"Комедия книги" - читать интересную книгу автора (Рат-Вег Иштван)

2. ЭПИДЕМИЯ ЗАГЛАВИЙ

Своим названием книга представляется читателю как незнакомый господин — вежливо приподнимая шляпу или надменно кивая в зависимости от того, какого мнения о самом себе этот незнакомец. Порою холодным тоном коротко сообщает лишь свое имя, а порою с учтивостью, ищущей благоволения, чрезвычайно подробно излагает все сведения о себе. Подобно тому как существует история моды на шляпы, имеется и история моды на книжные заголовки. И так же как на первый взгляд маловажная история моды на шляпы много проясняет для историка культуры, мода на книжные заголовки, будучи небольшим, но небезынтересным украшением огромного здания истории просвещения, под пристальным вниманием исследователя может высветить немало важных факторов. Главный закон моды — стремление к новому. Кто-то когда-то придумал заголовок «Зеркало». И тут же по всей Европе, как грибы после дождя, расплодились многозначные и многообещающие «Speculum», «Spiegel», «Miroir», «Mirror», «Specchio» и «Tukor». Когда в моде были заглавия короткие, никто не смел давать изданиям заглавий длинных. Но когда в эпоху барокко стали пышнеть парики, осмелели и книжные заглавия: начали вытягиваться, распространяться, превращая обложки и авантитулы в полновесные книжные страницы. Всех этих чудо-насекомых наколоть на булавку невозможно, и потому я ограничусь только выборочной коллекцией.

ДУШЕСПАСИТЕЛЬНАЯ АПТЕЧКА

Никто уже не помнит имени сочинителя, который книгам, посвященным нравственности, впервые дал название «душеспасительные». Но именно в XVI–XVII веках это словцо необыкновенной эпидемией охватило всю назидательную литературу Европы.

Душецелебная аптечка аптекаря-душеслова. Какой изящный, какой привлекательный заголовок! И пошло. Родились десятки, сотни, тысячи подражаний и вариаций. Расплодились они и в Венгрии. Вот, например:

«АПТЕКА ДЛЯ ДУШИ»,

«ПЛАСТЫРЬ ДЛЯ ДУШИ»,

«ДУШЕЦЕЛЕБНОЕ МОЛОКО»,

«ДУШЕВЗОРНЫЙ ОКУЛЯР»,

«ДОРОЖНЫЕ РАСХОДЫ ДУШИ»,

«СОКРОВИЩНИЦА ДУШИ»,

«АРСЕНАЛ ДУШИ».

Но это лишь бледное подобие «душевных» и «духовных» заглавий, которыми наводнили литературу писатели Западной Европы. Германия:

«ЛЬВИНЫЙ РЫК ДУШИ».

«PISCINA SPIRITUALIS, или Духовные ванны, в которых болящие, ослепшие и немощные души могут омыться и исцелиться бальзамною влагой раскаяния».

«ДУШЕСПАСИТЕЛЬНЫЙ НОЧНОЙ КОЛПАК, СКРОЕННЫЙ ИЗ УТЕШИТЕЛЬНЫХ РЕЧЕНИЙ».

«ПОМОЧИ, СВЯЗУЮЩИЕ ДУШУ И ПЛОТЬ, или Благочестивые советы на пользу духа и тела».

Французы были изысканнее:

«ДУХОДОВЕРИТЕЛЬНАЯ ПОДУШЕЧКА, НЕОБХОДИМАЯ ДЛЯ ОТТЯГИВАНИЯ ГРЕХОВ И

ВОДВОРЕНИЯ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ».

Немецкий «душеспасительный ночной колпак» худо-бедно применить еще можно, но каким образом надлежит использовать подушку для исповеди, французский автор не объясняет. Ход мыслей сочинителя этой книжки, опубликованной в Дуэ, был, вероятно, непрост, потому что другой своей книге он дал еще более хитроумное название:

«САПОЖНЫЕ ЩЕТКИ ТЩЕСЛАВИЯ».

«КОРОБОЧКА С ДУХОВНЫМ НЮХАТЕЛЬНЫМ ТАБАКОМ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫМ ДЛЯ ОЧИЩЕНИЯ БЛАГОЧЕСТИВЫХ ДУШ ПОСРЕДСТВОМ ЧИХАНИЯ».

