"Хищник" - читать интересную книгу автора (Лосев Владимир)

Глава пятая

Желтизна листа, как седина. Признак старости и быстрой смерти…

Если бы агентство Корче работало, как правительственные службы, которые во все времена брали лишь числом и умением писать ненужные никому отчеты, то шумной славе тут же пришел бы конец. Его люди, имея ту же информацию, что и другие, достигали совершенно иных результатов, потому что действовали своими способами, не ставя закон во главу угла.

Неужели никто из оперативников ФСБ не заметил видеокамеры у подъезда соседнего дома, или вебкамеру у банкомата на углу? Конечно, видели, только связать в одну цепочку с объектом не смогли. Да если бы и сообразили, то все равно стали бы действовать по закону, а по нему получить видеоматериалы без санкции прокурора невозможно, а тот ее не даст, потому что преступление еще не произошло. И на этом все! Тупик!

На то она и государственная служба, поставили наблюдать — наблюдай, отслеживай, и помни всегда о том, что инициатива наказуема.

Корче учитывал это, когда создавал свое агентство, оно работало на результат, это было единственное, что могло оправдать любые действия, в том числе и самые незаконные. Его люди находились в одном кулаке и были заинтересованы в результате: если все получалось, то деньги делились поровну, а если нет, убытки распределялись на всех.

Трое наблюдателей, получив поддельные документы ФСБ и ФНС очень высокого качества, отправились по выбранным местам. Работники банка отказались выдавать запись даже тогда, когда руководству пригрозили проверкой всей финансовой деятельности, правда, в конце разговора все-таки дрогнули и, в качестве жеста доброй воли разрешили просмотреть интересующие их кадры.

Юра слыл человеком предусмотрительным, поэтому выдал каждому из наблюдателей миниатюрную вебкамеру, в итоге после просмотра запись из банкомата оказалась на его компьютере. Получилась она не очень хорошего качества, но с ней вполне можно было работать. Так они получили силуэт нужного человека, точнее его вид со спины, но это позволило вычислить его маршрут.

А еще через сутки хакерам удалось, используя кадры съемки видеокамеры от соседнего подъезда получить и его лицо.

Правда, и здесь получить материалы оказалось не так просто. Владельцем камер оказался далеко не безобидный и добропорядочный гражданин, а один из местных криминальных авторитетов. Пришлось Корче позвонить кое-кому из старых знакомых — человеку хорошо известному в криминальном мире, в итоге им отдали требуемые файлы, даже не сняв копии.

Так они смогли получить фотографию Хищника, которая почему-то оказалась смазанной и нечеткой. Лицо расплывалось, и убрать этот недостаток не смогла ни одна программа. Получить качественное изображение мешало что-то чужеродное — возможно неизвестное излучение исходящее от объекта.

С подобными трудностями хакерам еще не приходилось сталкиваться, поэтому они матерились, разбивали и снова собирали изображение, используя самые хитроумные программы, и каждый раз убеждались в том, что лучшего качества добиться просто невозможно.

Ощущение было таким, что объект таскал на груди кусок чистого урана или чего-то другого не менее радиоактивного, и это излучение словно засвечивало все кадры.

Пришлось хакерам выдавать агентам смазанный объект слежки, в котором трудно было рассмотреть конкретные черты человека. Но все-таки это была фотография, с которой можно работать.

Для любой другой конторы это показалось бы чудом, для хакеров — обычный результат долгой и кропотливой работы.

Еще через сутки они смогли вычислить маршрут движения Хищника по городу и обнаружить дом, где тот жил. Для этого потребовалось использовать запись съемки одного из военных спутников.

Корче потратил полдня, добиваясь возможности поработать со спутниковыми данными, в конце концов, пришлось обратиться к заказчику, потому что остальные варианты с военными не срабатывали. Только после звонка из администрации президента дело сдвинулось с мертвой точки.

Если бы так могла работать милиция и ФСБ, то нераскрытых преступлений не было вовсе, правда, в таком случае команда Корче оказалась бы никому не нужна. Сейчас им платили за высокий профессионализм и за способность создать чудо на пустом месте.

Уже к концу суток им удалось выяснить подъезд, в котором жил Хищник, а еще через три часа после опроса жильцов они знали квартиру, которую тот снимал.

Дальше пошла обычная работа. С этого момента объект находился под постоянным наблюдением. Команда села на хвост так плотно, как умела. Правда, особыми результатами похвастаться никак не удавалось.

Хищник большую часть времени находился дома. Несколько раз выходил в магазин и тут же возвращался обратно. На второй день наблюдения зашел в высотный панельный дом, причем было непонятно, то ли знал код домофона, то ли подобрал. Пробыл недолго и быстро ушел.

Жильцов многоэтажки проверили, подозрительных не нашли. К кому он заходил, осталось неизвестным, но вины в этом у наблюдателей не было — Корче запретил приближаться близко к объекту, опасаясь, что тот заметит слежку.

На всякий случай всех обитателей дома внесли в особый список. Теперь до окончания работы если кто-то из них оказался бы в одном месте с Хищником, то сразу автоматически отмечался во всех рабочих файлах как дополнительный объект слежки.

Хакеры подключились к ближайшим уличным видеокамерам, чуть позже установили в подъезде десяток вебкамер, чтобы все, что происходило в доме находилось под их контролем.

Дополнительно агенты провели вылазку в службу безопасности метро, где установили передатчик, транслирующий в фургон изображение с видеокамер установленных под землей. Теперь агентство контролировало не только пространство вокруг дома, но и метро, всю улицу и даже проходные дворы.

Подогнали второй фургон для оперативной группы, внутри которого имелись спальные места, кухня и даже душ, чтобы наблюдатели круглосуточно могли находиться рядом с объектом. Произвели досмотр квартиры, которую снимал Хищник (так его назвало ФСБ), правда, это ничего не дало: нашли только рюкзак с одеждой и немного еды.

Возле дома Корнеева оставили группу наблюдателей из трех человек, но это на всякий случай.

Хакеры разделились, один курировал одну группу, другой вторую, правда, определить, кто занимался какой, было невозможно, оба работали в виртуальных шлемах, и общались между собой и командой только через радиосвязь.

Фотографии всех, в том числе и Хищника занесли в память, и теперь компьютеры неустанно собирали информацию, отслеживая все совпадения, в том числе и случайные. Одновременно собирались данные из архивов всех служб, в том числе и секретных.

Но даже после суточного анализа не удалось выяснить, кем же на самом деле являлся Хищник.

Его не смогли найти ни в базах МВД, ФСБ, министерства обороны, ни в службах налоговой и даже в базе паспортного стола.

Фотография объекта не была внесена ни в один архив, в том числе Интерпола.

Он не получал паспорт ни в одной стране мира, в армии не служил, в разработку оперативников не попадал. И вообще возникало ощущение, что этот человек никогда не рождался, не учился, нигде не служил и не работал — его просто не было!

И это несмотря на то, что буквально сразу после обнаружения, им стала известна фамилия Хищника. Ее вспомнил хозяин квартиры, которую тот снимал. Правда, почти сразу выяснилось, что паспорт выдан другому человеку, а объект его либо украл у настоящего владельца, либо купил.

Проанализировав то, что у них получается, хакеры пришли к выводу, что вероятнее всего объект служит в элитном сверхсекретном подразделении, и именно поэтому его данных нет — обычно они хранятся в компьютерах неподключенным к сети. Допуск к ним получают единицы, и этих людей тщательно проверяют.

Аналогичные случаи у Корче были, однажды он искал киллера и вышел на секретную правительственную службу, которая готовила убийц-профессионалов для своих нужд.

Тогда ему пришлось отступить, признать задачу невыполнимой и вернуть деньги заказчику. Впрочем, через какое-то время двое из тех, кого он так долго искал, стали работать на него, так что проигрышем это ни в коем случае нельзя было считать.

Но сейчас отступать он не собирался, зная, что заказчик обладает мощными связями на самом верху. Корче набрал его номер телефона, сообщил, что удалось выяснить, и поинтересовался, каким образом они смогут получить допуск к секретным материалам.

