"Укус технокрысы" - читать интересную книгу автора (Гусев Владимир Сергеевич)Глава 8Выбежав на площадку в центре зала, Элли и Белобоков останавливаются. Больной умер… — Ну вот, опять! — недовольно говорит один из парней, отходя от стойки с ленточными накопителями и потягиваясь. — Шабаш, братцы! Эл, соорудила бы ты нам чайку, а? Все равно дела не будет. По-прежнему шумят вентиляторы системы охлаждения, все так же светятся светодиоды на фасадах процессорного блока и накопителей. Ага, вот в чем дело. Стало намного тише. Перестал работать матричный принтер, застыл с красным фломастером в «руке» графопостроитель. И полыхают малиновым указатели перегрузки каналов связи. Батюшки-светы! Это сколько же гигабитов надо по ним перекачивать, чтобы перегрузить? Или счет идет уже на терабиты? — Ладно, мальчики, сейчас соорудим. А заварка у нас есть? Не дождавшись ответа, Элли убегает в операторскую. И это — вместо того, чтобы искать причину и устранять неполадки?! Вот уж воистину: каков поп, таков и приход. Директор-мямля, за полгода не добившийся ремонта линии связи, подчиненные, гоняющие чаи вместо того, чтобы авралить… Ко мне вразвалочку подходит Белобоков. — Ну, видите? И так будет часа два-три. Словно припадок какой-то. Он тянет меня к ближайшему компьютеру. Его пальцы порхают над клавиатурой, словно стайка бабочек. У одной из них крылья с золотыми полосками: обручальное кольцо. Наконец, мизинец правой руки замирает на клавише «ввод». «Не могу установить соединение с сервером,» — тут же отшивает Белобокова система. — И так — по всем терминалам, — разводит он руками. — А если… Если какую-то из машин просто отключить от сети? — Да пробовали уже! Весь прошлый квартал экспериментировали. Эффект отрицательный. Длительность приступов увеличивается — и вся любовь! А отключенная машина в автономном режиме работает нормально, без сбоев. Эти опыты нам уже в копеечку влетели: в прошлом квартале без премии из-за них остались. Потом плюнули на это дело. Через пару часов сеть образумится сама по себе. Элли долго с нею возилась… Она же первая и догадалась, что лучше «Эллипс» во время приступов не трогать: себе дороже получается. Причем, самое обидное, в буквальном смысле. Кажется, между Белобоковым и Элли что-то было. Ему так приятно сообщить, что она «первая догадалась»… Да, собственно, между каждым нормальным мужиком этого ГИВЦа и Элли что-то должно быть. Или тайная неразделенная любовь, или явная, но тоже неразделенная, или разделенная, но потом отвергнутая. А ведь есть же где-то счастливчик… Или даже здесь… — Толковая девушка, да? Замужем? — вскользь интересуюсь я. — Да вроде нет пока, — нехотя отвечает начальник смены, нервно оглаживая усы. Что, почувствовал во мне соперника? А как же кольцо на твоей правой руке? Ладно, дружок, не волнуйся. Через неделю я уеду, а Элли останется здесь. Впрочем… Правильно сделал, что почувствовал. — Почему вы гоняете ее в ночные смены? — неожиданно обрушиваюсь я на Белобокова. — Такие девушки должны по ночам спать, а не за дисплеями стареть раньше времени. Красоту беречь надо! Ее назначение, как известно, мир спасать, а не план вашего задрипанного ГИВЦа! — Да она сама захотела! — оправдывается опешивший от неожиданности начальник смены. — Как раз после того, как эти приступы начались. Сказала, что третья смена ей удобнее… по личным обстоятельствам. — Да-да, сама, — подтверждает неслышно появившаяся за моей спиной Элли. Белый, накрахмаленный до хруста халатик очень идет ей. Я давно уже заметил: красивым девушкам все к лицу. И смотрит на меня она теперь явно