Кристофер Сташефф «Чародей как еретик»

Глава первая

— Раз… два… три!

Четыре маленьких кулачка опустились в круг — и перевоплотились. Один превратился в камень, один — в ножницы, а еще два — в листы бумаги.

— Я выиграла! — воскликнула Корделия. — Ножницы режут бумагу!

— Нет, я выиграл! — поправил сестру Джеффри.

— Камень тупит ножницы!

— Тогда мы двое выиграли, — заметил Магнус.

— Бумага-то камень заворачивает.

— Значит, все-таки я выиграла, — не унималась Корделия, — потому что мои ножницы разрежут бумагу вокруг камня!

— Мы все выиграли, — просиял маленький Грегори. — Вот здорово!

— Нет, не здорово! — выпятил подбородок Джеффри. — Если все выигрывают, то никто не выигрывает!

— Такое могло прийти в голову только тебе! — фыркнула Корделия.

— Начни с того, что только девчонке могло прийти в голову сыграть в такую идиотскую игру! — огрызнулся Джеффри. — Где это слыхано, играть в «Ножницы, бумага и камень» больше, чем вдвоем?

«Новизна сама по себе не должна отпугивать от новых идей, Джеффри, — эти слова прозвучали у детей не в ушах, но прямо в голове, а исходили они от огромного черного коня неподалеку, внимательно наблюдавшего за ними. — Хотя на практике соревнование действительно не вполне удалось».

— Да ежу понятно, что ничего бы не вышло, Фесс!

— Не больно-то ты и старался! — Корделия буквально пронзила Джеффри взглядом. — Сквозь камень твой кулак видно!

— И не видно! А вот я точно вижу твои два пальца, они и вовсе на ножницы не похожи!

— Врешь! — взвизгнула Корделия.

«Дети, дети! — урезонивал их Фесс. — Пожалуйста, воздержитесь от чрезмерного употребления гипербол».

— Ничего не получится, Фесс, — вздохнул Магнус. — Они не остановятся, хотя знают, что Грегори наводит иллюзии лучше нас всех.

— И ничего я такого не знаю! — Джеффри покосился на Грегори, который испуганно попятился, вытаращив глаза.

— Вот это верно — ничего-то ты не знаешь, — согласилась с ним Корделия.

— Вы уйметесь?! — прикрикнул Магнус. — Или у вас так руки чешутся, что не можете удержаться без ссоры?

Корделия сердито покосилась на старшего брата, но смолкла. Джеффри только пожал плечами:

— А почему бы и нет? Или ты предпочитаешь драку, братец?

Магнус одарил его ленивой усмешкой.

— Предпочитаю. Если, конечно, у тебя хватит дурости подраться. Будем бороться или побоксируем?

— Нет! — крикнула Корделия. — Вы же знаете, что мама говорит о драчунах!

— Да мы понарошку, — Джеффри расстегнул камзол. — Поборемся… жарко сегодня.

«Пусть поборются, Корделия, — посоветовал Фесс. — Это даст выход избытку энергии. Кроме того, мальчикам полагается драться… в определенных пределах».

Магнус, улыбаясь, стянул свой камзол.

— Предупреждаю, братец, я выше и тяжелее тебя.

— А я ловчее! — огрызнулся Джеффри.

— Прекратите! — взмолилась Корделия. — Даже папа сказал бы… — девочка обескуражено замолкла, глядя, как братья, пригнувшись, медленно закружили, подкрадываясь друг к другу.

— Ах! Грегори, неужели ты ничего не можешь придумать, чтобы остановить их?.. Грегори! Куда ты подевался!

Магнус поднял глаза, и всплеск беспокойства заставил его на миг позабыть о поединке.

Джеффри увидел в обороне щель, нырнул, поймал Магнуса за колени и с победным кличем рванул на себя.

Тот грохнулся на спину.

«Джеффри! — огорчился Фесс. — Нечестно!»

Магнус вскочил на ноги с кровожадным воплем:

— Это нечестно! Нападать, когда меня отвлекла забота о твоем брате?

