"Вся ночь впереди" - читать интересную книгу автора (Вейр Тереза)

Глава 16

Новый план Остина представлял собой, в сущности, слегка доработанный старый план, или план номер один. Он решил побыстрее добиться полного выздоровления, а уж потом собственными силами выдворить Молли из дома.

Проблема, однако, заключалась в том, что он по-настоящему осознал, какой ущерб его организму причинил инсульт, только после того, как перестал разыгрывать из себя инвалида. Неожиданно выяснилось, что он не в состоянии – или почти не в состоянии – делать простейшие вещи. К примеру, налить в чашку кофе. Или выдавить из тюбика зубную пасту. Обычно он давил слишком сильно, и паста, сорвавшись с щетинок зубной щетки, белой гусеницей плюхалась в раковину.

А еще ему было очень трудно одеваться.

Существовало множество специальных устройств, которые предназначались для того, чтобы облегчить инвалиду жизнь, но Остин упорно отказывался ими пользоваться. По этой причине он тратил не менее пятнадцати минут на то, чтобы застегнуть рубашку. Не меньше проблем доставляла ему и «молния» на джинсах. Он никак не мог ухватиться за ее маленький медный язычок. Пуговица на джинсах тоже стала для него орудием пытки. Продеть металлический диск сквозь толстую джинсовую материю было для него так сложно, что временами он оставлял эти попытки и ходил с расстегнутыми штанами.

Конечно, он мог остановиться на футболках и спортивных трикотажных брюках, которые не надо было застегивать, но это означало идти по пути наименьшего сопротивления. Вместо этого Остин заставлял себя влезать в неудобную, тесную одежду. Бывали случаи – в те дни, если ему не надо было идти к логопеду, – когда он, старательно облачившись в джинсы, рубашку и куртку и застегнувшись на все пуговицы, все это с себя снимал и повторял всю процедуру с самого начала.

Молли радовалась маленьким успехам Остина, что только усугубляло его раздражение. Он казался себе похожим на дошколенка, которому дают конфетку за то, что он сделал попытку одеться самостоятельно.

Была еще одна вещь, с которой ему никак не удавалось совладать, – обувь. Ему приходилось или носить шлепанцы, или всякий раз просить у Молли, чтобы она зашнуровала ему ботинки, а этого ему делать не хотелось. В самом деле, не обращаться же к ней по всяким пустякам? В конце концов, это унизительно. Так недолго и уважение к себе потерять…

Со временем он научился кое-как справляться со шнурками: если сделать даже жалкое подобие узла ему не удавалось, то он просто-напросто засовывал концы шнурков за края туфель. Конечно, бывало и такое, что шнурки выскальзывали из своего гнезда и тащились за ним по полу. Тогда Остин делал удивленное лицо, притворяясь, что они только что развязались, и только после этого позволял Молли их завязать, говоря, что так оно будет быстрее.

В отличие от Молли, Мелинда всегда замечала, когда шнурки у Остина не были завязаны. Она садилась перед ним на корточки и, пыхтя, принималась возиться с их концами, пытаясь как-нибудь их закрепить, чего ей по малолетству сделать, конечно же, не удавалось.

Тогда Остин приходил в дурное расположение духа, думал, что это он должен завязывать внучке шнурки, а не она – ему, и последними словами клял себя за беспомощность.

Бывало и другое. Видя написанное на круглой мордашке девочки горячее желание ему помочь, Остин испытывал умиление, смягчался и забывал на время про свои горести.

Главное место в разработанном им плане по оздоровлению занимала ходьба. Поскольку ходить по улице, где его могли встретить знакомые, знавшие его сильным и здоровым человеком, Остин не хотел, ему пришлось ограничиться огороженным забором пространством заднего двора. Для начала этого было вполне достаточно. Разовая прогулка по периметру двора площадью в четверть акра – это было все, на что он тогда был способен. Но прошло совсем немного времени, и Остин уже обходил двор дважды, а вскоре стал делать и третий круг.

