Глава 2

Камерон Уильямс проснулся, когда пожилая женщина, сидевшая в кресле напротив него, обратилась к пилоту. Пилот шикнул на нее, поэтому она обернулась к Баку. Он провел рукой по своим длинным светлым волосам и подавил слабую улыбку.

— Какие-то проблемы, мэм?

— Что-то с моим Гарольдом, — ответила она.

Бак вспомнил, как он помогал пожилому человеку уложить его шерстяное в елочку пальто и коробку со шляпой. Этот Гарольд был невысокого роста подвижный человек в дешевых мокасинах, коричневых брюках и коричневом вязаном жилете поверх рубашки и галстука. Он был лысоват, и Баку пришло в голову, что когда включат кондиционер, ему захочется достать шляпу.

— Ему что-нибудь нужно?

— Он ушел!

— Простите?

— Он исчез!

— Я уверен, что он отправился в уборную, когда вы заснули.

— Окажите мне услугу, поищите его. И возьмите, пожалуйста, одеяло.

— Простите, мэм?

— Мне кажется, он ушел нагишом. Он глубоко религиозный человек и поэтому может страшно смутиться.

Бак подавил улыбку, когда заметил на лице женщины страдальческое выражение. Он перегнулся через спящего в проходе человека, который явно перебрал свою норму, и наклонился, чтобы взять одеяло у пожилой женщины. Действительно, одежда Гарольда была аккуратно сложена горкой на его сиденье, сверху лежали его очки и слуховой аппарат. Штанины свисали с края кресла, заканчиваясь носками и обувью.

«Очень странно, — подумал Бак, — к чему такая аккуратность?» Ему вспомнился школьный товарищ, страдавший эпилепсией. Иногда он терял над собой контроль, хотя внешне казался вполне нормальным. Он мог снять обувь и носки, находясь в обществе, или выйти из туалета, не застегнувшись.

— Не было ли у вашего мужа случаев эпилепсии?

— Нет.

— Лунатизма?

— Нет.

— Я сейчас вернусь.

В уборных первого класса никого не было, но когда Бак поднимался по ступенькам, он встретил в проходе еще несколько пассажиров.

— Извините меня, я ищу тут одного человека.

— Кого-то нет? — спросила женщина.

Бак миновал несколько человек и обнаружил очереди к туалетам в бизнес — классе и экономическом классе. Мимо него молча прошагал пилот, а за ним старшая стюардесса.

— Сэр, я прошу вас вернуться на свое место и пристегнуть ремни.

— Я ищу…

— Все кого-то ищут, — сказала она. — Через несколько минут у нас будет для вас информация. Пожалуйста.

Она направила его обратно к лестнице и побежала впереди, перепрыгивая через ступеньки.

Пройдя половину лестницы, Бак обернулся, чтобы увидеть поражающую воображение картину. За окнами самолета было темно, на часах — середина ночи, и в этот момент в салоне внезапно загорелся яркий свет. От увиденного Бак содрогнулся. По всему самолету были видны люди, державшие в руках предметы одежды. У некоторых от изумления были раскрыты рты. Другие кричали.

До него постепенно стало доходить, что это не сон, не галлюцинация. Он почувствовал, что точно такой же ужас он испытал в Израиле, ожидая смерти. Что он мог сказать сейчас жене Гарольда? Что вы не одна такая? Что множество людей также исчезли, оставив свою одежду лежать в креслах?

Пока он спешил к своему месту, его сознание лихорадочно обшаривало базу данных его памяти в поисках того, что ему довелось видеть, читать или слышать относительно способов незаметно освобождать людей от одежды, а затем каким-то образом удалять их от окружающих. Как бы это ни делалось, и кто бы это ни сделал, находятся ли они в самолете? Будут ли они выдвигать требования? Последует ли новая волна исчезновений? Станет ли он сам их жертвой? Где он может тогда оказаться?

Когда Камерон вернулся к своему спальному месту, салоном уже овладела паника. Он наклонился над спинкой кресла пожилой женщины. «Похоже, что пропали многие люди», — сказал он ей. Вид у нее был изумленный и испуганный, как, по-видимому, и у него самого.

