"Ухаживания на скорую руку" - читать интересную книгу автора (Делински Барбара)

Глава 2

Его глаза потемнели от гнева, и в них полыхали молнии. Голосом, не предвещавшим ничего хорошего, он спросил:

– Уже уходите?

– Уже? – словно эхо переспросила Ния, прежде чем дать волю ярости. – Уже?! Да я прождала вас здесь двадцать минут – ни секундой меньше!

Она была просто не в силах сдержать себя, поскольку на раздражение, которое она испытывала поначалу, наложились эти самые пресловутые двадцать минут утомительного ожидания, и гнев прямо-таки рвался наружу.

– Так у вас, стало быть, поставлены отношения с общественностью? Вы бы мне лучше сказали об этом прямо, и я непременно доведу вашу точку зрения до сведения читателей. – Глаза Нии сверкнули. – По крайней мере, вы могли бы послать своего человека, чтобы он предупредил, что вы задерживаетесь. Я думаю также, что ничего не было бы страшного в том, если бы вы позвонили и предупредили меня об этом лично. Но вы, как я осведомлена, испытываете аллергию к телефонным звонкам. Вот почему, должно быть, вы не соизволили ответить ни на одно из многочисленных сообщений, которые я для вас оставляла. – Тут Ния замолчала, чтобы перевести дух, и заодно осознала, какой ценой ей далась эта вспышка ярости – руки у нее дрожали, а каждая мышца в теле была напряжена.

Дэниэл Стрэйхен и глазом не моргнул. Взволнованная речь Нии, местами срывавшаяся в крик, не произвела на него никакого впечатления. Он некоторое время мрачно рассматривал ее с высоты своего великолепного роста, после чего очень невежливо заметил:

– Я вас сюда не звал.

– Ваш… вышибала притащил меня сюда…

– Разумеется. После того, как вы сказали ему, будто вы моя подружка.

Ния вздернула вверх подбородок:

– Ничего подобного я ему не говорила.

Глаза тренера хищно сузились.

– Тогда с какой стати он мне об этом сообщил? – язвительно поинтересовался он.

– Когда я появилась, он сам предпочел сделать именно такой вывод.

– Так кто же вы на самом деле?

– Меня зовут Антония Филлипс. Я всю неделю пыталась до вас дозвониться.

– Стало быть, неделю вы звонили, а потом взялись за дело более решительно?

Теперь, когда имя было названо, Ния почувствовала в себе возросшую ответственность за собственное поведение. Она уже вернулась к обязанностям сотрудницы уважаемого журнала, а это накладывало на нее определенные обязательства.

– Так уж вышло, – она основательно понизила голос, – что сегодня утром я находилась в Ворчестере. Спортивный комплекс расположен как раз по дороге в Бостон. Поскольку я была не в состоянии до вас дозвониться, я решила попытать удачу и на обратном пути заехала сюда.

Выражение недовольства, застывшее на лице Стрэйхена, сменилось на более нейтральное. По-видимому, объяснения были приняты к сведению. Ния перевела дух и обратила внимание, что он принял душ и успел переодеться в блейзер и серые брюки. Волосы Стрэйхена влажно блестели, а щеки были чисто выбриты. Его можно было бы назвать привлекательным мужчиной, если бы не излишне суровый взгляд.

Через мгновение, однако, в его взгляде на месте суровости проступило недоумение.

– Антони́я Филлипс? – судя по всему, он пытался вспомнить, откуда ему известно это имя.

– Анто́ния, – автоматически поправила его Ния. Ее имя обыкновенно произносили неверно, поскольку ставили ударение на последнем слоге, а не на втором, как того требовала традиция.

– Анто́ния, – повторил Стрэйхен, на этот раз поставив ударение правильно.

Ей показалось, что в его губах промелькнула усмешка, но она пропала прежде, чем Ния успела увериться в этом и выяснить, к кому или чему она относилась.

– Антония Филлипс. – Стрэйхен сдвинул брови. – «Истерн Эдж»? – Когда она согласно кивнула, он выпрямился еще больше и стал выше ростом, хотя казалось, что это невозможно. – Вот в чем дело, – медленно произнес он. – Так это вы, значит, оставляли сообщения на мое имя?

Ния не смогла удержаться от колкости:

– Можно подумать, что требования о личной встрече с вами исходят из бесконечного множества разных источников…

– Большей частью от представителей прессы.

– Мы не совсем то, что вы изволите именовать «прессой», – твердо выразила она свое мнение.

И снова Ния заметила на его губах тень от промелькнувшей мимолетной улыбки, что опять едва не вывело ее из себя. Стрэйхен между тем продолжал:

– Так ли? – осведомился он. – Мне кажется, это спорный вопрос. Пусть «Истерн Эдж» солидный журнал – и отличный журнал, кстати, – но… – Он говорил спокойным, ровным голосом, будто предлагая ей подумать вместе с ним. – Как ни крути, это средство массовой информации. – Словно для того, чтобы еще больше смутить Нию, он сделал шаг, оказался в комнате и, прикрыв за собой дверь, оперся о нее.

Неожиданно Ния почувствовала, что оказалась в ловушке – иначе, в щекотливом положении. Стрэйхен был высок, импозантен и, несомненно, любил и умел повелевать. Она же вторглась в его владения и оказалась с ним наедине исключительно по собственной воле. Стрэйхен имел полное право рассматривать ее как весьма странную личность, неизвестно зачем проникшую в его святая святых без всякого на то соизволения.

Когда он снова заговорил, его голос зазвучал по-хозяйски:

– Ну что, не станете больше со мной спорить?

– Только не по этому поводу, – честно ответила Ния. – Мне кажется, это не столь уж существенно.

– Тогда скажите, что заставило вас звонить мне и передавать сообщения чуть ли не ежедневно. Насколько существенно то, что побудило вас сюда приехать?

– Я хотела с вами побеседовать.

– Ну, это слишком очевидно.

Ния прекрасно понимала, что необходимо отважиться на нечто решительное, чтобы прервать этот абсолютно бессмысленный разговор. Так было бы лучше для ее собственного спокойствия – да и делу не повредило бы. Для женщины, которая привыкла сама задавать вопросы, положение, в каком она оказалась, было не из завидных.

– Гм, – пробормотала она, оглядываясь и указывая на стул, с которого несколько минут назад сама же и вскочила в ярости, – может быть, вы позволите мне присесть? – Интересно, куда это подевался весь ее былой пыл? Похоже, его сменила неожиданно овладевшая ею растерянность. В первый раз по собственной воле Ния спросила себя: «В самом деле, что за человек этот Дэниэл Стрэйхен?» Вне всякого сомнения, он разбудил в ней любопытство самого естественного толка.

Тем временем предмет ее размышлений важно склонил голову, демонстрируя свое согласие, и Ния уселась. Стрэйхен обошел вокруг стола и занял свое привычное место. Все это время он не сводил с нее глаз.

– Итак, чем могу быть вам полезен, мисс Филлипс?

– Миссис Филлипс, – поправила его Ния, не зная даже зачем – настолько это в данный момент было несущественно. – Но мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Антония.

– Миссис? – Стрэйхен с вызовом посмотрел на безымянный палец ее левой руки, на котором не было кольца.

– Я разведена.

