"Страх" - читать интересную книгу автора (Рон Хаббард Л.)

Глава 5

Раздалось нежное урчание, и темный предмет переместился выше. Какая-то сила стала медленно отдирать пальцы Лоури от выступа.

Часы внизу пробили одиннадцать — одиннадцать долгих, медленных ударов. Лоури, лежа на кровати ничком, беспокойно заворочался, очнувшись от спасительного забытья. Он проснулся с ощущением того, что с ним должно случиться нечто ужасное, но все же попытался раздвинуть границы сознания, старательно анализируя одно воспоминание за другим и отбрасывая их все. Нет, ни одно из злосчастных приключений не имело отношения к его нынешнему состоянию, в них не было ничего такого, что могло бы вызвать…

До него донесся звонкий серебристый смех.

Он сел в постели, дрожа всем телом, и успел заметить, что дрянь, метнувшись к изножию кровати, скрылась. Если б он мог как следует ее разглядеть!

Где-то от дуновения теплого ночного ветерка зашуршала бумага, словно кто-то посторонний в комнате перебирал его письма. Вскоре, хотя вроде бы комната была пуста, по воздуху проплыл лист бумаги и, кружась, опустился на ковер у его ног. Он уставился на него, боясь наклониться и поднять. Он видел на нем какие-то знаки. В конце концов любопытство победило — он развернул листок и попытался прочесть то, что там было написано.

Старомодный неразборчивый почерк со множеством помарок, буквы плясали и сливались перед глазами. Единственное, что он сумел разобрать:

"… 11.30 до…"

Лоури вгляделся в темноту, но, похоже, он был один, если не считать дряни, что сидела под кроватью. Неужели ветер принес сюда эту бумагу?

Одиннадцать тридцать? Его что, приглашают на какую-то встречу? Сегодня? Он содрогнулся при мысли, что ему опять предстоит отправиться неизвестно куда. А что если некий доброжелатель хочет помочь ему отыскать четыре часа? Уж сегодня-то он будет настороже и не станет спускаться по лестнице, пока точно не узнает ради чего.

Он встал, и тут же маленький черный комочек проскользнул за спину — он заметил это лишь краешком глаза. Теперь он чувствовал, как в нем зреет некое новое, нервное раздражение, сродни тому, что вызывается воспоминанием о собственной трусости.

Лоури прекрасно понимал, что ведет себя, как трус. Он позволил всем этим злоключениям победить в себе здравый смысл, сдался без борьбы, — его швыряло из стороны в сторону, как пугало во время урагана, а призраки насмехались над ним, может статься, даже жалели! Он с силой сжал кулаки; Бог свидетель, никогда его нельзя было обвинить в недостатке мужества, так с какой стати он поджал хвост, словно вислоухий щенок, и позволяет стирать себя в порошок? Он стиснул зубы и почувствовал, как бешено колотится сердце, ему не терпелось принять вызов и сразиться с силами, стремящимися его уничтожить, чтобы покончить с ним раз и навсегда.

Из стенного шкафа он достал и накинул на себя пальто. Из ящика письменного стола вынул кольт и спрятал его в карман. В другой карман он положил фонарик. Довольно, хватит ему бояться. Он схлестнется с привидениями и одолеет их.

Одиннадцать тридцать? Безусловно, ему будет дан некий знак. Возможно, его уже поджидают на улице.

Опять зазвенел тоненький смех, он резко повернулся, чтобы пнуть темную дрянь, но она, как всегда, ускользнула. Ничего, он и до нее доберется.

Он бесшумно выскользнул из комнаты. У Мэри не горел свет, и дверь была закрыта. Нет нужды ее беспокоить. Томми, вероятно, устроился наверху, в комнате для гостей — дверь туда была слегка приотворена. Загородив фонарик пальцами, так что лишь крошечный кружочек света двигался по постели, он посмотрел на Томми. "Без своей циничной кривой ухмылки Томми — настоящий красавец", — подумал Лоури. Спящий Томми был олицетворением самой невинности, словно мальчик из церковного хора. Лоури осторожно спустился по лестнице, вышел через парадную дверь и застыл на крыльце, уставившись на дорожку.

