Глава 12. Головная боль полковника Бартока

Полковник ЦРУ Джеймс Барток досмотрел программу «Прорыв», вышел из Интернета и закрыл ноутбук. До посадки в Баку оставалось чуть больше часа, и полковник взглянул на стюардессу. Девушка понимающе улыбнулась и через минуту подошла к Бартоку с подносом, на котором стоял бокал с двойным неразбавленным виски безо льда. В салоне первого класса пассажирам совершенно необязательно было расходовать свою драгоценную энергию на лишние слова, тем более что это был уже третий заказ полковника за минувшие два часа полета.

Джеймс Барток выпил виски в один прием, поставил на поднос пустой бокал и бросил в рот несколько соленых орешков. Стюардесса улыбнулась симпатичному пассажиру и направилась с подносом за перегородку.

Полковник поудобнее устроился в кресле и погрузился в размышления.

Утренние новости о ночных городских событиях и только что закончившийся прямой эфир не могли сбить с толку опытного разведчика: он умел отделять главное от нюансов.

Нюансов было много, но часть из них в расчет можно было не принимать.

Гамидов потерял одну боевую группу, в гневе попытавшись решить личные проблемы в ущерб делу, с кем не бывает! Тем более, Султан — истинный сын Востока, месть для него — святое дело.

Некий Мастер, когда-то давно перешедший дорогу Гамидову, возник в окружении Форварда, женившись на дочери профессора Азарова, почему бы и нет?! "Я бы и сам с удовольствием женился на этой юной фее, не постеснявшейся только что объявить себя Богиней, — усмехнулся полковник, — если бы не любил так свою жену и двоих детей!"

Мастера толкают наверх спецслужбы? Что в этом удивительного! ЦРУ рассадило своих людей, где только сумело, расчистив им путь к власти тайными заговорами, «оранжевыми» революциями, а кое-где — прямой вооруженной интервенцией. Заменить несколько неуправляемых криминальных авторитетов в городе одним управляемым — старо, как мир!

Главным было то, что, во-первых, агент Меченого подобрался, наконец, к секретной лаборатории. А во-вторых, собственный агент полковника сообщил, что не позже, чем завтра, сам посетит эту лабораторию. Значит, можно будет сопоставить данные и не ошибиться в объекте атаки.

Это радовало, но смущали два обстоятельства.

Первое: оба, не подозревающих о существовании друг друга, агента вышли на лабораторию практически одновременно! К таким подаркам судьбы полковник всегда относился с подозрением, и в большинстве случаев эти подозрения оправдывались!

Второе: с артефактом может работать только сам Форвард. По логике, спецслужбы должны были бы спрятать ученого куда подальше, а он мельтешит на телеэкранах! Может быть, у русских нашелся еще кто-то, кто способен работать с артефактом? Если так, похищение Форварда теряет смысл, цель операции и оперативные задачи придется менять на ходу!

Но в запасе есть еще, как минимум, сутки! За это время можно было бы успеть, ни о чем особенно не беспокоясь, получить более полную информацию и принять верное решение.

Однако не беспокоиться можно было бы лишь в том случае, если бы не существовала канадская журналистка Синтия Тейн — чертик из табакерки, "пятое колесо в телеге", как выражаются русские!

Эта феноменально умная, удивительно красивая женщина, теперь, после окончания программы «Прорыв», представлялась полковнику чернокожим гарлемским хулиганом, подкатившим на роликах к дорогому, искусно выполненному витражу и от нечего делать саданувшим по нему бейсбольной битой!

Взявшись в начале августа за это из ряда вон выходящее дело, полковник внимательно изучил все, что касалось давным-давно ушедшего на дно океана древнего материка — Гипербореи. Помимо предоставленных в его распоряжение секретных материалов, он прочел множество публикаций о загадочной «прародине» человечества в открытых источниках, включая все статьи канадской журналистки.

Почувствовав, что в своих изысканиях Синтия Тейн продвинулась дальше других, он не поленился инкогнито посетить Аркаим и познакомиться с ней лично, под чужим именем, разумеется. Узнав, что журналистка планирует надолго остаться в России, чтобы довести свои исследования до логического конца, полковник предпринял попытку вербовки, был ангельским голосом, в самых учтивых выражениях, произнесенных с обворожительной улыбкой, послан куда подальше, и с достоинством отступил.

Когда в утренней новостной программе Синтия появилась на телеэкране в гостиной Азаровых вместе со своим психованным Чарли, который месяц назад играючи сбил его с ног на глазах ухмыляющихся русских археологов, это еще укладывалось в общую мозаику неожиданным, но гармоничным цветовым фрагментом.

В конце концов, исходя из логики изысканий журналистки и ее полуторамесячного пребывания на раскопках в Аркаиме, о чем она не уставала сообщать в различных периодических изданиях, ее приезд в Сибирь и знакомство с академиком Добродеевым были не просто логичны, они были неизбежны. Профессор Азаров — ученик Добродеева, ученый с мировым именем, почему бы Синтии Тейн не остановиться у него?!

Ее появление час назад в программе «Прорыв» вначале позабавило Джеймса Бартока: вне всякого сомнения, спецслужбы воспользовались пребыванием иностранной журналистки в городе во время удара по организованной преступности, чтобы с ее помощью придать личности Мастера международный масштаб! Этому молодому симпатичному бандиту даже не пришлось во время передачи открывать рот: короля "сыграла свита".

Однако когда в заключительной части программы Синтия Тейн дала понять, что знает об артефакте, поднятом, как она выразилась, "отважными русскими людьми" со дна Северного Ледовитого океана, полковник насторожился. Откуда это может быть ей известно, она что, получила доступ к секретным материалам, которые ЦРУ хранит, как зеницу ока?! Не россияне же ей их предоставили!

Пока артефакт не стал использоваться Форвардом по прямому назначению, американцы могли только догадываться, зачем загадочная русская подлодка входила в «зону» у Северного Полюса, в которую до сих пор не удавалось проникнуть никому.

