"Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1" - читать интересную книгу автора (Громова Ариадна Григорьевна, Днепров...)5Я очнулся, но долго не решался открыть глаза. Вокруг я слышал голоса каких-то людей. Они о чем-то горячо спорили. Это был деловой научный спор, содержание которого некоторое время не доходило до моего сознания. Только после того как в голове у меня немного прояснилось, я начал разбираться в смысле фраз. – Генрих совершенно неправ. В конечном счёте импульсный код, который возбуждает нейроны волевых центров, не состоит из пятидесяти выбросов с равными промежутками и пятью скважностями между равными группами. Это было вчера совершенно точно показано на опытах с Никольсом. – Ну, знаешь, твой Никольс не пример. Если хочешь, то кодирование возбуждения очень индивидуально. То, что возбуждает волевые центры у одного, может возбуждать совсем другое у другого. Например, электровозбуждение, которое доставляет Никольсу наслаждение, заставляет меня глохнуть. Когда я ему подвергаюсь, у меня такое ощущение, как будто в мои уши вставили две трубы и по ним вдувают в голову рёв самолётных моторов. – Тем не менее ритм деятельности групп нейронов головного мозга у многих людей имеет много общего. Собственно, на этом и играет наш учитель. – Играет, да не очень, - произнёс кто-то устало. - Пока что дальше математического анализа дело не пошло. – Это вопрос времени. В данном случае косвенные опыты имеют большее значение, чем прямые. Никто не осмелится вставить тебе в мозг электрод, и смотреть, какие импульсы там двигаются, потому что это повредит мозг, а следовательно, и сами импульсы. Другое дело, если ты имеешь генератор, на котором можно в широких пределах менять импульсно-кодовую модуляцию. Это позволяет проводить эксперименты, совершенно не нарушая целостности мозга. – Как сказать, - произнёс все тот же усталый голос. - Твоё заявление опровергает случай с Гориным и с Войдом. Первый умер через десять секунд после того, как его поместили в частотно-модулированное поле, где десять последовательных выбросов напряжённости следовали с частотой в семьсот герц при скважности в пять десятых секунды. Второй так орал от боли, что пришлось немедленно выключить генератор. Вы, ребята, забываете основное положение нейрокибернетики о том, что в сетях нейронов, которые существуют в человеческом организме, реализуется огромное количество петель. Двигающиеся по ним импульсы характеризуются специфической частотой и кодом. Стоит попасть в резонанс с любой из этих циркуляций, и контур может возбудиться до невероятного состояния. Если так можно выразиться, доктор тыкает вслепую. И то, что мы ещё живы, - это чистая случайность. Я открыл глаза. Комната, где я находился, представляла собой подобие большой больничной палаты с койками, расположенными вдоль стен. Посредине стоял большой деревянный стол, заваленный объедками пищи, пустыми консервными банками, окурками, обрывками бумаги. Все это было освещено тусклым электрическим светом, Я приподнялся на локтях и осмотрелся вокруг. Разговор сразу стих. – Где я нахожусь? - прошептал я, обводя взглядом лица уставившихся на меня людей. Я услышал, как кто-то сзади меня прошептал: – Новенький пришёл в себя… – Где я нахожусь? - повторил я вопрос, обращаясь ко всем сразу. – Разве вам это неизвестно? - спросил меня молодой человек, сидевший в нижнем бельё на койке справа. - Это фирма Крафтштудта, нашего творца и учителя. – Творца и учителя? - промычал я, потирая лоб. - Какой же он учитель, если он в действительности военный преступник. – Преступление - это относительное понятие. Все зависит от цели, ради которой действие совершается. Если цель благородна, всякое действие хорошо, - выпалил мой сосед справа. Поражённый образчиком вульгарного макиавеллизма, я посмотрел на него с любопытством. – Где это вы набрались такой мудрости, молодой человек? - спросил я, усаживаясь напротив его. – Господин Крафтштудт наш творец и учитель, - вдруг наперебой стали повторять все присутствующие в комнате. «Значит, я действительно попал в "Приют мудрецов", - с тоской подумал я. – Н-да, ребята, плохи ваши дела, если вы так говорите, - сказал я, обводя всех взглядом. – Бьюсь об заклад, что у новенького математика лежит в частотной полосе от девяноста до девяноста пяти герц! - воскликнул привставший со следующей койки тучный парень. – А его боль может быть вызвана при частоте не более ста сорока герц равномерно ускоренного импульсного кода! - воскликнул