Глава 20. Накануне Контакта

Машина академика Добродеева остановилась у бетонного забора, огораживающего цилиндрическое здание. Его водитель быстро вышел из машины и распахнул перед ним заднюю дверь.

Академик, не спеша, выбрался из автомобиля, потянулся, размял кисти рук, несколько раз хрустнув пальцами, и сделал несколько шагов по направлению к металлической двери проходной.

— Владимир Петрович, — окликнул его водитель, придержав заднюю дверь и заглянув в салон, — вы забыли портфель!

— Благодарствуй, Витя, — весело сверкнув очками, отозвался Добродеев, — пока он мне не нужен. Я ненадолго, на полчаса.

Академик скрылся за металлической дверью, распахнутой перед ним вооруженным охранником.

Водитель посмотрел ему вслед, сел в салон на заднее сиденье и захлопнул за собой дверцу. Внимательно осмотревшись по сторонам и не обнаружив на стоянке ничего подозрительного, он притянул к себе коричневый потрепанный портфель своего шефа и попробовал замок. Портфель заперт не был!

Это был второй удачный случай за последний месяц: в середине августа при схожих обстоятельствах он обнаружил в портфеле тонкую папку с надписью "Сердце России. Предварительные исследования". Тогда, как на грех, он оставил дома мобильный телефон со встроенным фотоаппаратом и никакой пользы из счастливого стечения обстоятельств извлечь не сумел.

Теперь телефон был при нем!

Водитель осмотрелся еще раз, задержал взгляд на белом минивэне с тонированными стеклами, стоящем неподалеку, и, наконец, решился.

Он открыл портфель и извлек из него плотно набитый картонный скоросшиватель. Более современные и удобные папки для хранения деловых бумаг его шеф почему-то не жаловал. На лицевой стороне скоросшивателя рукой академика было выведено: "Сердце России. Основные результаты исследований".

От волнения водителя прошиб пот. Ему не так давно сообщили сумму, которая будет переведена на его счет в швейцарском банке за любую информацию о ходе исследований артефакта, и эта сумма вертелась у него в голове, как любимая мелодия. А тут — "основные результаты"!

— Удвою сумму! — в лихорадочном возбуждении думал водитель, отщелкивая фотоаппаратом страницу за страницей. — Нет, утрою! — решил он, в конце концов, сфотографировав последнюю, девяносто пятую страницу и убирая скоросшиватель в портфель.

Водворив портфель на место, он вновь взглянул на белый минивэн, вышел из машины, пересел за руль и начал отправку снимков на номер, который знал наизусть и в памяти телефона не хранил.

Когда академик появился в дверях проходной, последний снимок как раз ушел к заказчику. Водитель вытер вспотевший лоб рукавом пиджака и вышел из машины.

— Витя, ты что такой бледный? — как всегда жизнерадостно поинтересовался Добродеев, когда водитель распахнул перед ним заднюю дверь. — И руки трясутся… Ты, часом, не кур воровал?!

— Нет, Владимир Петрович, — выжав из себя улыбку, ответил водитель, — кур я не ворую…

— В интересное время мы живем, Витя, — принялся вслух философствовать академик по дороге в научно-исследовательский институт, которым он руководил. — Все-то мы знаем, все враги у нас — как на ладони! Сегодня в двадцать три часа подъедут к дурацкому круглому зданию, где мы только что были, три «ботаника», пошлют сигнал к звездам, и вообще все счастливо заживут! Мы даже формулу счастья заранее вывели…. Правда, один заполошный студент недавно ее в одну минуту раздолбал, — добавил он огорченно и расхохотался. — Не надо ему, видите ли, никаких денег для счастья! И ведь он прав. Знаешь, почему?

— Почему, Владимир Петрович? — глянув на шефа в зеркало заднего вида, вежливо поинтересовался водитель, внутренне усмехнувшись.

Ему самому денег для счастья требовалось так много, что он уже твердо решил удесятерить первоначальную сумму!

— Потому что «счастье» этого студента сидело напротив него за столом и хлопало синими влюбленными глазенками. И в тот момент им обоим требовалось для счастливой жизни только одно: чтобы весь мир вокруг них провалился куда-нибудь к чертовой матери вместе со всеми своими деньгами и формулами и оставил бы их в покое!

Водитель принужденно засмеялся.

— Удесятерить, пожалуй, многовато будет, — подумал он вдруг. — Упятерить!

По дороге в Техническую Академию Бокаловы заехали в Управление Федеральной Миграционной Службы.

Сергей Николаевич и Лидия направились в здание, Ирина осталась в машине.

Моложавый полковник, давно уже тайно влюбленный в майора Бокалову, без лишних слов предоставил «погорелице» недельный отпуск.

Бросая осторожные взгляды на стройные ноги "самого красивого майора планеты", как он искренне считал, начальник Управления предложил ей финансовую помощь, от которой Лидия вежливо отказалась.

