"Ветер полыни" - читать интересную книгу автора (Пехов Алексей Юрьевич)

Глава 8

— В чем дело, малыш? Умер богатый дядюшка, и ты стал единственным наследником? — хмуро поинтересовался я у Шена, когда тот, сияющий, точно новенький сорен, вошел к нам в комнату.

— Да иди ты! — Целитель ни на миг не забывал об улыбке. Кажется, сегодня ничто не могло испортить его замечательного настроения. — Я просто рад вас видеть.

— Сейчас заплачу. Чего тебе надо?

— Совет только что закончился. По вашему делу приняли решение и вынесли приговор.

Сердце у меня ёкнуло и рухнуло в пропасть. Но внешне я остался спокоен.

— Тогда понимаю, чему ты так радуешься. Что, поручили отвести нас к палачу?

— Почему ты на меня все время злишься? — удивился он.

— Я злюсь на себя. Когда у меня была возможность, тебя не пристукнул. Ужасно жалею.

— При желании можешь попытаться сделать это прямо сейчас.

— И с меня тут же сдерут кожу за то, что я отправил в Счастливые сады любимчика Асани? Спасибо. Подожду более подходящего случая. Что решил Совет?

— Мать скажет вам все сама. Давайте не будем заставлять ее ждать.

Пока мы шли, я успел рассудить, что вряд ли с нами сделают что-то страшное, иначе пришел бы не Шен, а десяток Ходящих.

— Куда вы сегодня ходили? — нарушил молчание Целитель.

— В комнату Проклятых, — ответила Лаэн.

— А, — понимающе протянул он. — Показывала Серому Гинору?

— Ты, как я погляжу, все знаешь.

Шен небрежно пожал плечами:

— Я, как-никак, ученик Матери. Она сочла возможным мне рассказать. Я… впечатлен. Поверь, Лаэн. Очень впечатлен. Еще в Песьей Травке мне повезло увидеть, что ты вытворяешь с хилссом, но то, что за этим стоит одна из Проклятых… Ты просто бесконечный кладезь знаний, которых так не хватает Башне.

— Быть может, вся моя история — ложь? Об этом вы не подумали?

— Если бы ты солгала, вы давно были б мертвы, — жестко произнес он. — И даже я ничем не смог бы вам помочь.

— Кто еще об этом знает?

— Кроме меня и Матери — никто. Можешь поверить.

Понятно. Не хотят баламутить Башню. Мое солнце слишком лакомый кусочек для Цейры Асани, чтобы делиться им с кем-нибудь из магов. Подобные знания не только сила, но и огромная власть. А эта сколопендра хочет подмять под себя все, что можно.

— Дальше пойдете сами, — Шен остановился у одной из лестниц. — Вам все время вверх. Ступени приведут прямо к дверям зала Совета.

— Не верю! — изумился я. — Неужели ты решил пропустить такое развлечение? И даже не попрощаешься? Не учитываешь, что, возможно, видишь нас последний раз в жизни.

— Вы оба еще меня переживете, — хмыкнул он, и в голубых глазах чуть ли не впервые на моей памяти отразилось искреннее, а не напускное веселье. — К сожалению, у меня дела. Но я советую вам, прежде чем дать ответ, подумать. И принять правильное решение. От слов, которые вы здесь скажете, зависит ваша судьба. Еще увидимся. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Он пошел прочь и довольно быстро скрылся за поворотом.

— Похоже, он искренне заинтересован в нашем будущем, — задумчиво изрекла Лаэн. — С чего бы?

— Совесть мучает, — предположил я. — Это благодаря ему мы попали в цепкие лапки Ходящих.

— Он всего лишь исполнитель.

— Мне приснилось, или не ты совсем недавно обещала, что дашь гаденышу в зубы? Что изменилось? — елейным голосом поинтересовался я.

— Ничего. Но он не так плох, как может показаться.

— Сколь он плох, мы уже давно поняли, — недовольно пробурчал я. — Я его не слишком жалую, в особенности после того, как он нас ловко подставил. Не будь Шена, мы бы давно блаженствовали с деньгами в Золотой Марке. Посему позволь заключить, что он ни много, ни мало — чирей на заднице, который сведет нас в могилу.

