"Авиация и время 2000 01" - читать интересную книгу автора

Авиация и время 2000 01 Последний рейс ветерана Ты, как из сказки богатырь Не числом, а умением Флагман. Часть III «1.42» и «1.44»: вопросы остаются «Испанец» с Кубани

«Испанец» с Кубани

Михаил И. Пруцаков, Владимир Литвиненко/ Киев

Фото из архива М. Пруцакова

"Испанец" с Кубани

Гражданская война в Испании вошла в судьбы целого поколения советских летчиков. Среди них одним из наиболее отличившихся был Иван Трофимович Еременко, вошедший в список лучших асов того конфликта. Родился герой нашего повествования в 1910 г. на Кубани в простой крестьянской семье. В автобиографии он так описал свои юные годы: «… До 1917 г. жил у отца. В 1917 г. был отдан в сельское классное училище, где учился полтора года. Бросил зимой в 1918 г., так как зимой ходить в школу было далеко и холодно, а одеваться было не во что. Я простудился и заболел. В 1920 г. из-за тяжелого материального положения семьи (семья голодала) был отдан к казаку-кулаку Плешаню в станицу Васюринскую, где батрачил до 1923 г. Летом в 1923 г. заболел малярией. После моих просьб отправить в город на лечение, которые ни к чему не привели, бежал к отцу. Был у отца в сельском хозяйстве. [Отец Трофим Еременко работал в Краснодаре рабочим-трамвайщиком и не мог полноценно вести хозяйство. Мать к тому времени была уже очень больна, и почти всеми работами по хозяйству занимались внуки с дедом. – Прим. авт.]. В 1924 г. поступил работать в пригородные хозяйства Комитета взаимопомощи бедноты. Зимой этого же года оттуда был командирован на курсы трактористов-рулевых, которые окончил весной в 1925 г. Там же [в пригородных хозяйствах. – Прим. авт.] работал трактористом до зимы 1925/26 г. Зимой послан на курсы автотранспортного дела в г. Краснодар, которые окончил в мае 1926 г. с квалификацией шофера. После окончания работал шофером в пригородном хозяйстве и Сельмашсоюзе. Осенью работу бросил и начал учиться в школе повышенного возраста…».

Что же заставило молодого парня, имевшего солидную по тем временам профессию, бросить работу и вернуться к учебе? Очень просто – он не мог забыть виденный в раннем детстве аэроплан, проплывавший над Екате-ринодаром. Желание летать не покидало его, а для поступления в летную школу нужно было выдержать весьма серьезные экзамены. Вот потому-то и пришлось снова сесть за парту. Дождавшись семнадцатилетия, Иван попытался поступить в летную школу, но, по его собственным словам,«срезался на всех общеобразовательных предметах». Однако вторая попытка, предпринятая после дополнительной зубрежки, оказалась удачной, и с конца 1927 г. он стал курсантом Военно-теоретической школы ВВС РККА в Ленинграде. Через год Еременко зачислили в 1-ю Высшую летную школу имени А. Ф. Мясникова – знаменитую «Качу». А после ее окончания свежеиспеченный летчик был распределен в 70-й отдельный отряд, базировавшийся в Баку. И этот отряд, и сам Баку надолго стали для него вторым домом. Здесь Иван освоил И-4 (отряд тогда летал на этих истребителях), здесь оттачивал навыки летчика-истребителя. Здесь встретил Тамару Алифанову – ту, с которой проживет потом всю жизнь.

Младший летчик И. Еременко (слева) во время дежурства по эскадрилье. 70-й отдельный авиаотряд, Баку, конец 20-х гг.