другой. – А спать его можно заставить кодовыми посылками по восемь импульсов в секунду с паузой в две секунды после каждой посылки! – Уверен, что новенький будет ощущать голод при импульсном возбуждении с частотой сто три герца с логарифмическим ростом интенсивности импульсов! Это самое худшее, что я мог себе представить. Совершенно очевидно, все они были сумасшедшими. Меня поражало только одно обстоятельство: все они говорили об одном и том же: о каких-то кодах и каких-то импульсах, связывая их с моими ощущениями, с моим внутренним миром. Они обступили меня и, глядя мне прямо в глаза, выкрикивали какие-то цифры, упоминали о модуляциях и интенсивностях, предсказывая, как я буду вести себя «под генератором» и «между стенками» и какую мощность я буду потреблять. Зная из литературы, что с сумасшедшими нужно соглашаться во всем, я решил не вступать с ними в спор, а разговаривать так, как если бы я был таким же, как и они. Поэтому как можно мягче я обратился к соседу, сидевшему на койке справа от меня. Он мне показался более нормальным, чем все остальные. – Скажите, пожалуйста, о чем это вы все здесь толкуете? Я в этих делах совершеннейший профан. Какие-то коды, импульсы, нейроны, возбуждения. Это из какой области науки? Вся комната задрожала от смеха. Хохот продолжался и тогда, когда я в негодовании встал и хотел на них прикрикнуть. – Контур четырнадцатый. Частота восемьдесят пять герц! Возбуждение гнева! - крикнул кто-то, и смех стал ещё более гомерическим. Тогда я уселся на свою койку и стал ждать, пока они успокоятся. Первым пришёл в себя мой сосед справа. Он подошёл ко мне, сел рядом и посмотрел мне прямо в глаза. – Значит, ты действительно ничего не знаешь? – Честное слово, ничего не знаю. И ни слова не понимаю из того, что вы говорите. – Честное слово? – Честное слово. – Ну ладно. Мы тебе верим, хотя это очень редкий случай. Дейнис, встань и расскажи новичку, зачем мы здесь находимся. – Да, Дейнис, встань и расскажи ему. Пусть и он, как мы, будет счастливым. – Счастливым? - удивился я. - Разве вы счастливы? – Конечно, конечно! - закричали все. - Ведь мы постигли самих себя. Самое высокое наслаждение человека в том, что он познает самого себя. – А разве до этого вы не знали самих себя? - удивился я. – Конечно, нет. Люди не знают самих себя. Только те, кто знаком с нейрокибернетикой, только те знают себя. – Слава нашему учителю! - крикнул кто-то. – Слава нашему учителю! - автоматически повторили все. Ко мне подошёл тот, которого называли Дейнисом. Он уселся на койке напротив меня и глухим, усталым голосом спросил: – Какое образование ты имеешь? – Я профессор физики. – Знаешь ли ты биологию? – Очень поверхностно. – Психологию? – Ещё хуже. – Нейропсихологию? – Не знаю совсем. – Кибернетику? – Смутно. – Нейрокибернетику и общую теорию биологического регулирования? – Ни малейшего представления. В комнате послышался возглас удивления. – Плохо, - глухо промычал Дейнис. - Он не поймёт. – Да рассказывайте же! Я постараюсь понять. – Он поймёт после первых двадцати сеансов генератора! - воскликнул кто-то. – Я понял после пяти! - крикнул другой. – Ещё лучше, если он два раза побудет между стенками. – Все равно, Дейнис, рассказывайте, - настаивал я. Мне почему-то становилось жутко. – Итак, новичок, понимаешь ли ты, что такое жизнь? Я долго сидел молча, глядя на Дейниса. – Жизнь - это очень сложное явление природы, - наконец произнёс я. Кто-то громко хихикнул. За ним хихикнул ещё один. Затем ещё и ещё. Все обитатели палаты смотрели на меня, как на человека, сказавшего непристойную глупость. Один Дейнис смотрел на меня укоризненно и покачивал головой. – Плохи твои дела. Тебе придётся многому учиться, - сказал он. – Если я сказал неправильно, то объясни. – Объясни ему, Дейнис, объясни! - закричали со всех сторон. – Хорошо. Слушай. Жизнь - это непрерывная циркуляция кодированных электрохимических возбуждений по нейронам твоего организма. Я задумался. Циркуляция возбуждений по нейронам. Где-то когда-то я слышал нечто подобное или читал в популярной книге. – Дальше, Дейнис, дальше. – Все твои ощущения, которые составляют сущность твоего духовного «я», - это электрохимические импульсы, двигающиеся от рецепторов в высшие регуляторы головного мозга и после обработки возвращающиеся к эффекторам. – Ну? Объясняй дальше. – Всякое ощущение внешнего мира передаётся по нервным волокнам в мозг. Одно ощущение отличается от другого формой кода и его частотой, а также скоростью