"Цирк приехал!" - читать интересную книгу автора (Аронов Александр)

Глава восьмая ТАЙНА ОТЦА НИКОДИМА

Встав пораньше, Ромка отправился к Петьке Бурлаченко, которого решил окончательно запугать. Его ожидала приятная новость.

За штатив я тебе деньги отдам, я человек благородный, — сказал Петька, — но больше у вас в школе учиться не буду. В другую перехожу.

— Правильно! — обрадовался Ромка. — А то убьют и спасибо не скажут. Неблагодарные люди. Меня вчера заподозрили, что я тебя спас. Тоже чуть не убили. Мало я с тебя запросил. Честно скажу. Мало! Из карапета-то шашлык сделали.

Жирного Петьку передернуло.

— Как же ты в другую школу решился перейти?

— Неохота учиться со всякой шпаной. Противно. Юные негодяи помолчали. Ромка сказал:

— Мне тоже противно, но что поделаешь? Приходится терпеть. Ну, так насчет штатива не забудь. Я загляну на днях. А насчет тебя скажу, что ты с родителями в Америку уехал.

— Не поверят. Ты лучше скажи, что ко мне приехал старший брат. Моряк. И, если кто меня тронет, плохо будет. Скажи, что он чемпион по боксу.

Успокоенный Ромка помчался в школу.

Петька соврал Ромке, что сам решил сменить школу. Это посоветовал вчера вечером Аркадий Викентьевич, чтобы не поднялся шум из-за подарка. Аркадий Викентьевич взялся оформить перевод. Родители охотно с ним согласились.

После уроков в пионерской комнате состоялось обсуждение письма Крупской. Ребята постановили немедленно отправиться в цирк, разыскать новичка и от имени всей группы принести ему извинения. Делегатами избрали пятерых: Власа, Нину, Римму, Борьку и Павлика.

Ещё издали показались между деревьями две высокие цирковые мачты. Ребята вошли в сад.

На каркас циркового барабана натянули брезент, но крыши ещё не было. Ветер хлопал брезентом, мачты качались, и было боязно за прилепившихся к ним двух смельчаков. В первом ребята тут же узнали клоуна и главного «черта» дядю Доната. Он был босой, без пиджака.

«Черти» возились с тросом, идущим из центра барабана через блок, висевший на перекладине между мачтами. Сделав что-то с креплениями, босоногие «черти» ловко и быстро соскользнули по мачтам внутрь барабана. Вскоре из него появилась остроконечная брезентовая крыша. Она поднималась вверх к перекладине.

— Раз, два — взяли! — кричали артисты, тянущие за трос снизу.

Крыша дошла до перекладины и остановилась. Из цирка вышел бородатый.

— Нам бы Татешкелиани или Василия Тихоновича…

— Шурку не видел. А что за Василий Тихонович?

— Лилипут.

— Васька, что ли? — догадался бородач; — Пройдите в цирк. Не все, конечно! Он на манеже, кажется.

— Идите вы, — решил Влас, передав Нине и Борьке тетрадки и учебники Сандро. — Мы будем ждать вон на той скамейке.

Борька и Нина шмыгнули внутрь. Цирк состоял из огромной черной земляной ямы-воронки с манежем в центре. Манеж ещё не был готов.

— Разве это работа? — кричал на артистов доктор черной и белой магии Али-Индус. — Разве это манеж? Перекопать! Разровнять! — приказал он и пошел к плотникам.

Плотники настилали грубые доски на врытые в землю свежие деревянные колья. Директор, видимо, остался доволен их работой — ничего не сказал.

Лилипуты обивали барьер материалом, под который засовывали сено, стружки и солому.

— Простите, — обратился Борька к одному из них, — вы не знаете случайно, где Василий Тихонович?

— Случайно знаю! — пропищал лилипут, вынув изо рта гвозди. — Собак кормит! — и указал молотком в сторону циркового двора.

Во дворе артисты разгружали ящики и составляли из металлических частей какую-то сложную аппаратуру. На ребят никто не обратил внимания.