— Очень образно! — осуждающе скривилась Лаэн и взяла меня под руку. — Давай обсудим нашего дорогого недруга в более подходящее время. Сейчас мне не терпится узнать, что решил Совет, и чего хочет Цейра Асани в обмен на наши жизни.

— Почему у Матери руки горят синим огнем? — спросил я у Ласки, когда мы пошли в направлении, указанном Целителем.

— Отличительный знак главы Башни. Видел перчатки? Они скрывают изуродованную ожогами кожу. За все, в том числе и за власть, надо платить. Тот, кто встает над Башней и становится главой Совета, платит тем, что до конца жизни должен носить перчатки. Ибо взявшая в руки Синее пламя получает метку Дара. Даже Целители не могут избавить Матерей от ужасных отметин, начинающих безумно болеть, стоит лишь снять перчатки.

— Это настоящий огонь?

— Нет. Лишь проявление потока, из которого черпают силу светлые маги. Становясь Матерью, как знак признания Башни, Ходящая получает Синее пламя — артефакт, которому тысячи лет. Он в десятки раз усиливает возможности того, с кем слился.

— То есть, волшебница становится куда могущественнее, чем была до того, как стала Матерью?

— Да. Как говорят, это все равно, что окружить себя Огоньками, которые постоянно будут накачивать тебя дармовой мощью. Владея пламенем, любая замухрышка, может играть на равных с самыми опытными Ходящими. Ну, а уж когда синие перчатки оказываются на руках отличного мага, его возможности можно сравнить разве что с возможностями Проклятых. Именно поэтому некоторые так жаждут получить место Матери. В первую очередь их привлекает не власть и не преклонение, а то, что стоит выше этого. Очень яркая «искра». Их не останавливает даже то, что руки после ритуала больше всего похожи на две обоженные головешки.

— А Цейра Асани? Сколь она хороший маг?

— Она стояла над Радужной долиной, а это о чем-то да говорит. Сейчас, когда у нее есть Синее пламя, Мать вполне может противостоять Проклятым. Во всяком случае, Чахотке и Кори — точно.

— А этот артефакт… можно отнять?

— Только со смертью прежнего владельца, и, чтобы пламя подчинилось новому — требуется одобрение большинства в Совете.

Гвардейцы и Огоньки, несущие стражу у дверей, не сказали нам ни слова и пропустили внутрь без всяких вопросов. Цейра, одетая точно также, как и в прошлый раз, изучала огромную карту, висящую на стене. Великолепная и очень подробная — та казалась сотканной духами ветров. Я не сразу понял, какая в ней странность.

Карта была волшебной.

Стоило лишь задержать взгляд на каком-нибудь ее участке, и мир оживал. Реки несли воды к морям, деревья шевелили ветвями под порывами ветров, над землей плыли облака, шли дожди… Не было видно лишь людей да животных.

— Не стоит тебе этого делать, Серый, — сказала Мать, обернувшись к нам. — Иначе за любопытство придется заплатить головной болью. Это плетение пьет жизненные силы у того, кто не имеет «искры». Так что позволь «Оком Империи» управлять мне. Садитесь. Шен сказал вам, что Совет принял решение? — холодные голубые глаза внимательно изучали наши лица.

— Да, госпожа, — ответила Лаэн.

Пламя охватило руки Цейры Асани и, как и в прошлый раз, стены зала задрожали, потекли и вновь стали прежними. Теперь то, что будет сказано, не достигнет чужих ушей.

— Не буду ходить вокруг да около. Сестры единогласно признали вас виновными в убийстве Салии.

Я решил действовать, как только мне представится такая возможность. Чтобы там не решили сумасшедшие курицы, я не допущу, чтобы они погасили «искру» Лаэн и зарезали нас, точно неразумных баранов.

