Часть 1.

15 июня 1981 года. Понедельник.

В 10-45 командир артиллерийского дивизиона 207-го мотострелкового полка, подполковник Абросимов, был вызван в штаб. Командир полка, полковник Синишин, приказал ему готовить дивизион к участию в планируемых учениях "ЗАПАД-81". Абросимов уже участвовал в учениях, правда масштабом поменьше и, имея определенный опыт, стал убеждать командира полка, что ему обязательно нужен бензовоз, с полной цистерной солярки.

"Вы ведь знаете, какой там будет бардак в начале, снабженцы что-то промухают, а мы окажемся крайними, надо поддержать честь полка". Синишин принял полк недавно, вопрос о чести полка был для него важен и бензовоз он пообещал.

Довольный, что вопрос с бензовозом решен положительно, Абросимов направился в дивизион, где в это время проходили занятия. Абросимов был кадровым офицером, ростом немного ниже среднего, сухощавый, с внимательными серыми глазами, он был прекрасным офицером-артиллеристом. Полностью придерживаясь принципа А.В.Суворова "Тяжело в учении, легко в бою" он не любил другой распространенный армейский принцип "Мне не нужно, чтоб ты служил, нужно чтоб ты мучался". Фанатично преданный своей профессии, он любил службу, при всей дури существовавшей в армии. Требовательный и даже жесткий командир, он был легким в общении человеком и не отмахивался от проблем своих офицеров и солдат.

Когда его офицеры "двухгодичники"^{1} пожаловались ему, что из-за вечерних совещаний они не успевают поужинать и купить себе что-то на завтрак, он их стал отпускать на ужин, а начальнику штаба полка сказал, что они выполняют его срочное поручение. То, что необходимо, он утром сам доводил своим офицерам.

Звали его Николай Макарович, но в дивизионе за глаза его звали "наш Суворыч".

Офицеры дивизиона сообщение о выезде приняли по разному. Командиры батарей, кадровые офицеры, все капитаны, отреагировали спокойно, а молодые лейтенанты, в основном - "двухгодичники", были даже довольны. Они были молоды, еще мало служили, а поиграть в "войнушку", да еще на боевой технике, кто же откажется от такого. Они еще не знали, что придется немало попыхтеть и попотеть.

Поставив задачи офицерам по подготовке техники и личного состава к погрузке, Абросимов с начальником штаба, майором Васильевым, занялся подготовкой документов. Необходимо было выписать и получить со складов снаряды для орудий, патроны к стрелковому оружию, сухой паек, найти бревна и проволоку для крепления техники на платформах и сделать много других дел, больших и маленьких.

Погрузка в эшелон проходила в нормальном режиме. Как обычно было много крика, в попытке перекричать рев двигателей, мата, не обошлось без пинков особо медлительным и нерадивым.

В этот же состав грузилась зенитная батарея "Шилок" из соседнего 205-го полка, тоже отправляющаяся на эти учения. Командир батареи, капитан Профатилов, доложился Абросимову, как начальнику эшелона. Был сформирован сводный караул, для охраны техники в пути, назначены начальники караулов.

Вагоны для личного состава были не пассажирские, а наскоро оборудованные деревянными нарами, грузовые. Офицеры посмеивались, как в 41-м на войну едем.

Наконец, к вечеру четверга, 18 июня погрузка была закончена, все разместились по местам, и эшелон тронулся. Не спеша, постукивая на стыках и покачиваясь на стрелках, эшелон уходил на север. Свежий вечерний ветер задувал в открытые двери вагонов, приятно охлаждая разгоряченные дневным солнцем и напряженной работой тела. Напряжение стало понемногу спадать, в офицерском вагоне доставались домашние запасы, на сложенных ящиках был накрыт стол, появилась одна бутылочка, затем вторая и потекла неторопливая дорожная беседа с занятными историями из жизни, шутками и анекдотами. К слову сказать, атмосфера в дивизионе сложилась хорошая, иногда случались дружеские посиделки, когда отмечался чей-то день рождения или другой праздник, что не мешало старшим офицерам требовать с младших службу "на полную катушку". Пили в норму, которую каждый знал себе сам, поэтому никаких эксцессов в пьяном виде никогда не было. Еще одним из правил "Суворыча" было: " В этой жизни невозможно совершенно не пить, только нужно очень хорошо знать, с кем, когда и сколько!"

Эшелон шел не спеша, обходя крупные города и подолгу простаивая на небольших разъездах и полустанках. Чтобы не скучать, каждый придумывал себе какое-то занятие. Командир разведвзвода из батареи управления дивизиона лейтенант Гелеверя например, установил в солдатском вагоне стереодальномер и устроил соревнование среди дальномерщиков (хотя участвовать мог любой желающий). Первым призом была большая коробка шоколадных конфет, вторым - коробка поменьше, третьим - большая шоколадка. Имелось и несколько утешительных призов в виде маленьких шоколадок. Хотя сначала некоторые недоумевали, зачем тренироваться на стереодальномере, ведь есть прекрасный лазерный дальномер, навел, нажал кнопу и получил точное расстояние. На что Гелеверя отвечал, что лазерный дальномер один, зависит от источников питания, которые требуют периодической подзарядки, а стереодальномер хоть постарее и не такой точный, но на средних дальностях в хороших руках может показать результаты не хуже. К тому же их в дивизионе - четыре штуки.

При этом он показывал на своего дальномерщика сержанта Сорочана, который при его словах согласно кивал головой.

Соревнования вызвали большой интерес, сформировались команды от каждой батареи и группы болельщиков. Главным судьей избрали Абросимова, рефери на ринге, т.е. у дальномера, были лейтенант Гелеверя и сержант Сорочан.

Было проведено несколько этапов, занимавшие последние места выбывали.

К концу второго дня пути были определены победители, которым и вручили вкусные призы, тут же совместно и съеденные.

21 июня 1981года. Воскресенье

Утром 21 июня 1981года к рампе^{2} железнодорожной станции Сенкевичевка, находящейся километрах в пятидесяти от советско-польской границы, подошел для разгрузки воинский эшелон. Это, впрочем, никого не удивило. Все знали "военную тайну", что в этом районе планируются большие военные учения "ЗАПАД - 81". В соседней Польше маршал Ярузельский конфликтовал с профсоюзным движением "Солидарность" и, желая пригрозить "антисоветским и антисоциалистическим элементам" руководство СССР решило "поиграть мускулами". К тому же не исключалась возможность, в случае необходимости, перехода войсками границы и восстановления " социалистической законности" по подобию Чехословакии в 1968-ом году. Чтобы избежать бардака 1968-го года, когда вводились сформированные из "партизан"^{3} части, в этот раз решили обойтись кадровыми военными. Однако, собирать всю группу войск задействованную в учениях приходилось "с бору по сосенке" из частей Прикарпатского и Западного округов.   

