"10 фатальных ошибок Гитлера" - читать интересную книгу автора (Бевин Александер)

Глава 10. Неудача под Москвой

В течение первых дней войны советские чиновники вывезли 1500 фабрик и большое количество оборудования вместе с рабочими по железной дороге на Урал и в Западную Сибирь. В результате произошло значительное снижение уровня производства, рабочим приходилось жить в ужасных условиях. Однако это обеспечило дальнейшее восстановление показателей советской промышленности, которая в больших количествах стала производить оружие и военное снаряжение.

В тот момент многое зависело от готовности Запада поддержать Советский Союз.

В Соединенных Штатах и Великобритании многие сомневались, что Россия продержится хотя бы лето. В основной своей массе американцы злорадствовали по поводу того, что два самых страшных диктатора в мире дерутся не на жизнь, а на смерть, и надеялись, что Гитлер и Сталин будут сражаться до тех пор, пока полностью не обескровят друг друга. В то же время президент Рузвельт и премьер–министр Черчилль были в ужасе от перспективы того, что Гитлер может выиграть войну и за демократические завоевания придется бить –  

Рузвельт и Черчилль надеялись, что эта акция замедлит военные приготовления Японии к войне, но она фактически ускорила их. Без импорта нефти из Соединенных Штатов или Ост–Индии японские военные операции могли захлебнуться за месяц. Армия и флот начали готовиться к вооруженному противостоянию.

Гопкинс вернулся в Лондон из Москвы как раз вовремя, чтобы успеть подняться на борт британского линкора «Принц Уэльский», который должен был перевезти Черчилля и его штаб на встречу с Рузвельтом в Плэйсенша–Бей, Ньюфаундленд, на Атлантическую конференцию, намеченную на 9–12 августа 1941 года. Это была первая встреча двух лидеров. Гопкинс сказал Рузвельту, что полномасштабная помощь России – стоящее дело. В худшем случае она будет задерживать продвижение Гитлера достаточно долго, чтобы дать возможность Соединенным Штатам подготовиться к войне. Гопкинс рекомендовал начать поставки Советам оружия и товаров по ленд–лизу.

Рузвельт отправил Сталину послание, в котором пообещал всестороннюю помощь через три месяца. На решение президента повлияло опасение, что Сталин может заключить мир с Гитлером, а это будет едва ли не хуже, чем победа Германии.

Как только Черчилль вернулся в Англию, антигитлеровская коалиция была создана де–факто. 12 августа 1941 года, в последний день конференции, палата представителей проголосовала за ее создание большинством в один голос – 203 против 202. Каковы бы ни были результаты голосования, они продемонстрировали решимость американцев противостоять внешней агрессии. Замораживание торговли с Японией явилось одним из  примеров этой решимости, а Рузвельт сделал большее: он увеличил число американских боевых кораблей, сопровождающих британские конвои в Исландию, и обеспечил поставки в Советский Союз на всем протяжении этого пути.

25 августа Великобритания и Советский Союз ввели свои войска на территорию Ирана и обеспечили наличие всепогодной бесперебойной линии снабжения для России. Советские воинские части с севера и британские с юга вошли в страну, потребовали от шаха Реза Пехлеви отречения в пользу его сына и принудительно мобилизовали рабочую силу, чтобы построить дорогу между Шатт–эль–Араб и Каспийским морем для содействия американскому экспорту.

Когда танки Гудериана двинулись на юг, чтобы помочь завершить окружение советских войск под Киевом, Гитлер направил танковую группу Германа Гота на соединение с войсками группы армий «Север», чтобы совместными усилиями взять Ленинград. Однако финны отказались двигать войска дальше своей старой границы. Полмиллиона ленинградцев из трех миллионов населения города помогали возводить укрепления вокруг Ленинграда – всего 620 миль окопов, 400 миль противотанковых рвов, тысячи долговременных и дерево–земляных огневых точек.

Германские танки заблокировали юго–восточные подходы к городу, единственной дороге, идущей по земле, которая соединяла Ленинград с Большой землей. Таким образом, город оказался в кольце блокады, но еще оставался открытым водный путь к востоку от города через Ладожское озеро. Положение складывалось критическое, однако ни у кого из русских не возникало  мысли о том, чтобы сдаться. В середине сентября Георгий Жуков, освобожденный с должности начальника генштаба из–за того, что посоветовал Сталину своевременно оставить Киев, прибыл с приказом удержать город.