«ДУХОВНЫЙ КЛИСТИР ДЛЯ ДУШ, В КРОТОСТИ СВОЕЙ СТРАДАЮЩИХ ОТ ЗАПОРА».

Очень долго не удавалось напасть на след этой потрясающей книги, нашел ее Пеньо, и в одной из своих работ[13] привел из нее отрывок. Цитата интересная. Доказывает, что автор хочет добра, хотя его «духовное» орудие бьет несколько дальше избранной цели.

Сочинитель бичует тех великосветских женщин, которые пользуются косметикой.

НАЕМНИКИ ДОНА РАМИРЕСА

Трактат испанского ученого:

«ПЕНТАКОНТАРХ, или Офицер во главе полусотни солдат, наемников Рамиреса де Прадо, что под его предводительством разят множество всяких чудищ, вредящих науке, и обращают тайное в явное».

Этот боевой заголовок открывает, однако, сочинение не по военному делу, а мирную философскую штудию. Пятьдесят бравых наемников — не что иное, как пятьдесят глав книги. Чем больше выпускалось книг, тем ретивее стремились обратить на себя внимание малоизвестные авторы, давая названия одно нелепее другого.

«ШКАФЧИК ДЛЯ ОЧКОВ, или Новая и чрезвычайно полезная книга, которая учит тому, как исправлять слабое внутреннее зрение милосердными наставлениями в способах применения очков для близорукости и дальнозоркости».

Подобная же оптическая идея породила, вероятно, и венгерский

«ДУШЕВЗОРНЫЙ ОКУЛЯР»

и дала название английскому религиозному спору:

«ПЕНСНЕ ДЛЯ ГОСПОДИНА X. Л. — ФУТЛЯР ПЕНСНЕ ГОСПОДИНА X. Л.».

Сравнения, извлеченные из гардероба, не исчерпались «душеспасительными ночными колпаками» и «помочами». Мы знаем, что помочи, подтяжки вошли в обиход лишь с модой на панталоны, а раньше штаны крепились к камзолу шнурками. На этой основе и возникло название, приманивающее читателей:

«ШНУРКИ И ШНУРОЧНЫЕ ДЫРОЧКИ ДЛЯ ШТАНОВ ВЕРУЮЩИХ»

Раз найденная гардеробная идея развивалась:

«ТУФЛИ НА ВЫСОКИХ КАБЛУКАХ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕУКЛЮЖ В ДОБРОДЕТЕЛИ»,

«НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ ДЛЯ ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ ДАМ».[14]

Гардеробные метафоры естественно сочетались с гастрономическими:

«НЕСКОЛЬКО ПРЕКРАСНЫХ СДОБНЫХ ХЛЕБЦОВ, испеченных в духовке милосердия и заботливо преподнесенных цыплятам веры, воробьям души и ласточкам благодати».

«КРОШКИ, СОБРАННЫЕ В КОРЗИНКУ»

Мастером таких изысканных заглавий был в Венгрии Жигмонд Чузи, который не остановился на «СДОБНЫХ ХЛЕБЦАХ, ИСПЕЧЕННЫХ В ДУХОВКЕ МИЛОСЕРДИЯ» и написал еще две подобные книги:

«ТРИ ЗАИМСТВОВАННЫХ ИЗ ЕВАНГЕЛИЯ ХЛЕБА ДЛЯ УТОЛЕНИЯ ДУШЕВНОГО ГОЛОДА» и

«КРОШКИ, СОБРАННЫЕ В КОРЗИНКУ, или Кратко изложенный божественный глагол».

Написал он и книгу под заглавием «Благозвучные рулады свирели», но, видимо, не удовлетворился скромным заголовком и в своем следующем опусе прибегнул к более звучному музыкальному инструменту.

«Евангелическая труба, которая своим звуком не только более решительно сокрушает стены Иерихона, но, смягчая и услащая свои рулады, стремится вывести на путь распознания благодати прежде всего простодушных посредством подробного изложения им таинств нашей истинной веры, объединяя обе свои задачи в намерении склонить людей к искреннему раскаянию».[15]

МОРОЗНИК[16] И ЛОМАНЫЙ ГРОШ

Модными были и такие заглавия, которые каламбурно обыгрывали имя автора. Название одной из венгерских медицинских диссертаций, защищенной в 1834 году, гласит:

«С темой „Морозник и его применение“ претендует на звание доктора Имре Морозниковски».