Заказчик предложил передать фотографию Хищника представителю тайной службы. Фото забрал в одном из многолюдных мест неприметный скромно одетый человечек и тут же исчез, несмотря на то, что за ним следили два агента, а пропасть из поля их зрения было почти невозможно.

Он позвонил на следующий день, сообщил, что Хищника нет и в сверхсекретной базе данных.

На всякий случай глава агентства дал команду хакерам прочесать базу МВД всех бывших союзных республик, хоть уже был уверен в том, что это ничего не даст.

Хакеры предложили новую версию: этого человека сознательно стерли из всех баз данных. Такое тоже вполне могло иметь место: команда Корче давно исчезла и таинственным образом появлялась в базах только по мере надобности — например, когда приходилось работать по своим документам или какой-либо из секретных служб.

Но его команду прикрывали сверху от любых расследований, да возможностей у них разных хватало, а кто мог стереть обычного человека из всех баз, как правило, неоднократно дублируемых?

Хакеры признали, что им самим это далось непросто, и если бы шеф не дал им десяток сверхсекретных паролей, не позволил установить передающие жучки в туннелях, по которым проложены оптико-волоконные кабели, то вряд ли удалось бы забраться в архивы спецслужб, мастерски защищенные от хакерских атак.

Признать, что существуют взломщики лучше, чем они, хакеры отказались, потому что по роду своей деятельности знали всех, кто занимается подобной работой не только в России, но и во всем мире.

Это был тупик. Как Хищник оказался в России, кто он и откуда, выяснить так и не удалось.

Позже появилось подозрение, что дело не в секретности и в отсутствии данных, а в том искажении, которое присутствует на всех фото, и постоянно меняет лицо человека, возможно именно из-за этого его не смогла обнаружить лучшая программа идентификации.

На всякий случай они дали команду наблюдателям проверить излучение объекта, радиационное и электромагнитное, но данные оказались почти в пределах нормы. Хищник немного фонил, словно какое-то время провел на зараженной территории, но не настолько, чтобы стирать свое изображение с вебкамер.

Когда начиналось новое дело, всегда вопросов было больше, чем ответов.

Когда слежка стала рутиной, все изменилось. Хищник неожиданно позвонил Корнееву, назначил ему день и место встречи.

Все сразу пришло в движение. Корче дал команду снабдить маячком объект, теперь упускать его было нельзя, и попросил у заказчика доступ к спутнику для слежки.

* * *

Гоблин смог открыть глаза, только когда косое багровое солнце безжалостно стало светить в лицо. Попробовал вдохнуть в себя воздух, но закашлялся, а кашель тут же перешел в рвоту. Когда вытер лицо от зловонной слюны, то взвыл от боли, губы оказались разбиты и теперь кровоточили, пара передних зубов шаталась, язык оказался прикушен.

— Пацаны, — прохрипел он, когда боль ослабла. — Вы живые?

— Я вроде — да, — ответил со стоном Мята откуда-то сбоку, — но ходить неспособный.

— А где этот придурок, что нас на это дело подписал?

— Рядом со мной валяется, в крови весь …

— Дышит?

— Плачет…

— Чего?!

— В натуре, лежит и кровавые сопли размазывает.

— Что это было? — Гоблин с огромным трудом сел, опираясь на разбитые руки, прислонившись к стене дома, откуда мог разглядеть приятелей. Те лежали в паре метров от него. Мята уже сумел сесть и теперь и окровавленными пальцами пытался выудить сигарету из мятой пачки. Лицо было разбито, глаза заплыли, превратившись в узкие щелки, руки дрожали, на джинсах расплывалось мокрое грязное пятно, от которого остро пахло мочой. — Ты хоть что-то помнишь?

— Ага, — Мята кивнул со страдальческой гримасой, засунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой непослушными пальцами, выпустил клуб дыма и уныло проговорил. — Все помню. Мы ждали лоха, которому подписались в задницу шприц вставить с радиоактивной бодягой, а потом появился этот бычара и сделал нас, как пацанов.

— Не понял, кто кого оприходовал, мы его или он нас?

— Перепало нам. Удивляюсь, почему он тебе биту в одно интимное место не засунул? У него на лице появилось странное, я бы сказал, даже задумчивое выражение, когда ты дважды промазал. Возникло ощущение, что ему вдруг этого очень захотелось…

— Ты это, Мята, понятнее как-то выражайся, не в кино, в натуре, блин!

— Гоблин, это у меня от сотрясения мозгов. Щас, скажу внятно. Короче, этот кабан и не лох вовсе, а какой-нибудь спецназ или десантура, ему было нас сделать, как два пальца об асфальт. Я только и увидел, как ты на него дубьем замахнулся, а дальше смотрю, уже стену таранишь. Гном со своей ржавой цепурой в сторону летит, а я со стенкой обнимаюсь.

— Нехило!

— Вот именно, подставили нас, как лохов, могли бы намекнуть, что чухан серьезный — рельсы о лоб гнет.

— Ясно, — тяжело выдохнул Гоблин. — Ты этому придурку, Гному, скажи, что мы на такое не подписывались, надо бы заново все перетереть, пусть бабок добавляют на лечение.

— Он слышит, щас сопли подотрет и сам ответит. Гном, слыхал базар? Давай, звони Шилу и поясни — пацаны серьезно пострадали и требуют добавки на лечение…

— Позвоню, — Гном сел, и Гоблин на самом деле убедился, что тот плакал. Это было удивительное зрелище. Здоровый мужик метр девяносто, весом около ста килограмм, а на лице слезы. — Только оклемаюсь слегка. Как он меня приложил, падла!

— Ты чего расхныкался?

— Закрой хлебало, Гоблин! — Гном вытер слезы, размазывая их по лицу. — Он мне нос сломал, я и сейчас чувствую, как там косточки трещат. Только трону — хруст! Он же у меня теперь кривой срастется, а дышать, я как буду? Это ж задохнуться можно, ночью засну и не проснусь, так и не пойму, что помер. Раз и жмурик!!! Вот бычара гнилой. У меня так дядя во сне умер, он боксер был…

— Ты не бойся, пацан, — Гоблин заговорил по-отечески, с добротой. Умел он успокаивать, все-таки на пару лет был старше, да и чувствовал, парень на взводе, еще немного и драки не избежать, а когда Гнома клинит, то с ним рядом лучше не стоять. — Щас такие мастера есть, что любой нос починят. Сделают твой рубильник, лучше старого будет, К нормальным хирургам знаменитости в очередь стоят, кто сиськи себе делает, кто губы, а кто — нос. Только бабки нужны…

— Где же их взять?

— Так пусть Шило платит, так сказать компенсацию за потерю здоровья.

— Мята, ты опять базаришь не по-русски — яснее толкуй.

— Убираться надо отсюда, пока люди на работу не пошли, а то еще кто-нибудь ментам стуканет, и точно загремим в обезьянник.

— Вы мне встать помогите, а то я не могу, он мне почки отбил…

— Щас разбежались, размечтался, Гном, — ухмыльнулся Мята. — Ты нас в эту лабуду втравил, так тебя еще и на носилках таскать?

— Вы сами подписались, и бабки у меня взяли, — Гном со стоном, опираясь об стену, встал на четвереньки, и тут его снова стошнило. — Так что вместе в тему влезли, теперь думать надо, как из нее выходить…

— А че тут думать, трясти надо, — Гоблин встал и подал руку Мяте. — Шилу звони и рассказывай, как клиент нас по стенке размазал, и есть предьява, что он знал, где мы на него ломанемся. Я, если бью, то всегда попадаю, а лошара увернулся — значит, ждал.

— Ты чего? — недоуменно уставился на него Гном. — У тебя совсем крыша поехала? Скажи — кто знал, что мы здесь обоснуемся? И даже если так — как чухан мог увернуться? Ты же сам только что базарил, что не промахиваешься, и мне это известно и Мяте…

— В натуре, — Гоблин озадачено потер лицо, посмотрел на кровь на руке, зло сплюнул и прошипел. — А все равно чую, кто-то капнул бычаре, что мы его здесь ждем. Так что с твоего заказчика еще пару штук зелени за риск. Звони.

— Да я позвоню, только вопрос имеется: мы шприц лошарику воткнули или он нам его? Я-то не помню ничего, вырубился сразу.