Жуков задействовал все имевшиеся в наличии средства, чтобы остановить продвижение немцев. 24 сентября Лееб информировал Гитлера о том, что наступление его войск провалилось. Началась ужасная блокада Ленинграда, которая продлилась до весны 1944 года; во время нее умерли с голоду или были убиты миллионы людей, но большого влияния на ход войны она не оказала.

Между тем далеко на юге войска армейской группы Рунштедта захватили Донецкий бассейн и 21 ноября овладели Ростовом–на–Дону который находился почти у предгорий Кавказа. Однако без танков Гудериана Рунштедт не мог двинуться дальше, к нефтяным разработкам, и русские вскоре выдавили его обескровленные войска из города.

Рунштедт хотел отойти назад, к оборонительной линии вдоль реки Миус, примерно в 40 милях от Ростова, однако Гитлер запретил ему отступать. Рунштедт ответил, что он не может подчиниться такому приказу. Вопреки своим привычкам Гитлер прибыл в штаб–квартиру Рунштедта в Полтаву в сопровождении Браухича и Гальдера.

Гитлер попытался обвинить Рунштедта в потере Ростова. Рунштедт возразил, что ответственность должна лечь на тех, кто разработал план этой кампании. «Какое–то мгновение Гитлер выглядел так, словно собирался броситься на Рунштедта и сорвать Рыцарский крест с его мундира», – писал Вальтер Гёрлиц. Вскоре у Браухича произошел еще один сердечный приступ.

Рунштедт настаивал на том; чтобы ему предоставили  свободу действий. Когда Гитлер отказал, он попросил, чтобы его освободили от командования. Гитлер согласился, но во время их последней встречи сказал Рунштедту, что в будущем он не будет принимать во внимание ни одну просьбу генералов об отставке.

Тем временем Эрих фон Манштейн, которому было поручено командование 11–й армией и приказано захватить Крым, 29 сентября добрался до перешейка, а к 18 ноября заблокировал большую часть уцелевших русских воинских подразделений в Севастополе. Атаки на крепость провалились, и 30 декабря 1941 года Манштейн перешел к планомерной осаде города. А русские тем временем 26 декабря высадились на Керченском полуострове в восточной части Крыма и попытались отвоевать его. С большим трудом Манштейн удержал полуостров в своих руках, хотя и предчувствовал, что весной 1942 года русские предпримут новую попытку наступления на этом направлении.

Завершив окружение советских войск в районе Киева, Гитлер наконец–то был готов к наступлению на Москву. Он приказал начать операцию под кодовым обозначением «Тайфун» 30 сентября. Главной задачей немецкой армии являлся разгром советских войск, блокирующих дороги к советской столице, «за ограниченное время, оставшееся до установления зимней погоды».

Гитлер снова вернул на центральное направление танковые группы Гота и Гудериана и перебросил под Москву все подразделения группировки Хёпнера (кроме 29–го корпуса Рудольфа Шмидта) из состава группы армий «Север». Теоретически командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Федор фон Бок располагал громадными силами, состоявшими из значительных  танковых частей плюс 4–я армия Клюге и 9–я армия Штрауса. Это была сильная маневренная группировка, имевшая в своем составе семьдесят дивизий.

Однако в целом с 22 июня германская армия потеряла полмиллиона человек. Почти все подразделения имели значительные потери. Большая часть из 600 000 лошадей, которых немцы использовали в России для транспортных перевозок, околели, и заменить их было невозможно. Снаряжение приходилось бросать на обочинах дорог. Пропали простейшие необходимые вещи – бритвенные лезвия, мыло, зубная паста, наборы для починки обуви, иголки и нитки. Нельзя было оставлять больных в тылу, потому что леса были наводнены партизанами. В сентябре начались дожди, подули холодные северо–восточные ветры. Практически нигде нельзя было укрыться. Обувь разваливалась на части, одежда превращалась в лохмотья.

Пехотные дивизии были обескровлены и имели в своем составе в среднем от 2000 до 4000 тысяч человек. Три бронетанковые группировки (тринадцать танковых и семь моторизованных дивизий) вместе насчитывали всего около тысячи танков. И все же это больше, чем 480 танков (из них только сорок пять новых «Т–34» и «KB–1», оснащенных скорострельными 76–миллиметровыми орудиями), которые имелись в распоряжении командующего Западным фронтом Ивана Конева.