При приближении к "заколдованному кругу" подо льдом диаметром около пяти миль, экипажи подводных атомоходов, включая их закаленных и отнюдь не слабонервных командиров, испытывали панический ужас. Приборы зашкаливали, стрелки компасов крутились, как сумасшедшие, сама собой включалась аварийная радиационная тревога. Все это длилось, пока подводные корабли не поворачивали вспять.

Русская субмарина, тайно сопровождавшая ледокол и исследовательское судно экспедиции, не дойдя до Полюса тридцать миль, резко поменяла курс. Неожиданно набрав невероятную для подводной лодки скорость — значительно больше 100 узлов, она ушла на северо-восток и… исчезла в той самой «зоне», на которую будто бы было наложено заклятие! Ни патрулирующие этот район натовские подводные крейсеры, ни самолеты-разведчики, немедленно поднятые по тревоге, ни спутники-шпионы не смогли обнаружить ее следов.

Через шесть часов эта невероятная подлодка оказалась… в Тихом океане у русского побережья и, как ни в чем ни бывало, направилась во Владивосток. Создалось впечатление, что какая-то неведомая сила пересадила ее, как золотую рыбку, из одного аквариума в другой!

Полковник не сомневался, что спуск батискафов на Полюсе и установка на дне океана российского флага были лишь красивым и дорогостоящим прикрытием. О том, какие невероятные результаты на самом деле принесла эта экспедиция, не знал никто, кроме экипажа русской субмарины! Сами результаты были немедленно засекречены российскими спецслужбами, имена членов экипажа, за исключением Форварда, до сих пор не известны даже ЦРУ!

Поэтому когда в заключительной части программы «Прорыв» Синтия Тейн в своем вдохновенном монологе заговорила об артефакте, имеющем "неоценимое практическое значение", настороженность полковника переросла в настоящую тревогу! Журналистка дала понять, что многое знает об этом творении древней великой цивилизации, которое русские окрестили «Сердцем», но не хочет говорить, потому что, видите ли, это не ее прерогатива! И никто не прервал эту прекрасную рыжеволосую ведьму, никто не вызвал неожиданные «помехи» в эфире, никто не закрыл мгновенно программу «Прорыв» на вечную рекламную паузу!

Полковник вздохнул с облегчением, когда программа закончилась: журналистке оставалось только заявить во всеуслышание о проекте "Сердце России" и сообщить домашний адрес Форварда!

Спецслужбы, стоящие на защите государства, ставшего вдруг обладателем величайших возможностей, ведут себя совершенно нелогично и непонятно! Может быть, всему виной пресловутое русское разгильдяйство?!

Полковник пожал плечами и взглянул на часы. Вот-вот начнется встреча журналистки с академиком Добродеевым. Запись этой беседы, которую Джеймс Барток очень рассчитывал получить сегодня ночью, ответит на многие вопросы, в том числе и на вопрос, с чьей помощью Синтия Тейн сумела так близко подобраться к главному на сегодня российскому стратегическому секрету.

Сам полковник, не задумываясь, уничтожил бы всякого, кто заинтересовался бы содержимым его кармана в тот момент, когда в этом кармане находится ключ к Вратам Вселенной!

— Вообще, милые дамы, — весело говорил Илья, сидя за рулем «BMW» с уникальным государственным номером, — удар, который вы полчаса назад нанесли христианству, свел на нет многовековые усилия инквизиции по искоренению ереси!

Синтия, сидя на заднем сиденье, от души смеялась потоку блестящего остроумия, которым Илья развлекал женщин с самого начала поездки. Елена, склонив голову на плечо мужу, улыбалась, с интересом посматривая в зеркало заднего вида на кавалькаду следующих за ними дорогих иномарок, не рискующих обгонять машину "авторитета новой формации". Машины попроще, чьим водителям на бандитское начальство было совершенно наплевать, двигались, как заблагорассудится.

Синельниковы и канадская журналистка направлялись из телестудии на встречу с академиком Добродеевым. Илья демонстративно соблюдал все правила дорожного движения, заставляя следующих за ним попятам импозантных водителей скрежетать зубами.

— Что он тащится, — восклицали они в сердцах, хотя понимали, что черный «BMW» движется перед ними на предельной разрешенной скорости, — какой сумасшедший гаишник рискнет его остановить?!

— Уверен, что завтра утром в христианских приходах значительно поубавится количество симпатичных "раб Божьих", которых вы надоумили ощутить себя Богинями! А если бы вы, неисправимые, но такие прекрасные, язычницы заявились в студию в мини-юбках, с половины колоколен попадали бы звонари!

— Почему только с половины?! — возмутилась Синтия.

— Потому что другой половине не по возрасту каждый раз тащиться на колокольню с телевизором подмышкой!

Илья перестроился в правый ряд и свернул с проспекта на боковую улицу. Следовавшие за ним водители с облегчением вдавили в пол педали газа, и взревев двигателями, колонна респектабельных автомобилей с бешеной скоростью рванулась вперед. Метров через двести из-за кустов на обочину проезжей части выскочили два гаишника и приветливо замахали жезлами.

— В телестудии некоторые русские красавицы решили миновать стадию язычниц, — заметила Синтия, — и сразу воспарить на уровень неандерталок!

— Если, конечно, жена моего декана не подрежет им крылья, — улыбнулся Илья. — Кстати, — произнес он озабоченно, — надо бы мне заглянуть в деканат, получить тему для дипломного проекта!

— Загляни, загляни, — великодушно разрешила неандертальцу его Богиня, — получишь от меня «тему»!

— Елена, — с любопытством спросила Синтия, — вы ревнивы?

— Да, — вздохнула юная женщина, ухитрившаяся два дня назад испытать чувство ревности на полчаса раньше чувства любви. — Ничего не могу с собой поделать! — огорченно добавила она, виновато взглянув на мужа.