Minor pilot I. Yeremenko on duty attfie squadron. The 70th independent detachment. Baku, late 20s

К апрелю 1937 г. двадцатишестилетний военлет был уже капитаном и командовал 119-й эскадрильей. Он стал не только грамотным и опытным летчиком, но и знающим, толковым командиром. Эти качества в полной мере проявились, когда в 1935 г. начался переход на И-16 с моторами М-22 и М-25. Как известно, это были отличные, но очень строгие в пилотировании истребители (особенно модификации с М-22). Даже опытные пилоты нелегко их осваивали. Случались аварии, а то и катастрофы. В своей эскадрилье переподготовку летчиков провел лично Еременко. По свидетельству одного из тогдашних молодых пилотов, будущего генерал-лейтенанта авиации Л. Г. Рыбкина этот процесс прошел без единого летного происшествия, хотя его существенно осложняло отсутствие учебно-тренировочной машины. Сам Еременко владел И-16 мастерски, и как пишет Рыбкин, «он был летчик-истребитель, умевший выжать все из самолета, на что тот был способен. На всех высотах и скоростях он общался с истребителем на «ты». В совершенстве владел пилотажем, воздушным боем и стрельбой. Все проводил на максимальных скоростях и максимальных нагрузках».

Летчики 2-й эскадрильи 70-го отряда у Р-1. И. Еременко сидит в центре. Баку, 28 декабря 1931 г.

Pilots of the 2nd squadron of the 70th detachment byP-1. I. Yeremenko sits in centre. Baku, December 28th, 1931

Атакует «чато»

«Chato» is attacking

Тем временем в далекой Испании уже вовсю полыхала война. С октября 1936 г. СССР начал оказывать военно-техническую помощь республиканцам. Отправлялись на Пиренеи и советские добровольцы, страстно желавшие воевать с фашизмом. Весной 1937 г. из Баку в спецкомандировку уехала группа летчиков под командованием И.Еременко, в которую также вошли: Л.Рыбкин, М.Якушин, М.Петров, С.Шелыганов и И.Карпов. Добирались они через Францию с поддельными голландскими паспортами, причем ни один человек из группы не знал на достаточном уровне ни одного иностранного языка и, как писал впоследствии Рыбкин, «… не обошлось без приключений». Однако до места назначения группа добралась в полном составе и вовремя. В Испании на ее основе сформировали вооруженную И-16 1-ю эскадрилью, возглавил которую Еременко. Около месяца эта часть несла боевое дежурство в небе над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты. Однако к тому времени франкисты установили морскую блокаду средиземноморских портов, поставки через них советской помощи прекратились, и практически исчезла необходимость в воздушном прикрытии этого района. Зато на других направлениях в авиации ощущалась острая потребность.

В середине июня бакинская группа Еременко была приглашена на аэродром Лос-Алькасарес. Здесь уже находилось немало недавно прибывших из Союза летчиков. С ними главный советник по авиации Лопатин (псевдоним – Монте-Негро) провел совещание, на котором решался вопрос о распределении по местам дальнейшей службы. Неожиданно выяснилось, что среди собравшихся почти никто не летает на И-15, в то время как пилоты воевавшей на этих истребителях эскадрильи подлежат обязательной замене после полугодового пребывания на войне. В преддверии тщательно спланированной Брунетской операции отказаться от использования И-15 было нельзя – самолетов и так недоставало. К тому же этот исключительно маневренный биплан, прозванный испанцами «чато» (курносый), уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Как быть? Лопатин обратился ко всем присутствовавшим с вопросом: кто добровольно желает войти в состав эскадрильи «чатос»? «… Все, потупив глаза, молчат, – вспоминал Якушин. – Кто же согласится перейти со скоростного, хорошо освоенного И-16 на какой-то тихоходный биплан, которого многие даже в глаза не видели? После длительной, затянувшейся паузы поднимается Анатолий Серов и заявляет о своем согласии воевать в этой эскадрилье. Но Серов был испытателем НИИ ВВС, и он знает все самолеты. Он мог сравнивать. Но почему это сравнение оказалось в пользу И-15? Ведь здесь не полигон, а война. Значит… На гадания и размышления времени не было. Встает наш Иван Трофимович и спокойно заявляет, тихим, но категорическим голосом: «Меня и мою группу прошу назначить в эскадрилью И-15». Какое было наше состояние? Наверное, шоковое. Как же так? Почему наш командир не посоветовался с нами, не спросил нашего согласия? Поздно было об этом думать. Совещание закончилось. Мы выходим из помещения, и вдруг сзади меня кто-то обнимает за плечи и говорит: «Миша, не горюй, на этом самолете мы так будем бить фашистов, что перья от них полетят». Это был Анатолий Серов. Он сказал, что Еременко поступил правильно».

