"Искушение вампира" - читать интересную книгу автора (Рэйвен Харт)

ГЛАВА 11

Уильям

Я очнулся в темноте.

Почти невозможно довести вампира до бессознательного состояния, но Ридрек практиковался сотни лет. Я не шевелился, пытаясь понять, где нахожусь. Меня окружали знакомые запахи гниения, мокрой глины и болотной воды. Я ощущал, что старый вампир где-то поблизости; его мерзкая вонь пронизывала все вокруг.

Говорил ли я, что убить Ридрека не в моих силах? В мире вампиров существует определенное правило — или, если угодно, закон: отпрыск не может уничтожить собственного создателя. Не знаю, откуда это взялось; возможно, появилось после печального инцидента с царем Эдипом несколько тысяч лет тому назад. Или просто заработал защитный механизм, возникший при мутации крови нашего вида. Иначе поголовье вампиров могло сильно упасть. Я — отличный пример отпрыска, который с радостью убил бы создателя в первую же ночь своей новой жизни. Если бы только сумел…

Плохо дело. Я попытался шевельнуться и обнаружил, что мои руки вытянуты и привязаны к стене ладонями вверх. Не хватало только гвоздей в запястьях. Тело отказывалось повиноваться; я был словно замотан в кокон, как муха, пойманная пауком. Я лежал спиной на холодном камне, и что-то невероятно тяжелое давило на грудь. Я казался себе сандвичем с вампиром.

Несмотря на свое печальное положение, мне не удалось удержаться от улыбки. Вот бы Джек посмеялся, если б увидел меня сейчас… Впрочем, мысли о Джеке тут же отбили всякую охоту веселиться. Где-то он теперь? Что с ним сделала Оливия?

Я заставил себя отвлечься от этих раздумий и обратился к более актуальным проблемам. Я знал, что наверху царит день, а солнце стоит высоко в небе. Может быть, Джек оказался хорошим мальчиком и спокойно спит в своем гробу. Впрочем, у Оливии была целая ночь, чтобы разыскать его и обратить на свой путь. Джек умен и находчив, но в моем положении было глупо надеяться, что ему удастся перехитрить Рид-река. В конце концов, я сам устроил целое представление, чтобы обмануть создателя — но тщетно. Кроме того, я помнил свое видение — Джек, который предаст меня. Я пытался разделаться с Ридреком, прежде чем это случится, но не вышло. Оставалось лишь надеяться на истинно ирландское упрямство моего отпрыска. Я отлично знал, что его невозможно заставить что-либо сделать насильно. Но очаровать — другой разговор. Здесь у Оливии имелось явное преимущество.

Я вспомнил, как вампирша вела себя в доме Элеоноры. Если Ридрек приказал ей соблазнить Джека, с каждым новым оргазмом мой отпрыск будет терять силу, пока не станет легкой добычей.

Проклятый Ридрек! Гнев охватил меня, я задергался в своих путах, но они держали крепко.

— А! Вижу, ты очнулся. — Звук шагов и плеск воды возвестили о приближении Ридрека.

— Это не твоя заслуга, — процедил я.

Он хихикнул. Яркий свет неожиданно ударил в глаза, и я увидел часть комнаты. Я лежал на каменном столе. Мы находились в старом фамильном склепе в центре кладбища. Истлевшие кости заполняли ниши, возвышавшиеся над поверхностью воды, узловатые корни растений паутиной обвивали влажный камень. С верней ниши на меня смотрела человеческая голова, лишь недавно отделенная от тела. Очевидно, Ридреку нравился средневековый обычай класть череп на обеденный стол. К противоположной стене были приделаны три пары цепей с наручниками, и в двух их них еще остались руки: полусгнившие кости болтались в проржавевших браслетах. Очевидно, какие-то люди были похоронены здесь еще до того, как умерли. В отличие от обезглавленного тела, лежавшего в углу. Этот труп был совсем свежим.

— Бонавентура, — сказал я.

— Точно. Здесь нам никто не помешает. — Ридрек посмотрел на меня взглядом, исполненным печали. — Давно пора было уяснить, сынок, что я всегда получаю желаемое. Не в твоих силах обмануть или остановить меня.

— Я тебе не сынок.

— Но ведь так оно и есть на самом деле. И хватит уж играть в эти детские игры. — Он уселся справа от меня. — Сейчас поглядим на твою кровь вуду. Я хотел, чтобы ты при этом находился в сознании. Давай-ка попробуем, какова она на вкус. — С этими словами старый вампир обнажил клыки и запустил их в мое запястье, будто голодный пес.

Боль чувствуют все — и живые, и бессмертные. В этом есть определенное неудобство. Многие годы я учился справляться с ней, блокировать худшие ее проявления. Но подобной боли мне еще не доводилось испытывать. Бритвенно-острые клыки Ридрека пронзили плоть и проскрежетали по кости. Боль прошла сквозь меня, как электрический разряд.

Пока тело корчилось в муках, моя ненависть пылала ярким огнем. С криком ярости, эхом, отдавшимся от стен, я дернулся, что было сил, и выгнул спину, сражаясь с весом державшего меня камня. Тяжелая плита, давившая на грудь, помедлила мгновенье, а потом начала неторопливо сползать в сторону.

Ридрек зашипел от злости, разбрызгивая мою кровь по моим же рукам и лицу. Ему пришлось отскочить, чтобы не попасть под падающую плиту; он поспешно подхватил ее. Я снова дернулся, но Ридрек держал плиту крепко. Мне подумалось, что он осыплет меня проклятиями или попросту убьет. Я надеялся на второе. Но вместо этого увидел камень размером с кулак, летящий мне в лицо. Потом — ничего.