— А вы ничего с собой не делайте, — посоветовала журналистка, — просто не ревнуйте!

— Легко сказать! — досадуя на свой несносный характер, воскликнула Елена. — Синтия, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты».

— С удовольствием, Лена! — обрадовалась журналистка. — Ты ко мне — тоже!

— А удобно ли? — засомневалась молодая жена, в исторически короткий срок освоившая к собственному удивлению массу женских хитростей. — Ты все-таки на десять лет меня старше!

Илья, оценив «шпильку», отпущенную его ревнивой половинкой, с трудом сохранял невозмутимость.

— Между прочим, Лена, я даже на два года старше твоего мужа, — заметила Синтия с легкой обидой, — но тебе, конечно, хотелось бы, чтобы я была старше него, по крайней мере, на двадцать лет!

"Мало, — решила Елена, обернувшись к журналистке и еще раз оценив ее несомненную красоту, — не мешало бы тебе еще лет десять прибавить!"

— Прости, Синтия, — лицемерно вздохнула вероломная Богиня, — просто я не понимаю женщин, выходящих замуж в пожилом возрасте…

Илья резко принял вправо, остановился у обочины и, склонив голову к рулю, расхохотался. К его смеху, поразмыслив, присоединилась и «пожилая» двадцатисемилетняя журналистка, собравшаяся было обидеться всерьез на эту несносную девчонку, которая до сих пор не поняла, что ей в жизни сказочно повезло!

Сегодня Синтия узнала от Ирины подробности необыкновенной встречи этих молодых людей. Узнала об их любви с первого взгляда, поразившей обоих, как удар молнии, и за полдня соединившей две половинки в единое целое.

Елена, виновато улыбаясь, протянула Синтии руку. Журналистка наклонилась вперед и на секунду обняла ревнивую жену загадочного Мастера.

— У меня есть мужчина, Лена, — сказала Синтия, — мой мужчина! Мне, кроме него, никто не нужен.

— Прости, Синтия, — искренне извинилась Елена. — Ты давно его не видела?

— Полтора месяца, — вздохнула журналистка. — Я очень по нему тоскую…

— Синтия, — заговорил Илья, повернувшись к женщинам, — можно и мне перейти с вами на «ты»?

— А удобно ли?! — лукаво воскликнула Синтия Тейн.

Илья незаметно посмотрел на часы, определил, где именно находится на этот раз у журналистки скрытый диктофон, и прямо взглянул ей в глаза.

— Синтия, — спросил он серьезно, — хочешь, поговорим откровенно?

— Хочу, — ответила журналистка, сразу поняв, что шутки кончились.

— Тогда одолжи мне на время свой браслет, обещаю, что верну тебе его сразу после встречи с академиком.

Синтия смутилась, слегка покраснела, но послушно сняла с левой руки изящный золотой браслет и протянула Илье. Разведчик демонстративно выключил диктофон, убрал золотую вещицу с электронной начинкой в «бардачок» и вновь повернулся к журналистке.

— Синтия, — задал он вопрос, не сводя с лица женщины пристального взгляда, — кто такой Форвард?

— Нападающий в футбольной команде, — удивленно ответила журналистка.

После того как Илья забрал у нее скрытый диктофон, она ожидала каких угодно вопросов, только не о футболе!

— Совершенно верно, — улыбнулся разведчик, — у тебя потрясающая эрудиция! Прошу тебя отнестись к моим словам серьезно и выполнить во время встречи с академиком два простых условия: во-первых, ни при каких обстоятельствах не упоминать имени Роберта Дрейка, твоего мужчины, — слегка поддразнил он Синтию. — Во-вторых, ничего не говорить о «мавританском» особняке. Ты в утренних новостях появилась на телеэкранах в доме Азаровых, будем считать, что там же и остановилась.

— Ты для этого просил меня задержаться у них сегодня ночью? — задумчиво спросила журналистка.

— Да, — лаконично ответил Илья.

— Так надо, — важным голосом неожиданно произнесла его жена и с беспокойством повертела головой по сторонам, осматривая улицу сквозь тонированные стекла.

Синтия удивленно проследила за ее маневрами.

— Можно продолжать, — заговорщицки прошептала юная Мата Хари сибирской закваски, обнаружив на оживленных тротуарах столько людей, что шпионам там просто некуда было бы затесаться.

Илья с нежностью привлек к себе своего ненаглядного агента и поцеловал в щеку.

Синтия улыбнулась.

— Это все твои условия, Илья? За этими двумя исключениями я могу говорить с академиком о чем угодно?

— Разумеется, — воскликнул разведчик. — Не знаю, как там у вас в Канаде, — добавил он, заводя двигатель, — а у нас в России — полная свобода слова! Правда, не для всех…

Владимир Петрович Добродеев встретил гостей на пороге своего дома и, улыбаясь, обнял Елену, молча бросившуюся ему на шею.

Слегка отстранив от себя свою крестницу, академик взглянул в ее счастливое лицо, и на глаза ученого навернулись слезы. Он расцеловал юную женщину, снял очки и стал взволнованно протирать их носовым платком.

Чуть больше недели назад на семнадцатом дне рождения Елены Владимир Петрович произнес тост, в котором с грустью предрек ей скорое взросление. Но несмотря на всю свою гениальность, ученый и предположить не мог, что на этот неизбежный процесс дочь его любимого ученика затратит всего несколько дней!

— Простите, ради всего святого, — виновато произнес академик, взглянув на журналистку, с улыбкой наблюдающую трогательную сцену. — Я ведь с этой юной леди познакомился еще семнадцать лет назад на пороге родильного дома, когда она была этакой важной крохотулькой в конверте для новорожденных!

Добродеев прижал к себе свою сияющую крестницу левой рукой, а правую протянул Синтии. Илья коротко представил ему журналистку.