Гоблин лизнул расцарапанную руку и озадаченно посмотрел на приятелей.

— Слышь, а действительно мы ему воткнули или как? Мята, ты помнишь? Он вроде у тебя был.

— Не боись, братва, успел я его уколоть, пока он вас по стене размазывал, правда, сколько в него попало, не знаю, игла согнулась, а дальше сам ничего не помню. Здесь должен быть где-то, — Мята опустился на четвереньки и пополз по двору, глядя на землю. Беречь одежду смысла не было, она у всех троих превратилась в грязные окровавленные тряпки. — Во, нашел! — торжествующе вскинул руку, в которой оказался зажат пластиковый одноразовый шприц с погнутой иглой, в прозрачном цилиндрике плескалась зеленоватая жидкость. — Он самый, половины бодяги нет, и игла кривая.

— Ты Шилу звони, Гном, — распорядился Гоблин. — Скажи, клиента оприходовали, как обещали в полном объеме, но есть накладки. Бычара оказался круче любого перца, поэтому понесли незапланированные потери, их требуется возместить парой кусков зелени.

— Ну, ты даешь! — искренне восхитился Гном, и тут же с оханьем схватился за нос. — Умеешь базар держать! Щас отзвонюсь.

Он вытащил сотовый телефон и выругался, корпус оказался раздавлен.

— Братва, у меня трубка накрылась, эта сволочь его ногой долбанула!

— Звони с моего, — Мята подал свой телефон. Гном переставил «симку» и позвонил, повторил все, как научил Гоблин, потом долго слушал ответ и при этом улыбался так, словно ему только что предложили миллион долларов.

— Ты чего лыбишься? — удивился Гоблин. — Чего прыщ базарит?

— Нормально, пацаны, — Гном потряс телефоном. — Шило сказал: они нам проверку устроили на профпригодность, и мы ее прошли. Вечером ждут в доме за городом, нас туда отвезут, крутой пахан — почти смотрящий — с нами о жизни толковать станет.

— Крутой, это хорошо, — кивнул Гоблин. — А как насчет зелени?

— Шило сказал — без вопросов, приедем и получим.

— Тогда разбегаемся по домам, приводим себя в порядок, а потом в кафешку, выпить надо, а то у меня башка что-то совсем не фурычит.

Приятели, помогая друг другу, поднялись и пошли по улице, редкие прохожие шарахались от них, а то и сразу переходили на другую сторону. Вид у них был пугающий — грязные, окровавленные громилы, в мятой, дурно-пахнущей одежде с бейсбольной битой на плече.

* * *

Кот спал недолго, уже через пару часов спустился во двор и отправился по своим теперь уже менее срочным и важным делам. Скрываться от агентов смысла не было, да и он не собирался ни с кем встречаться. Правда, по дороге в магазин Влад неожиданно понял, что ему потребуются наличные деньги. Алмазов на продажу у него не больше не было, значит, придется попробовать продать несколько камешков, которые ему сунул Док перед отъездом.

Он экспериментировал с симбионтами, пытаясь их заставить произвести что-то вроде жемчуга, но получилось нечто совсем иное, более похожее на бриллианты, причем имеющие грани, как после огранки, хоть и несколько оплывшие. Несмотря на то, что блеск и твердость соответствовали алмазам, торговцы этот товар отказались брать, и Док попросил его попробовать продать кому-нибудь в столице.

Поэтому требовалось найти какого-нибудь ювелира, только этого сначала требовалось сбросить хвост.

Он сел в автобус, вышел через пару остановок, спустился в метро, сделав три круга по кольцу, поднялся в незнакомом районе. Ощущение, что за ним следят, ослабло только после того, как Влад углубился в проходные дворы, и исчезло совсем, когда вскочил в трамвай и вышел на случайной остановке.

Здесь Кот перешел на соседний широкий и оживленный проспект и сразу заметил то, что нужно — ювелирный магазин. Встретили его любезными заученными улыбками, но сразу как-то охладели, когда поняли, что он не собирается ничего покупать. После короткого и абсолютно бессодержательного разговора все же дали адрес мастера, который ремонтирует украшения. К нему Влад и направился.

Идти оказалось недалеко, ювелир имел собственную лавку-мастерскую на соседней улице. Большую комнату перегородили когда-то в целях безопасности кирпичной стенкой с небольшим окошком, прикрываемой стальной дверцей. Около окна, закрытого решетками и плотными шторами стояло два запыленных кресла, между ними блестел полировкой журнальный стол.

Ювелир — плотный, лысый мужчина, сидел возле верстака за перегородкой и орудовал газовой горелкой. Когда Кот постучал по толстому стеклу, мастер хмуро посмотрел на него, недовольный тем, что его оторвали, и мрачно произнес:

— А позже никак? Почему всегда прямо сейчас?

Влад широко улыбнулся:

— Простите, что отвлекаю от работы, но как насчет того, чтобы купить у меня несколько драгоценных камней?

— Юноша — слегка картавя, произнес мастер. — Я не покупаю ворованное у незнакомых людей, это дорогого стоит в наши дни, потому что, однажды купив не у того, можно потерять свой небольшой бизнес. Простите меня, но уголовной ответственности за скупку краденого еще никто не отменял.

— А я не говорил, что камни ворованы. Они не имеют никакого отношения к государственным шахтам и рудникам, не украдены у важных и богатых людей, их не будут искать музеи и бывшие дворяне…

— Никто не говорит, что он ворует, все рассказывают о том, как гуляли по улице и что-то нашли, — усмехнулся мастер. — Я уже много лет пытаюсь найти ту улицу, на которой валяется беспризорные ювелирные украшения, но мне этого до сих пор не удалось, хоть исходил столицу вдоль и поперек.

— Я этого не говорил.

— Тогда вы, должно быть, хотите поведать о том, что камни достались вам от вашей прабабушки, которая жила еще до революции и была явно благородных кровей, — ювелир хитро взглянул на него, снимая налобник, на который было прикреплено множество разных линз. Мастер развлекался, видимо посетители бывали у него нечасто. — Верно, училась в Смольном институте благородных девиц? Княгиня, я полагаю, или графиня?

— Я не буду вам рассказывать трогательных историй о нашей несчастной семье, — усмехнулся Кот, поневоле подстраиваясь под еврейский неторопливый говорок. — Думаю, вы их слышали достаточно, и удивить вас у меня не получится.

— Вы попробуйте, юноша. Тут, главное, начать. Некоторым из моих старинных клиентов я давно предлагаю писать толстые романы. Думаю, они бы имели успех — хорошее вранье ценится во все времена.

— Боюсь, мне это будет трудно, алфавит давно учил, вряд ли вспомню…

Влад положил перед мужчиной несколько текстолитов, так их назвал Док. Их не считали алмазами, хоть они и обладали твердостью не меньшей, чем те. Док однажды сказал, что у этих камешков кристаллическая решетка выстроена чуть иначе и между атомами кремния находятся другие и именно это определяет их свойства. Его слова ни подтвердить ни опровергнуть было нельзя, оборудования соответствующего в пещерах не имелось.

Камешки после обработки симбионтами, становились коричневыми, реже желтыми или синими, а необработанные смотрелись как обыкновенная галька, впрочем наверное, ими они и были.

— Пока мы не перешли на другую не менее интересную тему о падении нравов и современном образе жизни, взгляните краешком глаза на то, что я принес.

Камни имели грани другие, чем принято, в результате только выиграли, а блеск имели даже лучший, чем бриллианты, но главное все-таки — густой насыщенный коричневый цвет при полной абсолютной прозрачности, что казалось невозможным и странным.

Конечно, ювелиры использовали камни разных цветов. Черные и голубые бриллианты ценились во все времена, коричневые и желтые тоже неплохо продавались.

Но в камнях, что высыпал Влад на тонкое стекло, сразу чувствовалось необычное и какое-то непостижимое благородство.

Чем больше рассматривал в огромную лупу сверкающие камни, которые благодаря своей особой огранке отбрасывали на стены блики различных оттенков от желтого до темно-зеленого, ювелир, тем более задумчивым становилось его лицо.