Прибывший дивизион входил в состав 207-го Гвардейского мотострелкового полка, и имел на вооружении самоходные 122-х миллиметровые гаубицы "Гвоздика", в этом же эшелоне прибыла батарея зенитных самоходных установок "Шилка" из соседнего 205-го полка. Части находились в одном военном городке, и офицеры хорошо знали друг друга.

Рампа оказалась коротковатой для такого эшелона, вся техника не смогла сразу выгрузиться, пришлось гонять состав по станции, чтобы отцепить освободившиеся платформы и подать под разгрузку оставшиеся. Слава Богу, в этой каше из рева двигателей, матов, клубов дыма выхлопов, жары и двигающихся САУшек и ЗСУшек никто не пострадал, к вечеру колонна техники была вытянута на дороге и готова к маршу.

Кроме восемнадцати "Гвоздик" в колоне были БТР-70 взводов управления, 131-е ЗИЛы с боеприпасами и бензовоз с соляркой, выдавленный командиром дивизиона подполковником Абросимовым из командира полка. Зенитная батарея пристроилась следом и имела шесть "Шилок", БТР командира батареи и две машины с боеприпасами.

Самоходная 122 мм гаубица 2С1 "Гвоздика" (САУ - самоходная артиллерийская установка) начала поступать на вооружение в конце 70-х годов и имела вес 16 тонн, экипаж 4 человека, осколочно-фугасный снаряд весом 21,8 кг выстреливала на дальность до 15 километров при боезапасе 40 выстрелов. Запас хода- 500 км. Могла вести огонь с закрытых огневых позиций и прямой наводкой. При герметичном легкобронированном корпусе, защищавшем экипаж и орудие от пуль и осколков, она могла даже плавать, за счет перематывания гусениц, правда скорость при этом не превышала 5 км/час.

Зенитная самоходная установка ЗСУ-23-4 "Шилка" предназначалась для борьбы с низколетящими скоростными целями, имела вес 20,5 тонн, экипаж 4 человека.

Установленные на ней четыре 23-х миллиметровые пушки имели такую плотность огня, что их снаряды, при стрельбе по танку, в считанные секунды уничтожали все внешние приборы наблюдения и связи, а попадая в ствол, пробивали в нем отверстия, делая непригодным для стрельбы. Дальность обнаружения цели составляла 12 км, а зона сопровождения целей начиналась с 10 км.

Бронетранспортеры БТР-70 предназначены для перевозки отделения мотострелков с их оружием и поддержки огнем при ведении боевых действий. Имеет на вооружении установленные во вращающейся башне спаренные крупнокалиберный пулемет КПВТ калибром 14,5 мм и ПКТ калибром 7,62 мм. Все его восемь колес - ведущие, имеет водометный движитель для плавания и легкобронированный герметичный корпус с системой фильтрации воздуха.

При установке дополнительного оборудования и радиостанций применяется, так же, как командно-штабная машина управления артиллерийским огнем и используется взводами управления самоходных артиллерийских дивизионов.

Для получения указаний, офицеры собрались у КШМки (командно-штабной машины) командира дивизиона. До них были доведены порядок движения, интервалы между машинами, позывные, основные и запасные частоты для радиосвязи. Экипаж машины - топопривязчика, стоящей в голове колонны, уже закончил привязку к местности. В то время спутниковой навигации не было и, для определения своих координат на местности применялся простой, но достаточно надежный метод. Машина - топопривязчик устанавливалась в точке, координаты которой с достаточной точностью можно было определить по карте. Например, тригонометрический пункт, перекресток дорог или другой ориентир, имеющийся на карте и на местности. Запускались высокоскоростные маховики- гироскопы, которые за счет инерции сохраняли свое положение при изменении направления движения. На планшет ложилась карта, на точку начала движения устанавливалось перо самописца, которое и отчерчивало весь маршрут движения.

В любой момент можно было снять с карты координаты своего местонахождения и не заблудиться в незнакомой местности, ночью или в тумане. Но основное его назначение было - получение точных координат огневой позиции (ОП) и наблюдательного пункта (НП), что необходимо для ведения артиллерийской стрельбы с закрытых огневых позиций.

Наконец колонна тронулась. Растянувшись длинной железной змеёй, лязгая гусеницами, она поднимала в воздух тучи пыли. Дождей давно не было и прокаленная солнцем земля, под гусеницами превращалась в мельчайшую пыль, оседавшую толстым слоем на броню и придорожные деревья. Через пару часов колонна свернула с шоссе в лес. Дальше путь лежал по лесным дорогам. В лесу скорость движения упала, уменьшилась и пыль. САУшки и ЗСУшки, как большие животные, неторопливо протискивались по узкой лесной дороге, иногда задевая за склонившиеся пониже ветки деревьев. Стемнело, механики-водители ориентировались теперь по еле видным габаритам впереди идущих машин. Приборы ночного вождения не включали, так как не было необходимости в светомаскировке.

Наконец, уже за полночь, колонна прибыла в конечную точку своего маршрута.

Это была широкая лощина, заросшая по краям высокими соснами. Деревья росли достаточно редко, между ними можно было свободно расположить технику, а раскидистые кроны, шумящие в высоте, обещали защиту от палящего солнца днем.

Поступила команда размещать технику. Медленно, задним ходом, машины вползали под деревья и глушили двигатели. После целого дня рева двигателей и лязга гусениц наступившая тишина казалась оглушительной. Постепенно лес, напуганный незнакомыми громкими звуками, вернулся к своей обычной ночной жизни. Тихонько бормотала протекавшая невдалеке речка, где-то ухала сова и все это, как покрывалом, накрывал мерный шорох шевелящихся под ветром крон деревьев.

Указанное место предназначалось для стоянки техники, их должны были встретить и указать место для лагеря, где в палатках им предстояло прожить предстоящий месяц. Однако почему-то их никто не встретил. Перо топопривязчика остановилось в том месте на карте, где им и положено было находиться, да и местность соответствовала карте, ошибки быть не могло. Решив разобраться с этими непонятками с утра, Абросимов отпустил офицеров отдохнуть, назначив сбор в 6-00 у своей КШМки.