— Я горжусь тем, что мне посчастливилось познакомиться с великим ученым, — почтительно улыбаясь, произнесла Синтия Тейн, — и у меня к вам огромная просьба, Владимир Петрович: пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени и на «ты».

— С удовольствием, Синтия! — воскликнул академик. — Но и ты уважь старика: не произноси больше словосочетание "великий ученый"! Оставим его для эпитафии…

— Непременно уважу, — пообещала журналистка. — А где этот старик?

В самом радужном настроении Добродеев провел гостей в столовую и усадил за накрытый круглый стол. Вся его немногочисленная прислуга на этот вечер была отпущена, о чем академик с Ильей условились еще днем.

Обязанности хозяйки охотно взяла на себя Елена. Она успевала ухаживать за всеми, менять блюда и приборы и участвовать при этом в общем разговоре. Любуясь своей крестницей, легко и непринужденно делающей сразу несколько дел, Владимир Петрович заметил:

— Семнадцать лет назад, когда Светлана вынесла свою дочь из родильного дома на свет Божий, я сразу предположил, что из этого серьезного спокойного человечка вырастет настоящая красавица! Хотя гипотеза была не весть какая сложная: достаточно было посмотреть на ее родителей, чтобы не ошибиться!

"Настоящая красавица" ответила ему горделивой улыбкой, академик вздохнул и продолжил:

— Я никогда не сомневался, что, повзрослев, Елена станет кому-то великолепной женой! Она стала тебе великолепной женой, Илья?

— Разумеется, — улыбнувшись, пожал плечами супруг великолепной жены, — другой женой она просто быть не может!

— Вот именно, не может! — воскликнул академик. — Она не может не стать и прекрасной матерью! Как ты думаешь, Лена, ты станешь прекрасной матерью?

Великолепная жена и прекрасная мать склонила голову, озабоченно посмотрела на свой, почему-то пока еще плоский живот, на всякий случай его потрогала и важно покивала головой.

— Что я говорил?! — воскликнул Владимир Петрович. — Она станет прекрасной матерью!

Илья посмотрел на жену с нежностью, а Синтия от всей души простила ей на вечные времена свой «пожилой» возраст!

— И сегодня утром я вдруг сделал вывод из теленовостей, что тринадцать лет назад слегка подшлепнул пониже спины будущую Первую леди нашего государства, когда она гонялась за моим котом, размахивая моим же микроскопом!

Владимир Петрович в нарочитом ужасе прижал ладони к вискам; Илья и Синтия, потрясенные совершенным когда-то кощунством, воздели очи горе; будущая Первая леди весело рассмеялась!

— Из-за какого-то допотопного микроскопа! — раскачивая головой, причитал академик. — Как у меня рука не отсохла!

Елена порывисто встала из-за стола, подошла к Добродееву, обняла его сзади за шею и поцеловала в щеку.

— Не торопись меня прощать! — покаянно воскликнул академик, прижав к себе ее руки и обратив к ней смеющиеся глаза. — Как следует из твоего заявления, которое ты сделала час назад в программе «Прорыв», я совершил куда более тяжкий грех: когда тебе было чуть больше года, я приобщил к христианской религии русскую православную Богиню!

— А разве после крещения я не стала православной христианкой? — садясь на свое место, с любопытством спросила Елена.

— Увы, милая, — вздохнул академик, — православная вера и христианская религия — суть вещи разные. Синтия тебе это лучше меня объяснит!

— Православная вера — не религия, — внимательно глядя Елене в глаза, заговорила журналистка. — Она основана на законах Вселенной, ощущается сердцем и разумом! Православие — русская разновидность ведизма, общего для всех арийцев. Все белые люди — потомки ариев: русские, украинцы, французы, англичане, немцы, сербы, словаки…. И все арии — прямые потомки наших общих Богов!

— Ведизм! — воскликнула Елена, взглянув на мужа. — Ты поэтому вчера назвал себя "ведающим"?!

— Да, — признался Илья. — Кстати, слово «ведьма» происходит из того же корня, что и ведизм, и означает «ведающая», знающая женщина. Поэтому если я когда-нибудь назову тебя ведьмой, не вздумай швыряться в меня посудой, просто гордись!

— «Просто» гордись, «просто» не ревнуй… — произнесла Елена, подозрительно взглянув сначала на своего мужа, потом — на журналистку. — А если я «просто» согрешу?

— Каждый человек обладает свободой воли, — заговорил Добродеев, обеспокоено взглянув на помрачневшего Илью, — в том числе и твой муж. Так что ты уж лучше не греши: потянется ниточка — не оборвешь!

Елена вспомнила, что предложив ей руку и сердце, Илья обещал сделать ее не только счастливой, но и свободной. Вспомнила, что сама же пообещала ему пользоваться этой свободой разумно. Она оценила слова своего крестного, твердо усвоив, что ее муж — тоже свободный человек, и выбросила из головы щекотливую тему!

— Синтия, а ты тоже "ведьма"? — спросила она с интересом.

— Еще какая! — улыбнулась рыжеволосая красавица, с удовольствием вспомнив, что так однажды ночью назвал ее Роберт, выкрикнув это слово в пароксизме страсти.

— Тогда «поведай» мне, почему русские христиане называют себя православными?

— До семнадцатого века они называли себя правоверными христианами. В семнадцатом веке патриарх Никон реформировал церковь, причем, сделал это исключительно просто: украл коренное русское слово «православие» и приставил его к названию религии, чуждой вашему народу. Получилась совершеннейшая чушь — православное христианство!

— Зачем ему это понадобилось?! — удивилась Елена.

— Уж слишком долго вы, русские язычники, сопротивлялись навязываемой вам религии, дольше, чем кто бы то ни было другой! После подмены понятий ваше сопротивление было практически сломлено. Но не окончательно. Окончательно сопротивление христианству не было сломлено нигде и никогда! Ты ведь не носишь христианский крест, — заметила Синтия, — можешь объяснить почему?

