"Дмитрий Кантемир" - читать интересную книгу автора (Йовицэ Влад)7Родика прошла в дубовую рощицу, что была неподалеку. Обернулась, посмотрела на оставшегося позади капитана и разразилась слезами. Илие Арборе проводил ее взглядом. – Поимей ты жалость, капитан! – сказал он Декусарэ. – Не видишь разве, как она мучается? – Мучается? – усмехнулся капитан. – Вот и хорошо, И я когда-то мучался. Оставь меня в покое и занимайся своим делом! Илие Арборе сделал поворот налево кругом, подошел к колонне парней и увел их. А Декусарэ тут же направился в рощицу, к Родике. Плечи девушки вздрагивали от рыданий. Капитан отломил ветку от дерева и кашлянул: – Ну что? Не говорил я тебе, что никуда от меня не Денешься? Девушка зарыдала еще горше. – Ладно, перестань! – уже мягче сказал капитан. Наклонившись, он обнял Родику за талию. – Один поцелуй – и все пройдет!.. Родика отпрянула от него. – Не до поцелуев мне теперь! Капитан хотел было рассердиться но, заглянув пристальнее в глаза девушки, раздумал. Понял: дело серьезное. – Что с тобой? Родика спрятала лицо в ладони. – О-о-о!.. – Что случилось? Отец тебя из дома выгнал? – Мне стыдно… Стыдно вам говорить! – простонала Родика. – Мне стыдно смотреть людям в глаза!.. – Да что случилось-то? Скажешь ты или нет? – Такой позор!.. Лучше умереть… Капитан опустился на колени, погладил ее по голове. – Ну, прошу тебя… – Бояре… Изменники… Бежали к туркам… – Кто? – Мой отец среди них… Зной не спал и с наступлением ночи. В шатре везиря было душно. Двое арапчат обмахивали Балтажи-пашу опахалами. Йордаки Русет и Антиох Жора опустились перед везирем на колени и поцеловали полу его халата. – Говорите! – приказал Балтажи-паша. – Поняв, сколь вероломно поведение господаря… – начал ворник. – Короче! – прервал его везирь. – Ибо ночи летом коротки, а дни – длинны. Завтрашний день будет длиннее всех. И тяжелее. Нужно оставить время для отдыха. Сколько вас? – Почти половина всех бояр дивана. И около трехсот наемников. – Хорошо! – удовлетворенно произнес везирь. – А гяуров? – Русских? – переспросил Антиох Жора. – Около пятидесяти тысяч, – ответил Йордаки Русет. – Я насчитал почти сотню повозок с ранеными, – добавил Антиох Жора. – Русские войска голодают, – сказал ворник. – К тому же утомлены переходом. – Сколько у царя пушек? – Пятьдесят три. – А какие силы у Кантемира? – В лагере шесть тысяч. Остальные разосланы по селам за провиантом. Везирь некоторое время молчал, разглаживая седую бороду. Его острые глазки довольно поблескивали. – И кого хотите вы вместо Кантемир-бея? – спросил он немного спустя. Йордаки Русет опустил глаза. Антиох Жора взглянул на везиря: – Молдавия низко склоняется перед высочайшим султаном и покорнейше просит… – Имя? – Великий ворник Иордаки Русет. Русет еще ниже склонил голову. – Достойный человек! – сказал везирь то ли с похвалой, то ли с иронией. Он хлопнул в ладоши, и в шатер вошел чауш. Балтажи-паша шепнул ему что-то на ухо. Чауш поклонился и вышел. – А что за человек царь? – спросил везирь бояр. – Врага легче ругать, чем хвалить, – сказал Русет. – К великому нашему огорчению… – Он нерешительно посмотрел в глаза везиря. – Говори, – подбодрил его Балтажи-паша. – Нужно признать, – продолжал ворник, – что он поистине велик. – А ты – правдив, – сказал везирь. – И заслуживаешь молдавского престола… В глазах Русета засветился лучик надежды. – Но прежде всего надо, – договорил везирь, – чтоб вы помирились. В шатер вошли двое: впереди Маврокордат, за нам – Раис-эфенди. – Добрый вечер, – сказал бывший господарь. Бояре поднялись с колен. – Да смягчится твое сердце! – выдавил из себя Йордаки Русет. В голосе его дрожал страх. Подойдя к греку, он поцеловал его руку. – Прости мне мои прегрешения!.. – Только после того, как ты их искупишь, – ответил Маврокордат. – Тот, кто осознал свои грехи, уже искупил их наполовину, – сказал Раис-эфенди. – Я не назову тебя собакой, Кантемир-бей, хотя и следовало бы. Я не назову тебя подлецом, хотя ты заслуживаешь этого названия. И не напомню тебе, кому обязан ты престолом Молдавии и какое зло причинил своему другу… Кантемир стоял перед Раисом-эфенди с непроницаемым лицом. – У великих людей великие помыслы, – продолжал тот. – Так я говорил тебе когда-то. А теперь говорю: осуществить великие помыслы дано только трезвым людям. Очнись, Кантемир, и посмотри. Ты увидишь, как угасает