"Другие так не умеют" - читать интересную книгу автора (фон Зигесар Сесиль)

ТЫ КРАСИВАЯ, А ТВОЯ МАМА ТЕБЯ СТРАННО ОДЕВАЕТ

Юбка, рубашка, лифчик, белье, обувь, часы, жемчужное ожерелье, жемчужные серьги — Серена уставилась на одежду, аккуратно разложенную ее мамой на кровати под балдахином. Все выбранные мамой вещи были либо серыми, либо темно-синими; по совершенной случайности, это были цвета Йельского университета.

Случай клинический. Неужели она сама не могла бы подобрать себе одежду? Сколько ей лет, вообще, — пять, что ли?

Ее родители были заняты сборами к банкету «Йель любит Нью-Йорк», организованному Йелем для абитуриентов из Нью-Йорка в апартаментах Стэнфорда Пэрриса Третьего на пересечении Парк-авеню и Восемьдесят четвертой улицы. Для них это была лишь очередная светская вечеринка — возможность пообщаться с родителями детей, с которыми их собственные дети всю жизнь ходили в школу, на теннис и подготовительные курсы. Никто ни с кем не знаком близко, зато все всех знают. Люди типа ван дер Вудсенов считали всех представителей своего крута близкими друзьями, но насколько близким можно быть с человеком типа Стэнфорда Пэрриса Третьего?

— Ты уже готова, дорогуша? — донесся до Серены голос матери.

— Ага, — отозвалась она, чувствуя себя упрямой, ворчливой и раздраженной. Б конце концов, она могла бы сейчас отправиться на концерт «Рэйвс» вместо очередной занудной и бессмысленной вечеринки с родителями. Игнорируя выбранный матерью наряд, она села перед своим ноутбуком и вошла в сеть. Большинство полученных ею писем пришли от модных домов типа «Берберри» и «Миссони», оповещавших о пробных распродажах или банкетах в честь запуска нового аромата или фасона, но вверху списка висело новое сообщение из Брауна, за которым шло еще одно из Гарварда, а потом еще одно из Принстона.

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Карина Серена!

Раньше я писал безликих ангелов и руки без тел. Я был мертв. Теперь мое искусство обрело лицо, а твое поступление в Браун в следующем году — о, моя муза во плти! — Станет моим воскресением.

Я склоняюсь у твоих ног.

Кристиан

P.S. Ходит слух, что ты помолвлена с тем безумным гитаристом из «Рэйвс». Любовь, моя, надеюсь, это лишь слух.

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Дорогая Серена!

Я знаю, что мы с тобой разного поля ягоды, так сказать, — я спортсмен из провинциальной дыры, а ты богиня из Нью-Йорка, — но, как поется в старой песне, я никак не могу выкинуть тебя из головы. Когда я думаю о тебе, стекла в моем джипе запотевают, и я не могу дышать. Из-за тебя я провалюсь на выпускных экзаменах. Вряд ли в колледже за провал оставляют на второй год, как в школе, но я был бы не против, потому что так мы пробыли бы с тобой еще дольше. Я знаю, это звучит странно, но ты моя, так что приезжай в будущем году в Гарвард. Желаю нам быть вместе, следующие четыре года и навсегда.

С любовью,

Уэйд (сосед твоего экскурсовода по Гарварду — помнишь меня?)

Кому: [email protected]

От: [email protected]

Дорогая Серена!

Просто хотела сообщить тебе, что мы ВСЕ ВРЕМЯ только и говорим о том, что вы с Дамианом из «Рэйвс» — просто ИДЕАЛЬНАЯ пара!! Мы с НЕТЕРПЕНИЕМ ждем знакомства с ним, но сначала надо будет поснимать со стен общаги его фотки, они у нас тут ВЕЗДЕ, прикинь! Поцелуй Дамиана от нас и скажи, что мы тоже его любим (хотя мы НИКОГДА не стали бы уводить у тебя парня).