Звонили колокола. Печальный, заунывный погребальный звон. Без помощи раковин Лалии я парил над похоронной процессией, словно птица, подхваченная ветром. Английским ветром. Меня окружали запахи солнца, травы и камня. Глядя на залитые солнечными лучами поля и извивы дороги, я почувствовал, что тяжесть на сердце ослабла, и полной грудью вдохнул воздух родного дома.

Внизу, подо мной, люди несли два деревянных гроба. Они шли к могилам, вырытым в стороне от церковного двора. «Неосвященная земля», — послышался шепот какой-то женщины. Я опустился пониже и посмотрел внимательнее. Священник, шагавший за процессией, показался мне знакомым. Да это же отец Гиффорд из моего прихода в Дербишире! Я наблюдал собственные проводы. Это меня они хоронили. Меня и мою милую Диану.

Она была совсем близко. Я приблизился к ее гробу и тронул одинокий цветок, который кто-то положил на крышку. Сердце разрывалось от желания хоть на один краткий миг увидеть мою возлюбленную жену.

Мне так жаль. Я не сумел спасти тебя, любимая. Так жаль…

Горе захлестнуло меня, словно и не было этих пятисот лет, прошедших со дня утраты. Едкие слезы жгли лицо. Мне хотелось сбить крышку гроба, открыть его и освободить любимую. Да только в этом нет смысла. Она мертва. Она уже в каком-то смысле свободна. Тьма не поймала ее в ловушку, как это случилось со мной.

— Душа моей жены чиста. Ее нужно похоронить на церковном кладбище, — сказал я, хотя никто не мог услышать. Люди поспешно опустили гробы в могилы без крестов.

— Сжалься, господи, над их душами, — произнес священник, а потом отряхнул руки, будто эти нечестивые похороны запачкали их. По крайней мере, селяне не сожгли нас как колдунов.

— Я хочу к маме! — послышался плачущий голос ребенка.

— Тс-с, милый. Твоя мама умерла, и папа тоже.

Я посмотрел на женщину, которая обнимала малыша своими грубыми натруженными руками. Джуни Сесил. Она была служанкой Дианы.

— Не плачь, — тихо сказала женщина. — Теперь ты будешь жить со мной и Джеймсом.

Я в изумлении взирал на своего сына Уилла. Живого Уилла. Он был ранен — грубая повязка облегала его шею — но жив! Джуни поднялась на ноги и пошла по тропинке, держа на руках плачущего Уилла. Итак, он все-таки выжил. Горя желанием помочь сыну, я летел за ними, пока не осознал, что ничего не сумею поделать. Ничего не смогу ему предложить — ни помощи, ни защиты, ни даже объяснений. Глазами, которые прожили так долго и видели столь много, я смотрел, как сын снова исчезает из моей жизни.

Прощай, малыш… Папа по-прежнему любит тебя. Я помнил о тебе все эти бесчисленные годы и века…

Я вернулся к могильщикам, засыпающим могилы землей. Если мое видение показало реальные события прошлого, значит, Уилл не погиб. Как бы ни сложилась его судьба, он жил — возможно, долго, — и умер нормальной человеческой смертью. Кто послал мне это видение? Ад или рай? Я не знал. Но если Бог существует на самом деле, как он допустил, чтобы моя семья так жестоко страдала?

— Не надо особо стараться, — сказал я одному из могильщиков. — Я все равно выкопаюсь оттуда, и довольно скоро.

Он обратил на мои слова не больше внимания, чем на крик птицы.

Я посмотрел вверх — на небо, где не было Бога, и вновь оказался среди облаков, белых, как волосы ангелов. Солнце освещало их. С высоты открывался великолепный вид, и боль снова пронзила мое израненное сердце.

Я поднимался все выше, пока облака не исчезли. Внизу расстилалась океанская гладь, а над головой мерцали звезды. Далеко впереди маячила береговая линия. Приблизившись, я увидел реку и летел над ней, пока не достиг гавани с кораблями.

Саванна.

Исчезли огромные отели и новое здание муниципалитета на Хатчинсон-айленд. Подо мной лежала Саванна прошлого, когда доки на реке были меньше, а дорога, ведущая вдоль реки, — не залита асфальтом и гораздо уже. В те времена в городе не хватало уличных фонарей, и гораздо больше темных дел творилось в открытую. Я пролетел мимо собственной пристани, стараясь понять, какой нынче год. Поскольку внешние доки еще не были построены, я предположил, что попал в начало 1930-х годов, во времена Великой Депрессии, незадолго до Второй мировой. Эта война изменила облик Саванны.

Размышляя о морской торговле и войне, я приземлился и в полумраке увидел знакомое лицо.

Джек!

Он и его напарник выгружали какую-то контрабанду из трюма небольшого суденышка, перекладывая все в один из уродливых длинных автомобилей Джека — черный, с боковыми подножками, похожими на ступеньки двуколки.

— Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил Джек. Я мог понять его растерянность. Этот полет вне тела, без помощи ракушек Лалии, вряд ли подчинялся каким-то правилам и законам магии. Видимо, тут не обошлось без заколдованной крови вуду, текущей в моих жилах.

Странно, что отпрыск сумел увидеть меня.

— Да вот, завернул поглядеть, как тут поживает нежить, — усмехнулся я. Человек, помогавший Джеку, остановился и уставился на меня, словно увидел привидение.

