"Тишина" - читать интересную книгу автора (Хёг Питер)

13

Он перекатился через стену сада и упал на одну из маленьких дорожек, ведущих к Кюствайен. Вскочил на ноги, выбежал на дорогу: такси не было. Он перешел через проезжую часть, побежал быстрее. Для начала важно добраться до темного участка вокруг ипподрома. В глубине подъезда к одному из домов мигнули фары, и он нырнул в темноту. «Ягуар» стоял вплотную к дому, дверь открылась, он упал на заднее сиденье.

— Радио настроено на 71 мегагерц, — сообщил Франц Фибер. — Полиция меняет коды доступа раз в месяц. Таксисты вычисляют их в первые же сутки. Они позвонили в полицейский участок Гентофте, сюда едут две машины.

Мимо подъезда, где они стояли, проехала патрульная машина и затормозила перед клиникой, трое полицейских вбежали в здание: женщина и двое мужчин. За первой машиной остановилась еще одна.

— Давай вместе помолимся, — предложил Каспер.

Из зеркала заднего вида на него пристально смотрели желтые глаза. Со страхом. Молодые люди начинают распадаться на части, когда оказываются в безвыходном положении.

— Женщина. Которую ты заставил выйти на улицу. Они видела, как я сдавал сюда задним ходом.

— Хотя бы минуту, — настаивал Каспер.

Он откинулся назад. Помолился. В молчании. Синхронно с биением сердца. Господи, сжалься надо мной.

Он почувствовал полное изнеможение. Страх за ребенка. Голод. Алкоголь. Кофеин. Боль от падения. Необходимость сложить оружие. Унижение. Тебе сорок два года, и тебя разыскивают, а ты мечешься неприкаянный по улицам. И ощутил противоестественное утешение молитвы.

Костяшки пальцев застучали по стеклу машины. Франц Фибер застыл. Каспер нажал на кнопку, окно опустилось.

Это была женщина за шестьдесят, волосы ее были собраны во французскую косу. Было слишком темно, чтобы понять, во что она одета, но даже если бы она была одета в рубище, то все равно была бы похожа на аристократку.

— Мне кажется, я не заказывала такси.

— Тот день, когда вам понадобится такси, может прийти, — отозвался Каспер.

Она улыбнулась. У нее были великолепные губы. Казалось, что они тренировались в улыбках и поцелуях в течение шестидесяти лет и достигли в этом совершенства.

— А вы обещаете, что тогда окажетесь здесь?

Свет фар упал на столбики у въезда. Надеяться было не на что.

— Я пытаюсь спасти ребенка, — объяснил он. — У меня нет времени вдаваться в подробности. По недоразумению я нахожусь в розыске.

Она внимательно посмотрела ему в глаза. Словно глазной врач, который осматривает пациента на предмет косоглазия. Потом неожиданно выпрямилась. Повернулась. Пошла навстречу полицейским.

Двигалась она как прима-балерина, величественно, с высоко поднятой головой. Она подошла к столбикам. Встала так, чтобы заслонить подъезд и то, что было позади нее. Что-то сказала. Грациозно отдала приказ. Повернулась.

Полицейские пересекли Странвайен, не оглядываясь. Франц Фибер съежился за рулем.

Каспер высунулся из окна.

— Когда я выполню мою миссию. И отсижу свой испанский срок. Тогда я вернусь. И приглашу вас на ужин.

— А что я скажу своему мужу?

— А мы не можем сохранить это в тайне?

Она покачала головой.

— Искренность — важнее всего. Серебряная свадьба была десять лет назад. Мы делаем ставку на золото.

Двое полицейских все еще стояли на тротуаре. Выезжать пока было нельзя.

— Такой великодушный человек, как вы, — продолжал Каспер, — знает своих соседей. В том числе и Лоне Борфельдт из дома напротив.

— Двадцать лет, — ответила она. — Еще с тех пор, когда она не была знаменитой. И не переехала сюда.

— Она принимала всех моих четырех мальчиков, — продолжал он. — Мы с женой часто спрашиваем себя: что движет ею? Я имею в виду роды? Почему она хочет принимать в этом участие две тысячи раз?

Она прикусила губу.

— Деньги, наверное, — ответила она. — И недоношенные дети. Они ее особенно интересуют.

Полицейские сели в машину и поехали дальше, Франц Фибер включил зажигание. Путь был свободен.

— А автограф? — спросила она.

Он порылся в карманах, без половинки ваучера ему не обойтись, с лотерейным билетом тоже расставаться не стоит, он оторвал кусок кармана. Авторучка прекрасно писала на ткани.

— Я поставлю подпись на своем шелковом белье, — сказал он.

— Я буду его носить прямо на теле.

«Ягуар» рванул с места.

— Остановись в конце дорожки, — сказал Каспер. — Я должен послать воздушный поцелуй.