Полковник недовольно покосился на мужа своей ценной во всех отношениях сотрудницы. Устроившись в кресле для посетителей, Сергей Николаевич просматривал какие-то записи в электронном блокноте.

— От такой бабы гулять, — возмущенно думал начальник Управления, у которого не выходил из головы финал вчерашней программы «Прорыв», во время которого ученый откровенно намекнул десяткам заинтересованных женщин, где его всегда можно найти. — Тоже мне, охотник на неандерталок!

— Может быть, чай или кофе? — поинтересовался он, глядя в красивые карие глаза Лидии, сидящей рядом с ним на черном кожаном диване.

— Кофе, если можно, — раздался откуда-то сбоку рассеянный голос Бокалова.

— Тебя-то кто спрашивает?! — мысленно возмутился полковник. — Расселся тут, как у себя в деканате, «ботаник»!

— Мне тоже, Юрий Кузьмич, — улыбнулась Лидия.

— А как насчет коньячку? — задорно поинтересовался Юрий Кузьмич, взгляд которого сам собой переместился с лица красавицы на ее длинную шею.

— Благодарю, я за рулем, — вновь раздался сбоку ненавистный баритон.

— Черт бы тебя побрал! — подумал полковник и, протянув руку к столу, нажал кнопку селектора.

— Инночка, нам кофе, пожалуйста, — ласково произнес он вслух и, сместив взгляд на откровенное декольте майора, деловито продолжил: — Есть «горящая» путевка в наш ведомственный санаторий…

— Семейная? — заинтересовался Бокалов.

— Увы, нет! — не сдержавшись, злорадно выкрикнул полковник.

Сергей Николаевич удивленно поднял голову. Лидия, лукаво посматривая в его сторону, теребила на коленях подол легкого летнего платья. Полковник не отрывал завороженных глаз от ее пальцев.

— Хороша, — подумал Бокалов, по достоинству оценив впечатление, производимое его женой на посторонних мужчин, — чудо, как хороша! К черту неандерталок!..

Усадив жену на переднее сиденье и сев за руль, декан набрал по мобильному телефону номер ректора Технической Академии. Быстро договорившись с ним о недельном отпуске "по семейным обстоятельствам", Сергей Николаевич позвонил своему секретарю.

Измученная женщина пожаловалась на столпотворение в приемной и на то, что она не в силах растолковать осатаневшим красоткам простое и ясное объявление, вывешенное на дверях снаружи: "Партия неандертальцев распущена в связи со смертью Чарльза Дарвина!".

— А что им непонятно?

— Они не знают, кто такой Чарльз Дарвин!

— Откройте мой кабинет, — посоветовал декан, — покажите им портрет Менделеева и гоните их в шею!

Бокалов убрал телефон в карман, значительно посмотрел на жену и завел двигатель.

— Папа, чему ты улыбаешься? — глядя в зеркало заднего вида, в котором отражались глаза ее отца, спросила Ирина.

— Он только что завел себе новую подружку, — повернувшись к дочери, довольно сообщила Лидия, — писаную красавицу!

— Знаешь, для чего привлекательной студентке нужен папа-декан? — спросил Ирину Сергей Николаевич, тронувшись с места и сразу развернувшись в сторону, противоположную Академии.

— Для чего?

— Чтобы безнаказанно прогуливать лекции! Мы едем в Университет.

Олег остановил отцовский джип у нарядного крыльца модельного агентства «Анастасия», выскочил из машины и распахнул переднюю пассажирскую дверь. Торжественно подав руку Синтии, он помог ей сойти на площадку перед крыльцом, вымощенную фиолетовой брусчаткой.

Оглядев роскошные витрины и стеклянные двери агентства, Синтия повернулась к Олегу.

— Европа! — разведя руками, воскликнула журналистка. — Теперь я понимаю, почему сибиряки считают, что у нас в Торонто по улицам медведи бродят!

— А Торонто, это где? — комично наморщив лоб, поинтересовался Олег.

— Есть такой заштатный городишко в одной забытой Богами стране.

Стеклянная дверь на фотоэлементах отъехала в сторону, и на крыльце агентства возникла его радушно улыбающаяся хозяйка — Анастасия Свиридова.

— Замри, Настя! — воскликнула Синтия, сняла с плеча фотоаппарат «Никон» на длинном ремешке и сделала снимок.

Женщины подошли навстречу друг другу и обнялись.

— Как тебе? — спросила Анастасия, гордо кивнув на витрины с элегантно одетыми манекенами.

— Роскошно! — искренне ответила журналистка. — Завтра же отправлю в "Геральд Трибьюн" фотографии и статью о лучшем в Сибири Доме моделей!

— Надеюсь, в Канаде уже не считают, что мы здесь лаптем щи хлебаем? — улыбнулась владелица агентства.