— Также вас признали виновными в убийстве уважаемого жителя Альсгары — Йоха. В использовании и сокрытии от властей и Башни магии, которую вы освоили без всякого обучения. И еще в целой куче преступлений. Наверное, не стоит их перечислять, собственные злодеяния вы должны знать, как никто другой, — бескровные губы тронула мимолетная улыбка. — Даже небольшой крохи из того, в чем вас обвиняют, достаточно, чтобы отправиться на виселицу. Это, прошу заметить, при удачном стечении обстоятельств. Четверо выступили в вашу защиту. Магистр Гис, Целитель Шен, бывший секретарь Совета, а теперь Наставница Радужной долины — госпожа Ирла и я. Но к положительному результату в общем голосовании это не привело. Единственное, на что пошел Совет, так это на просьбу госпожи Ирлы предоставить мне возможность самостоятельно вынести вам соответствующий приговор. Прежде, чем я оглашу его, желаете что-нибудь сказать?

— Да, госпожа. Быть может, мы покончим с балаганом и перейдем к делу, ради которого вы нас сюда пригласили? — хмуро бросил я. — Если бы вы хотели нас убить, мы бы давно были бы мертвы. Так?

— Наглец, — произнесла Мать, впрочем, без всякой злобы и раздражения. — Хорошо. У вас есть два пути. Первый — тебя отдадут в руки городского суда. Наместник после смерти Йоха жаждет крови. Из-за твоей мелкой мстительности он лишился отличного источника доходов. Что с тобой сделают жирные гуси, которых некоторые изволят называть городским гласом,[11] я не берусь предсказать. Возможно, обольют смолой, изваляют в перьях и заставят побегать по дороге Наместника,[12] но я бы на такую удачу не рассчитывала. Скорее всего, четвертуют. Что касается твоей талантливой жены, то ее, как носителя Дара, лишат «искры». Поверь, для тех, кто близок к искусству, оказаться с разорванными нитями — гораздо худшая доля, чем быть мертвым. Поэтому она не умрет. Башня приложит к этому все усилия. И, конечно же, она никогда не покинет ее застенков.

— Замечательно. Теперь мы можем услышать о втором варианте?

— Я как раз к нему подбираюсь, — мне не понравилась улыбка Цейры. — Второй вариант — вы поможете Башне и собственной стране, и, возможно, ваша участь не будет столь плачевной, какой, вне всякого сомнения, должна быть.

— Неужели могущественным Ходящим потребовалась помощь от столь маленьких и ничтожных людей, как мы?

— Не дерзи, Лаэн! — в голосе волшебницы проявились нотки гнева. — Иначе наш разговор закончится, так и не успев начаться!

— Мы должны помочь Башне или… вам? — меня было не так-то легко напугать. Ведь ясно, что раз нас не придушили за дерзость сразу, значит, не сделают этого и сейчас.

Она посмотрела холодно, сложила пальцы домиком и произнесла:

— Пора сделать хотя бы одно доброе дело в вашей пустой никчемной жизни.

«Самое доброе дело в моей жизни — убить тебя, гадина», — подумал я.

— Что вы хотите?

Мать подняла брови, показывая, что удивлена вопросом.

— От тебя я не хочу ничего. Ты бесполезный довесок и жив только потому, что если умрешь — твоя жена расстроится и станет менее сговорчивой. Так что — помолчи и слушай. Или не слушай. Мне все равно. А вот от тебя, Лаэн я хочу многого. И чтобы не возникало никаких заблуждений насчет моей решительности… поверь, я готова убить его, если ты будешь себя плохо вести. Я хочу знать, как уничтожать Проклятых.

«А я хочу знать, как долететь до луны. Но отчего-то никто не спешит мне это рассказать».

— Гинора не говорила мне, как убивать таких, как она.

— Ты плохо знаешь отступников. Тебя могли научить, не справляясь о твоем желании и не оставив воспоминаний. Я ведь рассказывала об этом, так что не строй из себя дуру. В твою «искру» вписали некую последовательность действий при встрече с Проклятыми. И сражение с Тиф тому доказательство, пускай ты еще сто раз скажешь, что победа над ней принадлежит Шену. В тебе спрятан взведенный арбалет, стреляющий при встрече с кем-нибудь из Шести вне зависимости от твоего желания. Это огромная удача, стилет в рукаве, и никто из отступников о нем даже не подозревает.

