"Религия и политика террора" - читать интересную книгу автора (Курбанов Гарун Магомедович)

3.4. ИСЛАМСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — 20 ЛЕТ СПУСТЯ. ИРАН: НА ПОРОГЕ НОВЫХ ПЕРЕМЕН

Заметное оживление российско-иранских отношений, набирающих силу в последние годы в топливно-энергетическом комплексе, авиационной сфере, горнорудной промышленности, автомобилестроении и военном сотрудничестве, наконец, встреча президентов Мохаммеда Хатами и Владимира Путина вызывает самое пристальное внимание к Исламской республике Иран.

О перипетиях исламской революции в Иране написано достаточно. Многие из нас еще помнят февраль 1979 года, когда три дня ожесточенных боев в городах Тебризе, Мешхеде и Казвини положили конец шахской монархии Мохамеда Реза Пехлеви и привели к власти шиитское духовенство.

На политической карте XX столетия появилось теократическое государство во главе с Высшим исламским советом. Позднее исследователи назовут эту власть «муллократией». И это во многом верно. Мусульманское духовенство выступило в качестве важного элемента общественно-политической надстройки Ирана. Ислам обнаружил себя как политическая система, где политика и проблема власти скрепляют в ней все остальные составляющие. Иранские богословы по этому поводу прямо заявляют: «Наша политика — то же самое, что наша религия, наша религия — то же самое, что наша политика». Не все аналитики смогли принять этот тезис. Многие из нас по этому поводу недоумевали, ведь религия далека от политики. Политическая концепция неошиизма с ее доктриной экспорта исламской революции, выдвинутая лидером революции аятоллой Хомейни, казалось, изначально обречена. Но произошедшее в Иране опровергло это заблуждение. Исламское правление оказалось, на удивление, прочным. И дело, видимо, в том, что шиитское духовенство смогло «оседлать» назревший в народе протест против шахской деспотии и ее усиленной модернизации по западным образцам. Оно смогло увлечь народ идеей построения справедливого исламского общества с мирной и бесконфликтной жизнью.

Сегодня, по истечении 20 лет, невольно возникает вопрос: не было ли это очередной утопией, увлекающей народы в бессмысленные социальные эксперименты? Первое же близкое знакомство с происходящими в Иране процессами позволяет увидеть разрекламированную политику исламизации государства. Политическая система опирается на шиитское понятие «вилайет», что означает обязательное покровительство над верующими факихов разных степеней, образующих в шиизме четкую иерархию — от простых мулл до аятолл. Органы власти в стране построены таким образом, что ведущее положение в политической системе на всех уровнях занимают религиозные деятели. Именно они составляют абсолютное большинство в законодательных и исполнительных органах страны. Над парламентом стоит так называемый Наблюдательный совет, в задачу которого входит проверка решений на соответствие их шариату. В сущности, этот орган из 12 религиозных деятелей, назначаемых лидером страны, имеет право на вето любого парламентского решения.

Однако исламизация в Иране выразилась не только в этом. Поучительными оказались и исламские эксперименты в экономике. Революция 1979 года покончила с западным влиянием в Иране. А оно было значительным. Поданным газеты «Вашингтон пост», только лишь «американские интересы в Иране выражались миллиардами долларов, материализованных в различных контрактах, капиталовложениях в промышленные предприятия, в значительном уровне экспорта и военных поставок». Многие заводы в Тегеране принадлежали американским компаниям «Катерпиллер», «Парк Девис», «ИТТ», «Рамблер», «Руте-Крайслер» и т. д. Как пишет газета «Техран тайме», сразу после революции из страны были выдворены 85 тыс. иностранцев, работавших в различных компаниях. Были национализированы многие иностранные предприятия, закрыты банки и счета. Исламская республика отказалась от военного сотрудничества с Западом, аннулировала военные соглашения и провозгласила во внешней политике независимый курс.

В итоге Иран оказался в фокусе серьезных внешнеполитических противоречий и попал в международную изоляцию. Последовавшие санкции серьезно обострили внутренние противоречия. Не были приняты обещанные в ходе революции законы об аграрной реформе и национализации внешней торговли. С глубокими проблемами столкнулась и реализация проектов нефтяной и газовой промышленности. При этом хозяйственное право, зафиксированное в шариате, приобрело универсальный характер, затрагивая не только торговлю, но и сферы организации производства, обращения, функционирования капитала и т. д. В результате в руках крупных собственников оказалось 80 % сельскохозяйственных угодий. Количество миллионеров выросло в несколько раз. Произошла поляризация общества. Экономические и финансовые трудности серьезно отразились на социальной защищенности большинства населения. Из 49,5 млн. иранцев 22 млн. оказались за чертой бедности. Это в стране, которая занимает второе место по запасам газа и является четвертой мировой державой по добыче нефти.

Невиданный размах в последние годы приобрел наркобизнес. В одном из своих выступлений министр внутренних дел Ирана Мусави-Лари выразил крайнюю обеспокоенность ростом оборота наркотиков в стране. Только лишь в 1998 году иранские пограничники изъяли 80 тонн наркотиков. За годы реформ резко увеличилась и эмиграция из Ирана. В одной из самых больших на Ближнем Востоке еврейских общин, не считая Израиля, сегодня осталось 35 тыс. человек.