— Ох, Настя, — вздохнула Синтия, — сдается мне, очень скоро и воображаемые лапти, и пресловутые щи перекочуют из Сибири на Запад!

— Лапти забирайте, а щи не отдадим! — воскликнул Олег. — Я — в Университет. До вечера, красавицы!

Проводив взглядом машину, женщины посмотрели друг на друга и улыбнулись. Вчера вечером в телестудии после окончания программы «Прорыв» их представил друг другу Илья. Они успели поговорить не больше трех минут, но так прониклись друг к другу симпатией, что сразу обменялись номерами телефонов.

Поздно вечером, когда Синтия вернулась в «Оазис» после встречи с академиком Добродеевым, а Анастасия, закончив "гонку с преследованием", привезла Бориса к себе домой, женщины созвонились.

После рекордно короткой по женским меркам беседы журналистка и модельер уже не чаяли друг в друге души! За каких-то жалких два часа телефонного разговора они стали близкими подругами и договорились, что утром встретятся в модельном агентстве и тогда уже поговорят "как следует"!

— Кстати, а где твой жених? — спохватилась Синтия после двадцатиминутного обсуждения прямо у крыльца новомодных расцветок индийских сари.

Увлекшись разговором, Анастасия не сразу сообразила, о ком идет речь, и недоуменно обернулась по сторонам.

— Ты о Борисе! — воскликнула она наконец. — Утром отвезла его в Университет, досыпает, наверное, в своей лаборатории. У нас вчера был та-а-акой бурный вечер, просто шпионский боевик!

— Шпионский?.. Ты мне вчера по телефону ничего не сказала. Сегодня расскажешь?

— Не могу, подруга, — вздохнула Анастасия, — это государственная тайна! Дело было так, — заторопилась она, заметив разочарование на лице журналистки, — подсаживается вчера утром в мою машину офицер…

Выболтать доверенные ей страшные государственные секреты ранее не судимая гражданка Свиридова не успела.

Двое наркоманов, готовые на все ради крайне необходимой им дозы, выскочили из-за угла и ринулись к увлеченным беседой женщинам, нацелившись на дорогой фотоаппарат, беззащитно висящий на тонком ремешке, перекинутом через плечо Синтии. В руке одного из них блеснула опасная бритва!

Женщины заметили угрозу лишь в трех шагах от себя. Единственное, что успела сделать Анастасия — шагнуть навстречу подонкам и заслонить собой свою гостью. Над ее головой сверкнула сталь, она увидела пустые глаза потерявшего человеческий облик дегенерата и поняла, что живет последние секунды.

— Беги, Синтия!! — крикнула она в отчаянье.

Журналистка резким толчком обеих рук в плечо отшвырнула подругу в сторону и молниеносным ударом прямой ноги вонзила тонкий высокий каблук в живот обезумевшего от «ломки» чудовища. Бритва отлетела в сторону, прозвенев стальным лезвием по фиолетовой брусчатке.

Одновременно с этим из сумрака салона припаркованного в пятнадцати метрах от площадки неприметного автомобиля прозвучали два глухих хлопка. Наркоман, получивший страшный удар в живот от журналистки, получил еще и «довесок»: девять граммов свинца в висок. Его приятель, набегавший на женщин следом за ним, был сражен точным выстрелом в голову пулей из той же обоймы.

Синтия успела сделать шаг в сторону. Пролетев по инерции метра три, наркоманы распластались на брусчатке. Алая кровь на фиолетовом фоне была не особенно заметна!

Журналистка помогла подруге подняться. Анастасия удивленно посмотрела на поверженных бандитов, потом перевела взгляд на Синтию.

— Кру-у-уто ты их приложила, подруга! — протянула она восхищенно.

Синтия Тейн, которую полковник Дрейк успел кое-чему научить в плане личной обороны, обернулась по сторонам, пытаясь определить откуда стреляли. Она с досадой подумала о том, что теперь не избежать милицейских протоколов и следствия, фигурировать в котором даже в качестве свидетеля ей совсем не улыбалось!

Ее опасения оказались напрасны.

Взвизгнули тормоза, к тротуару подлетел микроавтобус с затемненными стеклами. Четверо крепких мужчин ничем не примечательной внешности подскочили к бывшим наркоманам, молча подхватили их под руки и ноги и зашвырнули в машину. Резко взяв с места, микроавтобус скрылся за углом.

Женщины переглянулись.

— У вас всегда так? — спросила Синтия.