Нонна кругами прогуливалась по двору. За ней послушно следовал невзнузданный Буян.

Возле медвежьей клетки сгрудилось несколько человек. Медвежонку лечили зуб. Четверо рабочих держали его сквозь прутья клетки. Человек в белом халате, наверное, ветеринар, стоял чуть поодаль.

Медведю с трудом вставили в пасть распорку из дерева. Дрессировщик набирал в детскую клизму мутную жидкость из большой банки и направлял струю в мишкину пасть. Медвежонок хрипел, дергался, пытался вырваться.

— Да подойдите вы ближе! Не бойтесь! — уговаривал ветеринара дрессировщик.

— А зачем подходить? — говорил ветеринар. — Мне и отсюда все видно!

Ветеринар нервно докурил папиросу и отбросил окурок в сторону. Он упал возле обезьянки, привязанной к столбу. Обезьянка была в смешном костюмчике: шерстяной зеленой фуфайке и красных коротких штанишках. Она бегала как заводная вокруг столба. Веревка то наматывалась на столб и становилась совсем короткой, то разматывалась во всю длину. Испугавшись окурка, обезьянка вскарабкалась вверх по столбу и чуть не задохнулась. Соскочив на землю, она снова начала кружить вокруг столба.

Ребята как завороженные смотрели на обезьянку, забыв, о медвежонке.

— Привет, пичуги! — подошел сзади Василий Тихонович. — Как вы сюда попали?

В руках его была большая поварешка и щепки. Поверх пиджака — фартук.

— Здравствуйте, Василий Тихонович! Нам очень Татеш нужен. Он книжки в школе забыл.

— Его не было сегодня. Дядя Проня наверняка знает, где он. Это его приемный отец. Эй, ребята, Вонави никто не видел? — спросил лилипут у артистов, собиравших аппарат.

— За опилками поехал!

— Значит, подождать вам придется.

— Гляди, Борька! — толкнула мальчика Нина. Обезьянка, погасив окурок, развернула его и отправила табак в рот.

— А она не отравится? — испугалась Нина.

— Ничего не будет! Она как-то в конторе выпила целый флакон чернил. Лакомка. Бог весть что любит! Смотрите!

Василий Тихонович достал коробку спичек и потряс ею. Обезьянка тут же перестала бегать и уставилась на коробку. Лилипут зажег спичку, а когда она догорела почти до конца, погасил и протянул обезьянке. Обезьянка тут же сунула спичку в рот, выплюнула недогоревший кусочек и просительно протянула ручку.

— Любимое блюдо, — пояснил Василий Тихонович. — Значит, нужно для организма. Угостите-ка её, не бойтесь.

Борька, а потом Нина дали обезьянке по обгоревшей спичке.

— А теперь познакомьтесь! Дай-ка лапу!

Обезьянка протянула маленькую, как у ребенка, ладошку. Она была очень горячая и нежная. Снизу розовая, а сверху коричневая, покрытая мягкими волосами. С блестящими черными ноготками.

— Ну, а теперь идемте со мной! Посмотрите, как я хозяйничаю. Захватите щепок побольше! — скомандовал Василий Тихонович и направился в глубь двора.

Перед фанерной стеной, за которой помещались стоящие в четыре этажа собачьи клетки, был разложен костер. На двух кирпичах кипело в большой кастрюле варево. От него шел смрад.

Борька с Ниной подкинули щепки в огонь и поморщились. Василий Тихонович расхохотался:

— Что, не нравится похлебка? А собаки любят. Тут и первое, и второе, и третье. Всё вместе. Мое изобретение!

Услышав знакомый голос, собаки подняли отчаянный лай.

— Пошли поглядим? — пригласил ребят Василий Тихонович.

Увидев чужих, собаки забесновались. Они скалили пасти, бросались на решетки, царапали их лапами, надрывались от лая.

Ребята отступили. Борька наткнулся спиной на самого директора Али-Индуса.

— Тебе что, делать нечего? — набросился на Василия Тихоновича доктор черной и белой магии. — Я давно слежу за тобой! Кого это ты развлекаешь?