22 июня 1981года. Понедельник.

Офицеры начали собираться минут за десять до назначенного срока. Стоя под деревьями они негромко переговаривались, некоторые курили и все с недоумением прислушивались к звукам, доносившимся с запада. Начавшуюся в три часа ночи канонаду сначала приняли за раскаты грозы, но через время стало ясно, что это не гроза, а звуки разрывов артиллерийских снарядов. На слух, шла массированная артиллерийская подготовка, как перед наступлением.

К звукам канонады добавился еще какой-то звук. Он становился все громче, превращаясь в гул сотен авиационных моторов. Наконец над лесом появился и сам источник гула. В небе показались винтомоторные самолеты, они летели с Запада на Восток. Самолетов было очень много. Волна за волной они проплывали над головой. Освещенные восходящим солнцем, сверкая стеклами остекления кабин, они хорошо были видны на фоне розовеющего неба. По виду они напоминали немецкие пикирующие бомбардировщики "Юнкерс-87", виденные в кинохрониках о Великой Отечественной войне, прозванные нашими солдатами "Лаптежниками" за неубирающиеся шасси, закрытые большими гондолами обтекателей. Разговоры смолкли, все смотрели на небо. Наконец кто-то сказал:

"Что за хрень такая, кино что ли снимают". Лейтенант Гелеверя поднес к глазам бинокль, висевший у него на шее. При восьмикратном увеличении самолеты было видно очень хорошо и без труда различались на крыльях фашистские кресты.

Передавая бинокль из рук в руки, офицеры всматривались в небо.

Все повернулись к Абросимову.

- Честно говоря, сам не пойму, в чем дело - произнес он.

Офицеры сдержано, в полголоса, стали высказывать свои предположения о происходящем. Если это кино то, как с ним увязать артиллерийскую стрельбу на границе, если война, то с кем? Неужели для того, чтобы войти в Польшу, потребовалась такая мощная артподготовка. Включили радиостанции.

В КШМке, кроме УКВ станции Р-123, была и коротковолновая станция Р-130.

Пройдясь по диапазонам, радист недоуменно доложил, что на УКВ выше 37 мегагерц вообще тишина, от 28-ми до 37-ми мегагерц слышна немецкая речь, возможно, работают танковые радиостанции, так как насколько раз произносилось слово "Панцер", что на немецком - танк, а весь КВ-диапазон забит немецкой речью и станциями, работающими морзянкой.

Пока судили да рядили, с востока тоже донеслась канонада, однако это было больше похоже на бомбежку. Разрывы были такой силы, что даже земля подрагивала под ногами. Все это, не укладывалось ни в какие разумные версии.

Начальник штаба Васильев дал команду строиться. После его доклада, Абросимов поздоровался, дал команду "Вольно" и сказал:

- Что бы не произошло, мы должны помнить, что являемся офицерами и солдатами Советской армии, и должны с честью выходить из любых непредвиденных ситуаций. Исходя из неопределенность обстановки, приказываю:

- солдатам и офицерам получить боеприпасы к стрелковому оружию, оружие зарядить и быть готовым к его применению.

- немедленно начать подготовку орудий к боевому применению, подготовить снаряды, заряды и уложить в боеукладку орудий. Подготовить весь имеющийся боезапас. О готовности доложить к 10-00.

- из числа водителей выставить боевое охранение по периметру нашего расположения, на расстоянии 500 метров от него.

- из взводов управления и разведвзвода организовать четыре разведгруппы, численностью по десять человек, включая водителя и стрелка БТРа.

- Командирами разведгрупп назначаются:

Старший лейтенант Лучик, лейтенанты Гелеверя, Денисенко и Омельченко.

В 8-30 разведгруппам прибыть для получения боевой задачи.

- командиру зенитной батареи, капитану Профатилову, обеспечить защиту дивизиона с воздуха. Огонь открывать только при явной атаке противника.

- произвести тщательную маскировку, с использованием штатных и подручных средств. Передвигаться только по лесу, не выходя на открытое пространство.

- Вопросы есть?

Основной вопрос, конечно, был - Что же все-таки происходит? - Но все понимали, что командир знает на больше них.

- Вопросов нет! Разойдись.

Офицеры разошлись по своим подразделениям, и закипела работа.

Для тех, кто не знает, поясню, что техника во время хранения находится на консервации, стволы орудий изнутри смазаны толстым слоем смазки. Чтобы можно было стрелять, необходимо эту смазку тщательно удалить. Это нелегкая задача занимает немало времени. Представьте, что вам нужно почистить ружье с длинной ствола в четыре метра. Снаряды тоже хранятся в смазке и без взрывателей. Нужно очистить их от смазки, ввернуть взрыватели, закрепить их от самопроизвольного отворачивания накерниванием. Хотя взрыватели взводятся в момент выстрела, картина, когда человек сидит и лупит молотком по снаряду в районе взрывателя, не для слабонервных. Уже подготовленные снаряды и гильзы с зарядами^{4} необходимо погрузить в САУ и закрепить в креплениях боеукладки.

Зенитчики тоже занимали подготовкой своих ЗСУшек. Установив зарядную машинку, они набивали длинные металлические ленты снарядами и укладывали их в зарядные ящики пушек. При скорострельности 3500 выстрелов в минуту, четыре ленты по 500 снарядов улетали меньше чем за минуту, а весь боекомплект машины составлял 2000 снарядов.

Солдаты и офицеры получали патроны к автоматам, снаряжали магазины и укладывали их в подсумки. Разведчики получили еще по две гранаты РГ-42.

Работа кипела, но не было слышно обычного в таких случаях разговора, дружеских подначек и смеха над удачными шутками. Продолжавшаяся на западе канонада и пролетавшие иногда на небольшой высоте самолеты всех тревожили, поэтому работали молча, сосредоточенно, разговоры велись в полголоса и по делу.

Лейтенант Гелеверя.