— Что это? — наконец спросил он. — И откуда? Мне стыдно в этом признаться, но такое вижу впервые. Я снимаю свое предположение о том, что они достались вам от прабабушки и готов выслушать занимательную историю о том, что вы нашли потерянную Атлантиду…

— Не могу сказать, откуда они, — серьезно ответил Кот. — К сожалению, врать не обучен, а правду сказать не могу, настолько она невероятна. Но чтобы вы были спокойны, могу только подтвердить, что камушки не ворованные, хоть и очень ценные.

— Тот, кто вам сказал, что они имеют хорошую цену, вас обманул, — вздохнул мастер, и снова взял лупу, чтобы внимательно разглядеть сверкающие коричневые звездочки. — Никто не даст за них хорошие деньги.

— Понятно, — Влад не стал спорить, просто смахнул рукой со стекла камни в ладонь. — Пойдем к тому, кто в этом разбирается лучше, или привык верить в странные истории.

— Вы меня, юноша, неправильно поняли, — ювелир сморщил лицо так, словно у него внезапно разболелись зубы. — Эти камни ничего не стоят, не потому что они плохо выглядят, а оттого что никому неизвестны. Если говорить совсем просто — они могут стоить миллион или не стоить ничего. Дело в том, что цену всего на свете определяет рынок, а когда товар неизвестен, то у него нет цены.

— Миллион меня бы устроил, — серьезно кивнул Кот. — Деньги нужны, иначе не стал бы продавать. Нравятся они мне, полюбил всем сердцем. Вещь ценная, можете не сомневаться. — Он провел камнем по стеклу, и по нему потянулась матовая полоска нареза. — Даже на каленом железе следы оставляет, а стеклорезы вообще получаются отменные.

— Я обработкой стекла и железа не занимаюсь, а то наверняка бы этим заинтересовался, — вздохнул ювелир. — К несчастью, моя семья продает драгоценности. Так уж повелось. Отец был ювелиром, дед и прадед, но даже они бы вам сказали, что цены на эти камни нет.

— И что же считается драгоценным в этом мире?

— То, что не валяется на каждом углу. Обычно, чем реже встречаются те или иные камни и металлы, тем они ценятся дороже. Во времена Наполеона алюминиевая посуда стоила дороже золотой, только потому что была редкостью. Незаурядные безделушки нужны богачам как знак отличия, чтобы подчеркнуть положение и статус, простым людям бесполезные блестящие камешки не к чему — супа из них не сваришь, гвоздь ими не забьешь.

— Так в чем же дело? Поверьте, то, что я вам предлагаю, отвечает всем вашим требованиям. Эти камни редки, незаурядны, точно не валяются на каждом углу, и вы таких точно ни у кого не найдете.

— Верю вам, юноша. Но есть еще один фактор, что гораздо важнее, надо, чтобы с годами камни не теряли блеск и цвет. Самые ценными драгоценности на сегодняшний день считаются те, что прожили века.

— Это редкие, красивые камни и ничего не может им повредить, даже время, — Влад покатал небольшую колоритную звездочку по стеклу, блики пробежали по лицу ювелира, он даже зажмурился, настолько ярко преломлялся и усиливался свет в гранях. — Если вы считаете, что у меня в руках нечто иное, придется идти в другое место. Иногда может ошибаться даже мудрец, так говорили мои учителя…

— Конечно, если их не слишком много, и они понравятся богатым людям, то я бы мог рискнуть, — мастер как завороженный следил за всполохами красок в камешках. — Хоть это и кажется глупым. Думаю, мой дед ворочается сейчас в гробу, он никогда не любил авантюры…

— Насчет того, понравятся или нет, ничего не знаю, но готов дать гарантию, что много их не будет никогда, а на сегодняшний день они единственные не только в России, но и на всей Земле.

— И где же вы их взяли? Летали на Марс?

— Не могу вам ответить, но предположение очень близко к истине…

— Я сам вчера вернулся с Венеры, — усмехнулся мастер. — Из вас тоже получится хороший романист, вам я порекомендую фантастику, ее очень любят прыщавые юнцы и неудавшиеся программисты.

— Итак, что же мы решим? — Кот снова выложил камни на стекло. — Мне идти к другому специалисту или все-таки рискнете?

— Если кислота на эти камни не подействует, — неохотно пробурчал ювелир, — то я возьму их по цене в два раза дешевле необработанных алмазов. При этом учтите — я рискую. Может получиться, что их никому не удастся продать. Рынок драгоценностей формируется годами, он консервативен, и первый, кто приносит на него нечто неизвестное, всегда проигрывает.

— Вы так думаете? — недоверчиво хмыкнул Кот. — Почему-то мне кажется, что это не так.

— Если не верите, попробуйте продать их сами.

— А я чем занимаюсь сейчас по-вашему? Хорошо, вам удалось меня уговорить: девяносто процентов стоимости необработанного алмаза, и считайте, что вы меня сумели обмануть.

— Две трети, больше не дам, — вздохнул мастер, возвращая на стекло тот камень, на который капал какой-то едко-пахнущей бесцветной жидкости из пипетки. — Не нравится — забирайте. Хотел бы я посмотреть на того ювелира, кто даст больше.

— Ладно, согласен на восемьдесят процентов, — кивнул Влад, который и не надеялся на такую цену. — Вы умеете обирать бедняков, чтобы сделать приятное богачам.

— Работа такая, — широко улыбнулся ювелир. — Да и что мне за польза от бедняков? С ними сытно есть, и сладко спать никак не получится, они денег на спокойную старость не дадут. Я люблю богатых, а они отвечают за мои услуги дружбой и привязанностью — тем и живу. Что ж, хоть и знаю, что потеряю, но возьму ваши камни за две трети, понравились они мне чем-то…

— Договорились, — Кот взял несколько пачек тысячных, которые мастер выложил на стекло, и сунул в карман. — Если что-то подобное снова попадет мне в руки, вам нести?

— Загадывать не стану, посмотрим, как это уйдет, — ответил ювелир, что-то сосредоточено обдумывая. — А из ваших камней — простите, уже моих, сделаю несколько перстней, покупатели на них всегда найдутся. Скажите, юноша, как называют эти камешки?

— Называйте — «упавшие звезды».

— Не пойдет… — покачал головой ювелир. — Слышал по радио что-то подобное: «Мне звезда упала на ладошку, я ее спросил, откуда ты…» Это наш с вами случай, юноша! Для звезды цвет не очень хорош, чтобы так их называть, камни должны иметь голубой цвет…

— Второе известное мне название — текстолит.

— А это подойдет, в нем есть странность. Пожалуй, так и буду представлять широкой публике. Удачи вам, юноша.

Влад зашел за угол и проверил деньги: все было нормально, водяные знаки имелись. Хорошо. Перед отъездом намечались серьезные траты, да и часть суммы нужно оставить Лие. Неизвестно, через какое время он снова сможет вернуться сюда…

В спортивном магазине Влад купил рюкзак и два комплекта походной одежды: ветровки, футболки, крепкие штаны, непромокаемые куртки и кроссовки, которые могли выдержать месячный поход.

Там, куда ему придется идти, места опасные, к тому же приближалась осень, в тайге в это время ночи холодные, росы выпадает много, а туманы становятся обычным явлением.

Влад пока не задумывался, как он потащит Сергея на себе через бурелом и болота — в парне даже после того, как ему отрезали конечности, веса было немало. И сможет ли вообще это осуществить. Знал, если серьезно над этим задумается, то сразу придет к выводу, что взял на себя непосильную задачу.

Но раз пообещал, надо исполнять, каким бы тяжким трудом это не грозило — так завещал дед.

Кот вышел из магазина, и снова ощутил, как по спине поползли рыжие муравьи — за ним снова следили. Агенты снова нашли его и сели на хвост.

Влад поймал такси, погрузил в багажник то, что купил, и отправился домой. У него оставалось меньше суток для решения всех своих вопросов, поезд уходил завтра утром, а предстояло сделать еще немало.

Задерживаться в столице не собирался, симбионты понемногу теряли свою силу, а когда они окончательно повянут или того хуже умрут, ему будет трудно здесь жить. Впрочем, главное он сделал, деньги Лие передал, за учебу и квартиру заплатил.