Он уселся в свое кресло как раз тогда, когда включилась трансляция, и к пассажирам обратился капитан. Приказав им занять свои места, тот сказал:

— Я намерен дать указание стюардессам проверить все туалеты, чтобы получить гарантию, что все находящиеся на борту пассажиры учтены. Далее, я попросил вручить вам для заполнения иммиграционные бланки. Если кто-либо в вашей группе отсутствует, прошу вас заполнить бланк на его или ее имя и вписать в него любую деталь, которая вам запомнилась: дату рождения, характерные приметы и тому подобное. Уверен, что вы понимаете, в какой опасной ситуации мы оказались. Бланки со сведениями о пропавших позволят нам подсчитать их число. Таким образом, мы будем обладать хоть какими-то данными, чтобы потом передать их властям. Мой первый пилот, мистер Смит, произведет сейчас беглый подсчет пустых мест. Я буду пытаться установить связь с компанией «Панконтиненталь». Однако должен вам сказать, что при нашем местоположении связь с землей крайне затруднительна, даже через спутники. Как только мне удастся что-то узнать, я сразу сообщу вам. Пока же выражаю надежду, что вы будете сотрудничать с нами и соблюдать спокойствие.

Бак увидел выходящего из кабины первого пилота. Тот был в возбужденном состоянии, без фуражки. Он быстро переходил от одного ряда к другому, переводя глаза с кресла на кресло. За ним следовали стюардессы, раздававшие бланки.

Сосед Бака проснулся, когда стюардесса спросила его, не исчез ли кто-либо из его группы. «Исчез? Нет! В моей группе нет никого кроме меня самого». Он снова свернулся и заснул, так ничего и не поняв.

Прошло лишь несколько минут с тех пор, как ушел первый пилот, когда Рейфорд услышал скрип его ключа в дверях кабины. Дверь открылась, и Кристофер плюхнулся в свое кресло, не обращая внимания на привязные ремни. Усевшись, он обхватил голову руками.

— Рей, что же это такое происходит? — воскликнул он. — У нас исчезло больше ста пассажиров. От них не осталось ничего, кроме одежды.

— Так много?

— Да, но неужели было бы легче, если бы их было только пятьдесят? Как, черт побери, мы объясним, что при посадке у нас окажется меньше пассажиров, чем мы взяли на борт?

Рейфорд только мотнул головой. Он продолжал работать с рацией, пытаясь связаться хоть с кем-нибудь в Гренландии или на промежуточных островах, в конце концов, с кем угодно. Но они были настолько далеки от всех, что невозможно было поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, чтобы услышать новости. Наконец ему удалось установить связь с «конкордом», летевшим встречным курсом не очень далеко. Он кивнул Кристоферу, чтобы тот надел свой шлемофон.

— Хватит у вас топлива, чтобы вернуться в Штаты? — спросил Рейфорда пилот «конкорда».

Рейфорд посмотрел на Кристофера. Тот кивнул и сказал шепотом: «Мы как раз на полпути».

— Я, пожалуй, мог бы долететь до аэропорта «Кеннеди», — сказал Рейфорд.

— Забудьте об этом, — последовал ответ, — Посадка в Нью-Йорке совершенно исключена. Пока еще открыты два коридора до Чикаго. Мы направляемся туда.

— Мы вылетели как раз из Чикаго. Разве мы не можем совершить посадку в «Хитроу»?

— Ни в коем случае. Он закрыт.

— Париж?

— Послушай, тебе надо возвращаться обратно. Час тому назад мы вылетели из Парижа. Нам коротко рассказали, что происходит, и дали указание лететь в Чикаго.

— А что происходит, «конкорд»?

— Если ты не знаешь, то почему подаешь сигнал бедствия?

— У меня на борту такая ситуация, о которой я не могу даже рассказать

— Эх, друг, да знаешь ли ты, что это происходит по всему миру?

— Совершенно ничего не знаю, — сказал Рэйфорд. — Расскажи.

— Ты теряешь пассажиров, так?

— Да, больше ста.

— Ага. Мы потеряли почти пятьдесят.

— И что ты думаешь об этом, «конкорд»?

— Сперва я подумал, что это спонтанное окисление. Но тогда должен быть дым, пепел. А эти люди буквально дематериализуются. Единственное, с чем я могу это сравнить — старый фильм «Звездная дорога», где люди дематериализуются и восстанавливаются, испуская из себя лучи.

— Хорошо, я могу сказать моим людям, что их близкие появятся снова так же быстро, как они исчезли, — сказал Рэйфорд.