Все эти достижения позволили ему освободиться от мелочной опеки со стороны Молли. Отправляясь за покупками, она уже не боялась оставлять его одного и домой особенно не торопилась.

Когда она уезжала, Остин испытывал чувство неуверенности в своих силах и его начинали одолевать мрачные мысли. С другой стороны, он не мог не приветствовать своего одиночества, поскольку оно давало ему возможность без помех заняться упражнениями по развитию речи: Остин терпеть не мог, когда кто-нибудь слышал издаваемые им гортанные или утробные звуки.

Он отрабатывал произношение гласных и согласных, а потом учился составлять из этих звуков единое целое, именуемое словом.

Через две недели после дня рождения, когда Остин пребывал в полном одиночестве, в доме зазвонил телефон. От неожиданности Остин едва не подпрыгнул, а сердце у него заколотилось как бешеное.

Что делать? Снимать трубку или нет? Ведь если он ее снимет, ему наверняка придется что-то говорить, но способен ли он на это, сможет ли? Скорее всего, его не поймут. Или поймут неправильно…

Пока он раздумывал, телефон замолчал.

Остин почувствовал облегчение. В то же самое время ему было стыдно за проявленную им трусость.

Через десять минут телефон зазвонил снова. На этот раз Остин не раздумывал и поднял трубку.

– А-алло…

Прежде чем ему удалось выдавить из себя еще что-нибудь, позвонившая женщина взяла инициативу в свои руки и спросила:

– Могу я поговорить с мистером Беннетом?

Голос был молодой и незнакомый.

«Кто она? – спросил себя Остин. – Может быть, агент по недвижимости? Или это звонят из больницы, чтобы справиться о моем здоровье?»

Остин подумал о звуках, в произношении которых только что практиковался, и попытался составить из них нужное ему слово «говорите».

– Г-г-г-ворр…

– Так могу я поговорить с мистером Беннетом или нет? – В голосе перебившей его женщины слышалось раздражение, а ведь он еще только начал!

– Г-г-г-ворри…

– Кто, черт возьми, владелец этого дома? – Раздражение в голосе женщины росло. Но теперь к нему примешивалось еще и нетерпение.

Остин сдался: слово «говорите» было пока ему не по зубам. Поэтому он решил воспользоваться куда более простой конструкцией.

– Э-это…й-а-а….

– Могу я поговорить…

Остин повесил трубку.

Как только трубка легла на рычаги, Остин с трудом перевел дух. Неужели обычный звонок привел его в такое состояние? Он тяжело, с натугой дышал, сердце у него колотилось, а на лбу выступил холодный пот. Кроме того, он, словно напуганный кролик, всем телом сотрясался от дрожи.

Остин недобро посмотрел на телефон – своего нового врага. Трудно было поверить, что всего год назад он, ведя бесконечные телефонные переговоры, зарабатывал с помощью этого аппарата немалые средства.

Поднявшись с кресла, Остин похромал к себе в кабинет, где, взяв в руки пособие по развитию речи, сосредоточил внимание на упражнениях с согласным «с».

– С-с-с… сш-сш-сш… ст-ст-ст…сп-сп-сп…

Сначала он сделал специальные упражнения для органов речи, а потом стал произносить различные комбинации «эс» с согласными и гласными.

Звук за звуком, слово за словом…

Он оставил это занятие только после того, как совершенно охрип и из его уст вместо слов и звуков стало вырываться подобие змеиного шипения.

Тогда, чтобы не терять зря времени, Остин взялся за гантели. Поднимал и опускал, поднимал и опускал, поднимал и опускал…

Прошло три дня. Теперь Остин подходил к телефону даже в том случае, если Молли была дома.

Раздалась пронзительная телефонная трель. Остин бросился к трубке, словно опасаясь, что Молли его опередит.

– Ал-ло, – сказал он по слогам.

– Я могу поговорить с мистером Беннетом?

Похоже, это была та самая особа, которая доставала его звонками три дня назад.

«Только не торопись, – сказал себе Остин. – Слог за слогом, слог за слогом – и у тебя все получится».

