"Молочные берега" - читать интересную книгу автора (Удальцова Таисия)

ГЛАВА 11

К шести утра полусонная Тамара была на месте. Крыс, недовольный ранней побудкой, уныло плелся рядом, едва не скреб носом по мокрому асфальту. Хорошо, на злость сил у него не хватало, и Тамара могла без проблем подходить к собачникам.

Девушка с некоторым удивлением отметила, что их здесь не так уж и много, гораздо меньше, чем в ее микрорайоне. И с большей частью она познакомилась еще вчера. Сегодня Тамара увидела лишь двух незнакомых эрдельтерьеров, добермана и королевского пуделя. К сожалению, их хозяева тоже не встречали исчезнувшего курьера.

Тамара бродила по Набережной и уныло прикидывала — имеет ли смысл сунуться на Фанеру. Так называли в городе северный микрорайон, где находился фанерно-мебельный комбинат.

Ехать туда не хотелось, хоть плачь — слишком далеко. Да и что нового она сможет узнать? Ну, жил Колосов там, это и Лешка вчера сказал. В школе учился. А дальше что? Вряд ли Димыч рискнет прятаться в родном доме, не полный же он кретин?

Тамара нехорошо улыбнулась: был бы полным, двинулся бы после пропажи прямиком к Риткиному шефу и тут же поймал бы пулю в лоб. Заслуженную, если честно.

Украл, не украл, какая разница? Доллары-то тю-тю! Не сохранил. А причины…

Кому до них дело?!

Тамара подумала и сказала себе: она бы на месте Риткиного шефа признала виновным именно Колосова.

Знал же Димыч, что везет? Знал. Или догадывался. Должен был о мерах безопасности позаботиться, раз за дело взялся. Наверняка ему немалые денежки обещали.

Тамара не сомневалась: Фанеру подручные Риткиного шефа давным-давно прочесали. Перетрясли всех знакомых Колосова. И припугнули наверняка: мол, как только хоть тень Димыча заметите, тут же звоните, не то…

Часам к восьми Тамарины ноги подламывались в коленях. Она забрела в ближайший двор и со вздохом облегчения упала на скамейку.

Крыс попытался лечь рядом, но мокрый холодный асфальт бультерьеру не понравился, и он обиженно заскулил. Тамара тяжело вздохнула и заверила пса, что минут через пять они пойдут к остановке. Вот только она чуть дух переведет — очень устала. Крыс негодующе фыркнул и отвернулся.

Из подъезда вышла старушка в забавной детской вязаной шапочке с помпончиками. Красный болтался где-то у уха, синий висел прямо над носом, старушке он, видимо, не мешал.

Оставаясь под навесом, она внимательно осмотрела темное низкое небо. Недовольно поджала губы и вытянула руку ладонью вверх, проверяя — нет ли дождя. Невнятно высказалась по поводу мерзкой погоды, невовремя разыгравшегося мужнего радикулита и своей несчастной доли. Потом пошарила за пазухой и извлекла на свет божий крошечную, совершенно голую собачонку с выпуклыми глазами.

Едва оказавшись на воздухе, собачонка начала мелко дрожать от холода, и старушка раздраженно прикрикнула:

— Нечего-нечего, голубушка! Пока все дела не переделаешь, в дом и не мечтай попасть. Сколько можно за тобой подтирать?

Крыс, перестав злиться на хозяйку, заинтересованно уставился на незнакомцев и нервно облизнулся. Тамара увидела округлившиеся глаза старушки, ухватила бультерьера за ошейник и успокаивающе заверила:

— Вы не волнуйтесь, он не тронет.

— Меня или Долли? — уточнила практичная старушка, подозрительно рассматривая чужаков.

— Обеих, — неуверенно сказала Тамара. И на всякий случай сердито прошипела: — Ф-фу!

Крыс поник. Старушка увиденное одобрила. Столкнула со ступенек по-прежнему дрожащую собачонку и звонко скомандовала:

— Гулять!

Она вытащила из кармана аккуратно сложенную клеенку и пошла к скамье. Тамара покрепче вцепилась в ошейник. Пес демонстративно отвернулся.

