04 апреля 2007 Комментарии польских читателей на статью Виктора Ерофеева 'Три Польши' Интервью Александра Щигло, министра обороны Польши Моника Олейник/ Monika Olejnik От ляхопровода до трубопровода ("Nie", Польша)

Перевела. Не все, конечно, там еще много. Первые два поста удалены модератором — прим. пер.

— Дааа. . правда глаза колет.

— Резкий текст, но достаточно правдивый. К сожалению. .

— Михник опять попросил приятеля из дружественной (Михнику, конечно) страны высказать мнение. Мы давно знаем, что такие, как Михник и его международная шайка, думают о Польше, и что лучше всего было бы, если бы от нее осталось только название, но все больше людей не дает себя обмануть и понимает, что он за птица, этот гуру. Поэтому никто этого москаля не спрашивает, сексуальна ли Польша, потому что это дурацкий вопрос, ну, и ответ дурацкий. А другой дурак это читает и возмущается, wot duraki.

— Кацапский сутенер и альфонс.

— Русские говорят о своей (родине) 'мать-Россия', кто спрашивает мать, сексуальна ли она, тот, наверное, извращенец (это у леваков очень популярно, потому что они уравнивают в правах всех извращенцев). Русские не могут пережить, что Польша не признала выдуманного ими права 'старших братьев' управлять нами, и не будут хорошо к нам относиться, ну, что поделаешь, такие принудительные союзы плохо кончаются, и хорошо бы они это поняли наконец, потому что, с одной стороны, они хотят быть империей, а с другой, плачут над своей судьбой бедного, обиженного судьбой человека, а не видят, что главная причина несчастий их и других вокруг них — они сами.

— Но как раз этот Ерофеев не выглядит таким, который тоскует по империи.

— Ерофеев (не путать с другим, Веничкой) может писать лучше, хуже. Но всегда представляет русскую точку зрения. Безграничную печаль, что все, в первую очередь Польша, бросили беззубую матушку Р. Разыскавши кое-какое политическое д. .о, которое (надеюсь, временно) есть сейчас в Польше, Ерофеев пользуется им для строительства своеобразной диалектической конструкцию

Тезис: Польша только 'на фоне' России может быть хоть чем-то интересна для мира.

Антитезис: 'Европейская' Польша — это захолустье ЕС, которое от безумного батьки из Минска отгораживает только деревенский плетень.

Синтез: кацапский наместник в Привисленском Крае.

Таким был и остается образ мышления великоросских элит. Ерофеев ближе к б. . из берлинских борделей, чем к Льву Толстому. Но кое-что их объединяет. Когда зазвонит колокол, он позовет в поход на непокорную Польшу, предательницу славян, так же, как и тонкий мыслитель из Ясной Поляны.

— Точно! Именно так! Для русских необыкновенно важно, что о них думают другие. Можно даже почти с уверенностью утверждать, что постоянные рассуждения на тему их образа в глазах других народов для них важнее, чем заниматься собственной страной. Поэтому мы тут имеем интересное явление проекции этой черты на поляков. Заметна так же у автора меланхолическая ностальгия по молодым годам, когда Польша — как уверяют сами русские — была для России 'окном в мир' и 'чарующим свежестью Западом'. Что поделаешь — я предпочитаю БЫТЬ на Западе, а не притворяться Западом по желанию России и только затем, чтобы понравиться русским. Скажу больше: при всем моем уважении, нравиться России — это ни цель, ни смысл моей жизни.

— Есть еще четвертая Польша. Эта Польша стоит у конвейеров на фабриках Манчестера и Дублина, убирает офисы. Курит контрабандные сигареты, ест фляки 'Пудлишек', которые можно купить в дешевых турецких магазинах. Ты узнаешь ее по новым, блестящим 'Найкам' и курткам 'Вранглер' (дешевая распродажа, скидка 70 %). Спешит в нанятую вместе с друзьями квартирку, где уже ждет телевизор с польскими каналами, поданными на тарелке 'Cyfra plus'. Она зарабатывает слишком много, чтобы вернуться домой, но слишком мало, чтобы остаться тут навсегда. Это она и есть — IV Речь Посполита.