завтрашний день. Это твой день угасает… Мы знаем все о войске царя. Знаем все о твоем войске… – Но одного ты не знаешь, Раис-эфенди. Ты не знаешь, каким оружием вооружено мое войско. – Вилами, – усмехнулся турок. – И еще. Стремлением к свободе. Но свободу не берут голыми руками. – Берут! В небе поднимался месяц – светлый, мирный. Лагерь спал глубоким сном. – И это твое последнее слово? – Да, – ответил Кантемир. Раис-эфенди повернулся и направился к выходу из господарского шатра. – А твое? – дрогнувшим голосом спросил Кантемир. Раис-эфенди остановился. Кинул через плечо: – Твой сын пока еще жив… Пока еще! И он не в Стамбуле, а здесь… В нашем лагере. Кантемир оперся руками на спинку стула. Лицо его по-прежнему ничего не выражало. – Хочешь видеть его? – спросил турок. – Нет, – ответил Кантемир. Раис-эфенди молча смотрел на господаря. Сказал твердо: – Если до рассвета ты не будешь в нашем лагере со всем своим войском, на восходе солнца голова твоего сына будет прислана тебе на подносе. Посмотрим тогда, каково будет у тебя на сердце к началу сражения! Глаза Кантемира затуманились. Руки сильнее сжали спинку стула. – Спокойной ночи! – Турок вышел. Дробный топот копыт нарушил ночную тишину и стих вдали. Кантемир как подкошенный упал на софу. – Два часа ночи! – услышал он голос караульного. – Спите спокойно, воины! Голос другого караульного, уже ближе, повторил: – Два часа ночи… – …Спите спокойно, воины! – перекатывалось вокруг лагеря эхо. – Спите спокойно!.. Кантемир протянул руку и погасил свечу. …Светало. Небо на востоке порозовело. В молдавском лагере пропел петух. В турецком откликнулся другой. Потом снова наступила тишина. Раис-эфенди оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на вершину дуба, росшего неподалеку. Крона его вдруг задрожала, и дерево стало медленно клониться набок. Когда дуб рухнул, черный янычар провел ладонью по срезу, стирая выступивший сок. Раис-эфенди повернул лицо, бледное от бессонницы, к мальчику. Мальчик спал, свернувшись в клубок. Непокрытая голова покоилась на коленях. Розовый отсвет зари упал на тонкую шею, прочертив узкую, яркую полосу. За спиной мальчика дремали двое черных янычар. Двое белых янычар стояли возле Раиса-эфенди. Прозвучал протяжный и чистый зов трубы. Молдавский лагерь пробудился, пришел в движение. – Солнце взошло! – сказал Раис-эфенди. Черные янычары очнулись от дремоты и глянули на мальчика. Мальчик поднял голову. – Вижу, – сказал он и встал. Раис-эфенди не спеша подошел к нему. Мальчик смотрел в ту сторону, где находился молдавский лагерь. – Ты был для меня сыном, – сказал Раис-эфенди. – А я для тебя – отцом. И не моя вина, что ты сейчас должен умереть. Виноват в этом твой отец, который… Мальчик резко повернулся к Раису-эфенди, пронзил его взглядом, и тот замолчал. Потом перевел глаза на Дуб, лежавший на траве, на пень, еще сочившийся в срезе. Подошел к пню, опустился на колени. Турки окружили его. – Помолись своему богу, гяур! – сказал Раис-эфенди. – Господи! – начал мальчик и тут же замолк. – Быстрее! – торопил его Раис-эфенди. Мальчик молчал. – Ты что, не слышишь? – Я забыл все молитвы. – Все? Янычарам не терпелось. Они уже обнажили ятаганы. – Одну только молитву я помню, – проговорил мальчик. – Господи! Молю тебя в последний мой час: помоги моему отцу одержать победу! Янычары вздрогнули, с ненавистью взглянули на мальчика. Один схватил его за волосы, пригнул голову к пню. Другой поднял ятаган… – Отойдите! – вдруг приказал Раис-эфенди. – Оставьте его! – И повернулся к мальчику. – Встань! Какое-то время мальчик не шевелился. Потом медленно поднялся на ноги, словно не веря, заглянул в глаза Раиса-эфенди. Но увидел в них не вероломство, а волнение. – У тебя бесстрашное сердце, мальчик! – сказал Раис-эфенди. – Ты заслужил право на жизнь. Ты будешь настоящим мужчиной. Иди! – Как… – Иди и скажи твоему отцу: «Отец, Раис-эфенди не смог пролить невинную кровь. Солнце уже взошло, а голова моя все еще на плечах. Но солнце зайдет. И с заходом солнца падет твоя голова, отец!» Иди и скажи ему это… Мальчик неуверенно двинулся к молдавскому лагерю. Когда он исчез из виду, из тени шатра вышел Осман-паша. – Зачем ты это сделал? – спросил он. – Раис-эфенди знает, что делает! – ответил сановник. И добавил: – Доброта – тоже оружие. В умелых руках она ранит сильнее, чем жестокость!.. |
||
|