Старушка расстелила на скамейке свою подстилку. Села и приветливо улыбнулась Тамаре. Потом кивнула на Долли, неуверенно жавшуюся к крыльцу, и пожаловалась:

— Внук подбросил. Приехал, на беду, когда я по магазинам бегала, а дед, дурень старый, взял. Теперь вот маемся вдвоем. Обычно муж с ней выходит, а эту неделю… — Старушка печально махнула рукой. — С радикулитом слег! Вот я и выгуливаю эту паршивку.

— А внук где? — вяло поддержала разговор Тамара.

— В отпуск с женой уехал. В Турцию, кажись. Забыла, как это местечко называется. На побережье, точно помню. Еще цельных две недели загорать будет, чтоб ему там туч нагнало, негоднику!

Долли наконец отлепилась от ступенек и неохотно потрусила к ближайшим кустам. Старушка удовлетворенно крякнула и снова перевела взгляд на Тамару. Долго рассматривала ее. Потом покачала головой и недоуменно протянула:

— Не Максимовых ли ты дочка? Так вроде такого страшилища — она кивнула на бультерьера — у них отродясь не водилось. Али взяли?

Крыс оскорбленно фыркнул. Тамара отрицательно покачала головой. Всезнающая старушка сдаваться не умела.

— Значит, Кошелевых внучка? — подслеповато щурилась она. — Как сейчас помню: бегала такая же темненькая по двору, косичками трясла. А тут на-ка — выросла, и не узнать. Время-то как летит…

Несколько долгих секунд Тамара размышляла: не согласиться ли с последней версией? К чему зря мучить старушку…

Она неловко повернулась, конверт с фотографией больно ткнулся в ребра, Тамара невольно ойкнула.

Крыс вопросительно задрал морду. Старушка недоумевающе моргнула. Выцветшие голубенькие глазки азартно заблестели.

— Чего ты? — с любопытством спросила она. — Али сердце прихватило? У вас, нынешних молодых, все не как у людей.

— Да нет, — Тамара извлекла проклятую фотографию из-за пазухи. — Просто я спросить хотела…

Долли в кустах неосторожно задела ветку, ее окатило холодным душем. Собачонка в панике завизжала. Крыс оживленно завертел головой.

Старушка пространно высказалась по поводу четвероногого «убоища», навязанного на ее голову бессовестным внуком. Обернулась к Тамаре и ткнула пальцем в конверт:

— Меня?

Тамара печально вздохнула. Она ни капли не верила, что забавная старушка сможет помочь.

С чего бы? Гулять вышла уже после восьми, от дома не отошла ни на шаг, сама призналась — обычно собакой занимается муж. И все-таки… Если уж она, Тамара, все равно здесь сидит… глупо не поставить точку!

Тамара дрожащей рукой вытащила из конверта снимок и показала собеседнице.

— Вы случайно не знаете этого парня? Видели где, может быть?

Старушка явно хотела сказать «нет» и вдруг торопливо воскликнула:

— Погодь-погодь! Дай-ка мне в руки, приглядеться хочу…

Она внимательно рассмотрела фотографию, даже зачем-то перевернула ее и изучила с обратной стороны. Надпись, что ли, искала? Пожевала сухими тонкими губами и удовлетворенно пробормотала:

— Он, голубчик!

У Тамары от волнения мгновенно вспотели руки, и перехватило горло. Крыс, прекрасно чуявший настроение хозяйки, тихо заскулил. Тамара громко сглотнула и с трудом выдавила:

— Вы его знаете?

Старушка фыркнула.

— Ну, знатье мое не из серьезных!

— Вы его видели?!

Старушка важно кивнула. Крыс, встревоженный происходящим, не обратил ни малейшего внимания на смешную собачонку, подкатившуюся к ногам старушки. Малютка, видимо, окончательно замерзла, ее била крупная дрожь, она жалась к дутым сапожкам хозяйки и еле слышно повизгивала.

Тамара умоляюще выдохнула:

— Двадцать пятого октября? В шесть утра?

Старушка задумалась и принялась загибать пальцы, явно подсчитывая дни. Потом снова кивнула. Подхватила с земли Долли, ловко завернула в детскую байковую пеленку и сунула за пазуху.

— А кто он тебе? — с любопытством спросила она. И быстро добавила: — Сам не дал мне в милицию-то звякнуть, сказал — тряпки старые там, мол, черт с ними!

Тамара вскочила со скамейки и жалко забормотала:

— Бабушка, миленькая, помогите мне, ради Бога. Расскажите все-все!