Ночь была теплая, легкий ветерок с нежным и сладостным шепотом проносился по лужайкам. Почти полная луна плыла в ясном небе, ревниво заслоняя собой маленькие звездочки.

Лоури сошел с крыльца и ступил на дорожку, ожидая, что земля вот-вот разверзнется. Этого не произошло. Улыбнувшись своей маленькой победе, он дошел до тротуара и огляделся. Одиннадцати тридцати еще не было, но он не сомневался — если его ждут, ему предоставят проводника.

Крошечная черная дрянь прыгала вокруг его ног, заливаясь нежным детским смехом. Лоури заставил себя спокойно его слушать.

Сегодня он не струсит и не убежит. Все эти фокусы могли испугать его раньше, но не сейчас. Что-нибудь подскажет ему, куда идти, а там ему хватит смелости…

— Джим!

Он увидел в верхнем окне силуэт Томми.

— Джим! Куда это ты собрался? Тут что-то Задвигалось под деревом впереди и поманило его за собой.

— Джим! Подожди, возьми хотя бы шляпу. Как будто на него вылили ушат холодной воды. Но существо под деревом принялось манить его еще более усердно, и Лоури устремился к нему.

Ночная тень была такой густой, что сначала Лоури никак не мог разглядеть зовущего. Вскоре, однако, ему удалось различить маленького человечка в сутане с блестящей лысиной. На шее у него висели четки и крест, а из-под облачения выглядывали носки сандалий из грубой кожи.

— Вы получили мое послание?

— Куда мы направляемся? — осведомился Лоури.

— Вы знаете это так же хорошо, как и я, верно?

— Нет.

— А-а… ну а меня-то вы узнаете?

Лоури вгляделся в человечка повнимательнее. Маленький монах казался бесплотным, как будто был соткан из чего-то незримого. Тут Лоури заметил, что человечек прозрачен, сквозь него был виден ствол дерева и освещенный луной край тротуара.

— Я Себастьян. Вы вытряхнули мой прах из могилы примерно шесть лет назад. Не помните?

— Монастырские захоронения в Чезетоле?!

— Ага, вспомнили. Но только не думайте, что я сержусь. Я преисполнен смирения и никогда не сержусь, пусть сейчас мне и приходится скитаться без пристанища, а над телом моим, обратившимся в прах, надругались лопаты ваших археологов, я все равно не сержусь. Я полон смирения. — Речь его и в самом деле была почти подобострастной. Однако в глазах, искоса поглядывавших на Джима, сквозило лукавство. — Я покоился там почти триста лет, а вы, решив, что это древние руины цивилизации ацтеков — ведь на камнях, которые использовали для строительства, вы увидели символику, — выкопали меня. Где мой пояс?

— Ваш пояс?

— Да, мой дивный золотой пояс. Вы подняли его и, обратившись к своему коллеге, сказали: "Это еще что такое? Золотой пояс с символами католической церкви! Я-то думал, это руины поселения ацтеков. Недельные раскопки ради какого-то золотого пояса".

— Он находится в музее колледжа.

— Меня это немного обидело, — грустно сказал Себастьян. — "…ради какого-то золотого пояса". Мне он нравился, потому что я его сделал сам, понимаете, и все мы им любовались. Мы обратили Разчитла в христианство, забрали у него золото, из которого изготовили священные сосуды, а когда он умер на рудниках, то решили похоронить его с золотым крестом. Могу я получить обратно свой пояс?

— Его невозможно изъять прямо сейчас.

— Однако же придется. Иначе я не пойду с вами и не покажу.

— Не покажете что?

— Где вы провели четыре часа.

Лоури подумал с минуту и тряхнул головой.

— Хорошо. Мы раздобудем ваш пояс. Идите за мной.