— Конечно, я многое не успела узнать об искусстве, но все же сомневаюсь в ваших словах. Победа над Тиф — это целиком независящее от меня обстоятельство. Тиа ал’Ланкарра не ожидала встретить Целителя. Его магия прошла через хилсс и под воздействием посоха изменилась настолько, что смогла ранить Убийцу Сориты. Я здесь ни при чем, и разговор о срабатывающих в моей голове «ловушках», когда кто-то из Шести рядом — для меня лишь вымысел. Вы не задумывались, что будет, если я встречусь, к примеру, с Оспой, и этот самый «арбалет» не выстрелит? Что будет тогда?

— Ты всего лишь умрешь, — с очаровательной улыбкой ответила Мать. — Хотя, признаюсь честно — я бы этого не хотела. Поэтому не стоит встречаться с Проклятыми. Или вы по наивности своей решили, что Башня пошлет вас убивать их? Это даже не смешно! Подсылать недоучку-мага и обычного гийяна к тем, кого не удалось уничтожить за пять веков? Не льстите себе. С Тиф тебе повезло, Лаэн, но и все магические «арбалеты» не помогут в прямом противостоянии Шести. Даже Корь сотрет вас в порошок. Так что мое предложение гораздо прозаичнее — я всего лишь приглашаю вас совершить путешествие.

— Куда?

— Туда, где будешь мне полезна. В Радужную долину. Но, прежде чем обговаривать детали, я хотела бы узнать, что вы выбрали?

— Разве дан выбор? — спросил я, однако Цейра Асани, не посчитала нужным отвечать.

— Нисколько не сомневалась в вашем решении. К сожалению, я не в состоянии заниматься тобой, Лаэн. Да и, что скрывать, теории скрытых плетений — не мой конек. Для этого надо иметь особый Дар. И он есть у госпожи Алии Макси, наставницы старших ступеней в Радужной долине. К ней вы и отправитесь. Разумеется, по возможности, не привлекая внимания сестер. Они знают только мое решение — тебя следует обучить контролировать Дар и посадить за расшифровку старых текстов. Я позволила себе сказать Совету, что ты в них разбираешься. Алия, моя старая подруга, постарается разгадать загадку Гиноры. Распутать, с твоей помощью, разумеется, плетение, которое поможет мне справиться с Проклятыми.

— Что будет, если все пройдет успешно? — ради любопытства поинтересовался я, ожидая, что нам тут же насыплют золотые горы вранья.

— Вы останетесь живы.

— А можно немного… поподробнее, госпожа?

— Будете безвылазно торчать в долине до тех пор, пока я не призову вас к себе. И вот тогда, вы, мои хорошие, вернетесь в Башню. Под домашний арест, который будет длиться столько, сколько потребуется. Не буду скрывать — мне нужно не только это плетение. Мне нужны твои знания, Лаэн. Если бы я могла, то вытащила бы их из тебя прямо сейчас. Но, увы, я этого не могу. Когда вернешься — научишь меня всему, чему обучила тебя Гинора. Понимаю — это займет много времени, но ведь мы никуда не торопимся? — она улыбнулась.

— Это не так просто, как вы думаете, госпожа. Овладевать чем-то новым, когда всю жизнь пользуешься совершенно другим — нелегко.

— И все же я попытаюсь.

— Вы хотите перевести Башню на новую, серую дорогу?

И вот тут Цейра Асани рассмеялась:

— Ты считаешь, что большинство из них примут темную «искру»?! Да любого, кто предложит им совершить такой шаг, они разорвут на тысячу кусочков! Я хочу знаний для себя, а не для всех. И ты вывернешься наизнанку, но научишь ту, кто закрывает вас от гнева магов, всем граням темного искусства. А потом… потом я подумаю о вашей дальнейшей судьбе. …Вижу, Лаэн, ты что-то хочешь спросить. Говори.

— Госпожа, наверное, забыла, но я не могу дотронуться до «искры».

— Я ничего и никогда не забываю! — отчеканила Мать. — Всему — свое время. Ты закончила с вопросами?

Лаэн прищурилась, бросила на Цейру Асани оценивающий взгляд и изрекла:

— Как Совет отнесется к тому, что вы скрываете от него некоторые… детали насчет меня? Как вы с ним уладите то, что мы покинули Башню живыми?

— Вас это не должно волновать. Лучше позаботьтесь о том, чтобы выполнить мое поручение. Прежде, чем стемнеет, вы должны убраться из Башни, а завтра отправиться в путь. Ну и последнее, что нам следует соорудить, — Мать щелкнула пальцами и в тот же миг Лаэн, охнув, выпрямилась в кресле и вцепилась пальцами в подлокотники.