— В последнее время, — пожала плечами Анастасия. — Все какие-то профилактические мероприятия. То бандитов отстреливают, то наркоманов, а то и так… кто под руку подвернется. Пойдем лучше в салон, подруга, я тебе такие новинки покажу! Заодно распоряжусь, чтобы брусчатку от грязи отмыли…

Освобожденный ныне покойным полковником Терещенко уголовник Увалов по кличке «Шалун», тихо вошел в квартиру Мардана Мамедова, прикрыл за собой дверь и, неслышно ступая, двинулся по коридору. Внимательно осмотрев одно за другим помещения квартиры и не обнаружив ничего подозрительного, он подошел к двери спальни и попробовал повернуть круглую дверную ручку. Дверь оказалась запертой изнутри.

Шалун вынул из кармана набор отмычек и осторожно «притер» самую простую из них к плоскому отверстию замка. Достав из кармана пиджака и сняв с предохранителя пистолет с глушителем, Шалун повернул ручку, ударом ноги распахнул дверь, ворвался в спальню и тут же упал на пол, поводя в стороны стволом.

В пустой спальне на бельевой веревке, подвешенной к потолочному крюку, склонив голову набок, висел хозяин квартиры. Больше в спальне никого не было.

Шалун поднялся с пола и увидел на кровати снятую с потолка люстру. Он подошел к Мардану и прикоснулся к его руке. Пульс не прощупывался, тело почти остыло.

Не проявляя внешне никаких эмоций, Шалун спрятал в правый карман пистолет и снял со стены грубую копию картины "Три богатыря". Встроенный сейф был заперт.

Шалун вынул из левого кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер Гурбана Халилова.

— Мардан повесился, — спокойно произнес он в трубку, — мне нужен шифр.

Подойдя к сейфу, Шалун начал набирать на кодовом замке диктуемые цифры. Замок щелкнул, он открыл дверцу, увидел плотные пачки денег, миниатюрный шифратор и произнес в трубку три слова:

— Все на месте.

Выслушав вопрос Меченого, Шалун оглянулся на Мардана, подошел к нему и вновь коснулся его запястья.

— Мертвее не бывает, — сказал он негромко. — Я забираю все и ухожу.

Убрав телефон в карман, Шалун достал из-за пояса плотный пластиковый пакет и развернул. Несмотря на внушительные размеры пакета, в него вошла лишь половина содержимого сейфа.

Шалун осмотрелся. На прикроватной тумбочке лежала спортивная сумка. Рядом с ней он обнаружил предсмертную записку Мамедова. В ней было лишь два слова, одно из которых кавказец написал с грамматическими ошибками, и подпись.

"Я баюс!", — прочел Шалун и сунул записку в карман.

— Правильно боялся, — подумал бандит, — конец был бы тот же!

Он вытряхнул из сумки на кровать вещи Мардана, собранные им впопыхах.

— Сначала сбежать хотел, — догадался Шалун, — потом понял, что бесполезно!

Он быстро, но без суеты, уложил в сумку оставшиеся деньги, забрал из сейфа и спрятал в карман шифратор, запер дверцу и тщательно стер с нее отпечатки пальцев. Затем взял в руки сумку и пакет, вынес их в коридор и поставил у входной двери. Вернувшись в квартиру, уголовник протер платком все, к чему прикасался, в том числе запястье покойника.

В дверной глазок Шалун осмотрел лестничную площадку. Все было тихо. Он повернул ручку автоматического замка, протер ее платком и слегка приоткрыл входную дверь. Выйдя на площадку с сумкой и пакетом в руках, он толкнул дверь плечом. Входная дверь захлопнулась, замок щелкнул, и Шалун двинулся вниз по лестнице.

Как только машина Увалова отъехала от дома, из квартиры напротив вышли лейтенант Юрий Звягинцев и пожилой человек в белом халате. Открыв входную дверь ключом, мужчины вошли в квартиру Мардана Мамедова.

Совещание в кабинете начальника Управления ФСБ заканчивалось.

Вопросы, касающиеся оперативного обеспечения секретного государственного проекта "Сердце России", были решены за полчаса. Пока ситуация была подконтрольна контрразведке полностью.

«Крот» был вычислен, с его «помощью» к противнику ушла важнейшая дезинформация. Меченый и Рустам Бекбузаров, Казбек, сидели в казино "Огненная Земля", как в мышеловке. Группа Шалуна была выявлена до последнего, восемнадцатого человека! Сам Шалун, проверяясь, пока крутился по городу с целым состоянием, половина которого находилась в сумке, оборудованной радиомаячком.

Однако планировать что-либо конкретное на эту ночь было преждевременно. Дальнейшие действия контрразведчиков зависели от приказа, который Меченый ожидал из Баку.

Начальник Управления отпустил своих подчиненных, задержав лишь подполковника Васильева.

— Как себя чувствует Мамедов? — спросил генерал Одинцов своего друга.

— Воскресили. Все прошло почти по сценарию Шекспира, как в "Ромео и Джульетте". У нас не врач, а брат Лоренцо! Несколько дней Мардан пересидит в своей квартире, пока специалисты по защите свидетелей подготовят ему новую «легенду» и все, что к ней прилагается.