Еще в «Оазисе», увидев Елену в летнем декольтированном платье, она обратила внимание на то, что в ложбинке ее высокой груди красуется на золотой цепочке крупная жемчужина.

— Могу, — вздохнула начинающая ведьма, — все из-за причастия! Когда мне было двенадцать, мы с Ириной зашли в церковь, просто из любопытства, а там в это время служба заканчивалась. Старушка какая-то подтолкнула нас к священнику: "Исповедайтесь, — говорит, — как раз к причастию успеете". Поп, симпатичный, смешливый такой, быстренько нас допросил, и причащаться отправил. Мы хлеб с вином проглотили, перекрестились и нам интересно стало, что же мы такое только что сотворили? Подошли к веселому священнику, он нам и объяснил, что хлеб, который мы съели — тело Христово, а вино, которого мы сделали по глотку — его кровь! Мы с Иринкой пулей из церкви вылетели — так перепугались. И кресты сразу сняли, неловко стало перед Иисусом Христом: мы ведь от него только что по кусочку отгрызли!

После ужина все перешли в гостиную. Илья с разрешения Владимира Петровича побродил по дому и с помощью сканера обнаружил скрытые диктофоны в столовой, в гостиной и в кабинете академика. Значит, противник придает сегодняшнему разговору серьезное значение!

Что ж, решил разведчик, пора переводить беседу в практическую плоскость и вытаскивать «крота» на свет!

— Синтия, — обратился Илья к журналистке, усевшись на диван рядом с женой, тут же склонившей голову к нему на плечо, — ты сегодня так пламенно выступила в программе «Прорыв», что я чуть было не решил переселиться с Еленой в Гиперборею, как только этот материк опять всплывет!

— В самом деле, — заметил Добродеев, сидя в кресле напротив Синтии, — обычно так эмоционально выступают или на каком-нибудь мятежном «майдане», или на Ученом совете!

— Что делать, — вздохнула журналистка, — публика не воспринимает серьезные аргументы, если не подкреплять их эмоциями! Например, сегодня Борис Незалежный нанес идеологический удар коммунистам вообще без всяких аргументов. Зато этот эмоциональный удар достиг цели!

— Точно, — заметил Илья, — их местный лидер долго хватал воздух разинутым от изумления ртом!

— То же касается и научных доказательств какой-либо теории, например, гипотезы о существовании на территории Сибири в незапамятные времена мощной державы, — продолжила Синтия Тейн. — Тому есть масса доказательств, добытых и русскими учеными, и их зарубежными коллегами, но если я сообщаю об этих доказательствах в своих статьях, не сопровождая эти статьи каким-либо сенсационным вздором, читатели либо воспринимают информацию равнодушно, либо не воспринимают совсем!

— Я читал твои статьи, Синтия, — улыбнулся Добродеев, — обратил внимание и на "сенсационный вздор", который ты в малых дозах в них подмешиваешь, чтобы привлечь к своим работам внимание. Но я обратил внимание также и на то, что "лукавые умы", как ты изволила сегодня выразиться, в своих комментариях легко опровергают именно этот вздор, даже не пытаясь касаться главного. К чему?! Достаточно зародить у публики сомнение в малом, тогда главное автоматически переходит в разряд журналистской выдумки!

— Так оно в основном и происходит, — призналась журналистка. — Требуются доказательства совершенно бесспорные, которые никоим образом невозможно опровергнуть. Но их нет! Не хватает убедительных артефактов.

— Неужели?! — удивился академик. — Возьмем, к примеру, ту же гипотезу существования древней развитой цивилизации в Сибири. Эту теорию подтверждает артефакт настолько убедительный, что не обратить на него внимания просто невозможно. Одна его длина чего стоит: больше шести тысяч километров!

— Вы, конечно, имеете в виду Великую Китайскую Стену? — усмехнулась Синтия.

— Конечно, — подтвердил Владимир Петрович. — От кого китайцам потребовалось отгораживаться столь громоздким и совершенным фортификационным сооружением, от дикарей? Вот вам и прямое доказательство существования по эту сторону Стены дохристианской мощной державы. И все об этом убедительном доказательстве знают: и ты знаешь, и я знаю, и Елена знает. Илья, ты знаешь?

— Знаю, — улыбнулся Илья.

— Вот видишь, Синтия, — заметил академик, — даже неандертальцы об этом знают! И что?! Разве от этого знания что-то изменилось? Разве россияне признали, что тысячу лет назад не было нужды лишать их коренной веры, чтобы вывести из первобытного состояния, по той простой причине, что они в этом состоянии никогда и не пребывали?!

— На раскопках в Аркаиме, — задумчиво произнесла журналистка, — меня очень удивил тот факт, что многие русские ученые намеренно отказываются от понимания, казалось бы, очевидных вещей! Они дают какие угодно трактовки собственным находкам, только не те, которые напрашиваются сами собой! Одних гранитных плит с очень точными рельефными фрагментами карты нашей планеты, которым многие десятки тысяч лет, было бы достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о том, что наши предки владели высочайшими технологиями и летали в Космос. А ваши ученые с непонятными усмешками говорят: какие лазеры, Синтия, какие космические полеты?! Это случайно сотворили вода и ветер!

— Археологи тебе и карту показали? — улыбнулся Владимир Петрович.

— Они показали мне и множество других артефактов, аналогичных по историческому и научному значению этой гранитной карте. Но у меня создалось впечатление, что русские ученые скорее согласятся признать, что человечество произошло от стада диких обезьян, чем от наших звездных предков! Поэтому самые важные находки они держат в секрете.

— А тебя не удивило, что эти секреты они раскрыли перед иностранной журналисткой? — внимательно глядя Синтии в глаза, спросил Добродеев.

