида изучила ее страница за страницей, она искала что-нибудь необычное. Одна из фотографий отклеилась и упала. Страница тут же свернулась трубочкой. Какая тонкая бумага, почти прозрачная, коричнево-желтая на сгибах… старая-старая. Наверное, нужно было позвать библиотекаря, чтобы не испортить книгу окончательно.

Но она не могла устоять.