Кот добрался до дома, внес купленные вещи, в квартиру и стал составлять список тех дел, что необходимо сделать до завтрашнего утра.

Итак. Незаметно от шпиков переправить одежду, спальники и палатку на вокзал в камеру хранения. На обратном пути занести деньги сестре, пусть тратит так, как считает нужным. У девочки тоже иногда должен быть праздник.

Дальше…

От родного дома он отправится в госпиталь за Сергеем. К тому времени наступит ночь, это немного облегчит задачу, хоть все равно будет трудно и непросто.

Главное — выкрасть незаметно Перфилова из больницы, при этом случайно его не убить. Потом дотащить до вокзала, и при этом не попасться на глаза милиции или тем, кто за ним следит. Такси не возьмешь, парень тяжелый, мало того, что без ног, но еще в его организме начались воспалительные процессы. Стонать будет, бредить, вряд ли водитель среагирует адекватно, вполне может сообщить органам, а это все осложнит.

Плохо, конечно, что Перфилов тяжело болен, можно его и не донести даже до вокзала.

Кое-что у него имеется для такого случая. Симбионты: «Ложка дегтя», «Второе сердце», «Корень жизни» — с ними он не умрет, но сила этих организмов не беспредельна, где-то в середине пути их придется менять. В тайге есть тайник, но до него еще надо добраться.

Влад вздохнул.

Трудно будет. Но поздно сокрушаться. Нужно исполнять.

Кот перетащил вещи на чердак, пользуясь тем, что жильцы были на работе, а дети в школе, решив, что уходить будет через крышу. Потом вернулся в квартиру, вытащил контейнеры с симбионтами, из них отобрал те, что потребуются ночью. Для Сергея, чтобы он не умер и пережил эту ночь, взял Корень жизни и Второе сердце, а себе Бодряк и Чагу.

Потом лег спать — ночью его ожидало много тяжелой работы.

* * *

Они встретились в кафе уже вечером, отмытые от грязи и крови, украшенные бинтами и пластырями, и в другой одежде.

— Не выгодны нам такие темы, — вздохнул Мята, потягивая понемногу пиво. — Страху на миллион баксов, а прибытка в лучшем случае на штуку зелени, и то если крутой раскошелится, а то ведь может и послать, куда электрички не ходят.

— В натуре, — согласился Гоблин. — Только ему это не надо. Таким обычно мараться неохота, а с такими, как шавками, как мы, удобно, натравили на кого надо, деньги лопатой загребли, а нам бросили кость — на те подавитесь!

— Ты кого шавкой назвал? — вскинулся Гном. — Порву гада!

— Ты успокойся, не кипишуй, — Гоблин тяжело вздохнул. — Вот сам сообрази. Я свои новые штаны выкинул, потому что пока к стене летел, по асфальту ими ерзал, так? Плохо это для ткани, не любит она такие издевательства над собой. Три дыра, не заштопаешь. Куртку и рубашку стирать сестру заставил, мне подарок за это придется нести, а это расходы, согласен?

— И чо?

— Да ничо! Рожу набили, одежду испортили, это уже считай на полштуки зелени — а если еще и не заплатят, то точно тебе предьява будет.

— Бабки нам потраченные вернут, — Гном заказал себе водки и мрачно выпил. Глаза у него превратились в узкие щелки, нос распух, по всему лицу проявились темные синяки. — Шило за базар отвечает. Если сказал, тачка будет к восьми, то прикатит, как только часики пробьют. Кстати, сколько там на них натикало?

— Без пятнадцати.

— Тогда допиваем и выходим. А то что фэйсы разбили и одежду подпортили, так сами виноваты, вырубать бычару надо было раньше, чем он крутиться как юла стал. Ох и шустрый черт! Его бы к нам в команду, мы бы всех делали, район бы под себя подмяли, а то и всю столицу.

— Как же его вырубить, если такой верткий? И ты чего-то совсем не старался, сразу по стенке расплылся, а потом только кровавые сопли по роже размазывал.

— Ствол надо купить травматический, мне корефан один говорил, он с пяти метров любого ханыгу с ног собьет — даже обкуренного.

— С чего это ты такой умный стал? — ехидно осведомился Гоблин. — И главное только сейчас, когда тебе рубильник сломали — раньше-то где был?

— До этого я думал, что мы с любым лошарой без ствола управимся, — пробурчал Гном. — А Шило мог бы и намекнуть, с кем дело придется иметь.

— В натуре — Мята допил пиво и застегнул старую кожаную куртку, новую ему тоже пришлось оставить дома. — Подставуха это, поимели нас, как хотели. Надо бабок больше просить. Гоблин правильно базарит — от этой темы одни убытки.

— Вот и попроси! — Гном пошел к двери. — У крутого пахана вместе ответ будем держать, тебя никто слова не лишал, не в суде базарить станем, так что можешь и сам предьяву сделать, а там как пойдет…

— Что значит — как пойдет? — полюбопытствовал Гоблин. — Ты это о чем?

— Разное в жизни бывает, я на такой случай перо в рукав затарил.

— А я обрез, — хмыкнул Мята. — Так что если базар пойдет не по делу, то валим всех, кого можем, и делаем ноги.

— Как бы нас самих не завалили, — пробурчал Гоблин. — Не нарывайтесь. Говорить буду я, а если разговор пойдет не по понятиям, кивну вот так головой. Тоже не пустой иду, у меня ствол на кармане, который с прошлого дела остался.

— А говорил, что скинул…

— Сначала скинул, потом поднял…

Машина их уже ждала, «тойота» с тонированными стеклами за рулем сидел Шило, на недружное приветствие приятелей слегка кивнул и мрачно проговорил:

— Ехать недолго, полчаса максимум, на кармане корочки ментовские, а они скорость любят, по дороге не трепитесь, ваш базар отвлекать будет. Когда доедем, расскажу, как себя правильно вести. Большой пахан гнилой базар не любит…

— Это ты кому сейчас говоришь? — Гоблин сел за спиной Шила, чтобы в случае чего необходимости его придушить. — Нам что ли?

— Вам. Все сделали, как надо?

— А то?! — гордо приосанился Гном. — Для нас это пустяк!

— Оно и видно по вашим рожам какой пустяк, — хмыкнул Шило. — На одного втроем, да еще наверно с трубами, монтировками и дубьем, а он вас отметелил, как хотел.

— Ты езжай, — буркнул Гоблин. — У нас тоже дела на этот вечер есть.

— Это какие? Телок с ног сбивать, да сумочки с телефонами забирать?

— Ты… это… того, за базаром следи, — произнес недовольно Мята. — Сам тем же до армии занимался, думаешь, мы не в курсе?

— Да, ладно, пацаны, — коротко хохотнул Шило, набирая скорость. — Похохмить уж нельзя. Ничего, пахану моему глянетесь, он вас на хорошее дело пристроит, перестанете вечерами гопстопничать, зелень пучками по карманам станете рассовывать, телки на вас сами начнут кидаться, а вы им будете дорогие сотики покупать.

— Да… — протянул задумчиво Мята. — Твой бы базар да богу в уши…

Машина неслась по проспекту, не снижая скорости, свернула в проулок, потом в другой, и так несколько раз, пока приятели не перестали понимать, куда же их везут. Скоро выскочили на широкое шоссе, пролетели немного и свернули на узкую, недавно зашитую асфальтом грунтовку. С обеих сторон потянулись деревья, даже казалось странным, что недалеко от столицы еще имеются такие тихие, незастроенные места.

Солнце стеснительно прикрывалось небольшими серыми тучками, к ночи обещали дождь. А потом дорога кончилась перед высоким бетонным забором, с колючкой по верху и видеокамерами на углах.

Лес обступал забор, и путь был сюда только один — тот, по которому они приехали. Шило просигналил, и перед ними медленно стали раскрываться железные ворота.

— Только пулеметов на вышке не хватает, — задумчиво проговорил Мята, — И совсем станет на зону похоже…

— Говоришь так, словно там бывал, — усмехнулся Шило. — И потом кто тебе сказал, что пулеметов нет? Мой пахан — мужик серьезный, к нему генералы на поклон приезжают и, поверь, не с пустыми руками. Такие бабки ему отстегивают, что не на один десяток таких домиков хватит, да и оружие подгоняют, когда надо, со складов и в смазке.