— Удивило, — призналась Синтия. Она объяснила для себя чрезмерную откровенность русских археологов собственным личным обаянием. — Но они взяли с меня слово, что об этих секретных находках я ничего не буду писать до тех пор, пока не поговорю с вами, Владимир Петрович.

— И ты это слово сдержала, — улыбнувшись, констатировал академик. — Что ж, Синтия, твои новые знакомые, ведущие работы в Аркаиме, сообщили мне, что ты готова прожить в России сколь угодно долго, но добраться до истины. Точнее, не так! Истинное происхождение человека и человечества в целом представляется тебе известным. Тебе нужны неопровержимые доказательства, эту истину подтверждающие. Я прав?

— Правы, Владимир Петрович, и я очень рассчитываю на то, что вы мне поможете!

— Я тебе помогаю с первых дней твоего пребывания в Аркаиме. Во всяком случае, найденные там артефакты, которые мы пока не афишируем, археологи показали тебе по моему распоряжению.

Синтия была удивлена. Она и не подозревала, что русские ученые внимательно следят за ее изысканиями. И не просто следят — еще и направляют эти изыскания в нужную сторону!

— Это наша первая встреча, — продолжил академик, — но я полагаю, далеко не последняя. Поэтому предлагаю на сегодня ограничиться лишь констатацией известных узкому кругу специалистов, причем не только русских, доказанных научных фактов, касающихся темы нашей беседы.

Добродеев встал, заложил руки за спину и принялся расхаживать по гостиной, рассуждая вслух.

— Итак, прародина землян — одна из известных нам звездных систем. Во Вселенной мы не просто не одиноки: космическое пространство настолько заселено различными разумными формами жизни, что если бы это пространство удалось сжать до размеров вагона метро, обитатели Вселенной смогли бы уместиться в этом гипотетическом вагоне, только выдохнув. Вдохнуть им бы уже не удалось!

Синельниковы живо представили себе вагон метро, до отказа набитый инопланетянами. Синтия слушала Добродеева, стараясь не проронить ни слова.

— К счастью, Космос бесконечен, — продолжал академик, меряя шагами гостиную, — поэтому убийственная давка его обитателям не грозит. Высшая разумная форма жизни — человек! "Человек разумный", как выразился бы Чарльз Дарвин, который убедительно доказал, что сам он произошел от мимолетной связи мартышки и павиана!

Синтия улыбнулась.

— "Человек разумный" — это тавтология! — возмущенно вскричал Добродеев. — Человек не может быть «неразумным», иначе это не человек! Иные разумные формы жизни — это мыслящие, но не достигшие по своим духовным возможностям уровня человека разнообразные существа, причем некоторые из них очень похожи на людей. И никакая эволюция, в том числе духовная, стать человеком такому существу не позволит в силу небожественного происхождения. Духовная эволюция позволяет развиваться лишь человеку как таковому. Позволяет ему при определенных усилиях с его стороны достичь даже уровня высших Богов, от которых он, собственно говоря, и произошел!

— Как меня угораздило выйти замуж за неандертальца?! — сокрушенно воскликнула Елена. — Не огорчайся, милый, — успокоила она убитого горем супруга, поцеловав его в щеку, — я научу тебя стучать в барабан и считать до трех!

Илья преданно смотрел на свою Богиню. В его взгляде читалась искренняя надежда научиться считать даже до пяти!

Академик продолжил свое повествование, решив придать ему форму веселой полуфантастической импровизации.

— В незапамятные времена, странствуя по нашей Галактике, что неизбежно, учитывая неукротимую тягу к познанию мира и самого себя, присутствующую в людях на генном уровне, человек обнаружил вполне подходящую для проживания планету, третью по счету от Солнца. Этот человек был разведчиком, и разумеется, в своем корабле он летал по Вселенной не один: с ним повсюду таскалась его прекрасная Богиня, решившая, что если она не будет ежедневно кормить мужа пищей Богов — яйцами всмятку — ничего путного для человечества он в Космосе не обнаружит!

— Вот это миссия! — восхищенно подумала Елена, живо представив себя рядом с мужем в космическом корабле среди звезд. И хотя относительно "пищи Богов" у нее возникли серьезные сомнения, спорить с великим ученым она не решилась.

— Окрестив планету Землей, звездная чета принялась кружить над ней, внимательно ее изучая и выбирая места для своего будущего проживания, а также для проживания своих друзей и родственников. Материк на Северном Полюсе сразу понравился им обоим своим субтропическим климатом, пышной растительностью и естественной красотой. Женщине к тому же пришлось по душе, что материк расположен именно на Полюсе, потому что она, как и любая Богиня, привыкла считать себя центром Вселенной. Прекрасная ведьма назвала его «Гиперборея»: она любила ветры, ей очень нравилось планировать на метле в восходящих потоках! Мужчина слегка поморщился, но спорить с женой не стал: он вообще не любил спорить по пустякам.

Синтия слушала академика, как зачарованная: ей никогда не приходило в голову излагать в своих статьях научные теории в такой поэтической форме!

— Разведчику был известен закон повторяющихся катастроф, — продолжил Добродеев. — Он знал о грозном биче всех планет, имеющих ледяные полярные шапки: о Всемирных потопах, уничтожающих почти все достижения людей на таких планетах с завидной регулярностью, каждые несколько тысяч лет. Мужчина быстро сообразил, что море в центре материка можно легко превратить в гигантскую воронку, с помощью рукотворных каналов вбирающую в себя часть воды из Океана. Попадая в такой Водоворот, вода уходила бы во внутренние полости Земли, нагревалась от раскаленного ядра планеты и через подводные расселины возвращалась в Мировой океан. В этом случае климат на планете должен был оставаться неизменным, и никакое оледенение не грозило бы материку, который разведчик и его драгоценная супруга намеревались сделать своим новым домом!

Описывая над Землей круги, мужчина и его прекрасная ведьма обнаружили еще множество замечательных мест, пригодных для комфортного проживания людей.