— И заодно распугать моих помощников, — буркнул Джек. Потом он обернулся к своему приятелю. — Все в порядке, Лео, я тут закончу. Завтра ночью на прежнем месте.

Парень кивнул, не сводя с меня глаз.

— Приятных снов, — услышал я собственный голос. Лео растворился во тьме. Я тронул бочонок, который он оставил на земле. — Это оно и есть?

Джек остановился, уперев руки в бока.

— Надеюсь, ты явился не затем, чтобы читать мне лекции о нарушении законов? Ты отлично знаешь, что я занимаюсь контрабандой спиртного. — Он потыкал бочонок ногой. — Да, это оно и есть.

— О, — сказал я. — Разумеется, знаю. Просто не предоставлялось случая увидеть процесс работы.

Джек пожал плечами.

— Не слишком красиво, но это приносит деньги. Мне нужно отвезти эту партию в Чарлстон. — Он продолжал грузить свой товар в машину. — Так что же привело ваше лордство в доки? Мне казалось, что ты и прочие «золотые мальчики» по пятницам играют в карты в «Десото».

— А, ну да. «Десото». Я забыл про этот старый отель… — Я стал одним из первых инвесторов его строительства. Когда же это было?… В 1890-х или около того.

— Что значит — забыл? Не так-то просто забыть отель, который занимает целый квартал. Знаешь, такой, с верандами и цветными окнами. — Джек прищурился и пристально взглянул на меня. — Ты пьян? Или что?

— «Или что», возможно, правильный ответ.

Джек досадливо махнул рукой и поставил последний бочонок в машину.

— Останешься здесь?

— Я бы покатался с тобой, пока ты развозишь товар.

— Ну, точно пьян. Только посмотри, как ты одет. В тех местах, куда я поеду, такие франты ни к чему. Это все равно что играть в домино в смокинге.

Я опустил глаза и обнаружил, что воображение одело меня в костюм от Армани. Я снял пиджак, расстегнул манжеты и засучил рукава.

— Так лучше?

Джек выпучил глаза. Не обращая на него внимания, я забрался в машину и устроился на сиденье рядом с водительским. До меня там стояло два небольших бочонка. Доля Джека, не иначе. Я закинул их на заднее сиденье.

— Так едем?

Мы катили по городу в молчании. Я обнаружил, что мне нравится рассматривать старые дома и улицы. Для бессмертного Время идет медленно, но если даже двигаться, как улитка, трудно будет заметить все перемены, происходящие вокруг.

Я словно ехал по живой истории города, который называл своим. Как и людей, живущих в нем.

Большинство смертных романтизируют прошлое. Якобы в минувшие дни жизнь была проще и лучше. Прожив полтысячи лет, я с этим не могу согласиться. Каждое десятилетие и каждое поколение имеет свои достоинства и недостатки. И люди, которые населяют те или иные времена, полагают, что их победы и поражения уникальны. Философ, сказавший, что история повторяется, был абсолютно прав. Одежда, обычаи и лидеры могут меняться, но человеческая природа остается неизменной. Слава богу, я мертв и долго учился на своих ошибках.

— А на кой хрен тебе ехать со мной, вообще-то говоря? — спросил Джек, когда мы пересекли небольшой мост, направляясь в город.

— Сложно объяснить.

— Ну, ты попробуй.

— Ладно. — Я причиню Джеку боль, если скажу правду. Но ведь все равно он мне никогда не поверит. — Уильям, которого ты видишь, — не тот, которого ты знаешь.

— Э?

Это прозвучало скорее обеспокоенно, чем удивленно.

— Уильям, которого ты знаешь, в этот момент, вероятно, играет в карты в «Десото», как ты и предполагал.

— Ты пытаешься сказать, что един в двух лицах? — Джек притормозил, словно раздумывая, не высадить ли меня.

— Я думаю, ты можешь назвать это видением.

— Из рождественского прошлого, я так полагаю? — фыркнул он.

— Нет. Из рождественского будущего.

Теперь мы мчались по шоссе, не зажигая фар. То ли Джек торопился, то ли давил на акселератор, сам того не замечая. Я посмотрел в сторону болота, но темнота была почти непроглядной, хотя луна мало-помалу поднималась над деревьями. Теплый ветерок попахивал плесенью, зацветшей водой и гнилой растительностью.

— Так значит, ты ненастоящий? В смысле именно ты, а не другой Уильям?

— Верно. — Так много всего хотелось ему сказать. Я не знал, с чего лучше начать. Впрочем, сперва следовало объяснить свое появление. Так, чтобы он поверил мне. — Мое сознание находится здесь, но тело…

Внезапно я ощутил жуткую слабость. Мое физическое тело по-прежнему находилось в ловушке подземного склепа. Может быть, оно умирало. В этот раз все иначе. Вот почему кровь вуду отправила меня в это путешествие по времени. Не в моих силах было вернуться к Уиллу, защитить его, вырастить или хотя бы сказать, что папа не позабыл о нем. Однако я мог спасти Джека. Или хотя бы попытаться помочь ему выжить. Все, что я должен был сделать, — это найти слова, которые заставят его поверить. Я чувствовал, как убегает время.

— Я хочу сказать тебе, Джек: что бы ни случилось в будущем… прости меня… я действительно…

Машина притормозила. Джек остановился, мельком взглянув на дорогу, и в упор уставился на меня. Что-то сжало мне грудь. Я едва мог дышать.

— Не… доверяй Рид… реку, — умудрился выдавить я. До меня донеслись последние слова Джека:

— Постой! Кому не доверять? Да что с тобой?!..