С любовью,

твои сестры, Принстонские Три-Дельты

Серена поморщилась и удалила все три маньяческие сообщения с компа, надеясь выкинуть последнее и у себя из головы. Нет ничего хуже, чем куча девчонок, притворяющихся твоими лучшими подругами, хотя ты их даже не знаешь, и сплетничающих про тебя и твоего нового знаменитого бойфренда, с которым ты даже не знакома. Отличный способ вообще отвадить ее от колледжа!

Она вышла из сети, не читая остальные сообщения, и собрала свои шикарные светлые волосы в. небрежный хвостик, стянув их простой белой резинкой. Затем она намазала губы вазелином и выглянула из спальни в поисках родителей.

У старших ван дер Вудсенов имелись собственные апартаменты, состоявшие из просторной спальни с массивной кроватью под балдахином, двух гардеробных с огромными шкафами в человеческий рост, двух ванных, комнат и комнаты отдыха с алкогольным баром, которым они никогда не пользовались, плазменным телевизором, который они никогда не смотрели, и библиотекой антикварных книг, которые они никогда не читали, поскольку все время проводили на благотворительных обедах, или в опере, или на чемпионатах по поло в Коннектикуте. Эти апартаменты могли бы вполне быть отдельной квартирой, но занимали только четвертую часть квартала ван дер Вудсенов на Пятой авеню.

— Ты что, не видела одежду, которую я тебе выложила? — строго спросила ее мать, в отчаянии оглядывая дочь своими синими глазами. Миссис ван дер Вудсен была высокой и светловолосой, как Серена, с теми же симметричными чертами лица, приобретшими с возрастом надменную красоту. — Джинсы с дырками на заднице не очень-то подходят для подобного мероприятия, ты согласна, дорогуша?

— Это не просто джинсы, — сказала Серена, глядя на свои потертые штаны. — Это мои любимые.

Вообще-то у нее было около двадцати пар джинсов, но данная конкретная пара «Блу Калт» была у нее фаворитом недели.

— Юбка и блузка, которые я тебе подобрала, подойдут идеально, — не отступала мать. Она застегнула жакет своего золотистого костюма от «Шанель» и взглянула на антикварные платиновые наручные часы «Картье», облегающие ее тонкое запястье, покрытое загаром из Санто-Доминго. — У нас пять минут до выхода. Мы с отцом пока почитаем газеты в кабинете. Не упрямься, дорогуша. Это всего лишь вечеринка. Ты же любишь вечеринки.

— Не такие, — проворчала Серена. Ее мать столь яростно выгнула свои тонкие седовато-светлые брови, что она решила не говорить о том, как ей хотелось бы пойти на концерт «Рэйвс», а вовсе не на тусовку деток и предков, писающих кипятком от того, что им удалось попасть в вуз, славящийся на весь мир именно тем, что в него трудно попасть.

Серена вернулась к себе в комнату и неохотно сменила джинсы на серую клетчатую юбку от «Мэри Джейкобз», выложенную на кровати, подобрав к ней аквамариновую майку, расшитую бусинами, и оранжевые сабо «Миу-Миу» вместо занудной темно-синей блузки и голубых замшевых мокасин от «Тодз», подобранных матерью.

А жемчуг? Прости, мама, но нет. Напоследок она распустила свой небрежный хвост и взъерошила светлые волосы пальцами. Затем, даже не взглянув на себя в зеркало, она прошагала из комнаты в парадный холл.

Ах, если б мы все могли быть столь же уверены в своей неотразимости!

— Мама! Папа! Я готова! — завизжала она, стараясь изобразить восторженное предвкушение. Она решила, что проведет на вечеринке минут пять-десять — чтобы ее родители успели завести какую-нибудь невыносимо скучную и основательную беседу со Стэнфордом Пэррисом Третьим или каким-нибудь другим доисторическим выпускником Йеля, посещающим эти вечеринки уже не первое столетие, — после чего выскользнет на улицу и направится в центр на концерт «Рэйвс». В конце концов, если уж ей суждено провести ближайшие четыре года в роли, интеллектуалки, надо проводить время в свое удовольствие, пока есть такая возможность.

Можно подумать, она когда-нибудь проводила его не в свое удовольствие.