Времени на сборы было в обрез. Пока водитель и башенный стрелок моего БТРа снаряжали патронами ленты для КПВТ и ПКТ, я построил свой взвод. Пока шли от Абросимова, я уже наметил, кого возьму с собой. Конечно сержанта Сорочана, он помимо того, что отлично работает с дальномером, прекрасно развит физически, имеет зоркий глаз и к тому же, неплохо стреляет из автомата и пулемета. Обязательно сержанта Мавроди, командира отделения связи, пару радистов с переносными радиостанциями, чтобы можно поддерживать связь с броником, когда придется удалиться от него, рядовых Петренко, Самойлова и Крюкова. Конечно, группа маловата, но еще водитель и пулеметчик БТРа, итого со мной десять человек. Объявив, кто идет со мной, я стал изучать полученную карту. Лесной массив, в котором мы находились, был очень большой. На западе, он начинался почти от государственной границы, проходившей по реке Буг, и тянулся на восток почти сто километров, на юг от нашего расположения до границы леса было километров семьдесят, а на север он уходил на территорию Белоруссии и уже за пределами карты, очевидно переходил в знаменитые белорусские леса, место базирования партизан. Конечно, это не была сибирская тайга, где на сотни километров не было населенных пунктов. По лесу были разбросаны хутора, деревеньки и городки, проходили дороги, даже несколько крупных шоссе. Крупными населенными пунктами были: на северо-западе, почти у границы, Владимир-Волынский, на востоке - Луцк, на севере - Ковель. Было много речек, в основном небольших, извивавшихся на карте причудливыми голубыми петлями.

Изучая карту, я невольно прислушивался к канонаде на западе, она то притихала, то усиливалась. Я пытался понять, что же с нами произошло, но внятного объяснения произошедшему не было. В школе и институте я много читал фантастики, там иногда попадались такие ситуации, когда герой оказывался в прошлом. Начиная с Уэллса и "Янки при дворе короля Артура" эта тема периодически возникала в литературе, но ведь это фантастика! Хотя других, более разумных объяснений сложившейся ситуации не было. По всему было, похоже, что мы переместились ровно на сорок лет назад, и попали в 22 июня 1941 года, в момент начала Отечественной войны. В этом случае становится объяснимым канонада боя на границе, пролет армады самолетов с немецкими крестами на крыльях и бомбовые разрывы на востоке, куда пролетели эти самолеты. Если исходить из этих предпосылок, то нам будет не сладко. Хотя конечно наша техника и оружие превосходили немецкую, того периода, но все-таки, самоходка не танк, броня у неё противопульная и даже 20-ти миллиметровые пушки немецких танков Т-2 могли ее пробить. Конечно при попадании из нашей "Гвоздики" в немецкий танк, от него мало что оставалось и КПВТ БТРов должны были пробивать их броню, однако основной немецкий танк Т-3 уже был "не по зубам" пулеметам БТРов, а стоявшие на нем (в зависимости от модификации) 37-ми или 50-ти миллиметровые пушки представляли уже серьезную угрозу. И что самое плохое, боеприпасов было мало, а взять их здесь было не где. Крупнокалиберный пулемет ДШК, выпускавшийся в это время, имел калибр 12,7 мм. Патрон к АК-74 был еще даже не создан. Единственное, что немного утешало, пулемет ПКТ был разработан под винтовочный патрон, использовавшийся еще в знаменитой "трехлинейке" Мосина. Эти патроны должны здесь быть, но на оккупированной территории, в конце концов, и они кончатся. Проблема со снарядами, возможно, могла решиться за счет использования боеприпасов к 122 мм орудиям довоенного выпуска, но где бы найти тот склад, на котором они есть! Оставался один выход, постепенно перевооружаться на трофейное оружие.

Острым был вопрос и с топливом для техники, немцы использовали в основном бензиновые двигатели, так что для заправки БТР и ЗИЛов можно было использовать трофейный бензин, а вот с дизтопливом могли возникнуть большие проблемы, имеющиеся в бензовозе пять тонн погоды не делали.

Пока я работал с картой, бойцы нарубили веток и закрепили их на БТРе, так что он стал походить на большущий куст. Это было явно не лишним, так как уже пару раз появлялся немецкий самолет разведчик "Фокке-Вульф 189А", называемый в книгах о войне "Рамой". Имея два фюзеляжа, он и, правда, походил на рамку.

За этими делами я чуть не прозевал время сбора. Быстренько погрузившись на броню, мы тронулись к КШМке Абросимова. Хотя мы и не опоздали к назначенному сроку, но прибыли последними. БТРы Денисенко, Омельченко и Лучика уже были на месте, а они со своими людьми стояли перед машиной командира.

Построив своих разведчиков, я доложился о прибытии для получения боевой задачи.

Абросимов был собран, серые глаза смотрели строго и внимательно.

Разложив на столе карту, он попросил нас подойти поближе. Мы, все четверо, были "двухгодичниками" и он нас иногда называл "студентами".

- Ну что скажете, студенты, - обратился он к нам.

Видя, что остальные молчат, я коротко изложил свою версию происходящего.

- Ну, ты и загнул, - покрутил головой Абросимов - прямо научно-фантастический роман.

- Других версий, в которые укладывались бы прошедшие события, у меня нет.

Окончательно определиться мы сможем, только проведя тщательную разведку.

- Ну а теперь слушайте свою боевую задачу.

- Ваши группы отправятся в разные стороны, группа Гелевери - на запад, группа Денисенко - на север, группа Омельченко - на восток, а группа Лучика вернется назад по нашему маршруту. Во время поиска, соблюдать особую осторожность, в боестолкновение с противником не ввязываться. Помните, вы разведка. Вы должны пройти на мягких лапах и все узнать. Нам нужно в первую очередь определиться, где мы находимся, какое сейчас время, что происходит вокруг. Погоны снять, надеть маскхалаты, личные документы сдать начальнику штаба. Связь держать постоянно. Основные и запасные частоты, а так же позывные получите у него же. Ну, с Богом, хлопцы.

Собрав документы у своей группы, я вместе со своими оставил их у Васильева.

Записал частоты для связи и позывные. Позывной дивизиона был "Гвоздика", мне же достался позывной "Буссоль". Попрощавшись с ребятами, мы погрузились на броню и тронулись в путь.

На запад уходила неширокая, то ли просека, то ли старая, заросшая невысоким кустарником, дорога. На карте ее не было, и куда в конце она нас приведет, мы не знали. Но сейчас она шла в нужном нам направлении. Вся группа расселась сверху на броне, сектора наблюдения были распределены заранее. Достав самодельную гарнитуру на длинном кабеле, я подключился к внутреннему переговорному устройству. Самоделка имела то преимущество, что имела один наушник, оставляя второе ухо свободным. Имея связь с водителем и пулеметчиком, я в то же время слышал, что творится вокруг. Основным неудобством были ветки деревьев, которые так и норовили нас хлестнуть.