— Верно, ты отвлекся, — с готовностью согласился Джеффри. — А на войне всегда нечестно. Даже папа так говорит.

Магнус покраснел, и драка едва не превратилась во всамделишную, но в этот момент рядом с хлопком появился Грегори.

— Чужие!

Братья тут же забыли о ссоре.

— Чужие? Где?

— Вон там, на лужайке, — ткнул пальцем Грегори. — Мне показалось, что я услышал случайную мысль, и я слетал посмотреть — там такой большой дом, и люди в коричневых плащах пашут вокруг землю!

— Но та лужайка была пустой ещё в прошлое воскресенье! — воскликнул Джеффри. — Мы там пикник устраивали!

«Это было в позапрошлое воскресенье», — поправил Фесс.

— А сейчас там дом, — упрямо возразил Грегори.

— Два десятка человек смогут поставить глинобитный дом за день-два, — нахмурился Магнус. — А что за коричневые плащи, братец? Крестьяне носят холщовые штаны и рубахи!

— Откуда я знаю, — невинно закатил глаза Грегори. — Мне только семь.

— Тоже верно, — Магнус подхватил камзол и торопливо натянул его. — Пойдем посмотрим — только тихо!

«Нельзя, дети! Это может быть опасно!» — спохватился Фесс.

Но Магнус уже несся по воздуху прочь, стрелой проскальзывая меж деревьев. Джеффри ухнул и полетел следом, на ходу натягивая камзол.

«Только не подходите слишком близко», — безнадежно вздохнул Фесс.

Корделия схватила свою метлу, стоявшую рядом с деревом.

— Отлично, малыш! Ты сделал все, чтобы они не наставили друг другу синяков!

Грегори довольно улыбнулся и полетел за ней.

Дом был точно такой, каким его описал Грегори, — большой, крытый соломой, с глинобитными стенами. По крайней мере, с одной стеной. Остальные три пока еще недалеко ушли от голого плетня, и две пары работников усердно обмазывали их глиной. Изгородь окружала с четверть акра вокруг дома, и еще двое мужчин в коричневых рясах достраивали ее. Солнце поблескивало на потных выбритых макушках над откинутыми назад капюшонами ряс. Треть лужайки уже лишилась буйной зелени травы: две команды монахов усердно распахивали целину, каждый плуг тащили двое, а третий шел следом, направляя. За плугами тянулись темно-коричневые полосы свежевспаханной земли.

— А с чьего это позволения они забирают всю лужайку себе? — вспылил Джеффри.

— Так ведь никто и не запрещал им, братец, — пожал плечами Грегори.

Джеффри решительно направился вперед, засучивая рукава.

— Не смей! — Магнус ухватил его за шиворот, легко увернувшись от удара. — Это не твоя лужайка, чтобы ты разрешал или запрещал этим людям воспользоваться ею, — она принадлежит Королю!

— Но мы здесь всю жизнь играли!

— Мы играем во всем лесу, на каждой поляне и опушке, — напомнил Магнус. — И, конечно, можем уступить одно такое местечко святым отцам.

— Отцам? — Джеффри перестал вырываться и недоуменно уставился на брата. Затем широко раскрыл глаза.

— Ну да! Коричневые рясы, капюшоны — какой же я дурак, что не заметил этого раньше?

— Дурак и есть, — утешила его Корделия. — Это монахи.

Джеффри озадаченно посмотрел на поляну.

— А что они тогда здесь делают? Монахи живут в монастыре, далеко к югу… Тихо! Кто-то идет…

— А кто идет? — Магнус посмотрел через голову Джеффри на лужайку.

— Еще одни чужаки! — воскликнула Корделия.

— Они нехорошие, — помрачнел Грегори. Новые незнакомцы действительно казались не очень хорошими. Одежда у них была перепачканная, бороды нестриженные, а волосы — всклокоченные. Они появились из леса с нескольких сторон, крадучись подбираясь к монахам. Каждый нес щит и длинную дубину, а у одного или двух были еще и мечи.