— И это — Польша, которую устроила соотечественникам так восхваляемая Ерофеевым интеллигенция. . Ведь этого не сделал так ужасающий Ерофеева польский хам-националист, который совсем недавно дорвался до власти? Забавный текст, хорошо читается. . но это его личные ощущения. Ерофеев 'всегда об этом думает', как тот солдат из анекдота.

— Я вижу в статье Ерофеева тоску по утраченной Польше, которую он, несомненно, любил (выучил польский язык, женился на польке), по Польше, отважно противостоящей Советам, вносящей воздух Запада в затхлую атмосферу брежневской России. Мне кажется, Ерофеев просто горюет, что его любовь страшно опошлилась и 'окачиньскилась'. Мне это тоже грустно. .

- 'Эта Польша стоит у конвейеров на фабриках Манчестера. . ест фляки… блестящие 'Найки'. . телевизор с польскими каналами: Ну, и ЧЕМ эти Четвертополяки ОТЛИЧАЮТСЯ от всех остальных во всех других странах?

— Очередной мобилизованный ГВ иностранец, плюющий на Польшу. Перед этим был какой-то дебил, который писал о дураках. Вроде бы с юмором. А этот изображает интеллектуальный анализ по подсказке ребят из ГВ. Неприличный текст и неприличная (для автора) ситуация.

— Сам дебил, а текст отличный!

— К сожалению, неприличной можно скорее назвать ситуацию в нынешней Польше.

— Неприличен уровень жидовского хамства. Мало денег выдоили?

— Дружки Михника бьют рекорды в оплевывании Польши.

— Писание о Польше, попытка политического анализа польско-русских отношений в сексуально-бордельных категориях — это уже верх всего! Господин Ерофеев, говорите, 'кацапа' больше нет? А кто растерзал Чечню? Кто закручивает вентили с газом и нефтью тем, кто не падает на колени перед Кремлем? Кто каждое расширение НАТО и ЕС воспринимает как покушение на свою частную территорию? Кто отрицает Катынь? Кто почитает Сталина и отрицает Гулаг? Кто подавляет независимую прессу в России? Кто старается выгнать из России независимые организации и гражданские движения? Гномы? Марсиане? Филателисты? Нет. Кацапы — они живы и вполне довольны своей жизнью. Сегодня Польша — по-настоящему в Европе, развивает экономику, во всех областях мчится вперед, как сумасшедшая. А кацап продает нефть, газ, и на этом конец достижений.

— Ты еще про балет забыл;-)

— Бедные эти русские. Их элита во время коммуны как-то справлялись, а теперь все развалилось. Как же они страдают, одинокие, без Польши. Без лагеря. Отовсюду им сказали "a paszol won". Еще им хитрая Польша Украину увела из-под носа, Грузию в ЕС и НАТО записывает, а о Белоруссии говорит, что она принадлежит Европе, а не России. Как разгонится, так и Россию лет через десять захочет в ЕС записать.

Rosija, Rosija, Rosija balsza

Taka mala adna Polsza

i pobiedila tiebia.

— Текст о Польше, а не о России. . если у тебя есть какие-то интересные размышления о России, так давай. И перестань плеваться стереотипами. Кроме того, автор не имел ничего общего с советским режимом — достаточно прочитать его краткую биографию. . Кроме того, он, к сожалению, прав. . Польша стоит на месте, мы занимаемся порнографией, люстрацией, сабелькой машем. . а Европа убегает от нас. И хуже всего то, что мы ничего не можем предложить, кроме дешевой рабочей силы. .

— Что ты несешь? Текст — это тоска кацапа, который хотел бы вернуть империю, только некого туда загнать, потому что все бегут в Европу, а не к Кремлю.

— А я думал, что большинство средне образованных поляков знает фамилию Ерофеев (хотя бы одну). .