Дорога, иногда делая небольшие изгибы, шла пока в нужном направлении, и часа полтора мы проехали без приключений, только звуки канонады на западе постепенно становились все отчетливей и сильнее. Дорога стала заворачивать вправо, впереди показался просвет между деревьев. Остановившись, мы спешились и растянувшись в цепочку по фронту стали осторожно приближаться к просвету. Это оказалась поляна, на которой перекрещивались несколько дорог.

Дороги были в основном малонаезженные, кроме одной. Подходившая к поляне с юга, она уходила на север. Видно было, что по ней в последнее время было интенсивное движение, скорее всего грузовых автомобилей.

Вызвав на связь "Гвоздику", я попросил разрешение проверить эту дорогу, высказав предположение, что конечным ее пунктом может быть военный объект или склад. В то время в народном хозяйстве, тем более в западных областях, присоединенных к СССР в 39-м году, автомобилей было очень мало, а чтобы так накатать дорогу, по ней должны проехать не один десяток машин, которые были, в основном, у военных.

Получив разрешение, мы направились на север, вглубь леса. Скорость держали небольшую, чтобы иметь возможность спрыгнуть с БТРа прямо на ходу. Мы проехали уже километров семь, когда за очередным поворотом увидели ворота.

Точнее это были рамки, сколоченные из тонких стволов деревьев, с натянутой на них колючей проволокой. Створки были прикручены проволокой к деревьям, стоявшим на обочине. От этих деревьев, в обе стороны, вглубь леса, уходил забор из колючей проволоки. Слева от ворот, внутри изгороди, стоял "грибок" для часового, однако никого под ним не было. Приказав бойцам залечь, я остался сидеть на броне за башней. Громко, чтобы было хорошо слышно, я сказал пулеметчику,

- Кравченко, покрути башней, чтобы все увидели на ней звезду.

Башня плавно повернулась влево, затем вправо.

- Эй, есть, кто живой, выходи - еще громче крикнул я.

Какое то время стояла тишина, затем послышалось шевеление в придорожных кустах и на дорогу вышел, отряхиваясь, человек в советской военной форм, с кобурой на поясе, на петлицах у него было по одному квадратику. Я спрыгнул с брони и подошел к нему.

Поправив фуражку, он приложил к ней руку и представился:

- Начальник караула, младший лейтенант Коровин.

Отдав честь, я тоже представился:

- Командир разведвзвода, лейтенант Гелеверя.

Еще до выезда, на инструктаже, была разработана легенда, что мы - секретное подразделение, вместе с новой секретной техникой, можно сказать с опытными образцами, проводим испытание в полевых условиях. Легенда была, конечно, хилой, но хоть как-то объясняла невиданную здесь технику и оружие. Эту легенду я и поведал Коровину. Он же мне рассказал, что его караул от военной комендатуры г. Горохов, охраняет военный склад. Заступили они вчера вечером, а ночью произошла перестрелка караула с неизвестными людьми, пытавшимися подобраться к складу. Сегодня с утра услышали канонаду, увидели самолеты и вот теперь не знают, что дальше делать. Ни радио, ни телефонной связи с комендатурой у них нет. Оказывается, таких временных складов в этом лесу было несколько. Со своим караулом он бывал на них, правда, что на каком храниться, точно не знал.

- Скорее всего, на ваш склад наткнулась небольшая группа немецких диверсантов, имеющая другое задание. Иначе бы вы так просто не отделались. В какое время началась артиллерийская стрельба, и пролетели самолеты?

- Канонада началась в 03-00, самолеты появились около 06-00.

Мы сверили часы и оказалось что мои показывают день недели - понедельник.

- У Вас неправильно идут часы, сказал Коровин, сегодня воскресенье, 22 июня.

- Год то хоть 41-й? - пошутил я.

- Конечно - с улыбкой ответил он.

Мои "Командирские" часы его заинтересовали, я сказал, что такие делают в Чистополе, специально для офицеров, потому и называются "Командирские".

При слове "офицеры" Коровин как-то странно на меня посмотрел, и в его взгляде появилось сомнение.

- Разрешите посмотреть Ваши документы, - обратился он ко мне.

Не сразу поняв, что его смутило, я лихорадочно думал, что такого я ляпнул, что возбудил в нем подозрение? Скорее всего, его насторожило слово "офицеры", ведь в этот период в Красной Армии не было "офицеров", а были "командиры". Мысленно дав себе пинка, за то, что не следил за своими словами, я стал выкручиваться из этой щекотливой ситуации.

- Наши документы остались в штабе дивизиона, ведь мы выполняем разведзадание, а вот немецкие диверсанты, точно бы показали бы Вам документы, им рисковать своими головами, болтаясь в зоне боевых действий без документов, смысла нет. Что же касается так смутившего Вас слова "офицеры", то здесь в глуши, Вы многого не знаете. Мы поближе к Москве, и знаем, что планировалось ввести погоны и назвать командиров - офицерами. Но думаю, в связи с началом войны, эти реформы будут отложены на какое-то время.

Не знаю, поверил ли он мне, скорее не очень, но и на немцев мы не были похожи. Поразмыслив, он вероятно решил сейчас не идти на конфликт с неизвестными последствиями, поскольку сила была на нашей стороне, а быть начеку и посмотреть, какие будут мои дальнейшие действия. Скорее всего, при случае он доложит о таких обмолвках особистам, но сейчас спорить со мной ему было не с руки.

- Вы думаете, это война? - задал он волнующий его вопрос.

- Война.

Как нам не казалось, что такое не возможно, мы все-таки оказались в прошлом, на 40 лет назад. Здесь была настоящая война, где в любой момент можно погибнуть, получить ранение, попасть в плен. Скорее всего, мы больше не увидим своих родных и близких. От осознания этого факта становилось не по себе. Но сделать ничего было нельзя, раз уж попала собака в колесо, пищи, а беги. Остается только показать, на что мы способны и успеть залить побольше горячего сала немцам за шиворот. Эта мысль позволяла сохранять самообладание.