– Го-во-ри-те. – Остин горделиво распрямился и оперся о трость: ему удалось наконец сладить с этим проклятым словом.

Теперь агент – или кто там она была? – говорила очень вежливо, почти ласково.

– Мистер Беннет? Меня зовут Синтия, и я вот уже который день пытаюсь к вам дозвониться. Я представляю фирму «Хаус-сайд». Мы обзваниваем местных домовладельцев, чтобы предложить рамы и окна, изготовленные по специальному проекту. Если вы оформите заказ до…

Остин с шумом втянул в себя воздух и заговорил снова, стараясь не торопиться и произносить слова по слогам:

– Иди-те к чер-ту.

Справившись с поставленным перед собой заданием, он улыбнулся и повесил трубку. Он продолжал улыбаться, когда в кабинет вошла Молли с кухонным полотенцем в руках.

– Кто звонил? – осведомилась она.

Остин пожал плечами. Какая-то Синтия. Он не был уверен, что ему удастся произнести это имя. Молли, однако, ждала ответа.

– С-с…с-с-с…

– Сантехник?

Остин согласно кивнул. Объяснить, что к чему, он был пока не в состоянии.

Молли не могла не заметить происшедшей с Остином перемены. Он уже не требовал, чтобы она делала за него все до последних мелочей, и, соответственно, раздражал ее куда меньше, чем прежде.

Отныне он сосредоточил все свои усилия на том, чтобы научиться себя обслуживать. Достижение независимости – вот что было теперь его главной целью.

Почерк у него, правда, еще не восстановился, и Молли выписывала чеки и подписывала счета сама. Раньше она этого никогда не делала, поскольку всеми денежными делами в их доме занимался Остин. Но теперь Молли пришлось засесть за домашнюю бухгалтерию и сводить концы с концами самостоятельно.

Разбираясь в бумагах Остина, который, надо сказать, умел считать деньги и был человеком методичным и очень аккуратным, она, к большому своему облегчению, обнаружила, что денежные дела мужа находятся в полном порядке. Даже при условии, что он никогда больше не будет работать, ему хватило бы средств, чтобы безбедно существовать до конца своих дней.

Последние несколько недель Остин активно работал над восстановлением здоровья как у себя дома, так и в больнице. Он уже куда лучше и быстрее, чем прежде, застегивал рубашку и мог при наличии известного терпения завязать себе шнурки. Он даже выразил желание научиться пользоваться стиральной машиной, чтобы после того, как Молли съедет, не отсылать вещи в прачечную.

Остин сосредоточенно слушал объяснения Молли, которая рассказывала ему о температурном режиме, особенностях красителей и свойствах различных материалов – от хлопка до полиэстера.

Как человек внутренне организованный и методичный, он всякую работу делал хорошо. Довольно скоро Молли заметила, что со стиркой он справляется даже лучше ее.

Чтобы побыстрее выздороветь и обрести независимость, Остин был готов на все.

Остин сидел на смотровом столе в кабинете врача после очередного осмотра и застегивал пуговицы на рубашке. Пока он одевался, доктор Фишер записывал свои наблюдения на диктофон.

– Пациент поправляется очень быстро, – говорил врач в микрофон. – Улучшились связи типа «рука – глаз». Возросли проворство и ловкость. Пациент научился обращаться с тростью. Налицо все признаки активной жизненной позиции. Физическое состояние удовлетворительное. Холестерин – сто пятьдесят, кровяное давление сто тридцать на…

Остин особого внимания бормотанию врача не уделял. Во-первых, он все это уже слышал, а во-вторых, доктор Фишер не вызывал у него особого доверия. Хотя ассистент доктора Хэнка казался вполне компетентным и знающим специалистом, на вкус Остина, у него было слишком много апломба, а главное, он был чертовски молод и больше походил на студента, нежели практикующего врача.

– Что же касается секса…

Остин мигом навострил уши. О чем, интересно знать, болтает этот молокосос?

– Пациенту рекомендуется возобновить регулярную сексуальную жизнь. Посещения же логопеда можно сократить до одного раза в неделю, при условии, что пациент будет заниматься самостоятельно.