Но я был уже слишком далеко, чтобы ответить. Боль вернулась приливной волной, захлестнув меня с головой. Я воссоединился со своим телом.

— Прощай, Джек, — прошептал я. А потом открыл глаза и увидел улыбающееся лицо Ридрека.

— Добро пожаловать домой.

Я осторожно шел по туннелям, ориентируясь по уличным решеткам над головой. В конце концов, я сообразил, что нахожусь где-то под гаражом. По пути я нашел старую киркомотыгу, с помощью которой теперь пытался прокопаться наверх через сточную яму. Я надеялся, что не промахнулся: яма располагалась под стеной здания, вдали от окон.

Энергия переполняла меня — и не только физическая. Я использовал силу, которую случайно позаимствовал у Оливии и Шейри, чтобы пробить тонкий слой бетона и выбраться в яму, куда мы спускались, чтобы поменять масло в машине. Кстати, это был недурной способ выпустить пар. Я все еще злился на Уильяма за то, что он бросил меня наедине с недоделанной Шейри, и за что, что не рассказал мне о туннелях.

Пока я трудился над бетонным днищем ямы, гнилая ручка кирки сломалась. Остальное пришлось выдалбливать лезвием. Говорила ли Оливия правду, утверждая, что с Ридреком мне будет лучше? Может, и впрямь стоило пойти поглядеть, так ли страшен черт, как его намалевали?

Внезапно я почувствовал Уильяма. Не то чтобы он оказался рядом или где-то поблизости, просто… не знаю… это было странное ощущение, которое я не мог объяснить. Внезапно в памяти всплыл «кадиллак ла-салль» тридцать второго года выпуска, который я использовал, чтобы возить спиртное. Полиция тех дней отлично знала эту машину и мои делишки, но когда я бил по газам, ни одна из их колымаг не могла меня догнать. Я удивился, поскольку не мог припомнить, чтобы Уильям участвовал в тех проделках. Он закрывал глаза на мой бизнес и делал вид, будто ничего не знает… Потом видение исчезло так же быстро, как и возникло.

Пробив дыру, сквозь которую можно было протиснуться, я поднял руку и помахал туда-сюда. Она не вспыхнула ярким пламенем, так что я высунул голову и посмотрел вверх. Солнце, светившее в окна, не добиралось до края ямы. Отличненько. Я пролез в дыру (думаю, теперь ее можно использовать, чтобы пробираться в гараж в любое время суток) и выполз на ступеньки.

Мой кабинет располагался в центре здания и, разумеется, не имел окон. Равно как и ванная с душевой. Я зашел внутрь, зажег свет и короткими перебежками добрался до ванной. Стоя под душем, я наслаждался струями горячей воды, омывающей мое тело. Мне о многом нужно было подумать. Будь я человеком, то закинул бы в «корвет» свою коллекцию музыкальных дисков, немного одежды и убрался бы с Западного побережья. Всегда хотел посмотреть на Калифорнию и Тихий океан. Но для вампира это непозволительная роскошь. Пришлось бы все время ехать с поднятым верхом. Кроме того, существовало дурацкое правило вампиров — одно из немногих, о которых Уильям сподобился мне рассказать. Возраст вампира должен перевалить за две сотни лет, прежде чем он сможет существовать вдали от своего создателя. Мне ждать еще шестьдесят лет… Я вздохнул и подставил лицо под водяные струи.

Несмотря на шум, я услышал, как в замке поворачивается ключ. Стальная дверь открылась. Черт! Может, Ридрек уже прикончил Уильяма и явился за мной? Я выключил воду и отряхнулся, как спаниель. Мой великолепный слух сегодня был особенно тонким. С момента этого сексуального безумия все мои чувства несказанно обострились. Не исключено, что я мог бы услышать треск крыльев колибри в полете. Вошедший направлялся к моему кабинету, и настал момент, когда он оказался точно напротив двери в душевую.

У меня не было оружия, но я знал, что мне достанет сил голыми руками свалить кого угодно. Даже не самого слабого вампира. Может, и самого Ридрека. Я сделал глубокий вдох и, распахнув дверь, ринулся на звук шагов.

И смачно впечатался в Конни, толкнув ее на металлический верстак.

Она грохнулась на него и проехалась по гладкой поверхности, раскидав по полу мои бумаги, карандаши и фотографии Рени. Конни долетела до середины стола и остановилась. Она сидела, раскинув ноги, ее рот превратился в маленькую «о». Вовремя скольжения она ухитрилась выхватить свой служебный пистолет, но, к счастью, узнала меня прежде, чем нажала на спуск.

Дуло смотрело мне прямо грудь. Глаза Конни смотрели на мой член.

— Хм… Привет, Джек. Э… Отлично выглядишь.

— Что ты здесь делаешь? Разве ты работаешь днем? — Я сказал это так равнодушно, как только мог. И просто на всякий случай поднял руки. Если Конни выстрелит в меня, она тут же узнает все, что можно знать о Джеке, бессмертном вампире. Не говоря уж о том, что я терпеть не могу, когда в меня палят почем зря.

— У меня сверхурочные. Я проходила мимо, и свет в гараже был выключен, а потом, когда возвращалась, увидела, что он горит. Ренье говорил, будто ты закрыл лавочку на несколько дней, вот я и решила проверить, все ли тут в порядке. — Она наконец-то посмотрела мне в глаза. — Или ты забыл, что дал мне ключ?

— А, да. Точно. Ну… спасибо. — Я опустил руки.