с любопытством. Очень кстати я ругнулся, в нужный момент и в нужном месте. — Мальчики, идемте чай пить! — подхватывает нас под руки Элли и ведет в операторскую. Интересно, что это могут быть за такие личные обстоятельства, из-за которых молодая красивая женщина проводит ночи не в теплой постели… с кем-нибудь… а за терминалом «Эллипса»? Я с сожалением оглядываюсь на стойки мэйнфрейма. Хорошо бы прямо сейчас подсесть к системной консоли и поэкспериментировать с сетью самому. Но… проявлять слишком много любопытства тоже не следует. Компьютерным негодяем может оказаться любой из этих довольно милых молодых людей, и важно его не спугнуть. И даже очаровательная Элли, может статься, на самом деле — технокрыса… Чай приготовлен на широком двухтумбовом письменном столе. Чистая салфетка, сухарики… Недурственно. Чувствуется женская рука. — Присаживайтесь, — предлагает мне кожаное кресло во главе стола Белобоков. — Спасибо. Полагаю, это место должна занять хозяйка, — вежливо отказываюсь я, усаживаясь на хлипкий стул рядом. И тут же ловлю благодарный взгляд Элли. Между прочим, уже второй за последние пять минут. Я, кажется, правильно сделал, согласившись на чаепитие. Здесь можно узнать больше, чем в машзале. — Эл, а ты и сегодня будешь играть в доктора Айболита? — спрашивает черноволосый коренастый оператор, подтаскивая от соседних столов еще пару стульев. — Нет! — коротко отвечает девушка и поясняет мне, как новичку в компании: — Я целый месяц пыталась вылечить «Эллипса». Или хотя бы узнать, чем он болен. Но ничего у меня не получилось… — Эй, хозяйка! Ходят упорные слухи, что мне вчера кто-то звонил, и ты снимала трубку! — перебивает ее долговязый белобрысый парень. — Снимала, — подтверждает Элли, разливая по разнокалиберным чашкам заварку из пузатого керамического чайника. — Ну, и? Что-нибудь просили передать? — Нет. Сказали только, что звонят из министерства. Совершенно пьяным, между прочим, голосом. Белобрысый озадаченно хмурит брови. — Это, наверное, Серега. А ты что? — Сказала, что ты уехал в Кремль. Товарищ из министерства сразу же положил трубку. Элли пододвигает ко мне сухарницу. — Угощайтесь. Свеженькие! Я быстро протягиваю руку, и наши пальцы на мгновение соприкасаются. Интересно, обратила она на это внимание или нет? Какие розовые у нее ногти… Коротко подстриженные и покрытые бесцветным лаком. Совсем немодным в данное время. Или даже совсем голые? Ну, при таких «внешних данных» за модой можно не следить. Она и в халатике, королева. А уж в вечернем платье… Или, еще лучше… Элли, словно прочитав мои не успевшие родиться мысли, вдруг строго смотрит на меня и спрашивает: — И какими ожидаются результаты инспекции? Вы не будете судить нас слишком строго? Милая девочка! Да не это должно волновать тебя сейчас! Тебе о замужестве надо думать, а не о результатах инспекции! Молодость скоро пройдет, как с белых яблонь дым, и с чем ты останешься? С прекрасными результатами инспекции? Красота — она вроде бумажных денег, а жизнь галопирующая инфляция. И чтобы не очутиться через десяток лет у разбитого корыта, эти бумажки нужно как можно быстрее обменять на хорошо обеспеченное будущее. В крайнем случае — на любовь, но с гарантией. Заверенной штампом в паспорте… — Трудно сказать. Меня беспокоят эти приступы. Хорошо, если они вызваны ошибкой в модифицированных сетевых протоколах. Тогда после размыкания «Эллипса» и включения компьютеров в гиперсеть с ее совершенно другими протоколами припадки сами собой прекратятся. Но если это — скрытый дефект одного из будущих серверов? В «Неводе» сразу же