Меня, конечно, страшно разбирало любопытство, что же хранится на этом складе, но видя настороженность начальника караула, я решил, сначала не давить на него, а попытаться склонить к сотрудничеству. Я видел, что он растерян, не знает, как ему быть дальше и что делать в сложившейся обстановке и решил сделать вид, что мы уезжаем.

- Ну ладно, товарищ младший лейтенант, счастливо оставаться, а нам свое задание нужно выполнять.

Конечно, был риск, что он просто попрощается с нами, и мы уедем ни с чем, но уж больно растерянно выглядел этот начкар. Остаться опять самим в этом лесу в полной неизвестности. К тому же, его, вероятно, очень беспокоила ночная перестрелка с неизвестным противником. Мне даже стало его немного жаль. И я не ошибся в своих расчетах.

- Товарищ лейтенант, а как же мы, что нам делать?

- Ну, не знаю, - с задумчивым видом начал я, - из Гороховской комендатуры теперь вряд ли приедут. Немецкие самолеты сильно бомбили город. У Вас есть два варианта, либо ждете распоряжений из своей комендатуры, либо выполняете новые распоряжения старшего по званию, ведь в уставе написано, что выполняется последнее приказание. К тому же, исходя из обстановки, вы так и будете охранять этот склад, но, подчиняясь командиру нашего дивизиона.

- Разрешите подумать?

- Конечно, но времени на размышление Вам, не более пяти минут, мы и так задержались.

Подойдя через пять минут, Коровин сказал:

- Я согласен, временно, перейти в подчинение командира дивизиона.

- Хорошо, а теперь расскажите, что же за склад Вы охраняете?

- Точно не знаю, вечером не успел осмотреть, а утром не до этого стало, а раньше на этом складе мы не стояли.

- Ну, пойдемте, посмотрим, сейчас в хозяйстве любая мелочь пригодится.

Мы вместе прошли на территорию склада. Часовые службу несли исправно.

Хотя они прекрасно видели, кто идет, по уставу останавливали нас окриком

- Стой, кто идет?

- Начальник караула.

- Начальник караула ко мне, остальные на месте.

Коровин подходил к часовому, после его разрешения подходили и мы с Сорочаном.

Склад представлял из себя участок леса вдоль дороги, обнесенный колючей проволокой, закрепленной на стволах деревьев. Ровными рядами стояли штабеля деревянных ящиков разных размеров. По тому, как они были сложены, было видно, что это, во всяком случае, не артиллерийские боеприпасы. Изучение маркировок на ящиках подтвердило наши предположения. Это был склад стрелкового оружия и боеприпасов к нему. В одном штабеле лежали ящики с самозарядными винтовками СВТ-38, в другом - с автоматами ППД, в третьем - с пулеметами ДП. Отдельно стояли штабеля ящиков с патронами. Хранившимся здесь оружием можно было вооружить целый полк.

- Ваши бойцы вооружены винтовками Мосина, - уточнил я у Коровина.

- Да и по десять патронов на каждого, точнее, осталось штук по пять на винтовку.

- Как обращаться с ППД знаете?

- На занятиях изучал разборку и сборку, но опыта стрельбы нет.

- Вскрывайте ящики с ППД и патронами к ним. Вооружите ими караул. У каждого должно быть по два снаряженных диска с собой и по сотне патронов в запасе. Если необходимо, проведите занятия по изучению оружия. Используйте отдыхающие смены и пять моих бойцов.

- Разве мы имеем право, распоряжаться этим имуществом? Ведь не было никакого приказа!

- Товарищ младший лейтенант. Если Вы не поняли, началась война! Фашистская Германия напала на СССР! По законам военного времени Вы обязаны выполнять приказы старших по званию. Вы что думаете, если на Вас нападет более крупная группа немецких диверсантов, вы с трехлинейками сможете от них отбиться? Да они передушат Вас как котят! Тем более, что я не предлагаю вам разбазаривать оружие, а приказываю усилить огневую мощь Вашего караула. Кто в карауле умеет работать с пулеметом?

- Я и еще два человека.

- Тогда соберите пять пулеметов ДП, снарядите по три диска. По периметру отройте стрелковые ячейки, возле ворот установите пулеметы, Вы со своим будете резервом. В ячейках создать запас патронов.

В это время мы подошли к ящикам с гранатами.

- Раздайте по пять гранат и по десятку выложите в каждой ячейке. На перевооружение Вам - один час, ячейки должны быть готовы через два часа. Все понятно? Вопросы есть?

- Все понятно, вопросов нет.

- Отдавайте необходимые распоряжения и подходите ко мне, поработаем с картой. Выполняйте!

- Есть!

- Сорочан, выдели пять человек в помощь караулу, броник разверните, на расстоянии пятьсот метров на дороге выставить боевое охранение с рацией. Для нас подготовьте десять ППД и по паре снаряженных дисков на каждый. Из пяти пулеметов - два возьмем с собой. В БТР загрузите по цинку патронов на каждый автомат и десяток цинков с пулеметными патронами, они должны подойти для ПКТ. Об исполнении - доложить!

- Есть!

Отдав распоряжения, я сел на ящик и достав карту, стал ждать Коровина.

Эти склады не давали мне покоя. Для чего их здесь разместили? Ведь если есть стрелковое оружие, могут бать и артиллерийские склады, склады с горючим, продовольствием! Но почему почти у границы? И тут я вспомнил! Незадолго до отъезда, по совету Абросимова, я купил книгу воспоминаний генерал- майора Петрова, который начинал войну как раз в этих местах. Дивизион, в котором он был старшим на батарее, стоял под Владимиром - Волынским. Эта книга сейчас лежала в моем чемодане у старшины дивизиона. В ней описывались предвоенные дни и первые месяцы войны. Там то я и читал, что по планам советского командования, после объявления Германией войны и проведения мобилизации, именно в эти районы должны были прибывать части для получения вооружения, боеприпасов и техники. Неожиданное нападение без объявления войны, перечеркнуло все эти планы, но на наше счастье, склады остались.

Подошедший Коровин доложил, что оружие подготовлено и роздано бойцам,

Короткие занятия по обращения с ППД проведены, ячейки откапываются, к сроку будут готовы. Пригласив его подойти ближе, я развернул на ящике карту и попросил показать, где еще находятся склады. Поизучав минут пять карту, он стал указывать места, делая привязку к населенным пунктам.

- Более точно сказать не могу, на Вашей карте нет тех дорог, по которым обычно нас возили.