Один из долгополых заметил врага и что-то тревожно прокричал. Его товарищи испуганно вскинули головы и мигом похватали из высокой травы стальные шлемы и дубинки. К ним через лужайку уже неслись, на ходу напяливая доспехи, пахари от второго плуга. Те, что ставили изгородь, и те, что строили дом, тоже побросали свои инструменты, вооружились шлемами и дубинами и бегом бросились на выручку к пахарям.

Джеффри помрачнел.

— Что ж это за монахи такие, с оружием?

— Ага, так значит, святым отцам нечестно защищаться от разбойников? — подковырнула брата Корделия.

Джеффри, сердито вспыхнув, обернулся к ней, но Магнус зажал ему рот, прошипев;

— Тихо! Вы что, хотите, чтобы они повернули против нас? — но заметив, как загорелись глаза Джеффри, старший прикусил язык.

«И в самом деле, будьте крайне осторожны, — поскольку Фесс не мог летать так замечательно, как они, ему потребовалось немало времени, чтобы догнать их. — А еще лучше, дети, пошли отсюда. Здесь опасно».

— Мы далеко от них, — возразил Джеффри, — и нас не видно.

— Здесь не опасно, Фесс, — взмолилась Корделия. — Мы же не собираемся сражаться с ними.

«Пока нет», — проворчал черный конь.

— Разбойники замедлили шаг, — сообщил Грегори.

Джеффри вырвался из рук Магнуса и шагнул к младшему брату.

— А ты откуда знаешь, что они — разбойники?

— Кто же еще одевается так неряшливо и вдобавок носит оружие?

Увидев дубинки, разбойники действительно замедлили шаги, но тем не менее окружили монахов с трех сторон, злобно ухмыляясь.

— Вы взаправду хотите отлупить нас, слуги Господни? — в устах самого длинного из разбойников последние слова прозвучали как ругательство.

— Старший монах шагнул вперед.

— Надеюсь, что нет. Кто вы такие и что вам здесь нужно?

Это почему-то показалось бандитам очень забавным, они аж захрюкали от удовольствия, а самый длинный отозвался:

— Мы благородные джентльмены, о добрый брат. Разве не видно по нашим изящным мордам и дорогой одеже?

— Ты хочешь сказать, что вы разбойники, — в словах старшего монаха скользнула тень презрения. — Ну что ж, а я отец Боквилва. Что вы собирались у нас отобрать?

Разбойничья ухмылка исказилась до оскала.

— Отобрать? А что у тебя есть, славный монашек. Все то есть.

Отец Боквилва пожал плечами.

— Берите все, что найдете. И не стесняйтесь — Господь не оставит нас.

Разбойники уставились на монаха, не веря собственным ушам. Ухмылка предводителя стала еще шире, он победно заржал:

— Ну и дурак же ты! За мной! — и направился в сторону дома, махнув своим людям рукой. — Овца готова, можно стричь!

Остальные разбойники затрусили следом. Монахи посмотрели им вслед.

— Не заберут же они мой молитвенник, — заметил один.

Монах постарше пожал плечами:

— Если и заберут, что с того? Я перепишу его тебе заново, по памяти.

— Да почему они сдались так просто? — прошипел Джеффри. — У них же есть и дубины и шлемы! Почему им так безразлично, что у них все отберут?

— Они люди духовные, — ответил Грегори. — Вещи из дерева или железа для них ничего не значат.

— Тебя забыли спросить, малявка!

— Тогда я спрошу у тебя, — рассердился Грегори. — Как могут такие благочестивые люди взять в руки оружие?

«К сожалению, такие прецеденты уже были, — вздохнул Фесс. — Служители каждой из религий рано или поздно берутся за оружие».

— Смотри, они достали щиты, — Магнус тронул брата за плечо. — Может быть, им просто нужно было время вооружиться.

Джеффри крутнулся, чтобы посмотреть, и покачал головой.