У русских было всего два месяца, чтобы построить мощные полевые укрепления на подступах к Москве, и примерно 800 000 человек, которым предстояло оборонять их. В большинстве своем эти войска состояли из необученных новобранцев и неопытных командиров.

Германские танки прорвали русский фронт в пяти местах. Гудериан двинулся на северо–восток от Шостки к Орлу, что в 180 милях к югу от Москвы. Его продвижение было настолько быстрым, что в Орле даже не прекратилось  движение трамваев, а эвакуация заводов еще продолжалась, когда немецкие танки ворвались в город. Рабочим приходилось бросать станки и оборудование прямо на улицах.

Гудериан повернул на запад, к Брянску. Поддержанный 2–й армией с запада и 4–й танковой группой Хёпнера с севера, он окружил тысячи русских на юге и западе от Брянска. Между тем 4–я и 9–я армии, а также 3–я танковая группа Гота образовали очередной «котел» на западе от Вязьмы (всего в 135 милях от Москвы).

Бои носили переменный характер. Германские войска часто сами оказывались отрезанными от своих основных сил, и им приходилось прорываться сквозь оборонительные порядки советских подразделений. Русские самолеты часто бомбили немцев, но при этом летали настолько высоко, что не всегда попадали точно в цель. Контрудары, предпринятые танками «Т–34» и «КВ–1», неоднократно вносили сумятицу в ряды германских войск.

Гудериан так комментировал столкновение 4–й танковой дивизии с советскими войсками к северу–востоку от Орла, имевшее место 11 октября: «Бесчисленные русские «Т–34» бросились в бой и нанесли тяжелые повреждения большому количеству германских танков. Вплоть до этого момента мы наслаждались собственным превосходством в танках, но начиная с той минуты ситуация резко изменилась».

Германские танкисты обнаружили, что короткоствольные 75–миллиметровые орудия, установленные на их T–IV, могут уничтожить Т–34 только в том случае, если они пробьют решетку над двигателем, находившимся сзади; такой выстрел редко удавался.

Все поле боя шириной 480 миль было завалено трупами убитых солдат, павшими лошадьми, обломками уничтоженных танков и первых американских джипов.  

Сталин направил на фронт много милиционеров, которые фактически не имели никакой военной подготовки, и многие из них сдавались без боя{21}.

И снова чрезмерно растянутые оборонительные позиции русских позволили немцам прорываться в определенных точках и окружать большие скопления войск. 13 октября сопротивление в вязьминском «котле» прекратилось. Через неделю русские сдались в «кармане» под Брянском. Немцы в целом насчитали 650 000 военнопленных – почти столько же, сколько они взяли в киевском «котле».

Теперь оставалось очень мало советских войсковых подразделений между наступающими немцами и Москвой. Численность всей Красной армии в европейской части России составляла 800 000 человек и 770 танков. Однако начиная с августа ситуация радикально изменилась. 7 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но на смену ему пришли затяжные дожди.

«Дороги вскоре превратились в бездонные грязевые каналы, – писал Гудериан, – по которым наши машины могли двигаться со скоростью улитки, сильно изнашивая при этом моторы».

В этот критический момент Сталин 10 октября вернул Жукова из Ленинграда. Среди населения возникла паника. Быстро распространялись слухи о приближающихся немцах. Люди начали покидать Москву.

Жуков остановил панику тем, что мобилизовал всех, кого смог найти, на строительство противотанковых рвов вокруг города. Четверть миллиона людей, из которых три четверти составляли женщины, выполняли эту работу кирками, лопатами и ведрами.

Собрав все войска, которые он смог найти, Жуков  укрепил Можайскую линию – последний оборонительный рубеж русских, начинавшийся у «Московского моря» – водохранилища на Волге в 70 милях к северу от столицы – и полукругом спускавшийся к Оке в 55 милях к югу от Москвы.

Сталин приказал советскому правительству вместе с высшими представителями власти, а также дипломатическому корпусу и многим специалистам эвакуироваться на 420 миль на восток, в город Куйбышев.

Однако сам Сталин не уехал и не потерял присутствия духа. Он жил на небольшой вилле далеко от Кремля, а работал главным образом на близлежащей станции метро «Кировская», где также располагалась вся Ставка верховного главнокомандования. 5 октября Сталин получил радиограмму от своего резидента в Токио Рихарда Зорге, где сообщалось, что японцы через несколько месяцев вступят в войну с Соединенными Штатами. Это означало, что в огромной армии, которую Сталин держал на Дальнем Востоке, больше не было необходимости, и он приказал двенадцати дивизиям со 1700 танками и 1500 самолетами (всего 250 000 человек) прибыть из Восточной Сибири и Внешней Монголии на защиту Москвы. На переброску этих войск требовалось несколько недель. Будет ли у русских такой запас времени – зависело главным образом от погоды.

