"Семь стихий мироздания" - читать интересную книгу автора (Крупеникова Ирина)

7

Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке. Вспомнился тот, первый случай…

Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить, петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата, понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного, спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только взглянул на Доная и спокойно сказал: «Ты сам излечишь его. Ты достаточно силен, чтобы уверовать и действовать». Бер-Росс попытался возразить, напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: «Верь», — обронил он и ушел.

И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым, детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей раз сам себе сказал — «Верь».

Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в горло.

— Пейте, господин, — проскрипел над ним Дымиус, — и к вам вернутся силы.

— Что это? — выговорил Оливул.

— Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию сам, — он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.

— Спасибо.

Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная. Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг, что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому, что испытал он, услышав голос Тверди.

Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи, ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине, распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.

Оливул не мог сказать, как долго продолжалось его бдение. Он не позволял себе спать, ибо подпустив сон однажды, едва не потерял экзорный образ, благодаря которому Донай держался сейчас за жизнь. В сознание раненый не приходил, но периодически принимался бредить. Несколько раз Бер-Росс расслышал среди бессвязных слов свое имя. Оно звучало, как слабый крик о помощи.

Смотритель замка заботливо приносил еду. Чаще, поставив поднос на стол, он молча удалялся, но иногда задерживался, чтобы поговорить, безошибочно определяя настроение гостя. В ходе этих коротких разговоров Оливул узнал, что в подвалах и на подземном этаже старой башни, постоянно происходят непредсказуемые пространственные изменения, а диковинные создания время от времени навещают замок.

— Некоторых я приручил, — гордо добавил Дымиус.

— Не сомневаюсь, что вы тоже внемиренец в глубоких корнях и владеете Силой Созидания, — сказал ему Оливул. — И вы сможете в один прекрасный день уйти в другие Миры.

— Если только кто-то сжалится и даст мне Жизнь, — тяжело вздохнул упырь. — Из всех Стихий, как вы это называете, тут присутствуют только Твердь и Смерть.

— Я знал немало внемиренцев, которые пробивали себе дорогу в Миры. Вот увидите, придет время, и вы найдете свой Путь, — ответил Белый князь.

По тому, как прекратилось действие бритвенного крема, Оливул определил, что с момента его ухода из Белого Мира прошло шесть дней, и пять из них Донай находился в бессознательном состоянии. Слегка рассеяв образ заживающей раны, наложенный вначале, Бер-Росс осмотрел реальную и остался удовлетворен. Дело без сомнения шло на поправку. Укрепив экзорную накладку вновь, он расслабился, дав себе несколько минут отдыха, но из долгожданной дремы его выдернул шорох, послышавшийся со стороны кровати. Раненый пришел в себя и, стараясь оглядеться, делал слабые попытки приподняться.

— Какого дьявола?… Откуда взялся этот склеп? — с трудом выдавил он, увидав кузена. — Куда ты меня притащил?

— Молчи, тебе не нужно пока говорить. Нас любезно приютил упырь, смотритель замка. Это реальный Мир, на котором развлекаются с полсотни экзисторов сразу. Но пусть тебя это не беспокоит. Лежи, скоро все будет хорошо.

Донай брезгливо поморщился в ответ на последнюю фразу и принялся устраиваться на тахте. Оливул поддержал его, но Ви-Брук только разозлился.

— Отстать. Я сам.

Очень скоро Белый князь прочувствовал, что ему было гораздо спокойнее, когда Донай лежал в забытьи. Парень упрямо норовил встать, ругался, грубил и стремился доказать, что в состоянии двигаться самостоятельно. После одной из таких неудачных демонстраций он упал без чувств. Оливул уложил его на тахте и остался рядом. Очнувшись, Красный князь увидел над собой бледное осунувшееся лицо брата.

— Ты сидел здесь сутки напролет? — изумленно спросил он.

— Это было необходимо. И я тебя прошу: еще два дня в постели и без фокусов. Тогда я сниму наложение и передам его тебе. Договорились?

Донай отвернулся. Оливул предпринял новый заход:

— Послушай меня: я лишь хочу, чтобы ты выздоровел как можно быстрее, и рана не дала бы осложнений.

— Да, хватит. Понял уже, — огрызнулся Ви-Брук.

Донай угомонился, и Оливул смог, наконец, подумать о проблемах, которые временно ушли на второй план: где Крылатый Волк, где Юлька? Как добралась девушка до Белого Мира? Что предпринимает Серафима, узнав о случившемся? Не однажды Бер-князь порывался уйти в Структуру, но всякий раз, взглянув на брата, останавливался. Непонятная сила удерживала его возле Доная, и сила эта исходила от Ви-Брука, будто он, сам того не осознавая, отчаянно искал у Оливула поддержки.