— Только щиты. У них с собой даже ножа кухонного нет.

— Разбойники возвращаются, — со страхом прошептала Корделия.

И действительно, разбойники высыпали из дома с криками ярости.

— Это что еще за шутки? — накинулся самый здоровый на отца Боквилву. — У вас что, нет ничего, кроме муки да гороха?

Священник кивнул другому бандиту.

— Я вижу, ты нашел мой требник. Возьми его, если хочешь. Бог даст мне еще.

Разбойник с проклятием отшвырнул требник прочь.

Подбородок отца Боквилвы затвердел.

— Там больше ничего нет. Лишь немного мяса, священные сосуды и кое-какая утварь.

— Больше ничего, а? — бандит ухмыльнулся и помотал грязным мешком. — А это что такое?

И поднял вверх золотую чашу.

— Это один из священных сосудов, о которых я только что говорил, — старший монах побледнел. — Он принадлежит не нам, но Господу. Умоляю тебя, возврати чашу на алтарь, с которого взял ее!

— Ты сам только что сказал, что Бог тебе подаст. Ну, а нам он подал эту золотую Божью штуковину.

— Вы не осмелитесь осквернить храм!

— Чего еще? Разве Господь не велит делиться с бедными?

— Ты богохульствуешь. Верни священную чашу — или ты разоришь дом Господень?

— Нет, твой ограблю! Ну-ка, что ты там еще прячешь, а?

— Ничего, хотя вы еще не добрались до наших шкур. А все наше золото уже у тебя в руках.

— Я тебе не верю! — рявкнул грабитель. — Ты уже хотел укрыть эту штуку от меня. А ну, говори!

И он хлестнул отца Боквилву по лицу. Голова священника мотнулась назад, лицо покраснело, он отчаянно попытался сдержать ярость и преуспел в этом. Разбойник зарычал и снова занес кулак, но в этот раз рука священника взметнулась вверх, отразив удар, и в следующее мгновение он ловко подкосил разбойника ногой. Тот грохнулся оземь, а его товарищи с воплями: «Стой! А ну брось! Не смей!», кинулись вперед, размахивая мечами и дубинами.

Монахи закрылись щитами и мечи с тупым стуком увязли в дубленой коже. Один из разбойников, схватив дубину обеими руками, обрушил ужасный удар на голову монаха, но тот вскинул щит, дубина бумкнула о него и так подпрыгнула вверх, что бандиту даже не пришлось тратить сил, чтобы замахнуться для следующего удара.

Однако другой разбойник дотянулся до щита и дернул его на себя. Монах, укрывавшийся за щитом, оступился, и в этот момент разбойничья дубина очертила молниеносную дугу. От удара шлем монаха отлетел в сторону, и тот зашатался, оглушенный.

— Да они только отражают удары! — не выдержал Джеффри. — У них же есть дубины, почему они не отбиваются?

— И потом, их же в два раза больше, чем разбойников, — жалобно добавила Корделия.

Двое с мечами наконец высвободили клинки и снова закружили вокруг своих жертв.

«Джеффри, не смей…» — Фесс неожиданно почуял неладное.

Но не успел Фесс и договорить, как мальчишка с воинственным воплем вылетел из кустов.

«Джеффри!» — в отчаянии простонал Фесс.

— Назад! — заорал Магнус. — Это не наше… А, черт подери! Он уже в гуще!

Джеффри подхватил дубинку оглушенного монаха и яростно замахнулся на разбойника. Тот отскочил от изумления, затем помрачнел и шагнул вперед.

— Назад, злодей! Не тронь моего брата! — рявкнул Магнус, выскакивая из-за деревьев.

«Магнус! — взвыл Фесс. — Дети! Как вы можете!» — и с грохотом вломился в кусты на опушке.

— Как! Неужто мы будем стоять в стороне! — вскричала Корделия. — Ну уж нет! — и, вскочив на метлу, помчалась на поляну.