В тот же день группу Еременко доставили в район Мурсии на аэродром Арчена. Там уже находились убывавшие в Союз пилоты и изрядно потрепанные в боях их машины. Эти летчики получили солидный боевой опыт, на их счету был не один десяток воздушных боев, они сбивали самолеты противника и участвовали в крупных операциях. Начались оживленные расспросы о сильных и слабых сторонах И-15 и вражеских истребителей, об уровне подготовки, излюбленных приемах немецких и итальянских летчиков. Все это настолько увлекло молодых пилотов, что Еременко был вынужден чуть ли не силком укладывать их спать. С рассвета следующего дня начались усиленные тренировки. В день летчики делали по 5-6 вылетов в пилотажную зону и на отработку воздушного боя. Каждый имел возможность вдоволь «подраться» с товарищами. Учебные бои проходили с азартом, уступать в них никто не хотел. Пилоты группы Еременко все больше и больше убеждались, что на И-15 можно воевать. Через какое-то время они пришли к единодушному мнению, что их командир поступил мудро, приняв предложение Лопатина, а еще – что он доверяет им, потому и взял на себя такую ответственность. Вскоре группа была готова к боям, и за два дня до начала Брунетской операции перелетела на фронтовой аэродром Сото под Мадридом. Там ее встретили остальные летчики эскадрильи: австрийцы Том Добиаш и Вальтер Короуз, испанцы Хозе Редонта и Луис Сардино, серб Бошко Петрович, американец Альберт Баумлер, а также оставшиеся на некоторое время для передачи боевого опыта советские пилоты Кузнецов и Сорокин. Большинство авиаторов получили испанские псевдонимы. Еременко стал Антонио Арагоном, и под этим именем его скоро узнали по обе стороны фронта.

Через день, 30 июня, эскадрилья получила задачу провести разведку всех шоссейных дорог, идущих к Мадриду с западного направления. С утра начались вылеты в составе звеньев, которыми командовали Серов, Рыбкин, Кузнецов. Обнаружить какое-либо движение вражеских войск в сторону Мадрида не удалось, однако в воздухе ситуация накалялась – все чаще появлялись немецкие и итальянские истребители, с которыми происходили короткие безрезультатные стычки. День клонился к вечеру, и эскадрилье оставалось совершить только один вылет. Исходя из складывающейся обстановки, Еременко решил сделать его полным составом. Все 12 самолетов, ведомые комэ-ском, поднялись в воздух и пошли на запад, вдоль дороги, ведущей к Авила. Они спокойно долетели до поворотной точки и направились домой, но в 30-40 км от линии фронта, в районе Толедо, встретились с равным количеством франкиских «Фиатов» CR.32. Принимать бой над чужой территорией было явно невыгодно, да и бензин подходил к концу, но Еременко решил не уклоняться от схватки с противником. Он заранее на земле «прокрутил» со своими подчиненными действия в подобной обстановке, и теперь его эскадрилья быстро перестраивалась в боевой порядок, разворачиваясь в сторону атакующих «Фиатов».

Вспоминает Якушин: «Не буду описывать бой, да это и невозможно. Сцепились двадцать четыре истребителя на небольшом пространстве.