— Слушай, это еще не самое худшее. Люди исчезают повсюду. Аэропорт «Орли» лишился всех своих воздушных и наземных диспетчеров. На некоторых самолетах исчезла вся летная команда. Возникают воздушные пробки, всюду хаос. Повсюду, в каждом аэропорту, самолеты идут на посадку.

— Выходит, это что-то спонтанное?

— Это произошло мгновенно и повсюду примерно час тому назад.

— Я-то надеялся, что это только на моем самолете. Какой-нибудь газ, какая-нибудь неисправность…

— Так ты говоришь, что это происходит выборочно? Рэйфорд подавил сарказм.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, «конкорд». Допустим, это происходит где-то, где мы еще никогда не были.

— И никогда не захотим оказаться снова. Я все время твержу себе, что это дурной сон.

— Кошмар!

— А разве это не так?

— Так что же ты собираешься сказать своим пассажирам, «конкорд»?

— Понятия не имею. А ты?

— Правду

— Не травмируй их сейчас. Что есть истина? Что мы знаем?

— Ничего хорошего!

— Хорошо сказано! Знаешь, что говорят некоторые?

— Знаешь, — сказал Рейфорд, — пусть лучше люди отправляются на небеса, чем это проделает с ними какая-нибудь сверхдержава с помощью облучения.

— Говорят, это происходит во всех странах. Так увидимся в Чикаго?

— Идет!

Рейфорд Стил посмотрел на Кристофера, который уже начал разворачивать гигантскую машину по направлению к Штатам.

— Леди и джентльмены, — объявил Рейфорд по трансляции, — у нас нет возможности совершить посадку в Европе. Мы поворачиваем обратно в Чикаго. Сейчас мы находимся на половине пути от нашей цели, так что у нас не будет никаких проблем с горючим. Надеюсь, что это немного успокоит вас. Я сообщу вам, когда мы приблизимся к Штатам настолько, что можно будет пользоваться телефонами. А пока прошу вас не делать напрасных попыток.

Бак Уильямс был удивлен, что сообщение капитана о возвращении в Соединенные Штаты было встречено аплодисментами всего салона. Большинство пассажиров было из Штатов. Потрясенные, перепуганные, они хотели по крайней мере вернуться в привычную обстановку. Бак слегка толкнул своего соседа.

— Извини, друг, но мы летим обратно.

Мужчина посмотрел на Бака недовольно и пробурчал:

— Не беспокойте меня, если не случится аварии.

Когда «Боинг-747» компании «Панконтиненталь» наконец достиг сферы спутниковой связи Соединенных Штатов, капитан Рейфорд Стил связался со службой новостей. Тут он и узнал о масштабах исчезновения людей на всех континентах. Все линии связи были забиты. Среди исчезнувших были работники самых разных специальностей — врачи, техники, обслуживающий персонал… Все общественные службы работали в режиме чрезвычайного положения, пытаясь справиться с бесконечной чередой трагических ситуаций. Рейфорду припомнилась катастрофа скоростного поезда, произошедшая в Чикаго несколько лет назад. Были задействованы все пожарные команды, полиция, заполнены все госпитали. Он представил, что сейчас прилагаемые усилия должны были увеличиться тысячекратно.

В голосах дикторов чувствовался страх, хотя они и пытались скрыть его. Предлагались всевозможные объяснения. Но большая часть эфирного времени была посвящена вещам практическим. Люди хотели получать из новостей простую информацию: как добраться до места назначения, как связаться со своими близкими, чтобы узнать, здесь ли они. Рейфорд получил инструкцию о своем месте в графике посадки в аэропорту «О'Хара». Открыты были только две полосы. Было похоже на то, что все крупные самолеты страны получили направление туда.

Тысячи людей погибали в столкновениях самолетов и автомобильных пробках. Чрезвычайные команды пытались расчищать дороги, испытывая боль за исчезнувших близких и коллег. В одном из сообщений говорилось, что со стоянки такси в аэропорту «О'Хара» исчезло столько таксистов, что пришлось привлечь добровольцев. Было ужасно видеть, что одежда водителей так и оставалась лежать на сиденьях автомобилей.

Когда в какой-либо машине внезапно исчезал водитель, она тут же теряла управление. Чрезвычайные команды столкнулись с труднейшими проблемами в попытках выяснить, кто исчез, кто погиб, кто ранен, и сообщать об этом близким.