Они подъехали к большому трехэтажному дому и остановились прямо у широкой лестницы ведущей верх. На площадке у двухстворчатых дверей, появился здоровый крепкий мужчина и помахал рукой.

— Значит, так пацаны: тише воды — ниже травы, — проговорил Шило, отстегивая ремень безопасности. — Не кипишевать, сидеть в машине, я схожу — доложу.

— Мы тоже хотим свежим воздухам подышать, — недовольно протянул Гном. — За дорогу задницу натерли, уже мозоль чешется.

— Мне-то что? Хочешь — выходи, я не против, — пожал плечами Шило. — Собачкам тоже кушать хочется…

— Каким собакам? — испуганно спросил Гоблин, он с детства боялся всего, что лает. Еще мальчишкой его уронил на землю соседский сенбернар, хоть ничего не сделал, только облизал, а страх остался на всю жизнь. — Откуда они здесь?

— Охраняют территорию, — Шило открыл дверь и вышел. — Есть такая работа — кусать незваных гостей. И учтите, они не лают, сразу за горло хватают. Предупреждаю, песики хуже волков, мы их раз в неделю на бомжей натравливаем, которые живут на соседней свалке, пока ни один живым не ушел.

— Мы не выйдем, — пробормотал испуганно Гоблин. — А когда в дом пойдем, они нас не покусают?

— Нет, их придержат. Ладно, пошел. Отметиться надо.

— Ты заметил? — проворчал Гном. — Он и выражается как лох, и одевается также. А тачка видишь какая? Япошка новая с наворотами.

— Это же твой корефан, ты с ним встретился, и на работу к нему подписался, а сейчас в кусты? — неожиданно встрепенулся Мята. — Мне кстати тоже здесь не нравится, есть ощущение, что валить отсюда надо и быстрее, пока не поздно, а бабки потом отобьем!

— Свалишь тут… как же, поздняк метаться, когда ствол в заднице торчит, — пробурчал Гоблин. — Ворота закрыли, во дворе собаки, а в будке два пацана с автоматами, тут уж не сорвешься, сидеть надо и ждать. Я ствол приготовил и вам советую. Может собачек придется пострелять, а то и тех, кто за ними смотрит…

— Готов, — с готовностью откликнулся Мята, перекладывая обрез под руку. — Скажешь когда, только у меня патронов всего двадцать штук.

— Думаешь, не хватит?

— Для людей достаточно, а на собачек, как знать…

— Прорвемся как-нибудь, — проговорил Гоблин с каким-то облегчением, увидев, как на лестнице появился Шило и помахал рукой. — Чего он размахался?

— Зовет вроде, — неуверенно произнес Гном. — Пойдем?

— А твари эти клыкастые и слюнявые где?

— Пошли, может, их здесь совсем нет, Шило решил нас просто попугать, лая не слышно — Мята приоткрыл дверь. — Я прикрою в случае чего, у меня обрез на веревочке, вытащу быстро, а дробь лучше пули, ею не промахнешься.

— Ладно, выходим, — Гоблин вышел вслед за Мятой, зорко оглядывая окрестности. Насчет собак Шило не наврал, у забора бегали несколько крупных овчарок. — Здоровые твари.

Шило услышал и усмехнулся:

— Специально натасканы. Без команды не работают, но если ее дать, потом не остановить. Порода такая. Да, вы не бойтесь, пацаны, пахан у нас добрый с понятиями.

— Дерьмо! — Гоблин почувствовал себя увереннее, заходя в дом. За широкими дверьми начинался круглый вестибюль, облицованный каменной плиткой. От него отходили плохо освещенные широкие коридоры, вверх поднималась мраморная лестница. Прямо перед ней стояла скамья, сделанного из дорогого красного дерева, с боку у лестницы большой кожаный диван, на него сел Шило, показав приятелям на скамью. — Когда бабки принесут?

— Подождать чуток придется…

Сверху по лестнице спустился высокий парень с хмурым лицом, за поясом у него торчал пистолет с длинным стволом, сразу видно, боевой и не русский. Из бокового коридора вышел еще один с помповым ружьем; оружие на приятелей не направляли, но тем сразу стало неуютно.

— Это чего такое? — спросил внезапно осипшим голосом Гоблин. — Стволы-то им зачем?

— Телохранители Пахана без оружия не ходят, — улыбнулся Шило, которому, похоже, нравился их испуг. — Их тут человек двадцать, так что не дергайтесь, руки держите на виду. Ребята у нас нервные сначала стреляют, потом выясняют, кого и за что замочили.

Мята сразу отдернул руку от полы куртки, а Гоблин побледнел. Вслед за телохранителем сверху спустился мужчина в халате, с небольшим круглым животиком, мягкими белыми руками и тихой улыбкой. Седые волосы аккуратно причесаны, розовое лицо выглядело лощеным и довольным. В целом Пахан создавал впечатление тихого милого толстячка, портили впечатление только серые глаза, умные и злые.

— Это те, о ком ты говорил? — спросил он, остановившись на небольшой площадке, там, похоже, специально для таких случаев было установлено высокое кресло, туда и сел. — Так?

— Они и есть, шеф. Привез, так сказать, для визуального контакта.

— Все правильно сделали, пацаны? — спросил Пахан. — Без накладок?

— Можете не сомневаться, — ответил Гоблин, он неожиданно даже для самого себя перестал бояться телохранителей. Ему стало все равно: такое у него бывало в драках, сначала страшно, а потом — куда вывезет. Обычно вывозило в больницу. — Но хотелось бы кое о чем побазарить.

— Давай, послушаю твой базар! — усмехнулся Пахан. — Только по делу, у меня со временем напряженка.

— Лошара подготовленным оказался. Он нас как кутят по углам расшвырял, рожи нам покарябал. О таком не договаривались, добавить бы надо на лечение.

— И сколько хотите?

— По штуке зелени на брата.

— Не вопрос, — шеф стал подниматься по лестнице. — Шило отведешь их к Учителю, пусть деньги выдаст, только сначала поспрашивает, как все было, мне детали нужны — отвечать, я чувствую, за их базар придется…

— Так это… чего, зелень когда дадут? — встрепенулся Гном. — А то как-то стремно, старались, рожи карябали, а все за просто так — за спасибо?

— Дадут, — донеслось сверху. — Не сомневайтесь, Учитель может еще добавить, если сочтет нужным, право у него такое есть.

— А может, еще какую тему? Так мы того… готовы.

— Сначала к Учителю, с ним договоритесь…

Пахан скрылся, за ним исчезли и телохранители, в вестибюле остались лишь приятели и Шило.

— Теперь куда? — поинтересовался Мята.

— Во дворе флигелек стоит, вам туда, — лицо у Шила стало хмурым и недовольным. — Учитель там живет.

— Так у него наверное бабла не меряно, раз ваш пахан к нему посылает? — оживился Гном, уже прикидывая, как к дому подобраться. В принципе это было реально, если от собак избавиться. А это не так уж сложно: дать им какой-нибудь отравы — и все. Дальше главное — реальными стволами запастись. Если финансист живет во дворе, к нему добраться просто. Громилы главного пахана охранять будут, поэтому Учителя завалить будет легко, бабки сгрести и ноги сделать…

— У Учителя все есть, — криво усмехнулся Шило, выводя их во двор. — Вон по той дорожке идите, что бетонной плиткой выложена, а я вас здесь подожду.

— А ты чего не идешь?

— Не люблю я его. У нас с ним проблемы кое-какие нерешенные имеются.

— Твои проблемы — не наши тема, — резонно заметил Гоблин. — Кто ему скажет насчет зелени? И чтобы добавил на лечение…

— Я позвоню, — Шило достал телефон и быстро набрал номер. — Учитель, парням нужно зелени дать за работу…

— То-то, — одобрительно покивал Гоблин. — И пусть не жалеет, ты же слышал, что Пахан ваш сказал — добавить надо за болячки…

— Хорошо, — покосился на него Шило. — Еще шеф велел пацанов хорошо расспросить, как дело было, а потом зелени добавить, пострадали они сильно.