Грегори благоразумно остался в тени. Впрочем, он пристально поглядел на камень размером с кулак. Камень заворочался, пошевелился и, молнией взвившись с земли, угодил разбойнику точно в голову.

Грабитель, стоявший перед Джеффри, уже занес дубину, чтобы размозжить мальчишку, но Магнус подскочил сзади, ухватился за нее и всем своим весом рванул. Разбойник пошатнулся и, обернувшись, вытаращил глаза. Заметив Магнуса, он оскалился, снова поднял дубину… но Джеффри уже сидел у него на плечах, откручивая голову. Бандит заревел и попятился, где Магнус как раз ставил ему подножку. Тот грохнулся наземь, взмахнув руками, словно желая взлететь.

Один монах уже лежал на земле, и разбойник заносил дубину, чтобы прикончить его, когда Корделия с визгом вцепилась ему в рожу, и бандит с испуганным воплем чуть не бросился наутек. Затем разглядел, что его обидчик — всего лишь маленькая девчушка, и кровожадно замахнулся.

Фесс вытянул шею, схватил его за шиворот стальными челюстями и мотнул головой. Бандит с воем улетел прочь.

— Ты все испортил! — огорченно крикнула Корделия Фессу.

Тут ее увидел отец Боквилва и побледнел. Ему хватило одного взгляда, чтобы заметить в самой гуще сражения еще двоих детей.

— Здесь дети! — прогремел он. — Не ждите, братья! Бейте! Спасайте детей!

Монахи даже не оглянулись на своего предводителя, но их дубинки в мгновение ока завертелись, как крылья мельницы, и хлестко забарабанили по врагу. Разбойники завопили, двое упали. Дубинки снова завертелись.

Четверо разбойников устремились к Магнусу и Джеффри. Фесс с ржанием кинулся прямо на них, и те, испуганно заорав, разбежались. Но за спиной коня раздался вопль Джеффри: «На помощь!» Главарь разбойников поднял его над головой, собираясь бросить оземь. Фесс развернулся и прыгнул на главаря; Джеффри кувырнулся и приземлился на ноги — но четверка разбойников с победными криками вновь набросилась на Магнуса. Фесс опять было крутнулся к ним и вдруг застыл, как изваяние, на полуобороте, его передние копыта ударились в землю, конь неловко расставил в стороны закоченевшие ноги и замер окончательно. Голова опустилась и покачивалась между бабок.

— Подлецы! — вскричал Джеффри. — Довели коня до припадка!

И бросился на ближайшего разбойника. Разбойник испуганно отшатнулся, затем протянул лапы, чтобы поймать мальчишку — но тут рука в коричневом рукаве схватила его за плечо и развернула на месте, а дубинка звонко треснула по макушке.

Бандит грохнулся, а разгневанный отец Боквилва переступил через бесчувственное тело.

— Ко мне, малец! Ни шагу прочь!

Он пихнул Джеффри себе за спину и огляделся в поисках врагов.

Увы, он опоздал. Дубины его братьев-монахов уже отмолотили свое, зерно упокоилось на земле, а мякина улепетывала в лес.

Переводя дух, отец Боквилва оглядел с полдюжины разбойников, безмятежно валявшихся на земле.

— Недоброе дело. Священник не должен поднимать руку на ближнего. Позаботьтесь о них, братья, присмотрите, чтобы никто не умер, и помогите тем, кто ранен.

Остальные монахи опустились на колени, оглядывая синяки и ссадины, проверяя, стучат ли сердца.

Отец же Боквилва сердито повернулся к Магнусу, Джеффри, Грегори и Корделии.

— Не сомневаюсь, у вас были самые лучшие намерения, и все же — это безрассудство.

— Но вы даже не защищали себя! — выкрикнул Джеффри. — А стоило вам только начать, как они не устояли!

— Нам не было нужды даже начинать, — отрезал священник. — Ответь лучше, как вы тут оказались.

Грегори и Магнус обменялись взглядами. Затем старший сказал:

— С вашего разрешения, сэр, мы должны присматривать за конем нашего отца.