Ее глаза налились знакомой мне синевой. Ласка дотянулась до Дара и, судя по тому пламени, что охватило ее радужку, это наконец-то была полноценная, полностью разгоревшаяся со времен стычки с Тиф «искра». За годы, прожитые вместе, я, как какой-нибудь заправский Огонек, мог по глазам определять количество зачерпнутой ею силы. Сейчас ее было много. Безумно много.

— Чудесно. Ты просто лучишься, — одобрительно кивнула Мать. — Право, я начинаю жалеть, что Гинора заметила тебя раньше, чем мы. При должном уровне обучения, ты заняла бы очень неплохое место в Башне. Я сочла, что слишком опасно отправлять тебя по стране беспомощной. Дар поможет вам пробраться там, где не слишком спокойно. А теперь, чтобы вы не считали себя уж слишком легко отделавшимися, позвольте подгорчить леденец.

Я не знаю, что сделала Цейра, но восторг Лаэн сменился болью. Она приглушенно вскрикнула и забилась в судорогах. Я не раздумывал, в три прыжка оказавшись перед Матерью. Меня, словно пушинку, подхватило сильным ветром, крутануло через голову, пронесло по залу в опасной близости от Лепестков Пути и довольно сильно приложило о стену. Удивительно, но итогом неизящного полета оказалась всего лишь прокушенная губа, а не переломанные кости.

Мать не стала калечить, но урок преподнесла. И отнюдь не из милосердных побуждений.

Я сплюнул кровь и встал с пола.

— Цел? — с испугом в голосе спросила подбежавшая ко мне Лаэн. Кажется, она уже была в порядке.

— Вроде бы.

— Я предупреждала, — произнесла Цейра. — Не смотри на меня с такой ненавистью, Серый. Я тебя не боюсь. Твоя жизнь и жизнь твоей жены принадлежат мне. И ты ничего не сможешь поделать с этим, пока я не решу дать свободу. Вас будет сопровождать Шен. И лучше бы вам меня не разочаровывать.

Аудиенция была завершена.

До комнаты нас проводила хмурая девушка-Огонек.

— Я буду ждать вас здесь перед заходом солнца, — пробурчала волшебница возле двери.

— Что она тебе сделала? — спросил я у Лаэн, когда мы остались одни.

— Ерунда. Во время обучения бывало и хуже. Немного ломит виски, но это скоро пройдет. Открой, пожалуйста, вина.

Пока мы отсутствовали, какая-то добрая душа притащила в комнату бутылку «Мускатного жемчуга».

— Вроде не отравлено, — сообщил я после внимательного изучения залитой воском огне-пчел пробки.

Белое, легкое и вполне себе ничего. Такое любит Пень. Лаэн залпом осушила целый бокал, а затем отобрала у меня бутылку и приложилась к горлышку.

— Сильна! — уважительно крякнул я спустя пяток ун.

— Отстань, — поморщилась она. — Могла бы и рески[13] прислать, тварь.

Сказав это, она опять начала пить, и я, не выдержав, взмолился:

— Оставь хоть каплю, мучительница!

— После того, что сделала со мной наша любезная Мать, мне это гораздо нужнее, чем тебе. Думаешь, зря они его сюда притащили? Держи.

Я ожидал, что бутылка окажется пустой, но там было больше половины.

— С каких это пор маги восстанавливают здоровье таким странным способом?

— Не смейся. Не здоровье, а «искру». Это отличное средство, чтобы прийти в себя после того, как она «подсадила» на меня «Рабское плетение».

— Кого?

— Так волшебники называют это заклинание. Я не предполагала такой вариант, если честно. Цейра смогла меня удивить…

— Можешь объяснить по-человечески? — не выдержал я.

— Не так просто объяснить человеку, не имеющему Дара. То, что она провернула… Это… это… наверное, ближе всего к чтению. Причем читать ей пришлось совершенно незнакомый текст, с непонятными буквами и другими правилами восприятия. Она прочла мою «искру».

— И?.. — подбодрил я, все еще не понимая, куда она клонит.