Женщине, например, очень понравилось живописное побережье одного из великолепных морей. Это море, в силу его расположения, она тут же окрестила в «Средиземное». "На этом средиземноморском побережье, — решила Богиня, — будет проходить самый значимый в мире Каннский кинофестиваль!". Она испытала настоящее наслаждение, представив себя в окружении толпы восторженных поклонников и почти физически ощутив в своих руках главный приз за лучшую женскую роль!

Синтия и Елена переглянулись: академик точно подметил, что милые женские слабости остались неизменными на протяжении многих веков!

— Мужчина, — продолжил академик Добродеев, переждав женский смех, прозвеневший, как серебряные колокольчики, — присматривая подходящие места для проживания своей родни, обратил внимание на один из северных островов с интенсивной вулканической активностью и с нежностью подумал о теще.

Илья, смеясь, отрицательно покачал головой.

— А его жена, — добавил Добродеев, хитро прищурившись на свою крестницу, — разглядела в густом лесу стаю огромных обезьян и тут же решила порекомендовать это место для загородной дачи своей незамужней лучшей подруге, которая, провожая их перед отлетом, слишком уж пристально смотрела на ее мужчину!

Елена вздохнула, сетуя на свою ревнивость, родившуюся прежде нее самой.

— Но Богиня ошиблась, — трагическим голосом сообщил академик, — это были не обезьяны! Это были неандертальцы…

Владимир Петрович продолжил вольную импровизацию на тему происхождения землян.

— Совершив посадку в Гиперборее, авантюрная парочка вытряхнула из звездолета расплодившихся в неимоверных количествах кур и принялась обзванивать родных и знакомых, оставшихся дома в созвездии Большой Медведицы. Связь осуществлялась телепатически через специальные мобильные телефоны, усиливающие энергию мысли. Такие телефоны шустрые японцы изобретут вновь еще очень не скоро: не раньше, чем через пару недель!

Во время общения со своими тремя детьми Богиня, прекрасная мать, мысленно расцеловала свою старшую дочь, такую же ведьму, как и она сама, ухитрившись перепачкать ее лицо губной помадой. Надавала виртуальных подзатыльников среднему сыну, легко пролистав его дневник на расстоянии, измеряемом световыми годами. Строго предупредила младшего сына, дошкольника, чтобы не вздумал больше притаскивать домой мерзких жаб размером с экскаватор, и послала ему в подарок красивую земную бабочку, воспользовавшись специальным порталом для отправки небольших сувениров.

Мужчина в первую очередь сделал обязательный звонок любимой теще. Он выслушал рекордно короткий, всего на полтора часа, монолог о состоянии ее здоровья и о том, за каких перспективных Богов она могла бы выдать замуж свою дочь, если бы им на головы, неизвестно из каких миров, не свалился симпатичный звездный бродяга и в мгновение ока не сбил с праведного пути истинную ведьму!

Пожелав теще доброго здоровья и обязательного счастья в следующей жизни, разведчик связался со своим правительством, доложил об открытии новой, перспективной для человечества планеты, и тут же получил от начальства достойную награду — сияющий нимб над головой!

Правда, через пару минут после государственных переговоров разведчику позвонила лучшая подруга его жены, отправив ему прямо в левое полушарие мозга собственное изображение в стиле «ню», и сияющий ореол над его головой тут же слегка поблек…

Академик перестал расхаживать по комнате и вновь сел в свое любимое кресло.

Елена, зловеще улыбаясь, делала руками замысловатые пассы над головой слабо сопротивляющегося супруга, пытаясь определить, не уменьшилась ли его, пока еще невидимая, аура. Не нащупав вообще никакой ауры, неопытная ведьма надула губы.

— Когда-нибудь ты напишешь книгу, Синтия, — заговорил Добродеев после того, как молодежь наконец угомонилась, — и не одну. Изложить истинную историю человека на Земле невозможно даже в тысяче книг, но ты обязательно внесешь свою лепту в это благородное дело. Постарайся, излагая историю землян, заставить их улыбаться. Даже описывая великие подвиги и великие муки наших предков, их кровавые войны с силами Зла, их трудные победы и мучительные поражения, помни: и наши предки, и мы сами — Боги! Чтобы ни происходило с нами в прошлом, в настоящем и будущем мы имеем полное право на счастье, мы для него рождены.

Мы — Боги, Синтия! Наши сегодняшние улыбки и смех — сигнал, адресованный в будущее нашим потомкам. Они поймут, что когда-то мы не позволили силам Зла погрузить человечество в мировую скорбь, что мы были счастливы и не признавали себя ничьими рабами! Они поймут, что мы, именно мы, воспользовавшись наступающей космической эпохой Волка, благоприятной для всего Светлого в мироздании, ударили по врагу, обрушив на него всю нашу мощь, мощь наших предков, мощь наших Богов. Они должны знать, что мы шли в эту великую битву счастливыми, шли, улыбаясь!

Мы вынуждены до поры до времени держать в секрете от основной массы землян наши находки, открытия, артефакты. Но уже заканчивается неблагоприятная для человечества космическая эпоха Лисы, во время которой мы выпустили из рук то, что принадлежит нам по праву — власть. Сейчас в России власть постепенно возвращается в наши руки, мы вновь обретаем контроль над средствами массовой информации, скоро врагу будет невозможно опорочить наши открытия, когда мы заговорим о них во всеуслышание, когда мы начнем крушить навязанных нам сатанинских идолов!

Тогда и придет твое время, Синтия, придет время честных, пытливых, непродажных журналистов, писателей, истинных философов. Наступит пора поведать человечеству его подлинную историю, поведать непредвзято и обязательно — с улыбкой!

— Когда?! — воскликнула Синтия. — Когда наступит эта пора, Владимир Петрович?

Академик демонстративно взглянул на часы.