— Россия — это курьез. Можно сказать, что это страна, где 'бешенство' и оскорбленная гордость, а также нереализованные амбиции смешались с ментальностью степных варваров и недостижимой европейскостью. Даже русская 'элита', как этот тип, — это безнадежная мечта о великой державе, на пути которой встала эта неинтересная б. . Почти 500 лет назад на Востоке вступили в борьбу два государства — Москва и Речь Посполита, и когда, 200 лет тому назад, казалось, что Москва выиграла эту войну, хотя мы уже были в Кремле, теперь, через столько лет, дважды в XX веке эта маленькая б. . дерзко призвала к порядку восточного дикаря. В 20-е годы и в 80-е. Русские этого никогда не простят. Во всяком случае, должны пройти десятки лет прежде, чем они поймут, что 'не пройдете'

Моника Олейник: 'New York Times' пишет, что технология ПРО ненадежна, а угроза со стороны Ирана, от которой она должны защищать Европу, может быть устранена дипломатическими средствами, и вообще, New York Times' критикует идею размещения ПРО и говорит, что это приведет к конфликту между ЕС и Америкой, и т. д., и т. п. Что Вы об этом думаете?

Александр Щигло: Совершенно очевидно, что очередность действий такова, что если речь идет об отношениях с Ираном, следует использовать дипломатические средства, которые связаны с возможностью наложения санкций Советом Безопасности ООН так, как это произошло 10 дней тому назад. И это определенный процесс действий международной общественности по отношению к тем странам, которые не хотят или не умеют, не стремятся выполнять договоренности.

М.О.: Технология ненадежна.

А.Ш.: Но это вопрос, скорее, к представителю этой газеты, почему же США до сих пор создают элементы ПРО, как в Калифорнии, так и на Аляске, и специалисты их проверяют и проверили. В связи с этим, мне кажется, что в мнениях или в дискуссиях на эту тему не следует переходить определенную границу, используя недостоверные аргументы.

М.О.: Но достоверны вот какие аргументы: мы испортим отношения с Россией, мы испортим отношения с ЕС, если ПРО будет размещена у нас.

А.Ш.: Опоры польской внешней политики неизменны, это членство в ЕС и членство в НАТО, и никто двух этих опор не противопоставляет. И я не думаю, что двусторонние польско-американские отношения, а если говорить о возможной договоренности по размещению ПРО в Польше, то это должен быть договор именно двусторонний, чтобы они повлияли на ухудшение отношений Польши с ЕС, потому что Польша является членом ЕС. Я думаю, что сейчас мы пока что переживаем процесс изучения обеих сторон, я говорю 'обеих' в кавычках, чтобы меня правильно поняли, то есть как старых членов ЕС, так и тех, что вступили в 2004 году, а также и тех, которые вступили в ЕС 1 января 2007 года, то есть Болгарии, Румынии, мы учимся тому, что мы в одной организации.

М.О.: Но Вы признаете, что это может ухудшить отношения ЕС с Россией, или нет? Отношения Польши с Россией — или нет?

А.Ш.: Я думаю, что это зависит в первую очередь от самой России.

М.О.: Но Россия говорит 'нет', Россия нас стращает, что будет больше солдат на границе, и это вероятно, и это следует принимать во внимание.

А.Ш.: Да, но это мнение представителей российской власти, и оно, прежде всего, играет роль в связи с приближающимися президентскими и парламентскими выборами в России, эта информация, эта позиция России направлена скорее внутрь России, нежели вовне. И пока два эти процесса не закончатся — то есть выборы президентские и парламентские — мы будем иметь дело с использованием этой проблемы в их внутренних целях.

М О..: Вы знаете, я точно так же могу сказать, что американцы жестко критикуют президента Буша за Ирак, у него очень плохая репутация, так почему мы хотим подписать с президентом Бушем договор по ПРО?

А.Ш.: Ну, мы хотим подписать договор не с президентом Бушем, а с Соединенными Штатами.

М.О.: Но президенту Бушу не долго осталось быть президентом.