Отметив предполагаемые районы на карте, я пошел к БТРу доложиться по радио в дивизион. Вызвав "Гвоздику", попросил пригласить к рации "Первого". Минут через пять из наушника послышался голос Абросимова,

- Первый на связи, докладывайте.

Как мог кратко, я доложил о складе, о предполагаемых местах нахождения других складов, о том, что караул склада подтверждает, что сегодня 22 июня 1941 года.

Сказал и о книге Петрова и о своих выводах.

Через пару минут, необходимых чтобы разложить карту, я стал диктовать координаты складов. По окончании, он дал команду ждать дальнейших распоряжений.

Выбравшись из БТРа, я присел на пустой ящик от патронов, установленный расторопными разведчиками под деревом, на манер скамеечки.

Ко мне подошел Коровин.

- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

- Присаживайтесь, товарищ младший лейтенант, - указал я ему на соседний ящик - какие будут вопросы?

- У вас отличное оружие, зачем вы берете себе еще и ППД?

- Хороша наша Маша, но на нее мало патронов! - усмехнулся я. - Мы ведь не на войну ехали, у нас опытные образцы и наших патронов нам хватит минут на пять хорошего боя. Вы тоже патроны экономьте, хоть у вас здесь их ящики, но война только начинается, а подвоза уже не будет.

- Как не будет? - удивился Коровин - скоро подойдут наши части, и мы погоним немцев, будем бить врага на его территории!

- Мне бы самому хотелось, чтоб так и было. Однако могу только сказать, война будет долгой и тяжелой, но мы выстоим, разобьем немцев и дойдем до Берлина. Очень многие погибнут, и многое будет разрушено. Не спрашивайте, откуда мне это известно, все узнаете в свое время. Но то, что я Вам сказал, хорошенько запомните. Как бы не сложились наши судьбы, где бы Вы не оказались, знайте, мы все равно победим. И чем больше каждый из нас сделает, тем быстрее придет победа!

Коровин задумался, а меня позвал радист,

- Товарищ лейтенант, "Гвоздика" на связи!

Забравшись в броник, я нацепил на голову наушники и позвал дивизион,

- "Гвоздика" "Гвоздика", я "Буссоль", прием.

- "Буссоль", я "Гвоздика". Ваша информация подтверждается другими группами. Продолжайте движение по определенному ранее маршруту. Караулу - продолжать несение службы, от нас подойдут машины за оружием и привезут им продовольствие. При появлении наших отступающих - концентрировать их в районе склада. Для организации связи оставьте одного человека с радиостанцией. Как поняли? Прием.

- "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял, выполняю. Дайте позывной для оставляемой станции. Прием.

- "Буссоль", я "Гвоздика". Позывной для склада - "Роща -1". Прием.

- "Гвоздика", я "Буссоль", Все понял. Конец связи.

Выбравшись наружу, я подозвал Коровина и передал ему приказание командира дивизиона.

- Товарищ младший лейтенант, вам все понятно?

- Непонятно, о каких наших отступающих идет речь?

- Немцы, после прорыва или обхода линии обороны укрепрайонов, будут двигаться по хорошим дорогам. На карте видно, что такие дороги идут в направлениях на Ковель, Луцк и Горохов. А остатки наших частей будут пробираться на восток по лесам. Не исключено, что они на Вас наткнутся.

- Неужели Вы думаете, что немцам удастся продвинутся так далеко?

- Немецкая тактика заключается в том, что ударными группировками по хорошим дорогам они быстро продвигаются вглубь нашей территории, отрезают пути снабжения, а потом добивают окруженные части, оставшиеся без боеприпасов и горючего. Поэтому я Вам и говорил, что патроны надо беречь.

Позвав сержанта Мавроди, я приказал ему взять одну Р-108, усилитель УМ-2 и организовать связь с дивизионом. Место для станции определили в окопчике начальника караула. Развернув рацию и подключив УМ, попытались вызвать дивизион, однако нас, очевидно, не слышали. Только после того, как подключили антенну бегущей волны, связь появилась. При подготовке к отъезду на учения, я приказал провести контрольно-тренировочный цикл всем аккумуляторам радиостанций, и теперь проблемы с ними не было. Давая инструктаж радисту, я приказал ему беречь ресурс аккумуляторов и на передачу работать только в случае крайней необходимости.

За всеми этими делами время пролетело незаметно, однако часы показывали уже пол четвертого. Солнце переместилось на юго-запад и нужно было поторапливаться. Попрощавшись с Коровиным, мы погрузились на броню и двинулись. Доехав по дороге до уже знакомой поляны с перекрестком, свернули на запад и снизив скорость продвигались в сторону границы. Впереди, в семи - восьми километрах должна была проходить дорога Владимир-Волынский - Горохов.

Не доехав до дороги чуть больше километра, мы услышали в той стороне гул авиационного мотора, а затем разрывы бомб и пулеметную стрельбу. Подъехав к дороге на расстояние в метров триста, загнали БТР между парой густых дубов.

Взяв пулемет ДП, мы с Сорочаном и еще тремя бойцами, осторожно направились к дороге. Добравшись до опушки, мы увидели, что на дороге стоит небольшая колона, из четырех машин, которую штурмует пара "Мессершмитов". Две машины, развороченные бомбами, горели, а две другие "Мессеры" добивали пулеметным огнем. Возле машин лежали тела, то ли убитых, то ли раненных, а один человек, лежащий на спине в неглубокой ямке, метрах в двадцати от дороги, стрелял по самолетам из винтовки. Видно было опытного солдата. Движения его были уверенны, целился он тщательно, но стрельба результата пока не давала.

Немецкие летчики, очевидно, его видели, но хотели сначала поджечь оставшиеся машины, оставляя наглого стрелка на закуску.

Опушка была метрах в двухстах от дороги, солнце, хотя и светило нам навстречу, было еще высоко, и пролетавшие почти над дорогой самолеты были хорошей целью.

- Ну что Сорочан, причешем немного фрицев?

- Как прикажете, товарищ лейтенант!