— Знаешь, после нашей прошлой встречи я решила, что неплохо бы встретиться еще раз. — Конни снова опустила глаза, обозревая мои принадлежности оценивающим взглядом. — Хотя, признаться, думала о более романтичной обстановке… Но ты не позвонил.

— Знаю. Прости. — Я взял штаны, висящие на дверной ручке, и быстренько влез в них. В последнее время я только тем и занимаюсь, что надеваю штаны на глазах у дам. За пару дней пять разных женщин видели меня голым. Пять — если считать Рейю. Для меня это был маленький личный рекорд. — Думаю, пушку уже можно убрать, — сказал я, застегивая молнию.

— Это мне решать. — Конни ухмыльнулась и направила пистолет мне под ноги. — Станцуешь?

— Что?… — Я замер.

— Шуток не понимаешь. — Она вздохнула и сунула пистолет в кобуру. — Мне всегда хотелось так кому-нибудь сказать. Я решила, что тут подходящий случай.

Я снял запасную рубашку с вешалки за дверью.

— Прости. Мне сейчас не до шуток.

И впрямь, не самое удачное время для свиданий. Хотя если все так пойдет и дальше, другого шанса мне может не представиться.

Конни спрыгнула со стола, и я помог ей собрать рассыпавшиеся бумаги.

— Черная полоса?

— Ты даже не представляешь, как усложнилась моя жизнь со времен той нашей встречи.

— Это несколько спасает мою уязвленную гордость. Будем считать, что тебе помешали позвонить необычайно важные и срочные дела, которые затмили собой даже тот обалденный поцелуй.

— О, да. Именно так.

Разве мог я сказать Конни, что аккурат после этого поцелуя и договоренности о свидании я выяснил, как дурно влияю на женщин-нелюдей? Будь она полностью человеком, ей бы не грозило ничего подобное. В конце концов, я бессчетное число раз занимался сексом со смертными женщинами. Однако теперь, когда моя сила возросла многократно, я все более убеждался, что Конни является… нет, не нелюдем… но каким-то сверхчеловеком. В ней было что-то от иного мира. Еще одна тайна… Просто еще одна долбаная тайна вдобавок ко всем прочим секретам и загадкам, которыми я займусь вплотную, едва закончится эта история с Ридреком.

А может быть, ждать не придется. Мне казалось, что Конни сама не в курсе, кем является, но, возможно, это просто притворство. Не исключено, что она отлично все понимает, и если я намекну — расскажет мне. Я точно знал, что Конни не вампир, но она могла оказаться кем-то… ну… сравнимым по силе и возможностям.

— Хм. Это все связано с моим дядей Рид… Фредом, я хочу сказать. Он отнимает прорву времени, и я не всегда могу позволить себе делать то, что хочется. Но я и правда мечтаю провести с тобой время, узнать тебя получше. Знаешь, ты никогда толком ничего не рассказывала. Откуда ты… и все такое.

Конни приподняла брови и сморщила носик, будто унюхала что-то неприятное.

— Хм? Тебя интересует мое происхождение? Вот уж не думала, что ты такой же сноб, как Уильям Торн.

— Вовсе нет. Просто любопытно, вот и все. — Я присел на край стола и похлопал по столешнице, предлагая Конни присоединиться. — Ты говорила, что выросла в Атланте. А родилась? Тоже там?

Она уселась рядом.

— Нет. Я из Мехико. Пара из Атланты удочерила меня.

— Без шуток. Ты знаешь своих настоящих родителей?

— Не-а. Я осталась одна, когда мне было всего несколько дней. Монахиня нашла меня на пороге храма какой-то языческой богини или типа того — и отнесла в приют. Потом я переехала в Атланту, ходила в частную школу, занималась спортом, состояла в группе поддержки, все в таком духе. Затем окончила колледж правоохранительных органов и — бац, вот я здесь. Ну, собственно, и все. — Она перекинула волосы за плечо и посмотрела в сторону.

— Тебя оставили возле языческого храма? Как будто хотели защитить от кого-то… или от чего-то…

Конни пожала плечами.

— Может быть.

— Почему же, интересно, такой прекрасный лидер группы поддержки, ходивший в частную школу, пожелал стать обычным копом? И почему тебя заставили начинать с самого низу, если ты окончила колледж? Если не секрет, конечно.

— Ты не первый, кто об этом спрашивает. — Конни убрала со щеки прядь иссиня-черных волос. — Скажем так: меня заинтересовала проблема бытовой жестокости. А где лучше всего ее исследовать, как не на передовой? У… моей хорошей подруги был парень, который вел себя очень жестоко. Думаю, это повлияло на мой выбор. А что до ранга… посмотри на вещи трезво: старики правят миром.

Старики… Да. Конни сама не знала, насколько близка она к истине.

— И все?

— Ну да. — Женщина не смотрела мне в глаза. Она что-то скрывала, и этого «чего-то» было довольно много. Но я чувствовал, что, по крайней мере, рассказанное было правдой.

— А как насчет тебя, Джек?

— Меня? О, тут многого не скажешь. Вот моя витрина. — Я обвел рукой свою лавочку.

— А где ты живешь? Кажется, ты никогда этого не говорил.

Живу?

— Э… нигде.

Строго говоря, я вообще не живу. Конни шлепнула меня по руке.

— Не увиливай от ответа. Я знаю много способов развязывать языки.

— Наручники у тебя на поясе — один из этих способов?

— Вполне возможно. Если не скажешь, где живешь, я применю все методы допросов, которым меня учили.

— Сдаюсь. Я живу возле Бонавентуры.

— А дядя Фред живет с тобой?