— Да что все-то? — старушка расстроенно всплеснула руками. — Я ж почти ничегошеньки и не видела! И потом — кто он тебе?

Тамара помолчала, лихорадочно размышляя, что сказать, и решила придерживаться только что выбранного варианта. Тем более, старушка кое-то сама подсказала. Ляпнула о звонке в милицию, например, и о каких-то тряпках, не имеющих ценности. Это почти полностью укладывалось в нужную версию.

Тамара снова села. Жалобно шмыгнула носом и поведала старушке о своей трагедии, попутно удивлялась собственному гладкому вранью.

Все звучало до отвращения правдоподобно. Иначе бы старушка не смотрела на Тамару так сочувственно.

«Вот что значит кровное родство с Лелькой, — горестно засопела Тамара. — Кто бы мог подумать…»

Печальная история звучала так: у Тамары есть старший брат. Впрочем, разница между ними небольшая, а вот ответственности у братца много меньше, чем у нее, у Тамары. Мужик, что с него взять?

Легкомысленный Димыч — она так зовет брата — без всякого разрешения взял у Тамары дорожную сумку, а с ней случайно прихватил Тамарин паспорт и — главное! — водительские права. Они в боковом кармашке лежали, Тамара недавно из командировки вернулась.

Когда Тамара позвонила ему, Димыч клятвенно обещал вернуть документы на следующий день. Теперь же…

Тамара вполне искренне разрыдалась: время-то шло, а доллары до сих пор находились неизвестно где, как и курьер.

Девушка плакала взахлеб, и старушка заволновалась. Начала ее успокаивать, попутно выкладывая поразительные сведения. Тамара мысленно поаплодировала себе: она почти точно восстановила происшествие на Набережной.

Оказывается, утром двадцать пятого октября старушка — ее звали Марфа Федоровна — ни свет ни заря побежала в круглосуточный магазин. Не за продуктами, в аптеку.

При магазине работал дежурный киоск, а у мужа вдруг желудок прихватило. Язва у него, давно мучит, прямо беда. В домашней же аптечке пусто оказалось. Как так вышло, кто знает? Вроде всегда что-то лежало.

Марфа Федоровна вышла из магазина и тут решила проверить: хватит ли денег в кошельке, чтоб вернуться да маслица сливочного пачку купить. Старушка любила вологодское, а оно не из дешевых. Зато вкусное, — пояснила она, — и мажется прекрасно, даже в холодильнике не застывает, воды в нем ни капли.

Как раз машина к магазину и подъехала. Черная, блестящая, огромная как танк. Из нее парень молодой выскочил и к телефону бегом. А дверцу не захлопнул, видно, на секунду всего и вылетел.

Ну вот. Он, значит, звонит кому-то, Марфа Федоровна в разговор не вслушивалась, хоть и рядом стояла: оно ей надо?

А дальше… ну прямо как из-под земли! — воришка какой-то к машине метнулся и с переднего сиденья сумку дорожную сдернул. Тяжелую, видать, сумку-то, его аж на сторону перекосило, сердешного.

Парень трубку уронил и закричал что-то. Грозно шумел, прямо мороз по коже. Потом догнать вора попытался.

Да куда там! Воришка в секунду за соседний дом нырнул. Да и с концами. Небось каждую щель во дворе знал, парень минут через десять ни с чем вернулся.

Злой — ужас просто! И с лица спал. Белый, словно простыня свежестиранная. Руки трясутся, губы синюшные, смотреть больно.

Марфа Федоровна к нему: мол, сынок, давай быстренько в милицию позвоним. Они по свежим следам иногда воров ловят, сама по телевизору сколько раз слышала, в городских новостях передавали.

Да парнишка в себя пришел, видать. По лицу рукой провел, как паутину смахнул, и невесело рассмеялся. Сказал: никуда не нужно звонить. Это, мол, от растерянности он так разошелся. А если подумать, так не из-за чего было и туфли сбивать. В сумке-то лишь тряпки старые. Грязные к тому же. Матери постирать вез, и тут такая история.

Рукой махнул в сердцах: а-а, мол, пропали, так пропали! Черт с ними, сегодня же новые купит.

Тамара судорожно всхлипнула и прошептала:

— Тряпки — в самом деле пустяк. А вот мои документы… Особенно водительские права! Мне ведь по-новой придется на них сдавать…

Она снова зарыдала, между всхлипываниями горячо умоляя старушку рассказать подробнее о воришке.