Машина остановилась. Он высунулся и послал воздушный поцелуй. А заодно поискал глазами табличку с именем владельца. И не нашел. Зато увидел надпись «Продается». Он посмотрел вперед на дорогу. В пятидесяти метрах по направлению к ипподрому стоял темный «форд».

— Хорошо бы ты остановился прямо за углом, — сказал он.

«Ягуар» повернул за угол и остановился. Каспер вышел из машины, прошел немного назад, осторожно выглянул из-за стены. «Форд» завелся и проехал вперед. Балерина вышла на дорогу и, добежав до машины словно двадцатилетняя, села рядом с водителем. Каспер залез в «ягуар».

— Нас кто-то преследует, — констатировал он. — И тебе с этим ничего не поделать.

«Ягуар» рванул вперед, как будто его подхватила снизу какая-то огромная рука. Позади них автомобильные фары обшаривали участок от вилл до променада. Двигатель «ягуара» начал крещендо, Франц Фибер крутанул руль направо, мир накренился, машина въехала вверх по склону в направлении Дворцового парка и пробила изгородь. Руки Каспера нащупали какие-то ручки и вцепились в них, со всех сторон машину хлестали ветки и кусты. Он посмотрел на сидящего на переднем сиденье молодого человека, тот был сосредоточен, но спокоен. Руки и ноги танцевали по кнопкам и педалям — все равно что сидеть за спиной Хельмута Вальхи[22] у большого рояля в церкви Святого Лаврентия в Алкмааре во время записи «Kunst der Fuge».[23] Сотня пневматических молоточков обрабатывала снаружи кузов. «Ягуар» начал тормозить, и раздался такой треск, как будто они въехали прямо в аппарат для уничтожения документов. Все погрузилось в темноту.

В темноте были видны точечки света, они слились в маленькое круглое пятно, машина стояла в рододендроновом кусте, он был огромным, словно гараж.

Мимо светового пятна, изучая местность, проехал темный «форд».

— Мы могли разбиться, — заметил Каспер.

— Я постоянно молюсь. Иисус слышит меня.

У каждого автомобиля есть своя акустическая подпись, Каспер слышал, как «форд», который, похоже, где-то развернулся, возвращается назад, потом он медленно проехал мимо них.

— Ты ведь специалист, — произнес Каспер. — Если существует договоренность о том, что кого-то надо забирать из блокированного района. Ты мог бы узнать, где и когда?

— Ты знаешь фамилию этого человека?

Каспер назвал фамилию Стине. Франц Фибер коротко поговорил по телефону.

— Профсоюзы владеют клубами таксистов. Кафетериями, игровыми автоматами, сплетнями. И информацией. Через несколько минут мы будем знать про нее все.

Каспер прислушивался к движению транспорта на Странвайен. Все-таки, если сравнивать с Глострупом, это была другая галактика. Окружающие его звуки были изящными и неброскими. Мягкое пощелкивание насоса в гидравлике «роллс-ройса». Многосоставная и при этом старательно сдерживаемая агрессия восьмицилиндровых дизелей common-rail. Машины, которые создавались не для того, чтобы их слышали, а чтобы внезапно появляться — из тишины. А если, в конце концов, тишина будет нарушена, то чем-нибудь исключительным: животным урчанием «феррари» или ностальгическим, обертонным ревом четырехцилиндрового, с воздушным охлаждением, оппозитного двигателя ветерана-«фольксвагена».

Здесь и между домами оставалось место для звука — реверберация прямо пропорциональна объему пространства. Каспер закрыл глаза. У него могли бы быть такие же машины, как у Чаплина. Как у Бхагвана. У него могли бы работать люди, которые водили бы их и ремонтировали бы их. Вместо этого он сидел здесь.

Был как раз подходящий момент для того, чтобы отложить небольшое золотое яйцо.

— Счастье, — произнес он, — это не тогда, когда надо копить и создавать, а тогда, когда научился отказываться.

Он услышал почти беззвучный дизельный двигатель, «мерседес» — самый тихий из всех автомобилей. Он услышал легкое трепетание ветра в складном верхе. «Мерседес-купе». Машина, которую он сам бы купил, если бы он был Лоне Борфельдт. Она ехала медленно, рывками. Точно так же, как и он бы ехал, если бы встретился с самим собой. А потом с полицией.

Машина попала в полосу света, проехала мимо кафе «Вокруг света» — за рулем сидела женщина.

Каспер сделал знак рукой, молодой человек понял его мгновенно. «Ягуар» выполз из кустов и плавно увеличил скорость. Каспер не мог понять, следуя какому чувству ехал Франц Фибер, — все вокруг было черно. Автомобиль ударился в изгородь, перелетел через велосипедную дорожку и на минуту остановился на полосе движения между ресторанчиком «У конюшни» и «Датским аквариумом». На застекленной террасе две сотни человек перестали жевать. «Ягуар» снова завелся, повернул на Странвайен, между ними и «купе» было пять машин.