— М-мм… Если честно, я не знаю, где сейчас дядя Фред. И это часть моей проблемы.

— Почему? За ним, что, нужно присматривать? Мне он показался довольно активным.

— О, он активный. Очень. — Достаточно активный, чтобы убить Уильяма, меня и большинство наших друзей в Саванне.

— Кстати, о дядюшке Фреде. Прошлой ночью я видела его с Уильямом Торном в одном из криминогенных районов — прямо на улице, без машины. Местные услышали стрельбу и вызвали нас. Очень странно: у парня была перерезана глотка и ни одного пулевого ранения. Что мистер Торн мог там делать в такой час?

У меня отвисла челюсть. Оливия утверждала, будто бы Ридрек держит Уильяма в плену. А теперь Конни говорит, что Уильям прогуливался по улицам на пару со своим якобы заклятым врагом.

— Ты шутишь! Скажи-ка, где именно ты его видела и что он делал?

Конни описала мне место, где происходили события. Криминогенный район, все верно. Если мне придется буксировать оттуда машину, я буду регулярно оглядываться через плечо, готовясь всадить клыки в какого-нибудь бандита или обколотого торчка.

— Думаю, мистер Торн видел меня, — сказала Конни, — но не уверена. Они просто стояли там поблизости. А потом ушли.

— Ты не заметила в них ничего необычного?

— Нет, ничего. Если не считать места и времени, конечно. Все верно. Конни стояла слишком далеко, чтобы увидеть кровь. Да и то они вполне могли стереть ее. Что может понадобиться вампиру в подобном районе? Да ничего, кроме…

«…у парня была перерезана глотка, но ни одного пулевого ранения…»

Охота.

Кварталы, полные бездомных наркоманов и бродяг, предоставляли легкую добычу. И дело не только в том, что здесь легко найти мертвецки пьяную жертву, которая не сможет убежать. В таких местах жизнь была дешева. Даже закадычный дружок мог перерезать вам горло за деньги или порцию наркоты. Полиция знала это и не стремилась выяснять, кто именно освобождает город от очередного подонка. Иногда здесь случались облавы, но, разумеется, не на вампиров.

Да, Уильям прожил здесь сотни лет и знал город лучше кого бы то ни было. Он знал, куда отвести Ридрека поохотиться. Возможно ли, чтобы Ридрек околдовал Уильяма? Нет. Я не мог в это поверить. Уильям отлично умел блокировать свои чувства, когда это было необходимо. Я полагал, что он с той же легкостью способен пресечь и воздействие извне. Даже Ридрек не сумел бы принудить Уильяма делать что-то против его воли. Так какого же дьявола?…

— В чем дело, Джек? У тебя взгляд какой-то отрешенный… мне даже страшно стало. Проблемы с мистером Торном? Может, тут есть нечто, что мне следовало бы знать? Почему он болтается ночью по таким местам?

Я перевел взгляд на Конни.

— Нет. Ничего… Мне это тоже кажется довольно странным. Я спрошу у него, когда мы увидимся.

Я все выясню. Даже если мне придется выбивать ответы из Уильяма. Теперь, когда моя сила возросла, возможно, я сумею превзойти его в открытом бою.

— Ладно, расскажи еще что-нибудь о себе, Джек. Давно ты работаешь в этой мастерской?

— Хм. Давай поговорим об этом в другой раз?

— Ладно. — Конни выглядела немного обиженной.

— Ну, помнишь, я упоминал о всяких сложностях? Они действительно… сложные.

Она пристально посмотрела на меня.

— М-мм… И они имеют какое-нибудь касательство к той платиновой блондинке, которая приехала в город несколько дней назад и остановилась у мистера Торна?

Вот черт! Ничто не укроется от этой женщины. Я удивлен, как она до сих пор не сообразила, что я вампир. Впрочем, думаю, для этого сперва нужно поверить в вампиров.

— Ну, да… Но…

— Пока, Джек. Дай мне знать, когда твоя жизнь станет менее сложной.

С этими словами Конни встала и вышла. Вот просто так. Я хотел остановить ее, кинуться следом, притянуть к себе и обнять… но какой прок? У нас нет будущего. Черт возьми! Я — долбаный вампир, кровосос, убийца, а Конни — представитель закона. Добавьте сюда то, что она была не вполне человеком, и я не знал, чем это может грозить. А что, если она принадлежит к виду существ, которые конфликтуют с вампирами? Мы могли быть естественными врагами или что-нибудь в этом роде.

А помимо всего прочего я забыл спросить Конни, носит ли она ожерелье. Черт!

Я сел на стул и попытался привести мысли в порядок. Разложить по полочкам все, что знал. О'кей, ладно. Оливия вернулась домой, но она находится под воздействием заклинания, которое наложил Ридрек. Уильям болтается черт знает где: последний раз его видели в компании все того же Ридрека в одной из худших частей города. Я должен исполнять роль радушного хозяина на приеме Уильяма — произносить тосты и ручкаться с представителями вампирской аристократии, которые едва ли заговорили бы со мной, встретив меня на улице. Несколько часов назад я случайно убил одну девушку и чуть не прикончил другую, а вдобавок обидел Конни. Длительная поездка в Калифорнию казалась все более и более заманчивой перспективой, даже если в процессе я сгорю ярким пламенем.

Прикрыв глаза, я откинулся на спинку стула.

— Ну что, страннее уже некуда? Или еще есть куда? — пробормотал я себе под нос.

— Не знаю, Джек. А что, все настолько плохо? Черт и черт!