появится существенных размеров дыра. А не хотелось бы. Элли наклоняет голову и смотрит на меня чуть искоса, словно кокетливая десятилетняя девочка. И этот взгляд ей очень идет. — А когда вы собираетесь забрасывать в море информации свой «Невод»? — Через месяц. Но ошибку нужно найти раньше. У вас есть какие-то… — Я просто так спросила, — перебивает меня Элли. — Из женского любопытства. Алик, еще чашечку? Ты у нас любишь чаи гонять. Кажется, мой ответ ее встревожил. Хотя ничего нового я не сообщил. Срок включения «Эллипса» в гиперсеть давно известен. Так что же ее взволновало? Я смотрю сбоку на маленький, чуть вздернутый носик, перечеркнутый тоненькой черной полоской ресниц, пью мелкими глотками горячий чай и думаю: «А все-таки хорошая у меня работа. И эти надоевшие командировки, и бесконечные ночные смены… Во всем есть скрытый положительный смысл. Может быть, и чаепитие сегодняшнее — не случайно? И эта красивая девушка, сидящая рядом, на расстоянии ладони — тоже? А загадочный вирус появился исключительно ради нашего знакомства? Тогда его нужно назвать «фея», а не «ведьма». — Скажите, а давно начались приступы лихорадки? — спрашиваю я у Белобокова. Кажется, ему не нравится, что Элли так много со мною разговаривает. Да и двум другим парням тоже. Я их понимаю. Приехал столичный хлыщ и обхаживает красивую провинциалочку… С известными намерениями. — Месяца через два после повреждения кабеля. Вначале это повторялось не каждую ночь, поэтому первые приступы сочли за случайные сбои. А уж потом… Можно журнал дежурств полистать, там должно быть как-то отмечено. Ну конечно. Как это я сам не догадался? В журнале наверняка должно быть что-нибудь интересное. А вдруг это все-таки компьютерный вирус? С замедленным действием, вроде того, которым вызывается СПИД? Только такой, наверное, и может преодолеть мощную иммунную систему широкополосных сетей. Сколько возни было, пока ее отладили. И вот теперь — все сначала… С трудом дождавшись конца чайной церемонии, я прошу у Белобокова журнал. — Он вообще-то у нас… в довольно свободной форме ведется, озадаченно трет он ладонью высокий, с едва намечающимися морщинками, лоб. Молодежь иногда развлекается. Поскольку за все время существования этого уникального издания вы — первый посторонний читатель… В общем, на форму не обращайте внимания. А содержание абсолютно правдиво, без вымысла и умолчаний. Цензура у нас начисто отсутствует. Вам, насколько я понимаю, нужен предпоследний номер? — Тот, в котором завязка драмы. Окончание ее, насколько я понимаю, будет дописано в ближайшее время. Направляясь вслед за Белобоковым из машзала в его каморку, я оглядываюсь. Элли собрала в пластмассовую коробку чашки и теперь вытирает стол фланелевой салфеткой. Брови ее насуплены, взгляд сосредоточен. Как будто она не со стола убирает, а к прыжку с десятиметровой вышки готовится. Что же ее так встревожило? Уж не мои ли слова о скором окончании драмы? Стоп, стоп. Видно, это у меня уже профессиональное: подозревать первого встречного и за каждым кустом видеть технокрысу. Просто у девочки какие-то неприятности личного свойства. Никакая красота от них, к сожалению, не спасает. Скорее даже наоборот, способствует. — Вы можете посидеть за моим столом, — говорит мне Белобоков, вручая большую тетрадь в синем дерматиновом переплете. — А я, с вашего позволения, займусь делами. У нас одна «персоналка» засбоила. Белобоков исчезает постепенно, словно чеширский кот. Дверь за ним уже закрылась, а голос все звучит: — Хотим распотрошить ее и посмотреть, что там такое приключилось… |
||
|