Стрэйхен кивнул и задумчиво оперся подбородком на пальцы правой руки. Спокойный взгляд его темно-карих глаз только подчеркивал принятую им позу мыслителя. В эту минуту он был похож на человека, более привычного к книге, нежели к баскетбольному мячу. «Интересно, что он поделывает в свободное время?» – снова задалась вопросом Ния, но быстро одернула себя. Она, будучи профессиональной журналисткой, отлично знала, что у людей, серьезно занимавшихся спортом, свободного времени почти не оставалось. Жизнь профессиональных спортсменов проходила в вечной спешке, гонке за голами и секундами. Даже когда заканчивался сезон игр, наставал черед спортивных лагерей и бесконечных изматывающих тренировок. Неужели и у тренера брейкеров жизнь наполнена теми же самыми заботами? На первый взгляд – судя по обстановке комнаты – он ничем, кроме баскетбола, не интересовался.

– Дэвид Филлипс, – неожиданно озвучил Стрэйхен то самое имя, которое вновь пришло на память Нии несколькими секундами раньше. Глядя на тренера, можно было подумать, что он совершил значительное открытие – настолько глубокомысленно он произнес имя ее мужа.

Ния вздрогнула:

– Что вы сказали?

– Вы, часом, не были женой Дэвида Филлипса?

– Дэвида Филлипса?

– Он писал репортажи о брейкерах все то время, пока я за них играл. Я смутно припоминаю, что у него, кажется, имелась жена… – Тут он смущенно замолчал и покачал головой. – Забудьте о том, что я вам сказал. Вы, разумеется, никогда его женой не были.

Подавив в себе неприятное чувство, возникшее у нее при упоминании имени мужа, Ния с любопытством спросила:

– Это почему же?

Дэниэл заговорил тихо, но с напором и уверенностью в каждом своем слове.

– Прежде всего он был гораздо старше вас. Кроме того, он любил приударить за женщинами, что при такой красавице жене, как вы, вряд ли пришло бы ему в голову. Если бы он был женат на вас, думаю, он не стал бы повесничать.

Этот непрошеный комплимент не смог разогнать туч, возникших на небосклоне душевного мира Нии. Она узнала про подвиги мужа далеко не сразу, но даже теперь, после развода, упоминание о его неверности продолжало причинять ей боль. То ли затравленное выражение, появившееся вдруг в ее глазах, то ли внезапная бледность щек – но что-то ее выдало. Дэниэл Стрэйхен понял, что допустил бестактность.

– Извините меня. Мне не следовало этого говорить, – произнес он удивительно мягким и проникновенным голосом. – Так он, значит, все-таки был вашим мужем?

– Был, – прошептала она.

– Еще раз прошу извинить меня, Антония.

– За что же? – Ния уже вполне овладела собой и даже ухитрилась выдавить из себя смешок. – За то, что я была замужем за Дэвидом, или за то, что вы позволили себе пройтись на его счет в моем присутствии?

– За то и за другое. – Он с шумом втянул в себя воздух, помолчал и вдруг осветился улыбкой. – Скажите, хотя бы на этот раз я правильно произнес ваше имя?

Улыбка Стрэйхена, заставила Нию буквально затаить дыхание. Она была подобна волшебной дверце, открывшейся в прекрасный мир, наполненный добротой и радостью. В его улыбке в равной степени чувствовались честность, сила и какая-то мальчишеская незащищенность. Ну и конечно, она была очень человечная – и не имела ничего общего с ослепительным оскалом суперзвезды, который, казалось бы, вполне подходил Стрэйхену по статусу.

У Нии пересохло в горле, и она некоторое время собиралась с мыслями, поскольку напрочь забыла, о чем он только что говорил.

– Хм, да. Вы произнесли мое имя правильно. Впрочем, друзья обыкновенно называют меня Ния. Это упрощает дело.

– Антония – красивое имя. – Его глаза снова смотрели на нее в упор, но их выражение сделалось совсем другим. – Оно очень вам идет.

Помимо воли на щеках Нии проступил румянец, придавший ее лицу выражение невинности. Но комплимент, который вызвал этот самый румянец непорочности на ее щеках, одновременно подстегнул ее «эго», болезненно реагировавшее на каждый намек или слово, заставлявшее ее вспомнить Дэвида. Или Дэниэл Стрэйхен дока по части встреч с журналистами, или – а это шло вразрез с ее первоначальным мнением – истинный знаток женщин. Ей пришло в голову, что, вполне возможно, он мгновенно раскусил ее и за ничтожно короткий срок определил все ее болевые точки. И снова она задумалась: а что, собственно, за человек Дэниэл Стрэйхен в частной жизни. Ее интересовало, какие именно жизненные перипетии привели Стрэйхена к тому, что его назвали «наиболее завидным женихом на Востоке Штатов». Эта мысль вернула ее к все еще не начатой работе. Пришло время задать несколько вопросов, тем более что ей – судя по всему – удалось добиться его расположения.

Хотя Стрэйхен и продолжал пристально на нее смотреть, Ния смогла настроить себя на деловой лад. Она откашлялась и бросилась в атаку.

– Мистер Стрэйхен, как я уже вам говорила, я работаю на «Истерн Эдж». – Стоило женщине упомянуть о журнале, как волшебные воротца во внутренний мир этого человека захлопнулись, и он снова превратился в главного тренера, хорошо умевшего держать под контролем свои эмоции и чувства. – Причина, по которой я пыталась дозвониться до вас… то есть, если быть точной, приехала к вам незваной… заключается в том, что в июньском номере нашего журнала должен появиться очерк, героем которого мы решили сделать вас.

Его голос по-прежнему звучал проникновенно, но был тверд, словно сталь.

– Я не даю интервью.

– Ничего подобного! – Журналистский задор вспыхнул в душе Нии с новой силой, и она почувствовала себя в своей стихии. – Вы вовсю даете интервью – по телевизору. Причем после каждого матча. Не говоря уже о том, что вы постоянно ведете разговоры со спортивными комментаторами.

Взгляд Стрэйхена посуровел.

– Мне платят за это, поскольку это входит в круг моих обязанностей. Это моя работа.

– Так какая же разница? Поговорите ради разнообразия со мной.

– Какая разница? А вы сами сейчас мне об этом скажете. – В голосе тренера прозвучали командные нотки. – Прежде всего ответьте – вы собираетесь писать о баскетболе?

Прежде Нии казалось, что Стрэйхен загнал ее в ловушку, когда захлопнул за собой дверь кабинета. Теперь же он поймал ее на слове – то есть поразил ее же оружием.

– Нет.

– Тогда… о чем же вы собираетесь писать?

– О вас.

Теперь его улыбка сделалась натянутой и даже официальной.

– Ну вот, мы и вернулись к сути дела. Повторяю: я не даю интервью.

Ния не хотела признавать поражения. Она не привыкла легко сдавать свои позиции. Хотя она и боролась сколько хватало сил с этим проклятым заданием, которое предложил ей Билл Остин, в сложившихся обстоятельствах она считала своим долгом защищать честь редакции и своей профессии со всем пылом, на какой была способна.

– У вас имеются для этого особые причины?

– Сколько угодно.

– Назовите хотя бы одну из них, – ласково попросила его Ния.