Когда самолет Рейфорда приблизился к башне управления аэропорта «О'Хара», он попросил связать его по телефону с домом. В ответ он услышал смех: «Извините, капитан, но телефонная линия настолько перегружена, а телефонистов так не хватает, что единственный шанс дозвониться — это достать аппарат с дозвоном и нажать кнопку».

Рейфорд сообщил пассажирам о масштабах необычных событий и попросил их сохранять порядок: «Пока мы находимся на борту самолета, мы ничего не можем сделать, чтобы изменить ситуацию. Я намерен совершить посадку в Чикаго как можно скорее, а там вы сможете получить ответы на некоторые ваши вопросы и, надеюсь, помощь».

Телефон, вмонтированный в спинку кресла, расположенного перед Баком Уильямсом, был соединен с телефонной сетью иначе, чем домашние телефоны. Это была мера предосторожности, благодаря которой никто не мог оборвать провод и унести аппарат с собой. Но Бак догадался, что внутри телефона соединение было стандартным, и если бы ему удалось как-нибудь добраться до него, не повреждая аппарата, он смог бы подключить модем своего компьютера к линии. Его собственный сотовый телефон на такой высоте не работал.

Рядом, закрыв лицо руками, рыдала жена Гарольда. Сосед Бака похрапывал. До того, как он набрался вскоре после взлета, он успел только сказать что-то о большом совещании в Шотландии. Похоже, при посадке ему будет чему удивиться.

Люди вокруг Бака стонали, молились, переговаривались. Стюардессы предлагали закуски и напитки, но большинству было не до них. Бак порадовался своему укромному месту у окна. Он достал из сумки с компьютерными инструментами один из них, которым еще никогда не пользовался, и стал ковыряться в телефоне.

К своему разочарованию он не нашел модуля соединения даже внутри аппарата. Тогда он решил попробовать сымпровизировать. Провода в телефонных линиях всегда определенных цветов. Он открыл свой компьютер и перерезал соединительный провод. Затем он перерезал провод внутри телефона, зачистил концы и, как он и ожидал, они соответствовали друг другу по цвету. Он соединил их за считанные минуты.

Бак быстро отпечатал сообщение в Нью-Йорк своему редактору Стиву Планку о том, куда он прибывает: «Быстро печатаю все, что я знаю. Не сомневаюсь, что это одно из множества подобных событий. Может быть, осталась одна минута до того, как оно произойдет и со мной. Я не знаю, есть ли в этом смысл. Стив, меня гложет мысль, что ты можешь оказаться среди исчезнувших. Как мне это узнать? Ты знаешь мой компьютерный адрес — пошли сообщение, если ты все еще с нами».

Закончив это письмо, он отправил его по модему в Нью-Йорк, а сам продолжал писать.

Каждые двадцать секунд на строке состояния его компьютера вспыхивало сообщение, что линия занята. Он продолжал работать.

Старшая стюардесса встала возле него и прочла несколько страниц его размышлений и переживаний.

— Что вы тут делаете? — спросила она, наклонившись, чтобы рассмотреть пучок проводов, ведущий от компьютера к телефону. — Этого я не могу вам разрешить.

Он посмотрел на табличку с ее именем.

— Послушайте, милая Хетти, разве мы не присутствуем, насколько нам известно, при конце света?

— Пожалуйста, сэр, без фамильярности. Я не могу допустить, чтобы вы портили собственность компании.

— Я не нанес ей никакого вреда. Просто привел ее в соответствие с чрезвычайными обстоятельствами. Таким способом я надеюсь установить связь, если нет других возможностей.

— Я не разрешаю вам делать этого!

— Хетти, можно сказать вам кое-что?

— Только то, что вы сейчас же приведете все в порядок!

— Я сделаю это.

— Сейчас.

— Нет, сейчас я этого не сделаю.

— Но это единственное, чего я жду от вас.

— Я вас понимаю, но пожалуйста послушайте. Сосед Бака посмотрел сначала на него, потом на Хетти. Он выругался, приложил к правому уху подушку, а левое прижал к спинке кресла.

Хетти вытащила из своего кармана квитанцию на компьютер и по ней установила имя Бака.

— Мистер Уильямс, не будем спорить. Мне не хотелось бы беспокоить капитана из-за этого вопроса.

Бак взял ее за руку. Она сжалась, но не отдернула руки.