— Ясно, — вздохнула Ласка и кивнула в сторону книжного шкафа. — Видишь книгу в белой обложке? Возьми ее.

— Она на языке Высокородных.

— Именно к этому я и веду. Раскрой.

Я исполнил ее просьбу и с тупым видом уставился на сложнейшую вязь символов. Насколько помню, в языке остроухих несколько сотен букв и каждая, в зависимости от соседних, может означать кучу самых разных вещей. К тому же разобрать эти безумные записи дано только человеку с больной головой, потому как мало того, что строчки в обязательном порядке читались слева направо, так в некоторых случаях еще и наискось, перепрыгивая через предложения. Нашим правителям грамоты Высокородных доставляли много головной боли. Пока поймешь, что хотели сказать, семь потов сойдет, и сто лет пройдет.

— Читай.

— Издеваешься? — я поднял брови.

— Нет, — она улыбнулась. — Просто пытаюсь по второму разу объяснить тебе то, что ты прослушал. Скажи, сколько тебе потребуется времени для того, чтобы узнать, что написано не в книге, а хотя бы вот на этой странице?

— Ну, если у меня будет учитель и…

— Стоп! Представь, что у тебя нет учителя, который бы объяснил тебе значение букв жителей Сандона и научил, с какого символа требуется начать читать предложение. До всего тебе надо дойти самому, не имея ни одного знакомого значка, от которого ты мог бы оттолкнуться и раскрутить клубок. Так сколько?

— Вечности не хватит, — не задумываясь, ответил я. — Такое попросту невозможно.

— Отлично, кажется, ты начинаешь понимать, — она забрала у меня творчество неизвестного Высокородного. — «Искры» магов, как книги. Вот только каждая из них — единственная в своем роде. У нее свои правила чтения и свои «буквы». Одинаковых не существует. Да, опытный носитель Дара может увидеть чужую «искру», — она кивнула на книгу, затем провела пальцем по переплету. — Может ощутить. Понять, светлая у нее обложка или темная. И сколь она сильна, прости, в нашем случае — толста. Это все внешние признаки, дорогой. Но никак не внутреннее содержание. Прочесть чужую «искру» для волшебника все равно, что для тебя — эту книгу. — Ласка вернула мне том, жестом попросив поставить его на место. — Требуется самостоятельно разобраться в новых буквах, логике текста… да и проникнуть под обложку не так-то просто. Это часто приводит к самым разным последствиям. Теперь понимаешь, куда я клоню?

— Мать совершила невозможное? — уточнил я.

— Невозможного не бывает. Всего можно достичь и все преодолеть. Ходящие и раньше умели прочитывать чужие «искры», но таких случаев — единицы. Чтобы распутать «вязь» другого мага, нужно специальное умение. На все необходим особый Дар — чтобы определить «искру», чтобы ее прочесть, чтобы расшифровать чужое плетение. Это множество граней одной магии. И лишь немногие содержат в себе сразу несколько таких способностей. Цейра Асани оказалась гораздо сильнее, опытнее и талантливее, чем я думала. Гений в чтении. За те две встречи, что мы с ней виделись, она успела прочесть меня, с такой же легкостью, как покойник Гнус мог продекламировать то, что написано на заборе. У Ходящих, умеющих разгадать чужую «искру», появляется власть над «прочитанным» магом, ведь они узнают саму суть его Дара. Правда, для этого надо знать заклятья высшего порядка, которым со времен Великого Упадка не учат. Но, похоже, Мать не поленилась порыться в библиотеке. Это ведь так просто — проявить немного любопытства, знать, что надо найти, и обладать властью попасть туда. Остальное зависит лишь от удачи, настырности и потенциала.

— Что же она все-таки сделала?

— Учительница Шена знает все потоки и источники, к которым я умею прикасаться. Поэтому посадила на мою «искру» свое плетение. Мы не сможем никуда убежать. Если не достигнем Радужной долины, плетение, вросшее в «искру», погасит ее.

— От этого можно избавиться?

— Нет. Плетение может снять лишь тот, кто наложил.

— Ты хочешь сказать, что даже Проклятые бессильны?

— Не знаю, — подумав, ответила она. — Но я думаю, что никто, кроме того, кто наложил заклятье, мне не поможет.