Уронив руки на колени, Дэниэл откинулся на спинку стула – подальше от журналистки и поближе к висевшим над его головой регалиям. Казалось, ему хотелось набраться от них силы.

– Моя частная жизнь никого не касается. И здесь, на стадионе, ей не место.

– А вам не кажется, что вашим болельщикам было бы очень любопытно узнать именно о вашей личной жизни?

Стрэйхен согласно кивнул.

– Не сомневаюсь в этом. – В его тоне угадывалась непреклонность, но Ния очень надеялась, что ей удастся ее сокрушить.

– Стало быть, вы не хотите порадовать своих поклонников?

– Наоборот. Мне доставляет огромное удовольствие их радовать. На площадке. Кстати, они платят деньги за удовольствия именно такого рода. И руководство мне платит за то же самое – за умение построить игру, привести команду к победе и радовать тем самым болельщиков. Я, как вы знаете, тренер баскетбольной команды. Болельщики имеют право обратиться ко мне с любым вопросом, но в определенных пределах, разумеется. В моем контракте не сказано ни слова о том, что я должен обнажать свою душу перед представителями средств массовой информации. – Стрэйхен поиграл желваками на скулах. Хотя он продолжал говорить ровным и спокойным голосом, Ния догадалась, что он разволновался не на шутку.

– А вы что, всегда так строго следуете каждой букве контракта? Не позволяете себе ни малейших послаблений? – Вполне естественное женское любопытство одержало верх, и Ния насела на тренера по-настоящему. К тому же ее подстегивал инстинкт охотника, свойственный каждому хорошему журналисту, и Стрэйхен должен был это понимать.

Он, однако, совершенно не собирался мириться с напором со стороны Нии. Его голос приобрел более низкий, грозный тембр.

– Когда речь заходит о моей личной жизни – не позволяю. – Его глаза потемнели и сделались такими же, какими были в самом начале разговора. Теперь в них не было и намека на доброту и человечность. – Скажите мне, – с каждой минутой он становился все более мрачным, – вас лично когда-нибудь интервьюировали?

– Меня? – Она улыбнулась, ткнув изящным указательным пальцем себе в грудь. – Слава создателю, я всегда находилась по другую сторону баррикады.

– И вас это радовало?

– Да, – быстро ответила она, хотя и догадывалась, что ее снова ждет ловушка. – Задавать вопросы – мое любимое занятие. И еще я люблю хорошо сформулированные ответы.

– Предположим тем не менее – именно предположим, – что кому-то взбрело в голову написать очерк о жизни удачливого репортера. Какова была бы ваша реакция на это?

Ния чувствовала, что охотник, живший в душе Стрэйхена, уже забрался в засаду, и ответила, тщательно выбирая слова:

– Вы хотите узнать, какова бы была моя реакция, если бы некто захотел написать очерк обо мне? Значит, я, по-вашему, удачливый репортер? Что ж, это очень для меня лестно.

Рот Стрэйхена вытянулся в тонкую линию.

– Вы бы дали интервью?

– Это зависело бы от того, какое именно издание заинтересовалось моей скромной особой.

– Представим себе, что это «Истерн Эдж».

Ния постепенно стала втягиваться в этот странный разговор и даже получала удовольствие от обмена репликами, напоминавшего поединок фехтовальщиков.

– Я работаю на «Истерн Эдж», и, уж конечно, никому из его сотрудников не пришло бы в голову брать интервью у меня.

Стрэйхен разочарованно вздохнул:

– Хорошо. Возьмите любой другой журнал, обладающий сходным с «Истерн Эдж» весом и авторитетом. Вы стали бы отвечать на вопросы журналиста?

– Сказать по чести, не знаю. Признаться, я никогда об этом не думала.

– Так подумайте – сейчас и здесь. Итак, стали бы?!

– Полагаю, все зависело бы от того, какую цель преследовал бы данный вымышленный нами очерк.

Ритм диалога был нарушен затянувшимся молчанием Дэниэла. Его взгляд встретился со взглядом Нии и уже не отпускал его. В глазах Стрэйхена читался несомненный вызов, и она приняла его, будучи чрезвычайно заинтригованной сидевшим перед ней человеком. Ее удерживала на месте не столько команда, поданная его взглядом, сколько собственное любопытство. Стрэйхен оказался далеко не таким эгоцентристом, как она себе поначалу представляла, когда Билл вынудил ее взяться за это задание. В данном случае перед ней за столом сидел умный и тонко чувствующий человек, и с этим следовало считаться. При этом Ния понимала, что скорее всего Стрэйхен откажется от ее предложения и сотрудничать с ней не станет, но это лишь подхлестнуло ее упорство.

– Значит, вы не хотите помочь мне, не так ли? – тихо спросила она.

Стрэйхен очень хорошо понимал, о чем она говорила.

– Безусловно. – Он поставил локоть на подлокотник стула, сложил пальцы в кулак и оперся на него подбородком. Теперь поза, в которой он сидел, выглядела несколько расслабленной и даже домашней.

– Я, наверное, вам наскучила? – осведомилась она нежным голоском.

– Ничего подобного.

– И вы не собираетесь сию минуту погрузиться в глубокий сон? Я слышала, что спортсмены норовят урвать каждую свободную минутку, чтобы поспать, – уж слишком они устают во время тренировок.

– Это вам Дэвид сказал?

Она вдруг поняла, что ей и в самом деле рассказал об этом Дэвид. Кто же еще? Откуда, в противном случае, взялась в ее голове эта довольно пошлая мысль? Заметив, что в глазах женщины появилось тревожное выражение, Дэниэл не стал ждать ответа на свой более чем риторический вопрос и поспешил сам выступить в роли ответчика.

– Я бы сказал, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. Когда спортсмены переезжают с места на место и распорядок дня у них летит к черту, такое, возможно, и бывает. Скажем, они имеют обыкновение дремать в самолете или поспать перед игрой – хотя бы четверть часа. Но стоит игрокам более-менее основательно обосноваться на месте, как у них появляется свободное время. Иногда его имеется даже в избытке, а это частенько плохо сказывается на боевом духе команды.

– Свободное время? И даже его избыток? Неужели такое возможно? – удивленно спросила Ния, проявив куда больше заинтересованности, чем это ей было положено по статусу.

– Разумеется. – Разговаривая, он продолжал рассматривать ее, нисколько не смущаясь. – Матчи в основном проводятся в вечернее время. Днем же игроки встречаются на тренировках или для того, чтобы просмотреть и обсудить видеозапись предыдущей игры. Очень часто мы прокручиваем ролики, на которых запечатлены наиболее интересные моменты игры наших противников. Но, как я уже говорил, когда игроков распускают и предоставляют самим себе, часы в ожидании матча тянутся бесконечно.

Ния закусила губу и нахмурилась. Картина, нарисованная Стрэйхеном, значительно отличалась от той, что живописал ей Дэвид на протяжении нескольких лет. Он говорил о чрезвычайно бурной жизни спортсменов, о том вечном утомлении, которое каждый из них – включая и обозревателей – испытывает на протяжении всего своего существования. Она тогда ему верила… но теперь-то уже знала, что к чему. Дэвида выматывала отнюдь не одна только деятельность спортивного обозревателя.