Мода проникла в Венгрию из-за границы. В немецких университетах сложилось правило, по которому соискатель докторской степени выбирал тему, перекликавшуюся по смыслу с именем соискателя. Мюллер[17] излагал мельничное право, Бирманн[18] говорил о вреде пьянства, Лэммерманн[19] анализировал экономику овцеводства, Ротмалер[20] избирал предметом искусство живописи, Фабер же, ввиду того, что faber ferrarius значит по латыни «кузнец», суммировал юридические проблемы, возникающие в кузнечном деле; Хаазе[21] докладывал о проблемах кролиководства, Барт[22] обращал интерес исследователей на историю ношения бороды.

Блистательный пример продемонстрировали братья Цане[23] из Лейпцига. Писали они, естественно же, о зубах. Латинское dens, обозначающее «зуб», — слово звучное и очень напевное в различных своих формах, особенно красиво звучит оно в предложном падеже: dente. Двое способных молодых людей, ничтоже сумняшеся, перевели свою немецкую фамилию на латынь и объявили о защите совместной докторской диссертации:

Annuente Summo Ente de Dente, Praesidente M.Johanne Dente Respondente Christophoro Dente Disputabitur publice.[24]

Игра слов проникла даже в надгробные речи. Так, некролог, посвященный некоему Дайкселю,[25] был опубликован в газете под заглавием

«УСТРЕМЛЕННАЯ В НЕБО ОГЛОБЛЯ».

А траурная речь на смерть некоего Блазера[26] называлась

«ВОЗДУШНЫЙ ШАР ДУШИ, влекомый в небеса зефирными ветрами утешения, и т. д.».

Среди миниатюрных изданий Библиотеки имени Сечени нашел я книжечку без указания места и года издания, посвященную венгерскому философу Йожефу Фогараши-Папу (XVIII в.). Автор книжечки поэтически свободно переделал Фогараши в Фагараши (от венг. «мелкая монета») и сыграл на этой фамилии следующим образом: «Величайший ученый-философ, профессор и доктор Йожеф Фагараши Пап, превращающий в золото дешевый металл, в руках которого даже ломаный грош становится изобильным чистым золотом; прославленный венгерский алхимик и т. д.». Известно, что этот ученый с европейским именем привез на родину из Голландии много всяческих премий: премию в 30 золотых от влиссенгского ученого общества, 80 золотыми он был награжден в Гаарлеме и 50 — в Лейдене. «Сколько же будет их таких, — вздыхает автор, — которые вслед за нашим Яношем смогут привезти на родину столько золотого руна из Колхиды ученых?»

* * *

Но нет предела совершенству, примером чего может служить наиабсурднейшая словесная игра, какую затеял с собственным именем французский адвокат из Доля Прюдан де Сен-Мори, известный своей эпохе юрист, написавший хорошую книгу о своей профессии «Pratique et style judiciaire»,[27] Лион, 1577. Книга выдержала несколько изданий, и все бы ничего, если бы на титульном листе вместо имени автора не блистало латинское изречение, рябое от подпирающих его цифр:

ARDUUS ANIMO 14 22 4 3 9 10 20 6 8 19 26 VINCIT 21 23 15 16 25 24 ЕТ PRODEST 57 1 2 18 11 12 13 17[28]

Это мудрое латинское изречение есть анаграмма, сконструированная из имени автора. Если расставить буквы в порядке натурального числового ряда, Получится латинизированное имя автора:

PRUDENTIUS 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 DE 11 12 SANCTO 13 14 15 16 17 18 MAURITIO 19 20 21 22 23 24 25 26 ОТ СОРОКА ТРЕХ СТРОК ДО ЧЕТВЕРТОЙ СТЕПЕНИ НИЧТО