Два дня минули незаметно.

— Ты будешь убирать свою игрушечную нашлепку или нет? — спросил Донай, едва открыв глаза после беспокойного сна.

— Может быть еще рано? — предположил Оливул.

— Мы договорились! Давай живее, мне надоело висеть у тебя на шее.

Бер-Росс удивленно приостановился: из уст Красного князя эти слова прозвучали по меньшей мере необычно.

— Если ты чувствуешь себя готовым, начнем, — медленно ответил он.

Силы Созидания братьев сплелись в общий поток. Синхронизация прошла значительно быстрее, чем предполагал Бер-Росс, и Донай без особого труда принял образ заживающей раны в собственную локальную Игру.

— Твой стиль Игры изменился, — заметил Оливул, проследив, как брат управляет наложением.

— Было бы чему меняться, — проворчал в ответ Донай. — Можно подумать, меня играть учили… Готово. Теперь, надеюсь, я могу встать?

— Я бы этого не делал.

— К счастью, я — не ты.

С этими словами Ви-Брук стал осторожно подниматься с тахты. Пройдясь по комнате, он все же благоразумно вернулся к постели и, покосившись на Оливула, который стоял у окна, делая вид, что перемещения кузена его не тревожат, объявил:

— На первый раз достаточно. Слышишь? Можешь не волноваться.

— С чего ты взял, что я волнуюсь?

— У тебя на затылке прочел… Дымиус сказал, будто ты за всю неделю ни разу не отошел от меня. Это правда?

— Пожалуй. Что он еще рассказал?

Оливул взял со смотрителя слово держать в тайне факт переливания крови, и теперь по реакции Доная хотел определить, выполнил ли тот обещание.

— Кое-что рассказал, — Ви-Брук прислонился к стене, возле которой стояла тахта. — Про замок, про то, как ты меня сюда притащил, как управлял камнем. И еще о том, что во мне якобы много смерти.

Белый князь поднял на Доная взгляд. За его спиной на граните маячила иссиня-черная бесформенная тень. Потухла забытая свеча, тень колыхнулась, преобразившись в силуэт, который нельзя было не узнать.

Смерть выходит из Тверди и возвращается в ее форму. Догадка, мигом переросшая в уверенность, полосонула Оливула.

— Эй, Бер-Росс, что с тобой? — Донай подался вперед.

— Что? — рассеянно переспросил тот.

— Приехали! Ты, братец, сейчас похож на покойника больше, чем обычно. Во-он там, — он кивком показал на противоположный угол комнаты, — есть удобный диван. Я уже в сиделке не нуждаюсь, можешь смело заваливаться спать.

— Не сейчас. Мне нужно убедиться, что Юля добралась до Волка. Потом мы приведем сюда корабль.

— Ты что, никогда не слышал как закрутить Надмирье и приостановить Мир в Структурном времени? — изумился Донай. — Куда ты гонишь? Ты в таком состоянии в какую-нибудь дыру попадешь, а не к Юльке под крылышко!

Оливул сделал вид, что последнее не расслышал.

— Насчет времени ты прав, но это отнимет много сил, — сказал он и продолжал рассуждения вслух. — Впрочем, если подождать здесь еще несколько дней, твоя рана окончательно заживет, и мы сможем отправиться на поиски Волка вместе.

— Вот еще новости! Это почему я должен с тобой идти?

Белый князь невольно обратил взор туда, где привиделась ему тень седьмой Стихии. Слово вырвалось, опередив рассудок:

— Потому что ты — Смерть.

Ви-Брук вздрогнул, но тут же скроил насмешливую гримасу:

— Слушай, братец, кто из нас неделю в жару провалялся: я или ты?

Бер-Росс уже жалел о своей поспешности. Донай не готов был воспринять рассказ о Стихиях, поэтому он, выдержав паузу, перевел разговор на другую тему.

— Зачем ты выдернул стрелу, когда нас несло по Черноте? Только не говори, что не подумал о последствиях.

— Я выдернул стрелу? — чуть не подскочил тот. — Я похож на самоубийцу, по-твоему?

В искренности его ответа сомневаться не приходилось.

— Ты видел стрелявшего?

— Нет, только арбалет. Да в чем дело? Ты выглядишь так, будто с минуты на минуту грянет всемирная катастрофа!

Бер-князь не мог сказать, в чем именно дело, однако чувство опасности вдруг приняло жесткие, хотя и скрытые, контуры. Энергетический вихрь в Структуре, землетрясение, арбалет без стрелк(, исчезнувшая стрела — все было связано в какую-то логическую цепь с точно установленной целью, и ничему хорошему не предшествовало.

— Я должен найти Крылатого Волка. Немедленно. Оставайся здесь, Донай, я вернусь за тобой.