Хотя Абросимов и приказывал нам избегать боестолкновений с противником, но это же были не наземные части, к тому же руки так и чесались проучить обнаглевших немцев. Рядом оказалось очень удобное дерево с развилкой, в которую Сорочан и пристроил пулемет. Проверив установки прицела, он зарядил оружие и стал ждать очередного захода "Мессеров". Уверенные в своей безнаказанности, они проводили штурмовку на минимальной скорости и высоте. Начиная стрельбу издалека, они затем проносились на самой колонной. Как раз в такой момент Сорочан и выпустил по ведущему длинную, на пол диска, очередь. Самолет дернулся, за ним появился шлейф и, круто отвалив в сторону, он стал набирать высоту. Вероятнее всего, мы ему повредили систему охлаждения, и пока двигатель не остановился, летчик хотел подняться повыше. Я крикнул - Быстро уходим, - схватив пулемет, мы как лоси ломанулись в глубь леса. И как раз вовремя. Разозленный летчик второго самолета прошелся пулеметной очередью по опушке, а затем, развернувшись, стал догонять своего ведущего. Поняв, что самолеты удаляются, мы вернулись на опушку.

Дерево, с которого стрелял Сорочан, было все посечено пулями.

- Метко стреляет гад - сказал Сорочан дрогнувшим голосом.

- Ну, ты, положим, не хуже - подбодрил я его.

На дорогу, к машинам, начали собираться уцелевшие, лежавшие до этого в кюветах и ямках. Подошли и мы. Крепкий старшина, со светлыми волосами и густыми пшеничными усами на загорелом лице, забросив за спину винтовку, из которой он стрелял по самолету, руководил работами. Сначала, заметив нас, люди насторожились. Но, увидев, что мы держим оружие за спиной и ведем себя спокойно, успокоились тоже. Подойдя ближе, я спросил - Кто старший? Старшина представился - старшина Таращук. Оказалось, это взвод обеспечения одного из дивизионов, прикрывавших Владимир-Волынский укрепрайон (УР), направлялся на склады боепитания во Владимире-Волынском, за снарядами. Ехавший в первой машине лейтенант, командир взвода - погиб. Две оставшиеся машины чудом уцелели. Конечно, кабины и кузова были посечены пулями, но двигатели завелись и колеса целы. Пока мы помогали грузить в кузова убитых и раненых, старшина Таращук рассказал, что ДОТы УР и поддерживающие их дивизионы не дают немцам переправиться через Буг. Однако, незавершенность строительства огневых точек УРа, позволяет немцам мелкими группами просачиваться в наш тыл и, обстреливая, пытаться сеять панику. А действующие немецкие диверсионные группы одновременно, перед началом обстрела, вывели из строя всю проводную связь с вышестоящими штабами. На прощание мы подарили Таращуку пулемет и три диска с патронами.

- Ну теперь гады, пусть прилетят, - погрозил он кулаком в небо.

Мы расстались, а на дороге остались сгоревшие остатки машин и бурые, быстро темнеющие пятна крови раненных и убитых. Первых раненных и убитых виденных нами так близко.

Мы направились к своему БТРу. Все шли молча, внимательно вглядываясь в темнеющий лес. Настоящая война становилась суровой явью. Если б мы не отбежали в лес, то сейчас у нас тоже могли быть убитые или раненные. С непривычки, от этих мыслей, неприятный холодок пробегал по коже. Услышанная информация о просочившихся немцах, заставляла с особенным вниманием всматриваться в глубину леса. Дело усугублялось тем, что в основном, мы были уроженцы степных районов. Лес был нам мало знаком. Если раньше мы в него и попадали, то не надолго. У нас, в Краснодарском крае, лес только в горах. Иногда я ездил с друзьями в район Хадыженска или Горячего Ключа собирать грибы и кизил. Но то был мирный лес, максимум, что нам угрожало - заблудиться.

Встретивший нас Мавроди ворчал,

- Прётесь через лес как слоны, вас за километр слышно!

Мавроди, хоть и был моим земляком, с Кубани, вырос в предгорном районе, где лес был частью их жизни. Летом, во время каникул, он с такими же пацанами и кем то из родителей, уходили в лес на несколько дней, представляя себя, то партизанами, то разведчиками. Став постарше, ходил с отцом на охоту.

- Не бурчи! - сказал я - Назначаю тебя старшим Лешим, будешь нас всех учить, чтоб мы в лесу были как тени. А то действительно, разведка, а ходим по лесу как туристы!

Пока пришедшие рассказывали о наших похождениях, я связался с дивизионом и доложил о том, что узнал, умолчав, правда, о нашей стрельбе по самолету.

Через время, вышедший на связь начштаба Васильев, приказал возвращаться к складу и сказал, что машины сегодня не придут, а ночевать мы будем у склада.

Погрузившись на броню, мы тронулись в обратный путь. Вечерело, солнце опускалось все ниже и в лесу становилось сумрачно. Все внимательно вглядывались в мелькающий по сторонам лес. Мы хотели до темноты добраться до склада.

К складу мы добрались уже в сумерках. При подъезде я связался с нашей рацией на складе и предупредил, что мы скоро подъедем, чтобы нас в темноте не обстреляли.

По приезду нас ждал горячий ужин из каши с тушенкой и чая. Только сейчас мы почувствовали, как проголодались. Наскоро поужинав, я приказал загнать БТР внутрь ограждения и развернуть передом в сторону ворот, а сам с Коровиным, пока окончательно не стемнело, пошел проверить, как выполнены окопы и несется служба часовыми.

За время нашего отсутствия по периметру было вырыто несколько стрелковых ячеек в полный рост, которые соединялись между собой неглубокими ходами сообщения. В ячейках были сделаны ниши, в которых выложены запасные диски к ППД и гранаты.

- Я вижу, Вы поняли, - сказал я Коровину - что теперь у нас основная задача - оборона склада. Часовые должны нести службу в отрытых ячейках, готовые в любой момент принять бой. Завтра необходимо почистить периметр от кустарника на расстоянии двадцать метров от ограждения, чтоб к забору невозможно было подкрасться незамеченным. Ходы сообщения необходимо углубить, хотя бы до одного метра. Если какие будут вопросы, я в БТРе.

Стемнело, мы стали устраиваться на ночлег. Солдаты, разложив брезент, чистили оружие. Я тоже разобрал и протер свой ПМ (пистолет Макарова), пару раз для тренировки, разобрал ППД. Распределив, кто в какое время дежурит в башне у пулеметов, я забрался в БТР, сел на командирское место и собрался спать. Уставшее тело требовало отдыха, после сытного ужина мысли ворочались в голове медленно.

Последнее, что я подумал, перед тем как уснуть, что другие группы нашли что-то более важное, поэтому машины и не пришли. Как оказалось позже, так и было.