А.Ш.: До января 2009 года, то есть до конца своего срока. Мы хотим, если это станет возможным после обсуждения всех условий, подписать договор с США независимо от того, кто будет там править. И хочу напомнить, что элементы ПРО, вообще, весь этот проект, который американцы предложили чехам и полякам, это началось при президенте Клинтоне. А не так, что вдруг пришла республиканская администрация и выдумала все это.

М.О.: Ну, хорошо, а когда мы официально скажем, что обсуждаем эту тему, мы уже официально признали, что обсуждаем?

А.Ш.: Это решит правительство.

М.О.: Да, но Вы-то в правительстве.

А.Ш.: И пока что мы на американскую ноту ответили своей нотой, что мы заинтересованы.

М.О.: Но не на ту ноту, в которой было написано, как мы должны отвечать, господин министр?

А.Ш.: Я ничего об этом не знаю.

М.О.: Об этом публично сообщил бывший министр обороны Радек Сикорский, что такая дипломатическая нота была нами получена.

А.Ш.: Вот именно потому, что он бывший министр, он и может говорить разные вещи, а я действующий министр, а когда перестану быть министром, тоже стану таким же смелым.

М.О.: Да причем тут смелость, если кто-то диктует нам, как мы должны отвечать, это наглость со стороны американцев.

А.Ш.: Я ничего об этом не знаю, что якобы была такая нота, будто бы приложение к той официальной ноте, направленной нам американским правительством. В связи с этим, если господин министр Сикорский знает больше, то, конечно, раз он тогда был министром национальной обороны, то может знать больше.

М.О.: Ну, хорошо, в таком случае, когда начнутся официальные переговоры, потому что чехи уже сказали 'да'?

А.Ш.: В ответ на американскую ноту мы направили нашу.

М.О.: Наше 'да' такое же, как 'да' чехов?

А.Ш.: Нет, наш ответ касается того, что можем начать переговоры, касающиеся строительства элементов ПРО, но начало переговоров зависит прежде всего от того, представит ли американская сторона необходимые подробности. Это важно.

М.О.: Мы получим антитеррористическую защиту?

А.Ш.: В каком смысле?

М.О.: В таком смысле, что размещение ПРО повысит опасность терроризма, так получим ли мы защиту, будем ли требовать ее от американцев?

А.Ш.: Ну, это технические детали.

М.О.: Вы знаете, мы живем в такой стране, в которой, если установят ПРО, этого нельзя будет сохранить в тайне, так что поляки захотят узнать — за что.

А.Ш.: Что за что?

М.О.: Ну, что мы получим за эту ПРО, или так просто, за shake hand?

А.Ш.: Каждое решение польского правительства, касающееся подобных вопросов, должно прежде всего повысить уровень безопасности Польши. И, только проанализировав все предложения, представленные нам американским правительством, можно будет ответственно заявить. .

М.О.: Но каковы наши требования, скажите, каковы наши требования, Вы знаете, чего мы хотим в замен за ПРО?

А.Ш.: Да, я знаю.

М.О.: Так скажите нам, пожалуйста.

А.Ш.: Но пока что это элемент дискуссии для представления американской стороне, а не для публичного обсуждения.

М.О.: А почему не для публичного обсуждения?

А.Ш.: Потому что это вызовет. .

М.О.: Это же не игра в шахматы, чтобы держать в тайне свои намерения.

А.Ш.: Нет, это не игра в шахматы, это переговоры, которые должны быть проведены эффективно. И пока мы не начали эти переговоры, мы не можем говорить об условиях и не можем обсуждать их публично.

М.О.: Но если правительство скажет, каковы условия, а парламент скажет, что не согласен на них, что тогда?

А.Ш.: Ну, я надеюсь, что парламент согласится.

М.О.: А если не согласится, что тогда?

А.Ш.: Но мы по этому вопросу имеем сильную поддержку также и представителей оппозиции, то есть большинства оппозиции, и эта поддержка, касающаяся. .

М.О.: Нет, поддержка-то, она еще только тогда будет, когда оппозиция узнает, о чем идет речь.

А.Ш.: Для того и проводятся встречи, в том числе и встречи премьера с представителями оппозиции, вообще, с представителями всех партий, которые представлены в парламенте, потому что именно парламент должен принять окончательное решение.