Неожиданное движение в комнате вернуло ее к реальности. Она быстро подняла глаза и заметила, что Дэниэл поднялся, обошел вокруг стола и приблизился к ней. В ее взгляде застыл немой вопрос, на который тренер брейкеров уже так или иначе ответил.

– Пойдемте отсюда. Интервью закончено. – Он показался ей неоправданно строгим и даже суровым. Можно было подумать, что терпение, которое он демонстрировал на протяжении всего времени общения с представительницей средств массовой информации, неожиданно истощилось. Ей даже пришло в голову, что он сейчас схватит ее за руку и выведет из кабинета, как провинившегося ребенка. Стрэйхен, однако, чрезвычайно обходительно взял пальто, лежавшее у нее на коленях, и помог одеться.

Очень медленно Ния встала и, действуя согласно предложенным обстоятельствам, одну за другой сунула руки в рукава своего двубортного бушлатика. При этом она ни на минуту не забывала о присутствии Дэниэла, который высился у нее за спиной. Прежде чем отступить на шаг к стене, он на мгновение задержал ладони у Нии на плечах.

Ния наградила его наивной улыбкой.

– Меня, стало быть, изгоняют? – Она почувствовала, как на ее талию легла рука, которая легонько подтолкнула ее к двери. Ния подчинилась и двинулась в указанном направлении.

– Я проголодался.

– Что вы сказали?

– Я говорю, что голоден, как черт. Взгляните – уже час тридцать. А вы хотите есть?

– Хм… Я как-то об этом не задумывалась… – Ния сказала правду. Мысль о еде ни разу не пришла ей в голову. Даже если бы ее желудок урчал от голода, она, занятая беседой с владельцем кабинета, вряд ли бы обратила на это внимание. – Но должна вам сказать, что мне пора поторапливаться, в редакции меня ждут.

Дэниэл проводил ее к выходу, уверенно сворачивая в сделавшиеся уже знакомыми Нии коридоры и закоулки огромного комплекса.

– Вы, стало быть, обедать со мной отказываетесь?

– Обедать? – Взгляд Нии скользнул по сильному телу ее спутника, а потом остановился на его лице – мужественном и привлекательном.

– Кажется, мы уже обсудили эту проблему? – заявил Стрэйхен.

– Ни в коем случае! Мы обсуждали причины, исходя из которых тот или иной человек может дать согласие на интервью, – возразила она.

– В таком случае мы продолжим разговор за едой.

– Вы хотите сказать, – с надеждой в голосе произнесла Ния, – что есть вероятность того, что вы смените гнев на милость и согласитесь-таки со мной сотрудничать.

Он покачал головой:

– Ни малейшей.

Они вышли в холл, который вел прямиком к главному входу. Дэниэл замедлил шаги, чтобы не заставлять Нию поспевать за ним рысью, но она все равно чуточку задыхалась. Кто знает, может быть, причиной этому были все-таки утомление и голод?

– Зачем же вы в таком случае приглашаете меня на обед?

– Я проголодался. – Стрэйхен придержал дверь и пропустил Нию вперед.

– Мне почему-то кажется, что вы отлично обойдетесь и без меня, – сказала она, проскальзывая мимо стеклянных дверей. Сильная рука Стрэйхена внезапно легла ей на плечо и остановила ее.

Теперь его голос сделался глубоким – он рокотал, как далекий летний гром.

– Я бы поспорил с вами по этому поводу, если бы вы не были одной из этих. Но я отношусь к тому типу мужчин, которые предпочитают видеть прессу у себя в почтовом ящике и на дух не переносят ее представителей – особенно в собственной постели.

В первый раз за день Ния посмотрела на Стрэйхена оценивающе – как на возможного сексуального партнера. Что ж, его можно было назвать «опасным» мужчиной – настолько он был силен, умен и привлекателен. Но ее возмутил не столько его внешний вид победительного самца, сколько гнусный намек, прозвучавший в его словах.

– Вы чересчур в себе уверены! – воскликнула она, отбросив всякую осторожность и бросаясь в атаку. – С какой это стати вы решили, что я собираюсь забраться к вам в постель? Или вам слишком часто делают предложения такого рода?

На скулах Стрэйхена заиграли желваки.

– Случалось.

– Что ж, – сказала она, смерив его свирепым взглядом, – имейте в виду, ко мне это не относится. Прежде всего я не привыкла бросаться на шею мужчинам. И во-вторых, для меня попасть на баскетбольную площадку – все равно что угодить в яму с гремучими змеями. Ненавижу баскетбол и все, что с ним связано! Господь свидетель, чего бы я только ни дала, чтобы избавиться от этого проклятого задания!

Она нашла в себе достаточно сил, чтобы вырвать руку из плена его сильных пальцев и, пылая гневом на всех и вся, повернуться на каблуках и стремительным шагом двинуться к припаркованной неподалеку машине. Злость душила ее – на Стрэйхена за то, что он спровоцировал эту вспышку, на себя – за то, что она поддалась на его уловку, на Билла – за то, что она по его милости оказалась в такой неприятной ситуации…

Мартовский ветер дул ей прямо в лицо, и от его резких порывов пальто распахнулось, и его короткие полы реяли в воздухе, словно крылья. Когда она добралась до своего автомобиля и попыталась вставить ключ в дверной замок, те же самые пальцы, которые недавно крепко держали ее за рукав, вынули у нее из руки медное колечко ключа и сомкнулись вокруг ее ладони в теплом дружеском пожатии.

– Давайте сядем в мою машину, – сказал он. В этом предложении самым причудливым образом переплелись твердость, которая заранее отметала всякое сопротивление, и нежность, которая превращала приказ в трогательное ухаживание. К своему большому удивлению, Ния сразу же с ним согласилась. Она безропотно пошла вслед за Стрэйхеном и, ни слова не говоря, уселась на переднее сиденье спортивного «Датсуна 280Z». Стрэйхен не спеша обошел машину спереди, открыл дверцу и сел за руль. Ния отметила про себя грацию, с какой он двигался и которая являлась продолжением удивительной координации движений, продемонстрированной им ранее на баскетбольной площадке.

Мурлыканье мощного мотора оказалось куда более ровным, нежели ее настроение. Разглядывая из окна машины пустынную стоянку, она втайне негодовала на себя. В самом деле – рядом с ней вольготно расположился самодовольный самец, не сомневавшийся в своей мужской притягательности. Минутой раньше он говорил ей дерзости, а она молчала и покорно сносила все его выходки. Что же такого особенного заключалось в Дэниэле Стрэйхене, что побуждало ее то гневаться на него свыше всякой меры, то сидеть рядом с ним тихо, как мышка? Возможно, она почувствовала исходившее от него обаяние необыкновенной силы – более привлекательного мужчины ей не случалось встречать уже очень давно. А он был мужчиной в полном смысле слова – в этом сомневаться не приходилось. А может быть, во всем был повинен флер загадочности, окутывавший его, будто плащом. Кто знает?

Они уже мчались по дороге, выдерживая направление на запад, когда Ния наконец отважилась подать голос:

– И куда же, интересно, мы держим путь?

– Здесь неподалеку есть приятное местечко, где можно перекусить. Итальянский ресторанчик. Вы любите итальянскую кухню?

Он на долю секунды повернул голову и посмотрел на нее, но потом снова обратил взгляд на расстилавшуюся перед ними дорогу, так что неопределенное пожатие плечами, которое позволила себе Ния, прошло незамеченным.