— В своей квартире?

— Почему бы и нет?! Уголовникам и в голову не придет возвращаться туда, где милиция с удовольствием повесит на них лишнее "мокрое дело"! Кстати, Иван, теперь мы располагаем живым «привидением». Если потребуется, можем раскрасить его усы фосфором и запустить ночью в камеру к Шалуну или к Меченому, если те начнут упираться. Представляешь, как они обрадуются?! Все выложат, что ни спросишь!

— Отличная идея! — усмехнулся генерал.

— Лейтенанта Звягинцева я отозвал, сейчас Мамедова «пасет» другой офицер. Сегодня ночью нам понадобятся все наши лучшие силы.

— Верно. Таких ошибок, как час назад, с Синтией Тейн и Анастасией Свиридовой, мы больше позволить себе не можем. Что думаешь по поводу офицера, подпустившего к ним наркоманов на длину "вытянутой ноги"?

— Предлагаю ограничиться выговором. Подумай, Иван: нам девяносто лет с 1917 года запрещают себя адекватно защищать! Это уже въелось в сознание. Вот этот офицер и ждал до последнего, когда наркоманы проявят себя в полной мере.

— То есть когда перережут женщинам горла?! Или он надеялся, что они в последний момент бросятся бритвой траву на газоне подрезать? Мы за тех, кого опекаем, перед державой ответ несем. Хватит нам уже покой сиятельных воров оберегать!

— Нам?!

— Не цепляйся к словам, ты знаешь кого я имею в виду.

— Знаю, — вздохнул подполковник. — Ладно, Иван, сменим тему. Тебе уже доложили, как Илья сегодня помог женщине от бремени разрешиться?

— А ты откуда знаешь?

— Дежурный сообщил.

— Он, похоже, не только нам с тобой сообщил. Половина Управления уже готова русским Богам молиться, только офицеры пока не знают как их величать! Медсестра из предродового отделения позвонила дежурному по Управлению. Рассказала, что будущий глава государства, он же — бандит с большой дороги по кличке Мастер, разъезжает по родильным домам с золотым Небесным Крестом в кулаке, общается с кем ни попадя, из «потусторонних», и заставляет порядочных женщин рожать, когда они этого не желают!

— Так и сказала?!

— Примерно. Эта медсестра — христианка, а Светлана Азарова — православная, конфликт неизбежен. К главврачу не за что прицепиться, так хоть к ее зятю…

— Как ты думаешь, Иван, если Проект успешно завершится, мы тоже будем обладать такими же возможностями, какими обладает Илья?

— Почему бы и нет? Во всяком случае, и Синтия, и академик Добродеев утверждают, что все мы — потомки арийских Богов!

Генерал Одинцов открыл ящик письменного стола, вынул оттуда пачку фотографий, отпечатанных на фотопринтере, и разложил веером перед подполковником Васильевым.

— Капитан Пржевальский сегодня утром по электронной почте прислал. Видел уже?

На всех фотографиях счастливые оперативники из отдела Васильева были засняты в разных ракурсах с рекордной добычей — немыслимых размеров судаком!

— Еще бы, — ухмыльнулся подполковник и достал из внутреннего кармана пиджака пачку таких же фотографий, тут же, впрочем, убрав ее назад. — Твой давний рекорд по Управлению побит почти вдвое, дружище! И кем?! Офицерами моего отдела!

— Твоего отдела? Давай-ка разбираться, Володя…

— В чем тут разбираться?! — возмутился Васильев и взял со стола одну из фотографий.

На фотографии два лейтенанта и капитан держали на весу добычу. Ракурс был подобран так, что судак выглядел совершеннейшим исполином! Лейтенант Дмитрий Вишневский нежно целовал его в чудовищную голову. Лейтенант Тимур Гиятулин поигрывал его хвостом, схожим по размерам с хвостовым оперением средних размеров субмарины. Капитан Леонид Пржевальский, стоя в центре и поддерживая судака одной рукой под спинной хребет, другой рукой игриво щекотал его белое брюхо, в котором, казалось, при неудачном стечении обстоятельств сам капитан мог бы разместиться с комфортом!

Рекордсмены победно улыбались.

— В чем дело, Иван? — пододвинув фотографию к генералу Одинцову, воскликнул подполковник. — Вот тебе рекорд, вот тебе рекордсмены…

— В том, что судака добыла Елена Синельникова, и ты это отлично знаешь.

— Ну и что?

— А то, что Елена — это не ФСБ, а Генеральный Штаб, ГРУ!

— С каких это пор семнадцатилетние студентки служат в ГРУ?! Если бы ее муж рекорд побил, другое дело! Но мне Конь все подробно рассказал: Илья там пальцем о палец не ударил.