— А вы не кричите на меня, Гораций Иванович! — с достоинством ответил Василий Тихонович. — Ребята мясо собакам принесли. И совершенно бесплатно. Их отец работает на бойне. И ещё принесут! Тоже бесплатно! Верно, ребятки?

— Верно… — выдавила из себя Нина.

— Им бы контрамарочку за это выписать надо, а вы ругаетесь!

— Ну, раз бесплатно, тогда можете приходить! — смягчился директор.

Он вытащил из кармана засаленную книжицу, вырвал из неё листок, послюнявил карандаш, написал: «На два лица. На свободные места» — и вручил бумажку Нине.

— Если кто спросит, я в город вышел. Вернусь скоро! — обернулся он к Василию Тихоновичу.

— Ему бы, Кощею, только добыть бесплатно! — пробурчал вслед Василий Тихонович и тут же расхохотался. — А что, ловко мы его, мясниковы дети?

— А он очень злой, да? — спросил Борька.

— Очень! Сейчас потише стал. Боится, что уйдем от него все…

— А куда?

— Туда, где твои друзья работают. В ЦУГЦ — Центральное управление государственными цирками. Ануфриев ведь частник, нэпман. Весь чемпионат борьбы от него недавно в ЦУГЦ перешел. Всего два борца остались. Понятно? Ну, мне пора. А книжки для Сандро или мне давайте, или ждите дядю Проню.

Василий Тихонович ушел. Ребята сели на бревнышко, подальше от собак, и от нечего делать развернули тетрадки новичка. Какие рисунки они увидели! Неслись на всех парусах по морю корабли, по степям бежали диковинные звери…

— Вот это рисует!

За брезентом раздался грохот. Борька с Ниной заглянули в щелку и увидели знакомый ящик с дырочками. Из-под разбитой крышки торчали куски разноцветных одеял.

— Пойдем поглядим, что там в ящике, — сказал Борька.

— Неудобно. Сами поднимут. Не волнуйся… Ребята продолжали разглядывать рисунки. Из-за брезента раздалось шипение.

— Водопровод шумит… — прислушался Борька.

— Не похоже на водопровод… Давай лучше на скамеечку пересядем, — с опаской глядя на брезент, сказала Нина.

Таинственное шипение не прекращалось.

Скрипнули ворота. Во двор въехала телега с белыми как снег опилками.

Лошадью правил дядя Проня. Борька и Нина подбежали к великану.

— Простите, пожалуйста, товарищ Вонави, — вежливо обратилась к нему Нина, — вы не скажете, Сандро Татешкелиани скоро придет?

— Не придет он сегодня. А вы кто такие?

— Мы с ним вместе учимся.

— Что же у вас за школа такая, что там свет все время гаснет?

Борька и Нина переглянулись.

И тут дядя Проня рассказал совершенно удивительную историю. Сандро приняли в школе как родного. Ребята в группе оказались замечательные и учительница добрая. За первую парту посадили. После уроков Сандро шел по коридору, и вдруг погас свет. Сандро сделал несколько шагов в темноте и неожиданно полетел вниз. Когда свет загорелся, оказалось, что он скатился по лестнице в подвал и угодил в мешок с мелом. Разбился весь и книжки забыл собрать. Теперь на премьере выступать не сможет.

Борька и Нина онемели.

— Может, вы навестите его? — предложил дядя Проня.

— А удобно это? — спросила Нина.

— Неудобно, братцы мои, у нас в цирке говорят, только сальто-мортале под столом крутить. Для сальто высота нужна! Заодно и поесть ему отнесете.

— Может, и книжки отдадим? — неуверенно обратилась Нина к Борьке.

— А вы книжки нашли? Как хорошо!

Дядя Проня исчез в цирке и скоро вернулся с узелком:

— Вот, возьмите.