Лоури быстро шагал по улице, маленький сгусток тьмы скользил слева от него, так что Лоури не мог его видеть;

Себастьян семенил справа, едва поспевая за Лоури. Он бесшумно ступал по мостовой грубыми сандалиями.

До здания, где находился музей, было рукой подать, и вскоре Лоури уже возился с ключами. Дверь открылась, внутри было темно, однако Лоури знал это помещение, как свои пять пальцев, и включил фонарик уже у витрины, в которой был выставлен золотой пояс. Он опять начал возиться со связкой, уже было подобрал нужный ключ… и тут остолбенел. Он осветил фонариком экспонаты под стеклом. Пояса не было!

Он резко повернулся к Себастьяну.

— Пояса здесь нет. Вероятно, во время моего отсутствия его продали другому музею. Себастьян понурил голову.

— Значит, он исчез. И я никогда не получу его назад, но я не сержусь. Я полон смирения. Я никогда не сержусь. До свидания, сеньор Лоури.

— Подождите! Я постараюсь отыскать ваш пояс! Я выкуплю его и помещу туда, где вы сможете его найти.

Себастьян замешкался у двери и вдруг отскочил в сторону. Темноту между витринами прорезал луч света. Это был Теренс, ночной смотритель.

— Кто здесь? — крикнул Теренс, пытаясь придать голосу решительность.

— Это я, — отозвался Лоури, выходя из темноты и щурясь от света.

— О, профессор Лоури! Как я сразу не узнал, ну и напугали же вы меня. Неподходящее времечко вы выбрали, чтобы повозиться с этими безделушками.

— Мне необходимо было кое-что посмотреть, — сказал Лоури. — Одну табличку для завтрашней лекции.

— Вы ее нашли?

— Нет. Экспоната здесь нет. По-видимому, его продали.

— Джебсон родную мать продаст, профессор Лоури, — я знаю, что говорю. Он урезал мне жалованье, представляете. Когда я узнал, что он сотворил с вами, я ужас как огорчился. Мне лично ваша статья очень понравилась.

— Спасибо, — проговорил Лоури, пробираясь к двери; его охватила паника ведь Себастьян может испугаться и исчезнуть.

— Конечно, вы чуток погорячились, профессор Лоури. Я бы мог свести вас с людьми, которые видели много такого, чего не объяснишь. Нехорошо это дразнить демонов.

— Да. Разумеется, нехорошо. Я должен идти, Теренс, но если заглянете как-нибудь ко мне, когда проснетесь после ночного дежурства, я с удовольствием выслушаю то, что рассказывают ваши очевидцы.

— Спасибо, профессор Лоури. Спасибо. Обязательно загляну.

— Спокойной ночи, Теренс.

— Спокойной ночи, профессор Лоури.

Лоури быстро зашагал в самый темный закоулок; удостоверившись, что Теренс его не видит, он стал озираться по сторонам в поисках Себастьяна. Но единственное, что ему удалось заметить, был не отстававший от него темный комочек, который мелькал то здесь, то там.

Минут двадцать прошло в бесплодных поисках, когда, наконец, его тихонько окликнули. Это был Себастьян, притаившийся под кустом.

— О, — с облегчением вздохнул Лоури. — Я не терял надежды, что вы здесь. Я хотел вам сказать, что если бы вы согласились подождать, я бы выкупил ваш золотой пояс.

— Я не сержусь, — уверил его Себастьян.

— Но вы же хотите получить назад ваш пояс?

— Я был бы очень рад. Такой красивый был пояс. Я сделал его своими руками, вознося смиренные молитвы Создателю, и хотя металл языческий, в работу я вложил всю свою душу.

— Вы получите пояс. Но этой ночью вы должны отвести меня туда, где я найду мои четыре часа.

— Значит, вы твердо решили их отыскать?

— Да.

— Джим Лоури, известно ли вам, какую цену вы должны будете за них заплатить?

— Какова бы она ни была, я не отступлюсь.

— Сегодня вы смелы.