— И после этого ты будешь меня убеждать, что Ходящие не владеют темной магией? — вздохнул я, поставив опустевшую бутылку на пол.

— Буду. Ни один сдисский некромант не способен прочитать «искру» другого и использовать ее для себя. Это умеют делать только выходцы из Радужной долины.

И эти чванливые твари смеют говорить, что следуют дорогой добра?! Как бы не так!

— Если Мать способна на такое волшебство, то, значит, может точно также подчинить себе любого волшебника? А то и всех?

— О нет. Иначе вся Башня давно бы плясала под ее дудку. Подобное можно провернуть только с теми, у кого темная «искра». С Ходящими и Огоньками такой фокус не пройдет.

— Мы вырвемся, — с ожесточением процедил я сквозь стиснутые зубы. — Рано или поздно! Она нас не остановит!

Мы покинули комнату, когда засыпающее солнце наполовину скрылось в Устричном море, окрасив небо и воду всеми оттенками красного.

Как только вышли в коридор, точно по волшебству, появилась уже знакомая нам девушка-Огонек.

— Следуйте за мной.

Девчонка-проводница, видно, желая нам досадить, выбрала самую долгую дорогу. Прежде чем мы, наконец, очутились в высоком, снежно-холодном, ярко освещенном магическими светляками зале, за окнами успело стемнеть. Пол здесь был выложен разноцветной плиткой, над головой раскинулись мраморные мостики и галереи. Многочисленные витражные стекла из-за подкравшейся с улицы тьмы, несмотря на яркое освещение, оставались тусклыми и невыразительными. За распахнутыми настежь створками Светлых ворот царила теплая, напоенная стрекотом цикад, летняя ночь. До нее было не больше пятидесяти шагов.

Заметив нас, подошел начальник караула гвардейцев и спросил у Огонька:

— Это те люди, госпожа?

— Да, — ответила она, а затем холодно обратилась к нам:

— Идите за господином лейтенантом. После того, как он отдаст принадлежащее вам, можете быть свободны. На выходе вас встретят и устроят на ночлег. Завтра с утра придет господин Шен, и вы отправитесь в дорогу. Это все.

Гвардеец привел нас к скрывавшемуся за левой колоннадой мраморному столику. Увидев, что лежит на нем, я радостно присвистнул.

Здесь оказался кинжал, вещмешок Лаэн, арбалет морасских мастеров, добытый нами в драке с гийянами, пришедшими по нашу душу, моя поясная сумка и, о чудо, — потерянный в бою возле дома Йоха метательный топорик. Ему я обрадовался точно старому другу. Как-никак, этот у-так[14] вместе со мной еще со времен войны в Сандоне. Я успел сродниться с ним, и его потеря меня несказанно огорчила. Колдуньи, сами того не желая, смогли преподнести мне подарок.

— Забирайте и проваливайте, — распорядился гвардеец.

Я засунул топорик за пояс, подхватил лук и, дождавшись жену, отправился в сторону врат. По дороге ждал, что нас окликнут и обязательно остановят, но ничего подобного не произошло. Солдаты не обратили на нас никакого внимания. Сделав последний шаг, я вышел из Башни.

Остановился, вдохнул полной грудью ночной воздух.

Душно. Кажется, будет гроза.

На каменной скамейке, забравшись на нее с ногами, сидел Лук, остервенело грыз яблоко и одновременно что-то пытался втолковать мрачному Га-нору. В какой-то момент он бросил взгляд в нашу сторону и заорал, перебудив всех Ходящих в округе:

— Ну, наконец-то, лопни твоя жаба! Я уже начал думать, что вас съели!

— Вижу, Уг хранит вас, — поприветствовал северянин, когда мы подошли.

— Вроде того, — ответил я. — Хотя сомневаюсь, что твоему богу есть дело до таких, как мы.

— Он ценит хороших воинов, какой бы веры они не были, — невозмутимо ответил рыжий.

— Не знаю насчет Уга, — Лук зашвырнул огрызок яблока в кусты. — Но я ужасно рад вас видеть, лопни твоя жаба!

Удивительно, но на этот раз я мог сказать ему то же самое.

Я был ужасно рад их видеть, лопни твоя жаба!