Не открывая глаз, я спросил:

— Это ты, Хью?

Разумеется, это был он. Я узнал этот голос, который ни на йоту не изменился после смерти.

— Да, это я, Джек.

Я открыл глаза. Он сидел на металлическом стуле у дальней стены, с бутылкой пива в руке. Я прокашлялся и моргнул несколько раз.

— Как дела, дружище?

— Не жалуюсь. — Он сделал глоток пива и довольно улыбнулся.

— Ты… тебе хорошо там… там, где ты сейчас?

— Да. Вполне себе. Тут нет сложной работы и… — Он оглянулся через каждое плечо поочередно, потом наклонился вперед и заговорщическим шепотом произнес: — Здесь нет ее.

— О! О… — должно быть, это он о своей жене. Той, которая наложила на Хью заклятие, чтобы он перестал заливать за воротник. — Я вижу, ты добыл немного освежающего?

Он отсалютовал мне бутылкой.

— Точно. Отличная марка, кстати. И я могу пить.

— Хм. Импортное. Недурно. — Хорошее пиво и никто тебя не пилит. Хью попал в рай или, по крайней мере, свою версию такового. Может, для каждого создается его собственный рай? Очевидно, я никогда этого не узнаю. Все, на что я мог рассчитывать — какой-нибудь уютный тупик. Во всяком случае, там мне не будет лучше, чем здесь. Оптимальный выход для меня — как можно дольше оставаться в живых, даже если то обозначает увеличение энтропии и умножение зла. Я искренне пожелал Шейри найти для себя такое же хорошее место по ту сторону бытия, какое досталось бедному старине Хью.

— Не переживай, Джек, у меня и правда все хорошо. Теперь. Хотя мой конец на земле был, прямо скажем, не очень. Какой-то вонючий парень перерезал мне горло. Он был жутко сильный. Я пытался вырваться от него, но не смог. — Хью выразительно рыгнул.

Я хотел сказать ему, что разыщу Ридрека, и тот получит по заслугам. Но сделаю ли я это на самом деле? Сумею ли? Я посмотрел на Хью, одетого в свою спецовку, сидящего на стуле и потягивающего отличное пиво элитной марки…

— Почему ты решил заглянуть ко мне, приятель? — спросил я.

— Просто поздороваться. Ведь все в порядке, верно? Я вздохнул.

— Разумеется, дружище. Рад слышать, что с тобой хорошо обращаются.

— О, да, — сказал он. — Кажется, мне пора уходить. Спасибо за отличные похороны, кстати. Вы сказали обо мне столько хороших слов. Это было чертовски приятно.

Вот и еще одна причина не говорить о мертвых дурно. Они могут тебя услышать.

— Был рад повидаться, Хью. Заходи в любое время. Хью помахал мне рукой и медленно растаял в воздухе, словно колечко дыма. Полагаю, он ответил на мой вопрос: неважно, насколько странными кажутся вещи, которые творятся вокруг тебя, они всегда могут стать еще более странными.

Я набрал номер Ренье и велел ему пригнать мою машину к дому Уильяма. Потом позвонил Мелафии.

— Джек? Что происходит? Как ты попал в гараж? — сказала она, увидев на определителе номер мастерской.

— Прошел по туннелям. Тем самым, о которых мне никто никогда не рассказывал. — Я сделал паузу, ожидая реакции.

— Прости, Джек…

— Поговорим об этом позже. Уильям уже вернулся?

— Нет еще.

— Ладно. Я пойду, поброжу по подземельям до темноты. Может, сумею почувствовать что-то, если окажусь поблизости от него. Потом приду к тебе. Оливия спит в моем гробу. Я ее запер, чтобы она не увязалась за мной. Она была… очень слаба, ей требовался отдых. Да, Оливия сказала, что хочет как-то помочь Шейри — записать, благословить… что-то такое. Как ты думаешь, вы вдвоем сможете найти место в туннелях, чтобы ее похоронить?

— Без проблем. Только надо сперва убедиться, что это неосвященная земля.

— А?…

— Если Шейри хотя бы отчасти трансформировалась и ее похоронят в освященной земле, она будет страдать весь остаток вечности. Нам нужно держаться подальше от кладбищ, церковных участков и всяких военных монументов. Ради ее безопасности.

Видимо, откровения никогда не закончатся. У меня была масса вопросов… но не сейчас.

— Спасибо. Я свяжусь с тобой на закате. Может, к тому времени Уильям уже вернется. Думаю, он нашел место, где можно хорошо вздремнуть. — Я не сказал ей того, что узнал от Конни. Нет смысла волновать ее еще больше. Даже если Уильям перешел на сторону Ридрека, он никогда не причинит зла Мелафии.

— Ах да, не выпускай Оливию. Следи, чтобы она никуда не свалила, — добавил я. — Возможно, она околдована Ридреком, я ей не доверяю. И вообще, не поворачивайся к ней спиной. Используй свою защитную магию или что у тебя там. Когда я уходил, Оливия была в здравом уме, но мало ли…

— Не волнуйся. Я использую связывающее заклятие, так что она, как ты изволил выразиться, никуда не свалит. Я способна защититься от этой бледной девчушки, вампир она там или нет. Вот за тебя я действительно беспокоюсь. Обещай, что будешь осторожен. Я не знаю, что сделаю, если вы с Уильямом оба исчезнете.

— Буду осторожен, даю слово. Ладно, до вечера.

Я снова спрыгнул в яму, через дыру проник в туннель и побрел по нему, совершенно не представляя, куда попаду и что буду там делать. Стыдно признаться, но без Уильяма я пребывал в полнейшей растерянности.