– Скажите, зачем вам все это нужно? – спросила Ния, слегка придя в себя. Ровное гудение мотора и плавное движение автомобиля среди прелестных зеленых холмов подействовали на нее успокаивающе.

– Вы хотите сказать, зачем мне понадобилось везти вас в ресторан? – Тут он ненадолго замолчал. – Очень просто. Я перед вами в долгу.

Ния мгновенно повернула голову в его сторону.

– Это за что же?

В профиль его лицо, казалось, состояло из одних прямых линий и самых разнообразных углов. Подчиняясь этому закону, прямая, словно вычерченная умелой рукой линия лба под соответствующим углом переходила в такую же прямую линию носа, подбородок имел прямоугольные очертания, а уголки рта острыми линиями врезались в этот прямоугольник.

– За то, что я в течение целой недели не отвечал на ваши звонки и тем самым заставил вас совершить ненужное путешествие в Вестон. Единственное, чем я могу компенсировать вам потерю времени, – это накормить вас обедом.

– Другими словами, вы готовы на все, лишь бы пресса на вас не особенно злилась, – так, что ли? – Ния раскопала в себе остатки гнева и теперь прибегла к нему как к последнему средству, позволявшему ей отстаивать свое «эго». Это чувство было сродни чувству самосохранения, и она выставила его словно какой-нибудь щит.

И снова он одарил женщину мимолетным взглядом.

– В данном случае оставим прессу в покое. Это просто гуманный акт, совершаемый одним человеком по отношению к другому.

«Хорошо еще, – подумала Ния, – что это не тот самый акт, который мужчина осуществляет по отношению к женщине».

– Но как вы не боитесь, – произнесла она вслух, подпустив в свои слова яду, – что во время обеда случайно оброните немного драгоценной информации на свой счет, на которую я тут же с жадностью накинусь?

– Я вам доверяю.

– И очень может быть, что напрасно. Да, я редактор журнала «Истерн Эдж», но прежде всего я журналистка. Репортер – если вам угодно. А вы разве не знаете, что репортеры – это бессовестные существа, готовые на все ради того, чтобы раскопать какую-нибудь скандальную историйку?

– Вы не станете этого делать.

– Это почему же?

– Прежде всего потому, что вы сотрудник «Истерн Эдж». Этот журнал не печатает «историйки», как вы изволили выразиться. Он помещает на своих страницах серьезные, безукоризненно выполненные и исходящие только из самых достоверных источников сведения.

– Если вы так уверены в этом, то почему отказываетесь дать мне интервью?

На лице Дэниэла не отразилось никаких эмоций.

– Просто потому, что мне нечего сказать людям.

– Бог мой, ну до чего вы упрямы!

– Не больше, чем вы. – Это прозвучало как подтверждение некоего установленного факта.

– Тогда какого черта мы сюда приехали? – взорвалась Ния. Между тем Дэниэл свернул с дороги и подкатил к группе небольших домиков, один из которых и оказался совершенно очаровательным итальянским ресторанчиком, чрезвычайно сонным и пустынным на вид. – Я не просила вас угощать меня обедом. Поэтому вы имеете полное право развернуться и отвезти меня на стоянку к моей машине.

Дэниэл загнал автомобиль на площадку для парковки и заглушил мотор. Потом он отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и, подойдя с противоположной стороны, открыл дверцу и предложил Нии руку, чтобы помочь ей выйти. Ния оперлась на его руку. Потом они прошли в ресторан и уселись за столик друг против друга, после чего Ния нашла в себе силы заговорить снова.

– Понятия не имею, зачем я все это делаю, – сказала она, словно обращаясь к себе самой, и покачала головой, демонстрируя тем самым свое полное непонимание происходящего.

Дэниэл нахмурился:

– Что же вы такого особенного делаете?

– Ну… еду с вами бог знает куда… и заметьте, против собственных правил. Между прочим, я уже трижды поступала себе вопреки – и все в течение какого-нибудь часа. – Ния сжала губы в нитку. – Когда дело касается мужчины и баскетбола, я, наверное, превращаюсь в мазохистку.

– Что ж, очень может быть, – сказал он, и его карие глаза потеплели. – А может быть, все дело в том, что вы просто-напросто хотите есть.

– Эта реплика с вашей стороны ответа не заслуживает, – произнесла Ния и задумалась, отчего они с Дэниэлом с самого начала знакомства принялись объясняться словами, имевшими скрытый смысл. Она молча смотрела на Стрэйхена в ожидании, какой следующий шаг он предпримет. Что ей еще оставалось делать? Стрэйхен, судя по всему, по-прежнему собирался хранить насчет своей личной жизни абсолютное молчание, которое, однако, ни в малейшей степени не угнетало его.

В течение нескольких бесконечно долгих секунд он тщательно рассматривал ее лицо, после чего повернулся и подозвал официантку, показав ей два пальца и не обмолвившись ни единым словом. Ния уже привыкла к нестандартным поступкам со стороны Стрэйхена. Пусть будет еще один – что из того? Равным образом она не торопилась выспрашивать у Дэниэла, что он заказал на обед. Она предпочла снова вернуться к прямым обязанностям репортера и вновь позволила себе задать вопрос, но несколько иного плана:

– Почему вы не ответили ни на один из моих звонков?

Стрэйхен внимательно оглядел потолок у себя над головой:

– Вы имеете представление, сколько сообщений, подобных вашим, поступает на мое имя каждую неделю?

– И вы что же – игнорируете их все до единого?

– Нет, – ответил он неторопливо, после чего склонил голову, будто осознавая всю глубину водившихся за ним грехов.

– Знаете, – произнес он, снова приободрившись, – чтобы ответить на все телефонные звонки, требуется время – и немалое. Но я обнаружил одну особенность, объединявшую всех звонивших – они крайне нетерпеливы. Проходит неделя, максимум две – и те, кому я был не очень-то нужен, перестают досаждать мне звонками. Таким образом мне удается экономить время и делать как можно меньше грязной работы.

– Грязной работой вы, по-видимому, называете телефонный разговор с человеком, который добивался встречи с вами? Вы ведь чаще всего отказываетесь от встреч?

– Верно.

Ния попыталась вспомнить то, о чем Стрэйхен поведал ей в своем кабинете.

– А как же свободное время у спортсменов, о котором вы упоминали? Я-то подумала было, что подобный разговор мог бы служить разрядкой и скрасить часы в ожидании очередной игры. Кроме того, повышенное внимание к личности спортсмена может положительно сказаться на его самооценке.

– Ха, – заметил он шутливо, – у профессиональных игроков самооценка, как у какой-нибудь примадонны – выше некуда!

– Вы хотите сказать, что моя настырность никак бы не повлияла на внутреннее состояние игрока? – Она вызывающе улыбнулась, и Стрэйхен охотно принял этот вызов.

– На мое… нет. Но на кого-нибудь из команды – очень возможно. Дело в том, что в последнее время положение в баскетбольной лиге сильно изменилось.

– Неужели? – не особенно вникая, осведомилась Ния. Она понимала, что снова ступает на зыбкую почву, но не решилась прервать откровения Стрэйхена. Кто знает, вдруг беседа с ней покажется ему приятной, и он согласится со временем отойти от баскетбольной тематики и переключится на личные проблемы?