Распутица на дорогах достигла своего пика. Машины вязли по самые ступицы. Вся немецкая система снабжения оказалась парализована.

Однако 2 ноября 1941 года погода начала улучшаться. Легкий мороз позволил войскам снова обрести мобильность. Артиллерийские орудия удалось вытянуть из грязи. Грузовики снова вышли на дороги. Вновь открылись железнодорожные пути.

Бок приказал своим войскам собрать последние силы  и окружить Москву с двух сторон. В центре 4–я армия Клюге должна была сковать действия противника фронтальной атакой. На севере 3–я и 4–я танковые группировки получили задание выйти в район канала Москва – Волга. На юге Гудериан должен был продвигаться мимо Тулы в Коломну – город на Оке приблизительно в 60 милях к юго–востоку от Москвы.

Это последнее наступление попало в анналы германской армии как «die Flucht nach vorn», то есть «бегство вперед» – отчаянная попытка забраться под крыши Москвы до наступления зимы.

Наступление началось 15 ноября в ясный морозный день. Танковые соединения северного крыла захватили переправу через канал в Дмитрове, а одна из дивизий подошла на 18 миль к Москве в районе Красной Поляны. Гудериан обошел хорошо укрепленную Тулу и приблизился к Кашире, которая находилась всего в 32 милях от Коломны.

Как гласит легенда, солдаты одного из наиболее далеко забравшихся немецких патрулей видели башни Кремля. Впрочем, может быть, подобного и не случилось. В любом случае немцы могли увидеть Кремль лишь мельком. Немецкое наступление захлебнулось. Причиной тому послужила жестокая зима и решение Жукова перейти в контрнаступление, когда прибыли воинские части с Дальнего Востока.

Температура воздуха опустилась до отметки минус 20 градусов по Цельсию, а потом и еще ниже. Германская армия была не способна справляться с такими холодами. У солдат не хватало зимней одежды (шапок, рукавиц, утепленной обуви, башлыков, защищавших от снега). Количество обмороженных достигло 228 000 человек. Танки, огнестрельное оружие и радио не работали. Паровозные котлы лопались.  

Попытка 4–й армии возобновить продвижение сорвалась. В течение следующих двух недель наступление на севере и юге также захлебнулось. Велись в основном лишь бои местного значения. Танки «Т–34» ударили по правому флангу Гудериана на востоке от Тулы, ударили по 112–й пехотной дивизии, у которой не было оружия, чтобы остановить русских, и обратили большую часть немцев в паническое бегство. Но советское командование приказало 44–й Монгольской кавалерийской дивизии{22} перейти в наступление в районе Клина, в 55 милях к северо–западу от Москвы, по открытому заснеженному полю. Немцы артиллерийско–пулеметным огнем уничтожили 2000 человек и лошадей, при этом сами потерь не понесли.

Создавалось безвыходное положение. Бок сомневался в том, есть ли смысл идти дальше, и 1 декабря попросил ОКХ отложить операцию. Однако Браухич, отчаянно боявшийся гнева Гитлера, настоял на продолжении наступления.

Фронт продвинулся еще на несколько миль. Однако 5 декабря Жуков начал контрнаступление. Он бросил в бой не только свежие части, прибывшие с Дальнего Востока, но и три новые армии, сформированные в глубоком русском тылу на востоке от Волги. Некоторые из новых дивизий имели на вооружении ракетные установки «катюша», как русские называли бесствольные системы реактивной артиллерии (иностранцы дали им название «органы Сталина»), – ужасное, но не слишком точное новое оружие, которое могло выпускать шестнадцать  132–миллиметровых реактивных снарядов с рельсовых направляющих, установленных на грузовиках. Кроме того, в небе впервые появились мощные советские истребители.

Контрудар советских войск застал изнуренные немецкие дивизии в момент их величайшей слабости. Гудериан, атакованный, как он сам определил, «сибиряками», был вынужден оставить позиции, захваченные им в районе Тулы. 6 декабря четыре советские армии вышли в район Клина, вынудив немецкие части отойти с ближних подступов к столице. На юге от Москвы советские войска угрожали отрезать танки Гудериана, выдвинувшиеся в направлении Каширы. И здесь немцы тоже поспешно отвели свои войска – на 60 миль к югу.