За прошедшие после революции годы целое поколение иранцев выросло в условиях строгого шариата. Кто бывал в последние годы в Иране, не мог этого не заметить. Молодые люди уже не помнят эстрадных выступлений, закрыты кинотеатры, нет спиртного в магазинах. Запретили игру в шахматы. Не встретишь на улицах иранских городов, деревень и женщин в коротких юбках и брюках. Представительницы слабого пола «дружно» оделись в исламскую форму одежды, позволяющую обнажить лишь лицо и кисти рук. Ценности исламской морали объявили единственно верными. Этические нормы претворялись в жизнь очень жестко. Случалось, что губную помаду стирали наждачной бумагой, а оголенные выше локтя руки прижигали сигаретами. Слишком «разукрашенных» могли окунуть в арык, а то и кислоту в лицо плеснуть. Полиция нравов строго следит за соблюдением всех предписаний шариата. Это было заметно по тому, как женщины, севшие со мной в автобус, следовавший рейсом Стамбул — Тегеран, при приближении к иранской границе надели поверх европейской одежды платки и накидки. Мужчины стали реже бриться, почти забыли о галстуках и перестали покупать рубашки с короткими рукавами; темными и серыми стали цвета одежды. Казалось, что смутные воспоминания о годах прозападного образа жизни могут навеять лишь громоздкие старомодные американские «кадиллаки» и немецкие автобусы «мерседесы», еще встречающиеся на улицах иранских городов. Но это на первый взгляд. Внешнее пуританство (соблюдение шариата) не стало образом жизни всех иранцев. Известно, что многие из них выезжают на отдых в Турцию, Грецию, Италию и Францию. В автобусных терминалах (стоянках), в отелях, где приходилось останавливаться, к нам подходили молодые люди и предлагали за валюту алкогольные напитки и другие развлечения. Недавно руководство страны было шокировано докладом министерства культуры, в котором сообщалось, что 90 % иранских школьников и студентов не совершает ежедневных обязательных молитв.

Человек, проживший хотя бы недолго в условиях либеральной демократии, попадая в современный Иран, остро ощущает его отличие от европейских стран. «Разве это жизнь?» — сетовал в разговоре со мной пожилой иранец, подвозивший меня на собственном «кадиллаке» из Тебриза в Астару. — Люди разучились радоваться, отдыхать, любить друг друга. Он вспомнил недавний судебный случай, когда полиция задержала его родственника за недостойное поведение. Непристойность выражалась в том, что он держал свою спутницу под руку. Иранец говорил, что страна живет в бесконечных митингах, демонстрациях и проповедях… — Вот при шахе жили лучше…».

С избранием в августе 1997 года нового президента Моххамеда Хатами, который одержал сокрушительную победу над консерватором Али Акбаром Натек-Нури, в Иране впервые заговорили о реформах и об улучшении отношений с Западом. Знаковой вехой стали и прошлогодние выборы в парламент страны, вновь принесшие победу сторонникам Хатами. Однако робкие попытки президента в этом направлении были решительно пресечены аятоллой Али Хомейни, которому принадлежит реальная власть в Иране. Были закрыты сочувствующие президенту газеты. Только с апреля прошлого года закрыто 25 центральных изданий, в подавляющем большинстве реформаторского толка. Арестован ряд журналистов по стандартному обвинению: «очернение идеалов исламской революции». Недавно иранская организация социальной защиты включила журналистов в число наиболее опасных профессий. Взят под стражу и ближайший соратник Хатами мэр Тегерана Го-лям Хосейн Карбасчи.

Консервативное духовенство, обладающее в стране безграничной властью, перемен не желает, мотивируя это поддержкой большинства населения. Конечно, доля истины в этом есть. Реформаторов здесь поддерживает только наиболее образованная часть населения и студенчество. Студенты и научная элита с самого начала не приняли монополии духовенства на политическую власть и провозгласили лозунг: «1979 год — год победы невежества над несправедливостью».

Спустя 20 лет (летом 1999) оппозиция открыто выступила за реформы в стране и выдвинула требование отмены единовластия духовенства. По свидетельству очевидцев, в Тегеране и в некоторых других городах произошли столкновения, слышалась стрельба. За последние годы это самое мощное выступление оппозиции против монополии шиитского духовенства.

Однако проводить параллели с событиями 1979 года, пожалуй, еще рано. Иранское общество не готово к очередным реформам. Правящее духовенство умело подпитивает сознание граждан, находя все новых и новых врагов исламской революции то в Израиле, который в Иране называют «оккупированная Палестина», то в британском писателе Салмане Рушди.

И при всем этом события последних лет неумолимо говорят о том, что революционные перемены в Иране, в этой уникальной, с тысячелетней историей стране, давшей миру Омара Хайяма, Фирдоуси, Ха-физа, Кемаледдина Бехзада и Султана Мухаммеда, еще впереди. Президент Хатами заявляет, что будет проводить в жизнь реформы. Выход страны из изоляции предполагает расширение контактов с внешним миром, и Иран делает заметные успехи в этом направлении. Примером тому — российско-иранское сближение. Сегодня отмечается близость позиций Москвы и Тегерана по целому ряду международных проблем — от Каспия до противостояния афганским талибам. Определяющими в этом процессе будут, как очевидные, торгово-экономические интересы, так и смягчение тегеранского режима, который, напомним, еще недавно именовал Москву «второй сатаной» после первой — США.