Представителей одной из групп безумцев от литературы Ломброзо назвал графоманами. К графоманам он причислял и тех, кто дает своим книгам чрезмерно длинные заглавия. Как пример приводит он попавшуюся ему в руки книгу, заглавие которой состояло ни больше ни меньше, как из восемнадцати строк! Если бы Ломброзо была известна мода на чудовищные книжные заголовки в эпоху барокко, он бы не назвал сумасшедшим автора невинного 18-строчного заглавия. Настоящий барочный заголовок с 18 строк только начинается и кончается лишь там, где ставит точку издатель, борясь за место для своего имени, города и даты издания. Самым длинным заголовком, с каким я встречался, был заголовок знаменитой книги Уильяма Принна «Histrio-mastix», изданной в Лондоне в 1633 году. И хотя для того, чтобы предавать анафеме театр и актеров, в распоряжении автора было более тысячи страниц, злобный пуританин втиснул в авантитул 43-строчное заглавие, шрифт которого по мере приближения конца страницы становился все меньше и меньше, пока не перешел в так называемый «диамант» (1,5 мм). Нет, несправедливо называл Ломброзо раздувателей книжных заглавий сумасшедшими. Принн, например, был фанатиком, а отнюдь не безумцем. Тогдашний суд воспринял книгу чрезвычайно серьезно, настолько серьезно, что приговорил Принна к позорному столбу, отсечению ушей и последующему заключению в тюрьму. Авторы длинных заглавий — всего лишь люди со странностями. И они проявляют свои странности в заглавиях так же, как их собратья, известные под именем чудаков, вкладывают силы каждый в своего «конька». Что при всем при том не мешает им быть умными людьми. Есть, конечно, книги, в которых странности гнездятся не только в заглавиях, но и расползаются по всем страницам. Первым дидаистом был, вероятно, француз Лассэли, который в 1833 году издал книгу под названием «Злодейства нашего современника Триальфа перед самоубийством». Это многообещающее название автор стремится подкрепить и объяснить в помещенном под ним эпиграфе, в котором, по-видимому, стремится сформулировать заодно и идейное содержание книги, и свое мировоззрение:

Ах!

Эх! Хе!

Хи! Хи! Хи!

Ох!

Хю! Хю! Хю! Хю! Хю!

В 1650 году некий Сикс Болдриан Вурмшнайдер, издатель, борясь с застоем на немецком книжном рынке, придумал для одной из своих книг следующий заголовок:

«Трах-бах, трам-та-та-там, та-та-та-та!

Что случилось?

Зачем трубят и барабанят?

А потому, что нынче ползут со всех сторон премерзкие козявки, подобные червям или тараканам!»

Словом «козявки» взбалмошный автор обозначил человеческие слабости и пристрастия и в каждой главе раздавливал по одному из таких насекомых. Рядами гибли козявки-танцы, козявки-игры, козявки-есть-и-пить, козявки-обманы, козявки-украшения, козявки-песни-и-стихи. И вся эта книжная козявка в целом выдержала четыре издания! Среди сочинителей книг встречаются в истории и музыканты, такие, например, как М. Фурту, издавший в 1845 году положенную на музыку назидательную поэму под названием

«ОЧЕРК В РИТМЕ CANTUS PLANUS[29] о пользе земледелия и о пропаганде карты Франции в том же ключе».

Трудно устоять перед искушением процитировать фрагмент из этой, несомненно, эпохальной книги. Музыкальная ремарка: исполняется в быстром и задушевном ритме, ибо быстрый ритм стимулирует память. Глава «Об удобрениях»:

Vous remarquerez qu'une charette a fumier

Que d'un metre cube doit etre chargee,

Mais de fumier bien fermente

Et en partie decompose:

Ce fumier doit aussi peser

De sept a huit cents kilos a peu pres etc.[30]

Есть, конечно, среди сочинителей и настоящие сумасшедшие. Таковым был, вероятно, амьенский советник Жан Демон, озаглавивший свою книгу:

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕТВЕРТОЙ СТЕПЕНИ НИЧТО, НЕЧТО И ВСЕГО; извлеченная далее квинтэссенция из четвертой степени Ничто и ее функций с приложением учений священной магии и способов благочестивого вызывания демонов с целью установления причин бедствий Франции и методов их устранения Амьен, 1594.

Другой сумасшедший, М. Вильом, посредник по брачным делам, попал в лечебницу. Там он написал книгу, название которой безусловно свидетельствует о болезни, но содержащиеся в нем материальные расчеты говорят о далеко не рядовом и весьма практичном уме:

ПРОБУЖДЕНИЕ М. ВИЛЬОМА, СПАВШЕГО В ШАРАНТОНЕ, И ВОЗВРАЩЕНИЕ ЕГО В МИР. Если все сумасшедшие Европы купят мою книгу, то я спасен. Стоит она 6 франков, что дает при подсчете по одному сантиму на сумасшедшего. Заказать ее можно в Шарантоне, у автора: галерея св. Петра, 15-я палата, — а также у всех книготорговцев. Париж, 1818. XVI страниц предисловия и 315 страниц текста!