— Мы можем поговорить хоть минуту?

— Сэр, я не изменю своего решения. Теперь позвольте, пожалуйста. На мне ответственность за самолет, заполненный испуганными людьми.

— А разве вы сами не принадлежите к их числу? Она сжала губы и кивнула в ответ.

— Разве вы не хотите связаться с кем-нибудь? Если это сработает, я свяжусь с людьми, которые смогут сообщить членам вашей семьи, что с вами все в порядке, и даже прислать ответ. Я ничего не сломал и обещаю, что все будет так, как было.

— Вы действительно сможете сделать это?

— Безусловно.

— И вы поможете мне?

— Само собой. Дайте мне несколько имен и телефонов. Я включу их в свое письмо в Нью-Йорк и попрошу, чтобы они позвонили по вашим номерам и переслали мне ответы. Я не ручаюсь, что мне удастся пробиться, но постараюсь.

— Я была бы вам очень признательна!

— А вы могли бы оберечь меня от других любопытных стюардесс?

Хетти деланно улыбнулась:

— Им всем захочется, чтобы вы им помогли.

— Это трудное дело. Старайтесь держать других подальше от меня, чтобы я мог продолжать поиски.

— Ладно, — сказала она, но вид у нее был озабоченный.

— В такой ситуации, как эта, стоит немного подумать и о себе — я всегда так поступаю.

— Сэр, но ведь мы все в одной лодке, и я должна выполнять свои обязанности.

— Но вам следует признать, что когда вот так бесследно исчезают люди, некоторыми правилами приходится поступаться.

Рейфорд Стил сидел в кабине мертвенно — бледный. После прямого контакта с Чикаго он рассказал пассажирам все, что узнал. Одновременное исчезновение людей по всему земному шару привело к хаосу, масштабы которого трудно было себе представить. Он поблагодарил всех за спокойствие и отсутствие паники, несмотря на сообщения врачей о том, что они раздают всем элениум, как конфеты.

Рейфорд был откровенен, только таким он и мог быть. Он сознавал, что в этой ситуации он сообщил людям больше, чем если бы его самолет лишился мотора, гидравлики или даже шасси. Также он откровенно сказал, что даже те, у кого близкие не исчезли, по возвращении домой могут обнаружить, что стали жертвами других трагедий.

Про себя он думал (хотя и не сказал этого вслух), что все-таки лучше находиться в воздухе во время таких событий. Какой хаос ожидает их на земле! Здесь они в буквальном смысле выше всего этого. Конечно, события коснулись и их. Люди пропадали везде. Однако сокращение экипажа из-за исчезновения троих человек практически не оказало влияния на судьбу пассажиров, что непременно произошло бы, если бы исчезли он и Кристофер.

Масштаб трагедии стал более ощутим, когда он взял курс на посадку в нескольких милях от аэродрома. Самолеты почти со всей страны были переориентированы на Чикаго. Очередность их посадки приходилось менять в зависимости от запаса горючего. Самолет Рейфорда должен был получить приоритет, поскольку до возвращения он уже успел пролететь половину Атлантики.

У капитана не было привычки общаться с наземными службами до посадки, но сейчас башня воздушного контроля рекомендовала ему сделать это. Ему сообщили, что видимость великолепная, несмотря на дым от обломков на земле, но посадка будет рискованной и опасной, потому что две открытые полосы переполнены самолетами. Они подлетали с обеих сторон. Все ворота были заполнены, и никто их не прикрывал. Использовались все виды транспорта для доставки пассажиров от конца дорожки до терминала.

Однако, как сказали Рейфорду, может оказаться, что его пассажирам (по крайней мере большинству из них), придется идти пешком. Был мобилизован весь персонал, но сейчас большая его часть была занята тем, что отводила самолеты, совершившие посадку, в безопасное место. Несколько автобусов и фургонов были зарезервированы для больных, пожилых людей и летных экипажей. Рейфорд сказал, что его экипаж пойдет пешком.

Пассажирам было сказано, что пользоваться телефонами невозможно. Хетти Дерхем сообщила Рейфорду, что один предприимчивый пассажир первого класса сумел подсоединить телефон к компьютеру и теперь он автоматически набирает Нью-Йорк. Может быть, этому парню удастся пробиться.

Только ко времени снижения самолета Баку удалось зацепиться за одну свободную линию компьютерной службы, которая предложила принять его почту. Это произошло в тот самый момент, когда Хетти объявила, что все электронные устройства должны быть отключены.