Ведь Марфа Федоровна его хорошо рассмотрела, правда? Если Тамара его найдет, честное слово, уговорит вернуть документы. Пусть за вознаграждение, она слышала — так многие делают.

Тамара самозабвенно плакала. В ногах жалостливо подвывал хозяйке Крыс. За пазухой у старушки тоненько скулила впечатлительная Долли…

Марфа Федоровна сломалась. Обняла Тамару за плечи и запричитала:

— Милая, да где ж ты отыщешь теперь энтого огольца? Сколько ж дней прошло, сама подумай. Продал небось, паршивец, твои бумажки, сама знаешь — это сейчас мигом делается, жулья развелось на белом свете, что пыли…

Тамара удивленно пробормотала:

— К-какого огольца?!

— Брат разве не сказал? — искренне удивилась нечаянная свидетельница.

Тамара пожала плечами и с досадой прошептала:

— Говорить об этом не хочет! Сказал — видел мельком, и все.

Старушка вздохнула:

— Понятно. Стыдно парню, что его такая малявка надула.

Тамара кулаками размазывала по грязным щекам обильные слезы. Вспомнила про носовой платок и пустила в дело его. Для солидности.

— Вы расскажите мне подробней, — пролепетала она. — Вдруг найду…

Марфа Федоровна пожала плечами.

— А и рассказывать нечего.

— Как — нечего?! — испугалась Тамара.

— А так. Мальца-то я не знаю. Видела, правда, не раз. Он тут у перекрестка частенько водителям газеты предлагает. Знаешь, только красный на светофоре зажжется, пацанва со всех ног к машинам кидается. — Старушка подумала и добавила: — И на рынке его несколько раз встречала. Шнырял между рядами. Тащил наверняка, что лежало поплоше. — Марфа Федоровна горестно махнула рукой. — С другой стороны: что с него взять? Голод не тетка. У мальца-то семьи нормальной нет, слепому видно. Тощий, в чем только душа держится. А уж грязный…

Старушка тяжело вздохнула и перекрестилась. Тамара пролепетала:

— Имени его не знаете?

— Откуда? Ни разу при мне мальчишку никто не окликнул. Разве что — «пацан»…

— А выглядит он как?

Марфа Федоровна задумалась и неуверенно пробормотала:

— Ну… тощий, юркий, лет десяти, не больше. А может, восьми, росточка-то никакого, питается, поди, безобразно. Ага! Беленький — на удивление. Бабы молодые в такой цвет специально красятся, а мальчишка при своих бегает. Волосья аж светятся! Брови тож белые-белые, а мордашка в веснушках. И замызганная, умываться-то не привык, аль негде ему…

— Одет как?

— Одет? А бог его знает! Что они сейчас все носят? Джинсы небось? И футболки?

Тамара кивнула. Старушка отрицательно помотала головой.

— Не рассмотрела я толком-то. Уж слишком быстро все. Раз — и исчез. Шустрый малец!

Марфа Федоровна поправила смешную шапочку и угрюмо покосилась на девушку. Тамара торопливо пообещала:

— Да не убью я его, честное слово. Мне б только права вернуть!

— А ежели он продал их кому?

— Продал, так продал. Не судьба, значит.

Они посидели молча, раздумывая о своем. Подмерзший Крыс вскочил с мокрого асфальта, едва слышно заскулил и потянул поводок.

Тамара грустно подумала: с Марфы Федоровны уже вряд ли что вытрясешь. Что знала, наверняка выложила.

Вопрос в другом: что теперь делать? И как найти сумасшедшего мальчишку? Не мог же он за несколько дней все деньги растренькать?

Тамара грустно попрощалась с новой знакомой и потрусила к остановке автобуса. Ждала свой маршрут и зябко ежилась, жалея, что слишком легко оделась.

Минут через пять Тамара угрюмо поздравила себя: вовремя ее на эту скамейку принесло! Ведь уже крест на своей затее поставила. Решила — никто в тот день Колосова не видел. Или звонил он не с Набережной.

Мог же соврать! Особенно если хотел направить следствие по ложному следу.

Да, повезло ей. Теперь остается продумать дальнейшие действия.

Интересно, что Лелька скажет? Все-таки какая-то надежда у них появилась. Мальчишка — не иголка в стоге сена. Найдется.