«КАМНИ ВЕНЕЦИИ» — ЮВЕЛИРНАЯ КНИГА?

Трудно рассудить Шопенгауэра и Лессинга. Последний требовал, чтобы заглавие точно выражало содержание книги. Первый же считал достаточным, если название книги носит характер монограммы. Конечно же, плохой заголовок может повредить и хорошей книге. Американские коммерсанты в таких случаях быстренько его изменяют, и эта маленькая косметическая операция дает порою потрясающие результаты. Книга Мопассана «Пышка»[31] разошлась в 1925 году всего в 1500 экз. Издательство потерпело убыток, но не сдалось и выпустило книгу под новым названием «Любовь и другие истории». Книга разошлась тиражом 37 000 экз. Издатели закусили удила и в следующем, 1927 году заново окрестили трагическую историю парижской кокотки — «Как совершилось заклание одной французской проститутки?». Под новым пиратским флагом удалось распродать 54 700 экз.!

Для американского вкуса не оказались достаточно острыми даже книги Казановы. «Воспоминания» не привлекали. Всыпали в соус заглавия побольше перца, и получилось: «Казанова — величайший в истории совратитель женщин», что принесло доход с 20 000 экз. допечатки.

Имя Сары Бернар значило в Соединенных Штатах высокий класс. Но благозвучное имя заглушалось деревянным заголовком «Философия любви». Издатели не спасовали и превратили дерево в золото. И если первый тираж был 14 000 экз., то под новым заглавием — «Любовный кодекс парижской актрисы» — тираж удвоился.

Не годится и такое название, которое недостаточно образованная публика не понимает и неверно истолковывает. Первая книга Моэма называлась слишком просто — «Круг»,[32] и издатели получили заказ на новый учебник геометрии. А английским романом «Голубь в орлином гнезде» заинтересовались птицеводы-любители. Знаменитую же стихотворную драму Гуарини «Верный пастух» один французский книготорговец поместил в список трудов по сельскому хозяйству. Несколько нелепейших недоразумений произошло и с произведениями Джона Рескина. Один английский провинциальный книготорговец распространил объявление о том, что он скупает книги по садоводству. В его списке фигурировала и книга Рескина «Сады королев». Если уж настолько необразован книготорговец, то не следует удивляться одному лондонскому ювелиру, который заказал известный искусствоведческий трактат Рескина «Камни Венеции», подозревая в нем, очевидно, рекламный каталог шедевров итальянских ювелиров.

ЛАВИНА УЖАСОВ И ХМЕЛЬ АНЕКДОТОВ

Современный вкус не терпит длинных и вычурных названий. Однако серьезных писателей это не касается — их читатели смотрят не на заглавие, а на содержание. Тем труднее приходится сочинителям детективных романов. Найти краткое и меткое название, в двух-трех словах собрать все кромешные ужасы романа — задача не из простых. Хорошо было писателям прошлых веков, им не приходилось экономить слова. Вот, к примеру, венгерский образчик:

СБОРНИК РЕДЧАЙШИХ, УДИВИТЕЛЬНЕЙШИХ, СТРАШНЕЙШИХ, КРОВЬ ЛЕДЕНЯЩИХ ИСТОРИЙ.

Курьезы и чудеса на грани природы и искусства. Жуткие явления природы, землетрясения, пожары, гибель от голода, эпидемий, наводнений и прочих несчастий. Сцены кошмарных сражений, все виды зверских смертей, дьявольские способы мести, кро-вавейшие и изощреннейшие преступления. Люди-чудовища, биографии тиранов, деспотов и насильников. Описания прочих жутчайших страстей, мучений, смертей — загадочных, единственных и неповторимых Пешт, 1832.

Прочтя в утренней газете такой заголовок, забудешь про завтрак и помчишься в ближайшую книжную лавку.

Ничто не стесняло и авторов юмористических сборников прежних времен. Смеховые мышцы приходили в движение от одних заголовков:

Адольф Агаи

УМРЕШЬ СО СМЕХУ!