С торопливостью, обычно ему не свойственной, Бак сумел за несколько секунд отправить все свои файлы. Как раз в тот момент, когда самолет вышел на линии авиационных коммуникаций, компьютер был уже отключен. Теперь оставалось только ждать, когда его файлы достигнут друзей, коллег, родственников — кого угодно.

В последнюю минуту перед приготовлением к посадке Хетти подбежала к Баку:

— Получилось что-нибудь?

Он с извинением покачал головой.

— Спасибо за то, что попытались, — сказала она и заплакала.

Он взял ее за руку:

— Мы сейчас отправимся по домам и будем там плакать, но пока не надо этого делать. Помогите пассажирам покинуть самолет. У вас будет по меньшей мере чувство удовлетворения от этого.

— Мистер Уильямc, — всхлипнула она, — вы знаете, что мы потеряли несколько пожилых людей, но не всех. У нас пропало несколько человек среднего возраста, но тоже не все. Мы также потеряли несколько человек нашего с вами возраста, но также не всех. Потом мы потеряли несколько подростков.

Он внимательно посмотрел на нее. К чему она клонит?

— Сэр, мы потеряли всех детей на нашем самолете, включая самых маленьких.

— И сколько их было?

— Около десяти. Но пропали все без исключения! Не осталось ни одного.

Сосед Бака проснулся и зажмурился от лучей утреннего солнца, попадавших в окно.

— О чем это вы, черт побери, толкуете? — спросил он.

— Мы совершаем посадку в Чикаго, — сказала Хетти. — Мне нужно спешить.

— Почему Чикаго?

— Вам говорили, но вы ничего не хотели знать, — отозвался Бак.

Сосед навалился на Уильямса, чтобы посмотреть в окно, атмосфера пьяного угара окутала Бака.

— Что происходит? Война? Беспорядки? Что?

Самолет пробился сквозь облака, и пассажирам открылась панорама Чикаго. Дым. Огонь. Сброшенные с дороги, разбитые автомобили. Обломки самолетов на поле. Средства чрезвычайной помощи с мигалками, прокладывающие путь через нагромождения обломков.

Когда взорам пассажиров открылся аэропорт, стало ясно, что скоро отсюда никому не удастся выбраться. Повсюду, насколько хватало зрения, были самолеты — одни разбившиеся и догорающие, другие — выстроившиеся в ряд друг за другом на полосе. По траве между самолетами с трудом брели по направлению к терминалу люди. Вид автомобильных магистралей напоминал о сезонах больших снежных заносов, только на этот раз не было снега.

Бульдозеры и другая дорожная техника старались расчистить площади у терминалов, чтобы обеспечить проезд машин, но на это требовались не минуты, а часы. Из главного терминала медленной змейкой между неподвижных машин двигались люди. Они все шли, шли и шли в напрасной надежде найти такси. Бак начал строить планы, как найти выход из этого положения. Надо было двигаться и как-то выбираться из этой толчеи. Но главная проблема состояла в том, что ему требовалось попасть в еще более запруженное место — Нью-Йорк.

— Леди и джентльмены, — объявил Рейфорд, — вновь благодарю за вашу поддержку. Нам предоставили единственную посадочную полосу, подходящую для самолетов такого размера, как наш, и свободную площадку в двух милях от терминала. Боюсь, что придется воспользоваться аварийными выходами, поскольку к нам не сможет подъехать обычный трап. Тех, кто не в состоянии добраться до терминала пешком, прошу оставаться на местах. Мы пришлем кого-нибудь за вами.

На этот раз он не благодарил пассажиров за то, что они выбрали «Панконтиненталь», не выражал надежды на то, что они снова обратятся к ним, когда им будет нужно лететь. Только, как обычно, напомнил, что не следует отстегивать привязные ремни до тех пор, пока не погаснет световое табло. Про себя он подумал, что это будет самая трудная посадка за все годы его работы. Он знал, что сумеет ее совершить, но это будет очень долгая посадка, потому что ее придется делать среди других самолетов.

Рейфорд завидовал человеку в салоне первого класса, который сумел установить связь через модем. Он отчаянно хотел позвонить Айрин, Хлое, Рею-младшему. С другой стороны, он боялся, что больше уже никогда не сможет поговорить с ними.