— Конем? — поднял брови отец Боквилва, поглядев на Фесса. — Вот как… А чем больна несчастная скотина?

— К нему эльфы липнут, — Магнус шагнул к Фессу.

— Эпилептик? — не расслышал отец Боквилва. — И ваш отец до сих пор не избавил его от мучений?

— Он верный друг и доблестный боец, — недовольно ответил Джеффри. — По сравнению с его заслугами эти припадки — ерунда.

Магнус запустил руку под седло и нажал на выступавший под шкурой позвонок — замаскированный выключатель.

— А откуда бы знаете это слово? — полюбопытствовал Грегори.

Словно прозрачная пленка опустилась на глаза отца Боквилвы.

— Неважно. Конь не ранен?

— Да нет, сейчас он придет в себя, — Магнус внимательно глядел на медленно поднимающего голову Фесса.

— Ггдеее… чтооо…

Магнус погладил бархатный нос.

— У тебя был припадок, дружище. Ничего, сейчас ты снова будешь в порядке.

Он посмотрел на монаха и ощутил укол тревоги.

— Что это вы так смотрите?

Отец Боквилва не сводил глаз с Фесса.

— Мне показалось… Неважно.

И снова сурово поглядел на мальчиков.

— Вы тоже показали себя доблестными — но глупыми. Эти разбойники не совладали бы с нами, ибо мы умеем постоять за себя.

— Даже слишком, — завистливо покосился Джеффри. — Откуда только берутся монахи, которые так здорово владеют дубинкой?

— Джеффри! — оборвал его Магнус и повернулся к монаху:

— Я прошу у вас прощения, отец. Он еще мал и порой забывает о хороших манерах.

— А я тебя не просил за меня извиняться, — огрызнулся Джеффри.

— Конечно, нет, но если чувствуешь, что должен извиниться, то должен сам принести свои извинения, — отец Боквилва изучающе посмотрел на упрямого крепыша. — А следовало бы, ибо не подобает так разговаривать со старшими. Но я чувствую в твоей душе какое-то беспокойство и потому отвечу. Еще прежде, чем я понял свое истинное призвание, молодой сэр, я был юношей, похожим на тебя, и так же души не чаял в воинском искусстве, как, думаю, не чаешь и ты. Я с охотой упражнялся с дубинкой, да, любил стрельбу из лука и борьбу, и оставил их только, когда отправился в обитель, — тут он кивнул в сторону остальных монахов, которые усердно приводили разбойников в чувства. — То же самое можно сказать и о большинстве моих товарищей — но когда мы решили покинуть стены монастыря и жить в уединении, мы вспомнили о разбойниках, которые не упустят поживиться такой легкой добычей, как мы. Потому мы снова принялись упражняться, и научили тех из нас, кто не умел.

— Благодарю вас за откровенный ответ, — кивнул Магнус. — Но почему вы решили уйти из монастыря?

— А… У нас вышел спор с нашим аббатом, — пояснил отец Боквилва, — и спор настолько серьезный, что мы решили покинуть его.

— Так может, еще и поэтому вы оттачиваете ваши боевые умения? — круглыми глазами посмотрел на него Грегори. — Вы бойтесь, что ваш аббат решит возвратить вас назад силой?

Отец Боквилва ошеломленно уставился на младшего.

— Да ты проницательный малый… Верно, глубоко в душе у нас есть и такие опасения.

Рожица Грегори сморщилась, в глазах заблестели слезы:

— Такого не может быть! Божьим людям ужасно даже думать о битве!

— Не могу не согласиться с тобой, — негромко ответил отец Боквилва, — и искренне желаю, чтобы этого не случилось. Пойдемте, я попробую объяснить положение, пока провожу вас домой.

Корделия застыла.

— О, нет, святой отец! Не стоит беспокоиться, чтобы провожать нас!

— А придется, — твердо ответил монах, — ибо я желаю поблагодарить за вашу храбрую помощь вашего отца. Причем лично.