— Это не смелость. Просто я знаю, как мне надлежит поступать.

— Джим Лоури, минувшей ночью вы кое-кого повстречали.

— Да.

— Все, с кем вы столкнулись, были на вашей стороне. То были силы добра. Не они похитили ваши четыре часа, Джим Лоури. И не я.

— Я должен их найти.

— Вам окажутся не по плечу иные силы. Вы и не представляете, сколько в них таится зла, какие боль и ужас вас ожидают. Если вы намерены отыскать свои четыре часа, приготовьтесь к схваткам с этими силами.

— Я должен найти мои четыре часа.

— В таком случае доверьтесь мне, Джим Лоури, и я проведу вас по начальному отрезку пути. Остальной путь вам придется проделать в одиночку.

— Ведите, я — за вами.

Себастьян перекрестился своей бесплотной маленькой рукой, после чего вытянул ее вперед, указывая направление. Лоури обнаружил, что стоит на гладкой голубой дорожке, которая спиралью уходит ввысь, точно к самой луне.

Себастьян, ухватив четки, двинулся вперед. Сколько Лоури ни озирался по сторонам, он так и не смог разглядеть маленький черный комочек, как и не смог расслышать его смех — если прежде всякий раз смеялся именно он.

Они долго шли мимо раскинувшихся полей и спящих деревенек. Им навстречу попался какой-то человек, медленно и устало бредущий по дорожке, голова его была опущена, лица не видно, и Лоури так и не понял, кто это был.

Дорога стала неровной, похоже, когда-то здесь была лестница, которая обрушилась и превратилась в груду камней; из щелей пучками росла трава признак того, что на этой дороге редко появлялись путники. Туманные пятна впереди постепенно приобрели очертания гор, и Лоури показалось, что они с Себастьяном почти взлетели на них. Дорога петляла по горным склонам, то резко поднимаясь вверх, то почти отвесно падая вниз, — видимо, землетрясения и лавины были здесь обычным явлением. Дорога то и дело подрагивала даже сейчас, а один раз позади со вздохом, переросшим в рев, обрушилась целая скала — на ее месте образовалась пропасть. Лоури начал беспокоиться — сумеют ли они отсюда выбраться.

— Сейчас идти станет еще труднее, — сказал Себастьян. — Вам когда-нибудь доводилось подниматься в горы?

— Иногда.

— На вид вы весьма крепкий человек.

Себастьян легко нашел дорогу и первым поднялся по почти отвесной скале. К своему удивлению, Лоури обнаружил, что скала, сначала показавшаяся очень высокой, на самом деле была не выше восьми-девяти футов, и он поднялся по ней без всякого напряжения. Какое-то время они шли по гребню скалы, дорога быстро сужалась, и в конце концов превратилась в белую ниточку. Здесь, наверху; ветер хоть и усилился, но оставался теплым, а луна светила доброжелательно. По-видимому, у них были веские причины прятаться в тени, потому что сейчас Себастьян старался идти, прижимаясь к еще более высокой скале.

— Здесь дорога покруче, — сказал Себастьян. — Будьте очень осторожны.

Они достигли вершины второй скалы, где дорожка поворачивала направо и исчезала — вместо нее под ними теперь были сплошные грубые камни.

Лоури посмотрел вниз, и ему стало не по себе. Он не слишком боялся высоты, но скала казалась бесконечной, и он представил себе, как летит вниз, в эту бездну. Далеко-далеко внизу река извиваясь блестящей проволокой, рассекала горное ущелье, а редкие деревья на вертикальном склоне, уменьшенные расстоянием, тянулись, словно застывшие руки. Себастьян скрылся за уступом, Лоури хотел ступить раз, потом другой, но так и не смог найти точку опоры.

Наклонившись вперед, он увидел выступ и решил, что если соскользнет вниз, вытянув вперед руки, то сумеет за него ухватиться. Он так и сделал: судорожно вцепился руками в выступ и держался из последних сил, а между тем пространство тянуло его вниз с обрыва.