Летчики республиканской Испании. Третий слева – А. Серов, четвертый – И. Еременко

The pilots of republican Spain. Third at the left – A. Serov, fourth – I. Yeremenko

Основные истребители франкистов Heinkel He 51 и Fiat С. R.32

Heinkel Не 51 and Fiat С. R.32 are Frankists' main fighters

Кругом серые бипланы с черными крестами и зеленые бипланы с республиканскими знаками. Горящие самолеты и раскрытые парашюты. Но чьи? Постепенно наших становилось больше, а вскоре в этой круговерти остались только наши И-15. Один из них энергично подавал сигналы пристраиваться к нему. Это был самолет капитана Еременко, который, взяв курс на восток, перестраивал эскадрилью. По ходу разобрались по звеньям, заняв свои места. Посчитали свои самолеты – все на месте. Значит, горели самолеты чужие… После посадки командир, дав нам немного успокоиться и прийти в себя, сделал короткий разбор, похвалил, отметил недостатки. Недостатки? Это в таком классически проведенном бою? Ну, и командир! Как он мог их заметить? Ведь он сам был в свалке как и все – рядовой боец. Да, в таком бою командир действительно становился рядовым, бой часто принимал стихийный характер – ведь тогда не было даже радио. Но… Иван Трофимович был как раз таким командиром, который каким-то непостижимым образом все видел, а летчики всегда чувствовали его присутствие и влияние на ход боя». Сам Еременко сбил в этом бою один «Фиат», а в целом эскадрилья добилась шести побед.

В своих воспоминаниях Якушин подчеркивает, что комэск «… на разборе того памятного боя предупредил нас, чтобы не обольщались легкой победой. Надо ожидать, что предстоят бои, в которых противник… будет иметь численное превосходство». Так и случилось. По мере развития Брунетской операции франкисты перебросили часть авиации с северного фронта, получили пополнения из Италии и, особенно, Германии. В воздухе обозначился численный перевес вражеской авиации, и во всех последующих боях эскадрилье Еременко приходилось драться с большими группами неприятельских самолетов. Появились первые потери. Получив серьезные ранения, убыл в Союз Шелыганов. Вскоре за ним с тяжелыми ожогами отправился Петров. Погиб Карпов, был сбит и попал в плен Баумлер. Одна из воздушных схваток едва не стала роковой и для Еременко. Он сбил «Фиат», но тут же был атакован другим истребителем. Итальянский летчик уже держал в прицеле его самолет, однако находившийся выше Петрович бросил свою машину в пике, и вражеский пилот, опасаясь столкновения, отвернул. Но для спасшего командира серба эти мгновения оказались последними. Его старенький «чато» не выдержал нагрузок при выходе из пикирования и развалился в воздухе… Однако, несмотря на утраты, инициатива оставалась за республиканскими пилотами.

Франкисты использовали Do 17 главным образом для ведения разведки

Mainly Frankist used Do 17 for reconnaissance missions

Июль 1937 г выдался очень напряженным. В ночь с 5 на 6 число республиканские войска начали наступление на большом участке Центрального фронта. Эскадрилья «ча-тос», базировавшаяся на аэродроме Аль-каль-де-Энарес, прикрывала с воздуха Мадрид. Каждый летчик выполнял в среднем по пять вылетов в день. В одном из боев того периода Еременко прорвался через заслон Не 51 и сбил двухмоторный Do 17. Вскоре у него появилась возможность встретиться с пленным немецким пилотом этого самолета. Тот живо интересовался главным образом «техническими подробностями», а именно как республиканские истребители смогли пробиться к его машине через два десятка «Хейнкелей».

Утром 9 июля произошел бой, надолго запомнившийся летчикам обеих враждующих сторон. Возглавляемая Еременко эскадрилья патрулировала над линией фронта, когда над вражеской территорией появилась большая группа франкиских истребителей, включавшая 55 «Фиатов» и «Хейнкелей». Однако бой завязался не сразу, какое-то время обе группы, как бы примеряясь друг к другу, постепенно набирали высоту. Тут появилось звено республиканских СБ, летевших в сторону фронта. В 7.40 вражеские самолеты бросились на перехват, а эскадрилья «чатос» предприняла маневр для прикрытия бомбардировщиков. Те быстро оценили обстановку, добавили газу и исчезли в утренней дымке, предоставив возможность истребителям разбираться между собой. «Чатос» компактной группой врезались в строй вражеских самолетов, и в воздухе над линией фронта закрутилась «собачья свалка»…