В скором времени это должно измениться.

Уильям

Я изо всех сил старался удержать меркнущее видение и вернуться к Джеку. Ведь я не успел сказать ему самого важного. А разве не так было всегда? Меня постоянно отвлекали цела и заботы, и времени пообщаться с Джеком, чтобы закончить его обучение, совершенно не оставалось. Бессмертие не оправдывало меня. И неважно, что Джек казался таким самостоятельным, счастливым и свободным… от всех, кроме меня. Вот так-то. По крайней мере, я успел предупредить его о Ридреке. Уже кое-что. К сожалению, я не знал, запомнит ли Джек эту встречу.

Да и была ли она вообще? Не исключено, что я просто наблюдал иллюзию. Может быть, это все, на что способна моя измененная кровь. Ненависть поддерживала и вела меня, но у каждого есть свой предел возможного.

— Ты не сказал, что случилось с той малышкой из клуба, — заметил Ридрек. — Я не почувствовал никакого прилива сил. Неужели ты, образец благородства, позволил ей умереть?

Я пытался восстановить свое чувство времени. Сколько длилось видение? Секунды или часы? Нет, ничего не понять…

— Да, — прошипел я, проверяя на прочность путы. Если б я мог высвободить, хотя бы, одну руку, у меня появился бы шанс достать Ридрека. Я послал бы своего создателя в ад, даже зная, что отправлюсь туда следом за ним. Впрочем, в каком-то смысле я уже был в аду.

Ридрек оперся о камень, удерживающий меня, и некоторое время вглядывался в мое лицо.

— Знаешь, похоже, в твоей дурацкой крови действительно есть что-то этакое. Я чувствую необычайный прилив бодрости. Не знай я тебя как облупленного, решил бы, что ты лжешь.

Я перестал сражаться с путами и посмотрел в глаза старому вампиру, укрепляя свою внутреннюю защиту. Не представляю, как моя кровь влияет на Ридрека. Скорее всего, сделает его сильнее. Хочешь заглянуть мне в голову? Смотри, папочка. Я мысленно воссоздал образ Шейри, лежащей в ванной; розоватая вода оттеняла ее бледное, безжизненное лицо. Я делал все возможное, чтобы утаить от Ридрека мысли о Джеке, который, надеюсь, уже инициировал девушку. К этому времени все должно быть закончено, однако я не чувствовал никакого движения силы. С другой стороны, я мог и не заметить перемен: последние двенадцать часов мое тело было слишком занято другими вещами. Охота. Потом секс. Затем — глубокий обморок.

Ридрек нахмурился.

— Вижу, ты пытаешься что-то утаить от меня. Интересно, что? Может, сведения о том доме, куда ты помчался после нашей прогулки?

Я вызвал в мыслях картины огня и крови. Все что угодно — лишь бы не показать Ридреку мою Элеонору.

— Может, этот малыш? Для начала? Ридрек втащил что-то в склеп. Я обернулся… О, нет!

Ридрек стоял передо мной, держа за шею Верма. Он выглядел испуганным, но любопытство пересиливало все. То самое любопытство, которое сгубило кошку.

— Я пригласил его сюда. Мы собираемся устроить маленькую вечеринку и сотворить нового вампира, — сообщил Ридрек.

Если начать просить за жизнь Верма, мой создатель наверняка убьет его. Ридрек покрепче ухватил паренька за шею и выпустил клыки. Удивление на лице Верма сменилось испугом, он закричал. Долгий, полный ужаса вопль. Еще одна милая особенность Ридрека: он не делал ничего, чтобы уменьшить страдания своей жертвы.

Старому мерзавцу не понадобилось много времени. Вскоре гонкое тело Верма, пустое и неподвижное, начало оседать. Ридрек подхватил его и прислонил к стене. Растянув красные губы в ухмылке, он погрузил пальцы в рану на моем запястье и кровью нарисовал на теле Верма знак четырех ветров.

— Позови его! — приказал Ридрек.

Я молчал. Он взял мою кровь, но больше ничего не поручит.

Ридрек обернулся и уставился на меня.

— Позови его, иначе я убью всех в том доме на Ривер-стрит. Они не будут сидеть по ту сторону порога целую вечность. Да я… Я просто подожгу этот дом и убью тех, кто выскочит. Позови его — и я сохраню им жизнь. Даю слово.

Элеонора…

Слово Ридрека значило меньше прошлогоднего снега. Он убьет, кого захочет и когда захочет. Если я позову Верма, мой создатель поймет, что у него на руках козырь — жизнь Элеоноры. Ридрек будет использовать его против меня снова и снова. Однако я был не в том положении, чтобы сражаться с ним. Я мог только отсрочить конец. Выиграть немного времени. Что до сопляка — он получит свою награду. «Если ты играешь с огнем… или с вампирами…»

— Верм! — В моем голосе было больше злобы, чем покорности.

— Делай это как следует, мальчик мой. Ты всегда умел обращаться со словами.

Сарказм Ридрека больно ударил меня, но я проглотил оскорбление. Используя весь свой дар убеждения, я позвал снова:

— Верм, вернись ко мне. Иди сюда…

Рука мальчика пошевелилась. Ридрек поднял его и поднес к моему растерзанному запястью. Не прошло и двух секунд, как новоявленный вампир почуял кровь и присосался к ране.

«Бедолага Верм, — подумал я, погружаясь в забытье отчаяния. — Бедняга Джек. Он сейчас потеряет еще одного друга и обретет… брата».