"Канада, пахнущая смолой" - читать интересную книгу автора (Фидлер Аркадий)

27. Индейцы кри

В Обижуане живет более шестидесяти семей индейцев кри. Это одно из ответвлений могущественного племени, разбросанного на огромном пространстве в лесах к югу и западу от Гудзонова залива. Люди эти хорошо сложены, статные, рослые и при этом тихие, спокойные и честные.

До тех пор пока белые не вложили в руки охотников-кри огнестрельное оружие, им даже и не снились войны, подобные тем, что вели ирокезы или сиуксы. Получив оружие, они стали выходить из лесов на юг, в прерии, чтобы добывать мясо бизонов. В те времена они уже предпринимали смелые походы к самому подножию Скалистых гор, побеждая другие племена, особенно сиуксов и черных стоп. Они побеждали, так как превосходили противников более совершенным оружием. Однако они не думали о завоеваниях: на севере хватало лесов. Более того: когда ассинбоины, ветвь сиуксов, обратились к кри зга помощью, лесные индейцы великодушно уступили им часть охотничьих угодий для постоянного жительства, и с того времени по сей день оба племени связаны нерушимой дружбой.

Кри никогда не воевали также с белыми — ни с англичанами, ни с французами. Краснокожие охотники поставляли пришельцам пушнину, став главной опорой «Компании Гудзонова залива». Лесная охота всегда была и осталась поныне основой их существования. Лес — их стихия.

В Обижуане белые построили им небольшую школу. Учительница-француженка знакомит индейских детей с жизнью и делами белых, расхваливает красоту их городов. Но после окончания школы дети кри не торопятся познакомиться поближе с миром белых. Кажется, никто еще не выехал в Квебек: молодежь бежит на север. Туда ее тянет природа и голос крови — на тропы волков, лосей, медведей и бобров.

В Обижуане белые построили также церковку. Опрятную, симпатичную, светлую. Индейцы кри легко приняли христианство: им была близка проповедь единобожия и любви к ближнему — они задолго до белых признавали великого духа Маниту и любили людей и животных.

Два-три раза в год в Обижуан приезжает миссионер, владеющий языком кри, служит мессу, произносит проповеди. Надо сказать, что индейцам несколько убогой кажется новая вера, хвастливо утверждающая, что только у человека есть душа. Как же так? А медведь, а бобр, а деревья — разве у них нет души? Родятся, живут, чувствуют — без души?… Все же, несмотря на свои сомнения, индейцы аккуратно посещают церковные службы, слушают миссионера, который часто рассказывает им любопытные историйки и привозит небольшие подарки взрослым и лакомства детям.

Никто лучше кри не знает леса и его красот. Ни один белый человек никогда не сравнится в этом с кри, за исключением разве французского траппера Жана Мартэна. Но Жан Мартэн жил почти двести лет тому назад и уже стал легендой. Зато нынешние познания кри — отнюдь не легенда: они могут предсказать погоду по виду растительности, понять голос птицы, раскрыть историю сломанного стебелька травы, разгадать тайну следа. Мудрый бобр — их брат, только он принял вид зверя. Сильный медведь — их двоюродный брат, выносливое дерево — их друг. Индеец кри не считает себя лучше их. Нет! Наравне с ними он житель лесов и потому, как и лес, чуток, честен, великодушен и полон достоинства.

Способности индейца кри нещадно эксплуатируют белые. Он служит им проводником в лесах, когда идут поиски скрытых в земле минералов. Несмотря на то что много белых трапперов ставит на звериных тропах железные капканы, большая часть пушнины и по сей день поступает от индейских охотников. Поэтому индеец нужен белым. Поэтому они охотно строят для него небольшие школы, присылают миссионеров и ставят аккуратные домики в каком-нибудь Обижуане. В этих домиках даже имеются швейные машины и стиральные доски. Но рядом с домиками индеец ставит свои полотняные палатки. Днем, по обычаю белых людей, он находится в доме. Ночью, по обычаю своих отцов, он спит на земле в палатке.

В начале осени все индейцы с женами и детьми покидают Обижуан и разбредаются по северным лесам до самого озера Мистассини и залива Св. Якова. Наступает пора большой охоты и расстановки капканов на пушного зверя. Охотники уплывают за десятки миль на своих моторках, а возвращаются лишь под конец зимы — уже на санях, запряженных собаками. Каждая семья добывает за этот период шкурок в среднем на 500–600 долларов. В Обижуане их продают Френкленду, агенту «Компании Гудзонова залива». За эти шкурки индейцы получают разные товары: бензин, муку, одежду, капканы. Не так уж много товаров, чтобы у хороших людей не закружилась голова от излишеств, — ровно столько, чтобы держать кри в постоянной зависимости от компании, которая отлично зарабатывает на них.