— Жену воспитывает, — вздохнул Одинцов, — учит самостоятельно преодолевать трудности…

— Тебе просто не хочется расставаться с собственным рекордом, — укорил друга Васильев. — Здраво рассуди: Елена сотрудничает с нами, и мы ее опекаем, это первое. Второе: катер наш, спиннинг наш, даже блесна, даже рыбацкий багор — наши! И добычу на борт подняли наши офицеры. Мы побили твой рекорд по Управлению, Иван! При активном участии добровольной помощницы…

— У меня другое мнение, — возразил генерал, — но я лицо заинтересованное. Предлагаю обратиться к эксперту.

Он набрал номер мобильного телефона героического браконьера и включил громкую связь.

— Компанией ловили? — деловито поинтересовался почетный специалист по антитеррору, с ходу разобравшись в сути вопроса.

— Н-ну… можно сказать и так.

— С лодки?

— С катера.

— Чей катер, того и рекорд! — авторитетно заявил первый и единственный легальный браконьер России. — У меня клюет, прощевайте!

— Слыхал?! — победно воскликнул подполковник. — Народ не проведешь, мудрый у нас народ, справедливый!

Генерал Одинцов развел руками.

— Сдаюсь. Оформляй рекорд на "Стенде рыболова". Экипажу катера — благодарность в приказе за выдающиеся спортивные достижения. Как вот только Елену отметить?

— Может, представишь ее к Герою России? — улыбнулся Васильев.

— Многовато им будет — два Героя России на одну семью! — заметил Одинцов. — Лучше я ей спиннинг подарю. Ты, кстати, прикажи своим рекордсменам не расслабляться сегодня ночью. Что там с прикрытием «Оазиса»?

— Полный порядок! Илья под утро сам все лично проверил.

На солнечной опушке соснового бора, обступившего «Оазис» с трех сторон, мужик остановился. Пристально оглядев опушку, он загрустил.

— Все, не будет больше грибов, — вздохнул мужик, — отошли! А для опят рано еще из-за жары.

Под грибами он понимал исключительно белые грибы, боровики. Все остальное, произрастающее из мицелия, мужик грибами почему-то не считал. Он с удовольствием собирал осенью опята, но и их к грибам не относил. Так и собирал… как опята!

Перехватив поудобней тросточку, которой он уже лет двадцать шарил в траве, с тех пор как пристрастился к "тихой охоте", мужик направился через лес к «жигуленку», припаркованному на внешней стоянке «Оазиса».

Пустое лукошко в левой руке вызывало у него двойственное чувство: грусть по поводу «отошедших» грибов и радость при мысли об опятах, которые непременно появятся сразу, как только спадет жара!

Шагая через опушку, мужик, чтобы не было скучно, принялся тросточкой сбивать мухоморы, которых здесь было в избытке. После каждого удара раздавался тихий чавкающий звук, и цветная шляпка с белыми пятнышками разлеталась на куски.

Мужик почти уже миновал опушку, когда после очередного удара по ничем не примечательному мухомору раздался треск, и тросточка переломилась пополам.

Мужик остолбенел! С минуту он внимательно разглядывал половинку тросточки, оставшуюся у него в руке, после чего отшвырнул ее в траву. Он сделал шаг к мухомору, присел на корточки, поставил лукошко на землю и осторожно постучал костяшками пальцев по желтой шляпке с белыми точками.

Раздался звук, какой раздается обычно, когда с умным видом стучат согнутыми пальцами по пустой металлической трубе, пробуя ее на прочность.

Мужик сел на траву и задумался. Минут десять поразмышляв, он вздохнул, вновь пересел на корточки и протянул к мухомору руки.

— Шел бы ты домой, мужик, — гулким голосом посоветовал мухомор.

Мужик прытко отскочил назад, перевалился через лукошко и откатился в сторону. Некоторое время полежав ниц, он приподнял голову, поморгал глазами и приподнялся. Мухомор стоял на месте, как вкопанный, и пока молчал. Как следует изучив его визуально, мужик решился. Он лег на живот и осторожно пополз к мухомору по-пластунски. Подобравшись к нему почти вплотную, он стал медленно вытягивать вперед правую руку, как будто норовил схватить надоедливую муху.

— Мужик, ты достал! — гулко посетовал мухомор. — Иди домой, тебе говорят! — распорядился он тоном, не допускающим возражений.

Мужик вскочил, попал ногой в лукошко и шустро захромал с лукошком на ноге в сторону автомобильной стоянки.

Трава шевельнулась, приподнялся люк, из-под люка появилась мужская рука, поправила перископ, замаскированный под ядовитый, никому не нужный гриб, и вновь исчезла в схроне.

Сосновый бор млел от жары и лениво ожидал еще чего-нибудь интересненького!

Илья прошел по пустым коридорам Университета и остановился возле нужной аудитории. У открытого окна в дальнем конце фойе о чем-то тихо разговаривали две модно одетые девушки, по виду — старшекурсницы. В руках у них были приличных размеров дамские сумочки.