Фишер выключил диктофон, посмотрел на Остина и улыбнулся.

– Хорошо выглядите, – сказал он, пряча диктофон в карман. – Продолжайте делать упражнения, а главное – не забывайте о диете. Кстати, как вы уже, наверное, слышали, вам не возбраняется заниматься сексом. Так что вперед – открывайте сезон скачек.

Открывайте сезон скачек? Вот как, оказывается, выражаются молодые доктора!

– Скажите, после удара у вас была эрекция?

Доктор Хэнк наверняка не стал бы задавать такие вопросы. Он – человек тактичный.

– Я имею в виду настоящую эрекцию, – продолжал наседать на Остина доктор Фишер. – А не просто вялое шевеление плоти.

Остин вспомнил, как Молли приходила к нему в спальню в своем разношенном до прозрачности пеньюаре и делала ему массаж. Тогда у него точно была эрекция, а не «вялое шевеление плоти», как изволил выразиться доктор Фишер.

Пряча глаза, Остин утвердительно кивнул.

– Прекрасно, просто прекрасно. Хочу, правда, предупредить, что в вашем состоянии достичь эрекции не так просто, а поддерживать ее – еще сложнее. Главное не волноваться. Большинство проблем в сексуальной сфере проистекает именно из-за ненужных волнений.

Фишер присел на край смотрового стола.

– Очень важно также правильно выбрать позу. Поза при сношении, особенно в вашем случае, – это все.

Тут доктор Фишер хлопнул себя по лбу, сорвался с места и быстрым шагом направился к двери.

– Думаю, этот разговор лучше продолжить в присутствии вашей жены.

Фишер распахнул дверь, высунул голову в коридор и громким голосом попросил пригласить в кабинет миссис Беннет.

Не прошло и десяти секунд, как Молли вошла в кабинет и уселась на один из стульев, полукругом окружавших стол врача. Доктор Фишер закрыл дверь и сел напротив.

– Что-нибудь не так? – спросила Молли, нервно переплетая пальцы.

– Наоборот, – сказал врач, похлопав Остина по плечу. – Ваш муж в прекрасной форме. У него нет предрасположенности к инсульту, поэтому мы скорее всего так никогда и не узнаем, отчего это с ним произошло. Зато это дает нам возможность надеяться, что повторения инсульта не будет.

Остин попытался застегнуть последнюю пуговицу и с досадой понял, что начал застегивать рубашку не с той петельки. Теперь рубашку надо было расстегивать и застегивать снова.

Молли заметила ошибку, подошла к мужу и стала расстегивать на нем рубашку.

– У меня для вас хорошая новость, – сказал между тем доктор Фишер. – Вы можете возобновить интимные отношения.

Молли вздрогнула, вскинула голову и посмотрела на Остина.

Остин застенчиво улыбнулся и неопределенно пожал плечами: дескать, не я это выдумал.

– Необходимо выбрать позицию, которая не угнетала бы сексуальной активности вашего мужа и не заставляла его слишком перенапрягаться, – продолжал Фишер.

Молли прикусила губу. Ее пальцы слепо шарили по рубашке мужа, не находя нужных петелек.

«А ведь она смутилась – да еще как!» – подумал Остин, неожиданно приходя к выводу, что смущение жены ему очень даже по сердцу.

– Предлагаю так называемую «миссионерскую позу», – продолжал разливаться соловьем доктор Фишер. – Но если вам, Остин, трудно находиться в верхней позиции, ложитесь на спину и предоставьте активную роль супруге.

Молли закончила застегивать рубашку Остина, но с места не сдвинулась. Не хотела привлекать к своей персоне излишнее внимание со стороны врача.

– Главное, все надо делать осторожно и не торопясь. – Доктор Фишер перевел взгляд с Остина на Молли и, понизив голос, произнес: – Важную роль играет стимуляция. Больного можно стимулировать рукой или прибегнуть к оральному сексу.

Молли густо покраснела.

Остин почувствовал «вялое шевеление плоти».