— Вперед, — раздался голос Себастьяна.

Лоури стал медленно двигаться вперед. Задача была не из легких — грубый камень резал руки, к тому же был несколько скошен вниз. Он попытался отыскать глазами Себастьяна, но ему мешала его же рука. Он почувствовал, что теряет силы, его охватила паника — показалось, будто кто-то пристально за ним следит, выжидая момент, чтобы сбросить его вниз. Он взглянул наверх.

Там маячило огромное черное пятно, и два громадных глаза, сверкая злобой, смотрели вниз. Лоури тоже глянул вниз — под ним зияла пропасть. Раздалось нежное урчание, и темный предмет переместился выше. Какая-то сила стала медленно отдирать пальцы Лоури от выступа.

— Себастьян!

Монах не откликался.

— Себастьян!

Урчание над головой стало громче, довольнее.

Сейчас эта рука разожмется — разжалась! Лоури беспомощно болтался в воздухе, а таинственное существо принялось медленно и уверенно отдирать пальцы его левой руки. Тут он вспомнил о пистолете и, быстро выхватив его из кармана, направил дуло вверх.

Выражение глаз не изменилось. Урчание стало еще нежнее. Внезапно до Лоури дошло, почему нельзя стрелять. Нависавшее нечто обрушится на него, кроме того, неизвестно, возымеют ли выстрелы вообще какой-либо эффект. Его левая рука отпустила выступ, и он полетел вниз, поглощаемый жадной темнотой, в ушах у него свистел ветер.

Луна и звезды слились в стремительном танце, скала уносилась вверх с невероятной быстротой, а блестящая проволока реки становилась все ближе и ближе.

Лоури не помнил, как упал. Он лежал на гладкой, как металл, поверхности. Потрясенный, он встал на четвереньки и заглянул за край этого выступа — внизу, как и прежде, была видна река; очевидно, его падение задержали деревья.

Где Себастьян?

Он посмотрел вверх, но существо, столкнувшее его с обрыва, бесследно исчезло. Он посмотрел направо, потом налево, но нигде не обнаружил спуска. Прижимаясь к скале, он стал медленно продвигаться вдоль нее. Здесь были небольшие пещеры, чьи темные недра скрывали какие-то тайны — он смутно это ощущал. Он знал, что нельзя совать туда нос.

Но как же, как же иначе спуститься со скалы?

Одна пещера была больше остальных, и хотя решимости у него поубавилось, он знал, что должен попасть внутрь. Лоури вполз туда на четвереньках, его руки нащупали что-то мохнатое, и он вскочил на ноги. Легкий толчок сзади опять уронил его на колени. Мохнатым было все дно пещеры — сухим и пушистым наощупь. Низкий голос равнодушно произнес:

— Пожалуйста, идите вперед.

Он не отважился оглянуться на говорившего. Он встал и пошел. Время от времени он спотыкался об огромные пологие камни. Вероятно, он потерял свой фонарик, однако едва ли ему хватило бы духу им воспользоваться. В пещере таится что-то непонятно жуткое, что-то терпеливо подкарауливает его в этом безмолвии — возможно, за следующим выступом, а может быть, дальше… Он с размаху налетел на шершавую стену.

— Пожалуйста, не останавливайтесь, — устало произнес голос у него за спиной.

— Где… где Себастьян? — рискнул спросить Лоури.

— Вы больше не с ними. Вы с нами. Старайтесь по возможности нам не докучать, в конце одного из этих тоннелей вас ожидает сюрприз. Дурачок, выход справа. Разве не помнишь?

— Я… я никогда раньше здесь не бывал.

— Да нет же, бывал. Еще как бывал. Ведь правда?

— Разумеется, бывал, — подхватил другой голос.

— Много, много раз.

— Нет, не много, — отозвался другой. — Всего раза три. Вот оно, это место, здесь.

— Иди же, — уныло сказал первый голос, Лоури с трудом заставил ноги повиноваться. Его ожидало что-то чудовищное, к чему он не смел приблизиться, он знал, что если увидит это, то сойдет с ума!