— А адрес вы нам запишете? — спросила Нина. Великан рассмеялся:

— Чего не умею, того не умею. Не обучен. Зато Шурка у меня за двоих грамотей… Сенная два, квартира два, в подвале, по коридору последняя дверь. Ход со двора. А мне пора…

И он сам рассмеялся, довольный своим экспромтом.

Борька и Нина выбежали из цирка. На скамейке вместо ребят сидели отец Никодим и Сергей Михайлович.

— Куда же они ушли? — рассердилась Нина.

Борька пожал плечами:

— Подойди спроси…

— Здравствуйте, — обратилась Нина к отцу Никодиму. — Вы случайно Власа с ребятами не видели?

— Нет, не видели, золотко! — сказал священник.

— Куда же они подевались? — сказала Нина, вернувшись к Борьке.

— Ждать их здесь глупо! — решил Борька. — Идем к новичку! А где эта Сенная находится?

— Я знаю.

Ребята направились к выходу.

«Борька! Нина! Стойте!» — так и хотелось крикнуть Власу, Павлику и Римме, но они не могли выдать себя — они сидели в засаде.

А в цирке происходило следующее. На манеж, где дядя Проня разбрасывал опилки, ворвалась Нонна:

— Дядя Проня, беда! Удав на свободу вырвался! В конюшню заполз! А там Буян!

Отбросив лопату в сторону, великан ринулся вслед за Нонной. У конюшни толпились люди. Изнутри доносилось рычание зверей, лошадиное ржание. Войти в конюшню никто не решался. Оглядев артистов, великан скомандовал:

— Донат, Вано, Рудька, — за мной! Больше никто! Открыв дверцу в воротах, артисты прошли внутрь.

Нонна юркнула за ними.

Зверей обуял страх.

Лошади бились в стойлах. Осел сорвался с привязи и метался по конюшне. Буян громко ржал и бил копытом. Пеликан забился в угол клетки и раскрыл пасть, словно глотая воздух. Зоб его болтался во все стороны, как пустой мешок. Из-за стены доносился яростный лай собак.

Вано схватил под уздцы осла и, загнав в стойло, крепко привязал.

— Где же удав? — спросил дядя Донат.

— Вон он, в сено забрался, — подсказала Нонна.

— Нонна, назад! — приказал дядя Проня.

— Не уйду, ни за что не уйду! — крикнула девочка и вбежала в стойло к Буяну.

Конь радостно заржал. Девочка, обняв его за шею, уткнулась в рыжую гриву.

— Что будем делать? — спросил дядя Донат.

Удав не обращал на людей никакого внимания. Его огромное пятнистое тело распласталось на сене. Он не двигался и тяжело дышал.

— Глянь-ка, что с ним… — ахнул дядя Донат. На боку и шее удава зияли раны.

— Где его, окаянного, угораздило? — выругался дядя Проня.

— Ящик перевернулся, я видела, — сказала Нонна — Он, наверное, на гвозди наткнулся…

Дядя Проня погладил удава. Удав не шелохнулся. Только из плети высунулся длинный раздвоенный язык и снова ушел внутрь.

— Во-первых, надо все в тайне сохранить, — сказал, подумав, дядя Донат. — Ни Индуса, ни Глеба Андреевича в цирке нет. Всех артистов предупредить, чтобы — молчок! Это самое главное.

— Верно. Не то… — Дядя Проня махнул рукой.

— Ветеринару его следует показать. Он не ушел ещё?

— Нет, — сказала Нонна.

— Удава отсюда надо перенести. Пока во двор, за загородку, а там решим… Видишь, что творится с животными?

— Дело! Рудька, Вано, тащите сюда ящик. И захватите рогатину! — приказал дядя Проня и снова погладил удава.

Удав зашипел.

…Римма, Влас и Павлик сидели на скамейке.

— Какая жалость, что бородатый всех в цирк не пропустил, — сказала Римма, вытряхивая песок из своих туфель.

— Да, жалость… — подтвердил Павлик. — Ребята, пошли пока полежим на травке. Неизвестно, сколько ждать придется.

— А не провороним? — спросил Влас.