Кабайская молодуха несла, не донесла, разлила… Хмелек тот подобрал, им книжечку напитал Пишта Гачер Будапешт, без года, иллюстрации Яноша Янко. Ласло Бети ПУНШ

Лекарство от скуки, от болей в груди при долгах и в голове при неплатежах, костыли для сломанных ног при падениях и средство против вывихов у прямодушных Комарно, 1853

Игнац Надь

ЧЕРНЫЙ И КРАСНЫЙ ПЕРЕЦ Нашел, просеял и смешал Йонаш Дембери Дараж, член, если и не действительный, то по меньшей мере страдательный многочисленных отечественных и зарубежных обществ и академий Вена, 1845 Гарабонциаш-школяр

ШКОЛЬНЫЕ АНЕКДОТЫ, СТУДЕНЧЕСКИЕ ПРОКАЗЫ

Разнообразная и изысканная смесь и собрание сотен самых смешных, свежих, сердце силой свежащих, светом смекалки сверкающих скоморошных историй. 1000 и 1 острота. С пьрвых школьных газончиков, в пышных некопаных парках, в преподавательских пущах накосил, в снопы собрал, громадные стога рядами красиво расположил, словом: создал изящное целое для наслаждения благосклонной публики, ненаскоро, старательно, слоями в страницы, в строчки, в слова уложил Иван Дерфи Будапешт, 1878

Шрапнельные фейерверки юмора в книжных заголовках нравились публике и десять лет спустя:

КНИГА ДЛЯ ТЕЩ И СВЕКРОВЕЙ

Поговорки, анекдоты, шутки, мудрые изречения, мысли, полезные советы, намеки, колкости, шпильки, гадости, ругань для ссор и скандалов, вопросы и ответы, мухоморы, поганки, белена, великодушие, прощение, нежности, беседы на умные темы, записки, занозы, иголки, булавки, гвозди, ножи, осиные жала, бомбы, торпеды, смеси, салаты, крапива… и много другого с подборкой разнообразных истинно острых, молниеносных, с сочным причмоком изысканных шуток и анекдотов, первосортных, в добром числе. Написал, причесал, постриг, подобрал, разложил, поперчил и подал, а перед тем — ловил, просил, заказывал, покупал, крал, находил, подбирал, копал, подслушивал и подстерегал. Словом: составил и издал для многоуважаемой публики, для ее развлечения Андор Ширишака

Печ, 1888; переиздания: 1889, 1891, 1909

Такова была не столь давнишняя мода. Книжные заглавия могли бы послужить хорошим материалом для истории человеческих вкусов. Можно закинуть удочки и в историю кинематографа. Хитроумные авторы быстро выведывали то, что занимало и интересовало массы, что привлекало внимание и волновало воображение людей, — все то, чем можно заманить их в зрительный зал. И названия рельефно воспроизводят перед нами массовые вкусы недавнего прошлого: «Прогулка в компании», «Свадебное путешествие со скидкой», «Приходите первого», «Деньги! Деньги! Деньги!», «Верных две тысячи в месяц», «Я не хочу подношений», «Табачный киоск почтенной дамы», «Благородная девица ищет себе комнату», «3:1 в пользу любви», «Воздушная тревога», «Вынужденная посадка», «Обязательная стоянка», «Скорость — 120».

КОЛЬЦО ДЛЯ НОЗДРЕЙ ДРЯХЛОГО ВОЛА

Опустившись с высот и удостоив своего внимания истины-невелички, кроющиеся в книжных заглавиях, история культуры сможет значительно обогатить свою сокровищницу. Один из ярких примеров тому — штандарты заглавий в книжных битвах, бушевавших когда-то на почве религиозных разногласий. Полная библиография венгерских богословских споров содержится в первом томе справочника Кароя Сабо «Regi Magyar Konyvtar»,[33] по которому я сделаю небольшой обзор. Застрельщиком спора был Иштван Цегледи, который в 1663 году как пастырь реформаторской общины напал на одного протестанта, принявшего католичество:

ДРУЖЕСКОЕ ПОРИЦАНИЕ,

или

Обращение к человеку, отвернувшемуся от истинной кальвинистской веры, переметнувшемуся в чем мать родила в ковчег Св. Петра и ставшему прихлебателем папы

Очень был рассержен иезуит Матяш Шамбар, в следующих словах выразивший свое возмущение вероотступничеством:

КОЛЬЦО ДЛЯ НОЗДРЕЙ ДРЯХЛОГО ВОЛА,

изготовленное Святым Исаией со словами: Ты свирепствовал против меня, и слух о спеси твоей проник в мои уши, за что и врезаю в ноздри тебе кольцо, надеваю на морду узду и возвращаю тебя на дорогу, по которой ты шел, мычаньем своим понося восемьсот причин обращения умных людей в католичество.