— Теперь ты принадлежишь нам, так что иди вперед.

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Узнаешь.

Он почувствовал, что дно пещеры накренилось, и при каждом шаге он, казалось, будил спящих тварей, которые уползали прочь, заставляя его спотыкаться, обвивая лодыжки, больно ударяя по ногам.

Спуск был очень длинным, у его основания зияла чернота. Нельзя ему идти вниз! Нельзя идти вниз! Пока не поздно, надо вернуться назад!

— Иди вперед, — послышались усталые голоса. — Теперь ты наш. Впереди было лишь безмолвие. Впереди… Лоури опустился на склон — ему было дурно, он был слишком слаб, чтобы идти, слишком боялся того, что может предстать перед ним, сделай он еще один шаг. Вокруг все закружилось и завыло.

И тут он услышал тихий голос Себастьяна, монотонно произносивший какие-то латинские фразы.

— Себастьян!

Лоури с неимоверным усилием поднялся на ноги и, шатаясь, пошел на голос. Ему показалось, что дорога разветвляется, и он спускается вниз не там, где надо. Он ни в чем не был уверен, кроме того, что слышит голос Себастьяна.

Он обогнул какой-то выступ и был ослеплен светом, падавшим из витражного окна. Кругом нельзя было различить ничего, кроме теней и пыли, но постепенно Лоури разглядел находившиеся здесь предметы. Вдоль расположенного наверху карниза красовались семь каменных быков, каждый из которых, глядя вниз бесстрастными каменными глазами, занес копыто над шаром.

Пол был очень скользким, стоять на нем было трудно, и потому Лоури уцепился за грязные, висевшие справа портьеры.

В комнате было полно народу — поровну мужчин и женщин. Себастьян стоял на небольшом возвышении у маленького алтаря. Он плавно и грациозно водил руками над головами людей, его глаза были воздеты кверху, навстречу свету, струившемуся из высокого окна. Перед ним была открыта гигантская книга, на которой лежали крест и священное кольцо. А вокруг него широким кругом шли и шли женщины.

То были прелестные женщины, все в белом, и лишь изредка в мелькании их плащей проскальзывал красный цвет; их лица были безгрешны и невинны, а движения — легки и изящны.

Шествующие по кругу женщины находились внутри другого круга, состоявшего из мужчин. Те тоже были одеты в белое, однако на их лицах, искаженных кривыми ухмылками, читался скорее порок. Их белые плащи были покрыты темными пятнами, которые они даже не пытались скрыть.

Себастьян читал молитвы и благословлял людей, водя рукой над их головами. Женщины медленно и тихо двигались по кругу, поднимая на него глаза, только когда оказывались перед алтарем. Стоявшие кольцом мужчины не обращали на Себастьяна никакого внимания.

И тут Лоури едва не вскрикнул. Он увидел, что происходит на самом деле. Когда женщины оказывались позади алтаря, мужчины жадно протягивали к ним когтистые руки, а женщины бросали на них через плечо похотливые взгляды, после чего их лица вновь принимали прежнее выражение, с каким они и проходили перед алтарем. Мужчины, хихикая, игриво толкали друг друга, а потом вновь тянули к ним руки.

Себастьян все читал и читал молитвы, устремив свой ласковый взор к квадратику света.

Лоури пытался бежать, но это оказалось невозможным, так как пол был настолько скользким, что трудно было даже устоять на одном месте. Внезапно он донял, из-за чего пол такой скользкий. Он был покрыт толстым слоем крови!

Лоури закричал.

Все повернули головы в его сторону. Себастьян оборвал молитвы и поклонился ему с доброй улыбкой. Все остальные, угрюмо глядя на него и указывая пальцами, что-то бормотали, и в этих приглушенных голосах слышались раздражение и гнев.