— Что ты! Из-за кустов все видно. Перешагнув через дощечку с надписью: «Траву мять воспрещается», ребята устроились в кустах за скамейкой.

Время шло. Борьки и Нины не было.

Мимо проехала телега с опилками и повернула за цирк. Лошадью правил дядя Проня.

— Это Вонави, — сказала Римма. — Итальянский борец.

— Влас, смотри, кто идет! Твой преподобный сосед! — воскликнул Павлик.

На аллее появились отец Никодим с Сергеем Михайловичем.

— Давайте присядем, батюшка! — сказал Сергей Михайлович, увидев скамейку.

Оба сели.

— Так вот, повторяю, — сказал отец Никодим, — дело это совершенно секретное.

Ребята насторожились. Сергей Михайлович задумался. Потом сказал:

— Дело рискованное. Врач или специалист нужен. И деньги. И место.

— За деньгами дело не станет! — Отец Никодим отвернул рясу, вынул из брючного кармана толстую пачку денег, послюнявил пальцы, отсчитал несколько бумажек и передал старосте.

— Это на первое время. А что до места, так лучше тех наших комнаток не найти!

— Да, комнатки подходящие… Особенно та, что с веревками.

На аллее показались Нина с Борькой. Потоптались у скамейки, потом Нина подошла к отцу Никодиму:

— Здравствуйте! Вы случайно Власа с ребятами не видели?

— Нет, не видели, золотко! — ласково сказал священник.

Нина с Борькой потоптались ещё и ушли. Проводив их взглядом, священник сказал:

— Да и где возьмешь покойника-то? Не могилы же на кладбище раскапывать!

— Да-а, задача… — медленно протянул староста, ударив рукой по голенищу сапога.

— А что, если… — начал священник и остановился. Из цирка донесся звериный рев.

— Приехали, бесы! — зло сказал Сергей Михайлович.

— Не любите?

— Ненавижу. Что цирк, что цыган, что жидов… Одна цена. Насчет врача я сомневаюсь. С городским связываться опасно. Выдать может…

— А приезжего-то где взять? — горестно покачал головой отец Никодим.

— Вспомнил! — сказал Сергей Михайлович. — Есть такой человек. Только не уверен я, согласится ли. А с ним не выйдет, так завтра навещу ещё одного человека. У него большие связи во врачебном мире.

— Правильно. Сейчас и идите. Только осторожно. А я комнату с веревками осмотрю…

Священник и староста направились к выходу.

— Пошли за ними! — шепнул Влас. Глаза его горели. — Слыхали? Темное дело какое-то затевается… — Римма и Павлик кивнули. Ребята осторожно выбрались из кустов. Священник и староста медленно шли по аллее.

— Нет, вы молодец все-таки… — донеслись до ребят слова отца Никодима. — Ловко придумали с Фомой, Сергей Михайлович. Не пойди он тогда в клуб…

— Фома золотой человек, — согласился староста. — Вы уж не обидьте его…

— Как можно! Заплатил как следует.

У ворот сада священник и староста простились и разошлись.

— Римка! Ты давай за попом, мы — за старостой! — приказал взволнованный Влас. — Встретимся на скамейке у цирка.

Римма скрылась за углом. Влас с Павликом перешли на другую сторону и неотступно следовали за старостой. Вышли на Советскую. Сергей Михайлович часто останавливался, топтался у подъездов домов.

— Заблудился, что ли? — шепнул Влас. — Плутает и плутает. Интересно, а поп куда пошел? Где эта комната с веревками?

— Римма расскажет… Ну и дела! — радостно сказал Павлик Асиновский. — Зачем им врач? Зачем покойники? Что за Фома? Вот это тайна!

— Дело ясное, что дело темное… Павлик, мы почти до твоего дома дошли, — сказал Влас.

— Точно. Вон он, на той стороне. Советская, двадцать три.

По улице промчался трамвай. Когда он прошел, староста исчез.

— Вот те на! — с досадой сказал Влас. — Упустили!

— Куда же он мог подеваться? В трамвай, что ли, на ходу сел?