Объяснение со стороны Стрэйхена последовало в виде двух коротких слов.

– Большие деньги, – произнес он, и на его лицо пала тень разочарования.

– Неужели деньги настолько изменили ситуацию в мире большого баскетбола?

– О да, – недовольно произнес он.

– Каким образом?

Взгляд Стрэйхена затуманился печалью. Он свел пальцы вместе, потом снова их разъединил. Ния во все глаза смотрела на его пальцы – длинные и ухоженные, выдающие скрытую силу. Их красивая форма просто взывала к тому, чтобы на них остановился женский взгляд. Поймав себя на подобных размышлениях, Ния сочла за благо перевести взгляд на собеседника – как раз вовремя, чтобы уловить в лице Дэниэла признаки глубокой обеспокоенности, которые, впрочем, почти мгновенно пропали под маской уверенного в себе человека.

Дэниэл заговорил, но на этот раз он произносил слова едва слышно.

– В добрые старые времена…

– В те самые, когда вы еще играли? – поддразнила она его чуточку.

Словно в наказание за это – или в награду? – его лицо озарилось доброй улыбкой, той самой улыбкой, которая заставляла ее забыть, где она находится и по какой причине оказалась в итальянском ресторане.

– В мое время игрокам платили мало – да и прибыли от продажи билетов были невелики. Но потом – во многом благодаря телевидению, кстати, – в баскетбол пришел его величество доллар.

Подошла официантка с графином белого вина и двумя порциями салата, и Дэниэл откинулся на спинку стула, чтобы не мешать женщине сервировать стол. Когда она удалилась, он наполнил вином два бокала и предложил тост:

– За ваше упрямство.

Ния повторила каждое его движение и, воздев в воздух свой бокал, с улыбкой произнесла:

– И за ваше!

Прежде чем продолжить разговор, они пригубили из бокалов.

– Итак, вы говорили о телевидении…

Он кивнул.

– Знаете ли вы, что, согласно правилам лиги, в течение одного периода должно быть как минимум два тайм-аута? – Ния вопросительно на него посмотрела, и он объяснил: – Эти тайм-ауты имеют коммерческий характер. Они приносят миллионы. Команда получает кругленькую сумму за то, что дает разрешение транслировать матч со своим участием по телевидению. Но именно это превращает спортсменов чуть ли не в эстрадных звезд. Они становятся частью огромной империи развлечений. Получают деньги, рекламируя чью-то продукцию. Ездят на роскошных автомобилях, живут в дорогих апартаментах…

– Но разве игра как таковая страдает от этого? – спросила Ния, равнодушно тыкая вилкой в салат – есть ей не хотелось.

Прежде чем ответить, Дэниэл некоторое время с аппетитом закусывал.

– Если честно, не могу сказать, что баскетбол от этого пострадал. Он изменился – так будет точнее. В прежние времена команда была командой. Теперь же тренеры большей частью обучают группы крайних индивидуалистов и вынуждены постоянно напоминать им, что баскетбол – игра коллективная. Кроме того, возникают всевозможные интриги между игроками, они часто ссорятся, а все потому, что им кажется, что кто-то получил больше, чем другие, за ту же самую работу. Есть личности, которые так и заявляют тренеру: «Я играл лучше, а получил меньше такого-то. Почему?»

– Должно быть, все это не слишком приятно…

В ответ на замечание Нии Дэниэл разразился смехом.

– То-то и оно, что не слишком приятно. Современный тренер в большей степени дипломат, нежели спортсмен.

– Скажите, а вам и в самом деле доставляет удовольствие – ну… это самое… тренировать?

Он пожал плечами:

– Этим я зарабатываю на хлеб.

– Перестаньте, прошу вас. – Ния поморщилась. – Уверена, что в душе вы испытываете к своему занятию совсем другие чувства. Вернее, не только те, о которых упомянули. Чтобы делать что-нибудь хорошо, свое дело нужно любить.

Словно в ответ на реплику Дэниэла, на столе появилось блюдо с нарезанным на кусочки итальянским батоном. Дэниэл предложил хлеб Нии, а когда она отказалась, взял себе ломтик и принялся намазывать его маслом. Она наблюдала за ним и помалкивала, ожидая, что Стрэйхен снова вернется к любимой теме. Тот, однако, тоже молчал. Было похоже на то, что он разгадал тактику журналистки и вовсе не собирался ей помогать. Вместо этого он решил забросить мяч в ее корзину.

– А вам нравится то, чем вы занимаетесь? – вдруг осведомился он, беря свой бокал.

– Угу.

– Расскажите мне побольше о задуманной вами серии очерков.

– О том, что я хотела написать про вас? – Ее глаза были сама невинность.

– Нет, Антония, – сказал он, усмехаясь. – О том интервью, к которому вы надеялись меня склонить.

Ния вдруг поняла, что ей совсем не хочется рассказывать ему о своих замыслах. Уж слишком много сомнений она испытывала по поводу работы, предложенной Биллом. К тому же в присутствии Стрэйхена она никак не могла отделаться от смущения. Ния наморщила носик.

– На самом деле вам это совершенно не интересно. Вы же отказались…

– А вы все же расскажите мне, хотя бы в общих чертах.

Сомнения Нии отчетливо изобразились на ее лице, и Дэниэл, конечно, это заметил. Она тем временем решила посвятить его в суть задания, не вдаваясь в детали.

– Ну… интервью с вами – часть задуманной редакцией серии, посвященной наиболее известным личностям побережья… О, так сказать, выдающихся людях Востока.

– Выдающихся? – переспросил Стрэйхен, почувствовав, что она недоговаривает.

Ния облизала губы и опустила взгляд.

– Ну да, выдающихся и… и…

– И что? И богатых? Или и красивых? Или темноволосых? А может, и – очаровательных?

– А как насчет «слишком самоуверенных»? – обиделась Ния и замолчала.

Дэниэл одарил ее весьма странным взглядом.

– А ведь это задание почему-то не дает вам покоя, не так ли? – Тем самым он показал, что отлично помнит все, что она выложила в запальчивости. Так что отрицать это не имело смысла.

– Не дает! Правильно! – Она вскинула руки вверх в эмоциональном порыве. – Ведь это абсурд! Десять наиболее завидных женихов Востока – это же надо такое придумать! Стоит мне только подумать про все эти репортажи, как я начинаю с ума сходить от ярости.

– «Десять наиболее завидных женихов Востока»? – словно эхо, повторил за ней Стрэйхен. – В «Истерн Эдж»?!

– Вот и я говорила им то же самое. – Ния скривила губы. – Но Билл не желал ничего знать. Нет, приходилось вам слышать о чем-нибудь более бессмысленном?

Дэниэл так и не смог ответить на этот вопрос, потому что перед ними наконец поставили заказанное. Надо сказать, еда выглядела весьма аппетитно – это была нарезанная тонкими ломтиками телятина под белым соусом и овощное «попурри» – рагу из цукини, сладкого перца, сваренных вкрутую яиц и еще бог знает чего.

– Спасибо, Сью. – Дэниэл улыбнулся официантке, которая неожиданно вспыхнула и убежала, не сказав ни единого слова.