распространения. Эти три параметра определяют качество, интенсивность и время действия ощущения. Понял? – Допустим. – Следовательно, жизнь - это и есть движение закодированной информации по твоим нервам. Ни больше, ни меньше. Мышление есть не что иное, как циркуляция частотно-модулированной информации по нейронным петлям в центральных областях нервной системы, в мозгу. – Я этого не понимаю, - признался я. – Мозг состоит примерно из десяти тысяч нейронов, являющихся аналогами электрических реле. Они соединены в группы и кольца волокнами, называемыми аксонами. По аксонам возбуждения передаются от одного нейрона к другому, от одной группы нейронов к другой. Блуждание возбуждений по нейронам и есть мысль. Мне стало ещё более страшно. – Он ничего не поймёт до тех пор, пока не побывает под генератором или между стенками! - закричали вокруг. – Хорошо, допустим, ты прав. Что из этого следует? - спросил я Дейниса. – А то, что жизнь можно делать какой угодно. При помощи импульсных генераторов, которые возбуждают нужные коды в нейронных петлях. Это имеет огромное практическое значение. – Объясни какое, - прошептал я, чувствуя, что сейчас я узнаю нечто такое, что откроет мне существо деятельности фирмы Крафтштудта. – Лучше всего это объяснить на примере стимуляции математической деятельности, В настоящее время в отсталых странах создают так называемые электронные счётно-решающие машины. Количество триггеров, или реле, из которых такие машины составляются, не превышает пятидесяти тысяч. Математические разделы мозга человека содержат около миллиарда таких триггеров. Никогда и никто не сможет построить машину с таким количеством триггеров. – Ну и что же? – А то, что значительно выгоднее использовать для решения математических задач аппарат, который создан самой природой и который лежит вот здесь, - Дейнис провёл рукой по надбровным дугам, - чем строить жалкие дорогостоящие машины. – Но машины работают быстрее! - воскликнул я. - Нейрон, насколько я знаю, может быть возбуждён не более двухсот раз в секунду, а электронный триггер - миллионы раз в секунду. Поэтому быстродействующие машины выгоднее. Вся палата снова грохнула от смеха. Один Дейнис оставался серьёзным. – Это не так. Нейроны можно тоже заставить возбуждаться с любой частотой, если подводить к ним с достаточно высокой частотой возбуждение. Это можно делать при помощи электростатического генератора, работающего в импульсном режиме. Если мозг поместить в поле излучения такого генератора, его можно заставить работать как угодно быстро. – Так вот каким образом зарабатывает фирма Крафтштудта! - воскликнул я и вскочил на ноги. – Он наш учитель! - вдруг заголосили все. - Повторяй, новичок. Он учитель! – Не мешайте ему понимать, - вдруг прикрикнул на всех Дейнис. - Придёт время, и он поймёт, что господин Крафтштудт наш учитель. Он ещё ничего не знает. Слушай, новичок, дальше. Всякое ощущение имеет свой код, свою интенсивность и свою продолжительность. Ощущение счастья - частота пятьдесят пять герц в секунду, с кодовыми группами по сто импульсов. Ощущение горя - частота шестьдесят два герца, со скважностью в одну десятую секунды между посылками. Ощущение веселья - частота сорок семь герц, возрастающих по интенсивности импульсов. Ощущение грусти - частота двести три герца, боли - сто двадцать три герца, любви - четырнадцать герц, поэтическое настроение - тридцать один, гнева - восемьдесят пять, усталости - семнадцать, сонливости - восемь и так далее. Кодированные импульсы этих частот двигаются по специфическим петлям нейронов, и благодаря этому ты ощущаешь все то, что я назвал. Все эти ощущения можно вызвать при помощи импульсного генератора, созданного нашим учителем. Он открыл нам глаза на то, что такое жизнь. До него люди жили во мраке и в неведении о самих себе… От этих объяснений у меня помутилось в голове. Это был или бред, или нечто такое, что действительно открывало новую страницу в жизни человечества. Сейчас я в этом ещё не мог разобраться. Голова шумела от наркоза, который мне дали в кабинете Крафтштудта. Я вдруг почувствовал себя очень усталым и прилёг на кровать, закрыв глаза. – У него доминирует частота в семь-восемь герц. Он хочет спать! - крикнул кто-то. – Пусть поспит. Завтра он начнёт постигать жизнь. Завтра его поведут под генератор. – Нет, завтра будут снимать его спектр. На него составят карточку. Может быть, у него есть отклонения от нормы. Это было последнее, что я услышал. После этого я забылся. |
||
|