Сергей Михайлович словно в воду канул. Тщетно проискав его, ребята решили зайти к Павлику.

— Поедим чего-нибудь, а потом к цирку пойдем. Римма, наверное, уже там, — сказал Павлик. — И ей чего-нибудь надо захватить.

— Мама, дай нам поесть! — закричал Павлик ещё с порога. — Мы очень спешим.

— Куриной лапши хотите? — откликнулась из кухни мать.

— Хотим!

Из кабинета доктора донесся крик. Кричал отец Павлика:

— Простите меня, батенька, за грубость, но более идиотского разговора у меня ещё в жизни ни с кем не было! Я принимаю только в поликлинике! Я не занимаюсь частной практикой! В последний раз вас спрашиваю, что вам, собственно, от меня угодно?

Пациент что-то тихо ответил доктору. Тот снова повысил голос.

— В первый раз слышу, чтобы отец так кричал, — сказал Павлик.

— Какие гарантии? Какие тайны? Какие деньги? Ничего не понимаю! — донеслось из-за двери.

— Зачем же вы так кричите, доктор? Я ведь человек приезжий. Ничего не знаю… — ответил больной и опять перешел на шепот.

— Вы, очевидно, ошиблись адресом, голубчик, — снова вскипел доктор. — При чем тут врачебная тайна? При чем тут то, что вы приезжий? Вам не терапевт нужен, а психиатр, наверное. Что вы мне суете деньги? Уберите сейчас же!

— Ну, раз не договорились, то до свиданья, — сказал странный больной. — Извините, пожалуйста, за беспокойство.

Дверь кабинета широко раскрылась, и из неё пулей выскочил… Сергей Михайлович! Ребята обомлели. Доктор проводил пациента до двери и молча выпустил его на улицу.

— Что случилось? — спросил Павлик.

— Аллах его знает, — выругался доктор. — Сумасшедший какой-то! Целый час морочил мне голову, о тайнах говорил, клятвы просил с меня. Я, говорит, приезжий.

— Приезжий? Врет. Мы его знаем. Это муж мачехи Борьки Ваткина. Чего ему от тебя было нужно?

— Говорю тебе, что сам не понял ничего…

— Павлик, вперед! — скомандовал Влас, и ребята выскочили на улицу.

Сергея Михайловича не было.

— В горсад! — приказал Влас.

В условленном месте ждала Римма:

— Ну что?

Мальчики рассказали о событиях.

— А поп как? — нетерпеливо спросил Влас.

— Ни в какую комнатку он не пошел. Был в церкви. Потом домой отправился. Я у вас была. Борька и Нина не возвращались.

— Где же они?

— У Сандро, наверное… Может, мы тоже пойдем к новичку? — спросила Римма.

— А мы адреса не знаем, — сказал Влас. — Вот что, — неожиданно предложил он. — Пошли в церковь!

— Зачем? — удивился Павлик.

— А вдруг эта тайна связана с мощами?

— С ума сошел! Они доктора ищут! При чем тут мощи?

— Ну ладно, ни при чем. Но мощи нам все равно обследовать надо. И как можно скорее. Вдруг там действительно лежит кукла? Забыл, что лектор в клубе рассказывал?

— Борька говорил, что сам видел тело, — сказала Римма.

— Мало ли что он видел там сквозь прорезь…

— Тогда, может, и его возьмем с собой? — предложил Павлик. — Пусть сам поглядит, что там наложено в гробнице…

— Он не согласится! — уверенно сказал Влас — Скажет: «Не хочу богохульничать!» А если согласится, все равно его брать нельзя. Вдруг мощи в полном порядке? Тогда все дело испортим. Нет, сперва самим надо проверить.

— Как проверишь? Так тебе и дадут мощи потрошить!

— А не дадут, так на ночь в церковь спрячемся! Заберемся в алтарь или заранее залезем на колокольню.

— А меня с собой возьмете? — спросила Римма.

— А ты не побоишься на ночь остаться в пустой церкви? — улыбнулся Влас.

— Как бы ты сам не испугался! — обиделась Римма.