Илья обменялся с сотрудницами отдела Васильева улыбками, чуть-чуть приоткрыл дверь и в образовавшуюся щель осмотрел ярусы, до отказа заполненные первокурсниками.

Елена сидела в самом центре аудитории и, смешно наморщив лоб, сосредоточенно записывала в конспект лекцию по истории Италии. Ее вчерашняя вечерняя прическа преобразилась в повседневную. Она была одета в простое светлое платье, которое было ей удивительно к лицу. Никакими особыми изысками в одежде от своих однокурсниц его жена отличаться не пожелала!

— Скромница моя, — умилился Илья, — сидит, пишет что-то… как большая!

Он пригляделся к окружению Елены и нахмурился. Рядом с ней не было ни одной девушки! Все места вокруг его жены расхватали парни. Кто покрепче и поплечистее, сидели рядом, кто помельче и поинтеллигентнее — чуть подальше. Было видно, что его великолепная жена занимает внимание мужской части аудитории куда больше, чем преподаватель с его баснями о Древнем Риме!

"Куда нам, старикам, за юношами гнаться!", — вспомнил Илья есенинские строки, и его сердце внезапно кольнула ревность.

— Странно, — подумал уязвленный муж, осторожно прикрыв дверь, — утром она носилась перед взрослыми мужиками, как голая ведьма в поисках метлы, и ничего! А тут…

Он повернулся к «старшекурсницам». Ангелы-хранители Елены, посверкивая лукавыми глазами, смотрели на него с любопытством. Илья улыбнулся, комично пожал плечами, подошел к девушкам и поздоровался.

— Ревнуешь, Мастер? — негромко спросила одна из них.

— Взыграло ретивое? — в тон ей задала вопрос другая.

— Ревную, — честно признался Илья. — Может, подскажете, с чего это вдруг?

— А сам не догадываешься?

— Нет.

— Ты же неандерталец, древний, как мир! А твою Богиню окружили молодые русские Боги, ее ровесники. Как тут не ревновать?!

— Так что не теряй времени, Мастер, бери дубину, врывайся в аудиторию и наводи порядок, пока звонок не прозвенел!

Но звонок прозвенел.

Отойдя от девушек, Илья встал в сторонке у стены и стал поджидать свою ненаглядную ведьму. Первым аудиторию покинул преподаватель. Не глядя по сторонам, он двинулся по коридору.

Следом за ним небольшими группами стали выходить студентки. Как и положено семнадцатилетним цветущим созданиям, только что начавшим самостоятельную жизнь, девушки оглядывали прилегающую территорию в поисках романтических приключений. Заметив Мастера, они тут же меняли курс, и через минуту вокруг Ильи уже кипело благоухающее море! Цветные волны самых разнообразных причесок накатывали на него, как на утес. Словно крики заполошных чаек звучали реплики и вопросы:

— Ой, Илья, вы прямо как живой!

— А вы, правда, красивый, Ленка не соврала!

— Мы-то думали: это вас вчера на телевидении так мило загримировали…

— Вы ей, правда, ребро пожертвовали?

— А чье ребро?

— Во сколько ее сегодня будут по телевизору показывать?

— Скоро Ленка будет рожать?

— Илья, вы дочку крестить будете?

— А как вы ее назовете?

— Назовите Шурочкой, меня так зовут!

— Лучше, Наташей, не пожалеете!..

— А у Ленки давно задержка?

— А вы бандит или политик?

— Мастер, визиточкой не поделитесь?

Илья, приветливо улыбаясь, с тревогой в сердце посматривал на дверь аудитории, отвечал невпопад и проклинал свалившуюся на него по приказу командования популярность. В дверях начали появляться парни, сначала те, что поинтеллигентнее. Его жена странным образом отсутствовала. Вопросы продолжали сыпаться, как из рога изобилия.

— А у Джеймса Бонда такой же пистолет, как у вас?

— Можно нам посмотреть?

Рука какой-то нахалки проникла к нему подмышку, еще чья-то рука стала охлопывать пиджак с другого бока. Илья теснее прижался спиной к стене: «беретту» он носил сзади за поясом.

— Сейчас меня на сувениры разберут, — не переставая добродушно улыбаться, в отчаяньи думал разведчик. Он снова взглянул на дверь, теперь уже с надеждой. Пусть сцена ревности, лишь бы отпустили!

В этот критический момент в дверях возникла Елена. Она, улыбаясь, вышла в фойе в окружении группы самых рослых и плечистых однокурсников, увидела в бушующем океане голову тонущего супруга, мгновенно оценила ситуацию и бросилась ему на помощь.

— Милый, — крикнула она озабоченным голосом, — ты нашел туалет?