– И часто вы здесь обедаете? – спросила Ния, заметив, что Стрэйхена в ресторанчике хорошо знают. Впрочем, и он был явно в курсе, что здесь к чему – к примеру, заказывал обед, даже не заглядывая в меню. И блюда, которые оказались перед ними, пахли великолепно, а на вкус были еще лучше.

– Несколько раз в неделю – когда мы на месте, в Вестоне. Я живу неподалеку… кроме того, повар из меня неважный. Это блюдо приготовили специально для вас – как, устраивает?

– Конечно, устраивает! Это просто чудо что такое! Я только удивляюсь, что обед не сопровождается дружеским похлопыванием по спине и бесконечными разговорами о баскетболе со стороны владельцев заведения и посетителей.

Стрэйхен прищурился.

– Если бы такое случилось хоть раз, только бы они меня и видели. И владелец ресторана, кстати, об этом осведомлен. Куда хуже, когда ты заходишь в шикарный ресторан и кто-нибудь тебя узнает. Тут уже неважно, устал ты, голоден или просто не в духе – на тебя накидываются и не отпускают. Публика жаждет общения с тобой – так что будь любезен соответствовать. Вот почему я предпочитаю есть здесь. Местные завсегдатаи ничего от меня не ждут. – Стрэйхен понизил голос и после паузы добавил: – И вот почему я не хочу, чтобы вы обо мне писали. Мечтаю оставаться маленьким и незаметным.

Означенная декларация была произнесена с такой сдержанной силой, что на некоторое время за их столиком воцарилось молчание, которое, кстати, дало им возможность по достоинству оценить еду. Ния возвращалась мыслями к его словам и спрашивала себя: «С чего бы ему так нравилось оставаться незаметным?»

– Отчего вы все еще ходите в «женихах»… Дэниэл? – спросила она, пытаясь попробовать на вкус его имя. Оно очень удачно прижилось у нее на языке, и ей захотелось произнести его снова.

Этот процесс не остался незамеченным для ее спутника. Он улыбнулся и сказал:

– Да, зовите меня Дэниэл. Что же касается вашего вопроса… Полагаю, я хожу в женихах – как вы изволили выразиться – просто потому, что не женат.

– Об этом я уже успела догадаться, – бросила она с усмешкой. – Суть в другом – почему вы не женаты?

Стрэйхен решил не придавать ее вопросу значения.

– Брак не соответствует моему стилю жизни.

– Но вы были женаты – в прошлом?

Он ничего не ответил и еще в течение минуты продолжал есть в полном молчании.

– Это начинает подозрительно смахивать на интервью.

– Никакое это не интервью, – мгновенно отреагировала Ния. – Я просто так спросила. Из любопытства.

– Ну конечно…

– Но, согласитесь, странно, что такой привлекательный мужчина, как вы, не имеет постоянной спутницы. Хотя бы для того, чтобы было кому готовить вам обеды…

Дэниэл отложил вилку.

– Женщина, которая могла бы меня заинтересовать, должна быть умной и независимой. Неужели вы думаете, что такая женщина стала бы сидеть в пустом доме, поджидая человека, который неизвестно куда уехал и неизвестно когда вернется?

– Если она будет вас любить, то отчего бы и не подождать?

– Я сам никогда не посмею предложить женщине подобное. Для семейной пары такая жизнь не годится. Уж кому, как не вам, не знать этого?

Ния сморгнула непрошеную слезу.

– Удар ниже пояса, – прошептала она и коснулась задрожавшими вдруг пальцами медальона у себя на груди. – Но, между прочим, в нашем с Дэвидом разводе столько же его вины, сколько и моей.

– Стало быть, именно по этой причине вы и ненавидите баскетбол?

– Не в этом дело… Просто… просто всякое упоминание о баскетболе вызывает у меня болезненные ассоциации. – Она нахмурилась, поднесла к губам бокал с вином и сделала глоток, после чего, поставив его на стол, глубоко вздохнула. – Это должно было уже пройти, но почему-то не проходит, – пробормотала она, искренне желая, чтобы дурные воспоминания о неудавшемся браке не тревожили ее больше. К сожалению, сидевший напротив мужчина только подогревал эти воспоминания, поскольку имел самое непосредственное отношение к тому миру, который так увлекал ее мужа. Она же в течение нескольких лет упорно старалась об этом мире забыть. Впрочем, общение со Стрэйхеном вполне стоило нескольких неприятных мгновений, которые он ей доставил не совсем тактичным упоминанием о разводе.

– И сколько же времени прошло с тех пор, как вы начали ненавидеть баскетбол? – произнес он весьма проникновенным голосом, который являлся важной составляющей его обаяния. Если бы Стрэйхен оказался грубым, невыдержанным человеком, для Нии это стало бы еще одной причиной держаться подальше от спорта и спортсменов. Но Дэниэл был умен, тонок и производил впечатление думающей личности. Нии вдруг захотелось поделиться с ним своими горестями.

– Вот уже пять лет, – сказала Ния, отметая прочь все сомнения. – А еще пять лет я прожила в браке, и все эти годы дались мне очень непросто.

– Вы ведь были намного моложе Дэвида, не так ли?

– Угу. На пятнадцать лет. – Как ни странно, она совершенно не испытывала неловкости, рассказывая все это, – можно было подумать, что перед ней сидит старинный друг, привычный к подобным откровениям с ее стороны. – Но… разница в возрасте не являлась главной причиной наших размолвок.

– Неужели?

Копна густых каштановых волос у нее на голове пришла в движение – так энергично Ния замотала головой в подтверждение своих слов.

– Мы просто не смогли скоординировать наши жизни. Мы с Дэвидом двигались в разных направлениях – и в интеллектуальном, и в эмоциональном планах.

– В таком случае причиной развода были… хм… не только женщины?..

Ния печально улыбнулась.

– А вы не любитель ходить вокруг да около, правда? – Поскольку Дэниэл в ответ лишь пожал плечами, она решила продолжать: – Нет, – сказала она со вздохом. – Хотя поначалу я именно так и думала. Неверность Дэвида стала лишь частью наших с ним неразрешимых проблем. Мне был нужен человек, с которым я бы могла делить радости и горести. А ему… ему была нужна только его колонка спортивного обозревателя… ну и баскетбол, конечно. Я далеко не сразу это поняла.

Некоторое время они ели в полнейшем молчании. Дэниэл обдумывал слова журналистки, сопоставляя ее судьбу с событиями в своей собственной жизни. Ния же продолжала удивляться про себя, что она выболтала свои самые сокровенные мысли малознакомому человеку. Перед ней, однако, сидел мужчина, который весьма уважительно относился к собственной частной жизни. Это позволяло надеяться, что он аналогичным образом станет относиться и к ее исповеди. Она все больше и больше утверждалась в мысли, что ее откровения дальше этого ресторана не пойдут.

– Вы его видели с тех пор? – спросил Дэниэл, откидываясь на спинку стула и отодвигая от себя опустевшую тарелку.

Ния хмыкнула:

– Скорее его видели вы. Он наверняка должен был освещать вашу последнюю игру.

– Да, пожалуй, мы тогда ездили в Сан-Антонио. Но у нас с ним исключительно деловые отношения. – Он на минуту замолчал, а взгляд его карих глаз сделался мягче, чем прежде, еще до того, как он задал ей коварный вопрос: – Вы по нему скучаете?