Гном потер руки:

— И побольше пусть дает, раз баксов у него много.

— Идите по дорожке, — Шило убрал телефон. — Он встретит, а я вас здесь на ступеньках подожду.

Приятели отправились дальше по дорожке. Понемногу темнело, здесь в лесу ночь надвигалась стремительно, солнце уже село, во дворе стало сумеречно, подул прохладный ветерок, напоминая о близкой ночи.

Прошли метров двадцать, как дом стал исчезать, словно таять в вечернем мраке. И тут рядом послышался тихий голос:

— Вас что ли ко мне послали?

— Что? — нахмурился Гном и вытащил нож, испугано озираясь по сторонам. В руках у Мяты оказался обрез, а Гоблин, глядя на них, вытащил, свой «Макаров», у него была всего одна обойма, да и та неполная, поэтому он не хотел стрелять, не видя цели. — Кто?

— Ты слышал? — спросил он у Гнома.

— Слышал.

— Ну?

— Не вижу…

— И что?

— Страшно! Внутри холодеет. Плохо дело.

— Не боись, — криво усмехнулся Гоблин. — Деньги получим, свалим отсюда и напьемся. Тут главное не напортачить. Пацаны здесь серьезные, голову быстро открутят и в деревянный бушлат обуют, поэтому лучше зря не дергаться.

— А кто это с нами говорил?

— Наверное, человек, не собака же. Я людей не боюсь, мне шавки не по нутру.

— Так нет же никого…

— С чего вы так решили? — снова раздался тот же голос. — Я здесь.

Из темноты материализовался человек, точнее смутная тень, стоящая на дорожке.

— Это вас ко мне послали?

— Если вы — Учитель, то так и есть, — Мята шагнул вперед, держа обрез так, чтобы выстрелить в любой момент. — За зеленью пришли …

— Меня так называют, — человек не пошевелился, точнее тот смутный силуэт, что находился перед ними, но он вдруг стал ближе. — А вы те, кто метил Хищника?

— Кого? — нахмурился Гоблин. — Слышь, мужик, не знаю, кто ты такой есть, но нам сказали, что дашь нам зелени по пучку каждому, и еще немного сверху на лекарства.

— Вас обманули, — человек не пошевелился, но Гному показалось, что его голос уже доносится из-за спины, хоть тень по-прежнему стояла перед ними. — Так вы точно его пометили?

— А то, — пробурчал Мята. — Бабки давай, времени у нас нет, домой пора — баиньки. Мы спать рано ложимся, маленькие еще…

— Как-то не очень верится, хоть и хочется. Хищник пришел из тайги, а там выживают только быстрые парни, как я. Думаю, он вас почуял метров за десять, пивом из ваших глоток сильно разит…

— Ты зелень давай! — Гоблин повысил голос. — Не напрягай, а то всякое бывает! Один такой меня достал, так теперь ему дамочки цветочки носят, потому что памятник он теперь…

И тут же упал от сильного удара, который последовал из темноты, а вслед за ним растянулись на дорожке мгновенно и оба его приятеля. Причем ни один из них так и не понял, что случилось. А тень потащила их к маленькому флигелю, схватив в охапку.

— Да… — задумчиво произнес все тот же голос. — А вам даже цветочки не принесут. Умрете, и никто не узнает. А я еще пытать стану, пока не расскажете, как все было. И мучить стану долго и с огромным удовольствием, мне такие подонки, как вы, много крови попортили в детстве. Вы же тоже наверно деньги у мальчишек помладше отбирали? Подонками же не становятся за один день, процесс это долгий, постепенный, нужно сначала совесть потерять, а потом душу — только так получаются настоящие сволочи.

Ничего, все расскажете. Спешить некуда. Да и узнать точно надобно, как вы его пометили. Можно, конечно, и без вас проверить, но рискованно, а вдруг почует? Есть у меня ощущение, что он — парень шустрый и ловкий…

* * *

Александров был уверен, что в ближайшее время произойдет немало неприятных событий, и дело даже не в перехвате телефонного разговора, что-то внутри подсказывало — дело идет к финалу. И при этом возникало ощущение, что они делают все неправильно, и Хищник, которого они ждут у Корнеева, не имеет никакого отношения к убийству в многоэтажке, не казался ему он почему-то таким ловким отморозком, для которого человеческая жизнь ничего не стоит, хоть он его никогда не видел.

Просто ощущение внутри было таким. Да и логика подсказывала. Если Хищник и есть тот матерый убийца, то зачем он симбионта Корнееву предлагал? Глупо как-то получается, матерый убийца, дарит странное существо, приносящее удачу бывшему зэку.

Со своими сомнениями Юрий пришел к генералу.

— Чего тебе? — недовольно произнес тот, пряча дорогой сотовый телефон в ящик письменного стола — настоящего гиганта из красного дерева. — Новая информация?

— Нет, — покачал головой майор. — Просто возникло ощущение, что мы не того пасем.

— Выводы пока делать преждевременно. Мы точно ничего не знаем, но если поймем, что парень не имеет отношения к убийствам, то арестовывать не станем после того, как он симбионт передаст, дадим ему уйти. Что-то еще?

— Думаю, засек слежку Хищник, и не знаю только нас или конкурентов, теперь делает вид, что не замечает, а сам готовится к рывку. Уйдет он, растворится в столице, а то и на необъятных просторах нашей планеты, и мы больше о нем не услышим. Не придет он Корнееву.

— Ты так думаешь? — Круглов нахмурился. — Не хотел тебе говорить, но у меня имеется информация от другой группы наблюдения, те также ожидают в ближайшее время быстрого ухода и заметания следов.

— Хорошо, — облегченно выдохнул Александров. Он ожидал разноса, крика, обвинения в некомпетентности, но не этого спокойного понимания. — Рад, что не ошибся.

— Ничего хорошего не вижу, — буркнул Круглов. — Информацию, как ты понимаешь, от той группы мне дают фильтрованную, то есть ту, что считают нужным, самое важное скрывают. Но если есть у тебя такое ощущение, то значит, не зря к себе взял. Предполагал, что чем-то подобным ты обладаешь, иначе не выжил бы там, куда посылали. Чутье имеется и не только на опасность, но и на неудачу.

— Может что-то и есть, — кивнул Юрий. — Только к делу не пришьешь.

— Это правда, — Круглов задумчиво побарабанил по столу. — Если есть ощущение, что он на передачу симбионта не придет, то сделаем так: ты без группы сопровождения отправишься в один городок Пермской области.

— Зачем?

— А из него путь начинается через тайгу в его логово. Откуда информация, не спрашивай, не отвечу. Могу сказать, что в этом городке Хищник обязательно появится. Так что если мы его здесь потеряем, ты там подхватишь.

— Задача не совсем понятна, — Александров задумался. — А если не поедет он туда? Да и не знаю я его, ни разу не видел — как мне его узнать?

— Мы тебе его фото дадим.

— А где вы его возьмете?

— Не скажу, — усмехнулся Круглов. — Будем считать, из моих оперативных источников. Я знаю, тебя давно тот район тайги интересует, где у Хищника логово находится…

— Откуда?

— Из архива сообщили.

— Вот старый зануда! — выругался Александров. — Я же коньяк ему отнес, чтобы меня не сдавал, а он все равно заложил…

— Потому что не мог старик иначе, на этом месте только благодаря мне держится, — улыбнулся генерал. — Если бы я его не покрывал, давно бы в архиве сидел бы молодой веселый лейтенант, а у него ты бы точно ничего не узнал.

— Ясно. И все-таки откуда уверенность, что Хищник обязательно в этом городке окажется? И как узнали, что путь в его логово там начинается?

— Это давно известно, больше сказать не могу — секретная информация.

— Не понимаю…

— И не надо, майор, — генерал скорчил недовольную гримасу. — Потерпи, скоро все узнаешь. И вообще не об этом надо думать.

— А о чем?

— О том, что на месте делать станешь. Тебе не только придется его встречать.

— Кого еще?

— Будешь готовить почву для экспедиции, которая пойдет вслед за Хищником, проводника хорошего найдешь из охотников-промысловиков, место для сбора подберешь.