Деликатный вопрос прозвучал так громко, что дворник за окном перестал шоркать метлой по тротуару и оглянулся по сторонам.

Потупив взоры, первокурсницы стали быстро расходиться. Елена шагнула к мужу в образовавшуюся брешь.

— Пойдем, я тебя провожу!

Парни с неохотой потянулись следом за студентками. У них было к Мастеру множество серьезных вопросов: об ударе, нанесенном доморощенной мафии, о политическом моменте, о рекордном судаке…. Но если человеку нужно в туалет, какой смысл сейчас к нему приставать?!

Последними фойе покинули сотрудницы подполковника Васильева, сдав мужу Елену с рук на руки целой и невредимой.

— Классная девка! — шагая по коридору, произнесла одна из них.

— Умница! — добавила другая, и офицеры в модных юбках легонько хлопнули друг друга ладонью о ладонь.

В кабинете заведующего кафедрой биофизики профессора Андрея Александровича Азарова собрались три семейных клана почти в полных составах.

Не хватало лишь Светланы Азаровой, но и она виртуально присутствовала сейчас в кабинете: Лидия, Ирина и Елена, уютно устроившись на диване для посетителей, оживленно беседовали с ней по своим мобильным телефонам в режиме конференц-связи. Обсуждались сенсационные подробности рождения Севастьянова-младшего, которого юная Синельникова на правах посаженой матери уже запросто называла Илюшенькой и "моим зайчиком"! Возник вопрос о том, чем отличаются крестные родители от посаженых, и женщины углубились в тему.

За профессорским столом расположились хозяин кабинета, Сергей Бокалов, Илья и Олег. Глядя на монитор компьютера, по которому крутился диск с записью "спортивного подвига" Елены, они обсуждали щекотливую тему: давать «добро» на запуск видеоролика в эфир или воздержаться!

Утром Олег увез копию диска на телестудию, и Татьяна Васильева пообещала ему лично смонтировать ролик так, чтобы "будущая Первая леди России" выглядела на экране по возможности более прилично.

— Что тут можно «приличного» смонтировать?! — сокрушался Андрей Азаров. — В каком кадре она только ни появится, всюду — голая!

— Ну, почему, — возражал Олег, — если как следует присмотреться, можно купальник разглядеть…

— Вот-вот! Мужики и «крокодила», с которым она борется, не заметят, будут только присматриваться: есть на ней купальник или нет. Ну-у-у!.. Это совсем уж ни в какие ворота!

На экране в этот момент Чарли, мраморный дог, ударил профессора передними лапами в зад. Азаров кувыркнулся в воду, мелькнули его веселенькие семейные трусы в горошек.

— Андрей, я тебя не узнаю! — воскликнул Бокалов. — Твой кульбит десяткам тысяч людей настроение поднимет. От тебя что, убудет?

— Десятки тысяч людей узнают, что каждая собака может меня в зад лягнуть, — возразил профессор, — и ей за это ровным счетом ничего не будет! Илья, ты что молчишь? Твоя ведь жена рискует прослыть «звездой» эротического жанра.

— Рискует?! — возмутился Олег. — Да миллионы женщин об этом только мечтают!

— Стоп! — вдруг воскликнул Бокалов. — Вот это точно показывать нельзя!

На экране он, Андрей Азаров и Илья, взявшись за руки, приплясывали на пирсе, исполняя "танец дикарей".

— Почему нельзя? — удивился профессор.

— Неандерталки поймут, что наша партия жива, и завтра же снова начнут штурмовать деканат!

— Вам не угодишь! — рассердился Олег и взглянул на зятя. — Илья, скажи хоть что-нибудь!

Илья рассеянно улыбался, поглядывая то на монитор, то на жену, с озабоченным видом обсуждающую с матерью по телефону подарки для своего крестника к его неминуемому совершеннолетию. Илью переполняла нежность к Елене! Приключение в фойе открыло для него новые грани натуры его "второй половинки": женскую мудрость, решительный характер и врожденные оперативные способности.

Он понял, что никакая популярность, ни его, ни ее собственная, никакие поклонницы и поклонники сбить с толку его замечательную жену просто не в состоянии!

Илья вспомнил вспышку ревности, предательски кольнувшую его в сердце у приоткрытой двери аудитории, и ему стало стыдно.

— Ролик надо запускать в эфир, — сказал он, вздохнув. — Мы там беззаботные, голые и смешные. Словом, безопасные. Пусть все это увидят, враги — в том числе! Олег, звони Татьяне Васильевой.

Щелкнул дверной кодовый замок и в кабинет вошел заспанный аспирант Незалежный.

— Хочу спросить, — поинтересовался он, поздоровавшись, — мы сегодня обедать будем?

— Я тоже хочу спросить, — улыбнулся Илья. — Почему тебя называют «Форвард», если ты всю жизнь в воротах простоял?..