Советские войска не имели возможности нанести немецким армиям решающий удар, однако русским удалось вырвать инициативу из рук врага. Германским частям все же удалось остановить наступление Красной армии.

В самый разгар битвы под Москвой Япония нанесла внезапный удар по главной базе американского Тихоокеанского флота в Перл–Харборе на Гавайях. Это случилось в воскресенье, 7 декабря 1941 года. Через четыре дня Гитлер объявил войну Соединенным Штатам и потянул за собой Муссолини. Это было очередное глупое решение Гитлера, поскольку, учитывая, что внимание и гнев американцев сосредоточивались на «подлой атаке», осуществленной японцами, президенту Рузвельту было несложно уговорить конгресс единогласно объявить войну Германии.

За шесть месяцев до этого Гитлер воевал только с Великобританией. Теперь же – и он сам сделал выбор – Германии противостояли три величайшие индустриальные державы мира, обладающие громадным преимуществом в людских резервах.

Старшие офицеры вермахта почти не обратили внимания на появление нового врага, потому что они лихорадочно пытались отбить атаки русских. Гальдер даже не отметил в своем дневнике 11 декабря, что Германия объявила войну США. Браухич предложил, чтобы армия отошла назад, к сокращенной «зимней линии» к востоку от Юхнова – Ржева. Этот переход составлял порядка сотни миль. Гитлер же отказался.

Он принял отставку Браухича. Несмотря на то что официальной причиной являлся серьезный сердечный приступ, который перенес Браухич, на деле его отставка явилась результатом давнишних неприязненных отношений между главнокомандующим сухопутными войсками и Гитлером. Гитлер назначил себя главнокомандующим армией и приказал войскам «фанатически сопротивляться». Он позволил отступать только по своему личному одобрению. Несмотря на его приказы, германские войска отходили во многих точках, чтобы избежать окружения и уничтожения.

План «Барбаросса» провалился. Гитлер так и не понял, где он совершил ошибку. Фюрер говорил, что в поражении виновато «неожиданно раннее начало суровой зимы». Немецкие потери возросли до 775 тысяч убитых, раненых и пропавших без вести, что составило почти одну четвертую часть всех войск полевых армий.

Затем последовал кризис руководства. Гитлер освободил Рунштедта от должности, потому что тот хотел отвести свои войска к реке Миус. Затем фюрер устранил обоих командующих группами армий – Бока, официально объявленного больным, и Лееба, потому что Гитлер отверг его предложение отойти с позиций у Ленинграда. Кроме того, с должностей были сняты трое   командующих армиями – Максимилиан фон Вейхс (2–я армия), Адольф Штраус (9–я армия) и Карл Хайнрих фон Штюльпнагель (17–я армия) – наряду с тридцатью другими высокопоставленными генералами и офицерами, включая Хёпнера, которого Гитлер выгнал из армии за несанкционированное отступление. И что самое многозначительное – фюрер отстранил Гудериана. Лучший командующий танковыми войсками в германской армии отправился в резерв армейских офицеров.

К 1 января 1942 года советские войска отбили у немцев Калинин – город в 100 милях к северо–западу от Москвы – и Калугу в 100 милях к юго–западу, затем перешли к действиям против германских плацдармов, которые обошли с обеих сторон. Угроза Москве была ликвидирована.

В этот момент Гитлер издал приказ всем войскам стоять насмерть. 7 января Сталин начал контрнаступление по всей линии фронта, хотя Красная армия была еще слишком слаба, чтобы успешно выполнить эту задачу. Русским не удалось уничтожить окруженных немцев, и они лишь неглубоко продвинулись в различных направлениях. Германская армия пережила зиму 1941–1942 годов, потому что Сталин перестарался, пытаясь предпринять контрнаступление. Однако Гитлер считал, что причиной этому был его приказ держаться до последнего. Все время до конца войны это побуждало фюрера настаивать на том, чтобы защищать каждый дюйм земли.

Для Германии оказался плачевным тот факт, что Адольф Гитлер так и не последовал совету швейцарского военного аналитика Антуана–Анри Жомини, который следующим образом прокомментировал вторжение Наполеона в 1812 году: «Россия – страна, в которую легко попасть, но из которой очень трудно выбраться».