Это ж надо! Доктор рекомендует Молли заняться с ним оральным сексом.

Теперь Остин в прямом смысле смотрел жене в рот. До тех пор, пока «вялое шевеление» не стало трансформироваться в самую настоящую эрекцию. Тогда он торопливо отвел взгляд от лица Молли и стал рассматривать висевшую на стене кабинета какую-то таблицу.

На ней было изображено ухо в разрезе. Кто бы только знал, какое у него сложное устройство! Даже удивительно.

– У меня тут есть кое-какие пособия, – сказал доктор Фишер.

– О господи, – пробормотала Молли, закатив глаза. Потом она сделала шаг в сторону, давая доктору возможность пройти.

Доктор Фишер подошел к шкафу с медицинской литературой, открыл дверцу, некоторое время копался внутри, после чего извлек из шкафа три брошюры и вручил их Остину.

Они назывались: «Обретенная мужественность», «Как удовлетворить партнера, не достигая эрекции» и «Радости без проникновения». Все они были объединены общей рубрикой «Жизнь после инсульта».

Молли с шумом втянула в себя воздух и, стараясь не смотреть на врача, обратилась к нему с вопросом:

– Зря вы все это нам говорите, доктор Фишер… Дело в том, что Остин и я… Я и Остин… Короче, когда у Остина случился инсульт, мы давно уже не жили вместе как муж и жена. Так что я в этом городе временно. Пока он не поправится…

Доктор некоторое время обдумывал сказанное, потом кивнул в знак того, что принимает информацию к сведению.

– Понятно… Глупо было с моей стороны распространяться на эту тему, не выяснив прежде, какие чувства вы друг к другу испытываете. Извините.

Хотя доктор Фишер извинялся, на его лице не было и тени раскаяния или смущения. Более того, он предпринимал отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться. Справившись с овладевшим им приступом веселья, он обратился к Остину и произнес:

– Как бы то ни было, Остину нужно знать одну вещь. А именно: он еще молод и скоро поправится. Между тем секс занимает в жизни здорового мужчины важное место. Когда приходится подыскивать себе нового партнера, возникает проблема, как обезопасить свой секс, чего не наблюдается в случае моногамных отношений. Но коль скоро вам, Остин, снова предстоит выходить на охоту, то…

Доктор Фишер покачал головой, открыл шкаф и извлек оттуда белую коробку.

– Вот. Как говорится, проявляйте в любовных баталиях осторожность. – С этими словами он вручил Остину упаковку презервативов.

Остин покрутил упаковку в руках и сделал попытку вернуть ее доктору.

– Нет уж, – запротестовал Фишер. – Держите их у себя. Это – образцы, следовательно, они ничего вам стоить не будут. А если понадобятся еще – милости просим. У нас их тонны. – Фишер перевел взгляд на Молли и добавил: – Думаю, и вам это может пригодиться. – Он снова полез в шкаф, достал точно такую же упаковку и протянул ее Молли.

По пути домой они довольно долго хранили молчание. Наконец Молли не выдержала. Не спуская глаз с дороги и держа руки на рулевом колесе, она словно между прочим заметила:

– Что-то не понравился мне этот доктор.

– О-он… н-ничего. – Остин хотел сказать «забавный», но слово было слишком трудное, и он не отважился.

– Нетактичный какой-то, – продолжала гнуть свое Молли. – Вот у доктора Хэнка проблем с тактом не наблюдается.

– С-сейчас не д-до т-такта. Н-не т-то в-время.

Они уже подъезжали к дому, когда Молли задала Остину вопрос, который немало его удивил:

– Ты собираешься их использовать?

– К-кого, их? К-кондомы?

Она кивнула.

Честно говоря, Остин ни с какой другой женщиной, кроме Молли, себя не представлял. Но говорить ей об этом не хотел.

– Н-не з-знаю, – сказал он, пожав плечами.

Остин не стал спрашивать у Молли, как она распорядится с полученными от доктора презервативами. Не хотел этого знать и уж тем более не собирался обсуждать эту тему.