– Нет.

– Вы очень уверенно об этом говорите.

– А я и в самом деле в этом уверена.

– Вы живете одна?

– Да.

– Одна-одинешенька?

Глаза Нии заметались. Потом она перевела дух, опустила ресницы и посмотрела сквозь них на Стрэйхена. Придав голосу рокочущее звучание, она, передразнивая тренера, сказала:

– Что-то это стало подозрительно смахивать на интервью.

– Ничего подобного, – подыгрывая ей, ответил Дэниэл и, используя ее же собственные слова, добавил: – Просто мне любопытно.

– Вы напрасно проявляете любопытство на мой счет. – Настала пора снова вернуть разговор в деловое русло. Уж слишком приятным собеседником оказался Стрэйхен, а ведь ей следовало постоянно иметь в виду, кто он такой и зачем она приехала к нему на стадион. – Мне совершенно нечего вам сообщить, все так обыкновенно. Вот вы – личность по-настоящему загадочная. Поэтому людям интересно узнать о вашей жизни, а не о моей. Хватит меня мытарить, Дэниэл. Поверьте, мне очень важно сделать интервью с вами.

Доброжелательный настрой Стрэйхена мигом отошел в прошлое. Он разом посуровел, выпрямился и показал два пальца официантке, которая тут же принесла две чашечки кофе. Ния внимательно за ним следила, в очередной раз поражаясь мгновенной смене его настроения. Ей было жаль, что она спугнула дружеские чувства, которые он, по-видимому, уже начал к ней испытывать. Было похоже на то, что она напомнила ему, кто он есть, и, как следствие этого, лишний раз подчеркнула свой собственный статус. Ничего не поделаешь, это была необходимая мера. После обеда он должен был вернуться в свой офис в спортивном комплексе, а она в свой – в редакции «Истерн Эдж».

Неожиданно Ния вспомнила, что ее уже давно ждут на работе.

– Извините, мне нужно срочно позвонить. Здесь есть телефон?

Дэниэл вытянул ноги, пошарил рукой в кармане брюк и наградил ее четвертаком.

– Там, у выхода.

Ния в недоумении воззрилась на четвертак.

– Это еще зачем? – осведомилась она, доставая из сумочки бумажник и отодвигая стул.

– Затем, чтобы вы могли позвонить.

– У меня есть мелочь.

– Возьмите монету, – скомандовал он тем же самым громовым голосом, которым раздавал указания игрокам на площадке. Его лицо сделалось непроницаемым, и у Нии не хватило духу раздражать его отказом.

Схватив четвертак, она удалилась в недра ресторана. Ей вдруг пришло на ум, что Билл Остин устроит ей очередной разнос за опоздание, после чего ей представился его скептический взгляд, которым он будет сверлить ее в тот момент, когда она предстанет перед ним и признается, что не смогла добиться у Дэниэла Стрэйхена разрешения на интервью. С чего это, спрашивается, она собралась затевать сейчас ссору из-за какой-то монеты, когда у нее достаточно вполне реальных проблем для беспокойства?

Продолжая недоумевать по этому поводу и давая себе в очередной раз слово впредь хранить хладнокровие, она дозвонилась до редакции и долго извинялась перед Биллом, напирая на то, что главным виновником ее опоздания был Дэниэл Стрэйхен.

– Это твердый орешек, Билл, – говорила она чуть ли не шепотом, из страха, что ее могут услышать, – и мы еще обломаем об него зубы. Честно говоря, мне кажется, что его не удастся уговорить. – Было неплохо подстраховаться и заранее предупредить шефа о возможной неудаче.

Судя по недовольному голосу Билла, он не поддался на ее уловку.

– Уж постарайся. Ты как никто умеешь уговаривать мужчин. В конце концов, подключи женские чары, свое непревзойденное обаяние. Увлеки его, черт возьми!

– Вы отдаете себе отчет в том, что мне предлагаете? – с негодованием в голосе поинтересовалась Ния.

Ответ Билла прозвучал резко:

– Ничего дурного я тебе не предлагаю. Я только хочу, чтобы ты сделала все, чтобы убедить его дать согласие на интервью. Знаю, что тебе не по душе это задание, но мне нужно, чтобы ты из кожи вон вылезла, пытаясь его выполнить, а уже потом поднимала руки.

– Этот человек очень упрям, – возразила Ния. В этот момент она почувствовала, что предала Стрэйхена. Интересно, с чего бы это?

– Ну и что? Ты тоже упрямая! – бросил Билл, заставив Нию вспомнить тост, который они вместе с Дэниэлом только что провозглашали за столом. – И не забудь заехать в редакцию до конца рабочего дня. Если мы не обсудим ту статью о колледжах, вряд ли она увидит свет в следующем месяце. Необходимо сделать это сегодня же!

– Знаю, – выдохнула в трубку Ния. – Все ясно. Я буду в редакции через час. – Положив трубку, она на минутку оперлась лбом о прохладную стену. Вот так времечко… Каждая мелочь достается с кровью…

– У вас все в порядке?

Ния удивленно подняла голову и обнаружила Дэниэла, который стоял в проеме арки, являвшейся входом в маленькую нишу, где укрывался телефон. Стрэйхен высился перед ней, засунув руки в карманы, подчеркивая тем самым ширину своих атлетически развитых плеч и груди. Да, он был очень хорош, что и говорить…

– Хм… Пожалуй, да… – начала было она, но потом, вдруг потеряв контроль над собой от распиравшего ее гнева, принялась выкрикивать нечто совершенно противоположное: – Нет! Не в порядке! У меня все наперекосяк. Шеф разозлился на меня за то, что я опоздала – сегодня мы вместе с ним должны были обсудить одну статейку. Впрочем, вам это неинтересно. Когда я вернусь в Бостон, вряд ли у нас с ним хватит времени на что-либо путное. Ему, знаете ли, наплевать, что вы затащили меня обедать. В такой миленький интимный ресторанчик. – Она сделала презрительную гримасу и движением головы отбросила со лба непокорную прядь. – Но признания личного характера сегодня делала одна только я. – Глаза Нии блеснули, и в них вспыхнула неподдельная ярость. – Еще бы немного – и я поведала бы вам всю свою жизнь по дням. Одного только не пойму – как вам удалось меня разговорить? А что я получила взамен? Ни малейшей надежды на то, что вы ответите хотя бы на самые невинные мои вопросы.

Ния замолчала, дыша тяжело и неровно. Выплеснув изрядный заряд злости, она понемногу успокаивалась, чувствуя лишь глупое отчаянье. При этом она отлично осознавала, где находится – будь ресторан побольше и пошумнее, уж она бы дала волю чувствам на полную катушку. Теперь же она просто стояла и смотрела на Стрэйхена.

Тот тоже ничего не говорил, видимо, ожидая, не последует ли продолжения с ее стороны. Прошла целая минута взаимного молчания, прежде чем Стрэйхен позволил себе заговорить.

– Вы поели? – спросил он спокойно, никак не реагируя на разыгравшуюся только что перед его глазами маленькую бурю.

– Да!

– Тогда давайте выбираться отсюда. – Он повернулся и зашагал к выходу, возглавив таким образом отступление их маленькой армии.