М.О.: Но знает ли оппозиция, какие мы выставляем условия, или не знает?

А.Ш.: Я думаю, что недавно прошедшая первая встреча премьера с представителями отдельных. .

М.О.: Не знает оппозиция, я оппозицию спрашивала, не знает она.

А.Ш.:. . с представителями отдельных парламентских фракций касалась общих условий, связанных с началом переговоров с американском правительством.

М.О.: Хорошо, вопрос полегче. Референдум — да или нет, потому что еще позавчера Кшиштоф Филипек сказал, что Самооборона все-таки хочет референдума по ПРО.

А.Ш.: Я думаю, что если речь идет о референдуме, то никто в здравом. .

М.О.:. .уме.

А.Ш.:. . уме не спрашивает людей, хотят ли они жить в безопасности, в стране, которой ничто не угрожает. И точно так же, никто не ждет от каждого, конкретного человека, что он, например, скажет, что он хочет покупать больше оружия, чтобы убивать людей.

М.О.: Ну, хорошо, это значит — нет, так?

А.Ш.: Естественно, нет.

М.О.: 73 % поляков, принявших участие в опросе, находятся не в здравом уме, именно таковы результаты исследований, проведенных общественным телевидением. 73 % поляков хотят референдума, то есть они психически нездоровы?

А.Ш.: Нет, нет, я не в этом смысле, я только говорил о том, что если каждого из нас спросить, хотим ли мы, чтобы была война, чтобы люди убивали друг друга, конечно, мы скажем, что нет. Но мы также знаем, что для того, чтобы этой войны не было, мы должны иметь оружие, которое защищало бы нас от тех, кто хочет эту войну начать. Это же очевидно.

М.О.: Я задала бы другой вопрос, но уже не могу. Как бы так сформулировать вопрос, чтобы получить на него ответ? Я Вам, господин министр, скажу это после программы. Александр Щигло, министр национальной обороны, был гостем Радио Зет.

Только кровь поляков питает польский патриотизм. Сося собственную кровь, мы являемся народом самодостаточных вампиров

Ежи Урбан / Jerzy Urban, 30 апреля 2007

Польша не имеет претензий к Острову Рождества, Габону, Шри-Ланке, Доминиканской Республике, Мальте и Монако. Остальные страны на Польшу нападали, оккупировали, участвовали в разделах или, по крайней мере, пренебрегали ею и оставляли в одиночестве. За эти исторические обиды правящие Речью Посполитой близнецы должны получить плату. А правительства всех стран обязаны подчиниться требованию Польши, чтобы ее интересы ставить выше своих собственных. Мы называем это польской исторической политикой. Так-то, фрау Меркель, — "Бисмарк с прокладкой", — соображать надо.

Польская историческая политика произрастает из трагизма польской истории. Когда польский народ слезал с дерева, то зацепился шерстью за ветку и упал под машину. Скорее всего, на голову упал. Это стало началом множества неудач, из которых и состоит наше прошлое. Наши исторические несчастья — это Россия, Германия, Франция, Швеция, Литва, магнаты, наводнения, потопы и разливы, либерум вето, коммунизм, гитлеризм, Наполеон, сентябрьское поражение и поражение под Мачеевицами, масоны, крестоносцы, казаки, оккупации, разделы, выборные короли, спецслужбы, турки и украинцы, УПА, КГБ, НКВД, ZNP и GG, сталинизм, посткоммунизм, военное положение, Миллер, последняя черта, Тарговица и торговый центр в Катовицах.

Обиды и страдания предков дают Польше вечное моральное преимущество над другими, обычными странами. Россия хочет против Польши положить трубу под Балтикой, мы ей на это твердо скажем: Катынь, Катынь, Катынь. И будем повторять до тех пор, пока у Кремля труба не отвалится. Немецкая фрау канцлер говорит, что европейская конституция mu#223; sein. Мы ей на это: Освенцим, Освенцим и еще раз Ось. И что затем Польша проиграла Вторую мировую войну вместе с немцами, чтобы теперь пухленькая немецкая канцлерша проявила солидарность и помогла нам ввозить мясо в Москву.