«Чато» Еременко

«Chato» of Yeremenko's

‹

На переднем плане – Ju 52 № 22-61 из группы 2G-22. Именно этот самолет сбил И. Еременко в ночном бою под Сариньеной

In foreground – Ju 52№ 22-61 of the 2G-22 group. This airplane was shot down by Yeremenko in night fight under Sanyena

Бой длился почти час. Примерно в 8.15 франкисты, поняв безрезультатность своих усилий, начали постепенный отход, и в 8.35 последняя группа их машин покинула «поле боя». Республиканцы одержали чистую победу: не понеся потерь, они сбили два истребителя противника. Один из них записал на свой счет Еременко.

Вскоре Еременко получил повышение в должности, став командиром авиагруппы И-16. Тем не менее, он продолжал выполнять боевые задания вместе с летчиками эскадрильи «чатос», которую теперь возглавил Серов. Так, 22 августа в составе этого подразделения он вылетел на патрулирование в район Сарагосы. Там произошел бой с итальянскими Ro.37, в котором Еременко сбил два «Ромео», а его товарищи еще пять.

Активная деятельность республиканской авиации и большие потери в самолетах побудили мятежников начать ночные налеты, для которых они использовали Ju 52 и S.81. На Мадрид, Сариньену и другие города по нескольку раз за ночь стали сыпаться бомбы. После совещания у начальника генерального штаба Испанской республики п-ка Винсенте Рохо было принято решение привлечь истребители к ночным дежурствам и заставить противника прекратить регулярные бомбежки. Вскоре Якушин и Серов сбили двух «ночных хулиганов», но рейды франкистских самолетов на спящие города продолжались. Предпринятые дополнительные меры позволили включиться в борьбу с ними и непосредственно Еременко, хотя он уже тогда мог не летать, благодаря занимаемой высокой должности.

Итак, ночной аэродром под Сариньеной. ВПП изредка подсвечивается фарами грузовика. На полосе – два И-16, в кабинах которых находятся Еременко и Соболев. Буквально через полчаса после их прибытия на аэродром в небе послышалось далекое гудение. Идет «Юнкере» и, может быть, не один. Летчики быстро поднимают машины в воздух и направляются каждый в свою зону. Однако атака не получилась – замеченный Еременко в сгустившихся сумерках бомбардировщик был уже далеко, и достать его не представлялось возможным. На этом неудачи не заканчиваются. При посадке на темный аэродром подломилось шасси, и накренившаяся «моска» застывает на полосе. Механики оттаскивают самолет в сторону и начинают колдовать над ним, но вскоре с дальнего поста вновь поступает сообщение – летит. Еременко забирается в кабину, но наземный персонал протестует, заверяя, что поднять машину в воздух с таким шасси невозможно. Тем не менее, самолет благополучно уходит в ночное небо.

«Юнкере» заходит хитро – со стороны республиканской территории. Его экипаж находится в полной боевой готовности, поэтому незаметно сблизиться с противником Еременко не удается. Ju 52 освобождается от своего груза и ложится в разворот, паля по И-16 из всех огневых точек. Однако советского летчика это не останавливает, сманеврировав, он сблизился с «бомбером» и первой же очередью зажег топливный бак в корне крыла. Горящий самолет начинает разваливаться в воздухе и падает прямо на ВПП. Впоследствии оказалось, что одним из пилотов этого «Юнкерса» (№ 22-61 из группы 2G-22) был бывший офицер русской армии Марченко. Он спасся на парашюте, но погиб при попытке перейти линию фронта. Вскоре ночной победы добился и Соболев. После этого на Сариньену в течение двух месяцев франкисты не совершили ни одного ночного налета. Якушин, Серов и Еременко за эти победы были удостоены орденов Красного Знамени, а президент Испанской республики наградил их ценными подарками и автомобилями.

И. Еременко (справа) у автомобиля, полученного от президента Испанской республики

Yeremenko (on the right side) by car received from the president of Spanish republic