Франц Фибер ответил на телефонный звонок.

— Ее надо забирать через сорок пять минут, — сообщил он. — И я взял заказ.

«Ягуар» держал дистанцию до самого Странбульвара. Машина, идущая перед ними, показала поворот налево, там шли дорожные работы, все движение сужалось до одного ряда, между ними и маленьким «мерседесом» оказалось с десяток автомобилей. Когда они доехали до Миддельфартсгаде, «мерседес» исчез.

Каспер помнил этот район. Когда-то он отправлялся сюда гулять, чтобы дать отдохнуть слуху во время первых цирковых представлений в театре «Газверк», тогда и гримерных на всех не хватало. Он сделал знак, «ягуар» пересек проезжую часть, развернулся и, скользнув вдоль здания театра, остановился.

Каспер выскочил из машины еще до того, как она полностью остановилась. Он перепрыгнул через ограду у придорожной канавы, вскарабкался по крутым, глинистым скатам, поднялся на насыпь железной дороги. Он бежал на север, прыгал со шпалы на шпалу, пока по левую руку не показался открытый участок с футбольными полями. Тут он пригнулся.

Он услышал ее еще до того, как увидел. Она не повернула в сторону Фрихаун, а поехала по Скудехаунсвай.

Машина исчезла за офисным центром в районе контейнерного порта. Но теперь он примерно представлял, куда она направляется. Она направлялась к мысу Типпен.

Прежнего мыса больше не было. С тех пор, как он в последний раз покинул Данию, все изменилось. И появилось кое-что другое.

Новостройка закрыла вид на море. Но в просвете между двумя зданиями он увидел намытую территорию. Она возникла перед комплексом четырехэтажных офисных зданий, выдаваясь на расстояние от пятидесяти до ста метров в море.

Это было то самое место, где пересекли друг друга окружности на двухсотпятидесятиметровом плане Сти-не. Значит, он все-таки не ошибся.

Он медленно пошел назад. Перед ним раскинулся Копенгаген. Длинные желтоватые световые цепи ведущих в город дорог. Кальциево-белый и диодно-голубой отсвет над центром города, с большой черной дырой там, где район был блокирован, — своего рода световой вакуум. За ним, освещенные галогенными прожекторами, белые стены мусоросжигательного завода — монументальные, словно стены храма. За ними — остров Амагер, словно оранжевая световая печатная плата. В обрамлении ведущих к аэропорту Каструп длинных полос посадочных огней — словно парящих на высоте нескольких метров над морем световых мостов.

Он спустился со склона у проволочной ограды футбольных полей и оказался на Миддельфартсгаде позади «ягуара». Он шел сгорбившись. Поравнявшись с водительской дверью, он выпрямился. Потом оперся локтями на открытое окно.

— У меня сохранился кое-какой слух со времен моей молодости, — сообщил он. — Ты только что говорил по телефону, чтобы узнать, где ее надо забирать. Так вот, на другом конце провода никого не было. Значит, у нас два случая злоупотребления доверием. Этот и вопрос о том, как ты получил мой заказ. Мое сердце изнывает от этого.

Он распахнул дверь, ухватился за белеющую перед ним рубашку и рванул ее на себя. Тело последовало за ней сантиметров на двадцать, далее оно не двигалось. Каспер опустил взгляд. Обе ноги заканчивались прямо под коленями и прикреплялись ремнями к удлиненным педалям. На двери висели два пластиковых протеза и два костыля с телескопическим соединением.

Он отпустил его. Франц Фибер скользнул назад на сиденье. Желтые глаза засветились.

— Ты сам был артистом, — проговорил молодой человек. — Я знаю все о тебе. Еще пара технических случайностей, и на моем месте мог быть ты. И это ты бы тогда получал инвалидное пособие. Ты смотришь на самого себя.

Каспер повернулся и пошел в сторону Странбульвара. «Ягуар» двигался рядом с ним.

— Ее надо забирать через тридцать минут. И только такси может туда проехать. Так что ты можешь прогулять свое изнывающее сердце обратно до Глострупа. Или же согласиться на то, чтобы тебя подбросил человек, который лжет во спасение.

Каспер сел в машину.

Они остановились на красный свет у Орхусгаде.

— Что это построили на мысе Типпен? — спросил Каспер.

— Какой-то банк. Это туда поехала врачиха. Я подвозил ее туда. Дважды.

— Ты мог и ошибиться.

Спина перед Каспером выпрямилась, словно Памятник отважному солдату.

Каспер посмотрел на часы в автомобиле.

— Мы можем успеть посмотреть на море за тридцать минут?

Приливная волна автомобилей устремлялась к площади Осло. Перед волной, там, где она прервалась, «ягуар» повернул на красный свет.