— Надо же! — сказал он удивленно. — Это время только что пришло, а я и не заметил…

— Уже пришло?! — журналистка боялась поверить собственным ушам.

— Синтия, — серьезно заговорил Добродеев, — я не знаю, каким образом тебе стало известно об артефакте, поднятом, как ты выразилась, "отважными русскими людьми" со дна Северного Ледовитого океана. Подозреваю, что ты заманила в "медовую ловушку" какого-нибудь морально неустойчивого офицера ЦРУ чином не ниже полковника! Не обижайся, я шучу, — поторопился добавить академик, заметив, что журналистка, гневно сверкнув глазами, покраснела.

Он в жизни не произнес бы ничего подобного, если бы об этом не попросил его Илья во время их дневной беседы. Выполнять любые самые неожиданные инструкции оперативника сегодня утром в телефонном разговоре убедил академика Римлянин. Проект "Сердце России" находился в стадии завершения, и у врагов не оставалось иного выхода, кроме войны на уничтожение. Илья и его боевые товарищи, преградив врагам дорогу к Проекту, обнажили мечи!

— Этот артефакт, который мы окрестили "Сердцем", — продолжил Добродеев, — открывает человечеству дорогу к звездам, это ключ к Вратам Вселенной! Наши предки не могли бы считаться по-настоящему великими, если бы не позаботились о том, чтобы их потомки в благоприятный момент смогли восстановить утраченную связь со своей прародиной. Восстановление этой связи означает немедленную действенную помощь землянам и сулит неминуемое сокрушительное поражение нашим общим врагам.

Русские ученые, настоящие ученые, как ты верно заметила в программе «Прорыв», в рамках секретного государственного Проекта работали с Сердцем, пытаясь его оживить и с его помощью установить Контакт. Этот Проект получил название "Сердце России". С артефактом пока может работать лишь один человек, тот, кто руководит Проектом, потому что Сердце реагирует только на него. Возможно, во время завершающего эксперимента мы поймем причину такой избирательности и внесем в Проект корректировки. Тогда с Сердцем смогут работать и некоторые другие ученые, прямые потомки ариев!

Тем, кто нам противостоит, Сердце не откроется никогда. Нашим врагам заказана дорога к звездам, они слишком наследили во Вселенной. Их гнали со всех планет, куда они пробирались, и людям веками приходилось убирать за ними грязь! Земля — их последнее прибежище. Когда-то, стравив гипербореев и атлантов в кровавой бойне, им удалось стать хозяевами нашего мира, духовно опустив большинство землян до собственного полуживотного уровня и на тысячелетия прервав нашу связь с Космосом, с нашими Богами, с огромным количеством людей на множестве планет!

Сотни тысяч лет назад человек обустроил Землю, создал Водоворот, избавивший нашу планету от страшного повторяющегося бедствия — Всемирного Потопа. Человек всегда относился к Земле бережно, как и подобает относиться к Богине, лелеял ее и холил. Что сделали наши враги всего за несколько тысячелетий?! Уничтожили Водоворот, вызвав Великий Потоп. Испоганили Землю, истощив ее ресурсы и покрыв ее ранами, которым еще долго предстоит заживать!

Как ты думаешь, Синтия, как поступят они сейчас, зная, что Сердце для них никогда не откроется, а те, кто способен открыть им звездную дорогу, скорее умрут, чем совершат гнусное предательство?!

— Они уничтожат Сердце! — чуть слышно произнесла журналистка.

Елена, завороженная и немного испуганная услышанным, теснее прижалась к мужу, ощутила вдруг, как напряглись его мускулы, повернулась к его лицу, встретила спокойный, властный взгляд его стальных глаз, почувствовала успокаивающее пожатие его руки и с облегчением улыбнулась.

— Кто это решил, что сможет уничтожить Сердце?! — воскликнула она мысленно. — Кому это пришло в голову, что можно закрыть дорогу к звездам разведчику и его Богине?!

— Синтия, — нарушила она неожиданным восклицанием повисшую тяжелую паузу, — пусть только попробуют, мы сами у них сердца повырываем! Или мы с тобой не ведьмы?!

Добродеев и Синтия улыбнулись, правда, не особенно весело, Илья нежно поцеловал жену.

— Владимир Петрович, — едва ли не с мольбой обратилась к академику журналистка, — возможно ли будет мне увидеть артефакт?

— Тебе, Синтия, я это обещаю! — серьезно ответил академик.

— А… когда?

— Завтра я наведаюсь в лабораторию, где ведутся исследования в рамках Проекта. Возможно, послезавтра свожу тебя туда на экскурсию. Но помни, Синтия: все, что ты услышала сегодня, и то, что ты увидишь в среду, не подлежит ни малейшей огласке, вплоть до моего особого распоряжения! Ты можешь мне это обещать?

— Обещаю, Владимир Петрович! — твердо произнесла журналистка.

— Владимир Петрович, — заговорил Илья, — если ситуация настолько опасная, разрешите мне завтра самому отвезти вас в лабораторию.

— Это лишнее, Илья, — ответил Добродеев. — Я лично для врагов никакого интереса не представляю. Моя ипостась в рамках проекта "Сердце России" — координатор, не более. Пойми меня правильно, я тебе полностью доверяю, как доверяю Сереже Бокалову и твоему тестю, к тому же, ты мне почти родственник, коли женат на моей крестнице. Но "Сердце России" — секретный государственный проект, а сегодня ты и так уже услышал многое из того, что для чужих ушей не предназначено.

— Вот как, — счел нужным обидеться "почти родственник" академика, — у Синтии «свои» уши, а у меня — "чужие"?!

— У Синтии — особая миссия, она добивалась права освещать все, что касается подлинной истории человечества, несколько лет, сражаясь с нашими общими врагами в одиночку. Так что, Илья, хоть с уникальным государственным номером на твоем «BMW» мы и можем летать по нашим дорогам со скоростью звука, в лабораторию я завтра поеду на своей машине…