— Ну это хоть что-то конкретное.

— Иди, оформляй командировку, я позвоню, предупрежу.

— Разрешите идти?

— Давай, майор, теперь уже в городке этом пермском встретимся.

* * *

Кот проснулся, принял душ, оделся и подошел к зеркалу. Всегда, перед тем, как начинать любое серьезное дело, он смотрел на себя. Пары минут созерцания всегда хватало, чтобы понять, повезет ему в этот раз или нет. Итак, перед ним нормальный еще молодой мужчина, лицо спокойное, мужественное, в глазах усталость и странная желтизна.

Влад сбросил контейнеры на пол, чтобы симбионты не мешали разглядеть лицо. Точно. Желтизна. Глаза словно излучают солнечный свет. Возможно, последствие постоянного ношения симбионтов? Неужели мутация? Или болезнь? Или и то и другое?

Кот вздохнул. Даже если и так, то сейчас это неважно. Никто не живет вечно, кроме богов. А для любого другого существа в этой жизни важен лишь один вопрос — как прожить отпущенный судьбой срок? И главное, ради кого или ради чего? Жить ради себя во все времена было неинтересно.

Вот сейчас, все, чем он занимается, делается ради сестры. Он и живет для нее. Дед просил помочь встать ей на ноги.

А ей плохо, трудно и одиноко. Единственный парень, который на нее обратил внимание, и тот остался без ног и руки. И помочь может только он. Влад еще раз посмотрел в свои желтеющие глаза. Шансов никаких. Сама идея глупа. Но если не попытается, то Перфилов умрет, а вслед за ним исчезнет из этого мира и его сестра.

Тогда он останется один. И ради чего будет жить после этого?

Кот взял в руки мешок с контейнерами, и его изображение в зеркале словно подернулось мутью, и лицо стало трудно разглядеть. Влад достал Чагу и растянул ее вокруг глаз, Бодряк положил на грудь, симбионт какое-то время повисел холодной неприятной максой, и Крот даже испугался, что тот умер, но тот понемногу согрелся и задвигался, растекаясь по груди. Сразу стало легче дышать.

Он еще раз взглянул на себя, потом решительно открыл один из контейнеров и достал оттуда ярко-желтый комочек. Исполнитель желаний, место произрастания — грот счастья. Он нерешительно прижал его сзади к шее, комочек задвигался, зачмокал, прилепляясь присосками, погружая в его тело тонкие нити — своего рода мицелии. Через них теперь исполнитель желаний будет влить на его поведение и поступки, и возможно с ним удастся то, в чем так сильно сомневается, тем более что тот, кому симбионт предназначался, поставил его в такое неприятное положение, и сам отказался от удачи.

Влад подождал немного, когда почувствовал, что внутри него словно пробуждается кто-то решительный и энергичный, так действовал симбионт, вышел из двери, пробрался на крышу, взял рюкзак и осторожно двинулся по крыше к пожарной лестнице.

Ночь пришла в город. Звезды засияли в черном небе, непостижимо далекие, загадочные и все понимающие. Легкий ветерок нес в себе запах листвы, остывающего асфальты, смога и бетона. Где-то вдалеке на какой-то стройке грохотал вибромолот, на соседней улице взревел мотор, прошелестели шины. Мегаполис продолжал жить своей бурной жизнью даже в темное время суток.

Что ж ему тоже пора. Он решительно взялся за ржавые прутья лестницы.

С этого момента время становилось дорогим, каждая минута ценилась как унция золота, и даже полчаса станет невосполнимой потерей. Лучше подождать на вокзале пару часов, чем тащить на себе Сергея по утренним улицам: мало того, что это будет выглядеть странно, но и может вызвать неприятные осложнения, в виде милиции или еще хуже тех, кто за ним следит. И без этого плохо, а если ошибется, тогда все окончательно испортится.

Крот погладил растекшийся по шее симбионт по мягкой кожице, словно по шерстке. Работает. Заставляет думать рационально. Жаль проживет недолго, потому что задачка не из легких.

Первый этап — выбраться незаметно для шпиков из квартиры и доставить снаряжение на вокзал.

По лестнице он спустился довольно быстро, хоть ему было нелегко двигаться с рюкзаком за спиной весом в тридцать килограмм. Во дворе пробежал до кустов и замер, оглядывая притихший двор — тихо и пусто, только под деревом в машине тлел красный огонек сигареты кого-то из наблюдателей за ветровым стеклом.

Он тихо прокрался мимо на четвереньках, вышел на улицу и побежал, стараясь держаться затененной стороны, где росли высокие деревья. Влад прятался от агентов, и в то же время каким-то непостижимым странным ощущением понимал, что за ним по-прежнему следят скрытно и осторожно, и от этой слежки ему не спрятаться, как бы ни старался. А те, что сидят в машине лишь верхняя часть айсберга, основная часть наблюдателей где-то рядом, но он их не видит.

Придет время, он с этим разберется и узнает, как они следят за ним, а пока задача проста — добраться до вокзала и незаметно положить в автоматическую камеру хранения свой рюкзак. Начальный этап — самый простой.

В метро ощущение, что за ним наблюдают, усилилось, хоть никто из людей подозрительным ему не казался. Он сделал несколько кругов, пересаживаясь на разных станциях, внимательно отмечая всех, кто проделывает то же самое вслед за ним, но по-прежнему никого не видел.

Только в камере хранения, достигнув цели, Кот понял, как за ним следили все это время. И то только после того, когда прочитал надпись на стене у входа:

«За ячейками автоматической камеры хранения установлено круглосуточное видеонаблюдение. Будьте аккуратны с имуществом городского вокзала. За порчу — штраф и полное возмещение убытков. С вопросами обращайтесь к дежурному по вокзалу».

Влад выругался. Он отвык от города и земной цивилизации, ему и в голову не приходило, что наблюдение может осуществляться и электронным способом.

Он же чувствовал чужие взгляды в метро, когда на него никто не смотрел. И видеокамеры замечал, только не придавал им никакого значения.

И что теперь делать? Ясно же, что весь его путь отслежен…

Он мрачно посмотрел на свободную ячейку, неохотно засунул туда рюкзак и задумался.

Видеокамеры висят во многих местах в городе, но пока еще не везде. Это давало определенные возможности. В метро они точно есть.

Кот грустно усмехнулся, вспомнив, как он пытался сбежать от наблюдения, пересаживаясь с одного поезда на другой. Должно быть, тот, кто следил за ним, довольно улыбался, когда видел, как он оглядывался по сторонам, неожиданно заскакивал в отходящий поезд, крутился по кольцевой линии…

Итак, его переиграли. Нет — он сам позволял неведомым врагам владеть инициативой.

Есть ли из этого выход? Несомненно! Он по-прежнему будет делать вид, что не подозревает об этом способе слежки, поедет в метро, а по дороге потеряется. Это возможно. Он чувствует наблюдение, значит, всегда будет ощущать, что за ним следят.

Оторваться можно, но что потом? Ему же все равно придется приехать сюда за рюкзаком, а тут его будут ждать. Получается, ничего здесь оставлять нельзя.

Кот снова вытащил вещи из ячейки и вышел из камеры хранения, уже по-новому глядя на стены и потолки, отмечая видеокамеры. Их висело немало, и они охватывали своим зрением практически все внутреннее пространство вокзала, в том числе и туалеты.

Это плохо. Влад понял, что не сможет сесть на поезд незаметно. Он прошел на посадочную платформу и выругался, когда обнаружил и там стеклянные глазки с очень мощным увеличением спрятанные в конце перрона — такими можно разглядеть даже пуговицу рубашки за километр.

Он забрался по пожарной лестнице на крышу пятиэтажного кирпичного дома, через чердак спустился в подъезд и вышел на другую улицу. Здесь остановился в тени деревьев и прислушался к себе.

Чутье говорило, что сейчас за ним не наблюдают, и это немного подняло настроение.

Он вздохнул и стал думать дальше.

Для начала следовало вернуться на вокзал, и где-то там спрятать рюкзак, но только в таком месте, где нет видеокамер. Или найти другой вариант. Только какой?