Охота на пушного зверя — единственный заработок индейцев кри; источник их существования — охота и рыболовство. Охота обеспечивает им также и пищу на каждый день: кри разрешается охотиться на лося без ограничений в течение всего года. Обижуан съедает ежегодно до ста пятидесяти лосей, но не имеет ни пяди пахотной земли.

В 1776 году европейцы одарили леса севера вторым — наряду с повальным алкоголизмом — страшным бедствием: оспой. Ужасная эпидемия в одном только этом году унесла половину индейцев кри.

Третье бедствие привезли с собой белые незадолго до первой мировой войны. В 1911 году было закончено великое дело цивилизации — строительство северной железнодорожной магистрали от Квебека (через ст. Оскеланео) на запад до Виннипега. Но одновременно белые, работавшие на строительстве, занесли в леса неизвестные здесь раньше венерические болезни. Племя кри вновь начало вырождаться и гибнуть. Лишь после многолетней борьбы удалось победить это бедствие. Индейцы вышли из столь тяжелого испытания разбитыми и униженными.

А сегодня?

Появилось четвертое бедствие — туберкулез. Поистине трагична цивилизация белых в Америке! Ее прикосновение злополучно для индейцев, подобно прикосновению грубых пальцев к крыльям мотылька: оно сдирает краски и губит. Губит даже тогда, когда белый человек проявляет дружбу и хочет — а он не всегда хочет — сохранить жизгнь «туземцам».

Белый человек как будто проявляет доброжелательность к индейцам кри. Он громко заявляет, что желает им добра. И потому снабжает кри своим оружием для борьбы за существование, навешивает моторы на их каноэ, покрывает их тела шерстяной одеждой, снабжает их своими продуктами — мукой, сахаром, хлебом. Результат этих даров цивилизации — заболевание легких. Ведь индеец — лесной человек. А лесной человек всегда носил одежду из лосиной шкуры, оберегающую его от дождя лучше, чем шерстяная ткань: он никогда не знал шерсти. Лесной человек всегда питался лесной пищей: мясом зверей. Ему была чужда пища полей — хлеб и мука.

Теперь Обижуан втянут в круговорот мировой экономики. Иными словами — белому человеку нужны меха. Он посылает за ними в лес простых индейцев кри и платит им изысканными товарами: моторами, бензином, шерстью. Одежда из шерсти прокладывает среди индейцев дорогу легочным заболеваниям.

Цивилизаторы знают об этом, но в Манчестере не производят одежды из лосиной шкуры! Стало быть, индейцы в Обижуане должны одеваться в шерстяную ткань и харкать кровью…

Один из наиболее видных индейцев кри, проживающий в Обижуане, — Джон Айзерхофф, бодрый шестидесятилетний старец с красивым точеным лицом и мудрыми глазами. Джон — правая рука Френкленда. У него мягкая улыбка и открытый взгляд. Он знает все тайны леса. Вероятно, знает все убежища лосей. По совету Френкленда беру его в проводники. Старик отвезет нас к озеру Першо, или Першамб, где будто бы находится охотничий рай. Озеро далеко — в сорока милях от Обижуана.

Ищу на карте озеро Першо, или Першамб, но там его нет. Скорее всего такое озеро вообще не существует, это фантазия Джона Айзерхоффа. Джон выдумал его, чтобы выцыганить у меня побольше бензина для своей моторки. Бензин дорог, а врать он научился у белых людей.

Это единственное жульничество старого Джона. С тех пор он говорит только правду. Отвозит меня на озеро Чапмен и показывает мне великолепную дичь. Много долгих ночей старик спит в своей палатке, стоящей рядом с моей. Дружно гребя, мы подплываем к зверям. Джон — хороший товарищ в лесу. Лед недоверия начинает таять в нем, когда он убеждается, что я не такой, как другие белые, что я готов даже поверить, будто у деревьев есть душа. Но пока индеец оттаивает, нужно уже расставаться с ним и возвращаться к своим.

Прощаясь, Джон предлагает мне отправиться с ним зимой на охоту за пушным зверем. Передо мной вдруг открывается возможность испытать большое приключение, проникнуть в сердце лесной поэзии, где царит «белое безмолвие» Джека Лондона. Но я отказываюсь: дома меня ждут мои обязанности…

— Правда! — сочувствующе улыбается Джон. — Мы принадлежим лесу и деревьям, а вы, белые, — каменным городам.

Вдруг Джон Айзерхофф, индеец из племени кри с красивым точеным лицом, заходится долгим изнурительным кашлем. Значит, и его не миновал губительный дар, завезенный из каменных городов белого человека.