У нас "холодная война" с Россией. Россия говорит, что посылаемое на Восток польское мясо — это аргентинское мясо. А мы твердим, что людское мясо, которое во время Второй мировой войны везли с Востока и жарили в печах Освенцима было человечиной граждан польских. А не советских. Россию мы пустим в Европу только тогда, когда трупы польских свиней и коров смогут, подобно Димитрию Самозванцу, свободно въезжать в Москву. Запихивать польское мясо в православные глотки — вот наша месть за подавление восстаний, за Сибирь, Катынь, ПНР и т. д.

Внутренняя историческая политика Польши, то есть люстрация, деКГБизация, декоммунизация и ИНПенизация, — это месть радикальных патриотов за исторические грехи самого польского народа. Главной его виной были слишком длинные антракты между очередными восстаниями. Только кровь поляков питает польский патриотизм. Сося собственную кровь, мы являемся народом самодостаточных вампиров.

Скоро внутренняя историческая политика IV Речи Посполитой будет укреплена законом о декоммунизации, который предусматривает уничтожение исторических памятников тех трагических эпох, когда у власти были не Качиньские. Газеты сообщили, что в правительственном списке есть и уничтожение памятника Польско-Советского Братства по оружию, — его предполагается взорвать. Есть такой в Варшаве на Праге. В народе его зовут памятником грустных. Солдаты двух армий стоят с опущенными головами и уже много лет их не поднимают, так им стыдно. Но даже этот символ покаяния в коллаборционизме должен быть разрушен. И удастся Польше, Отчизне нашей, при помощи динамита, вызвать неспровоцированное возмущение в России и других постсоветских странах, откуда пришли к нам и погибли на тех землях, что теперь зовутся польскими, 600 тысяч солдат. Народы бывшего СССР вообще не знают, что их армия Польшу не освобождала, а порабощала. Польская историческая политика с грохотом просветит эти народы.

В течение нескольких месяцев с августа 1944 до конца апреля 1945 погибло больше солдат польской армии, воюющей бок о бок с Красной Армией, чем во всей сентябрьской кампании 1939 года и во всех польских частях западного альянса, вместе взятых. Эти, неправильно, на советских фронтах, погибшие, вообще не знали, что уходят на тот свет ради порабощения своей Родины. Но даже нынешние выученики ИНП должны бы ответить на несколько вопросов. Например, I и II армии Войска Польского, занимая Восточную Пруссию, Западное Поморье, нижнюю Силезию и т. п., - порабощали немецкие земли или освобождали? Потому что их завоеваниями Польша по сю пору пользуется с большим удовольствием.

И дальше, уходя на Запад, польские солдаты освобождали Бранденбург, Саксонию, Берлин, Дрезден, Лейпциг или порабощали? Ну, может, так: порабощали только до Варты или только до Одера, а дальше уж освобождали?

Следующий вопрос: к послевоенной зависимости Польши от Советского Союза не приложила ли свою руку армия Андерса, которая из СССР эвакуировалась на Ближний Восток, вместо того, чтобы там остаться, в 1944 вступить в Польшу, вбирая в себя Армию Крайову и миллион рекрутов. Тогда советская политика устройства послевоенной Польши не могла бы не принимать во внимание такой политической силы, подчиненной лондонскому правительству. Так что имеет ли право Андерс отбирать улицы у Берлинга? И вообще, продолжать ли эту столь спорную аннексию улиц?

Внутренняя историческая политика и внешняя историческая политика — это, по своим результатам, одна общая политика, превращающая Польшу в чирий на правой ягодице Европы.

P.S. Последний абзац я переводить не стала. Во-первых, каламбур, то есть так называемая непереводимая игра слов — головная боль переводчика. Во-вторых, шибко неприличный каламбур. Смысл такой: под властью близнецов Польша никому более интимных услуг оказывать не будет (за исключением США), а станет поглядывать свысока.