Иштван Цегледи отвечал довольно кратко. И притом не от собственного имени, а от имени сына Палко:

МАЛЕНЬКИЙ ЯФЕТ, БЕРЕГУЩИЙ ЧЕСТЬ ПОЖИЛОГО НОЯ, или

Любящее дитя, восставшее против обесчещивания своего отца; нерушимым покровом заслоняет оно наготу своего дорогого отца и наставника от разбойника Хама.

Имя дитяти Палко Цегледи, единственный любящий сын пожилого Иштвана Цегледи. В спор вступил протестантский исповедник Иштван Матко.

Он явился на ристалище под собственным именем, вооруженный словами как можно более грубыми.

ГНИЛАЯ РАЗВАЛИНА, ПОСТРОЕННАЯ НА ПЕСКЕ,

или

Взрезание жил иезуиту Матяшу Шамбару — спесивцу, размахивающему тремя вопросами.

С обеих сторон вступали в бой свежие силы. На Шамбара накинулся Янош Пошахази, учитель из Шарошпатака:

ОТВЕТ НА ТРИ ТЕЗИСА ШАМБАРА

Ответ последовал от католика Имре Киша, который три пресловутых тезиса уподобил трем картам, чтобы покрыть их четвертой:

НА ВАЛЕТА, ДАМУ И КОРОЛЯ ПОШАХАЗИ — КОЗЫРНОЙ ТУЗ

Разъяренный Пошахази огрызнулся:

ИСПЕКШИЙСЯ ВАЛЕТ,

или

Битая карта Петера Киша

Потерял свое миролюбие и кроткий Цегледи, обрушившись на отца Киша следующим заглавием:

РАЗОБЛАЧЕНИЕ КОСОГЛАЗОГО СЕМИНАРИСТА, ИГРАЮЩЕГО ФАЛЬШИВЫМИ КОЗЫРЯМИ

Шамбар ответил сразу всем:

ВЫРЫВАНИЕ ЛЖИВОГО ЯЗЫКА МАТКО И АССЕНИЗАЦИЯ НЕЧИСТОТ ПОШАХАЗИ

В битве заглавий Матко показал себя самым нетерпимым. Он уже не огрызался, а крушил направо и налево:

КАЙЛО, с помощью которого вдребезги разносится шаткая, сама уже готовая развалиться храмина, слепленная на мнимых высях из грязи и тысячи нечистот лжемаляром и лжештукатуром, скудоумным мошенником Матяшем Шамбаром.

Пошахази же добавил:

КРУЧЕНЫЕ ПЛЕТИ ДЛЯ ДРАНОЙ СПИНЫ ШАМБАРА,

после чего противники выдохлись. Пятилетняя распря утихла. И хотя нам, потомкам, стиль Иштвана Матко и других участников спора может показаться несколько крепковатым, мне бы хотелось взять его под защиту.

Хуже ли забубенные венгерские попы, окунувшие свои перья в уксус, приступая к заголовку, чем их куда более именитые немецкие единоверцы, которые поливали друг друга серной кислотой? В первые годы Реформации насмерть сцепились саксонский курфюрст Иоханнес Фридрих и брауншвейгский герцог Генрих. Вот два наиболее выдающихся заглавия, бурлением своим напоминающих политические прокламации:

ОТВЕТ ЕГО ВЫСОЧЕСТВА ГЕРЦОГА И САКСОНСКОГО КУРФЮРСТА ИОХАННЕСА ФРИДРИХА

проклятому преступнику, антихристу, богохульнику, гадине Варнаве и брауншвейгскому сукиному сыну Олоферну, называющему себя герцогом Генрихом, по поводу его бесстыдно подлой и лживой книги, которую он отрыгнул в печати Лейпциг, 1541.

Не менее ласковым был и ответ:

ОТВЕТ ГЕНРИХА, ГЕРЦОГА БРАУНШВЕЙГА И ЛЮНЕБУРГА,

некоему мародеру, называющему себя герцогом Иоханнесом Фридрихом, лживой саксонской морде, прихвостню шлюх Вольфенбюттель, 1541

Сиятельные особы, как мы видим, легко обходились без правил придворного этикета.