От крика ожили и семь быков над карнизом. Они подняли копыта, шары под ними дрогнули — оказалось, что это человеческие черепа. Быки ударили по ним копытами, и черепа обрушились с карниза в гущу разъяренной толпы, сбивая с ног мужчин и женщин, но не задев Себастьяна.

Лоури не мог бежать. Он задыхался. Рассвирепевшая толпа, видимо, считая, что упавшие черепа — это дело его рук, устремилась к нему.

Когда они почти добрались до него, он в последнюю секунду увернулся и бросился наутек. Но дорогу внезапно преградил неясный силуэт.

— Куда это ты?

Лоури с силой оттолкнул его и побежал дальше.

Удар в спину сбил его с ног, и голос рявкнул:

— Куда бежишь? Ты должен остаться и досмотреть до конца.

Лоури вскочил и бросился прочь. Гул толпы постепенно затихал вдали, но сейчас вокруг него в воздухе кружили другие существа, выжидавшие удобный момент, чтобы спикировать вниз и отрезать ему путь к отступлению.

Он ударился о стену, а когда, поднявшись, стал шарить по ней руками в поисках выхода, понял, что выхода нет. Рев толпы приближался. Он изодрал в кровь руки, пытаясь нащупать дверь. Тут он увидел, как заблестели лезвия ножей, и почувствовал, как холодное острие полоснуло его по запястью, заструилась теплая кровь. Он метнулся вперед и упал с обрыва. Между пальцами была трава, а над головой разливался лунный свет; вскочив, он бросился бежать по песку, увязая и спотыкаясь. Он по-прежнему слышал шум крыльев над головой и за спиной. Ему удалось скрыться от толпы, но удастся ли избавиться от этих летучих тварей?

— Себастьян! Себастьяна не было.

— Себастьян!

Только шум крыльев над головой и неясные очертания его преследователей. Белая луна освещала огромную пустошь, напоминавшую высохшее соленое озеро. Плоское гладкое пространство — не за что спрятаться и негде укрыться. А за ним носились невидимые существа, которые хотели уволочь его обратно!

На некотором расстоянии впереди маячила какая-то темная фигура. Он заставил себя замедлить шаг и свернуть в сторону. В этой шляпе, в этом темном плаще, в этой штуке у него в руке было что-то…

Джек Кетч!

Он увидел перед собой овраг и стал карабкаться вниз, пока не добрался до тенистой рощицы. Кто-то звал его, но он не мог разобрать слов. Кто бы это ни был, необходимо, совершенно необходимо спрятаться! Вокруг него вздымались высокие белые уступы, обещавшие укрытие, и он пополз к ним.

Деревья стали гуще, а трава — мягче и ласковее.

Кто-то лез сквозь кусты, пытаясь отыскать его, — он замер, прижавшись к земле. Этот кто-то с бормотанием приближался.

Голос стал тише, ветви теперь потрескивали где-то в отдалении, и Лоури наконец-то растянулся на росистой траве и смог перевести дух. Лунный свет чертил узоры теней, а ночной воздух был теплым и приятным. Теперь он дышал ровнее, сердце стучало не так сильно.

Он испытывал чувство, близкое к торжеству. Но ведь он не нашел пропавших четырех часов! Он их так и не нашел! Он чуть-чуть приподнялся, положив подбородок на ладони, и невидящим взором вперился во что-то белое прямо перед собой Он не нашел своих четырех часов!

Тут его взгляд сосредоточился на предмете, находившемся перед ним. Он понял, что лежит напротив могильного холмика, и до него доносится запах цветов, которые должны были бы отцвести гораздо раньше.

На белом камне была какая-то надпись.

Что же там написано?

Он подполз ближе и прочел:

Он в ужасе отпрянул.

Он поднялся на колени, а затем на ноги. Все вокруг закружилось, вновь зазвучал тоненький звонкий смех, и маленькое темное пятнышко метнулось прочь, прячась от него.

С пронзительным криком он бросился бежать.

На одно мгновение он обрел покой, но это были покой и отдохновение в преддверии собственной могилы!